Признание опасного человека

- Вот под коньячок я тебе, Карл Генрихович, кое в чём признаюсь. Ну, давай, чтоб такие засады у нас на пути жизненном пореже вставали.

- Что натворил-то?

- Ещё не натворил, но ажно зудит.

- Говори прямо, чего уж там.

- Дело развалить хочу, очень хочу.

- И в чём проблема?

- А в том, что не выйдет ни хрена, и будет только хуже. Знаешь же, что мы, прокуроры, люди опасные. И многое можем. Но тут как в шахматах - цугцванг, начну разваливать, а в результате и сам полечу, и подследственных ещё глубже закопаю.

- Кого отмазать хочешь? Родственника?

- Да нет, не родственника, чужие мне они. Но по совести надо бы их отмазать, тех тёток, что расстрел в подвале устроили.

- Что за расстрел? Не слышал.

- Это хорошо. В прессе было, но проскочило незамеченным. Мы всё сделали, чтобы шума вокруг дела не возникало. Если подымут, тёткам меньше пожизненного не светит.

- Давай по порядку.

- Той зимой, помнишь, были морозы аж за тридцать? И в каком-то доме не заработало отопление. В одном из стояков. Вызвали бригаду, те покопались в подвале, исправили. Тепло в стояке появилось. Но, оказывается, в другом при этом пропало.

- Это они умеют.

- Опять бригада, опять ковыряют, тепло дают. Пропадает в другом стояке. В общем, неделю они так воевали и объявили, что исправить невозможно, мол, надо трубы на улице менять, и пусть жильцы пользуются теплом по очереди. Будут приходить и переключать.

- Вот гады!

- Ну так три тихие домохозяйки тоже так решили. Навестили водопроводчиков в подвале и с собой карабины под халатами прихватили. Три Сайги, Карл! И почти в упор, по одному выстрелу на брата, в область сердца, никаких там контрольных в голову. Шесть трупов. Четыре слесаря, бригадир и сварщик.

- А они подумали - кто же им теперь починит?

- Не знаю, что они там думали, но починили моментально, за сутки. Нагнали техники, перекопали двор, всё поменяли - надо, не надо - и больше в том доме с теплом проблем не было. А тёток тут же задержали. Они сами полицию и вызвали. Это хорошая деталь, можно представить как смягчающее.

- А тебе какое до них дело?

- У меня в доме сейчас та же байда, только с горячей водой. Одному врубают - у другого вырубают. И, Карл, угадай, что сказали?

- Чтоб пользовались по очереди.

- Верно. Понимаешь, почему я этих мстительниц спасти хочу?

- Да у меня самого уже на это ЖКХ накопилось. Как, к примеру, они тротуарную плитку расковыряли и заменили на худшую. Благоустройство называется. А денежки на это ведь с нас тянут.

- Во-во.

- Ну, много же есть способов, хоть утратить дело, а потом поди его восстанавливай.

- Дело уж больно прозрачное, никаких сложностей, восстановят с потерями, конечно, но для суда всё равно хватит. А главное, если такое произойдёт, то за них возьмутся уже как следует. И вкатят по полной. Отношение к ним будет хреновое. А дело особо тяжкое, при желании можно хоть терроризм приписать.

- А если наоборот, шуму побольше? И политиков привлечь?

- Ты что?! Только не это! Если за них Навальный впишется или там демонстрацию организуют - сто пудов вышка.

- Да, и в самом деле засада. Но если в деталях разобраться, может, и можно что-нибудь придумать. Давай мозговать...

Однако мозговой штурм ничего утешительного не дал. По всему выходило, что дело лучше передавать в суд, разве что оттянуть ещё немного, и пытаться давить на жалость и смягчающие обстоятельства. Адвоката хорошего обеспечить, а со стороны обвинения быть помягче. Хотя бы будут не пожизненные сроки. И организовать всё как можно потише, без наплыва прессы. Впрочем, совсем без прессы такое дело вряд ли состоится, но желательно хотя бы отложить активность журналюг до самого объявления приговора.

Незавидная программа, но пока что других вариантов не было. Небольшой запас времени ещё есть, вдруг какая-нибудь идея в голову стукнет.

Суд проходил быстро и гладко, заседаний потребовалось мало, общественное внимание к делу так и не было привлечено. Для всех этот казус выглядел как скучный - ну, натворили безобразий, но быстро попались, быстро признались, наконец-то их ждёт заслуженная кара. То, что расправа связана именно с ЖКХ, как-то не афишировалось. На последнее заседание репортёры уголовной хроники, конечно же, пришли. Надо ведь вытаскивать хотя бы маленькие сенсации и из самых неинтересных дел.

Защита в своё время ходатайствовала о суде присяжных, обвинение не возражало. Но особых сомнений в решении заседателей ни у кого не было. Оставались заключительные речи обвинения, защиты, последнее слово подсудимых и совещание коллегии, ожидавшееся недолгим. Ключевым пунктом было решение судьи после вердикта присяжных.

Обвинение и защита были трогательно единодушны. Не отрицая очевидного, они не пытались оспаривать виновность подсудимых, только указывали на разнообразные смягчающие обстоятельства в оправдание не столь длительных сроков заключения. Адвокат договорился даже до предложения рассматривать их поступок как самооборону, но эта попытка проскочила незамеченной.

Присяжные, похоже, не слишком вникали в доводы, каждый думал о чём-то своём. От последнего слова подсудимые отказались.

- В соответствии с Уголовно-Процессуальным Кодексом Российской Федерации ваше решение должно касаться лишь вопроса о виновности или невиновности обвиняемых. Меру наказания определяет судья, исходя из всех представленных обстоятельств дела. Суд удаляется на совещание.

Совещались присяжные, как и ожидалось, совсем недолго. Быстренько организовали голосование и через пять минут всё было готово.

- Встать! Суд идёт!

У прокурора замерло сердце. Такая скорость не к добру. Дело плавно катится к вышке. Судья может ведь и не прислушаться к доводам обеих сторон и влепить больше запрашиваемого даже обвинением. А в обвинительном приговоре со стороны присяжных сомнений нет. Одна надежда - если у судьи накопились свои собственные претензии к ЖКХ, он, возможно, будет помягче.

И вот решение коллегии присяжных объявлено.

- Невиновны! Принято единогласно.

.10-14.03.2016