СПАСЕНИЕ КОРНЕТА РЯХИНА

Речку Пахлую форсировали быстро. Правда, лошади никак не хотели плыть и норовили встать на ноги, благо вода едва доходила им до пуза. Но командир приказал добираться вплавь. Промокли все, но сердце переполнялось отвагой.

Французы засели в избушке и поливали гусар бранью и нечистотами. Эскадрон залег. Пачкать красивые ментики не входило в планы бравых вояк. Надеялись на победу малой грязью. Не тут-то было...

- А-а-а!

- О-о!

- Ё...! - раздавалось повсюду.

- Мама! - завизжал юнкер Попенко, - из меня кишки лезут!

- Фигня! - успокаивал Ржевский, отбиваясь саблей от комьев навоза, летящих с французской стороны - Фигня, юнкер! Это они с бойни требухи натаскали! Хотят гусар напугать, да слезу у слабонервных дамочек выжать!

...Гусары зверели. Терять было нечего. Избушку взяли спустя час. Порубили французов, а ихних куртизанок в количестве пяти штук использовали по назначению. Никто из эскадрона не пострадал. Только у самого берега речки Пахлой остался лежать вечно голодный есаул Ряхин, сожравший несвежую требуху, подкинутую подлым французом...

...Ранним зимним утром поручик Ржевский покидал покои княжны Бульбецкой.

- Нет, мадам, жениться я не собираюсь! - и громко хлопнул дверью.

Княжна забилась в истерике. Годы шли, тело вяло, толпа любовников никак не хотела концентрироваться хотя бы в одного, завалящего женишка.

В покои княжны втащился, прихрамывая, папаша - князь Бульбецкой, и ехидно просипел: Ну что, дочу, помогли тебе твои ляхи? Не помогли. А попа пышная помогла? Ничему она не помогла. А груди белые помогли? Тоже нет. Все ушли.

- Ну, папа! И так же тошно! Пусть приедет Ряхин, уж он-то меня любит.

- Нет твоего Ряхина, из всех гусар Ржевского он один у Пахлой пал. Говорил же ему, чтоб не совал в рот чего попало.

Медленно таяла последняя надежда княжны Бульбецкой. Оставался братишка Ряхина, молоденький корнет Петруша, когда-то впервые по пьяному делу попробовавший женского тела в покоях княжны.

- Папа! Корнет Ряхин женится на мне! У него чистая, первая любовь. Он посчитает, что обязан.

- Оно, конечно, так, да Ряхин-то в Москве с поносом застрял, а там теперь француз. Вызволять придется. Эх, придется к царю обращаться...

....Зайдя в помещение Ставки Главного, Ржевский почувствовал тупой удар вниз живота. Никак триппер схватил? - привычно подумал поручик, но, наклонив голову, узрел на уровне пупка голову и лихо закрученные усы.

- Денис Васильевич! Что же вы так носитесь, даже по сторонам не смотрите?

Лихой гусар, поэт и командир Давыдов действительно носился быстро, писал много и росту был неприметного, отчего сначала бил встречных головой в живот, дабы обратить на себя внимание.

- Ржевский! Твою... Собирай своих - в Москву пробираться будете!

- Так француз там!

- Потому тебя и отправляют. Корнета Ряхина там найдешь. Эта Б... Бульбецкая его женить на себе хочет. Всем сразу легче станет. Уж постарайся для Отечества...

...Гусары вышли ночью. Пешком. До Москвы решили добираться свои ходом, лесами, где лошади не пройдут. Падал снег. Ощущался приход зимы, несший гибель наполеоновскому войску. Все кляли на чем свет стоит корнета Ряхина, его понос и похотливую Бульбецкую.

- Зачем все это? - ныл юнкер Попенко, - может, помер давно этот Ряхин, где ему в Москве выжить. И мы сгинем ни за что.

Однако гусары не теряли присутствия духа. Особенно бодрился Шурочка Азаров. Шел он в раскорячку, но не отставал, а то и обгонял других гусар. Азаров называл себя кавалерист-девицей, красил губы, носил корсет, хотя и был почти мужиком. Именно он скрашивал суровые гусарские будни то непринужденным стриптизом, то ласками, пусть и не совсем обычными, но вдалеке от женского общества весьма необходимыми. Как сказал Ржевский: За неимением гербовой пишем на простой. Шурочка Азаров был простой, уступчивый и одухотворенный.

Гусары брели по заснеженному лесу уже сутки и решали общечеловеческие проблемы, думая о бабах, шампанском и победном взятии Парижа. Вдруг из зарослей им навстречу вышло чудовище. Мумия в лохмотьях, со спутанными волосами, горящим взглядом и двухаршинной бородой. Гусары испуганно призадумались.

- Черномор! - решил Попенко, вспомнив страшные сказки, которые ему в мирное время рассказывал сын Сережи Пушкина, друга детства.

- Хоттабыч! - вспомнил непонятное слово Шурочка Азаров. Он во времена свободные от гусарства занимался спиритическими сеансами.

- Белая горячка... - с грустью подумал Ржевский, и спрятал поглубже в карман флягу с коньяком.

Мумия же робко подошла поближе к гусарам и громко закричала: Добже дэнь, панове! Добро пожаловать до лесу! Ласково просим у гай! Прогулка за харчи! Котра годзина?.

- Годзина пшонстка... Тьфу! Дед, ты охренел что ли? - заинтересованно спросил Ржевский. - Какая прогулка? Мы и так в лесу.

- Сынки! Да никак вы русские! - мумия действительно оказалась старикашкой, давно не мывшимся, нестриженым и голодным. Старикашке выдали полбуханки хлеба. Он сжевал ее за несколько секунд и, удивленно оглядев гусар, спросил: А что, сынки, война уже кончилась?.

- Прелесть моя, - любезно ответил Азаров, - Французы Москву взяли. Государь с горя запил, войне и конца не видно!

- Французы, говоришь... Странно... - и старик, задумчиво что-то бормоча себе под нос, медленно удалился в чащу.

...Замерзшие гусары шли лесом, постепенно приближаясь к столице. Шибко культурный Шурочка Азаров решил отлить, но как женщина постеснялся грубых гусар. Он поотстал чуток, сделал свои дела и вдруг осознал, что заблудился. Азаров начал громко и настойчиво орать, чем разбудил спящего в берлоге медведя.

Шурочка кричал самозабвенно, не обращая внимания на происходящее вокруг. Мишка выбрался из-под снега и настойчиво похлопал кавалериста-девицу по плечу:

- Чего орешь-то?

- Да вот заблудился...

- А орать-то зачем?

- Вдруг услышит кто...

- Ну, я услышал. Легче стало?...

... А гусары все-таки пришли на крики, тем более, они стали громче, веселее, органичнее и гораздо искреннее. Пришли, но нашли только части тела, которые когда-то были Шурочкой Азаровым. Среди гусар наметилось волнение. Спасение корнета Ряхина было под угрозой. И когда страсти накалились до предела, Ржевский вдруг произнес: А до войны я был учителем....

Повисла тяжелая пауза. Потом гусар стали сотрясать приступы смеха. Каждый по-своему представил себе как, кого и, главное, чему мог учить поручик Ржевский.

Атмосфера разрядилась. Можно было продолжать путь...

...В Москву вошли ночью. Полстолицы горело в огне - Наполеон устроил праздничный фейерверк, - а другая половина развлекалась. Из местных остались только женщины легкого поведения и торговцы, которым война приносила баснословные прибыли.

- Вот он, город будущего... - восторженно прошептал Ржевский.

Из кабака вывалила шумная компания. Гусары упали в снег. В толпе французских офицеров и московских проституток Ржевский узнал своего подчиненного корнета Ряхина. Тот держал за талию некую дамочку и одновременно на беглом французском изъяснялся с абсолютно пьяным французом.

- Да... Надо и правда спасать корнета... Затянет его западная культура - решил поручик и обратился к неподвижно лежащим в снегу своим: Я пойду к ним, отвлеку, а вы неожиданно нападайте, только Ряхина не заденьте. Ему еще счастливая семейная жизнь предстоит. И, гнусно ухмыльнувшись, Ржевский вылез из сугроба.

Как отвлекать французов, поручик не знал. Тактика ведения войны диктовала ему, что сделать это можно, завязав непринужденный разговор. По-французски Ржевский знал одно единственное слово, часто употребляемое его любовницей, певичкой Коко.

Широким шагом Ржевский подошел к подвыпившей компании и, кашлянув, чтобы обратить на себя внимание, непринужденно произнес: La miniet?.

Можно себе представить, в каком шоке оказались французские офицеры. Они, конечно, знали, что Россия страна загадочная и полна национального колорита. Но чтобы из ниоткуда, зимой, в оккупированном городе, вдруг возникали заляпанные снегом усатые вражеские гусары и делали такие откровенные предложения?

Замешательство длилось несколько секунд. Этого хватило для того, чтобы остальные гусары набросились на опешивших французов и перемешали их с русским снегом, московскими шлюхами и кровавыми соплями. Ряхин был настолько пьян, что так ничего и не сообразил.

- Ну что, корнет, жениться едем, скотина! - радостно сообщил Ржевский. - Счастливо тебе породниться с князем Бульбецким.

Вот тут Ряхин заорал. Моментально протрезвев и осознав свои светлые перспективы, он решил звать на помощь и предавать Родину. Налетели французы. Засверкали клинки. Загремели выстрелы. Окружив кольцом Ряхина, гусары бились за свое счастье, спокойствие, свободу и отсутствие проблем. Бились с азартом. Они были мастера боя, даже глаза закрыли - рубили на звук и на запах...

...Когда клинки перестали натыкаться на тела французов, Ржевский первым открыл глаза. Кроме трупов, на залитой зимним солнцем московской площади, он увидел одноглазого седого мужчину, растянувшего рот в беззубой улыбке. За ним стояли какие-то люди и восторженно потрясали оружием.

- Вот я и в аду...- мелькнула у Ржевского свежая мысль, и он потерял сознание. Вслед за командиром попадали и его гусары. Но француз уже покинул Москву. Вокруг были только свои. Бившегося в тихой истерике Ряхина связали и повезли в церковь. Счастливо смеялся князь Бульбецкой...

...Прошли годы. Отправляясь на каторгу в Сибирь, декабрист Ряхин-Бульбецкой пытался осмыслить, что же привело его в ряды восставших. То ли неприязнь к опостылевшей жене, то ли желание отмстить самодержавию, наглым образом перевернувшему его личную жизнь, то ли ненависть к ближайшему собутыльнику Николая I, второму человеку в государстве генералу Ржевскому...