- Ты кто? - спросила черепаха хозяина хибары, угнездившейся на полпути к вершине горы.
- Небог.
- Это как? Небожитель?
- Нет, небожитель - это житель неба, а я Небог, горшки обжигаю. - Небог продемонстрировал горелку и наполовину обожжённый горшок.
- Понятно, - ответила черепаха и поползла вверх.
И всё-таки боги - странные. Это идиотизм, жить на всеми ветрами продуваемых скалах, вместо того чтобы выбрать приятное местечко на побережье тёплого моря. А тут ещё такая роза ветров, что и розой-то не назовёшь. Разве что колючим кустом шиповника, с торчащими во все стороны гладиолусами ураганчиков. Ветры так и норовили поиграть черепахой в пинг-понг, хорошо хоть малая парусность панциря мешала это сделать.
Черепаха упорно ползла в гору уже третьи сутки. Оглядываться не хотелось, позади остался такой путь, что одна мысль о спуске вызывала головокружение вплоть до обморока. А вот если бы она обернулась...
К хибаре Небога, спотыкаясь и хромая на одну ногу, выбрался здоровенный полуголый мужик. По рельефной мускулатуре можно было изучать анатомию мышц.
- Черепаха не пробегала? - спросил мужик Небога.
- Вира, - неопределённо отмахнулся гончар.
Гигант побагровел.
- Это ты сейчас кому сказал? Это ты мне сказал? Я - Ахиллес! - мужик стукнул себя в грудь кулаком, вызвав горное эхо.
- А-а-а, - понимающе протянул Небог и ткнул рукой в вершину, - тебе туда.
- Спасибо, - буркнул Ахиллес и пожаловался: - Никак догнать не могу. Проклятый Зенон со своими парадоксами...
Небог проводил хромающего Ахиллеса сочувственным взглядом.
Черепаха добралась до следующего уступа, нависающего над отвесным обрывом. Там, над бездонной пропастью, сидел юноша. Он сосредоточенно приматывал к кадуцею - жезлу вестника богов - двух змей. Они шипели и извивались, мешали работать, но юноша был неумолим. Он уже привязал хвост одной змеи к навершию, но она всё равно старалась спастись.
- Ты кто? - спросила черепаха.
Юноша отвлёкся, оглянулся, вторая змея выскользнула и попыталась уползти. Юноша огрел её своим жезлом и подтащил поближе.
- Дохнут быстро, - посетовал юноша, - каждые несколько дней приходится менять, запах совсем не божественный получается.
- Ты бог?
- Бог, бог... Гермес, - больше не отвлекаясь от работы, ответил он.
- Наконец-то! Тебя-то мне и надо. Можешь меня раздеть?
- Раздеть? А зачем? - отстранёно поинтересовался Гермес. - Хоть меня и чтят как фаллическое божество, но черепаху?
Черепаха закатила глаза, стала раскачиваться на вытянутых лапах и асинхронно мотать головой на длинной шее.
- Предание гласит, - завыла черепаха, - что раньше черепахи летали. Но злой и завистливый бог одел на нас тяжёлый панцирь, и теперь мы вынуждены ползать по земле.
Змеи завороженно уставились на это жуткое зрелище, чем сразу же воспользовался Гермес.
- Рождённому летать - ползти противно. Что-то в этом есть, надо запомнить, - пробормотал Гермес и взмахнул готовым кадуцеем, нечаянно задев черепаху.
- Я лечу-у-у... - затих голос черепахи за обрывом.
- У-у-у... - подхватило горное эхо.
- Здесь, уф-ф... Черепаха не пробегала? - Ахиллес на четвереньках взобрался на уступ. Он тяжело дышал и смачно отплёвывался - трудно тащить в гору такую груду мышц.
Гермес, стоя на краю обрыва, молча указал вниз.
- Да что же это такое?! - расстроился Ахиллес. - Опять всё сначала.
Черепаха же летела и думала: "Допустим, я - стрела. Если предположение верно, то по Зенону, летящая я неподвижна, так как в каждый момент времени я покоюсь. А поскольку я покоюсь в каждый момент времени, то я...", - Хрясь!
- Ну что, черепаха?! - зычно крикнул Гермес. - Бог тебя раздел, а?!
Горное эхо откликнулось: - О, чепаха-ха-ха! Бог тебя раздела-дел-ал?
Один пастух видел падение черепахи. Потом он рассказывал в своей деревне, демонстрируя разбитый в хлам панцирь, что бог так осерчал на черепаху, что избил её до смерти, зло смеясь над поверженным противником.
Так родилось выражение: "Разделал как бог черепаху". А если кто рассказывает иначе - не верьте, он врёт.