Жили-были в деревне Простоквашино кот Матроскин, дядя Федор, пёс Шкалик и почтальон Печкин. Жили - не тужили, пили водку и закусывали таблетками эфедрина.
Вот однажды собрались они вместе за столом и начали бухать водку.
-Матроскин, - сказал Шкалик, наливая себе в стакан водки, - скажи честно: ты в армии служил?
-Если честно, Шкалик, - ответил Матроскин, беря в лапы стакан с водкой, в который он бросил таблетку эфедрина, - я служил на острове Куба.
-Ваще уматный остров, - вмешался дядя Федор, которого уже торкнуло. - Там один кайф, не жизнь, а чума!
-Какая чума?! - возмутился пёс Шкалик. - Ты, Федя, не то ахинею порешь, не то кувыркался вверх ногами. Не зря же есть фраза: "дерьмо в кубе"! Ты как тачку пропил, с тех пор ни бэ, ни мэ, ни кукареку!
-Братва! - сказал Печкин пьяным голосом, - щас Боря Евреев придёт, а мы тут бурю воды в стакане развели!
Но вместо Борьки пришел Федя Сумкин, он приволок самогонный аппарат.
-Здорово, кенты, - заявил с порога хобот. - У меня для вас подарок. Мне Крендельф купил аппарат для варки самогона на барахолке у одной телки.
Пока хобот устанавливал самогонный аппарат возле печки, Матроскин обнаружил, что перепутал эфедрин с пургеном.
-Похоже, что меня в толчок пробило, пойду в сортир, скину личинку, - сказал Матроскин. И пропал. Прошло полчаса, а котяра всё не возвращался.
А тут в сортир приспичило дядю Федора.
-Эй, Матроскин! Открывай! - долбился в дверь сортира Федор, а в ответ раздавались лишь хлюпанье и идиотский смех. - Все ясно, чем ты там занимаешься! - заорал Федор и, выйдя на улицу, сделал свое дело, испачкав кусты смородины.
А в это время с черного хода в хату Шкалика завалился Боря Евреев, он приволок радиоприемник.
-Здрасьте, шалунишки! - сказал Борька. - Я приволок вам радио, щас будем слушать голос Америки.
Тут наконец вернулись кот Матроскин и дядя Федор.
-Здорово, кисик, - сказал котяра. - Сто лет тебя не видел. А это что за х*ня?
-Это вам от меня в подарок под проценты, - сказал Евреев. - Радио.
-Пью, - ответил Евреев, - еще как пью, мне ведро водки налей - так я и ведро выпью. Опа, у вас самовар новый? - удивился он, увидев, как Сумкин продолжает мучиться с аппаратом.
-Это самогоновар! - оскорбился хобот.
Матроскин тем временем налил Борьке в стакан:
-Угощайся, эта водка из китайского спирта изготовлена, не отравитесь - этот спирт высочайшего качества!
Шкалик хмыкнул, Матроскин снова истерично рассмеялся, Федор крякнул, опорожняя новый стакан, а Печин сидел и гулюкал.
Тут в дверь снова постучали. Борька чуть не поперхнулся водкой.
-Кто там? - спросил Сумкин, который всё же установил аппарат.
-Это из охраны Евреева, - ответили за дверью.
И тут Борька понял, что это Батька Махно - анархист - явился наказать его за побег из Тюрьмы Гламура.
-Его здесь нет, - ответил Борька пьяным голосом. - Это Ельцин, а голубая луна исчезло в сортире.
Хлестнув плетью по двери, анархист сел на байк и уехал.
Тут Евреев расхохотался, наивно подумав, что он провёл неформала. А тот-то за подмогой поехал!
А пока нефоры собирались громить дом содома и пьянки, в дверь снова начали долбиться. На сей раз это были родители дяди Федора, они привезли новую партию водки.
Войдя в дом, они увидели следующую картину. В углу сидел Федя Сумкин и пел нецензурные песни противным голосом. В середине хаты лежал кот Матроскин и стонал от наслаждения. Пёс Шкалик лежал тут же, рядом и наблюдал, как по комнате летают розовые слоны, зелёные зайчики и голубые обезьяны. Федора в комнате не было, Печкин сидел за столом и хрюкал. Борька спал на кровати без задних ног.
-Какой кайф! - простонал Матроскин. - Шкалик, кобель, б*ть, ну-ка вколи мне ещё шесть кубиков морфина! Я летаю, я в раю! - голосом Ренаты Литвиновой потребовал котяра.
-Тут не только водка, но ещё и эфедрин с морфином, - обрадовались родители дяди Федора. - Там, во дворе, грузовик с девятьюстами центнерами жратвы, а то одним эфедрином питаетесь. А наш мальчик где?
-Его пенса на хавчик пробило, - сказал Матроскин. Шкалик вколол ему новую дозу, и тело котяры изогнулось в наслаждении, хотя больше это было похоже на агонию.
В этот миг проснулся Борька и давай толкать х*ню, при этом у Печкина тут же встало в штанах. Впрочем, когда Евреев со своих секс-похождений переключился на жизнь в Техасе, то у Печкина все улеглось, и он снова захрюкал. Зато когда Борька начал рассказывать про жизнь на голубой Луне, кое-что порвало порты Матроскина...
-Б*ть! - выругался Матроскин и, чтобы не нарваться на Борьку, вколол себе новую дозу.
Шкалик же толкнул Сумкина:
-Хобот, падла, тащи водку и закуску, щас устроим вечеринку в стиле "Бони М"!
-Ты, порчак, олень, чучело рогатое, ты кого падлой обозвал, меня? - возмутился Сумкин. - Да я щас тебя раком зажму, в ж* отымею! Я таких, как ты, на обед и ужин - пачками! Это я так отымел всех, кто со мной на зоне сидел пятнадцать суток строгача, мне тоже слепили строгача, а я пятак отсидел и деньгами откупился! - разбушевался Федя.
Матроскин вколол дозу и ему, и хобот поуспокоился.
-Зато на Кубе, где я жил, колокол сп*дили, - сказал Федя, вышедший из толчка.
-Не лепи горбатого, - очнулся Печкин. - Колокол Кубинской католической церкви своровали ещё до тебя! А вот я служил в США на почтамте, там сп*дили Статую Свободы, а взамен поставили памятник Ленину!
Пока алкаши спорили, родители дяди Федора принесли из грузовика хавчик и новенький мафон.
-Ой, Вань, гляди, какие зайчики, хорошие такие, - пела Катя Лель голосом немого, не попадая в ноты и тщетно пытаясь закосить под Володю Высоцкого.
Борька снова уснул и храпел на всю комнату, заглушая шепот Кати. От его храпа дом затрясло, словно провинцию Сычуань.
-Б*ть, - опять выругался Матроскин - его явно отпускало, и на смену кайфу приходила обычная злость. - Имей в виду, Борян, ты здесь не один. Тут братва серьёзная.
-Ты что-то сказал, или мне показалось? - проснулся Евреев.
-Хорош лепить горбатого, Борян! - сказал Печкин, наливая себе в стакан водку. - Щас будем бухать, садись, Боряньчик!
Хобот прекратил кайфовать, налил себе и давай толкать речь о жизни на зоне в Хогвардсе. Тут в дверь снова постучались. Родители дяди Федора открыли и увидели на пороге Гермиону и Дари Потного.
-Здесь веселье? - спросила Гермиона, у которой сквозь прозрачную одежду с блёстками было видно обнажённое тело.
-Здесь, - ответил отец дяди Федора, впуская их в дом. - Выпивка есть, очкарик?
-Дари, куда мы зашли, здесь одни алкаши, - капризно надула губки Гермиона и тут же жахнула стакан водки. - Лучше пойдём отсюда, милый, сексом займёмся!
Но Дари Потный уже успел вылакать целую бутыль, и теперь спал в обнимку с Борей Евреевым.
-Извращенец, чмо рогатое! - тут же заорала Гермиона. - Вставай, паскуда, а то бутылкой трахну!
Но Дари продолжал спать, изредка постанывая.
Гермиона орала на весь дом (вот где голос прорезался!) до тех пор, пока не проснулся Евреев.
-Чё орешь, дура? - спросил Борька. - Не видишь, что ли, всем здесь в кайф! Присоединяйся!
И Гермиона присоединилась...
...Дари проснулся только утром. Гермиона лежала посреди комнаты абсолютно голая.
-Дари, сделай мне оргазм! - застонала Гермиона. - Быстрее, быстрее, а то у меня скоро роды начнутся, ой, схватки!
-Я в прошлом акушер, - сказал Матроскин, засовывая лапу в то место, где у Гермионы находились трубы. - Гермиона, тужься, дыши спокойно. Печкин, налей девушке водки и дай эфедрина! Еще немного, вот уже головка ребенка! Давай! Дыши! Тужься!
Естественно, никакого ребенка и не было. Раздался страшный крик, и Гермиона родила поросёнка, которого Дари Потный тут же пустил на мясо.
-Падла! - заорала Гермиона. - Ты из нашего ребенка сделал фарш! Я буду жаловаться на тебя Волану Де Билану, он тебя раком загнёт!
Из-под кровати вдруг выбралась непонятно как оказавшаяся там певица Максим, которая тут же при помощи Матроскина родила сиамских близнецов - клонов Де Билана, донельзя похожих не только на него, но и на Сашу Трупака.
При виде сиамских близнецов Гермиона родила Максима Галкина. И тут Максим вспомнила, как совсем недавно, вчера вечером, рядом с домом Шкалика встретила толпу нефоров, которые напоили ее трупной водой.
-Из-за них мы рожаем невесть кого! - заверещала Максимова. Ее вопль услышали проходившие мимо дома девахи из группы "Блестящие". Надюха Ручка расстегнула блузку, под которой скрывался бронежилет.
-Щас мы им устроим! - прошипела она.
И тут наконец появились нефоры. В руках каждого из них было по пистолету с серебряными пулями. Началась пальба, Ручка упала первой, за ней умерла Ножка. Максимова зашуганно скрылась в сортире. Семенович увидела, как бронежилет сполз с раненой Ручки, тем самым обнажив ее грудь, и заржала.
-Че ржешь, дура? - возмутилась Надя.
Пока нефоры перезаряжали пистолеты, девушки начали ссориться.
-Завали хавало, морда жидовская, - заорал из дома Евреев, - это у тебя силикон, а у меня натуральная грудь! - и, выбежав во двор, продемонстрировал её всем окружающим. Но после первого же выстрела грудь сдулась, превратившись в прожжённую резину вперемешку с кровью Борьки.
Анька тем временем вцепилась Киске в волосы, а Надя Ручка лупила обеих, напевая при этом "Ширла-мырла Украина!"
Все трое через секунду уже лежали на траве дымящимися кусками мяса с кровью. А нефоры в количестве пяти человек перезарядили пистолеты и готовы были войти в дом Гламура.
Тем временем Максимова в туалете целовалась с Печкиным, от которого снова родила, на сей раз котопса. Печкин принимал роды, а потом пустил мутанта на всё тот же фарш. Максим же завизжала, потому что ей показалось, что чей-то грязный палец высунулся из унитаза и поковырялся в её заднице. Это оказался один из нефоров, панк, который тут же вылез и двумя точными выстрелами убил сначала Максимову, а затем Печкина.
В доме же тем временем забаррикадировались с обеих сторон дядя Федор, его родители, Шкалик, Гермиона, Дари Потный, кот Матроскин и Федя Сумкин. Помимо них, в квартире на печке спрятался вызванный Гермионой Волан Де Билан. Из магнитофона выбралась Катя Лель и увидела Волана.
-Ага, вот ты где, чёрт небритый! - прошипела Катя Де Билану.
-И всё бы тебе шпионить за мной, проститутка белобрысая! - ответил на это Де Билан и засунул раскалённую кочергу ей в задницу. Та заверещала (в смысле, задница, а не Катя, Катя не умеет).
И в этот самый миг проклёпанный сапог металлиста выломал дверь в дом. Внутрь ворвались неформалы, из туалета выбрался панк, и вся гламурная компания через минуту превратилась в дурно пахнущие куски бифштекса!
Вот и сказочке конец, а кто попсу слушал - тем п*ец!
(Сказочка основана на "реальных" событиях, почерпнутых из жёлтой прессы. У всех героев есть свои попсовые прототипы, причём у некоторых - сразу по двое-трое. Осталось только угадать, кто где).