Меркулов Андрей Васильевич : другие произведения.

Часть первая, глава 3, 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава III
  
  Закон - есть инструмент. И так же как в случае с любым другим инструментом роль закона всецело определяется человеком его использующим. Человек и только человек волен придавать ему смысл, подобно тому, как топор в руках плотника становится предметом созидания, в руках защитника родины - орудием справедливого возмездия, а в руках убийцы - источником смерти.
  
  I
  
  На следующий же день Роман с Дульцовым, как и планировали, поехали договариваться о покупке леса, который собирались затем везти в Китай. У них уже было предварительное соглашение с владельцем одной лесопилки, находящейся в двухстах километрах севернее N-ска и этот выбор был отнюдь не случайным. Дульцов лично был знаком с ее владельцем и даже имел некоторый положительный опыт торговли с ним: одно время он уже возил его лес в Китай и неплохо заработал тогда, при этом качеством и ценой иностранные покупатели остались вполне довольны. В свою очередь, владелец лесопилки, зная по предварительным телефонным разговорам, с каким предложением едут к нему Дульцов с Романом и тоже заинтересованный в сотрудничестве с ними, принял их очень радушно и приветливо. Он устроил потенциальным покупателям экскурсию по своим владениям и даже организовал отличный досуг в виде посещения бани, в которой в тот же вечер сторонам удалось обговорить и согласовать все нюансы сделки. Подписав на следующий день договор, Роман с Дульцовым отправились назад.
  
  Вернувшись в N-ск, друзья принялись организовывать поездку в Китай. В своих планах они думали решить все вопросы в течение месяца, но, как это обычно бывает, когда при планировании не учитываются непредвиденные обстоятельства, все несколько затянулось. Различных нюансов возникало по ходу дела превеликое множество. Сначала банк задерживал выдачу кредитных средств Роману, а без полной оплаты на лесопилке ни в какую не хотели приступать к отгрузке леса. Когда же банк перечислил деньги, выяснилось, что на железной дороге на ближайшее время все подходящие для перевозки вагоны уже зарезервированы и требуется подождать еще неделю. Дождавшись, наконец, пока появятся вагоны, Дульцов позвонил владельцу лесопилки с просьбой отгрузить товар, но и тут тоже возникли трудности: по договоренности друзья должны были забрать груз значительно раньше и, продержав его и так существенно больше обговоренного срока, владелец лесопилки, не дождавшись, отгрузил товар другому покупателю, так что потребовалась еще пара недель, пока он сделал новую партию для них. В итоге, к тому времени, когда груженые лесом вагоны оказались в N-ске, прошло больше двух месяцев вместо запланированного одного, но это не только не испортило друзьям боевого настроя, а наоборот, даже укрепило их дух: как только они осмотрели груз и убедились что с ним все в порядке, их волнения рассеялись и остались теперь где-то в прошлом, зато в настоящем был результат, который от всех преодоленных трудностей стал казаться еще более значимым, усиливая чувство внутреннего удовлетворения от проделанной работы и воодушевляя на новые достижения.
  
  Почти сразу по прибытии груза, друзья отправили его по железной дороге до границы с Китаем, а сами решили ехать на машине Дульцова. От N-ска до Российско-Китайской границы было порядка трех суток езды, и они отбыли с таким расчетом, чтобы оказаться на месте как раз к приходу груза. Друзья выехали на рассвете, и ближе к полудню находились уже километрах в трехстах от города.
  
  Было начало июня - месяца самых длинных дней в году, но, в то же время, солнце еще не приносило с собой изматывающей духоты и зноя, как это бывает в июле или августе. Стояла великолепнейшая пора, когда сохраняющаяся еще утром и днем свежесть постепенно сменяется длинными, теплыми вечерами. Небо было чистое и ясное; солнце подходило к зениту, и только сейчас начало слегка припекать.
  
  Друзья ехали молча. За рулем был Дульцов, а Роман сидел рядом на пассажирском сидении и, повернув голову вбок, наблюдал в свое окно постепенно изменяющийся пейзаж. Правда, менялись только некоторые незначительные детали, потому что дорога их пролегала по тем малозаселенным российским местам, где можно проехать и пятьдесят километров, не обнаружив не только какой-нибудь захудалой деревеньки, но даже заправочной станции. Вот и сейчас, когда друзья поднялись на прилично возвышавшийся холм, перед ними развернулась прекрасная картина нетронутой природы: всюду, насколько хватало глаз, тянулись холмы, местами покрытые густым хвойным лесом. Земля вокруг была окрашена в несметное количество оттенков зеленого и аккуратно соединялась на горизонте с голубой и ровной поверхностью неба. Дорога, спускаясь, терялась где-то внизу, так, что дальше ее можно было проследить только там, где она проходила по участкам леса, разделяя их на две части узкой непрерывной полосой. Другим признаком присутствия человеческой цивилизации, помимо автомобильной трассы, здесь была железнодорожная ветка, которая тянулась в нескольких километрах левее дороги. В остальном же это было совершенно нетронутое место, сохранившееся так, как оно вполне могло выглядеть сотни тысяч лет назад.
  
  Роман улыбаясь, смотрел на окружавшее его природное великолепие. Он пребывал в отличнейшем настроении уже несколько дней - с того момента, как в N-ск пришли вагоны с лесом. До этого, правда, возникшие по ходу дела непредвиденные трудности не на шутку его обеспокоили, и особенно он начал переживать, когда на лесопилке стали тянуть с отправкой груза. Деньги за лес к тому времени были перечислены, и эта задержка со стороны хозяина лесопилки выглядела очень тревожно. Роман морально уже готовил себя к самому худшему варианту, в отчаянии предрекая конец своей предпринимательской деятельности. Впрочем, вопреки его опасениям, хозяин лесопилки, получив оплату заранее, не стал злоупотреблять доверием компаньонов, не пытался их обмануть, а отгрузил им все, как и было обговорено, в полном объеме, разве что только добавив в каждый вагон вперемешку по пять-шесть треснувших или чересчур кривых бревен, но на эту мелкую хитрость друзья уже решили не обращать внимания и оставили ее на совести хозяина лесопилки.
  
  После того, как вагоны с лесом оказались в N-ске, в Романе произошли резкие и разительные изменения. Овладевшие им прежде пессимистические и упадческие настроения вдруг пропали, и его всего переполнило сладкое, пьянящее чувство собственной успешности. Он испытывал невероятный душевный и эмоциональный подъем, как никогда уверено смотрел в будущее и оживленно рисовал уже в своем сознании последующие их с Дульцовым совместные достижения. И сейчас сидя в машине, Роман размышлял о том, что все устраивается как нельзя лучше, что это закономерный, единственно возможный результат их работы. Он улыбался, предвкушая свой триумф, и казалось ему, как будто даже природа подтверждала правильность его суждений, точно отражая этим замечательным солнечным днем состояние его души.
  
  Поглощенный упоительными грезами, Роман забыл обо всем на свете, и в том числе о Дульцове, который, не имея возможности со своего сидения увидеть лицо друга, отвернувшегося к окну, начал беспокоиться, как бы тот не заснул, и ему не пришлось провести в молчаливом одиночестве за рулем еще несколько часов.
  
  - Как там у Максима дела идут? - вдруг спросил он Романа.
  
  На самом деле Дульцов не очень-то и желал разговаривать на этот счет, и уж тем более не хотел, чтобы Роман подумал, будто он заинтересован судьбой его брата, но к сожалению для себя не сумел подобрать никакой другой темы для разговора.
  
  - У Максима? - удивился Роман, развернувшись лицом к Дульцову. Он явно не ожидал услышать от него этот вопрос, но вместе с тем был рад на него ответить. - Хорошо. Они же с дядей Пашей книжный магазинчик открыли!
  
  Роман и без того пребывавший сейчас в самом приподнятом расположении духа вспомнив про предпринимательские начинания Майского воодушевился еще больше. За последнее десятилетие это было впервые, когда у него появилась возможность рассказать об успехах родного брата и он, вдруг испытав сильное чувство гордости, захотел поделиться сейчас этой новостью, пусть даже с Дульцовым.
  
  - А-а, ты рассказывал, что они собирались бизнес открывать, - нарочито небрежно произнес Дульцов. - Так они что, книгами решили торговать?
  
  - Да!
  
  - А почему именно книгами?
  
  - У дяди Паши есть знакомые в одной крупной местной фирме, которая занимается оптовыми поставками книг в регионе, и они согласились предоставить товар под реализацию в их магазинчике без предоплаты.
  
  - А где у них магазин находится?
  
  - В двух остановках от моего дома... Это не то, чтобы прямо магазин - скорее просто небольшое помещение. Там старая одноэтажная пристройка, которую снимают три частника, и в том числе Максим с дядей Пашей.
  
  - Давно они открылись?
  
  - В конце апреля.
  
  - Ну и как торговля идет?
  
  - Да как ты сейчас определишь - еще только месяц прошел, - пылко ответил Роман.
  
  - Месяц - это не мало. Все равно уже можно понять, какая посещаемость, какой товар большим спросом пользуется.
  
  - Я не знаю. Они мне по этому поводу ничего не рассказывали.
  
  - А деньги они где взяли?
  
  - У Максима какие-то сбережения были; и кредит он еще, по-моему, оформил.
  
  - А этот дядя Паша? Ты говорил, его разыскивают.
  
  - Да, разыскивают; но официально он не работает, нигде не прописан и не упоминается, так что его вряд-ли найдут... Кстати, а как там твое дело со сбитым мужиком?
  
  - Так я тебе что, не рассказывал?! - воскликнул Дульцов.
  
  - Нет. Что у тебя там? - еще больше заинтересовался Роман, увидев, как оживился друг.
  
  - Всё, закрыли дело!
  
  - И тебе ничего не будет? - с нескрываемым удивлением и даже каким-то недоумением спросил Роман, значительно приподняв брови.
  
  - Ничего... А что мне могло бы быть?! - вдруг вспыхнул Дульцов, задетый подобным тоном друга, в котором он усмотрел сейчас если и не разочарование, то, как минимум сомнение в справедливости такого разрешения его дела. - Там вопрос о моей виновности даже не стоял! Я ничего не нарушил, двигался с установленной скоростью; пешеходный переход находился в пятидесяти метрах от места происшествия; мужик этот пьяный в хлам был; сбил я его не у тротуара, а вообще на левой полосе дороги... И полицейские - те которые сзади нас ехали - это все подтвердили, - добавил он значительно. - Они видели и точно описали произошедшее в своих показаниях.
  
  - А ты что так завелся-то? - поспешил успокоить Роман разгорячившегося друга. - Забыл что ли? мы же вместе были. Я все прекрасно видел и полностью с тобой согласен.
  
  - А мне показалось... - начал было Дульцов, но остановился, тут же укоряя себя в излишней болтливости. Недоконченная фраза повисла в воздухе, но молчание длилось недолго. - Забавно получилось, - сказал Дульцов улыбнувшись, - эти менты очень помогли и если бы не они, то мне было бы намного сложнее доказать свою невиновность. Так что зря я сокрушался тогда их появлению, а наоборот должен благодарить судьбу, что у меня оказались такие беспристрастные свидетели, показания которых никому не придет в голову подвергать сомнениям. Еще, правда, видео очень пригодилось.
  
  - Какое видео?
  
  - Ну то, что я на телефон в тот день снял. Там бабулька еще была...
  
  - А-а, это та бабулька, которая через дорогу напролом шла, даже не обращая внимания на машины? - засмеялся Роман.
  
  - Точно-точно! - тоже развеселился Дульцов. - Я когда следователю на видео показал, сколько там желающих в этом месте дорогу перебежать и какие они аварийные ситуации создают, так для него картина, по-моему, сразу прояснилась. Дело даже до суда не дошло. Нет, всегда надо при себе телефон с камерой иметь - никогда не знаешь, в какой момент может понадобиться. Способность мгновенно зафиксировать происходящее открывает перед человеком огромные возможности. Насколько проще сейчас доказать что-либо увиденное или услышанное. Становится все сложнее обманывать, и, вместе с тем, все легче восстанавливать справедливость. Мир стал более прозрачным и открытым.
  
  - Это верно, - согласился с ним Роман. - У меня тоже случай был. Купил я телевизор. Первое время он работал нормально, но где-то через месяц появилась неисправность - во время работы изображение делалось все хуже и хуже, а затем и вовсе пропадало (перегревался он или что, я так и не понял). Телевизор был на гарантии, и я повез его в магазин. И вот знаешь - закон подлости - начали в магазине проверять, а он заработал ну просто идеально. Мне его вернули, и говорят: "извините, телевизор исправен". И еще знаешь, с таким недовольным видом, мол: "ты мужик больше нам не докучай своими излишними и безосновательными придирками, а то только время отнимаешь". Как будто мне удовольствие доставляет с телевизором к ним мотаться! Я уехал, а через некоторое время, естественно, у меня эти проблема начала повторяться. И в один из таких моментов я взял и также снял все на телефон. Приехал в магазин вместе с телевизором и видеозаписью, написал претензию, мне снова его проверили, и говорят: "все в порядке". Тут я показываю запись, все возражения тут же пропали и мне без разговоров заменили его на новый. А не было бы видеозаписи - так бы и ездил неизвестно сколько, пока бы не доказал.
  
  Роман замолчал. Дульцов тоже молчал, не пытаясь продолжить тему, несмотря на то, что все время, пока Роман говорил, неизменно улыбался и согласно кивал головой.
  
  - А с тем мужиком что случилось? - спросил Роман, вспомнив, о чем они разговаривали до этого.
  
  - С каким? - посмотрел на него Дульцов.
  
  - Которого ты сбил?
  
  - Перелом ноги. И сотрясение мозга еще... Я же в больницу к нему ездил. Накупил фруктов, сока; приезжаю - а его выписали уже. Так я с ним и не встретился. Правда, с доктором поговорил, и он мне сказал, что такие случаи, как у меня, очень часто встречаются. И знаешь почему? Люди сами под машины прыгают! Особенно зимой многие бездомные бичи так делают. Напьются, чтобы не больно и не страшно было - и под машину.
  
  - Так твой мужик что, специально прыгнул?
  
  - Да причем здесь вообще мой мужик? Я тебе просто говорю, что часто таки случаи бывают... А мой, наверное, просто хотел дорогу перебежать, - задумчиво сказал Дульцов. - По крайней мере, место жительства у него есть - все как положено... Хотя с другой стороны, может он паспорт не просто так при себе имел?
  
  - Не понимаю - в чем смысл под машину прыгать?
  
  - Бездомному! - удивленно вскинув брови, громко и значительно произнес Дульцов, подчеркивая своей интонацией, что в этом единственном слове и заключен весь смысл. - Если перелом, например, будет, то есть вероятность целый месяц в больнице провести. Крыша над головой, помыться можно, сухая теплая одежда, трехразовое питание, постель, еще и подлечат наверняка - настоящая сказка. Да даже и для тех пьянчуг, у кого есть, где жить - тоже вариант. Считай, как в санаторий съездить, - иронично заключил Дульцов.
  
  Роман рассмеялся, и тут же устыдясь своей веселости, попытался остановиться, опустив голову и закрыв ладонью глаза. Но все-таки не смог сдержаться: широко улыбаясь, он и сейчас продолжил бесшумно смеяться, выпуская воздух через нос короткими резкими выдохами.
  
  Дульцов тоже веселился от души, но как только они оба немного успокоились, вновь обратился к Роману на этот раз с серьезным и даже каким-то обеспокоенным выражением лица.
  
  - Ты знаешь, я тут произвел одно очень интересное наблюдение. Я заметил, что в тот день, когда следователь выдал мне выписку о решении по делу, в которой говорилось, что вина была установлена в отношении нетрезвого пешехода, переходившего дорогу в неположенном месте, мое отношение ко всей этой ситуации кардинально поменялось. До этого момента я очень волновался по поводу произошедшего, укорял себя и, может не столь сильно, но все же переживал за сбитого мной мужика, так что даже ездил к нему в больницу. Но когда я получил заключение о прекращении дела, то все мои беспокойства по этому поводу полностью и бесследно исчезли, как будто никогда и не существовали, а на их месте возникло сильное раздражение и даже злость. Это решение с характерной для юриспруденции конкретикой четко установило правых и виноватых в данном происшествии, и мною овладела мысль, что раз этот мужик единолично и всецело виноват в случившемся, значит, он и должен отвечать за последствия. До этого я даже не задумывался о нанесенном мне ущербе, но в очередной раз увидев в тот вечер помятый бампер и разбитое лобовое стекло своей машины, мне вдруг очень захотелось подать на этого мужика в суд, чтобы именно он оплачивал мне ремонт автомобиля. Но еще больше я начал злиться даже не по поводу разбитой машины. Эта стрессовая ситуация - сама авария, да и последующие мыканья в прокуратуру и полицию с целью установления справедливости, отняли у меня здоровья на полгода жизни, и во всем был виноват именно этот мужик, теперь уже, после решения суда, без каких-либо вариантов. От злости переполнявшей меня, я прямо весь закипал, до такой степени, что с огромным удовольствием представлял в своем воображении, как вернувшись назад во времени, в тот самый момент, когда этот мужик лежал перед машиной, хорошенько отпинал бы его тогда ногами! Я ощущал настоящий гнев, когда вспоминал, сколько времени, сил и нервов стоил мне этот безответственный омерзительный пьяница! - злобно проговорил Дульцов и лицо его скривилось в гримасе отвращения и ненависти. Эти эмоции все еще сидели внутри него, и сейчас своими воспоминаниями он пробудил их.
  
  - Но ты же не стал подавать в суд на этого мужика, чтобы он компенсировал тебе затраты на ремонт машины? - спросил у друга Роман.
  
  - Не стал. Хотя до сих пор время от времени меня посещает такая идея.
  
  - И не стал искать встречи с ним, чтобы отомстить?
  
  - Конечно нет!.., - произнеся это, Дульцов вдруг замолчал, поняв, что его эмоции увели их разговор в сторону от той мысли, которой он хотел поделиться с Романом. - Суть в другом. Понимаешь, я и до решения по делу знал, что виноват этот мужик и более того, был на девяносто девять процентов уверен, что его признают виновным (поэтому, кстати, даже не пытался дать взятку ни ментам, ни следователю), но все равно переживал и волновался по этому поводу.
  
  - Ну правильно - на девяносто девять процентов, - сказал Роман, не совсем понимая к чему хочет подвести его Дульцов. - То есть ты не был уверен, в разрешении дела на все сто процентов, и именно эта неопределенность, этот мизерный шанс сделал так, что ты переживал и сожалел о произошедшем. И в больницу ты ездил не из-за того, что хотел поддержать этого мужика, а наверняка затем, чтобы узнать, как у него обстоят дела, насколько серьезно он пострадал. Ты может быть даже хотел помочь ему тогда, но лишь для того, чтобы в случае если по какой-нибудь причине дело примет негативный для тебя оборот, иметь его симпатии на своей стороне, и возможность заявить, что посещал его и очень переживал за его здоровье. Решение же следователя исключило все другие варианты в твоей ситуации, расставило все точки и дало этот последний недостающий процент, который и прекратил все твои переживания.
  
  - Именно! - громко произнес Дульцов. - Как только я узнал о решении следствия, в голове у меня произошла переоценка событий, на этот раз уже с позиции моей полной и доказанной невиновности. Это изменило мое отношение до неузнаваемости, изменило в худшую сторону. Даже мизерный шанс понести наказание заставлял меня воспринимать эту ситуацию намного, в разы более серьезно и ответственно. То есть отношение человека к какой-нибудь ситуации в корне различается, в случае, когда он уверен в своей безнаказанности, и когда есть хоть даже малейшая, ничтожнейшая вероятность, что его действия будут признаны преступными! - размеренно, но в тоже время твердо и энергически проговорил свою мысль Дульцов. - Ты знаешь, - продолжил он уже спокойнее, вопросительно посмотрев при этом на Романа, - что у нас сейчас по закону президент обладает полной и пожизненной неприкосновенностью?..
  
  - Знаю.
  
  - Но если освобождение от такой незначительной ответственности как в моем случае коренным образом изменило мое восприятие ситуации, то вообрази, как будет относиться к своим решениям человека, который знает, что он недосягаем для правосудия и любое его действие становится действием за рамками закона! Представляешь, что это такое?!! В тот день, когда человек, вступая в должность президента России, принимает на себя ответственность за огромную страну с многомилионным населением; в тот самый день, начиная с которого любое свое решение он должен взвешивать и оценивать как никогда прежде; в этот же день он осознает свою полную безнаказанность, понимает, что по закону не может уже быть привлечен к ответственности, что бы ни делал!!!
  
  Дульцов был увлечен до крайности: всего его переполняло эмоциями, глаза горели, дыхание сбилось от столь длинной и импульсивной тирады. Но взглянув по окончании своей речи на Романа, он с удивлением обнаружил, что тот пребывал в совершенно спокойном состоянии: похоже было, что эти слова нисколечко его не тронули.
  
  - Да о чем говорить, - произнес Роман, с какой-то усталостью в голосе. Озвученная Дульцовым мысль была для него отнюдь не нова, так что навязчивая речь друга даже слегка его утомила. - Такого нет ни в одной цивилизованной, более-менее развитой стране. Будь ты хоть граф, хоть министр, хоть президент, хоть королевская особа - перед законом ты такой же гражданин, как и все. Существует практика, что президента нельзя привлекать, пока он исполняет свои полномочия, что логично и обоснованно, ведь страна не может остаться без лидера, но как только он уходит с поста (а в развитых странах в случае нарушения закона это происходит, как правило, досрочно и очень быстро), то подвергается суду наравне со всеми.
  
  - И я именно проникся этой разницей! - с чувством продолжил Дульцов. - Разницу между тем, когда есть хоть малейшая вероятность, что тебя привлекут к ответственности и тем, когда твои действия уже не могут быть осуждены по законодательству. Разница между двумя этими случаями выглядит несущественной, но психологическое ее значение огромно! Это же абсурд - вывести за рамки правового поля отдельного человека, и не какого-нибудь там обычного служащего, а полностью снять ответственность с президента страны!
  
  Лицо Дульцова было сейчас преисполнено негодованием. Он действительно пропустил через себя, впитал оба этих состояния, прочувствовал их огромную разницу в результате столь резкого перехода из одного в другое. Дульцов видел и то, что Роман разделяет его точку зрения, но никак не мог понять, почему он так спокоен. Ему казалось, что друг не до конца осознает всю важность и глубину мысли, которую он пытался до него донести, и Дульцов хотел открыть ему свои чувства, дать возможность прикоснуться к этим эмоциям. Но Роману это совершенно не требовалось. Принцип равенства перед законом всех без исключения граждан был в системе его жизненных ценностей настолько первоочередным и обязательным, что ему не нужно было для его глубокого осознания пропускать через себя эти ощущения, подобно тому, как любому нормальному человеку не требуется быть жертвой насильника, чтобы понять абсолютную неприемлемость насилия.
  
  - Наши предки будут смеяться и недоумевать над нами, так же как мы сейчас смеемся и недоумеваем над крепостным правом или системой наследственного правления, - произнес Роман настолько тихо, будто специально хотел, чтобы Дульцов его не расслышал. У него не было желания продолжать этот пессимистический, бесплодный разговор, и он снова уставился в окно в попытке поскорее сменить направление своих мыслей.
  
  Друзья ехали сейчас по густому сосновому лесу. Деревья здесь были высокие, с прямыми голыми стволами, и только на самых вершинах у них имелись широкие хвойные кроны, которые полностью заслоняли собой большую часть небосклона, оставляя свободной лишь узкую голубую полосу над дорогой. Прямые солнечные лучи попадали сюда всего на несколько часов в день, когда солнце, проходя по небу, пересекало эту полосу, и сейчас оно находилось как раз над дорогой. Свет падал на стволы деревьев, освещая яркую желто-коричневую кору сосен, и проникал дальше, в самую чащу, туда, куда ему, не реши человек проложить здесь дорогу, никогда не суждено было бы попасть. Солнечные лучи нарушали вековой сумрак под кронами соснового леса и дымкой растворялись здесь, пробуждая новую жизнь: ближе к дороге трава на земле становилась заметно выше и гуще, а канавы вдоль трассы заросли даже достаточно приличными кустарниками, которые зеленели сейчас, развернув свои листья навстречу солнцу.
  
  От созерцания всей этой первозданной красоты к Роману быстро вернулось его прежнее хорошее настроение. Его переполнило изнутри самыми положительными эмоциями, душе, казалось было тесно в груди, и она всеми силами старалась выплеснуться наружу. Желание это было столь непреодолимым, что глубоко вздохнув, Роман, не в силах уже сдерживать переполнявшие его чувства, принялся радостно напевать вслух:
  
  - Был шторм, канаты р-р-рвали кожу с рук,
  И якорная цепь визжала чертом,
  Пел ветер песню гр-рубую и вдруг
  Раздался голос: "Человек за бортом!".
  
  И сразу: "Полный назад! Сто-о-оп машина!
  Живо достать и согреть!
  Внутрь ему, если мужчина,
  Если же нет - растереть!".
  
  Я пожалел, что обречен шагать
  По суше, значит мне не жда-ать подмоги:
  Никто меня не бр-роситься спасать
  И не объявит шлюпочной тревоги.
  
  А скажет: "Полный впер-ре-од - ветер в спину,
  Будем в порту по часам!
  Так ему - сукину сыну,
  Пусть выбирается сам!
  
  И мой корабль от меня уйдет -
  На нем, должно быть, люди выше сортом.
  Впередсмотрящий смотрит лишь вперед -
  Не видит он, что человек за бортом.
  
  Я вижу - мимо суда проплывают,
  Ждет их пр-риветливый порт, -
  Мало ли кто выпадает
  С главной дороги за борт!".
  
  Роман пел не так, чтобы уж совсем ужасно, а вполне даже сносно, да и основная суть этой замечательной песни заключались отнюдь не в напеве, а исключительно в словах, но, не смотря на это, спев три куплета, он остановился. Душевный порыв, вызвавший его пение, поутих, и он трезво рассудил, что Дульцов, прекрасно знающий эту песню, наверное, не горит желанием слушать ее сейчас, тем более в его голом исполнении, не приправленном ни звуками гитары, ни хотя бы аудиозаписью.
  
  Вскоре участок неба впереди начал постепенно увеличиваться. Уже через несколько минут друзья выехали из леса, и их взору предстала широкая равнина, которая раскинулась во все стороны на многие километры до самого горизонта. Вокруг невозможно было найти ни деревца, ни холмика, ни какого-либо водоема - только дорога одиноко тянулась все дальше и дальше. Но на фоне всего этого однообразия имелось, однако же, кое-что, моментально приковавшее к себе внимание обоих друзей - вдалеке к трассе примыкало какое-то небольшое строение.
  
  - Наконец-то цивилизация, - сказал Дульцов, оживившись и заметно повеселев. - Хорошо бы это был магазинчик или кафе - я бы с удовольствием купил что-нибудь поесть.
  
  Он в нетерпении прибавил машине ходу, и они начали быстро приближаться к строению, которое, к заметной радости Дульцова, при ближайшем рассмотрении оказалось заправочной станцией. Довольно быстро достигнув заправки, друзья остановились возле нее на стоянке.
  
  - Ты идешь? - спросил Дульцов у Романа.
  
  - Нет, я тебя здесь подожду.
  
  - Будешь что-нибудь?
  
  - Да. Возьми мне какой-нибудь чебурек или пирожок. И попить.
  
  - Хорошо, - ответил Дульцов, направляясь в здание заправки.
  
  Роман вышел из машины вслед за другом. Когда он оказался на улице, прежние чувства воодушевления и эмоционального подъема, усилились в нем многократно. Он сладко потянулся, разведя при этом руки в сторону, выгнув спину, закинув голову чуть назад и подставив лицо прямо под теплые лучи, исходящие от сияющего высоко на небе солнца. Щурясь, Роман с удовольствием ощущал сейчас на своем лице легкий теплый, но в то же время освежающий летний ветерок, радуясь представившейся возможности размять свои конечности, занемевшие от многочасового сидения в одном и том же положении. Всласть растянув затекшие мышцы, он закрыл дверцу машины и осмотрелся вокруг, сохраняя открытое и счастливое выражение лица.
  
  Справа от Романа находилось одинокое двухэтажное здание заправочной станции, воплощавшее в себе всю ту "цивилизацию", которой так обрадовался Дульцов. Здание было большое, двухэтажное, полностью обшитое синими пластиковыми панелями и рассчитанное на приличное количество посетителей, которые, судя по наличию второго этажа, могли здесь не только покушать, но и переночевать. Заправочные колонки находились тут же перед зданием, а сам Роман стоял сейчас на широкой, отсыпанной щебнем площадке, которая играла роль стоянки для остановившегося транспорта. Кроме автомобиля Дульцова на ней находился еще один легковой автомобиль и три грузовика. Площадка же была таких больших размеров, что спокойно могла вместить раз в десять больше транспорта и от этого казалась сейчас особенно пустой. Больше здесь не было ничего, только везде, куда не посмотри, и справа и слева, были одни бескрайние поля, отдыхавшие от засева вот уже несколько десятилетий и успевшие за это время по самую человеческую грудь зарасти травой и сорняками.
  
  Обернувшись кругом, Роман возвратился в свое первоначальное положение и не без удивления заметил, что со стороны дороги прямо по направлению к нему шла цыганка с двумя бегущими рядом маленькими ребятишками. Он с любопытством уставился на них, несколько растерявшись от столь неожиданного появления. Цыганка с детьми шла уже так близко, что Роман отчетливо мог их разглядеть. Это была женщина очень низкого роста в длинной грязной и засаленной юбке, поверх которой висела кофта, завязанная сзади на талии за рукава. Сверху на ней была одета блузка какой-то леопардовой расцветки - бледно-желтая с черными пятнами, а волосы были собраны и покрыты платком. Вся одежда на ней была по-цыгански яркой и аляповатой, сплошь испещренная рисунками и узорами, преимущественно черного и зеленого цветов. Шла она уверенно, поднимая своей юбкой небольшое облако пыли, которое шлейфом тянулось сзади. Сопровождали цыганку два мальчика лет по шесть отроду, одетые в рваное трико, сандалии на босу ногу, и некогда белые, а сейчас совершенно серые майки, с черными пятнами на них. Темненькие, чумазые, с длинными кудрявыми и грязными волосиками, они бегали вокруг нее, играясь друг с другом и болтая что-то по-своему.
  
  Цыганка держала в руке пустую пластиковую канистру, и, подойдя к Роману почти вплотную, сразу обратилась к нему:
  
  - Здравствуй, красивый!
  
  - Здравствуйте, - ответил ей Роман, продолжая светиться в улыбке.
  
  Всем своим видом Роман излучал уверенность: деловито подбоченившись обеими руками, он твердо стоял на ногах, чуть расставив их в сторону, выпрямив спину, расправив плечи и приподняв подбородок несколько вверх.
  
  - Слушай, - тут же завела цыганка, - я тебя попрошу: помоги мне, а? Бензин закончился у нас на дороге, - с этими словами она кивнула головой в сторону трассы, - муж у машины остался... я, вот... сюда пошла. А денег-то нет... Помоги, милый.
  
  Услышав от цыганки просьбу помочь, да еще и после того, как она посетовала на отсутствие денег, Роман испытал очень неприятные чувства, подобные тем, которые рождаются у человека, когда прямая и бестактная просьба собеседника застигает его врасплох, не оставляя более менее приемлемого выбора. Вот и сейчас Роман, не имея ни малейшего желания отдавать свои деньги цыганке, которую он видел впервые в жизни, в то же самое время не хотел показаться безучастным к проблеме женщины с двумя детьми. Альтернативой оставалось только наврать, что у него совсем нет денег, но это тоже был не самый лучший вариант, потому что из его уст это звучало бы сейчас совершенно неубедительно, да и к тому же, тогда он становился обманщиком уже в собственных глазах. Ситуация, как и всегда в таких случаях, была щекотливой, и создавала перспективу оставить после себя неприятный осадок в душе Романа. Но его замешательство продлилось всего секунду, прежде чем собеседница сама избавило его от затруднительного выбора.
  
  - Дай бензина немного, - сказала цыганка и протянула Роману пустую канистру.
  
  Поняв, что цыганка просит не деньги, а топливо, Роман тут же почувствовал радостное облегчение. Он понял, что сумеет уйти он необходимости спонсировать свою новую знакомую, не придумывая при этом какой-нибудь нелепой отговорки.
  
  - У меня нет бензина, - ответил ей Роман, сохраняя все это время свое прежнее приветливое выражение лица.
  
  - Слей немного у себя. Помоги мне, - сказала женщина, посмотрев на машину Дульцова.
  
  - При всем желании, я не смогу этого сделать. Это иностранный автомобиль - тут слить никак не получится, - ответил Роман с тем сочувствием, которое только может возникнуть к совершенно незнакомому человеку.
  
  - Выручи, пожалуйста, - снова попросила цыганка, но уже без малейшей надежды в голосе, произнеся это по большей степени механически, одновременно оглядываясь по сторонам, как бы пытаясь найти сейчас еще кого-нибудь, к кому она могла бы обратиться за помощью.
  
  Роман внимательнее присмотрелся к своей собеседнице. На вид ей было лет сорок-пятьдесят; точнее определить возраст он затруднялся. Продолговатое лицо и шею цыганки, покрывали то тут, то там большие неровные пятна темно-коричневого цвета, но это была не грязь, а как будто какие-то ожоги или следы перенесенной болезни. У нее было несколько золотых зубов, но не имелось ни серег, ни цепочек, ни колец - вообще никаких украшений на теле, так любимых этой народностью. Нос ее сильно расширялся книзу, но вверху имел достаточно ровную и тонкую форму; кожа нижних век была более темного цвета, чем кожа лица, отчего глаза казались какими-то болезненными, а сверху над глазами росли густые черные брови. Ее совершенно не крашенные с проседью волосы были собраны как попало и торчали на голове небольшими прядями в разные стороны. Когда цыганка обращалась к Роману, то устремляла взгляд своих карих глаз прямо на него, при этом она как-то заискивающе наклоняла голову набок, а ее широкие коричневые губы неизменно складывались в характерную цыганскую улыбку - лукавую, но одновременно и располагающую.
  
  Цыганка посмотрела по сторонам - вокруг никого не было. Она перевела свой взгляд на детей, которые все это время бегали тут же рядом, с интересом во что-то играя и не обращая абсолютно никакого внимания ни на мать, ни на ее собеседника, очевидно не видя в сложившейся ситуации ничего необычного. При взгляде на детей лицо цыганки выразило грустное спокойствие, но через секунду к ней как будто пришло озарение: ее глаза вспыхнули, и она решительно принялась искать что-то в большом кармане, пришитом с внутренней стороны ее верхней юбки. Провозившись несколько минут, она достала оттуда небольшой предмет.
  
  - Купи, - сказала цыганка, и ни секунды не колеблясь, характерным жестом схватив руку Романа, вложила в нее какую-то маленькую вещицу. Она сделала это быстро, будто боясь, что промедлив хоть даже чуть-чуть, могла сейчас передумать, и оттого предпочтя расстаться с предметом как можно скорее, чтобы уже не иметь возможности поддаться соблазну изменить свое решение.
  
  Роман раскрыл ладонь и посмотрел на предмет. Это был золотой перстень: красивый, не очень крупный, но цельный, тяжелый, с небольшим черным камнем, окаймленным аккуратным строгим узором.
  
  - Что это? - спросил Роман.
  
  - Кольцо.
  
  - Вы мне купить его предлагаете?
  
  - Всего шесть тысяч - и оно твое, - ответила ему цыганка тихо, почти шепотом, будто боясь, что ее слова могут услышать.
  
  Роман внимательно осмотрел перстень. С внутренней стороны он нашел оттиск с пробой, а на вес кольцо было никак не меньше пяти грамм.
  
  - Три давай.
  
  - Дай пять с половиной.
  
  - Четыре.
  
  - Пять, - твердо сказала цыганка. - Очень красивое кольцо!
  
  Роман задумался, продолжая молча разглядывать перстень. Он давно уже хотел купить себе подобный, но как-то не задавалось, а этот выглядел очень эффектно. "Он стоит тысяч двенадцать в магазине, - думал про себя Роман, - и минимум шесть дадут за него в ломбарде. Если я возьму кольцо даже за пять тысяч то уже точно не потеряю, да и ей бы с деньгами помог, а то так она здесь с детьми долго может простоять".
  
  Он примерил кольцо на средний палец левой руки, чтобы посмотреть, пойдет ли оно ему.
  
  - Ай, манушуварэс! - довольно воскликнула цыганка, смотря на руку Романа.
  
  - Возьму за четыре с половиной, - сказал ей Роман.
  
  Цыганка как будто заколебалась, но вымолвила:
  
  - Бери.
  
  Не снимая кольца с пальца, Роман достал из кармана джинс бумажник и отсчитал цыганке четыре с половиной тысячи.
  
  - Авэн! - развернувшись, крикнула она детям, и те, бросив свои игры, тут же побежали за матерью.
  
  Роман сел в машину и принялся разглядывать свое новое приобретение: перстень был действительно очень красивым и пришелся ему как нельзя по размеру. Именно такое кольцо - не широкое, с черным камнем - он всегда хотел себе. Роман улыбался, радуясь выгодной покупке, но вдруг неприятная мысль посетила его. Он неожиданно подумал о том, что четыре с половиной тысячи на самом-то деле очень мало для такого кольца и что он просто воспользовался безвыходным положением, в котором оказалась бедная цыганка, тогда как вполне мог бы дать ей за него пять и даже все шесть тысяч, и все равно это было бы очень хорошим приобретением. От этих размышлений Романа начали уже, было, одолевать угрызения совести, но тут же все обстоятельно взвесив, он даже разозлился на себя. "Да что я так за нее переживаю? - недоумевал он. - Что со мной такое?! Разве Артем, или например Максим, да хоть кто, стал бы волноваться из-за того, что получил что-то слишком дешево? Эта цыганка сейчас сможет купить бензин и у нее еще останется четыре тысячи; да и к тому же, она вряд ли когда-нибудь смогла бы выручить за него больше денег. Нет - ей точно никто бы не предложил больше!". Эти размышления успокоили Романа. Он снова посмотрел на кольцо - перстень чрезвычайно ему нравился - и его захлестнули радостные эмоции: глаза горели, он глубоко дышал, а лицо сияло, растянувшись в широкой непроизвольной улыбке.
  
  В этот самый момент дверь машины открылась, и на водительское сидение уселся Дульцов. В правой руке он держал бутылку с газированной водой и запотевший прозрачный пакет с чебуреком, а в левой - маленький, надкусанный со всех сторон уголок теста (по-видимому, остатки какой-то выпечки), который он сразу закинул себе в рот и принялся аппетитно дожевывать.
  
  - Де..жи. Чебу..еки ..десь отменные, - жуя полным ртом, невнятно произнес Дульцов, протянув другу пакет и бутылку с газированной водой.
  
  Роман взял чебурек. Он был еще горячий и настолько сочный, что часть мясного бульона из него скопилось в уголке пакета. Роман почувствовал, как под солнечным сплетением у него что-то напряглось, в горле сжалось и пересохло и ему сильно захотелось сглотнуть слюну. Он развязал пакет и, аккуратно достав из него чебурек, с аппетитом откусил большой кусок.
  
  - А туалет - бр-р-р, - поморщился Дульцов. Дожевав, он открыл бутылку с газированной водой и принялся запивать съеденное. - Запах ужасный и все под самую крышку уже загажено. Так что если захочешь - рекомендую лучше на трассе где-нибудь остановиться.
  
  - Смотри, - обратился к нему Роман, подняв вверх кисть руки и растопырив пальцы.
  
  - Где ты его взял? - удивился Дульцов.
  
  - Купил, - коротко ответил Роман.
  
  - Ха-ха-ха, купил! - оценил шутку Дульцов. - И вправду - что за глупые вопросы я задаю?! Здесь же столько ювелирных магазинов вокруг! - по-доброму сострил он, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто они находились сейчас на оживленной улице какого-нибудь мегаполиса.
  
  - У цыганки купил, - тоже веселясь, ответил ему Роман.
  
  - У какой цыганки? - поинтересовался Дульцова, несколько успокоившись и внимательнее присматриваясь к кольцу.
  
  - А я откуда знаю, - усмехнулся Роман. - Цыганке деньги на бензин нужны были, и она предложила мне купить у нее кольцо.
  
  - И за сколько ты его взял? - уже серьезно спросил Дульцов.
  
  - Четыре с половиной, - настороженно ответил Роман, не понимая причины столь резкого изменения настроения друга.
  
  - И где сейчас эта цыганка?
  
  - Не знаю, - оглянулся по сторонам Роман. - Наверное, бензин пошла покупать. А ты ее внутри не видел?
  
  - Нет, не видел, - с этими словами Дульцов вышел из машины и быстрым шагом направился к зданию заправки.
  
  Он ненадолго зашел внутрь, но быстро вышел и вернулся к машине. Роман тоже уже стоял на улице.
  
  - Никакая цыганка у них ничего не покупала и вообще не заходила, - сказал Дульцов, подойдя к Роману.
  
  Роман совершенно смутился. Он оглянулся по сторонам - вокруг не было ни одной живой души. Совершенно пустая трасса просматривалась отсюда на несколько километров в каждом направлении, и он ума не мог приложить, куда делась цыганка, да еще и с детьми, если ее не было в здании заправки. Они будто бы испарились.
  
  Простояв на улице с полминуты, друзья сели в машину. Роман был весь напряжен, тревога вдруг сковала его. Для беспокойства были серьезные основания, но внутренне он всячески противился повисшим над ним мыслям, не желая допускать возможности того, к чему упорно подводил его Дульцов.
  
  - А ты по поводу чего так волнуешься? - все-таки не выдержав, спросил Роман уже в машине.
  
  Дульцов вопросительно посмотрел на Романа, пытаясь уяснить для себя, не шутит ли он с ним, но увидев встревоженную физиономию друга, понял, что он спрашивает со всей возможной серьезностью.
  
  - Это не золото, - сказал он спокойно. - Подделка.
  
  Услышав эти слова Дульцова, Роман совсем не изменился в лице, у него не дрогнул ни единый мускул - он заранее знал ответ друга.
  
  - С чего ты взял?
  
  - Как это с чего я взял? Ты купил кольцо у совершенно незнакомой, случайно попавшейся тебе на трассе цыганки! - тщательно выговаривая каждое слово, произнес Дульцов.
  
  - Ну и что здесь такого? - чуть громче спросил Роман. - Это же цыгане. Золото - их хлеб. Они только тем и живут, что украшения перепродают.
  
  - Вот потому, что это цыганка продала тебе кольцо, именно поэтому оно и не настоящее. Хлеб цыган не золото, их хлеб - обман доверчивых лопухов.
  
  - Да о чем ты вообще? - вспылил Роман, окончательно убедившись, что рассуждения Дульцова были лишь догадками, и он не имел никаких весомых аргументов. - У них топливо закончилось, и они встали на машине в нескольких километрах отсюда. Она с канистрой была; и вообще ее только бензин интересовал, но просто денег совсем не было, вот и пришлось кольцо продать.
  
  - Ну и где же она, если ей только бензин нужен был? - вопросительно развел руками Дульцов.
  
  Роман не знал, как ответить на этот вопрос. Через несколько секунд Дульцов завел автомобиль и друзья, отъехав от заправки, продолжили свой путь.
  
  - Она с детьми была, - произнес Роман. - Торговалась, и уступать-то ни в какую не хотела.
  
  Дульцов в этот раз ничего не отвечал, а продолжал хранить молчание, управляя автомобилем с необычно серьезным выражением лица. Романа такое несвойственное его другу поведение возмутило еще сильнее и он, решительно отказываясь верить в то, что цыганка обманула его, подсунув фальшивый перстень, не находил себе места переполняемый желанием опровергнуть эту безосновательную уверенность Дульцова в своей правоте.
  
  - Ты что, решил, будто перстень фальшивый только исходя из того обстоятельства, что я купил его у цыганки? - снова обратился Роман к другу. - Но ведь тебя же там не было, ты не видел что за цыганка, как она выглядела.
  
  Дульцов молчал.
  
  - Ты же даже не взглянул на кольцо, - продолжил Роман, снимая его с пальца и протягивая Дульцову. - Посмотри на цвет, на вес... И проба вот здесь есть. Отличный перстень... Ты что думаешь, я золото не отличу от подделки? - не унимался он, похоже не в состоянии сейчас успокоиться.
  
  - Рома, я не собираюсь с тобой спорить, - ответил Дульцов, не взяв перстень, а только, в знак уважения к другу, мельком взглянув на него. - В конце концов - это твои деньги и я уж точно ничего здесь не потерял. Приедем в Китай - проверим в ювелирном магазине, и если это окажется золотом, то я искренне порадуюсь за тебя.
  
  - Да конечно золото, что это еще может быть? - произнес Роман как бы больше для себя, нежели для Дульцова.
  
  Он надел кольцо назад на палец и вернулся, наконец, к забытому чебуреку.
  
  "Сто процентов золотой", - продолжал размышлять про себя Роман, откусывая чебурек, который за это время успел уже остыть и сделаться совершенно резиновым.
  
  -------------
  
  Больше интересного тут: www.youtube.com/channel/UCHmbRKwvEQSfFhtg-3_iu9w
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"