Аннотация: Первая проба пера. Внезапностью для меня стало то, что это один из сильных рассказов, несмотря на то, что он является первым.
Прощание с Тиранором
Аурон сидел на земле, прислонившись к одинокому дереву. Пальцы менестреля нежно перебирали струны, взгляд же был устремлен вдаль, на заходящее солнце. Он ждал. Ждал свой Род, чтобы похоронить отца как подобает Змию. Две недели назад по оси времени Рек, Аурон забрал тело отца у Элронда-Полуэльфа, который получил его от беженцев Нуменора, тех, кто внял речи Тиранора Змия перед владыкой, тех, кто рискуя собственной жизнью вернули тело дракона в земли Ривендела. Глаза Аурона впервые за его жизнь стали абсолютно зеленого цвета...
Молодой менестрель (ему было в те дни всего 600 с чем то лет, для драконов этот возраст является сущим малолетством) услышал шаги. Аурон повернул голову к источнику шагов. Перед ним стояли Мирровер и Милар. Мирровер выглядел постаревшим на несколько лет после смерти Тиранора, это при том, что прошло всего 5 лет с его смерти, а старость к драконам приходит очень медленно и очень неохотно. Милар же с грустью смотрел на тело Тиранора. За их спинами раздался небольшой звон струн, то появились Элирен, которого прозывали Глирданголлом или Черным Змием, и Китрэн.
-Все в сборе,-Аурон обвел взглядом своих сородичей. Близок ему был лишь Мирровер, его дед. Китрэн приходился ему дедом, на 3 порядка старшим, про Милара и Элирена и говорить не стоило, Аурон от них был разделен не менее чем семью поколениями.
-Да, мой мальчик. Мы можем приступать,- Мирровер снял с плеча лютню. Китрэн с Миларом подняли тело Тиранора и положили на плоский камень, стоящий в пятидесяти метрах от дерева. Змии встали в круг и запели:
Иди же сюда, в место сие
В укрытие, теперь уж навеки твое
Мы солнечный свет, что души хранит,
Он вечно горел и сейчас он горит.
Змии мы, энергия Света,
Драконы мы, с душой поэта,
Странники мы, живем меж миров,
Менестрели, что живут без оков,
Хранители мы, что неслышно живут,
Бойцы, что когда-то безвестно умрут.
Аурон перебирал струны, напевая прощальную песнь Змиев вполголоса. Так уж повелось, на смерть сына играет отец, на смерть отца-сын. Мирровер отказался от этой привилегии в пользу Аурона. Печальные звуки лютни разлетались вокруг. Это место давно было прошито скорбью, Змии использовали его уж много поколений. Здесь навеки простился Элирен со своим отцом и сыном. Когда Черный Змий сумел перебороть позывы к некромагии и вернуться в свой Род, и отец ,и сын были уже мертвы. Здесь навеки простился с сыном Милар, когда перенес его из пылающей крепости. Горе Милара было так велико, что обороняющиеся и нападающие даже прекратили битву в дань уважения к горю. Сын Милара, Аэон, был моложе Аурона, когда он отдал свою последнюю жизнь за княжну северных эльфов в одном из полузабытых миров. Здесь простился Китрэн со своей семьей. Его сын был славным путешественником по мирам, он открыл и поведал Роду об совершенно новых мирах, он пел новые для Рода песни. В зрелом возрасте он вернулся к отцу и стал помогать защищать земли, которые признали Китрэна своим лордом-покровителем. В одной из битв он нашел свою смерть, а почти следом умерла и его мать, так долго поддерживаемая Китрэном. Ни одна женщина не прожила бы столько веков, сколько прожила госпожа Элина, дочь степей.
Теперь в этом месте с отцом прощался Аурон, а с сыном Мирровер.
На груди Тиранора появилась искорка. Буквально через две минуты тело мертвого Змия полыхало. Над пламенем, вторя поющим Змиям, пела Хранительница Рода. Люди называли этих существ Ангелами, Защитниками Света. У каждого человека должен быть свой Ангел, Ангел, который будет защищать его.
Змии и Ангелы появились почти в одно время, на заре появления Истока, места, откуда берут начало все Реки Времен. Создатель дал Змиям Ангела, одного на весь Род. Драконы назвали ее Хранительницей Рода. Всегда молчалива, она лишь следила за Родом, изредка ему помогая. В редких случаях Хранительница начинала сражаться, но тогда от Змия бежали все. Драконы были Истинным Светом, Ангел же - Чистым Светом. Змии нередко видели, как Ангелы уходили от людей, отворачивались от них, когда люди переставали быть людьми. Когда люди забывали, что такое совесть, забывали про честь, забывали про помощь и поддержку, становились худшими созданиями - Ангелы уходили от них, забирая остатки совести и доброты. Тогда Змии понимали всю радость их бытия, их Ангел никогда не уходил от Рода, даже когда Черный Змий отвернулся от своих сородичей, от своей истории, Хранительница все равно поддерживала его. Теперь же, Хранительница пела вместе со Змиями. В ее голосе была лишь ласка и грусть. Ее голос, нежная трель соловья, переплетался с сильными голосами драконов в человеческой ипостаси.
Чуть вдали стояла фигура. Со слезами она слушала пение Змиев, хотя слышала не раз и не два. Она присутствовала при первом исполнении этой песни, когда сын Первого Змия хоронил своего отца. Имя фигуре было Смерть.
Это была истинная Смерть. Смерть всех миров, для которой Смерти миров были лишь подручными. Смерть появилась ровно тогда, когда появился Исток. Она давно знала этот Род, ведь именно она подарила им право Трех жизней, когда Первый Змий помог вернуть один из миров в ее руки. Люди того мира возгордились, они стали бессмертны. То есть совсем. Их не брало железо, огонь, кислота, отсутствие кислорода, даже вакуум. Через какое-то время люди устали, в их головах наконец появилась мысль о том, что они поступили неправильно, став бессмертными. Тогда им и помог Змий...
Зря люди клевещут на Смерть. Она не желает им зла. Она лишь забирает уставших и тех, кто по ошибке погиб раньше своего срока, который никем не установлен. Лишь в одном мире подручный Смерти легко определяет, кто и когда умрет. Зря люди боятся Смерти. Сама Смерть не страшна, людей пугает боль и неизвестность. Но они этого не понимают, они никогда не понимают, что виноваты сами, зато винят других. Им стыдно признавать свой страх, они и говорят, что Смерть плохая, глупая, кровожадная, старается забрать больше жизней. Если бы они видели слезы Смерти, которые она проливает при прощании со Змиями... Если бы они знали, что она никого не забирает по своей прихоти. Разве Смерть виновата в войнах, эпидемиях, плохих условиях? Ей жалко разумных существ. Но... Но разумные существа ее боятся и ненавидят.
Смерть не приходит к людям сама, это делают за нее ее подручные. Лишь Змиев Смерть забирает лично. Так она забрала и Тиранора... И теперь она слушала пение Змиев, наслаждалась им, разделяла их горе. Змии были благодарны ей за это, ровно так же, как были благодарны Хранительнице за покровительство.
Тем временем тело сгорело дотла. На камне остался лишь пепел, но Змии продолжали петь. Пение драконов можно было чуть ли не физически почувствовать. Горе и нежность. Ласка и боль. Противоречивые чувства, как кажется на первый взгляд. Но если подумать, то и не очень. Они дополняют друг друга, драконы горевали по собрату и чувствовали нежность к живым родственникам, чувствовали боль и в то же время были ласковы ко всему живому. Несмотря на холодные ночи в этом мире, вокруг драконов было тепло. Из центра камня вылетали ленты света, которые обвивали Змиев, дерево. И они стремились дальше, стремились сострадать тем, кому необходимо, дать волю тем, кто ее просил, дать надежду тем, кто отчаялся, снять груз боли с тех, кто страдал. Нити прошивали все Реки...
Наконец, Змии допели. Исчез призрак Хранительницы Рода, ведь в обычном виде она жила в сердцах драконов и ее не было видно. Растворилась Смерть во мраке, тихом и мягком, сохранившем отпечаток песни. Аурон разжег неподалеку от дерева костер.
-Я останусь тут,- тихо сказал юный менестрель, глядя на старших. Элирен, Китрэн и Милар лишь кивнули и растворились. Мирровер еще постоял у камня, на котором остался пепел, затем грустно улыбнулся внуку и ушел вслед за остальными. Аурон остался один. Наедине с своими мыслями и памятью. Через час он уснул...