Аннотация: за все поступки ,которые мы совершаем,мы платим очень дорого и не умеем читать знаки и усваивать уроки Богов
В один из июньских вечеров, с сочувствием выслушивая рассказы Сергея о своем детстве, маме, бабушке, младшей сестренке и российской глубинке в Калужской области, Вероника поймала себя на мысли, что она уже не так сильно стремится ехать в Ташкент. Нет, она не передумала, и все еще желала встречи с Андреем. Всего несколько недель назад, специально для этой встречи, она написала еще одно стихотворение, посвященное своему солдату.
"Не печалься любимый,
Ведь два года - не вечность
Знаю, встретимся снова
Мы под нашей луной.
И когда ты берешься
За кольцо парашюта,
Помни: взглядом тревожным
Я слежу за тобой!
И шагаю я рядом,
И под зноем палящим
Я тебе помогаю,
В сердце верность храня.
Только помни об этом -
И увидишь, любимый:
Станет служба полегче,
Если любишь меня,
В холод станет теплее,
В зной прохладнее станет,
Пережить будет легче
Сто обид и тревог
Не печалься, любимый,
Ведь два года - не вечность,
Знак, встретимся снова
Средь знакомых дорог!
Только вот почему - то путь ей уже стал казаться непреодолимо трудным: надо было найти деньги на билеты, да и сами билеты она понятие не имела где доставать. И где там остановиться? В общем, почему - то все проблемы, связанные с поездкой, выросли до неразрешимых - и это определило все ее дальнейшие поступки. Ко всему добавились слишком затянувшиеся паузы между письмами, приходившими из Ташкента. Андрей не мог написать ей, что он в летних лагерях на учениях, и писать оттуда нельзя, а она не понимала причину его молчания и опять строила удобные для себя предположения: "Да он и не особенно любит меня, возможно, уже давно встречается там с какой - нибудь "ташкенточкой", вот и пишет редко".
Если бы Андрей мог предположить, о чем думает Вероника, он бы сбежал из армии и приехал успокоить и остановить любимую, уберечь от ошибки.
А ее уже пора было останавливать. В июле родители с братом уехали на море, а Вероника должна была готовиться к экзаменам в Университет. В один из этих дней Сергей должен был уезжать домой в отпуск. Билет он не достал, и собрался сесть с разрешения проводника в вагон без билета. Поздно вечером Вероника провожала его на вокзале, но ни в одном вагоне проводники не согласились взять солдата "зайцем", и , чтобы не ночевать на вокзале до дневного поезда, парочка отправилась к Веронике домой, благо все родные были на море. Проходил день за днем, а Сергей уже не собирался в отпуск домой. Они с Вероникой играли в "семью": вместе покупали продукты, готовили еду, убирали квартиру, гуляли, спали в одной постели (но, конечно, без близости). Беспечная Вероника не думала о том, какое впечатление на соседей их восьмиквартирного дома производило ее совместное проживание в их квартире с посторонним молодым человеком. Она была почти счастлива. То, что отобрала армия, теперь у нее было! Замена одного солдата другим, конечно, несколько смущала ее (она ведь обещала ждать из армии своего Андрея!), но она так мало знала Андрея, и это было так давно, а перспектива была столь неясной, что ее почти не мучила совесть. Почти. Она пока не выбрала, кто из двух солдат дорог ей больше. Сергей был рядом, и, конечно, его обаяние действовало сильнее, чем огромная, страстная, восхищенная, но такая далекая любовь Андрея.
Внезапно среди дня приехавшая с моря родня застала на кухне чистящего картошку слегка раздетого Сергея. Взгляд мамы на Веронику трудно было описать: видно было, что она поражена до глубины души всем спектром поступка дочери. Но надо помнить, что Сергей ,в отличие от Андрея .маме нравился.
- Ну, что ж, все ясно! Медовый месяц себе устроили? Я так понимаю: свадьба не за горами? - вот так сходу все решила мама.
Никакие доводы Вероники, что между ними ничего не было, пусть не думает- они вовсе не собираются жениться, маму не убедили. А тут еще соседи стали задавать неудобные вопросы, на которые мама, при своем положении работника райкома партии, могла отвечать только то, что они и хотели услышать:
- Конечно, скоро свадьба!
Ну что ж, свадьба так свадьба. Но тут перед Вероникой встал вопрос: как же быть с Андреем? Ведь обещала ждать! Он же ничего не подозревает. Надо написать письмо. И тут Вероника вспомнила, как Андрей рассказывал в одном из своих писем , что их служба связана с риском для жизни из-за парашютных прыжков , и даже были случаи самоубийства солдат после сообщений с родины о неверности любимых, и теперь командиры проверяют письма и не передают солдатам те, где сообщаются такие новости. Что же делать? Обманывать не хотелось, но и написать было страшно. И все же она решилась. Она написала полуправду: мол, встречаюсь иногда с солдатом, ему так нужно с кем - то общаться, ему так одиноко вдали о дома- ну ты же понимаешь?
Ни об отпуске вдвоем, ни о возможной свадьбе Вероника написать не решилась. Свою иногда просыпающуюся совесть она успокаивала просто:
- Ну я же Андрея не очень то любила, я ведь ему говорила об этом. Это он меня любит, а я ничего ему не должна,- так оправдывала сама себя Вероника. О том, что обещала дождаться Андрея из армии и даже уже почти собралась за него замуж, Вероника предпочитала не вспоминать. Конечно, ее мучили сомнения: того ли из двоих выбрала в мужья, а вдруг, когда Андрей вернется, все чувства вернутся снова? Но тут же начинала фантазировать о том, что за год и сам Андрей , возможно, кого - нибудь встретит. Она будет его ждать, а он вернется с молодой женой, и как тогда она будет выглядеть? Впрочем, она всегда могла находить оправдания своим поступкам.
С Сергеем ей было легко и весело. Он восхищался ее внешностью, заглядывал ей в рот, ловил каждое слово, дарил цветы (где он их находил, не имея средств, одному ему известно!), чего ни разу за четыре месяца не сделал Андрей. С Сергеем она могла не опасаться, что чего - то не знает, потому что была более образованна, более начитанна, т.е. стояла на ступеньку выше на той самой, невидимой в советское время, социальной лестнице - и это делало ее королевой, почти богиней в его глазах. А какой девчонке это не польстит? И потом, не зря же говорят, что "ночная кукушка дневную всегда перекукует". Ласковые руки Сергея были здесь, а уже позабытая нежность Андрея осталась где - то в прошлом, да и сам он находился за тридевять земель и писал редко, а ей всего девятнадцать лет! Какой финал надо было ожидать? Отношения развивались с крейсерской скоростью, и все события вокруг этому только способствовали. Одна подруга за другой выходили или собирались замуж, в кругу общения Вероники все обсуждали эти темы и готовились к свадьбам. К тому же срок службы Сергея заканчивался в ноябре, и он должен был уехать к себе в Калужскую область. Решение даже почти не обсуждалось: все готовились к свадьбе. Это получалось как - то само собой.
Если бы хоть кто - нибудь твердо посоветовал Веронике не спешить со свадьбой, подождать всего полгода, хотя бы для того, чтобы поступить порядочно, ведь дала слово Андрею дождаться его из армии. Дождись, а потом решай! Ну почему никто не напомнил ей об этом? Не встряхнул, не заставил задуматься. Анна, сестра Андрея и подруга Вероники по совхозу, узнав о ее новом увлечении, обиделась за брата и молча отошла в сторону: не приезжала, не разговаривала, только накануне свадьбы, уже в октябре, написала брату письмо, открыв ему страшную правду. Неизвестно, каких усилий стоило Андрею выпросить отпуск, но он добился его Он так торопился успеть, несмотря ни на что остановить Веронику, посмотреть ей в глаза, чтобы увидеть или не увидеть в них себя!.. Не успел!
***
Свадьба Вероники и Сергея состоялась 5 ноября. Дом был полон родственников, сослуживцев родителей, соседей по дому. Из друзей Вероники были лишь четверо одноклассников. Анна на свадьбу лучшей подруги не приехала. Через пять дней молодые уезжали на родину Сергея, а за день до отъезда Веронике передали последние ее письма Андрею, все страницы и стихотворение были перечеркнуты крест- накрест с надписью "вранье". Как эти письма оказались здесь, хотя посылались в Ташкент, было для нее загадкой, которая очень омрачила радостное настроение молодой жены, предвкушающей счастливую семейную жизнь на новом месте, и посеяла первые сомнения в правильности совершенного шага.
Только спустя несколько лет, когда Анна уже смогла простить подругу за предательство брата и приехала в гости, Вероника от нее узнала, что Андрей опоздал всего на пару дней. Узнав, что свадьба уже состоялась, но молодые еще не уехали, он рвался изо всех сил к любимой, чтобы забрать ее, увезти на край света, спрятать от всех... Если бы он знал, каким поездом она уезжает, он бы за поездом побежал. Анна всеми правдами и неправдами удерживала брата, не отходила от него, опасаясь за его жизнь, утешала, как могла, - и у нее получилось. Никуда он не побежал. Несколько дней пролежал, отвернувшись к стене на диване в дальней комнате, а потом друзьям удалось вытащить его из дома, и вся компания принялась кружить его по гостям, рыбалкам, охотам и вечеринкам. Он пользовался успехом у девчонок и, к удивлению близких, он - однолюб - начал менять их, как говорится, "как перчатки" Наверное, таким образом, он удовлетворял свое чувство мести за предательство любимой. А может, просто хотел заглушить боль. Этой боли, видно, было так много, что долгих четыре года по возвращении из армии он все продолжал свое победное шествие по сердцам девчонок. Чем больше людей его окружало, тем более одиноким он себя чувствовал и все старался удовлетворить свое ненасытное одиночество тем, что разбивал одно девичье сердце за другим. И не прощал...
***
Жизнь в Калужской области у молодых не складывалась. Нет, между собой они ладили, осваивались в новых отношениях и обязанностях. Надо сказать, что Вероника, смело отправившись за мужем в российскую глубинку, совсем не представляла ни жизни в средней полосе России, ни менталитета жителей этой глубинки.
Еще из окон поезда ранним ноябрьским утром она увидела пробегающие мимо бесконечные березовые леса. Частые белые стволы берез вдоль дороги и вдруг открывающиеся холмистые поля, покрытые снегом, небольшими кучками затерявшиеся в них бревенчатые невзрачные избы небольших деревень, однообразный штакетник опять - таки деревянных поселков и бабы в телогрейках и сапогах- это картина невиданной ею раньше России наводила тоску на Веронику. Нет, не грели ей душу березки за окном.
В силу своего оптимистичного характера и не остывшей еще эйфории от самого факта замужества, Вероника, конечно, надеялась, что вот сейчас они выйдут на вокзале большого областного города - и все изменится, и начнется сказка новой жизни. Но жить - то им предстояло, хотя бы первое время, в рабочем поселке при камнедробильном заводике. Барак, где жили в одной комнате родители Сергея , произвел удручающее впечатление на Веронику. Захламленный , ободранный и вонючий общий коридор привел их в небольшую, заваленную старой мебелью, пакетами и коробками кухню с керогазом, который коптил и вонял керосином. В комнате рваным, но чистым, постельным бельем была застелена железная двуспальная кровать родителей, а у другой стены - диван - кровать для молодых, посредине стоял стол и раскладушка двенадцатилетней сестры Сергея.
Мама Сергея почему - то обращалась к Веронике на Вы, задания по хозяйству передавала через младшую дочь, а ходовыми фразами у нее были: " А- бы что похлебать, что - нибудь постелить, что - либо на себя натянуть". Не слишком богатый гардеробчик Вероники вызвал у нее завистливый шок, правда, разговаривала она подчеркнуто приветливо, но в еду постоянно клала огромное количество лука крупными кусками, хотя знала, что Вероника лук не ест с детства. Это обстоятельство, может ,и не очень бы волновало Веронику, но, в отличие от родительского дома, в этом доме холодильник был пуст, и еда в доме была только та, что подавалась на стол. Денег у молодых не было, первая зарплата Сергея ожидалась через месяц, да и та вся была отдана впоследствии в общий котел. Вероника сидела на вынужденной диете, но Сергею жаловаться не хотела, а всех остальных это не волновало. Дома Вероника привыкла к самым лучшим продуктам . Мама хорошо готовила и, несмотря на свою партийную карьеру и занятость двадцать часов в сутки на работе, умудрялась заполнять холодильник и кастрюли хорошей едой .Когда она готовила, Вероника не видела: очевидно, по ночам, но на столе всегда были соусы, борщи, котлеты, пирожки и даже торты, а в холодильнике - сыр, колбаса и масло .
Представьте, каково ей было на картофельно - грибной диете, да и то в случае, если лук положить не успели. К чаю выдавали по конфете и булочке - и больше в доме было хоть шаром покати.
Не удивительно, что молодые то и дело пытались те денежные крохи, что оставались от подаренных на свадьбе, использовать для поездок в ближайшие города, стараясь устроиться получше.
Первая их поездка была в Тулу. Здесь впервые Вероника увидела вблизи целые улицы бревенчатых темных изб. Заглядывая во дворы, удивилась грязи и хламу. Сады и цветочные палисадники ее родной станицы, яркие наличники окон, крашеные скамейки у ворот - какими сказочно красочными они теперь казались издалека, из этого коричнево - серого мира, в который она добровольно уехала строить свою жизнь. Наверное, рука Провидения и крылья Ангела - хранителя избавили ее от жизни на родине Сергея. Жилье найти им не удалось ни в Туле, ни в Калуге, и во всех кабинетах, где они искали работу, им отвечали: "У нас своих таких хоть пруд пруди!".
Никого не заинтересовали слесарь - монтажник третьего разряда и пионервожатая со средним образованием.
Из этой жизни только два события сохранились в памяти Вероники на всю жизнь: одно приятное, другое - страшно пророческое. Приятным был первый опыт проживания в гостинице - в Калуге молодые прожили три дня в двухместном полулюксе - и это можно было считать свадебным путешествием. Они были вдвоем, никто не сопел ночью рядом. Днем они гуляли по городу и наслаждались временной причастностью к большим зданиям, троллейбусам и проспектам, а так же обедам в кафе : почти все это было в их жизни впервые.
Страшное событие, потрясшее Веронику, хотя совсем не задело ее лично, случилось под Новый год. Они с Сергеем отправились на новогодний вечер в родную школу Сергея. Посреди спортивного зала стояла огромная, в потолок, целая ель , украшенная с макушки до пола игрушками и огоньками. Под елкой лежала посеребренная вата в виде сугроба. Школьники толпами стояли и ждали начала. В этой суете кто-то бросил под елку зажженный бенгальский огонь. Вата вспыхнула сразу, и огонь столбом с гудением устремился по стволу и огромными лапами растекся по потолку. Это произошло так быстро, что никто не успел понять всего ужаса происходящего, и завороженная этим зрелищем, вся толпа продолжала стоять и бездействовать.
Только когда начали взрываться игрушки, все кинулись к выходу. Кто-то нес ведро с водой и огнетушители, но Вероника с Сергеем уже выскочили из зала и потрясенные ушли из школы, убедившись, что пожар потушен, и никто не пострадал. Эта сцена напомнила Веронике, как в последний Новый год ее вожатства ее Дед Мороз, десятиклассник, поджег свою ватную бороду в курилке, и спасти его от ожогов смогли только быстрые общие усилия друзей и мокрые халаты техничек в соседней подсобке. Вероника еще не раз в своей жизни вспомнит эти случаи и не раз будет задаваться вопросом: "Почему мы не умеем читать предупреждения Судьбы и Знаки? Скольких бед мы могли бы избежать, если бы научились этому!".
***
Вероника с Сергеем решили сделать попытку устроиться на Кавказских Минеральных Водах, все-таки это была родина Вероники и место , где она мечтала жить с самого детства, и где жили несколько семей близких родственников, и, главное, родная бабушка Вероники.
Сказать, чтобы приезду молодых были очень рады, было бы неправдой. Но с месяц были готовы потерпеть и с готовностью стали помогать хоть как - нибудь устроиться в этой жизни. Без денег, без профессии и без жилья они все-таки решились начать строить свою жизнь здесь. Бабушка помогла найти квартиру на окраине Минеральных Вод, а дядя нашел работу обоим, использовав свои связи и знакомства. Кажется, жизнь налаживалась и, несмотря на нищету, все же давала надежду на лучшие времена.
Квартира, где поселились молодые, была маленьким летним флигелем, состоящим из шестиметровой спальни и такой же общей кухни, где готовила и сам хозяйка, и еще две квартирантки. Все эти соседи могли быть помехой, если бы не были, по счастью, приветливыми, коммуникабельными, порядочными людьми. Вероника сразу подружилась с Оксаной - такой же молодой женой, ее ровесницей, но уже мамочкой (у них с Иваном уже была двухлетняя дочь). Этот Иван был колоритной фигурой: старше их всех на шесть лет, он был очень взрослым и рассудительным, к тому же он был типичным украинцем родом из Днепродзержинска, любил застолье, песни под свой баян, сало и украинский борщ. Своей уверенностью и какой-то основательностью он являл символ семейного благополучия и надежности, и это тянуло к нему еще очень зыбкую и неустойчивую семейную парочку Вероники и Сергея. Пример этой семьи, тесное повседневное бытовое общение с Оксаной и Иваном вселяли веру в неуверенную душу Вероники, что все еще может быть хорошо.
Примечательной была и личность квартирной хозяйки: Ольга Васильевна, довольно пожилая уже казачка, было полна противоречий: с одной стороны она была жадной на деньги , своей любимой поговоркой "счет дружбы не теряет" при расчете за квартиру она доводила Веронику до дрожи, но была и другая сторона : она время от времени организовывала во дворе общие ужины (и здесь не особенно подсчитывала, кто и сколько поставил на стол, сама выставляя свои запасы из погреба), и этим очень сблизила всех своих квартирантов между собой.
Бабу Олю все любили, она с готовностью помогала управляться по хозяйству, учила солить и мариновать на зиму, разрешала пользоваться огородом и садом. В общем, в одном лице молодые семьи обрели и хозяйку, и мамку, и бабушку. Даже спустя много лет, пока была жива баба Оля, эти две молодые семьи приходили к ней в дни рождения, с удовольствием вспоминая годы проживания в этом гостеприимном доме на окраине Минеральных Вод. Они благодарили судьбу за то, что ужасный для многих семей факт проживания на частной квартире для них обернулся и хорошей школой молодых хозяек, и отсутствием страха в любой момент остаться бездомными из-за капризов и придирок хозяйки дома, и обретением друзей в чужом городе.
Через год у Вероники с Сергеем родился сын, и совместные заботы о малыше немного сблизили молодых, хотя и добавили поводов для раздоров. Вообще -то ссор в молодой семье было много: мужу не очень нравилось, как жена справлялась с нехитрым хозяйством, к тому же неопытность обоих в вопросах интимной жизни не позволяла им сделать эту сторону отношений приятной обоим. Эта неудовлетворенность порождала массу конфликтов на первый взгляд мелких, но со временем лучше не становилось. Ко всему этому прибавилось постоянная нехватка денег на самое необходимое. Даже потребности ребенка в питании и одежде приходилось урезать: покупка любой вещи превращалась в проблему, так как зарабатывал только Сергей, его скудного заработка не хватало и на оплату жилья, и на питание , и на городской транспорт , и на самую элементарную одежду и обувь: бывали дни , когда в кошельке молодой хозяйки не было пяти копеек на автобус- и она шла пешком через весь город. И даже помощи родителей Вероники было недостаточно.
Сыну было пять месяцев, когда молодая семья решила на восьмое марта навестить родителей Вероники. В марте еще холодно, но завернутым в одеяло малыша уже не повезешь - нужна была теплая курточка. Вероника взяла отложенные для этого пятнадцать рублей (других денег в семье не было) и пошла в город в магазин , чтобы купить курточку сыну. На привокзальной площади толпились цыгане. Вероника никогда не останавливалась на призывы цыганок погадать и "всю правду рассказать". И в этот раз она намеревалась сделать то же самое. Молодая цыганка с малышом на руках преградила ей путь:
-Скажи, милая, где здесь детская поликлиника? Помоги, малыш заболел!
Ну, как могла молодая мать отказать в такой просьбе такой же молодой матери? Вероника на минуту остановилась, и это была роковая ошибка:
-Конечно, подскажу: пройди вон туда до угла, поверни налево и дальше никуда не сворачивай.
-Какая ты добрая, дай скажу тебе, что тебя ожидает очень скоро.
Вероника, измученная материальными проблемами, задающая иногда себе вопрос: а правильно ли тогда поступила, выбрав Сергея, не могла отказать себе и решила послушать, что же ее ждет. Забыв об опасности, остановилась.
- Милая, ты счастливая, но сейчас у тебя проблема, и ты идешь ее решать, но тебе помешают. Покажи, какие у тебя есть деньги?
Ну, любой здравомыслящий человек, услышав такую просьбу, повернулся бы и ушел. Вероника же, словно под гипнозом, вытащила свои злосчастные последние пятнадцать рублей и показала цыганке. Цыганка накрыла своей ладонью деньги на ладони Вероника, а когда отвела руку - денег не было. Опешившая от такого фокуса Вероника сначала потеряла дар речи, а потом, вдруг осознав, что попалась на хитрость цыганки, попросила:
-Отдай! Это все, что у меня есть, мне ребенку куртку купить надо. Пожалуйста, отдай!- Вероника почти готова была заплакать.
- Что тебе отдать? Ишь , умная нашлась! А ты докажи, что деньги были, обыщи меня - не найдешь!
Вероника поняла, что действительно не найдет, и даже если позовет милицию - ничего не докажет. Удрученная таким вероломством цыганки и своей собственной глупостью, она со слезами вернулась домой. Говорят: "все то, что нас не убивает, делает нас сильнее". Веронике пришлось сначала выслушать от Сергея о себе все, что он думает по этому поводу, а потом взять старую, но еще не сильно изношенную, куртку мужа и сшить из нее обновку для сына. Со временем когда-то беспечная и смешливая Вероника научилась справляться со всеми проблемами, возникающими у нее на пути, и не ждала помощи ниоткуда. Муж из Сергея получился надежный, внимательный и верный, но он мало что умел в жизни, разве что работал много и хорошо, его ценили в его строительном управлении, но всем остальным он мало интересовался. Он, конечно, как и все его друзья - монтажники, любил рыбалку, отдых на природе, походы в кино, застолье по праздникам и выпить иногда после работы. Но Вероника была совсем из другого мира. Ей не хватало сцены, пионерских мероприятий, загородных пионерских лагерей, песен под гитару у костра, увлеченных творчеством людей. Она иногда тосковала по прошлой жизни, но не надеялась ее вернуть или найти когда-нибудь здесь в ее новой жизни.
Когда сыну исполнился год, ее подруга Анна собралась замуж (она уже успела простить Веронику за Андрея) и позвала ее на свадьбу. Вероника понимала, что там обязательно встретится с Андреем, и немного волновалась по этому поводу. Прошло больше трех лет с тех пор, как они расстались у автобуса во Владикавказе. Она редко вспоминала о нем, и не очень желала встречаться. Но подруга выходила замуж, и Вероника не хотела пропускать это событие. С мамой договорились, что она довезет их с сыном на служебной машине до совхоза, а часа через два заберет, так как больше малыш не выдержит.
Свадьба проходила в том самом дворе, где три с половиной года назад провожали в армию Андрея. Погода была теплой, и столы рядами стояли прямо во дворе. Жениха с невестой ждали всей большой толпой на улице у ворот. Первым подъехал микроавтобус с гостями, и из него выпрыгнул Андрей. Вероника замерла. Она не ожидала от себя, что это встреча так ее взволнует. Она не сводила глаз с Андрея. Он сильно изменился: раздался в плечах, возмужал, волосы остриг короче, под глазами появились кисточки морщинок, и от этого он казался старше своих лет. Он был оживлен, весело распоряжался гостями и только на мгновение остановил взгляд на Веронике, как останавливают его на новых, но не слишком заинтересовавших людях. Как громом пораженная, Вероника, ожидавшая всякой реакции, но не такого воинствующего равнодушия, готова была упасть в обморок, и только ребенок на руках удерживал ее в сознании. "Не может быть! Он просто не узнал меня в толпе или не захотел при всех показать свои чувства! Сейчас он освободится и найдет способ подойти ко мне. Он же так любил меня, ну не может человек так измениться за какие - то при года!" - целый ураган разноречивых чувств и мыслей обрушился на Веронику. Если Андрей хотел шокировать ее своим поведением - ему это удалось. Она глаз не сводила со своего бывшего жениха, и, наверное, это было заметно всем, кто хотел увидеть ее реакцию. Пока она уходила в дом уложить спать сына, ей освободили место ( и других свободных не было!) рядом с Андреем. "О-о-ох!" - облегченно вздохнула она про себя, - сейчас все изменится, он не выдержит, заговорит, и тогда я смогу попросить прощения за то мое предательство!"
Они сидели на одной скамейке так близко, что прикасались локтями и ногами друг к другу, но Андрей вел себя так, будто рядом не было никого. Он общался с друзьями, провозглашал тосты, шутил и смеялся, не обращая никакого внимания на Веронику, и даже, напротив, изо всех сил игнорируя ее присутствие!
Постепенно в душе Вероники стала подниматься самолюбивая обида. "Как! Меня, которую он возносил до небес, носил на руках, хотел сделать женой и матерью своих детей, вот так не замечать?"
Она как будто забыла и о своем предательском замужестве , и о той настоящей драме, устроенной ею в его жизни. Она как будто не заметила, что все друзья и родственники Андрея если не простили, то по крайней мере снова приняли ее. Хоть и с небольшим холодком, но приняли, посадили с собой за стол, шутили и разговаривали. Только он не мог. Просто не мог.
Лучший друг Андрея - Роман, старший из его двоюродных братьев, встретил Веронику еще до приезда молодых на веранде дома:
- Ну, как живешь? Сына как назвала - Андрей?
-Нет, Максим.
- А почему не Андрей, мы - то думали: ты его любила!
- Так получилось, прости, что не оправдала ваших ожиданий.
-Бог прости, - ответил Роман и отошел; больше за все время он к ней не подходил и не заговаривал.
Свадьба была в разгаре, когда за Вероникой заехала мама: пора было укладывать спать малыша. С тяжелым сердцем Вероника покинула до боли знакомый двор и всю дорогу молчала.
- Может быть, тебе не надо было ехать сюда? - спросила мама.
- Может быть, и не надо было, - тихо ответила Вероника.
***
Зимой выпало много снега, что не часто случается в этих местах. Однажды Вероника возвращалась домой одна. Был тихий вечер, с неба сыпались на землю и людей крупные белые хлопья снега. Если поднять голову, то на черном фоне неба эти летящие белые хлопья были похожи на падающие звезды. Вероника остановилась и снова оказалась в том феврале, когда они с Андреем летели в бесконечности Вселенной, ртом ловя падающие звезды, которые тут же таяли от поцелуя. И в то же мгновение в голове возникли слова, они сразу сами складывались в строчки:
...Золотой мой, золотой...
Как живется-можется?
О тебе моя печаль все с годами множится.
И плетет, плетет тоска
Дней разлучных кружево...
Ты из дали - далека
Еще больше нужен мне.
А года летят , летят,
Время все торопится,
И сквозь давний снегопад
Счастье не воротится...
Не воротится весна,
Наша ночь - прощание,
И осталось только в снах
То очарование.
Вероника ахнула:
"Как, неужели случилось то, чего она когда-то побаивалась, принимая решение выйти замуж за Сергея? Неужели теперь, через столько лет пришла любовь, которой прежде так и не дождался Андрей? Но ведь тогда не было любви, было наваждение от романтических встреч и безумно влюбленного мальчика! Что же тогда это? Нет, не хочу! Я же видела, что он забыл меня, даже заговорить не захотел! Остановись! Вспомни: теперь ты в ответе не только за себя!".
Все эти правильные мысли ничего не могли изменить. Ирония судьбы: когда Вероника изо всех сил старалась полюбить Андрея, из этого так ничего не получилось, а теперь, когда она по любви, по своему собственному желанию вышла замуж, родила сына и только начала строить свое семейное счастье - вот она - нежданная, нежеланная, несвоевременная, ненужная никому любовь! Господи, за что?
И вдруг она поняла , за что.
***
К сожалению, только с возрастом мы начинаем понимать, что каждое наше решение, и каждый поступок влекут за собой, как мы считаем и жалуемся на это, наказание. И мы спрашиваем Господа: "За что наказываешь меня?" В какой-то умной книжке Вероника прочла, что вопрос мы обычно ставим неправильно. Вопрос должен быть: "Для чего? Чему хочешь научить меня, Господи?"
Урок, который ей приготовила Судьба, Веронике еще предстояло получить и постараться усвоить. А пока она стояла под снежным звездопадом и плакала. Она не знала, от горя или от счастья плачет. Она уже начинала осознавать, что семейный опыт скорее не удался, чем удался, а трудности, встреченные на этом пути, не способствовали счастью. И, конечно же, всю свою будущую жизнь она уж точно не хотела бы прожить так, как прожила эти два года замужем. Она еще, по- своему, любила мужа и жалела его, но в глубине души, понимала, что он все же "герой не ее романа".
"Героем не ее романа" Сергей стал почти сразу после свадьбы. Дело в том, что и Вероника, и Сергей ничего не смыслили оба в том, что составляет основу брака - в сексе. Ни у одного из них не было опыта в этих отношениях, и все, чем они занимались до сих пор, напоминало игры двух взрослых детей, получивших игрушку, с которой толком не знали, что делать. Никакого просвещения в этой области не получили ни он, ни она. Как происходит первый контакт, Вероника услышала из рассказа разводившейся со своим мужем как раз в этот год младшей сестры своей мамы. Настя, к ужасу Вероники, поведала ей, что этот процесс очень болезненный, и от неопытности ее собственного мужа она в первую брачную ночь пострадала физически так, что на "скорой" с кровотечением была увезена в больницу прямо с брачной постели. Эти ужасы так напугали впечатлительную Веронику, то она со страхом ждала эту самую первую брачную ночь.
Почти три месяца после свадьбы она в моменты близости чувствовала только страх и сильную боль, поэтому, как могла, всячески этого избегала, доводя до истерик и обмороков молодого мужа. Около четырех лет длился этот кошмар, конечно, не украсивший первые годы семейной жизни и способствующий постепенному отдалению и охлаждению супругов. Ничего хорошего в том, что стала женщиной, Вероника не видела и, что важно, и не ждала ничего впереди. Может быть так и дальше продолжалось бы, но видимо, Бог сжалился над ней - и подарил ей случайный или не случайный роман в летнем пионерском лагере.
Ее новый знакомый Александр был старше на 3 года и хорошо знал, чего хочет женщина. И там, в лесу, в палатке, Вероника впервые почувствовала, как тот большой неприятный предмет, который до этого доставлял ей только неприятности и боль, оказывается, может быть желанным. Оказывается, его прикосновения и ощущения в себе можно хотеть, ждать, испытывать от его движения просто сказочное удовольствие. Новые ощущения, связанные с этим, доставили Веронике радость открытия.
- Как же так случилось, - думала Вероника, - что я , прожив замужем четыре года, ничего не знала о настоящих отношениях мужчины и женщины?
Она начала искать литературу на эту тему, но т.к. в Советском Союзе "секса не было", такая литература была редкостью, и все же кое - что издавалось - и снова целый ряд открытий! "Боже мой, - удивлялась Вероника, - какие же мы "темные" оба с Сергеем!". В очередную встречу с мужем еще во время работы в лагере она увела его глубоко в лес, захватив одеяло, очевидно, чтобы попробовать испытать хоть что - нибудь приятное уже с мужем, ведь она его выбрала своим мужчиной на всю жизнь! "Раз получилось с одним - поучится и с другим", - наивно думала она.
В лесу она попробовала растормошить Сергея, применив некоторые уже известные ей приемчики, только его страстные, но неумелые ласки так и не смогли ни тогда, ни позже дать ей ощущения, о существовании которых в себе самой она уже знала. Она поняла, что эти ее ощущения зависят от мужчины, который рядом, и от своего мужа уже этого никогда не ожидала.
***
Этот летний роман надолго увел мысли Вероники от навязчивой идеи во что бы то ни стало добиться прощения у Андрея. Она по- прежнему ухаживала за мужем и ребенком, радовалась первым шагам и первым словам сына, готовила мужу завтраки и ужины. К ее радости в ста километрах от их города было начато строительство крупнейшего на юге химического комбината, и Сергея на многие месяцы отправили на эту грандиозную стройку. Это был уникальный выход и для карьеры Сергея, и для бюджета семьи, и для чувств Вероники.
Весной, в апреле, Вероника. под предлогом навестить родителей, поехала в совхоз на день рождения Анны, конечно же, с надеждой встретится с Андреем. Все так же в доме тети Полины собиралась теперь уже повзрослевшая компания. Только в этот раз приезд Вероники друзья встретили чуть - чуть настороженно: они не очень понимали, что она здесь хочет найти, почему, выйдя замуж, приезжает одна, и как же себя вести с ней в присутствии Андрея. Андрей в этот раз был не один: он привез из Владикавказа миловидную девушку кавказской внешности, чтобы познакомить ее с друзьями и родными. Веронику немного царапнуло это обстоятельство, но девушка ей понравилась, при этом Вероника не увидела в ней соперницы. Видя прежнее равнодушие к ней Андрея, решила сама заговорить с ним и попросить, наконец, прощения за то давнее свое предательство. Он холодновато ответил ей , что зла на нее не держит, мол, живи спокойно и счастливо, ничего ты мне не должна.
После того зимнего своего прозрения, Вероника, конечно, ждала не такого ответа. Она, как могла осторожно, попыталась намекнуть ему, что вся ее любовь вернулась с еще большей силой - и она готова идти за ним на край света.
- Знаешь, - ответил Андрей, - поздно. Уже ничего не вернуть, ты свой выбор сделала, а я не готов разрушать твою семью. И общаться с тобой мне тяжело и неприятно. Живи, как знаешь.
И ушел в другую комнату. К оглушенной Веронике подошел Роман, лучший друг и брат Андрея. Видя ее отрешенный взгляд и понимая, что произошло, он произнес:
- Ну, а чего ты ожидала? Ему еще и сейчас больно, мы никогда о тебе не говорили, а тут ты появилась со своей любовью!
Андрей лежал в пустой комнате на диване лицом в подушку. Невозможно передать тот ураган чувств, который охватил его от встречи с Вероникой: любовь еще не умерла совсем, но , как цунами, захлестнули эту оставшуюся в уголках сердца несчастную любовь злость на Веронику за ее вероломство и на себя за свою слабость, а еще обида: почему именно с ним такое происходит, почему его любимая так с ним поступила, зачем вернулась так поздно? Нет, он пока не мог ее простить!
Ничего не оставалось Веронике, как, глотая слезы, уехать домой и снова окунуться в повседневную жизнь жены и молодой матери. Вскоре к ней на время переехала Анна, чтобы после своего неудавшегося супружества и развода устроить свою жизнь в городе поближе к подруге.
Устройство ее жизни, дружеские посиделки и даже само присутствие в доме родственницы Андрея немного скрасили Веронике эффект от неудачного признания, но горечь от отказа даже простить ее и неудовлетворенная все разгорающаяся любовь к Андрею просто убивали Веронику. И только ее неиссякаемый оптимизм и жажда жизни поддерживали в ней веру, что все еще может измениться для них с Андреем, и снова сами родились строчки:
Злая стужа на дворе,
Ночь с тоскою водится...
Мне приснилось в январе-
Счастье не воротится:
Снился давний снегопад
И глаза влюбленные-
Не вернуть любовь назад
Тропкой заметенною!
Но растаял синий лед,
Стал слезой горючею.
Улеглась за горизонт
Грозовая туча-
И на сердце вновь весна,
Светлая , с надеждою,
Обещает мне она
Радость нашу прежнюю.
Пусть в разлуке мы пока
За делами будними-
Вот тебе моя рука,
Счастье мое трудное!
Она приложила все усилия, чтобы это стихотворение попало к Андрею (ведь Анна жила у нее и часто ездила домой в совхоз). Но реакция оказалась не той , на какую рассчитывала Вероника. Прочитав стихотворение, Андрей пренебрежительно вернул Анне листок со словами: "Такую ложь я уже много раз в ее письмах в армии читал. Не верю!".
*****
Вероника на много лет оставила любые попытки вернуть расположение Андрея. Еще через год он женился на той самой девчонке из Владикавказа, у них родились два сына, и все у них было хорошо. Анна время от времени привозила Веронике вести о делах Андрея. От нее она узнала, что Андрей оказался хорошим мужем, настоящим хозяином: делал вино, разводил песцов и кроликов, строил большой дом для своей семьи - и никогда не заговаривал с Анной о Веронике.
Их дружеская компания по - прежнему была дружна, она несколько разрослась. Многие женились и вышли замуж, но по праздникам они так же собирались в большом гостеприимном доме Авдеевых. Вероника старалась приезжать к подруге в другие дни, чтобы, если и встретить Андрея, то не в толчее праздника. Он же, как мог, избегал таких встреч.
****
Когда сыну исполнилось три года, Вероника, к тому времени уже переехавшая в новенькую, недавно полученную Сергеем, квартиру, нашла себе работу в только что отстроенной большой школе неподалеку от дома. Это был хороший шанс начать карьеру в городе, в котором, прожив почти четыре года, она знала только детскую поликлинику и магазины. Она до одури устала сидеть дома. Привыкшая с детства к шумным мероприятиям, обширному кругу знакомств, всеобщему вниманию и сцене, Вероника провела эти годы как в заточении. Она просто рвалась к людям, в общество, в толпу, но маленький сын не был пристроен в детский сад: связей не было, денег тоже, а просто с улицы в садик брали.
Выручила опять бабушка Вероники: она жила в Железноводске и согласилась на время взять правнука к себе. Там она устроила его в ближайший к дому детский сад, и теперь родители занимались воспитанием сына по выходным.
Если бы Вероника тогда, в свои двадцать четыре года, понимала, что она совершила, расставшись с сыном на целых три года, она бы лучше голодала, но в то время ее обрадовало согласие бабушки: в рабочее дни она была абсолютно свободна, и могла делать карьеру и имя в чужом городе. Она с головой погрузилась в любимую уже теперь работу. В школе, куда она попала, был энергичный, заводной коллектив. Директор школы была женщина строгая, умная и справедливая. Она многому научила Веронику: проникновенно и правильно говорить, четко планировать свою работу, ставить цели и добиваться их достижения. К тому же самые близкие коллеги по работе: старшая пионервожатая Ирина и организатор внеклассной работы Виталий были современными, жизнерадостными людьми (Ирина имела опыт работы в Артеке, а Виталий был таким умным и деловым, что олицетворял собой вечный двигатель). С такими напарниками Вероника не только научилась работать, но вскоре стала известной в городе личностью, так как с ее участием многие дела вывели школу в передовые.
Значительную помощь в бурной деятельности Веронике оказывала опытная Ирина; она была всего - то года на три старше, но замужем не была, и вследствие этого не потеряла несколько лет на декретный отпуск. К тому же знания и опыт, полученные в Артеке, кардинально отличали качество ее работы от неумелых действий новичков, часто сменявшихся в других школах. В отблеске ее вожатской славы и под ее покровительством работать Веронике было интересно, а получающиеся результаты вызывали чувство гордости - и Веронике уже с первого года казалось, что она приобщена к чему-то значительному и важному, является частичкой этого "важного" и сама уже стала хорошей вожатой.
Особенное внимание и поддержку оказывал Веронике и Виталий - тот самый заводной организатор внеклассной работы. Он был красавчик, его черные глаза в мелких смешинках морщинок всегда весело и ласково встречались с ее глазами, и ей, так долго просидевшей в четырех стенах и не общавшейся с умными молодыми мужчинами много лет, стало казаться, что он влюблен в нее. Он был разведен, к тому же оказался ровесником Вероники, а два года, прошедшие с той несчастливой встречи с Андреем, когда он не поверил в ее разгоревшуюся любовь и отверг ее, слегка стерли эту несостоявшуюся любовь из сердца Вероники. Виталий, сам того не зная, стал "клином", которым, как известно "клин вышибают". Их общее дело, совпадение интересов и неудовлетворенное либидо сделали свое дело.
В один из жарких майских выходных дней Вероника и Виталий по приглашению молодой учительницы четвертого класса отправились на природу, но уже через час попали под сумасшедший ливень и вынуждены были вернуться. Наскоро отправив детей по домам, решили обсохнуть дома у Вероники, так как ее дом был ближе всех. Молодые люди пили теплое вино на кухне, завернувшись в простыни и полотенца, играли в шашки и домино, подшучивали друг над другом - и эта безобидная встреча как-то очень сблизила их. Все следующие дни Вероника всячески старалась попасть на глаза Виталию. Он также при встречах ласково поглядывал на нее, но никаких шагов не предпринимал. Это задевало Веронику и усиливало влечение то ли к нерешительному, то ли затеявшему свою игру мужчине. Иногда они шли вместе с работы к его остановке, иногда оставались вдвоем допоздна оформлять рапорты, альбомы, лозунги и много других, так необходимых в советские времена атрибутов пионерской работы, но Вероника была замужем, а он совсем недавно расстался с женой и маленьким сыном. Мысль о том, что совсем недавно фактически без отца в другом городе остался его сын, а он приложит свои усилия, чтобы лишить отца еще и сына Вероники, не добавляла ему решимости в отношениях с Вероникой. Он, конечно, сказал ей об этом, и вскоре стал встречаться с заезжей красоткой из горкома комсомола. Когда следующей зимой он сообщил Веронике, что завтра женится, она смогла в сердцах сказать только одно: "Что ж, как женишься -так и жить будешь!".
Ей было очень обидно, что он так и не попытался построить жизнь с ней, а она уже была готова к новой жизни!
Вероника потом часто вспоминала, с каким нехорошим чувством тогда отреагировала на его заявление о женитьбе. Семейная жизнь этой пары не задалась с самого начала: его избранница не нашла общего языка с родителями Виталия, а три выкидыша за полтора года окончательно развеяли скороспелый брак. Но Веронику к тому времени уже кружил совсем другой любовный вихрь.
***
В первый год ее работы весной ее вызвали в городской комитет комсомола и предложили летом поработать старшей пионервожатой в загородном палаточном военно-спортивном лагере для трудновоспитуемых подростков. Вероника ужаснулась: жить в палатке два месяца в лесу (она с детства панически боялась пауков и других насекомых!) без горячей воды, да еще с целой оравой трудных подростков? Она всего однажды, еще в десятом классе, ночевала в палатке в горах в двухдневном походе, но с трудными подростками никогда дела не имела.
Высказав свои сомнения Ирине и Виталию, она услышала:
- Ты работаешь в городе первый год, и для твоей карьеры здесь отказ нежелателен, - посоветовал Виталий.
А Ирина со знанием дела заметила:
- Ты же понимаешь, что это не курорт! Просто никто из опытных вожатых не согласился, а кому городской комитет комсомола это поручит? Соглашайся! Не так страшен черт, как его малюют!
И Вероника согласилась. В назначенное утро она пришла к автобусу с вещами. Постепенно стала собираться их педагогическая команда. Она состояла из двух военруков, двух учителей физкультуры, старшей пионервожатой (то есть Вероники), медсестры, воспитательницы отряда девочек и "комиссара" - профсоюзного лидера локомотивного депо станции Минеральные Воды. Эти девять человек и должны были два месяца удерживать от правонарушений, воспитывать и учить жить в обществе около ста стоящих на учете в милиции детей от девяти до пятнадцати лет. Команду педагогов собрали за пять дней до открытия лагеря, потому что лагеря как такового еще не существовало в природе. И именно на природе, то есть в лесу, в восьми километрах от города, он должен был появиться их усилиями на обширной, совершенно пустынной поляне.
Если бы Веронике еще в городе объяснили, что за пять дней на пустом месте двое немолодых и четверо молодых мужчин и три женщины смогут построить и подготовить к заезду детей лагерь на сто мест, она бы покрутила у виска.
Трава на поляне была по пояс, и было совершенно непонятно, как же тут расположатся палатки для детей, навес - столовая и душ с туалетом. Но все дружно взялись за дело, застучали молотки, и из заготовок мужчины довольно быстро возвели не только хозяйственные постройки, но еще и установили целый десяток длинных скамеек в импровизированном актовом зале и даже сцену с флагштоком. В последний из пяти дней поставили прямо в высокой траве палатки отдельно для каждого из трех отрядов. Вероника удивлялась, как же в высокой траве они будут забираться в них, но, забегая вперед, надо сказать, что уже через пару дней с появлением детей трава была вытоптана и примята их неугомонными пятками до такой степени, что даже не верилось, что она здесь росла.
А пока в палатки поставили раскладушки, завезли матрацы и постельное белье - и лагерь был готов.
Наутро Вероника с опаской разглядывала выходивших с вещами из автобуса разновозрастных и разномастных подростков. Они вели себя на удивление тихо и были послушны. Все последующие дни Вероника не переставала задавать себе вопрос: "Почему они считаются трудными? Они не грубили, не убегали без спросу, дежурили добросовестно, с готовностью и энтузиазмом участвовали в мероприятиях и спортивных соревнованиях. Все мужчины в лагере (может быть потому, что лагерь был отрезан от внешнего мира, и коллектив был небольшой) с удовольствием весело общались и играли в спортивные игры с мальчишками и девчонками.
Здесь в лагере, впервые за многие годы Веронике представилась возможность проявить свои творческие способности. Она придумала игру на местности. В такие развивающие и познавательные игры очень любят играть подростки до сих пор. Вдвоем с военруком, довольно пожилым, но очень обаятельным и веселым майором запаса, участником войны, они с утра отправились прокладывать маршруты для трех отрядов на расстоянии примерно 4-х километров от лагеря. Там находилась небольшая высота, к которой и должны были на следующий день устремиться "боевые группы", преодолев ряд препятствий и научившись в пути ориентироваться на местности, тушить лесной пожар, укрываться от "ядерного взрыва" и оказывать первую медицинскую помощь. На склоне холма им нужно было найти "боеприпасы" (конфеты, спрятанные в ветвях) и флаг, который надо было установить на вершине.
Чтобы составить карту для трех маршрутов ( для каждого отряда - свой маршрут! ), надо было с компасом в руках отсчитывать шаги от ориентира до ориентира на местности площадью в несколько квадратных километров, а потом еще все это нарисовать на бумаге; на следующие утро нужно было установить и оборудовать пункты с препятствиями по Гражданской обороне, пожарной защите , правилам движения и первой медицинской помощи, затем проконсультировать судей на этих пунктах, подготовить оценочные листы и необходимое оборудование, договориться со специалистами и так далее, и так далее и так далее...
Игра прошла на ура! Дети и педагоги были довольны, и на этой радостной волне после праздничной дискотеки все взрослые, уложив детей спать, собрались на пикник у костра на поляне неподалеку от лагеря. Впервые за смену все чувствовали какую-то близость, единение душ, ощущали себя людьми , совершившими почти подвиг на почве педагогики. Центром внимания была Вероника - автор и разработчик игры. "Комиссар" лагеря, тот самый Александр, машинист железнодорожного депо, очень обаятельный молодой мужчина, особенно внимательно поглядывал на Веронику. До этого вечера он относился к ней ровно, шутил как со всеми, но особого внимания не уделял. Сейчас же при неверных отблесках костра Вероника заметила в его взгляде совсем другой интерес: он как будто только сейчас разглядел в ней женщину и всем своим видом старался показать ей свой мужской интерес. И сердце Вероники, не избалованное мужской лаской, дрогнуло. Ее неудачное в сексуальном смысле замужество и безнадежная любовь к Андрею здесь, в лесу, в романтический вечер у костра, на радостном эмоциональном подъеме после удачно проведенного дела толкнули Веронику на поступок, на который вряд ли она бы отважилась, будь ее жизнь другой. Александр был женат, она была замужем, и эта не очень красивая связь, может быть, и разрушила бы, в общем - то чистую и незапятнанную душу Вероники, если бы не тот бесценный сексуальный опыт, который был ей так необходим и, наконец, раскрыл ей глаза. Итак, было лето, чудесный лес, отличная компания и сказочный роман с опытным и ласковым мужчиной. Что еще для счастья надо?
***
Картинка была бы почти идиллической, если бы не маленькие происшествия, которые не удивительны в лагере, полном "трудных" подростков.
После отбоя все взрослые, конечно, несколько раз обходили палатки, проверяя, все ли воспитанники на месте. Иногда кто - либо из детей бродил по лагерю, объясняя это личной надобностью. Однажды ночью из туалета вытащили на свет курящего малюсенького мальчишку. Диалог с ним рассмешил и растрогал всех:
- Ты давно куришь?
- Давно, семь лет.
- А сколько лет сейчас тебе?
-Одиннадцать.
- Ты куришь с четырех лет?
- Ну да... Наверное.
- А мама знает, что ты куришь?
- Нет, - отвечал уверенно мальчик.
Только в этот момент Вероника поняла, почему эти дети считаются и на самом деле являются "трудными": они просто с рождения обделены родительским вниманием и по своим детским понятиям всеми своими детскими силенками пытаются привлечь внимание взрослых, и прежде всего, своих родителей. За эти их поступки взрослые считают их "трудными". А трудными, и глупыми, и безжалостными являются они, взрослые, из-за своего равнодушия или непонимания своей огромной роли в жизни детей.
"А мой Максим? - сразу подумала Вероника, - мой маленький сын брошен мною на старенькую прабабушку!". Она тут же вспомнила, как каждый раз, когда она в воскресенье вечером привозила его к бабушке и собиралась уехать, сын устраивал такой рев, как будто она бросала его навсегда в подворотне. Она злилась и жалела его, но надо было уезжать , и она безжалостно закрывала за собой дверь, еще и в подъезде слыша его жалобный плач. Дома она забывала об этом, окуналась в свою привычную уже "светскую" жизнь.
Этот несчастный одинокий пацаненок в лагере вмиг заставил ее вдруг понять, что она натворила! Ей пронзительно ясно стало, что сын не простит ей этого предательства. Ему всего три с половиной, а он переживает такую потерю! И это по ее вине! До трех лет Вероника не разлучалась с сыном ни на день. Она так боялась за него с первого дня его жизни, что кормила его не по часам, а когда он попросит, причем от груди не отлучала его больше года. Как только стало можно его прикармливать, она бегала ежедневно на детскую кухню за свежим детским кефиром и творожком, готовила ему специальную детскую еду по книжкам и оберегала от болезней. В результате ее Максим рос здоровым , и только ангина иногда заставляла Веронику страшно пугаться за сына до истерики. Она научилась без помощи врачей оказывать ему первую помощь при малейшем повышении температуры.
Конечно, вынужденная разлука с сыном поначалу давалась Веронике очень тяжело, но она привыкла подчиняться необходимости и поэтому заставила себя подчиниться ей и в этот раз. Она в первые недели разлуки приказывала себе не раскисать по этому поводу и прекратить обычные материнские опасения: не голоден ли сын, не болеет ли, не угрожает ли ему опасность. Бабушке своей она доверяла, та вырастила здоровыми троих своих детей и четверых внуков и, хотя была уже в приличном возрасте, но оставалась сильной, энергичной и заботливой. Ну, о чем было беспокоиться?
И вот теперь ночью в лагере она вдруг поняла, что ее поступок - ее очередная ошибка; ей, конечно, надо было начать работать: и материальное положение семьи, и психологическое состояние самой Вероники требовали этого, но необходимо было найти другое решение. Максим должен снова жить с родителями, как бы тяжело ни было решать эту проблему.
И Вероника обратилась к секретарю горкома комсомола, который направлял ее в лагерь. Она пришла к нему в кабинет сразу после двух смен лагеря за руку со своим маленьким сыном:
- Это Максим. Мы пришли вместе, - сказала Вероника, - потому , что так же вместе мы 1 сентября придем на работу в школу. Другого выхода у меня нет. Помогите устроить его садик.
Секретарь пообещал через отдел образования помочь Веронике - такую хорошую и надежную вожатую терять не хотелось.
В общем, через месяц, как раз к началу учебного года, Вероника уже водила Максима в хороший детский сад. Правда, сын орал при расставании и оставался в садике до семи вечера потому , что раньше забирать его было некому, но зато они были вместе, и вечерами читали книжки, играли и изучали буквы и цифры (сын оказался способным, и Веронику очень радовало подобное обстоятельство!).
Эта идиллия продолжалась до холодов. Садик был в четырех кварталах от автобусной остановки, и холодный ветер сделал свое дело: Максим тяжело заболел. После больницы он был еще слаб, а в школе шла интенсивная подготовка к Новогодним утренникам, и Вероника не могла сидеть на больничном . Пришлось вернуться к тому, от чего несколько месяцев назад с гордостью и удовольствием ушли: Максима снова увезли к бабушке. Еще долгих два года он жил вдали от Вероники: начинал читать и писать, заводил друзей, приобретал увлечения, болел, тосковал по родителям, пока еще очень радовался их приезду и поездкам домой - в общем, рос отдельно от Вероники и уже навсегда стал отстраненным и недоверчивым . Этот самый родной ей человек стал еще одним не простившим ее за предательство!
***
В жизни Вероники всегда так случалось, что если она чем -то увлекалась: дело или люди, - то уходила в это с головой. Она не могла разрываться между сыном и работой. Сын был присмотрен, решения этой проблемы (то есть воссоединение с сыном) она на тот момент не видела - и она с головой ушла в свою работу. Должность старшей пионервожатой была беспокойной, но дело, которое она, эта должность, предполагала, было интересным, разнообразным: сплошные праздники, походы, красочные ритуалы, пионерские приветствия и слеты. А еще так полюбившаяся не только детям, но и взрослым военно - спортивная игра "Зарница" Все это получалась у Вероники хорошо. Ей было интересно самой, так как работа давала ей общение с активными и веселыми молодыми людьми, знакомство с высокопоставленными лицами города и края. У нее с ними был взаимный интерес: Вероника приносила им славу победами ее воспитанников на различных уровнях, они же давали ей определенный статус в городе, награждали, поощряли, ее имя появилось в газетах. В общем, это было то, чего ей всегда хотелось!
Разумеется, среди ее новых знакомых были и те, чье внимание не осталось без ответа. Она быстро влюблялась и быстро расставалась.
Ее работа в лагере для "трудных" подростков сделала ей имя в городе, потому что "комиссар" лагеря был довольно популярным лидером в профсоюзных и партийных кругах, и потому ,что все воспитанники лагеря после второго потока гурьбой пришли в отдел образования просить продолжения, хотя все предыдущие годы из этого лагеря дети устраивали массовые побеги . На новенькую вожатую обратили внимания и в горкоме комсомола. Осенью она получила первые награды по итогам лета, ее работу заметили и оценили.
Это так окрылило Веронику, что она почувствовала себя востребованной, известной и привлекательной как никогда. Эта "звездность" кому угодно вскружит голову! Еще бы! Вероника теперь могла входить в любые кабинеты, решать рабочие вопросы на любом уровне. К тому же ей было всего двадцать четыре, она теперь была блондинкой, отрастила волосы до плеч, сама сшила несколько модных платьев. Наконец-то у нее появились кое - какие деньги на туфли и сапоги и она могла почувствовать себя эффектной молодой женщиной, перед которой открыты все двери. А небольшой сексуальный опыт, приобретенный в лагере, приоткрыл перед нею и еще одну привлекательную сторону светской жизни.
Ее воспитания и рассудительности хватало на то, чтобы не пускаться "во все тяжкие", но иногда она на время теряла голову, особенно если мужчина был красавцем и умел давать ей то внимание и любовь, в которых не очень силен был Сергей. Ей не хватало любви: любви, недополученной в детстве в пуританской и неласковой семье; любви, отобранной у нее на самом взлете армией; любви, растерзанной неудачами и проблемами быта. Она все время искала ее в глазах и поступках каждого понравившегося ей мужчины, но каждый раз убеждалась, что движет ими что угодно, но только не любовь.
Ее муж Сергей часто подолгу бывал в командировках, к тому же было ясно, что интимная сторона их жизни никогда не наладится. И Вероника не считала свои мимолетные измены преступлением. В ее новых компаниях, куда поначалу она пыталась приводить Сергея, он чувствовал себя не в своей тарелке: замыкался в себе, ревновал и злился - и постепенно Вероника перестала звать его в свой круг.
Они уже давно не были близкими людьми, их связывали дом и сын, и, наверное, развод был не горами, но судьба подкинула им еще один шанс к сближению.
***
В семидесятых годах тысячи советских специалистов понадобились в быстро развивающихся арабских странах на строительстве крупных промышленных объектов.
Организация, в которой работал Сергей, уже много лет посылала своих лучших специалистов в Ирак на строительство элеваторов. Специальность и квалификация Сергея идеально подходила для этой командировки.
Разумеется, Вероника всю свою энергию направила на оформление документов для поездки в Ирак. Крайняя степень нищеты их семейного бюджета, невозможность, много лет живя в квартире, сделать элементарный ремонт или купить мебель, дешевая одежда и скудный стол - это ли не повод побегать по кабинетам и добиться направления Сергея в Ирак в качестве советского специалиста. Когда Сергей уехал, Вероника не очень жаждала ехать следом. Она вдруг осознала, что на пике своего успеха в городе она исчезнет из поля зрения на два или три года и к чему вернется - неизвестно! Эта перспектива ей не нравилась, слишком многих жертв ей стоила эта известность; нет, пожалуй, она никуда не поедет!
Уже через три месяца, как гром среди ясного неба, пришел вызов для нее, как члена семьи советского специалиста, и ехать надо было уже через несколько дней. За эти дни она должна была рассчитаться на работе, собрать вещи, сдать квартиру квартирантам, попрощаться с друзьями и собрать сына. Последнее, пожалуй, из всего вышеперечисленного, было самым приятным: наконец - то они с сыном будут вместе, хоть и при таких обстоятельствах!
В самый последний день перед вылетом в Москву, когда все хлопоты закончились, и Вероника осталась одна в опустевшей квартире (сына ей должна была привезти бабушка только утром), она вдруг почувствовала приступ какой - то пронзительной тоски: она не хотела ехать ни в какой Ирак! Ей припомнилась одна из дневных прощальных сцен. Пожилой военный руководитель одного из городских учреждений почему-то пошутил:
- Ну, Вероника, смотри со своим боевым характером революцию там не устрой. Да не поджарься - там ведь пекло!
Если бы он знал, какими пророческими в самом прямом смысле окажутся его слова!
Так, с нежеланием, а может быть, с каким - то предчувствием, Вероника все - таки вылетела вместе с шестилетним сыном сначала в Москву, а потом в Багдад.
***
В Москве шел мокрый снег, и, было промозгло и холодно. Все теплые вещи, которые были взяты с собой, Вероника натянула на себя и на Максима.
Огромный самолет ИЛ-- 62 оказался очень комфортабельным, обед горячим и вкусным, стюардессы ослепительно красивые и улыбчивые - такого шика Вероника в своей жизни никогда не видела, и это приятное ощущение изменения качества своей жизни в невероятно лучшую сторону заслонили и ее неохотное согласие на выезд, и ее тревожный внутренний голос. Они почти пять часов наслаждались этим чудесным полетом, где - то в середине пути помахали на прощание в иллюминатор возвышающемуся над облаками Эльбрусу, понаблюдали за серо - коричневым изломанным бесконечным ландшафтом внизу после Каспийского моря. Голос стюардессы объявил, что они вскоре произведут посадку в аэропорту Багдада, температура воздуха в столице Ирака - плюс тридцать пять градусов.
Вероника оторопела! Они одеты в зимние вещи, переодеться в самолете немыслимо и не во что. Максима она как могла раздела, а сама осталась в теплых колготках и сапогах, да еще и в свитере.
Горячий воздух встретил их у трапа. Но в аэропорту было прохладно: Вероника впервые ощутила, что значит кондиционер, до этого она ни разу не видела его в действии. Но в автобусе, который их встретил и подвозил в гостиницу посольства, кондиционера не было, а дорога заняла целый час, и Веронике было не до финиковых рощ вдоль дороги и непривычной архитектуры. Максим то и дело показывал за окно, а Вероника потела и думала тальк о душе в номере гостиницы. Когда, наконец, все это состоялось. Вероника, оглядевшись, подумала, что все не так уж плохо: вокруг красота, вежливые чиновники решают все вопросы, на страже твоей безопасности целая страна - значит, все будет устроено в лучшем виде. Сын рядом, перспектива материального благополучия светится впереди. Что ж, жизнь прекрасна!
***
Уже к обеду следующего дня жизнь ей перестала казаться столь уж прекрасной. Оказалось, что до городка, вблизи которого строился элеватор, пять часов пути. Прямого попутного транспорта не было, и их отправили в кабине грузового автомобиля в областной центр, в управление элеваторами, а уж оттуда пообещали отправить в поселок, где их ждал Сергей, и где им предстояло жить. Лобового стекла в КАМазе не было, и ехать было хоть и не так жарко, но некомфортно. Это обстоятельство вновь вернуло Веронике те неприятные мысли, что появились еще дома. Из ущелья, по которому шла дорога, вдруг открылась панорама очень обширной долины, покрытой пыльного цвета каменистой почвой, в середине которой таким малюсеньким отсюда с горы казался глинобитный городок, а рядом с трассой - поселок из вагончиков со стройплощадкой по другую сторону дороги. Это была совсем не та картина, которую ожидала увидеть Вероника. Еще хуже ей стало, когда их высадили около синих железных вагончиков на бетонные среди грязи дорожки. Вызвали Сергея; он, обняв сына и поцеловав жену, подхватил их вещи и завел свою семью в один из железных вагончиков. Ужас Вероники достиг предела, когда она подняла голову к потолку: он был черным от тысяч мух, которые угрожающе жужжали и перелетали с места на место. Железные кровати были голые, пол и стены в дырах, стекла закопченные, на полу мусор и грязь. Это сюда она с сыном приехала завоевывать обеспеченное будущее?
***
Как удивительно устроен человек! Он одинаково быстро привыкает и приспосабливается как к шикарным, так и к убогим условиям жизни, и, пережив первый шок, начинает обустраиваться в любых обстоятельствах.
Из удобств в вагончике была газовая плита и холодная вода в раковине. Домики с удобствами в поселке были, но в них жили те, кто здесь считался старожилами и, конечно, начальство. Жить бы семье Сергея в железном вагончике еще долго, но Вероника ведь не зря у себя в городе была "звездой". Уже через неделю она пела в ансамбле и готовила новогоднюю елку для детей, и поэтому уже через две недели их семью переселили в комфортабельный "кувейтский" домик на две семьи, где были душ, туалет, стиральная машина, а также горячая вода, большой холодильник и японский кондиционер. Эти шикарные в условиях поселка удобства после железного вагончика воспринималось сказкой, и, конечно. Вероника гордилась, что такую привилегию получила именно она!
Ближе к Новому году постепенно холодало, и после жары температура ближе к нулю воспринималась как настоящие холода: все ходили в пальто и сапогах. Не отапливаемые домики старались обогреть, как могли. Находчивые рабочие изготовили в цеху спиральные электрические обогреватели на высоких ножках, закрываемые сверху металлическими крышками, и это несколько спасало положение.
Вероника, занятая подготовкой утренника для детей поселка и шитьем своего костюма "Русской зимы" из выделенных со склада пятнадцати метров обычной марли, была не очень довольна этой печью, так как крышка, выгорая, очень воняла, а времени на то , чтобы выжарить ее на улице, у Вероники не было. Она решительно сняла крышку.
-Ничего, потерпим два дня, пока пройдут праздничные мероприятия, а потом я эту процедуру проведу на улице.
Если б мы умели читать знаки, которые кто-то с неба подает нам, чтобы уберечь от беды!
Дня за два до елок Вероника закончила платье, подкрахмалила его и повесила на плечики на дверцу шкафа. Шкаф постоянно открывался, и дверца с платьем оказывалась вблизи обогревателя. Один раз Вероника вздрогнула, почувствовав рукой, как сильно успел нагреться подол платья за то время, что она заглядывала в шкаф. Она ужаснулась: как она могла не подумать, что платье ведь могло и загореться! Это мысль мелькнула и пропала. К несчастью... После она вспомнит об этом не раз!
Тридцать первого декабря утром "Русская зима" успешно провела детский праздник у елки. Фасон своего костюма из марли Вероника скопировала с одного платья еще в юности полюбившейся ей героини фильма "Королева Шантеклера". Пятнадцать метров оброк шли наискось по юбке от бедер до самого пола. Серебристый "дождик" украшал каждую оборку, на лбу сверкала большая снежинка из фольги от сигаретных пачек, а плечи обнимала огромная шаль из французской синтетической ваты, похожая на норковое манто. Свои золотистые волосы Вероника накрутила в локоны, и они кольцами падали на открытые плечи. Вероника в этом костюме была великолепна! Курды и египтяне, работавшие на элеваторе и пришедшие поглазеть на необычный детский праздник, во все глаза смотрели на сказочную принцессу в сверкающем костюме. "Русская Зима" играла с детьми, поздравляла всех с праздником и пела песню со словами "Потолок ледяной, дверь скрипучая..." Вероника еще много лет не сможет слышать эту песню спокойно!
Утренник закончился, и Вероника побежала через поселок из клуба домой, чтобы переодеться. В центре стояла группа наших рабочих; увидев Веронику в костюме "Русской Зимы", они буквально остолбенели и отпустили несколько восхищенных комплиментов. Видимо, по их инициативе вечером к ней пришла делегация от профкома уговаривать в этом костюме открыть праздничную вечеринку (теперь бы сказали - корпоратив ) для жителей поселка.
Вероника отказывалась, ведь она сшила себе первое в своей жизни настоящее вечернее платье с открытыми плечами по каталогу и собиралась блеснуть в нем вечером.
- Знаешь что, - ухватился за последний аргумент профорг, - ты только приехала, а люди здесь два года зимы и настоящего Нового года не видали. Не капризничай! Первые полчаса побудешь в костюме, а потом переодевайся! На это возразить Веронике было нечего. Ее хорошо приняли в коллективе, дали привилегированное жилье - ладно, полчаса погоду не сделают!
В десять часов вечера должна была начаться вечеринка, Вероника с Сергеем были в гостях, но в девять часов вдвоем с подругой, взяв с собой детей, они прибежали в дом к Веронике надеть злополучный костюм. Подруга пришила сзади к вырезу платья ватную шаль и отвернулась вколоть иголку в подушечку. Громкий крик детей заставил ее резко обернуться Картину, которую она увидела, она долго не забудет. Как в кошмарном сне, она увидела, что Вероника, зацепив оборками сзади обогреватель, вспыхнула, как факел, огонь столбом вмиг поднялся до потолка и растекся по нему в форме гриба - лисички. Подруга в отчаянии схватила в руки первое , что попалось - новое вечернее платье Вероники, которому так и не было суждено покрасоваться на хозяйке, и попыталась сбить охватившее Веронику пламя.
Вероника рванулась к двери, но, добежав до нее, увидела висящую у выхода куртку и быстро накинула ее на голову. В тот же момент она вспомнила об одеяле на кровати. Прыгнув на кровать, она захлопала правой рукой по одеялу сверху, заглушая пламя. Ей показалось, что ничего не успело случиться, что она вовремя загасила огонь. Чуть не задохнувшись от дыма, она выбралась из - под одеяла и оглядела себя. И тут она увидела, как с правой руки, наподобие рукава, кожа медленно сползает вниз... И только теперь огромная, невероятно сильная боль охватила все ее тело. Она закричала; вбежали еще какие - то люди: одна соседка облила ее маслом, другая побежала за врачом. Все вокруг бегали и суетились, но для Вероники это было в каком - то другом мире, а в ее мире была только невыносимая боль. У нее уже не было голоса кричать, однако сознание она не потеряла ни на секунду. Врач сделала какой - то укол, но Веронике это помочь не могло. Площадь ожогов была огромна.
Куда и на чем ее везти, никто не знал, да и водителя трезвого за час до Нового года найти было невозможно. Машину "скорой помощи", которая принадлежала поселку, днем использовали для подвоза картофеля, и она, естественно, так и осталась грязной в праздничной суматохе.
Наконец, врач нашла одного водителя, который хоть и успел уже "проводить" Старый год, но еще был вполне вменяемый, к тому же почти земляк Вероники - это и решило проблему. На огромной скорости они под жалобные крики Вероники за полчаса преодолели расстояние в семьдесят километров до ближайшей больницы.
Больница была местная, муниципальная, и потому не отличалась медицинскими возможностями и квалификацией персонала, но выбора не было: везти сейчас пострадавшую в Багдад в советский госпиталь (а это пять часов пути) в таких условиях не представлялось возможным.
К счастью или нет, но в больнице оказался один доктор, обучавшийся в Киеве, но он был хирургом по костям, и ожогов лечить не мог. Однако сразу сказал: "Везите в Москву, и чем быстрее, тем лучше! У нас с такими ожогами не выживают, ни специалистов, ни медикаментов для этого нет!
Везите! Хорошо сказать, но самолет на Москву улетел в этот вечер, следующий был через пять дней. А виза, а направление, а билеты? Проблема казалась неразрешимой!
Веронику поместили под полог из простыней в детской ожоговой палате, где находились с десяток детей с мамашами. Одна из пожилых курдянок тихо подошла к кровати Вероники, осторожно коснулась обгоревших белых кудрей и затем встала на колени на полу у кровати - и молилась всю ночь! Кто знает, может быть именно ее молитвы помогли всем решить проблемы по перевозу Вероники сначала в Багдад, а затем и в Москву.
А пока решались все эти вопросы, первые три дня она находилась между жизнью и смертью, но в сознании в этой бедной больнице. Среди этого кошмара Вероника легко согласилась подписать документ о том, что она, находясь дома, по своей вине неосторожно обращалась с огнем - и сгорела. Ей трудно было сообразить, что этим она отказалась от материальной компенсации контракта и спасла руководство участка от ответственности. Когда помощь понадобилась ей - никто из них не вспомнил об этом ее поступке. В палате было шумно, а персонал понимал только арабский или английский языки. Ни того, ни другого Вероника не знала. Конечно, в школе она учила английский, но кто после школы может говорить на этом языке? И все же с трудом она составила какую - то фразу для дежурного доктора, по крайней мере он тут же выполнил ее просьбу - перевел ее в отдельную палату. Но и двух суток нахождения в переполненной палате хватило, чтобы подхватить в свои обширные раны стафилококк.
Наконец, врачи решили, что Веронику можно перевозить, а женщина - врач из поселка добилась в посольстве решения о вылете в Москву. Ее должна была встречать "скорая помощь" из ожогового центра имени Вишневского. Что сыграло роль в изменении первоначального плана: опоздание самолета, плохая договоренность или, как склонна думать Вероника - судьба, но машина из ожогового центра не стала ждать, и прилетевшую в сопровождении мужа и маленького сына больную на носилках никто не встречал. Не растерявшиеся работники аэропорта вызвали "скорую" из института Склифосовского - те подбирали всех.