Медведев Сергей Александрович : другие произведения.

Сказка Господня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все произведение - "Сказка Господня" -представляет собой фантасмагорию в стихах и прозе. Для начала выкладываю здесь пролог и несколько ключевых фрагментов. И жду ваших комментариев. С уважением - PeregrinP

Сказка Господня

Пролог

   От автора
   Не знаю теперь и сам, с чего же начинать. Если рассказать вам все, как было, не прибегая к условностям и сокращениям, то никто и не увидит финала, ибо не живут люди столько, сколько займет правдивая повесть о том, что было пережито героями этой драмы, или, если угодно, фарса за долгие десятилетия. Нет, дорогой читатель, ты дорог нам как личность, ты дорог нам, как вымирающий класс и как последний представитель уходящего племени романтиков, ибо никто другой не сумел бы преодолеть даже первых строчек нашего правдивого повествования. Несмотря на то, что в романе нет ничего, кроме голой, и порою не всем и не совсем приятной правды, все, что произошло с нами, кажется либо бредом, либо дикой фантазией. Подумать только: как же могло случиться так, что десяток совершенно разных исторических и сказочных персонажей из эпох, разделенных друг от друга столетиями, а то и тысячелетиями, если не сказать больше, вдруг начнут стремительно сближаться до тех пор, пока не образуют нечто, напоминающего группу, коллектив, или, если вам так будет угодно, корпорацию, и пойдут по жизни дальше вместе. Объединила нас общая цель - и только. Слишком уж непохожими мы были. И привычки, и интересы, не говоря уже о внешнем виде, у нас различались, как мрак и свет, как огонь и лед, и даже хуже того.
   Хоть рассказ и ведется от первого лица, прошу не думать, что ваш покорный слуга Парамон претендует на роль главного героя. Где уж мне, гунявому! Тут таких и без бедного рассказчика - хоть пруд пруди. Одни Пришельцы чего стоят, а уж мой незабвенный друг Азазелл... да и Хомяк, бывший диктатор славной Персии, тоже гусь еще тот. При них только намекни, что не они тут первые парни на деревне - распушат, истинно говорю.
   А все началось с того, что начал я Бога искать - или Истину, право, не помню, как оно все было. Что-то подсказало мне, что высшее начало следует искать высоко - а именно, на вершинах гор. А оно подсказало после, разумеется, прозрения и раскаяния, коим предшествовало полное увязание во грехе. Словом, все как у всех. Об этом чуть позже - наберитесь терпения. Скажу только, что, повстречав вначале изверга - разбойника с большой дороги, впоследствии - профоса и бича божьего Вурдалака, затем - того самого имама, иранского диктатора, позднее - Демонического Духа Азазелла, Пришельцев и Шатуна, я ни за что бы не подумал, что повстречаюсь с ними не то, что еще не раз, а вообще не сумею от них отделаться никогда. А ведь именно так все и вышло, прах меня забери. И, что самое странное, все они также искали Всевышнего - каждый по своему.
   Никогда не являясь любителем горного туризма и альпинизма в частности, я вынужден был чуть ли не ежедневно ползти вверх по склонам и гребням гигантских гор. Хорошо еще, что внутренний голос успел нашептать мне, что искать следует только на вулканах. Что ж - вулканы, так вулканы. Хоть на Эверест с Пумори и Чогори не пришлось подниматься, так что и на том спасибо. Искали мы Господа, все вершины облазили, голоса сорвали, - казалось, все бесполезно. И вдруг!
   А там такое началось... Бог ведь не любит назойливых - на своей шкуре испытал, и вам не советую повторять мой тернистый путь. Пришлось нам Рай на Сатурне строить, его филиалы на галилеевых спутниках Юпитера возводить в толще скальных пород, с самим Сатаной сражаться.

Судьба Вурдалака

   Мы собираемся рассказать доверчивому читателю поучительную повесть об удивительной судьбе неутомимого труженика экзекуции, прирожденного профоса и контролера Вурдалака. Пусть он послужит живым примером неизвестно чего. Подражать ему никому не посоветовали бы.
   Сразу же следует подчеркнуть, что "Вурдалак" - отнюдь не кличка. Как и у многих праведников, начиналась его небесная карьера отнюдь не с собирания полевых цветочков. Личное дело профоса хранится у начальника божьего отдела кадров под грифом "Абсолютно секретно". Какие такие секреты сокрыты от небесного ареопага - знает только сам Господь, не считая самого мосье Вурдалака, но, должен вас уверить, ничего там особенно интересного вы не найдете. Биография как биография, ничуть не хуже и не лучше истории какого-нибудь мытаря-апостола или некоего Августина, не говоря уже о пресловутом Савле-Павле.
   Все очень просто: промышлял наш герой обычным разбоем на больших дорогах Римской империи, причем особенно любил действовать на Аппиевой. Все дороги, в том числе и большие, вели тогда в Рим, и кого только не приходилось... скажем так, встречать на них. Довелось и автору данного рассказа побывать в волосатых ручищах этого громилы. Впрочем, могу похвастаться, что отделался я тогда легким испугом и массой повреждений средней степени тяжести. Все дело в том, что взять с меня тогда (как и сейчас) было абсолютно нечего; даже знаменитый зипун появился на сцене позднее, после путешествия в Гиперборею. Вот и расстроился наш разбойничек несказанно, так разобиделся, что решил хоть как-то компенсировать неудачу. А какие способы возмещения морального ущерба можно придумать, когда взять-то с жертвы как раз нечего? Правильно, вы угадали: возместить потерю предполагаемого имущества в подобных случаях принято только побоями, или, как говорят англичане, биваками. Следует отметить, что в этом-то Вурдалак знал толк! И тогда знал, и сейчас знает, да еще и лучше, чем прежде. Но Бог с ним, с этим эпизодом: наш герой его тотчас же забыл, ибо в разгар экзекуции на дороге показалась роскошная колесница какого-то патриция, которая и привлекла его внимание.
   Но я-то его не забыл, и, встретив в своем рабочем кабинете в двадцатом веке, подумал:
   - Где-то эту морду видел! Ну и рожа! Не дай Бог такого на большой дороге повстречать!
   И почти сразу же вспомнил: именно там мы и встречались, причем как раз в такой ситуации, что лучше бы нам друг друга не видеть никогда!
   Судьба Вурдалака, вообще-то говоря, поначалу складывалась трагически. Был он родом из парфян, откуда-то не то из Бактрии, не то Согдианы. И надо же, угораздило эту область тогда угодить под девятый вал нашествия легионов Траяна - не того, что Троянского коня придумал, а того, что даков разгромил, а затем сто одиннадцать дней это событие праздновал. Кишлак Вурдалака как раз на пути продвижения авангарда лежал, так что ему не поздоровилось. Все дело в том, что папаша нашего героя, шах Шашлык, вздумал организовать оборону своего села силами добровольной дружины. Римляне же, как известно, подобной самодеятельности не терпели, и разнесли несчастный аул по кочкам... вернее, по солончакам. Шашлыка-младшего спасла тогда детская привычка гоняться по пустыне за черепахами, которых он неизменно пожирал вместе с панцирем. Вернулся он на пепелище, почесал в затылке, и поклялся отомстить завоевателям. Слово свое Вурдалак сдержал. Для начала организовал он летучий отряд, состоящий из таких же погорельцев. Сколько они обозов-то разграбили! Все попытки изловить этого неуловимого мстителя заканчивались ничем. Карательные манипулы и когорты неизменно теряли след парфянских партизан в глухих ущельях, а то и вовсе попадали в засаду. Пленных Шашлык-младший, естественно, не брал ни разу. Как он поступал с ними, - угадайте по фамилии.
   Когда парфянский поход Траяна закончился позорным отступлением непобедимых легионов в сторону не то Киликии, не то Каппадокии, Вурдалак буквально повис на хвосте арьергарда, выхватывая и принося в жертву Ахурамазде зазевавшихся солдат. Зороастрийскому богу, впрочем, от тех жертв мало чего оставалось, ибо аппетитом наш Шашлык был одарен небывалым: ему, что человека сожрать, что пшеничную лепешку - все равно не хватало.
   Но и этого показалось негодяю не достаточно; решил он тогда уязвленного врага еще и унизить, да оскорбить до невозможности. Переоделся Шашлык каким-то купцом из Самосаты, да и прибыл в Вечный город - якобы с целью снабдить зажиточные слои населения предметами восточной роскоши. Как же, снабдил!
   Когда Рим пал под ударами вандалов, уцелевшие граждане припомнили рассказы стариков, передававшиеся от отца к сыну, что нечто подобное уже имело место в истории империи. Дежа вю, как говорится! Разве что, в меньших масштабах...
   Словом, доведись Вурдалаку войти в историю, стояло бы его имя где-нибудь между Геростратом и Аларихом, а то и рядом с Чингисханом каким-нибудь, прости Господи! Да вот не сподобил Всевышний какого-то мерзавца на скрижали помещать. Еще чего! И без него там подобного добра накопилось, - хоть отбавляй.
   Прославился он, однако, совсем иным способом. Реально имевший место каннибализм этого мерзавца оброс тысячами слухов и легенд. Шепотом передавали, что появился где-то на Капитолии мертвец, который днем все больше спит, а по ночам лезет в окна - кровушку пить у спящих горожан. И уж как его, мерзавца, били, чем только не лупили, - а он уходил невредимым, и опять возвращался с наступлением новолуния. Дали ему прозвище "вампир", впоследствии преобразованное в "вурдалака", причем он охотно отзывался на все эти новые клички и так к ним привык, что к началу третьего века Новой Эры (которую тогда еще и не ввели) и позабыл, что он вульгарный Шашлык. Кусок жареного мяса, одним словом!
   Сказка есть сказка, но в ней, как известно, всегда имеется намек. Хоть и не был Вурдалак мертвецом в общепринятом значении, а скотиной, тем менее, являлся редкостной, ничуть не уступающей тем самым монстрам-кровопийцам, которых так красочно расписали средневековые хроники, в кровожадности и скверности нрава. За его поимку власти обещали что-то около миллиона сестерциев, а затем эту сумму утроили. И вокруг банды древнеримских каннибалов начало угрожающе смыкаться кольцо облав. Император Диоклетиан торжественно поклялся уйти в отставку, если он не изловит и самолично не предаст распятию этого негодяя из негодяев. (Слово свое он, между прочим, сдержал). Спасли Вампира христиане, уже тогда имевшие скверную привычку выручать всех гонимых - даже за дело. Дело в том, что им самим доставалось на орехи от практически всех императоров, начиная с Нерона (впрочем, это они так считают: во времена этого безумного самодержца-самодура никто еще и слыхом не слыхал таких слов, как Иисус, Евангелие, Апокалипсис...). Вот они и сделали в принципе неправильный вывод: гонимый властями есть праведник, а то и вовсе святой великомученик. Вот уж нет большей глупости! Недаром первых христиан еще сатирик Цельс поддел именно за отсутствие всякого смысла в их действиях.
   Одним словом, спрятался наш Вампир в христианских молельнях-катакомбах. Ищите-свищите!
   Несмотря на неоднократно применяемые массовые репрессии против быстро разраставшихся христианских общин, наш бывший Шашлык все время ухитрялся уходить от погони, вырываться из засад, скрываться от облав. И оставался, таким образом, целым и невредимым, когда тысячи и тысячи сторонников новой религии попадали на кресты, костры, во рвы с голодными хищниками... видать, сказался огромный опыт быстрых перемещений по большим дорогам. И пошла по горам и лесам слава о новом святом чудотворце, которого стрелы-де и мечи не берут, тигры и медведи от него-де рыло воротят, какими бы голодными не были... между нами, и что тут удивительного? Разбойники, между прочим, в силу характера своей профессии, действительно, превосходят в ловкости и хитрости рядового мирного обывателя. Этого у них не отнять! И что же тут чудесного? Чудесным было бы, как раз, если бы их всех разом изловили да повесили вдоль той же самой Аппиевой дороги.
   Толку с Вурдалака христианским общинам было ничуть. Зато он, негодяй, бессовестно пользовался услугами этого братства.
   Впрочем, лет сто спустя, когда император Константин узаконил новую религию, а на склоне дней своих даже объявил ее государственной, за Вампиром уже прочно утвердилась слава святого целителя. Почему так получилось? Дело в том, что благодаря своей исключительной изворотливости и живучести (а ему сам Ахурамазда помогал), стал он живой легендой, эдаким кумиром, что ли... а в кумиров принято верить. А там, где вера, не исключены случаи чудесных исцелений: самовнушения еще никто не отменял. И стали за ним гоняться толпами слепые, хромые, прокаженные и прочие калеки да безнадежно больные. Многим, действительно, помогало прикосновение к его парфянскому зипуну, который Вампир не снимал со времен Траянского нашествия; особенно больным, страдающим психическими расстройствами и нервными заболеваниями. Слава о чудесах, творимых "святым старцем", разрасталась, как на дрожжах. День и ночь молились Богу верующие, умоляя Господа продлить срок пребывания Вурдалака на грешной Земле, дабы он побольше страждущих спас.
   Всевышний, давно и с неподдельным интересом наблюдавший с Сатурна за процессом цепной реакции разрастания количества верующих во Христа, полюбопытствовал, кто же это стал столь часто мелькать в сообщениях на его имя? За кого это так страстно просят миллионы страждущих и их еще более многочисленные родственники? Принесли Ему личное дело Вампира. Господь горестно воздел длани к небесам, и воскликнул:
   - Да что же это такое творится, сто тысяч чертей и одна акула! Опять фетиши в кумиры пролезли! Что за народ! Нет глупости горшей, яко глупость...но что-то делать надо! И пришиб бы этого кровопийцу, да жаль чувства верующих, черт бы их всех побрал!
   И стал Бог размышлять, как бы из подобной ситуации выйти, сохранив при этом лицо... вернее, лик божий. И, по здравому рассуждению, пришел к очень мудрому выводу, потому что мудрость Господа не имеет аналогов. Спросите у любого верующего, он все это подтвердит, если мне не верите.
   - Призову-ка я его к себе, - решил Всевышний. - Не всем же ангелам благие вести разносить: есть у меня в штате такие единицы, как ангелы смерти... впрочем, уж какие "единицы", когда речь идет о триллионах и триллионах? Так что работа для него всегда найдется. Но и Вурдалака надо-таки призвать к порядку. Ишь, как увлекся! Еще немного, так он и в самом деле себя святым угодником возомнит...а не угодно ли вам, Вампир, получить по шее? Как бы его унизить как можно болезненнее?
   Мысль Господа работает куда оперативнее, чем действуют самые-самые быстродействующие суперкомпьютеры. Он тут же нашел решение:
   - Кого больше всего на свет ненавидит разбойничья братия? Правильно, работников правоохранительных органов! Так пусть же этот мерзавец научится ненавидеть себя, любимого!
   И тут же произвел Вурдалака в надзиратели, да и в профосы заодно. Пусть же потрудится на ниве сечения себе подобных!
   И, надо сказать, что Господь, как всегда, не ошибся, не прогадал. Как Вампир не морщился, а усердие проявил в деле экзекуции виновных неслыханное. Таким грозным бичом божьим стал, что другим на него равняться было приказано. Но куда там! Ни пророк Самуил, прославившийся своей жесткостью, ни приснопамятный Малюта Скуратов, ни даже Торквемада ему в подметки не годились. Дилетанты-самоучки, одним словом! куда ж им против мастера своего дела?!
   Много лет спустя Бог, видя усердие своего смиренного слуги, решил повысить его в звании. И стал Вурдалак еще и цензором, курируя издательскую деятельность святых, в том числе и великомучеников. Прошелся он по каноническим текстам такой бурей, что до сих пор ни историки- атеисты, ни апологеты христианства не могут разобраться, что же в священных книгах есть истина, а что позднейшие вставки - фальшивки, одним словом. Усердие Вампира намного превзошло его разум. Священные книги разом потеряли даже видимость исторических документов, превратившись в одночасье в сборники зачастую нелепых сказок и легенд.
   Благодарите за это Вурдалака, господа верующие, да и не только его; много нашлось у него последователей. Навставляли они столько вставок в труды Иосифа Флавия, Светония и Тацита, что и к самим писателям-историкам доверие пропало. Спасибо, Господь спас их подмоченную фальсификаторами репутацию, наслав на изучение и анализ библейских сказаний целую армию атеистов-энциклопедистов, которые и разобрались, что к чему. Между нами, фальшивку, особенно топорно сработанную, не столь уж и трудно отличить от подлинника!
   Временами Вурдалак куда-то пропадал, другими словами, скрывался в неизвестном направлении, после чего серафимы обычно находили профоса в бурьяне, в расстроенных чувствах, с раздвоенным сознанием и поврежденной психикой.
   - Опять амброзии набрался, - вздыхал тогда Господь, - эй, где вы, Самуил, Малюта? Помогите товарищу... придти в чувство!
   И "товарищи" помогали, как могли. Только клочья летели!
   Вот такую легенду, овеянную дыханием седых веков, рассказал мне как-то в божьем предбаннике сам герой этих событий.
   Судьба его, действительно, поучительна. Читая его биографию, не знаешь, чему следует больше удивляться: то ли мудрости Господней, то ли парадоксальности принятых им решений. На примере Вампира можно поучиться, каким не надо быть ни при каких бы то ни было обстоятельствах, и что будет с теми, кто Господа нашего упорно забывает. Господь ведь все равно, рано или поздно, напомнит о себе... в той или иной форме.

Судьба Перегрина.

   Теперь неплохо было бы рассказать о некоторых моментах из жизни рассказчика - неумного и неутомимого Парамона, бездельника по призванию, перегрина по происхождению и страстотерпца по убеждениям. Вы, наверное, уже порядком подзабыли, что такое означает термин "перегрин". Так вот, ничего загадочного в этом нет: просто так древние римляне именовали всех не граждан, проживающих на их территории. Сюда входили даки, фракийцы, киликийцы, германцы, галлы... не будем перечислять их всех, слишком много времени занял бы этот скорбный список, тем более, что сам и не помню, как очутился в пределах великой Римской империи и откуда. собственно, взялся. судя по внешним данным, происходил я из диких славянских племен: однако, не исключено, что моими предками могли быть и какие-нибудь скифы или даже гунны. Бог их разберет! Можно только предположить, что не был я Пришельцем из Космоса, хотя Бог как-то в шутку высказал и такую гипотезу, но нет же, слишком уж приземленным был мой менталитет, господа. Я ведь был завсегдатаем всех злачных мест Вечного Города, и не было тогда свободного гражданина, не давшего мне хотя бы раз по шее - причем за дело!
   Словом, не все было тогда благополучно в моей биографии; как вы уже поняли, спасти заблудшую душу могло только чудо. А славные были времена! Сколько интереснейших людей встретилось тогда на моем пути, сколько миль пройдено по замечательным древнеримским дорогам. А уж праздниками нас, недостойных, императоры и муниципальная знать потчевали на славу; не могу забыть того замечательного триумфа, который устроил Траян по случаю великой победы над даками; ровно сто одиннадцать дней вино лилось рекою, ежедневно в Колизее устраивались грандиозные представления и гладиаторские бои. Но не только пирами запомнилось эта удивительная эпоха. Величайшие умы античности творили в те дни бессмертные шедевры литературы, философии и риторики. Мне посчастливилось знать самого Цельса. Этот прожженный мудрый скептик впервые посеял сомнения в душе моей, и стал я тогда задумываться на тему - а так ли правильно и праведно мы живем? Почему нет единства между людьми, откуда такое неравенство в мире... и вообще - для чего, в конце концов, мы влачим свое жалкое существование? Но пить "Фалернское" от этих мыслей хотелось только больше, и не спасло меня тогда даже прочитанное ночью "Правдивое слово" Цельса, от которого воротило раннехристианский клир, и которое трагически погибло от рук разъяренных фанатиков в 4-5-м веках - уже после окончательной победы христианства в Римской империи. Довелось мне встречаться и с Лукианом из Самосаты, и даже с епископом Оригеном. Честно говоря, не понравились мне оба - что тот такой же, так и другой такой же, оба, понимаешь, одинаковые! Впрочем, беседы с этими учеными мужами пошли бедному перегрину впрок, и под их благотворным воздействием стал я склоняться к стоицизму - тем более, что его придерживался всеми любимый император Марк Аврелий. Но губило вашего покорного слугу одно качество - безволие: стоицизм - стоицизмом, а "Цекуба" - "Цекубой"! И стал я под воздействием винных паров все больше склоняться к культу Диониса, а это тогда не приветствовалось властями. Будучи неоднократно битым ночными стражами, бежал бедный перегрин тогда в далекую Парфию, но и там не нашел счастья; одно время увлекался митраизмом, но Ахурамазда мне почему-то не помог (в отличие от Кира и Дария). Вскоре я забросил зороастрийскую религию и отправился в Афины. Учение великого Эпикура, право, стоило того, чтобы посвятить ему два следующих десятилетия. Однако изнеженные и ленивые греки через некоторое время стали раздражать: философствовали они, как правило, исключительно вокруг амфоры; воевать и работать эти эстеты уже разучились, и давно выполняли роль прислуги римских хозяев. К их счастью, римляне оказались не только веротерпимым, но и весьма любознательным народом, что спасло эллинскую культуру с ее культами и мифами, скульптурами и театрами. А тем временем набирало обороты нарождающееся христианство; первые волны фанатизма уже захлестывали рабское сословие и начали опасно выплескиваться на свободных граждан. Императоры начинали осознавать всю опасность, которые несли в себе невинные с виду притчи и поучения первых христиан - иудеев. Периодически на головы членов общин обрушивались кары, вожаков казнили, имущество конфисковалось... словом, скучать сектантам тогда не приходилось. А перегрин Парамон бродил и бродил по руинам Эллады, изумляясь совершенству творений древних мастеров и отчаянной слабости греческой цивилизации, завоеванной немногочисленной римской армией. Скучно было жить на оккупированной территории, и приходилось все чаще задумываться о необходимости срочного перемещения в метрополию. Все-таки Рим есть Рим, недаром все дороги вели именно туда! И побрел я однажды майским утром по мощеным дорогам в Италию, мечтая найти там Истину... или хотя бы комфорт и безопасность. Признаки надвигающегося кризиса чувствовались повсюду. Уже и армия переставала быть римской: все больше нашего брата-перегрина служило не только во вспомогательных войсках, но и в легионах, и даже - в преторианской гвардии; все чаще императорами становились варвары. Хорошо и интересно вспоминать это сегодня, а тогда, господа, очень уж было неуютно. Почему-то почти каждый император не просто отдавал богу душу -становился богом, как тогда официально считалось, - а чаще всего погибал при загадочных обстоятельствах, будучи то зарезанным, то отравленным, то удушенным. И почти всегда приемник погибшего начинал свое правление с так называемых "проскрипций", или, попросту говоря, с резни части населения, сопровождающейся конфискацией имущества. Преторианская гвардия вела себя как на оккупированной территории, отданной победителям на разграбление. Откуда тут было взяться порядку и стабильности! И я, как всегда, пал духом и обратил свой падший взор на римские винные погреба. Подрабатывал тогда я на хлеб и... скажем так, воду... преподаванием риторики отпрыскам знатных горожан, а все свободное время проводил в тавернах и харчевнях Вечного города, где однажды повстречался с угрюмым германцем-гладиатором Одоакром, у которого всегда можно было одолжить пару сестерциев. Мы быстро сдружились, несмотря на то, что Одоакр ни слова не понимал - ни по-гречески, ни по-латыни. Пришлось мне даже выучить германский варварский диалект. Германец не признавал римских обычаев и религиозных культов, поклонялся каким-то Валькириям и все искал некое кольцо Нибелунга, но так, кажется, и не нашел. Однажды пришлось мне занять у него целых 25 сестерциев, которые быстро растворились в таверне; я лихорадочно соображал, как бы отвертеться от мрачного кредитора, но тут до меня дошла печальная весть: несчастный Одоакр пал на арене в неравной схватке с пятью дюжими фракийцами. Итак, долг остался за мной навечно! Казалось бы, радоваться надо было такому финалу; но на одной чаше весов лежали 25 мелких монет, а на другой - смерть приятеля. Смурно стало на моей душе. Совесть проснулась, что ли... словом, был повод опять взяться за истребление содержимого многочисленных амфор. А тут еще подвернулись под руку два сектанта-близнеца, прожужжавших мне все уши о некоей благой вести, что, дескать, в мир приходило какой-то Спаситель-избавитель, что его убили враги, но что он еще им всем покажет, дайте только срок! Когда однажды, изрядно нагрузившись, я пожаловался им на проснувшиеся угрызения совести, братья наперебой стали зазывать в свой молельный дом - церковь.
   - Парамоша, - жарко наседали они, - там ждет тебя не только облегчение души, но и ее вечное спасение! После окончания пути земного ждет тебя, грешного, мир блаженства, небесного счастья... соглашайся, несчастный, не пожалеешь!
   Я подумал для порядку, осушил еще одну кварту "Велирнетского", и сказал:
   - Ладно!
   И мы отправились в христианский храм. Следует сразу же оговориться, что совсем недавно император Константин - Костя, как мы называли его между собой, - прекратил гонения на христианскую веру, и, мало того, стал отдавать ей предпочтение; культы Юпитера, Марса и прочих обитателей языческого Пантеона стали приходить в упадок, а храмы, обслуживающие новую религию, богатели с каждым днем. Церковный иерарх, к которому меня привели, оказался тучным господином, одетым в богатую тунику, в странном головном уборе, красных туфлях и со здоровенным золотым крестом на толстой шее. - Зачем ты пришел сюда, сын мой, - зычным басом проревел он, - не покаяния ли ищет метущаяся душа?
   Совершенно верно, батюшка, - смиренно отвечал я, - именно покаяния: и живу я как-то не так, и привержен Бахусу... и вот долг на мне повис... взял я взаймы у друга, а он взял да погиб при невыясненных обстоятельствах. И вот я, перегрин Парамон из Гипербореи...
   Постой, - прервал меня епископ, - не тот ли ты Парамоша окаянный, который наводнил весь Рим отвратительными пасквилями на религию вообще и христианство в частности? Уж не тебе ли принадлежат гнусные вирши о великих обманщиках, под коими предерзостно подразумеваются великие пророки Моисей, Будда и сын Божий?
   - Да как сказать, батюшка, - пролепетал я, - что-то такое по пьяному делу придумал, но я же не со зла... и к тому же, как ты видишь, готов повиниться...
   Но было уже поздно. Поп закусил удила и обрушил на мою голову свой праведный гнев.
   - Мерзавец, еретик! - кричал он, - убирайся отсюда! Чтоб не видел я впредь твоего мерзкого лика! Иуда, негодяй, отвратительный старик! Вон из моего храма!
   - Горе мне! - возопил я, - нет мне прощения!
   И, завывая, как волк или как белуха, я покинул стены храма. Куда было податься бедному перегрину? Куда глаза глядят! На душе было гнусно и как-то даже глухо: снедали стыд и срам, и ничего не оставалось, как выпить амфору "Цекубы" и отправиться в непонятный маршрут по улицам ночного Рима. О дальнейшем вы все уже знаете, а если кто забыл - перечитайте на сон грядущий "Сказку Господню", где, пусть и в богатом обрамлении мифов и легенд, в общем-то верно изложен ход дальнейших событий.

Всем привет

   Холодным адским утром Дух, накинув на плечи заячий тулупчик, отобранный по этому случаю у Емельки Пугачева, поплелся в каптерку - чайник поставить да кофеек заварить. Пока он гремел кружками да мисками, стал подтягиваться цвет мировой науки и культуры всех времен и народов. Пушкин презрительно фыркнул - что, мол, опять кофе? А нельзя ли чего покрепче? Но Азазелл молча показал ему бревно и поэт поспешил убраться в сени. Зашел Владимир Маяковский, закурил папиросу и мрачно изрек: - я волком бы выгрыз бюрократизм! Но Дух, нимало не смутясь, запустил в поэта чугунной миской.
   - Сам ты бюрократ хороший, - кротко огрызнулся он, ступай себе, пиши плакаты...
   Подошел Омар Хайям и осведомился, как насчет выпивки.
   - Не извольте беспокоиться, - беспечно ответил Дух, - чего-чего, а этого у нас на три Вечности припасено. Вам чего: Фалернского, Цекубского или Велирнетского?
   - О, довольно будет немного "Камю" и бутылочку "Клико", - скромно отозвался великий философ и жизнелюб арабского средневековья.
   Каптерка постепенно заполнялась... вернее, чтобы быть совсем уж точно, пополнялась: она была, как и все в Аду, безразмерной и при желании могла вместить в себя всю Вселенную. Лев Толстой, зажимая в трясущейся руке костыль, судорожно выглядывал Герцена: хоть бы раз огреть! Но Герцен предусмотрительно спрятался за Франсуа Вийона, с этим висельником связывать не хотелось никому. Чернышевский все пытался продолжить роман "Что делать?", и застрял на первом же слове, потому что в Аду гениям делать действительно было нечего. А вот конкретно в каптерке домны номер восемь - и ему дел не нашлось. Интересно, почему бы это? Задиристый Заболоцкий обдумывал тему очередного выступления. Несмотря на наивные ранние стихотворения, был он товарищем в высшей степени начитанным и эрудированным, кому хочешь нос бы утер. Но связываться с ним откровенно побаивались. Сам Рабле от Заболоцкого прятался, потому что стыдно стало великому ернику за бесчисленные непристойности, которыми были нашпигованы его "Гаргантюа и Пантагрюэль". Я выбрал отдаленный маленький столик, присел к скучающему Маршаку и мы заговорили на тему "как видно, воспитатели напрасно время тратили".
   - Вот у меня, Самуил Яковлевич, есть один хороший знакомый, из камчатских шатунов, - рассказывал я, - так вот его сам Бог не смог перевоспитать, не поверите!
   Почему же не поверю? - вежливо парировал Маршак, - это все как раз укладывается в рамки моих представлений о медвежливости. Вы читали мое стихотворение на эту тему?
   - Не то, что читал - сто раз перечитывал и назубок помню! - восхищенно отозвался я. - Как все верно подмечено! Одно меня настораживает: неужели Бог не всесилен? Ведь смог же он возвысить чертова каннибала до уровня серафима пятого класса, а изменить скотский характер хищника - ни-ни!
   - Велика мудрость Господа, - суеверно перекрестился великий поэт, - и не дано нашим слабым рассудкам угнаться за его логикой!
   - Эй, говоруны! - прогремел знакомый блеющий бас хозяина домны. - Прошу всех к круглому столу, кофейком побалуемся! Впрочем, если кому-то угодно более существенных напитков - широкий ассортимент мировой коллекции марочных вин всегда к вашим услугам. Верно я говорю, Омар?
   - Ты хорошо говоришь, хорошо, - непонятно почему гоголевским языком ответил Хайям, - век бы тебя, неказистого, слушал...
   Азазелл, сделав вид, что не расслышал этой обидной реплики, загремел кофейником. Как всегда, первым кружку подставил невесть откуда вынырнувший Пушкин.
   - Ай да Пушкин, ай да сукин сын, - искренне удивился Азазелл, - наш пострел везде поспел! Садись на почетное место, будешь нам сказки рассказывать.
   Пушкин послушно взгромоздился на любимое кресло Духа и вкрадчиво заговорил:
   - Там на невидимых дорожках следы невиданных зверей...
   - Это уже было, - перебил его Азазелл, - ты лучше нам про гробовщика расскажи...
   - Про скупого рыцаря! - О Бориске Годунове! - поднялся крик. Перебивая шум, что-то надрывно кричал Годунов.
   Дайте слово участнику событий! - заорал Дух. - Пушкин, хоть и гений, а кое-что приврал. Не так все было!
   Борис Годунов благодарно кивнул хозяину каптерки и вышел на трибуну.
   - Эх, Пушкин, Пушкин! - укоризненно покачал он своей великолепной головой. - Вечно ты приврешь... впрочем, в истории мало каких правдивых свидетельств осталось об этой эпохе. Ты, кстати, и о Моцарте наврал, как сивый мерин. Никакой Сальери его и не думал травить... теперь это каждому ослу известно, да только не некоторым псевдодраматургам! Но Бог с ним, с Моцартом. Я лучше расскажу вам о себе. Итак, как же все было? Начнем с того, что дурака Димку я ликвидировать не приказывал. Этот злобный эпилептик весь в папашу своего пошел, только и дел у него было, как саблей да кинжалом махать. Налепит, бывало, снеговиков, и давай саблей рубить, приговаривая:
   - Получи, Шуйский! Вот тебе, Пожарский!
   И так по всему нашему боярству прошелся, причем неоднократно. Уж такой изверг вырастал - подумать страшно. Папашины-то выходки по сравнению с тем, что он бы в стране учинил, семечками бы всем показались Но Бог, как говорится, все видит. Не попустил Господь, чтобы многострадальная Русь еще раз опричнины отведала. как я уже говорил, никаких игрушек, кроме клинков буланых, царевич Дмитрий признавать не хотел. А падучая-то шутить не любит: как известно, от припадочных во время приступов стараются убрать все острые и твердые предметы. А у царевича-то попробуй, что-нибудь отобрать! Как раз на взмахе кинжала она его и подкосила, падучая-то. И упал он аккуратненько горлом на нож, и никто ему в этом не способствовал. Скажи им, Дух, в моем же деле все записано?
   - Все верно, - дипломатично отозвался Азазелл, - хотя там и много чего другого сказано. А сюда ты попал, кстати, за отмену "Юрьева дня".
   Годунов покраснел, махнул рукой и убежал в самый темный и дальний угол каптерки.
   = Ловко ты его на место поставил, - обрадовался Пушкин, - и пес с ним, с Бориской-то. Я вам лучше о своем путешествии в Эрзрум расскажу - обхохочетесь...
   Все приготовились слушать. Рассказчиком поэт был отменным, так завораживал аудиторию, что смолкали всякие шепоты и даже дыхания не было слышно.
   - Еду я, значит, а навстречу мне телега с гробом а при ней несколько грузин, - рассказывал Пушкин. - Кого, говорю, везете? - Грибоеда! - говорят. Вот дураки, да? Сами-то они кто после этого? Ну, Бог с ними, грузинами, они в своем сепаратизме все-таки доигрались. И поделом! Когда мы их пришли спасать от турок, сколько этого народу оставалось? Вы не поверите - семьдесят тысяч душ! Побыв в России, они свою численность сильно увеличили - кажется, до шести миллионов. То ли тесно им стало, то ли в силу еще каких-то причин, обиделись на своих спасителей так, что в славном 1989 году наплевали нам, можно сказать, в рожу, и скрылись в направлении Америки, так туда, впрочем, и не доплыв! Теперь - лапу сосут и вздыхают тайком о подлых временах проклятого тоталитаризма, когда могли они в ресторанах пачки сторублевок швырять направо и налево. Что, не так, Багратион?
   - Верно, брат Пушкин, - тяжело вздохнул великий полководец, - ослы они. Да не суди их строго, что с них взять-то, убогих! Продолжай, пожалуйста!
   - Так вот, к чему я это, - вдохновенно краснобайствовал великий поэт, - после этого случая и пришла мне в голову мысль написать маленькую трагедию "Гробовщик", - вы, наверное, читали?
   - Мастерски написано, - похвалил его Азазелл, - даже Парамоше так не суметь, уж на что щелкопер!
   - Но вы не подумайте, пожалуйста, что мне присущ грешок некрофилии, - спохватился великий поэт, - между прочим, терпеть не могу покойников... хоть и сам угодил в их ряды после того неудачного выстрела Дантеса. В ногу ведь, косой глаз, метил! У, чертовы лягушатники! То к месту сражения при Ватерлоо опоздают, то прицел берут выше, чем следует...
   С мест одновременно вскочили Робеспьер, Марат, Дантон и Наполеон. Франсуа Вийон, бормотавший под нос очередной шедевр про виселицы, прослушал суть конфликта и теперь недоуменно переводил взгляд с одного соотечественника на другого.
   - Требую сатисфакций! - кричал Дантон, - он у меня попляшет, этот чертов ниггер!
   - На виселице попляшет, - уточнил Робеспьер, - не марать же об его немытую шею нашу славную национальную бритву!
   - А при чем здесь я? - не расслышал Марат, - мое дело сторона! Сижу себе тихо в ванне, а тут эта чертова Шарлотта Корде как ткнет в меня своей финкой - света невзвидел, граждане!
   - Да не Марат, а марать, - перебил его Дантон, - правильно она тебя, между прочим, оприходовала! Ишь, как потом твои дружки-то разошлись, какой великий террор учинили! Тебя в той шайке террористов только и не хватало, чертов друг народа!
   - Тебя больше устраивают враги народа? - вскричал Робеспьер по кличке Неподкупный, - так знай, несчастный, что их участь крайне незавидна! Правильно я говорю, товарищ Ягода?
   - Прекратите, господа гении! - не своим голосом рявкнул Дух, - вот я вас сейчас по котлам-то рассажу! Где мое бревно?!
   Страсти заметно поутихли. Пушкин воспользовался паузой и продолжал гнуть свою линию:
   - Так вот, еду я дальше - вижу - мост: не то Аркольский, не то - Чертов. А за мостом черт знает, что творится: то ли турки, то ли курды на казацкий разъезд напали. И, если бы не мое личное вмешательство...
   - Что ты врешь?! - одновременно вскочили с мест Суворов и Наполеон Бонапарт, - ты дальше Кузнецкого моста и носа-то не показывал! Не смей претендовать на чужую славу, рифмоплет!
   - Ну, хоть бы и Кузнецкий, - не сдавался рассказчик, - суть не в названии! Налетел я тогда на проклятых бусурман орлом сизым, соколом ясноглазым, и пошли клочки по закоулочкам! Без меня бы нашим хваленым царским генералам не то, что Арзрума, - Карса бы не видать!
   - Опять вы за свое? - страшно заревел Азазелл, - ну, держитесь!
   И бревно привычно засвистело да зашлепало по разгоряченным телам. Когда страсти улеглись (вместе со спорщиками), Дух объявил перерыв по техническим причинам и отправился за живой водой. Отливая забияк, он окончательно оттаял и решил даже угостить высокое собрание своим фирменным блюдом - колбасками из Змеев-Горынычей, Сцилл и Харибд. На жаркое была подана дичь - птицы Гамаюн и Феникс. Последняя была, правда, совершенно несъедобна, поскольку пепел хрустел на зубах, зато есть ее можно было безо всяких ограничений, потому что она всякий раз из этого самого пепла возрождалась вновь и, в конце концов, в зубах навязла. Пушкин, насытившись, стал декламировать очередную оду Азазеллу:
   - Знал бы я тогда, какие - бесы! Столько перевел на них чернил, столько проявил к ним интереса - чуть свой имидж не похоронил... а теперь смотрю - да нет, все в норме! Можно, даже нужно жить в Аду! Бог не выдаст, старый бес прокормит... словом, я и здесь не пропаду! Я ведь, братцы, думаю, что даже в райских кущах нет того житья: старый бес всегда стоит на страже интересов наших... мы, друзья, всем ему обязаны до гроба... то есть до скончания времен! Он ведь даже лупит нас без злобы, разве что, любя, поскольку он так велик, как сам Ахурамазда, как сторукий Шива и как Ра: он ведь, господа, у нас гораздо лучше всех носителей добра! Он лишь он спасает наши души, шкуры от палящего огня! Так что нет причин его не слушать и у вас, и даже у меня. Воздадим хвалу ему, трудяге, возблагодарим за все дары... в честь его поднимем наши фляги: он к нам добр - и мы к нему добры!
   - А не напоминает ли это обычный подхалимаж? - озабоченно шепнул я на ухо Духу, - иной поэт, нет-нет, да и идет на подобную уловку! Взять того же Некрасова... или Ломоносова. Я уже даже не говорю о Державине и Тредиаковском.
   - Нет, почему же? - усомнился Азазелл, - вот, к примеру, Тацит Траяну панегирики писал вовсе не из страха или желания прогнуться пониже... уважал он своего друга-императора, и все тут. А меня разве не за что уважать? - при этих словах дьявольские буркалы Духа недобро сощурились. Он выразительно покосился на свой любимый воспитательно-экзекуторский предмет.
   - За бревно, что ли? - невинно переспросил я, - или за то, что сам, как бревно, глуп?
   В другое время мне за подобные вопросы-намеки, несомненно, основательно перепало бы, но сейчас Азазелл почему-то тяжело задумался.
   - Не знаю, что тебе и ответить... - пробормотал он. - ну, а выигранный Армагеддон, к примеру? А сколько раз тебя, дурака, спасал от неминуемой гибели? А моя вечная борьба с квазарными бесами - это что, воскресный отдых? Не за деньги ведь стараюсь, не славы и наград прошу! Мне за справедливость обидно, вот что!
   И зарыдал так, что к нему тут же подскочил Михаил Юрьевич Лермонтов .
   - Ну, что же ты, дружище, перестань... спокойно, дружище, спокойно! - успокаивал он безутешного демона, - ну их к бесу! Чертовы ерники, разве могут они понять масштаб твоей безразмерной души? А ты помнишь, как мы по Космосу летали? Пес с ними со всеми, старина! Давай-ка лучше выпьем...
   - И то дело, - неожиданно успокоился Дух, - разливай, Омар!
   А Хайям тут как тут - его долго упрашивать не надо. Да и мы, грешным делом, забыв про все свои разногласия, дружно протянули свои кружки. А Пушкин, между прочим, опять всех опередил, крича во все горло:
   - Выпьем с горя! Где же кружка? Сердцу будет веселей!
   Выпили мы, как водится, за мир, за религию, за грядущую жизнь без насилия и за то, чтобы надежда никогда больше и думать не думала бы о том, как бы покинуть этот бренный мир. Дух расчувствовался и даже полез ко мне целоваться.
   - Парамоша, - вопил он, - друг мой ситный! Да кто же, кроме тебя, посмеет мне бросить в глаза слова горькой правды, черт бы тебя побрал? Не эти же чертовы подхалимы... впрочем, - грустно заметил он, - их как-то можно понять. Посмел бы кто из них хоть пискнуть мне поперек! Бревно и топка к вашим услугам, господа спорщики!
   Тут каптерка озарилась нестерпимо ярким светом. Все вокруг заполыхало ослепительным огнем. Ад вдруг странно изменился - покосился, и при этом стало видно почему-то лучше, чем весенним днем. Загремел гром и в домне номер восемь возник сам Бог.
   - Всем привет! - произнес он, - как вы тут без меня, не соскучились?
   И тут же повернулся к Пушкину:
   - Говоришь, можно (даже нужно) жить в Аду? Сильно сказано, товарищ! Даже слишком сильно. Нет ли тут какого-нибудь преувеличения? Заговорились. заврались, господа гении... так что снимайте штаны. Эй, Вурдалак, Самуил! Передайте всем нагрешившим словоблудием от меня пламенный привет в количестве по двадцать пять на брата. А потом опять сядем все за стол и спокойно обсудим - как нам дальше-то быть?
   И наступила пятиминутка двадцати пяти горячих - как всегда шумная и оживленная. Как говорится, кошке радость, мышке - слезы... впрочем, я полагаю, за дело: Богу-то виднее. К тому же он всегда прав, тогда о чем тут речь?
   Сели мы после проведения воспитательной работы за стол, смотрим - о чудо! - сидим-то мы не в Аду, а вовсе даже в Божьей резиденции на Сатурне, руки вымыты, обувь начищена... и кушаем, кушаем райскую пищу с таким видом, будто всегда этим и занимались, и ни о какой Геенне огненной и слыхом не слыхали... разве что в средневековых хрониках что-то там прочли, да и то не все присутствующие. А Бог смотрит на нас - не нарадуется.
   Вот что я вам должен сообщить, господа гении, - начал он, - вы, наверное, уже догадались, что ни в какой Ад я вас и не направлял. Котлы, серы - антураж. Так, напоминал кое-кому, чтобы не слишком возгордились, зазнавались, так сказать. Вы что, даже не заметили, что в отсутствии Азазелла к вам ни один черт не сунулся? То-то и оно, что не было там никаких бесов, товарищ Пушкин! Вечно тебе что-нибудь, да померещится. Впрочем, я тебя в то не виню: натура творческая, склонная к эйфории, а оттуда и до галлюцинаций - один шаг. Одно только могу посоветовать: когда что-нибудь пригрезится, перекрестись - помогает.
   - А вы все тоже хороши, - обратился Бог к высокому собранию, - биномы придумываете, законы всемирного тяготения открывает, даже дифференциальные уравнения решаете, а не можете понять самых элементарных вещей. Скажите, пожалуйста, какие из вас, к черту, грешники? Я вас зачем отбирал, придирчиво рассматривая каждую кандидатуру? Вы что, полагаете, что не являетесь венцом моего творения? Какая наглость! Я что, по-вашему, дурак, или неумеха?
   Наступило гнетущее молчание. Гении побелели; многие крестились от нестерпимого суеверного ужаса. Пушкин попытался, было, грохнуться в обморок, но Господь упредил симулянта, показав ему кулак величиной... о, ни в каком справочнике физических величин вы не найдете тех единиц и того значения, чему эта величина соответствовала бы. Вот верующие меня бы поняли! Затем, словно очнувшись от летаргического сна, великие физики, астрономы, поэты и философы дружно рванули на себе волосы и начали голосить да каяться. Лучше всего это получалось у Гоголя - тренировку он начал еще при жизни, так изнурял себя постами да молитвами, что, говорят, с голоду помер. Тут-то ему и пригодился бесценный опыт биения головой оземь, вырывания на себе волос и посыпания главы пеплом. Все даже каяться перестали и с нескрываемой завистью дилетантов глядели на работу опытного мастера. А вот Богу это почему-то не понравилось.
   - Сейчас же прекрати, Николай Васильевич, - твердо приказал он, - не прикидывайтесь идиотом, маэстро! Я что тебе передавал через моего уполномоченного товарища Серафима Саровского? Между прочим, чтоб ты знал, "серафим" - это вовсе не имя, как ты, наверное, себе вообразил. Должность это, батенька! Он у меня вторым классом проходит, так-то, милостивый государь! Так вот, к чему весь этот разговор: тебе что было сказано? Дан тебе Господом талант, не смей его зарывать в землю, а то и схлопотать не долго! А как ты отреагировал на, можно сказать, мои руководящие указания? Я тебе покажу усиленную диету! Эй, Самуил, Вурдалак!
   - Сколько прикажешь, Господи? - услужливо пролепетали возникшие из ниоткуда профосы.
   - Не то, не то вы говорите! - запальчиво воскликнул Господь. - Накормите клиента как следует, вымойте его в горячей ванне, да угостите хорошим коньячком армянского разлива. Вам бы только драться, бездельники! И смотрите, если пациент не пойдет на поправку как в физическом, так и в психическом смысле - шкуру спущу. Шутки кончились, началась зона ответственности!
   С этими словами Господь отвесил профосам пару полноценных "лещей". Напуганные бичи божьи, непрерывно кланяясь и бормоча что-то наподобие "будет исполнено сию минуту, ваше сиятельство... останетесь довольны-с...", поволокли опешившего писателя-пиромана в трапезную, откуда послышались жалобные вопли литератора вперемежку с грозным басом Вурдалака:
   - Ешь, негодяй! Пока не прикончишь это седлышко барашка, никаких постов!
   - Я тебя научу кошерную пищу трескать так, чтоб за ушами трещало! - злобным фальцетом вторил пророк Самуил, прославившийся своей жестокостью. - Ты у меня с вола раздуешься, чертов гой!
   - Пророков слушаться надо, - наставительно повторял Господь, - ибо они - мои орудия, или, как бы это доходчивее объяснить-то... курьеры! Так что они не советуют, а передают мои приказания, ясно вам?
   - Все поняли? - вопрошал Господь. - Смотрите да трепещите, взирая на последствия ослушания приказов божьих. Всех так накормлю, что голодным не уйдет никто! Не лопните, так подавитесь, истинно говорю...
   Все согласно кивали, не спуская с Бога завороженных взоров. Но это почему-то рассердило Всевышнего.
   - Не трясите бородами, как козлы, - неожиданно гневно воскликнул он, - а то, понимаешь, как в известной песенке Высоцкого:
   - Вы не смотрите, что Серега все кивает... он понимает! Все он понимает!
   Насчет вашего согласия с моим мнением - так вот что вам скажу: попробовали бы вы не согласиться, ха-ха! Верно я говорю, товарищ Вурдалак?
   - Еще как верно, Господи, - высунулась из трапезной взлохмаченная голова профоса, - ты уж если скажешь, так уж скажешь! Нам бы так излагать!
   - Ладно, ладно, не отвлекайся от основных занятий, - строго перебил не в меру разошедшегося экзекутора Господь, - марш на рабочее место!
   Вурдалак послушно скрылся за дверью, откуда послышались дикие крики Гоголя:
   - Все, больше не могу! Пощадите! Подавлюсь!
   - Не бывает много закуски, бывает мало водки, - настаивал пророк Самуил, прославившийся своей жестокостью, - ну-ка выпей за Господа нашего да за веру истинную! И попробуй только отнекиваться!
   Послышалась звонкая оплеуха, а затем забулькала разливаемая по стаканам жидкость. Фужеры зазвенели, соприкасаясь, а затем раздалось громкое кряканье. Через минуту-другую из трапезной послышались неровные шатающиеся голоса, исполняющие не то "Песнь песней", приписываемую царю Соломону, не то "Дывлюсь я на небо, та думку гадаю" на стихи Тараса Шевченко.
   Бог, мимоходом бросив взгляд на закрытую дверь, загадочно улыбнулся. В его взгляде можно было прочесть:
   - Что, Гоголь, есть у меня на тебя методы? Скоро совсем человеком станешь, и все благодаря воле Господней!
   Затем Господь стремительно повернулся к гостям и резко спросил:
   - Надеюсь, все поняли? Повторять больше не нужно?
   - Все-все, Господь, - загалдели гении, - мы же все-таки не олигофрены какие-нибудь, не подведем, будь спокоен...
   - А мне-то зачем волноваться, - довольно усмехнулся Всевышний, - вам надо бояться, господа-товарищи! А теперь по рабочим местам шагом марш! Парамошу, Духа и Пушкина попрошу остаться!
   И мы остались.

Судьба Азазелла

   Одним из вышеупомянутых "унтеров" и был Демонический Дух Азазелл - мой старый товарищ - дьявол, сумевший порвать со своим темным прошлым и влиться в ряды борцов за светлое будущее. Четыре миллиарда лет этот старый ревностный (впоследствии выяснилось, что не совсем так) служака старательно таскал дрова и смолу в топки пресловутой домны номер восемь, а затем заартачился, закусил удила и покинул свой пост. Ушел он тогда на вольные хлеба и стал перебиваться тем, что безобразничал в заброшенном ртутном карьере одной из недоразвитых стран... да вы, наверное, об этом слышали? Перекусал и перелягал этот старый черт превеликое множество самого разного чиновного люда, имевшего неосторожность приехать на печально знаменитый карьер рыбку половить. Почему-то Азазелл особенно невзлюбил прокуроров, отлавливая их при первой возможности с неясными намерениями. И когда количество таинственных происшествий, явно отдававших мистическим душком, превысило критическую величину, премьер-министр страны Маргарет решилась на крайние меры. Воззвала она к своим прелатам - куда, мол, смотрите? Но, как вам уже известно, те, будучи по рукам и ногам связанными целой кучей обязательств пред Сатаной и его приспешниками, ограничились чисто формальными ритуальными действиями. Походили они вдоль карьера, кадилами помахали, что-то пробормотали по латыни наподобие "Notre Pater Deus", да и удалились с видом победителей. А Азазелл даже не чихнул. И спасло церковников лишь то, что в эти дни он был пьян в стельку и, по своему обыкновению, все на свете проспал. А непотребства после этих литургий не только не прекратились, но, как будто бы, даже умножились. И стал тогда ртутный карьер печальной притчей во языцех народов той самой недоразвитой страны. Даже в соседних государствах заинтересовались: что, мол, за чертовщина там у вас творится?
   Премьер Маргарет едва не поседела, размышляя над выходом из сложившейся крайне неприятной ситуации. И спасение, как всегда, пришло вовремя, но крайне неожиданно. Дело в том, что довелось мне в те дни бежать из охваченного смутой своего государства, в простонародье именуемого не иначе как Страной Алкашей. Так уж случилось, что опустившийся народ решительно взялся за деятелей науки, к которым я тогда имел несчастье принадлежать. Может быть, кое-кто из астрофизиков и сейсмологов еще помнит мою нашумевшую диссертацию на тему "Космогеовселенский Эфир как высшая стадия развития Вселенной". Почти всех ученых страны тогда переловили, вываляли в перьях, прокатили на шесте и все в том же духе. Дальнейшая их участь не известна, но, судя по всему, весьма печальна. А я тогда сумел выскользнуть за границу, потому что мне Бог помог. Так и добежал до недоразвитой страны, и вскоре по всем ее пивным прокатился слух, что в государстве объявился то ли пророк, то ли вообще святой... тут-то и удостоился аудиенции у самой Маргарет. Предложив мне традиционное угощение - водку с салом, она решительно взяла быка за рога.
   Так и попал я на ртутный карьер, брошенный туда на борьбу с непонятной чертовщиной. Остальное вы уже, наверное, знаете. Против Слова божьего и вызубренного мною заклинания Дух ничего предпринять не смог, и с тихим шипением растворился в воздухе. Дальше в биографии Азазелла начинается сложный период метаний и сомнений. Демон-то он был, хотя и туповатый, зато быстроходный, так что куда его только не заносило. В Солнечной системе старому черту вскоре стало тесно, вот он и отправился в поисках приключений на Лиру, оттуда - к Плеядам, далее - везде. Хоть и безобразничал там этот демон повсеместно, хоть и творил всякого рода непотребства, а душа-то его болела и ныла, все куда-то просилась, а куда - непонятно. И уже тогда в ней зародилось неясное намерение придти к Богу да во всем покаяться, и начать жизнь с чистого листа. Да только, скажу вам по секрету, больно Богу нужно это было! Не по своей ведь воле Дух-то в Ад угодил: он лишь выполнял какую-то свойственную лишь ему одному функцию в невероятной сложной системе мироустройства, и его раскаяние мало чего тут могло изменить. Но, тем не менее, сжалился Господь над блудным своим падшим сыном. У него как раз тогда был творческий отпуск, и назначил он ничтожнейшего из ничтожнейших рабов своих (как вы уже поняли, меня) исполнять его обязанности на этот период (год). А мне понадобились своего рода помощники - Сын Божий и Дух Святой. Так и попали на эти вакансии Демонический Дух Азазелл да тогдашний римский папа Хомяк Первый, мой соратник по науке и прочим безобразиям. Хомяк, как вы, наверное, помните, с обязанностями своими не справился, и был тогда разжалован в Божьи Внуки, затем - в племянники... неизвестно, куда бы его еще занесло, но тут вернулся из отпуска Бог. Ограничившись краткой нотацией о недопустимости подобного поведения (как вы помните, весь год мы причащались, как угорелые), отправил он нас тогда строить филиалы Рая на Ганимеде, Калисто да Европе - этих галилеевых спутниках Юпитера. Преображенный Азазелл там землю рыл, горы двигал и вообще старался, как мог, чего Господь не мог не заметить. Отметив Духа в очередном приказе, Он амнистировал демона, и тот с новым паспортом и чистой совестью начал очередной виток своей одиссеи. Был он по характеру вспыльчив и независим до безобразия, несправедливости не выносил никакой, отчего народу за этот период перебил и перекалечил чертову пропасть. А уж если какому бесу или демону приходилось встречаться на его пути - беда: обязательно поймает, и ну сердешного учить бревном! Стольким представителям царства Тьмы пришлось пройти через его "уроки", что сам Сатана Духа на переговоры пригласил, да только зашли они в тупик с самого начала.
   - Это ты ими всеми командуешь? - крайне нелюбезно отозвался Азазелл на традиционное приветствие своего бывшего шефа.
   - В общем, конечно, я, но...
   - А ответственность за все их неправомерные действия кто должен нести - Пушкин? - быстро-быстро продолжал Азазелл, и, не давая Князю Тьмы рта открыть, тут же сам себе ответил: - думаю, мы понимаем, о ком и о чем идет речь! Так что не обижайся!
   Сказав, что это была первая битва возрожденного и преображенного Духа с Сатаной, мы бы допустили некоторую неточность. И в Аду не все у них складывалось в соответствии с принятой там иерархией и традициями. Независим был наш демон до невозможности, никаких законов не признавал, а на приказы шефа попросту начхал. И, когда уязвленный Князь Тьмы лично явился в первый раз разобраться, что к чему, прочитать непокорному дьяволу нотацию, что ли, тут-то все и случилось. Всем известно, что Сатана заметно хромает. Средневековые схоласты ошибочно приписывают травму падением в Бездну при изгнании злополучного падшего ангела из Рая. Все это - домыслы: в действительности, ноги Сатане неоднократно переломал непокорный начальник домны номер восемь, самозвано установивший там суверенитет. Попробовал, было, повелитель Ада с сепаратизмом бороться, да только закончилось все это очередными травмами средней степени тяжести, да покусами в области таза, после чего на Духа окончательно махнули рукой, и лишь изредка униженно просили его подавить вооруженное выступление какой-нибудь очередной группы экстремистов. Дух был существом отнюдь не злопамятным: надо кого прибить - почему бы отказать в такой маленькой просьбе? Тем более, что речь-то шла, всего-навсего, о нечисти. Особенно доставалось от него демонам-трубочистам, как вы уже помните - квазарным бесам. Тут уж Азазелл и вовсе удержу не знал. Сатана в такие дни запирался на все замки, затыкал уши серной ватой, а все равно - долго его преследовали душераздирающие вопли погибающей чертовщины. Так что правительственные награды за славные победы Дух получал одновременно с взысканиями за жестокое обращение с пленными, которых он, вообще-то, никогда и не брал. Так что в те годы выражения "как на духу", "собраться с духом", "ни на дух не переносит" приобрели в Аду какой-то не присущий им зловещий и трагический оттенок. Мало того, что все бесы, черти, шайтаны и прочие обитатели Ада стали обходить волчье логово Азазелла за версту, так и имя его стало произносить вслух опасно: помянул ни к месту - а он и тут, как тут. А, явившись как бы по ложному вызову, тут же начинал всех поучать... все тем же бревном, с которым никогда не расставался, используя его в качестве то лопаты, то подушки, то зубочистки, но чаще всего - розги. Так что в Аду все только вздохнули с облегчением, когда Азазелл убрался, наконец, со своего поста с этим чертовым бревном, куда глаза глядят.
   А глядели они далеко. Дух вдруг понял, что будущее - за силами света, и самочинно принял верное решение - примкнуть к небесному воинству, не спрашивая ничьего согласия. Просто бил всех, кто на Господа нашего срамно лаял - леших, ведьм, Виев, вампиров... чертям и дьяволам, между прочим, тоже порядочно доставалось, если последние имели глупость и неосторожность попасться ему на глаза.
   - Исключительно верное решение приняли, батенька! - вздохнул Господь, наблюдая с небес за необычно быстрыми перемещениями в пространстве легкого на помине и на взлете демона, - только вот что прикажете с вами делать? Явился незваным, развел тут самостоятельность, понимаешь... впрочем, черт с ним, пусть себе развлекается: в конечном итоге все это - во славу Божию. А кто тут, собственно, против?
   Но призвать Азазелла к себе Господь не торопился: то ли время еще не пришло, то ли соответствующих вакансий в штате не имелось. Бог с присущей ему прозорливостью отчетливо видел, что имеет дело не с простым профосом-экзекутором, а с чем-то выдающимся и подающим несомненные надежды.
   - Пусть и дальше подает, - решил он, наконец, - а мы посмотрим, что с ним дальше делать. Вроде бы Апокалипсис намечается, и вообще... словом, резервы нам еще ох как пригодятся.
   Господь, как всем известно, высоко сидит да далеко глядит. Можно только догадываться, с какого времени и что именно он видел, видит, предвидел и предвидит, но не советую даже думать надо всем этим. Зря только с ума сойдете, господа товарищи, в отчаянной, но бесполезной попытке объять необъятное. А раз так - пойдем дальше вслед за стремительно мчащимся по времени и пространству неукротимым демоном... вернее, бывшим дьяволом. Кем и чем он стал - еще никому не было понятно.
   Ход истории не прерывался ни на миг, мир куда-то катился - когда, как по маслу, но порою - как по доске с наклеенной на ней наждачной бумагой. И такие периоды случались куда чаще, чем так называемый Золотой Век... гораздо чаще, чем нам с вами хотелось бы. Вот по этому-то наждаку и ехали юзом я, да друг мой Хомяк. Наши новые друзья - слуги божьи, Пришельцы Бяка и Бука, все время ухитрялись как-то избегать многих неприятностей, вовремя смотавшись на своем НЛО Пегасе куда-то вглубь Вселенной, якобы выполняя очередное поручение Всевышнего; зато нам доставалось за всех и за все сразу. От Бога ли, от Сатаны ли, а то и вовсе от людей, мы то и дело получали "чаевые" - преимущественно в форме затрещин, подзатыльников и розог, причем с завидным постоянством и во все возрастающем объеме. И, когда дело дошло до Первого Апокалипсиса, я, грешным делом, даже подумал, что Бог - не без милости ... так надоел тернистый путь без дела в никуда, что и говорить об этом вслух не хочется. Тут мы и собрались все вместе в очередной раз. Помните, до этого самого Армагеддона нас Бог уже бросал на "перепись населения", дабы как-то дифференцировать представителей человечества на агнцев и козлищ? Речь шла о планируемом очередном Всемирном Потопе, который тогда трижды срывался то ввиду повреждения божественного акведука метеоритами, кометами да болидами где-то у Денеба, то из-за происков самого Вельзевула. А когда, наконец, приказ отменили и мы были призваны в ряды Небесного воинства, все только с облегчением вздохнули: ремонт водопровода, пусть и небесного, не самое легкое и приятное занятие - это даже хуже, чем в квартире краны менять. В бою Дух был страшен и неукротим, но Сатане каким-то непонятным образом несколько раз удавалось уйти от неизбежной расплаты за все содеянное... это продолжалось до тех пор, пока Бог в великой мудрости своей не принял единственно правильное решение - назначить Азазелла главнокомандующим своим воинским контингентом. Можно только посочувствовать Сатане и тем Черным Иерархам, которые имели неосторожность столкнуться на поле боя с нашим совершенно утратившим человеческий облик бывшим демоном... какое там - "бывшим"! Привычка не брать пленных приобрела самые извращенные садистские формы - каннибализма, причем живьем! Бог, с заметным интересом следивший за ходом сражения с Сатурна по рации, не мог не произнести слов: "Какая жестокость! Мне дурно!", услышав, что себе позволяет эта образина. А после парада победы неизбежно встал вопрос: а дальше-то - что?! И тогда Бог решительно расставил все точки над "и".
   - Свет без тьмы - и не свет вовсе, - рассудительно заметил тогда Господь, - не перестарались ли вы, господа хорошие, начисто уничтожив все, олицетворяющее тень и темноту? А кто ваши нимбы с ореолами оттенять-то будет? Пушкин?
   Вот так и пришлось нам с Азазеллом по очереди исполнять эти трудные и совсем не почетные обязанности князя Тьмы. С заданием мы, естественно, не справились, ибо предпочли сомнительной деятельности запойное безделье, после чего божье терпение лопнуло в очередной раз. Так и состоялось воскрешение Сатаны и возвращение привычного равновесия в системе "тьма-свет".
   К привычным занятиям вернулись и мы с Азазеллом да Хомяком, став к тому времени практически неразлучной троицей. Господь в великой мудрости своей установил своеобразную структуру и иерархию нашего маленького общества, где Дух стал моим денщиком, а ему, в свою очередь, чистил до поры до времени сапоги римский папа, бывший аятолла и имам Хомяк Первый. С примкнувшей к нам группой небожителей мы привычно искали Бога по вулканам, но, встретившись вдруг с ним, получили одно из самых необычных заданий того времени - внедриться в свиту тогдашнего правителя Руси Кощея Первого. Да что рассказывать - вы, наверное, и так все давно знаете. Могу добавить лишь одно: мне до сих пор совершенно непонятно, как же так случилось, что один из самых драчливых дьяволов Ада (да чего там скрывать - самый-самый, причем абсолютно непобедимый!), стал вдруг (по крайней мере, по документам), агнцем божьим (правда, с клыками тигра), самым лютым и ревностным гонителем Нечистого, истребителем ночных ужасов - вурдалаков, вампиров да прочих упырей, не говоря уже о водяных, леших и прочая, и прочая. Просто какой-то крысиный волк образовался в двойственном демоническо-архангельском облике, честное слово! Нельзя не подивиться великой мудрости Господа, придумавшего все это, но вот одна беда: как подумаешь, как же теперь именовать нашего забияку-серафима, так и напрашивается более чем сомнительное определение - демон во Христе. А как еще можно это назвать?! А подобный термин уже явно попахивает ересью и богохульством, господа искренне верующие. И вновь мне, смиренному слуге божьему, серафиму четвертого класса и безнадежно закоренелому еретику по совместительству, Парамону, смутно засветили огни костров инквизиции. Не то - Азазелл: помилуйте, какие костры, какая такая инквизиция? Вздумавшему поднять на него не то, что руку - просто голос, - демон мгновенно устраивал Апокалипсис, Варфоломеевскую ночь, взрыв Кракатау и вспышку Сверхновой одновременно. Тем он до сих пор и богат, тем, можно сказать, и торгует.

Кто Бога забывает.

   А действительно, что может случиться с теми из нас, кто ведет себя, черт знает, как, возомнив о себе, бог весть что? Ответ так же однозначен, как и уклончив: всякое может случиться, истинно говорю. Кое-кому может и не поздоровиться, уж это точно. Причем не обязательно в этой жизни, вот и кажется кое-кому, что нет на свете справедливости, что зло остается безнаказанным... ничто так не далеко от Истины, как подобное безответственное утверждение. Ну, что мы можем знать о дальнейшей судьбе почивших в бозе деятелей темного прошлого наподобие Аттилы или того же Чингисхана, не говоря уже о товарищах Александре Шестом Борджиа, Малюте Скуратове да каком-нибудь Мордубее Изнасиловиче Душегубкине?
   На первый взгляд, ничего особенного с ними не произошло: жили, не тужили, в комфортных условиях, всеми силами отравляя существование окружающим, приняли кончину не в самом худшем варианте, и местечко в Раю как будто бы прикупили заранее, щедро одаривая церковников и нацепив на шею пудовые золотые крестики. Но это только на первый взгляд, а в действительности это выглядело несколько иначе. Взять хотя бы того же пророка Самуила, прославившегося своей жестокостью. Вы думаете, что Бог его по головке погладил за все содеянное? Ошибаетесь, господа товарищи! Воспитательная работа со злобным пророком была проведена по полной программе, без всяких скидок на принадлежность к жреческой касте "богоизбранного" народа.
   - Иди-ка сюда, нашкодивший кот, - поманил перстом представшего пред светлыми очами злеца Создатель, - расскажи-ка всем, что ты сделал с беднягой Агагом, царем агарянским?
   Самуил, вдруг отчетливо осознавший, что вранье наподобие "во благо Господа содеял все это", сейчас не пройдет, побледнел и попытался, было, оправдываться:
   - А чего они, Господи, нас не хотели на свои земли пропускать, - заканючил он, - скот свой и жен своих отказывались передать нам, богоизбранным...
   - Это куда же я вас избирал, напомни мне, пожалуйста? - не удержался Создатель. - Что-то давно на выборы не ходил, и за твой народ не голосовал, это уж точно... а вас, тем не менее, куда-то избрали? В Государственную Думу,
   Верховный Совет, а то и вовсе в Кнессет? Примите мои поздравления!
   Да как "поздравит" Самуила подзатыльником!
   - Будешь мне еще врать, - наставительно выговаривал Господь, щелкая по дубовому лбу злобного старика, - так я Хаммурапи позову - уж он-то пропишет тебе свой кодекс по всем мягким местам! Не хочу об тебя руки марать, садист ты эдакий! Пошел вон, чтоб тебя больше не видел! Эй, Бука, Бяка, Хаммурапи! Доставьте его, куда следует!
   Так Самуил попал в котел домны номер восемь. Увидев его, Азазелл только лапами всплеснул.
   - Думал с Пушкиным побеседовать, а тут тебя прислали, вертопрах ты эдакий, - с горечью возопил демон-филантроп, - и хоть претит мне кипящая смола и всякие там раскаленные сковороды, но на этот раз придется все делать по инструкции!
   Честно говоря, никакой вины Самуила в том, что большинство из деятелей искусства и литературы в тот момент никак не могли попасть в Ад, не было, да и не могло быть, поскольку те еще и не родились... тем не менее, Самуилу пришлось отвечать за это недоразумение подпаленными боками. Наш Дух, ни на дух не переносивший никакой жестокости и несправедливости, обрушил на злополучного Самуила весь накопившийся запал. Он заставлял библейского пророка напевать "Песнь песней" в процессе вылизывания раскаленных сковородок, цитировал ему Соломона, когда старик вопил в котле с кипящей смолой - дескать, все проходит... издевался, как только мог. И при этом думал, сквалыжник, что восстанавливает историческую справедливость, как будто бы садизм как таковой вообще мог что-то где-то восстановить! В конце концов, это надоело даже самому Сатане, и Азазелл схлопотал очередной выговор за жестокое обращение с осужденными. Но горбатого, как говорится, может исправить лишь хорошая пуля, а вот пули-то как раз Азазелла и не брали. И разговор с Сатаной получился тяжелый какой-то, сумбурный, что ли... травмированному князю Тьмы пришлось срочно взять отпуск по болезни, на пост заступил Вельзевул, и все пошло опять своим чередом, причем совсем не туда, куда следовало бы.
   И продолжалось бы это так до скончания веков, но не так-то все просто, господа товарищи. Бытие ведь гораздо сложнее, чем кому-то может показаться. Время шло, и менялся состав осужденных. Теперь наряду со всякими злобными ассирийцами, хеттами и прочей малоинтересной разношерстой публикой, стали в Ад попадать и разного рода персоны нон грата, вроде Заратуштры, Аменхотепа Четвертого (Эхнатона), царей Кира и Ксеркса... стало Азазеллу не до своего злобного пациента, и уж тогда стал он пропадать в каптерке с заинтересовавшими его занимательными яркими личностями. Начались адские литературные вечера. Дух смастерил домбру; вначале сам на ней бренчал, а впоследствии привлек профессиональных музыкантов; затем в Аду научились курить никонианскую травку, варить кофей, и все это великолепие в неограниченном объеме появилось в каптерке домны номер восемь. Тут уж совсем стало не до дурака Самуила. То кофеек пришло время варить, то опять перекур, то вновь прибывших поэтов и литераторов встречать надо... запустил Азазелл свои котлы, грешники жестоко мерзли, но, на всякий случай, не жаловались. Во-первых, некому, во-вторых - бесполезно, а в третьих - от добра, как говорится, добра не ищут... в других топках Ада, поди ты, и мечтать не могли о таком прохладном отношении к осужденным!
   Сатана, как говорится, был бессилен; не то Бог. Смотрел он, смотрел, а затем решил прогневиться.
   - Зачем тебя к котлам приставили, иродова образина?! - гневно воскликнул он, вызвав к себе демона-волынщика, - и вообще - как стоишь перед Всевышним, мерзавец?
   Азазелл, ожидая града пощечин, зажмурился, но не тут-то было!
   - Вообще-то я рад за вас, - неожиданно тепло продолжал Всевышний, - и рад сообщить, что через каких-то две-три тысячи лет сможешь сменить род занятий. Хотел бы тебя в рай пристроить, да вот что-то вас категорически туда не пускает - угадай, что именно!?
   И, дружески похлопав озадаченного демона по плечу, Господь отпустил его на все четыре стороны... вернее, по месту работы. А Бог-то, между прочим, и сам нашел решение вопроса, касающегося дальнейшей судьбы безнадежно проштрафившегося пророка.
   Ничего особенного выдумывать-то и не нужно, - рассудил он, - и будешь ты впредь заниматься лишь тем, к чему и привык. Экзекуции, только экзекуции! Ты ведь, подлец и злец, воображал, что тебя тут с оркестром встретят? Нет уж, дорогой, будешь теперь до скончания веков розги вымачивать, да сечь себе подобных, все время с ужасом думая: "а в следующий раз самого-то не разложат"? И я не скажу - разложат или нет. Мучайся сомнениями, бездельник!
   Тщеславие Самуила было жестоко уязвлено. Ему еще и не то пришлось пережить, когда Господь призвал к себе Вурдалака, бывшего шаха Шашлыка, и назначил старшим профосом. Пришлось старику Самуилу еще и ботинки чистить своему непосредственному шефу, обеды ему готовить да мундир стирать... помните, наверное, как Вурдалак хвалился Духу: я у Бога отныне в высоких чинах: что-то вроде майора запаса. Видишь - в шляпе архангельской, в божьих штанах, ем оливки да свежее мясо! У меня персональный теперь кабинет, серафимы мне чистят ботинки...
   Насчет "серафимов" Вурдалак, конечно, приврал, но ботинки ему действительно чистили - пророк Самуил, а, позднее, еще и Малюта Скуратов, товарищ Ежов и маркиз де Саад.
   Так что злецу Самуилу не позавидуешь. А что? Сам ведь виноват! Делая вид, что Господу служит, самого Бога-то забыл он начисто, с головой уйдя в садизм и лютую жестокость, не имеющую никакого оправдания. Самым печальным было то, что все свои подвиги он расписал затем как поучительные примеры образцового поведения религиозного лидера богом избранного народа. Так что чистить ему ботинки бывшему каннибалу и разбойнику с большой древнеримской дороги Вурдалаку до самого Страшного Суда, и амнистии не предвидится.
   Да и современным Самуилам не плохо бы задуматься о том, что нынешнее их времяпрепровождение есть самый верный путь по стопам их предшественника. Что толку им с того, что Бога они забыли? Себя они тем самым обманывают, или Всевышнего пытаются надуть? Бог ведь ничего и никого не забывает, и вовсе не потому, что злопамятный: он, всего-навсего, справедливый. И свое каждый еще получит, не сомневайтесь, господа Душегубкины и Жирномырдины. Ссылки на рассеянность и забывчивость там не пройдут.
   Не следовало бы забывать Господа и нам с Духом и Хомяком, да, судя по всему, не у всех и не всегда это получалось. Отсюда и последствия.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"