Меган : другие произведения.

Деньги, страсть, унижение. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Этот роман написан в лучших традициях русской классической литературы, известной и уважаемой во всём мире. Высокую степень таланта и качества текста отмечают все, кто прочитал хотя бы одну его главу. Книге присущи та самая "толстовщина" и "достоевщина" - психологизм и метания сомневающейся личности на фоне сложных исторических событий. В данном случае, это события 90-х годов прошлого столетия. Тем не менее, интрига в сюжете романа имеет место и не отпускает читателя до самого конца. А мистическая составляющая добавляет в произведение изюминку и будоражит воображение.
  Глава 1
  Июнь 1999 г.
  Где-то на юге России...
  
  
  На подходе к конечной станции поезд двигался медленно, мерно покачиваясь. А хотелось, чтобы он шёл быстрее, чтобы уж прибыл. Чтоб подхватить сумку и выпасть из душного вагона, размять затёкшие от долгого сидения и лежания ноги, прошагать по перрону, выглядывая знакомое лицо. В висках стучало: "Быстрее-быстрее-быстрее!" Большую вялую железную гусеницу хотелось подстегнуть хворостиной, чтобы она ускорила темп. Стрелка наручных часов как будто прилипла к циферблату. В конце концов Сашка решил, что лучше уж совсем не смотреть на часы, а глядеть в окно. Можно попытаться увидеть полоску моря. Хотя вряд ли удастся - пробегающие за окном пейзажи были далеки от морских: поля, леса, какие-то дома и ветхие постройки, бетонные заборы и автомобильные дороги. Ни малейшего намёка на песчаный берег и морские волны. Даже никакая захудалая чайка мимо не пролетела. Ну что ж, придётся терпеть и ждать. Соседи по вагону тоже застыли в томительном ожидании конца пути. Сашка огляделся. Смешно - практически все обитатели плацкартных вагономест так же, как он, остекленевшими взглядами пялились за окна. На уставших после длительного путешествия лицах явственно читалась всё та же мысль: "Скорей бы уже!" Измученные пассажиры, осоловевшие от жары и духоты вагонов, прибыли на курорт.
  Поезд перешёл на черепашью скорость, шумно вздохнул несколько раз и, наконец, встал. Как по команде люди разом вскочили со своих мест. Суетливо толкаясь, пихая друг друга чемоданами и сумками, они выстроились в узеньком коридоре, ожидая высадки. Сашка остался на месте, смирив свое нетерпение. Пусть пихаются - он ждал этой минуты сутки пути, подождёт и ещё немного. Шумные, толстые мамаши с вертлявыми детьми, их потные мужья, обвешанные поклажей, непроспавшиеся после бурной попойки студенты - все воззрились на хмурую тётку в синей униформе, ожидая, когда же она проскрежещет железной дверью и выпустит их в другой мир. Мир чистого воздуха, зелёных деревьев, свободы и морского простора. Мир, который называется одним простым словом - курорт.
  Прислонившись спиной к вагонной перегородке, Сашка ждал. И дождался.
  - Молодой человек, вы спите, что ли? Приехали!
  Парень открыл глаза. Хмурая тётка в униформе, уже вооружённая веником и совком, чтобы подмести ветхую ковровую дорожку, выстланную вдоль вагона, глядела строго и вопросительно.
  - Спасибо. Извините, задумался, - ответил новоиспечённый курортник.
  Резко и легко поднялся, подхватил спортивную сумку и пошагал к распахнутому металлическому зеву. Прыжок со ступеньки - оп-па! - и, наконец, под ногами асфальт - твёрдая субстанция, которая не ходит под ногами, не норовит качнуться так, что попадёшь носом в не слишком хорошо пахнущие носки какого-нибудь субъекта, пьяно храпящего на верхней полке.
  Сашка огляделся и сразу увидел знакомое лицо. Молодой парень топтался у вагона с выражением явной маеты на физиономии. Коротко стриженный, одетый в спортивные майку и шорты, с золотым крестом на внушительной толщины цепочке, он держал руки в карманах и озирался по сторонам.
  "Да-а, в Москве у такого кадра сразу бы паспорт спросили", - добродушно хмыкнул про себя Сашка. Рот сам собой растянулся до ушей, а ноги пошагали навстречу.
  Этот парень приходился ему двоюродным братом со стороны матери. Он тоже заметил появившегося из вагона родственника, заулыбался, вытащил для приветствия руку из кармана, но озираться по сторонам не перестал.
  - Здорово, братан! А я уж думал: куда ты делся? На поезд в Москве вроде сел, а здесь не сошёл. По дороге, что ль, потерялся?
  Парень крепко пожал Сашке руку, обнял за плечи и как-то по-отечески потряс.
  - Привет, Славик! - Прибывший из Москвы гость был искренне рад и не скрывал этого. - А я боялся тебя не узнать. Шутка ли - десять лет не виделись! А вот - сразу узнал!
  - Ага! - Славка уже подталкивал брата локтем, приглашая двигаться в сторону лестницы, ведущей вниз. Над лестницей виднелась надпись: "К вокзалу".
  Сашка немного опешил. Он ждал волнующей встречи, каких-то киношных скупых мужских слёз, но ничего этого не было. Славка явно спешил и всем своим видом показывал, что надо ускоряться к выходу. Брат повиновался. Замелькали ступеньки, затем ларьки и палатки, торгующие всякой снедью прямо в здании вокзала, зловонно пахнуло туалетом. Славка шёл быстро, почти бежал.
  - Ну как дела-то? Нормально? - бросил он на ходу и, получив положительный ответ, удовлетворённо кивнул.
  Преодолев небольшую площадь с обязательным для бывших советских городов памятником посередине, парни свернули на автостоянку. Таксисты, пристающие ко всем, кто выходил из вокзала, при виде Славки замолкли и даже как-то посторонились.
  Среди разномастных "жигулей", "лад" и "волжанок", в большинстве своём стареньких и грязных, на стоянке явно выделялось несколько иномарок. Люди, усаживаясь в отечественные автомобили, осторожно бросали в их сторону завистливые взгляды. Славка вытащил из кармана брелок с ключами от машины и нарочито небрежным движением нажал на кнопку. Серебристый "ауди" с тонированными стёклами приветственно пиликнул и мигнул фарами.
  - Это что? - удивлённо поинтересовался московский гость. - Твоя машина?
  Брат молчал. Сохраняя озабоченное выражение лица, он снял с Сашкиного плеча сумку и бросил её в багажник.
  - Послушай, я не понял, - помотал головой тот, будто отгоняя наваждение. - Ты что - на иномарке ездишь?
  - А ты разве не видишь? - Славка пытался оставаться равнодушным, но заметно было, что его просто распирало от удовольствия.
  - А это что? - Сашка ткнул пальцем в лобовое стекло, где, на куске картона были изображены российские флаг и герб.
  - Пропуск, - лениво бросил родственник.
  - Куда пропуск?
  - А куда надо.
  - Чиновников возишь?
  - Ага. Одного. Чиновника. Садись давай! Семечек хочешь?
  Сашка отказался. Послушно влез на переднее сиденье и, оставаясь в лёгком ступоре, потянул на себя ремень безопасности.
  - Да брось ты его! - недовольно зыркнул Славка. - Не боись, не улетишь!
  - А если оштрафуют?
  - Не боись! - повторил водитель.
  "Ауди" довольно резко снялся с места и на скорости, неприлично высокой для движения в районе парковки, поехал в сторону шлагбаума, отгораживающего стоянку от шоссе. Там дежурил человек в зелёном жилете, явно желающий получить с выезжающих определённую мзду. Однако, завидев Славкин автомобиль, парковщик безропотно поднял шлагбаум, и "ауди" пронёсся мимо, обдав того пылью.
  - Ты тут прямо как хозяин ездишь, - произнёс Сашка, оглянувшись и наблюдая, как мужик отряхивает пыль с зелёного жилета.
  - Ну не хозяин, а личный водитель хозяина, - наконец-то внёс ясность Славка. - Я, братан, большого человека вожу! Эту машину здесь каждая собака знает. И уважает. Если бы этот урод сейчас шлагбаум не открыл, я бы его снёс к чёрту. И ничего бы мне за это не было!
  - А-а-а, - протянул московский родственник и откинулся на сиденье. От всего произошедшего в душе образовался неприятный осадок. Внезапно зависть нахлынула на него, сменившись затем стыдом.
  "Ну зачем было так явно удивляться иномарке? - принялся корить себя Сашка. - В Москве, что ли, их не видел?" Хотя, если честно, в салоне подобного автомобиля он сидел впервые. В столице у него были знакомые владельцы машин, но всё отечественных. А чтобы вот так, на "ауди"... К тому же, Славка ещё и сам за рулём, а у Сашки даже прав нет.
  Парень почувствовал явную неприязнь к сидящему рядом брату.
  - А ты, оказывается, крут! - произнёс он. - Личный водитель - это звучит гордо!
  Сашка постарался, чтобы его слова прозвучали иронично и даже с чувством превосходства. Подумаешь, личный водитель! Чтобы баранку крутить, особого ума не надо. Но Славка иронии или не заметил, или просто ею пренебрёг.
  - А почему ты парковщика уродом обозвал? - решил внести дополнительную ясность московский родственник.
  - А-а... Все они уроды, - ответил брат, сосредоточенно следя за дорогой.
  - Кто - все? - не унимался парень.
  - Все, - твёрдо произнёс Славка, поставив на теме жирную точку. Сашка возражать не стал. Как не стал и задавать вопрос: а кого именно снёс бы брат своей машиной, шлагбаум или урода, - справедливо полагая, что обоих.
  
  "Ауди" летел по улицам города, лишь слегка притормаживая на светофорах, подрезая всех, кто попадался на пути, проскакивая на полной скорости пешеходные переходы.
  - В общем, слушай сюда, - сказал Славка деловым тоном. - К матери тебя не повезу. Она в доме каждый закуток сдала - приткнуться негде. Сам понимаешь - сезон, надо деньги зарабатывать. В другое место поедем.
  - В какое? - поинтересовался Сашка.
  - Ко мне на хату. Хорошая квартира, с удобствами. Я там пока живу.
  - Почему "пока"?
  - Потому что "пока".
  Славка явно не страдал многословием. Брат вздохнул и попытался снова наладить мосты.
  - Ты сам-то как? - спросил он.
  - В шоколаде, как видишь, - усмехнулся родственник, давя на педаль газа.
  Больше Сашка не нашёлся, что спросить.
  Машина выехала за городскую черту и стрелой понеслась по шоссе. Дорога была настолько узкой, что, казалось, со встречными автомобилями разъехаться нет никакой возможности. Сашка, привыкший к широким московским проспектам, инстинктивно поджал ноги от страха.
  - Чё ты дёргаешься?! - захохотал Славка. - Не боись, не улетишь!
  Парень опустил ноги и покраснел. Но брат, надо отдать ему должное, больше не смеялся.
  Остаток пути ехали молча.
  Славка сбросил скорость, повернул под "кирпич", не обращая ни малейшего внимания на стоящий тут же, на перекрёстке, автомобиль ГИБДД, затем повернул ещё раз и затормозил у подъезда обшарпанной пятиэтажки.
  - Всё, братан, приехали - конечная станция.
  Сашка покорно вылез из машины. Подхватил из багажника сумку, огляделся. Странно.
  Почему-то ему казалось, что рядом с морем должны стоять исключительно санатории и пансионаты. А кроме мест обитания отдыхающих, на курорте имеют право на существование романтичные маленькие домики - двухэтажные, деревянные, со ставнями. Что навеяло такие образы - воспоминания детства, кинофильмы ли, книги, Сашка не знал. Но в воображении стояла именно такая картина: он в комнате на втором этаже одним движением распахивает оконные ставни и в дом врывается волна свежего, опьяняющего морского воздуха. Тёплый ветерок треплет волосы, заходящее солнце мягко ласкает лучами лицо...
  Славка привёз его к обычному пятиэтажному зданию постройки шестидесятых годов. Грязный двор, мамаши с колясками, бабульки на лавочках. Не вязалось это с Сашкиными представлениями. И самое главное - никакого намёка на то, что где-то рядом есть море.
  - А море-то где? - озвучил Сашка свою мысль.
  - Щас объясню, найдёшь, - пробубнил родственник, локтем подталкивая брата к подъезду. Любопытные бабульки на лавочках впились глазами в лица парней, нисколько не стесняясь.
  - Здравствуйте, - сказал им московский гость, чувствуя неловкость от такого внимания. Бабульки активно закивали.
  - Здрассти, - процедил Славка, тоже обращаясь к пенсионеркам, но при этом глядя куда-то поверх их голов.
  Подъезд тоже был неимоверно грязным. Облупленные стены, исписанные матерщиной, искорёженные ряды почтовых ящиков, углы, нестерпимо воняющие мочой. Однако дверь квартиры на втором этаже, которую Славка принялся открывать, была новой и добротной. Но ещё больше удивился Сашка, когда перешагнул порог своего будущего пристанища. Крохотная однокомнатная "хрущёвка" блестела, как конфетка. Присвистнув, московский гость поставил сумку на пол и прошёлся, заглядывая во все двери. Подивился на кухню с встроенной бытовой техникой, на полукруглую ванную, на зеркала, подсветку и роскошные обои. В Сашку, московское жилище которого "щеголяло" ремонтом двадцатилетней давности, подобная обстановка вселяла щенячий восторг.
  - Это что - твоя хата? - с плохо скрываемой завистью спросил он у Славки.
  - Сейчас моя, - последовал ответ.
  - Сейчас твоя? А завтра?
  - И завтра моя.
  Манера брата говорить загадками начинала раздражать.
  - Я всё-таки не понимаю, Слав. Откуда у тебя эта квартира?
  - Ладно, не парься, - родственник решил пожалеть недоумевающего Сашку и открыть карты. - Это шефа моего хата. Сейчас временно я тут обитаю. По семейным обстоятельствам. Теперь ты тут поживёшь.
  - А ты?
  - Что - я?
  - Ты разве тут жить не будешь? Вместе со мной?
  - А спать я тоже буду вместе с тобой? - усмехнулся Славка. - Спальное место одно.
  Брат кивнул на чёрный кожаный диван, стоящий у стены.
  - Нет, я к матери поеду, у неё поживу, - пояснил он.
  - Ты же сказал, она все углы в доме сдала? - не отставал родственник.
  - Мой угол свободен, - заверил Славка.
  Сашка неуверенно переминался с ноги на ногу.
  - А твой шеф меня отсюда не выгонит? - спросил он.
  - Не боись, всё договорено.
  - Неловко как-то...
  - Неловко штаны через голову надевать, - отрезал брат.
  - Да? Ну, тогда спасибо.
  - Располагайся, не стесняйся, - предложил Славка. - Шмотки в шкаф можешь повесить, там места полно. Холодильник пустой - уж извини. Да ты, наверное, на пляж сразу пойдёшь. Там, на набережной, кафешки разные - можешь пообедать. Бабки есть? Или одолжить?
  - Что? - не расслышал Сашка. Он никак не мог собраться и взять себя в руки.
  - Бабки, спрашиваю, есть? - повторил свой вопрос брат, с усмешкой наблюдая за ним.
  - А? Деньги? Есть, да, конечно.
  - Шашлык возьми - шашлык здесь вкусный. Ну, чё еще? А, держи ключи. Это будут твои, у меня свой комплект. Я на работу поехал - мне ещё шефа домой отвезти надо. Вечерком заеду. А не заеду, так позвоню. Давай, будь! - протянул Славка руку.
  - Ага, пока, - ответил родственник, пожав протянутую ладонь.- А как на пляж-то пройти? - спохватился он.
  - Из подъезда направо, а потом в гору. Там спросишь. Пока!
  Вытащив из кармана горсть семечек, брат повернулся и вышел из квартиры.
  
  Сашка остался один. Выглянул из окна кухни, посмотрел, как Славкин "ауди" резко сдал назад, чуть не врезавшись в скамейку с пенсионерками и, вспугнув стаю голубей, скрылся за поворотом.
  Парень присел на стул. Попытался справиться со смятением. Было стыдно и немного обидно за себя. Чёрт, в двадцать пять лет пора научиться контролировать свои эмоции. А он, как детсадовец, раскрыл рот при виде ярких игрушек - красивой машины и шикарной квартиры. То, что Славкины машина и квартира достойны эпитета "шикарные", Сашка даже не сомневался. Не смущало московского гостя и то, что настоящим владельцем сих предметов роскоши являлся некий загадочный "шеф". Брат всем этим пользовался, а значит, остальное оставалось за кадром и не имело значения.
  * * *
  Своего двоюродного брата Сашка не видел десять лет. Собственно, они и до этого не часто встречались. Славкина мать, родная сестра Сашкиной матери, вышла замуж за моряка и уехала из подмосковного отчего дома на юг России. Сашкина мать тоже вышла замуж, но супруг увёз её в другом направлении - в Москву. Так получилось, что братья появились на свет в один год. Славкин отец всю жизнь проходил в море матросом, честно вкалывал, хотя изредка и выпивал.
  А вот про своего отца Сашка мало что знал. Мать часто рассказывала, что его родитель был безумно красив. Московские художники писали картины с его мощного торса и вдохновлялись совершенными чертами лица. Говоря проще, папаша работал натурщиком. Как любой настоящий служитель богемы - а именно таковым он себя и считал, - папенька очень любил выпить. Его мощным торсом вдохновлялись, естественно, не только художники, но и художницы. Страсть к спиртному и женщинам, а также хроническое безденежье отца до добра не довели. Сашкина мать ушла от него через год после рождения сына. Папенька с бывшей семьёй не общался, алиментов не платил. Сашка и не видел его никогда, если не считать нескольких фотографий и одного портрета, писанного кем-то с идеального отцовского лика.
  
  Однажды зимой, когда Сашке было шестнадцать, мать пришла с работы и хмуро бросила:
  - Отец твой умер.
  Сашка молча поднял на неё глаза, в которых стоял немой вопрос. Он не знал, как ему надо реагировать на это известие. Мать поняла вопрос по-своему.
  - От водки умер. Под забором, как собака. Пьяный в сугробе замёрз, - пояснила она.
  Больше они с матерью никогда на эту тему не говорили.
  
  Славка, росший в провинции, в школе был троечником и задирой. Москвич Сашка тоже отличником не был, но троек в дневнике не носил. А ещё он унаследовал папенькину тягу к прекрасному. Но, если папаша прекрасное понимал весьма своеобразно, то у сына была тяга к книгам. С детства он читал запоем. Книги были его страстью, единственной и неповторимой любовью. Сашка всегда получал пятёрки по литературе, а сочинения писал лучше всех в классе. И если Славка после восьмилетки закончил ПТУ и пошёл служить в армию, то Сашка дотянул десять классов и отправился поступать в МГУ на факультет журналистики. К своему собственному удивлению, поступил.
  
  Шёл 1991 год. Августовский путч перевернул всю страну. Распадался Советский Союз, разваливались предприятия, росли цены, люди месяцами сидели без заработной платы.
  Сашка учился в университете. Он жил, наблюдая за происходящим как будто со стороны. Утром ходил на лекции, после обеда пропадал на тренировках в бассейне. Парень занимался плаванием и имел разряд мастера спорта. А вечером его всегда ждал вкусный ужин, приготовленный матерью. Как и откуда мать брала продукты, чтобы накормить его, парень не задумывался. Раз на столе стоит тарелка и в ней есть еда, значит, всё хорошо.
  
  В университете царил сумбур. Систему преподавания, формировавшуюся десятилетиями, требовалось враз сломать и перевести на демократические рельсы. Преподаватели пытались на скорую руку накропать новый курс лекций. Оставив бесплодные попытки, возвращались к старым, отработанным методам образования. И терялись под напором студентов, жаждущих перемен и не желающих изучать устаревшие, по их мнению, науки. Преподаватели не знали, что преподавать. А студенты просто не хотели учиться - во всеобщей неразберихе им было весело.
  Сашка во всём этом не участвовал. Он расслаблялся за партой и закрывал глаза, дабы не раздражать их зря. Глаза созданы, чтобы созерцать прекрасное, а не орущих сокурсников.
  
  Сашка был красив. Папенькины гены сделали своё дело. Парень унаследовал от отца и мощный торс, и совершенные черты лица. В отличие от своих товарищей, Сашка любил сдавать экзамены. Во-первых, он продолжал много читать и много знал. А во-вторых, преобладающим большинством преподавателей были женщины. Сашка смотрел им в глаза. Не стесняясь. Просто говорил и смотрел. Женщины тушевались. Все. И молодые, и пожилые. Сашка засекал время. Через полминуты женщины переставали слышать, что говорил красавец студент. А ещё через пять минут ставили в зачётку "отлично".
  
  Однокурсницы просто были скучны для Сашки. Они падали к его ногам, как скошенная трава. Он перепробовал их всех. В студенческом общежитии всегда находилась свободная койка. Некоторые из студенток приглашали его к себе домой. Сашка приходил - почему нет? Иногда даже знакомился с чьими-то родителями. И быстро забывал об очередной подружке, когда появлялась новая.
  Были только две вещи, которых он никогда не допускал - беременность (за этим он следил всегда сам) и секс у себя дома. Дома не было места - они с матерью жили в однокомнатной квартире.
  
  Так прошли для Сашки пять студенческих лет. В МГУ, слава богу, была военная кафедра, поэтому в армию он не попал. Страну все эти годы трясло, лихорадило, крючило и корёжило. Кто-то там кого-то убивал, делил какую-то собственность, захватывал какую-то власть. Сашка во всё это не вникал. А когда вышел из стен родного вуза, вдруг осознал, что надо вступать в жизнь и идти зарабатывать деньги.
  Почему-то он оказался к этому не готов.
  
  Шёл 1996 год. Имея диплом журналиста, Сашка сумел устроиться в одну небольшую газету. Получил скромный оклад в три с половиной миллиона рублей минус налоги.
  А дальше надо было проявлять себя: бегать, искать материал, выпрашивать интервью, предлагать новые идеи. В общем, как говорят, "крутиться". И не просто "крутиться", а вкалывать день и ночь. У журналистов, как известно, ненормированный рабочий график. Сашке это не нравилось. Работать должен трактор - он железный.
  В университете его научили потреблять знания - и только. Работать - не научили. А еще молодой выпускник МГУ умел сдавать экзамены женщинам.
  Но в газете эти его умения никому не были нужны.
  
  Мать начала роптать. Ей не нравилось, что повзрослевший сын живёт с ней в одной комнате. Сашке тоже это не нравилось - без студенческого общежития оказалось, что ему некуда водить женщин. Но перспектива жить без матери пугала. Парень был большим мальчиком и понимал, что, кроме неё, тарелку с вкусным ужином на стол никто не поставит.
  
  Деньги стали для Сашки больным вопросом. Мать требовала, чтобы сын отдавал ей часть зарплаты. Он не хотел. Трёх миллионов едва хватало ему на собственные нужды: проезд до работы, обед в столовой и покупку кое-какой одежды. А ещё была голубая мечта - машина. И совсем уж нереальная голубая мечта - квартира. Пусть небольшая, однокомнатная, но обязательно с ремонтом. Потому что жить без ремонта - это всё равно что жить в хлеву. А в хлеву должна жить скотина, но никак не Сашка. А когда будут квартира и машина, можно жениться. Чтобы жена ставила на стол тарелку с вкусным ужином. Тогда мать пилить перестанет.
  * * *
  Мысли о еде напомнили Сашке, что он голоден.
  Как и обещал брат, холодильник оказался пустым. Пустотой зияли и кухонные шкафчики - не было даже чая и сахара. Тоскливо оглядев сие хозяйство, московский гость решил, что в поисках пропитания лучше всего воспользоваться советом и идти в кафе.
  Парень вышел из подъезда, пересёк двор и, провожаемый внимательными взглядами бабулек на лавочках, повернул к морю. Тёплый летний ветер подул в лицо, и Сашка понял, что идёт в нужном направлении. Откуда ещё в приморском посёлке может дуть ветер? Только с моря. Но пока перед глазами возникла лишь асфальтовая дорога, ведущая вверх. Вожделённой глади видно не было. "Что это за курорт такой, до моря никак не доберёшься, - мелькнула ворчливая мысль. - Теперь вот ещё в гору идти".
  Улица, по которой шёл журналист, была довольно пустынной. Лишь несколько редких прохожих так же, как и он, отдуваясь, тяжело шагали вверх.
  Преодолев подъём, Сашка оказался на перекрёстке. "Улица Ленина", - гласила табличка на одном из домов. "Значит, я в центре посёлка", - догадался парень.
  Самая большая и широкая улица любого российского населённого пункта почти всегда носит имя Ленина. Что поделаешь - наследие советского прошлого.
  Дом с табличкой не имел ничего общего с пятиэтажкой, в которую брат поселил Сашку. Небольшое, двухэтажное кирпичное строение с остроугольной коричневой крышей, со ставенками на окнах и цветочными ящиками на балконах кокетливо выглядывало из-за раскидистых дубов. И дальше, насколько хватало взгляда, стояли невысокие, будто сказочные, домики, утопающие в зелени. Сашка невольно остановился. Вот где он хотел бы жить! Распахивать оконные ставни и вдыхать запах моря. Домик мечты, домик из сна. Можно даже обозначить его как несбыточная голубая мечта номер три. Машина, квартира и домик у моря. Что ж, список желаний пополнился. Где бы ещё золотую рыбку найти? Сашка грустно усмехнулся.
  А море уже шумело где-то, совсем близко. Уже отчётливо слышался рокот прибоя, и, наконец, когда деревья расступились, синяя масса пенной воды, искрящаяся и переливающаяся, оглушила и ослепила его. Парень даже остановился и на миг зажмурился - таким ярким ему показался этот мир воды, солнца и прозрачного, дрожащего воздуха. Мир, наполненный криками чаек и мягким шумом волн, мир широты пространства и ощущения простора и свободы.
  
  Неужели он добрался до моря!
  * * *
  Все обитатели мегаполисов рано или поздно начинают страдать от тесноты. Проведя ночь в крошечной квартире, городской житель выходит на улицу и попадает в давку общественного транспорта или автомобильную пробку. День его протекает в узком пространстве офисного помещения, где на комнату в двадцать метров приходится четыре-пять рабочих столов его коллег.
  Битком набитые вагоны метро, очереди в супермаркетах, толпы на автобусных и трамвайных остановках. Места отдыха тоже всегда полны людей. Хочешь посидеть с девушкой в кафе - подожди, пока освободится столик. В театрах и кинозалах практически всегда аншлаг. Летом на немногочисленных городских пляжах - тех, которые еще можно посещать с минимальным вредом для здоровья, - в солнечные дни яблоку негде упасть.
  Теперь вы понимаете, что ощущает обитатель мегаполиса, выбравшись на простор?
  * * *
  Сашке хотелось прыгать и орать от счастья. Так ведёт себя собака, которую отпустили с поводка и дали порезвиться вволю. Он набрал полную грудь воздуха, желая заорать, что есть мочи, и... выдохнул. Что поделаешь - цивилизованный человек не может вести себя, как дикарь. Покосился по сторонам - не заметил ли кто его щенячьего восторга, и степенно пошёл вдоль по набережной.
  Так вот почему улицы посёлка пустовали - все люди переместились на побережье. Широта морского простора оказалась не более чем пейзажем, на фоне которого суетная жизнь продолжала свой бег. Вся набережная была уставлена пластиковыми столами, стульями, деревянными скамейками и широкими зонтами, под которыми жевала, потягивала пиво и тупо смотрела пустыми глазами в пространство многочисленная людская толпа. Невероятное количество людей расположилось на пляже под палящим солнцем. Тётки сверкали целлюлитными ляжками, бегали и визжали дети, маялись от безделья отцы семейств. Но Сашка не смотрел на них. Забыв о голоде, он торопливо спустился по ступенькам, ведущим с набережной на пляж, скинул одежду и ступил в море.
  Тут же спиной ощутил женские взгляды, направленные в его сторону, и досадливо повёл плечами. Сейчас ему было не до этого - очень уж хотелось искупаться.
  И Сашка нырнул в тёплые волны. Вынырнул и, сильными гребками рассекая воду, поплыл от берега.
  
  Раньше мать вывозила его на море каждое лето. Работая в системе "Интурист", она имела такую возможность. Сашка объездил всё черноморское побережье: Ялту, Севастополь, Геленджик, Сочи. Но после развала Союза путёвки давать перестали, а потом и вовсе уволили мать по сокращению.
  
  Сашка любил плавать в море и не боялся заплывать далеко. С презрением относился к тем, кто трусил или у кого попросту не хватало здоровья соперничать с волнами. Сам он всю жизнь занимался спортом и сейчас уверенно и сильно бросал своё тело вперёд, дальше от берега, безумно наслаждаясь водой. Он привык доплывать до буйков и сейчас пытался найти глазами хотя бы одну красную точку, пока, наконец, понял, что буйков нет. Их забыли или попросту поленились выставить. Сашка перевернулся на спину и распластался на воде, мягко и даже вальяжно покачиваясь. Минуты утекали одна за другой, он потерял им счёт.
  Какая-то слизь скользнула по коже, парень брезгливо дёрнул рукой. Слизь заскользила снова, неприятно обволакивая руки и ноги. Целый сонм желеобразных медуз с прозрачными куполами-зонтиками окружил его. Вздрагивая от отвращения всем телом, парень поспешил покинуть неприятное для себя общество, радуясь, что не успел получить ожог. Выбравшись на чистую воду, он решил плыть назад, к берегу. И тут понял, что обратный путь уже не будет таким приятным - суши почти не было видно.
  В такой ситуации главное - не поддаваться панике. Сашка сделал глубокий вдох и перешёл на кроль. Он чувствовал, что силы ещё есть. Чем бояться, лучше активно работать ногами, а уж они зададут темп рукам. Раз! - вдох, раз-два! - выдох. Только бы ногу не свело. Темп, ещё раз темп, и активнее ногами. Раз! - вдох, раз-два! - выдох. Ощутив усталость, парень переключался на неторопливый брасс и восстанавливал силы. В одну из таких передышек Сашка обратил внимание, что пляж, переполненный людьми, остался в стороне, как бы сместился влево. А та полоска земли, до которой он пытался добраться, была каменистой, и отдыхающие явно обходили её стороной. К тому же на этом участке моря никто не купался. Ещё один рывок - и Сашка почувствовал под ногами камни. Случилось это почти у самого берега. В изнеможении он выбрался из воды и сел, отплёвываясь и вытирая лицо.
  - Эй, парень, ты живой?
  Невысокий пожилой дядечка в застиранной рубахе и потёртых брюках стоял перед Сашкой. Седые волосы обрамляли аккуратную плешь, добрые глаза неопределённого цвета озабоченно смотрели на пловца. В руках дядька держал стоптанные ботинки.
  - Вроде, живой. - Сашка с трудом переводил дыхание.
  - Пьяный, что ли? - В голосе дядьки звучала тревога.
  - Да нет, голодный, - усмехнулся парень.
  - Что? Голодный? А не пьяный?
  - Да не пьяный, не пьяный!
  - Куда ж тебя чёрт понёс, если ты не пьяный?! Здесь же дна нет! - всплеснул ботинками пожилой дядечка.
  - Как дна нет? - удивился Сашка.
  - А так. Яма здесь. Видишь - никто не купается. Одного тебя, дурака, занесло! Хорошо, что доплыл! А если бы ногу свело?! - кипятился дядька.
  - Я не знал, что здесь яма.
  - Не знал... А в воду ты как заходил?! На крыльях влетел?!
  - Я не здесь заходил.
  - Не здесь? А где?
  - Вон там, где народу много.
  Дядька повернул голову в указанном направлении и присвистнул:
  - Ничего себе! Это в какую ж даль ты заплыл, что тебя так течением снесло? А? Пловец? Олимпиец? Это сколько ты проплыл? Километров десять туда-обратно? Когда назад поворачивал, берег видел? Или одни суда дрейфовали? - Мужчина присел возле Сашки. - Чего молчишь?
  Парень прищурился и смерил говорившего пристальным взглядом. Дыхание его уже практически восстановилось. Тираду в свой адрес он действительно проигнорировал.
  - Мне одежду надо найти, - произнёс он.
  - Одежду? А где ты её оставил, помнишь?
  - Сразу возле лестницы.
  - Возле лестницы... Здесь штук десять этих лестниц. Возле какой именно?
  - Там асфальтовая дорога к набережной шла.
  - Асфальтовая дорога, набережная... Пошли, найдём. Вставай, олимпиец! - Дядька протянул Сашке руку.
  Парень глянул на протянутую ладонь и встал сам. Мужчина посмотрел на него с уважением.
  - Слышь, олимпиец, тебя как звать-то?
  - Александр.
  - Угу, Сашок значит. А меня Павел. Дядя Павел. Пошли здесь, по кромке - удобнее будет.
  И они направились в сторону набережной, плюхая босыми ногами по воде.
  - А я вон там, на маяке работаю. - Дядька кивнул на полосатую, красно-белую башню, возвышавшуюся над берегом. - Там же и живу. Иду домой, смотрю - чья-то башка в волнах ныряет. И прямо на яму идёт. Ну, думаю - не дотянет пловец. Побежал на "спасалку". Во-он она, там, на общественном пляже. - Дядя Павел указал на облезлый домик спасательной станции, стоящий вдалеке. - Думаю, сейчас Лёшке скажу - он на моторке сгоняет, глянет. А этого чёрта и нет - на обед, видать, ушел. И помощничков его сопливых тоже не видать. Небось, в кафешку пиво сосать пошли. А ведь должны неотрывно дежурить, по очереди на обед ходить. А они только и глядят, как бы смотаться или водки нажраться. Сядут и пьянствуют, вместо того чтобы за народом следить.
  Сашка шёл молча, до ворчания спутника ему дела не было. Дядя Павел продолжал:
  - Здесь море опасное. Это я тебе говорю, чтоб знал и дурью не маялся, не заплывал бог знает куда. Здесь тебе не лиман, где по воде километр можно прошагать и всё воробью по колено. Здесь такие места есть - два шага шагнул и с головой ушёл. У нас когда-то пол-отряда пионеров утонуло... При социализме ещё. Так же вот, в яму попали, и в воронку затянуло...
  - Да не тонул я, дядя. Я плавать умею, - возразил Сашка.
  - Э-э, умеешь... Лучше б не умел! Кто плавать не умеет, тот и не тонет. Тот просто на глубину не лезет. Так, у бережка поплещется, и ему хватает. А тонут как раз те, кто хорошо плавает и лезет куда не надо. Сегодня ещё штиль, а если б волны были? Тогда что?
  - Что?
  - Башкой об камни - вот что. Знаешь, сколько таких олимпийцев, как ты, за сезон тонет? Семь-восемь человек, а в прошлом году десять утопло. И все приезжие, отдыхающие, да по пьяни. Они думают, если они у себя в Москве бассейн два раза переплывают, то и море по колено. Ты вот тоже из Москвы небось?
  - Небось, - согласился столичный житель.
  - Вот. Я так и подумал. Уж больно вы, москвичи, в себе уверенные. А стихия-то, ей без разницы, уверен ты в себе или нет, по башке даст - и до свиданья. Мать-то есть у тебя?
  - Есть. - Сашке уже порядком поднадоела эта лекция.
  - Вот. А ты о матери подумал, когда тонуть собрался?
  - Да не тонул я, дядя! - раздражённо отрезал парень. - Я мастер спорта по плаванию! Спасибо за заботу. Дальше я сам дойду.
  И он зашагал к уже виднеющемуся знакомому спуску. Потом всё-таки приостановился и бросил:
  - До свидания!
  - До свидания, - грустно вздохнул дядя Павел. - Не тони больше, олимпиец!
  Взгляд дядьки упал на две бутылки из-под пива, валяющиеся в песке. Подобрав их, дядя Павел тоже отправился восвояси. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ РОМАНА МОЖНО ПРИОБРЕСТИ ЗДЕСЬ: https://ridero.ru/books/dengi_strast_unizhenie/
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"