В начале лета Сонную долину очистили от зарослей жасмина, сволокли колючий ворох в овраг и подожгли. Дым, сиреневый от тлеющих цветов, сполз к Солёному озеру и, скрыв гладь воды душным покрывалом, надолго отпугнул утиные стайки. Долину распахали и, очертив край обрыва жирными комьями земли, оставили до осени.
Как только дождь смыл в овраге пепел, Янис убежал из дома и спустился по знакомой тропинке к пчелиному городу.
Обрыв, словно ноздреватый сыр, испещренный норками медоносов, был гол и молчалив. Дальний его край осыпался, смешав обломки пчелиных гнёзд с дёрном и горелыми ветками.
Янис взобрался на край оврага, заглянул в верхние почерневшие пещерки, послушал, прильнув ухом, и скатился вниз.
"Пчелоград умер!" - осознал Янис и почувствовал на языке горький привкус сажи.
Боясь, что вот-вот заплачет, он поднял пчелиное гнездо, похожее на сотню склеенных напёрстков и, сбросив с себя рубашку, стал наполнять её невесомыми комочками глиняного сыра.
Вечером мать жаловалась на головные боли, отец ругал старшего брата, а брат издевался над Янисом, обзывая его "собирателем букашек". После ужина отец подозвал Яниса и, положив тяжёлую руку на плечо, грустно сказал:
- Мальчик мой, я верю в твой пытливый ум, помню, что в нашем роду есть кузнецы и писари, но мы с тобой хлеборобы. Завтра тебе исполняется семь лет, и ты должен помогать мне.
- Букашками сыт не будешь, - ядовито вставил брат.
Янис долго не мог уснуть. Ему представилось, что отец идёт с ним к оврагу, ещё живому, ещё до пожара, и, расстелив плащ, устраивается на ночлег, вытягивает уставшие за день ноги, подпирает голову руками и погружается в Страну Сказок над обрывом. Лучшего подарка на день рождения не придумаешь.
Во сне громко застонала мать. Янис бесшумно сполз с постели, вытащил из-под матраса холщовый мешочек с пчелиными комочками и тихо положил его под родительскую кровать.
"Боль уйдёт, мама", - прошептал он и отворил дверь во двор.
В ночном небе сияли звёзды. Стиснув пальцами невесомый сверток, он почувствовал, как отозвались болью истёртые в кровь ладони. Весь день, в заброшенном сарае, он крутил крупорушку, добывая цветочную пыльцу из глиняных комочков. И сейчас, осыпав волшебным порошком отцовский плащ, он набросил его на плечи, просунул руки в широкие рукава и, подняв их над головой, зашептал:
