Григорий иногда, во время шестичасового отдыха, задумывался над своей судьбой. Когда тело ныряло в короткий сон, сквозь память проносились целые пласты событий. События, сжирая нейроны, контактировали с чувствами. Тоска и вдохновение. Боль. Отчаяние. Лучшие моменты жизни. Моменты, которые никогда не осуществятся. Григорий не отдавал себе отчета, какие воспоминаний реальны, а какие - выдуманы. Он не желал этой памяти.
Копаясь в груде сумбурных наслоений, он осторожно отсеивал лишнее. Григорий боялся ошибиться, но ошибки все равно появлялись. Долгосрочная память давала сбой, она невероятно много выдержала эта память...
Почему именно я?
Ты - Григорий, - подсказывали электронные импульсы в мозгу. И, улыбаясь, бежали дальше.
Я - Григорий... - грезил человек. - Почему именно я?
Ты, - безапелляционно заявляли они, - Именно ты...
Семь часов утра.
Какой ужас, подумал Григорий, вставая с кровати.
За стеклопластиковыми окнами была осень. Собственно, не очень легко увидеть осень из окна сорок пятого этажа небоскреба, но Григорию не нужны внешние атрибуты для того, чтобы ощутить ее присутствие. Достаточно захватить взглядом край неба.
В комнате - полутьма. Григорий спал одетым - за последнюю неделю у него вошло в привычку спать одетым - и стремительно потянувшись, он вышел покурить на балкон. Никакие посторонние импульсы ему теперь не мешали, но, вынимая старую бензиновую зажигалку, Григорий на всякий случай переспросил у неба:
- Почему именно я?
А небо в ответ лишь хмурилось низкими тучами. Оно за пятнадцать лет привыкло к вопросам Григория. Разнообразием они не отличались.
Григорий сделал глубокую затяжку и сбил пепел на далекий асфальт мегаполиса. И пока пепел летел вниз, у человека еще оставалось время собрать крошки памяти и попробовать накормить ими свой ум. Вообще, это - дурное дело, лучше просто стоять на балконе, наслаждаться попытками солнца пробить лучами броню неба и не задумываться. Не следует...
Григорий курил, подозрительно посматривая на свинцовые тучи.
Третье тысячелетие началось для него не очень радостно.
Во-первых он потерял девушку. Собственно, здесь его вина была косвенной. Когда страна Григория, которая уже пятнадцать лет делила саму себя между западом и востоком, нашла отвагу осуществить харакири и разорваться на два независимых государства, Оксана похватала пожитки и удрала со всеми родственниками от любимого туда, где было лучше. До раскола всегда считалось, что лучше - на западе. Будто и люди свои - и уровень жизни выше. Красивый аргумент!
Западная часть и северная части основали Народную Республику Украину. Центр и восток стали просто Демократической Украиной. Крым пришвартовался к России. Никакой оригинальности. Сценарий событий был отработан еще век назад. Наверное, в этот раз он был разыгран окончательно. Мировая общественность ответила на эти события глобальным игнорированием. Украина со всеми своими пертурбациями уже сидела ей в печенках. Было бы, на что обращать внимание! ООН теперь более занимали волны африканских восстаний, которые в начале двадцать первого века достигли катастрофической величины.
Григорий не согласился с таким решением.
Если потом кто-нибудь сказал бы ему, что все дальнейшие события и все неприятности, все его личные достижения и расплата за них, вытекли из этого несогласия, он, не колеблясь, застрелил бы умника со своего пистолета-пулемета с лазерным целеуказателем, производства Запорожского военного комплекса. То же самое он сделал бы в случае экивоков на то, что в душе любит свое государство.
Его государством когда-то была НДУ - независимая демократическая Украина. И родиной тоже была та же Украина. Теперь в их взаимоотношениях в сознании Григория намечались явные проблемы. Когда случился раскол, Григорию исполнилось девятнадцать лет, он был талантливым и романтичным парнем, желал стать научным работником, он мечтал - и Оксана была рядом с ним. Когда случился раскол, он находился в пике наивности.
На седьмой день после шокирующих результатов народного референдума, Григорий, сидя в кафе самообслуживания в Мариуполе и лакая томатный сок с водкой, осознал, что свою родину он любит больше, чем государство. А точнее говоря - менее к ней равнодушен. А еще он понял, что люди, которые действительно задумываются над разницей между одним и другим и делают нужные выводы, появятся на степных просторах растерзанной Украины очень нескоро.
На западной ее части - возможно. На восточной, наверное, уже никогда.
Об Оксане теперь и речь не шла...
До свинцовых туч над небоскребами Кировограду было еще очень далеко. И еще дальше было до пластов чужой памяти, которые появляются во сне.
Григорий решил ступить на новый путь.
Всему вина - водка, - размышлял он позже, - не следует пить водку с томатным соком, когда есть много возможностей для выбора. Не следует пить водку, когда, кажется, что потерял лучше, что у тебя было.
До добра это не доведет. Или доведет - и это будет еще хуже!
2
Пепел не достиг асфальта. Озорник-ветер спрятал его в свой прозрачный карман и понес на север, к окраинам города, туда, где над промышленными корпусами гелиофабрики парили два аэростата службы страто- и тропосферной защиты.
Вдруг среди кварталов что-то бабахнуло, и до одного из аэростатов протянулась сияющая паутина, так выглядит молния, если за нее наблюдать в замедленном действии. Миг - и она исчезла. Аэростат сразу начал терять высоту.
Григорий как раз зевал.
Пятый, - меланхолично подумал он, смотря на медленное падение машины стратозащиты и стряхивая следующую порцию пепла за балкон. - За эту декаду мои заграничные друзья сбили пятый аэростат... Может он им на головы упадет?
Виноваты тут, конечно, какие-то местные агенты, но любому дураку было ясно, откуда ноги растут.
Григорий прикинул, что падение аэростата - наименьшая из возможных сегодняшних неприятностей.
Только он докурил и щелчком отбросил папиросу, как на запястье завибрировал браслет-коммутатор, и над балконом появилось изображение седого мужчины в безупречном черном костюме. Глаза его смотрели сурово и испытующе, и Григорию почему-то стало стыдно за свой мешковатый комбинезон из мимикрующей ткани.
Григорий повернулся. Изображение должно было спроектироватся как раз напротив него, в сорока сантиметрах от лица, но вышло так, что старик видел Григория точь-в-точь в профиль.
Идиоты, - в очередной какой раз подумал он. - Круглый год бьются - и все собаке под хвост! И зачем мне было стараться?..
- Техноген? - густые брови взлетели домиком.
- Ага, - ответил Григорий, снова зевая - Он самый.
- Минуту назад, боевики из экологического фронта сбили в Кировограде один из аэростатов защиты воздуха, - доложил костюм. - Мы, в конце концов, должны принять решительные мэры...
Григорий невесело улыбнулся. Экологический фронт, который всегда берет ответственность за подобные дела, уже пять лет финансировался предпринимателями западной Украины. Собственно и создан он был, чтобы мешать технологическому развитию востока. Конечно, кроме политических мотивов, здесь не последнюю скрипку играла банальная зависть, хоть Григорий немало усилий приложил, чтобы поднять с колен обе части когда-то единой страны. Понятие родины и государства до сих пор боролись в его уме.
И он имел возможности дать этой борьбе внешний выход.
- Принимайте, министр, - согласился со стариком Григорий. - Я здесь к чему? Я же не президент... Кстати, я видел падение этого поста защиты. Хорошо падал, черт возьми!
Министр обороны поджал губы.
- Это твои аэростаты, - напомнил он.
- Мои, - снова согласился Григорий. - Здесь все мое... Но это не мои дети...
- К этим боевикам из фронта ты почему-то относишься и в самом деле как к своим детям, - в голосе старика появились нотки, говорившие о старой ссоре. - Твои люди их защищают... Может и среди активистов фронта есть твои люди... А? Есть? Отвечай!
- Могу ответить, - в третий раз согласился Григорий, - Но, дорогой Алексей, вам это задаст лишней головной боли. Погибшие есть?
Лицо старика пошло пятнами.
- Которые, к дьяволу, погибшие? - выругался он. - Как обычно нет! На аэростате лазерным импульсом был уничтожен киберблок контроля высоты. А также блоки связи и навигации. Оборудование тепловой стратозащиты не повреждено. Пост, как предусматривает программа, сделал вынужденную посадку. Среди экипажа и местного населения никто не погиб. Даже раненых нет. Ремонт аэростата отнимет три-четыре дня. Эти ребята, наверное, уже ждут, когда он снова поднимется у воздух.
Григорий кивнул. С той стороны мегаполиса, где упал аэростат, слышалось завывание сирен. Кто-то пробивался к нему по другому каналу коммутатора. Он догадывался, кто это мог быть.
- Это хорошо, что нет погибших...
- Ну да! Хорошо... - старик дал выход эмоциям. - Около пятидесяти нападений на эти новые комбинаты синтетического питания. Уже двадцать нападений на фабрики холодного синтеза. Еще несколько сотен терактов на гелиостанциях. За два года! И что характерно - ни одного погибшего! Есть несколько десятков легкораненых, но они говорят, что самые виноваты. Очень осторожные террористы, ты так не считаешь?
- В эту неделю мне пришлось немного спать, - глухо произнес Григорий. - На меня было сделано три покушения.
- О... - брови старика взлетели вверх, но сильно обеспокоенным его назвать было нельзя. - Это что-то новенькое. Неужели ситуация вышла из-под твоего тотального контроля?
- Не знаю. И я не диктатор, не иронизируйте, Алексей.
- Конечно. А почему не сообщил. Отдел государственной безопасности только того и ждет!
- Зачем? Управлюсь сам...
- Конечно, управишься, - глаза собеседника Григория были похожи на две ледяных звездочки. - Ты же национальный герой! Техноген! Не диктатор - герой! Страны - по обе стороны Днепра - обязаны тебе много чем... И что? - температура в глазах Алексея упала еще на сотню градусов. Абсолютный ноль, а не глаза! - Среди террористов погибших нет?
Григорий раздумывал.
Он извлек из наплечного клапана комбинезона тубу с папиросами, закурил. Взглянул на тучи. Посоветовался с небом. От министра что-то скрывать было без толку. Все равно узнает! Удивительно, что еще не узнал... И будет снова жаловаться. Кроме постоянных официальных отношений, пять лет общения сделали их похожими на друзей. Григорий знал, что у Алексея была дочка, его ровесница. А вот сына у министра не было... Может в этом дело?
- Не совсем так, - в конце концов, ответил национальный герой Техноген. - После второго нападения я стал таскать оружие. Последнего мальчика я застрелил из своего ПКЗ.
- Так это был ты... - выдохнул министр - и смолк на полуслове.
3
За пять минут до убийства третьего террориста разлад в душе национального героя достиг своего пика.
Спал он крепко, но пласты памяти все также появлялись из бездны сознания. Даже во сне Григорий понимал, что это - не его память, что барьеры мозга вот-вот готовы рухнуть перед внешним вмешательством. Он знал, кто в этом виноват. Он знал, что нужно делать.
Знал - и не мог найти у себя той последней капли решительности, чтобы сделать то, что сделать следует.
Выход был лишь один. Выход, за который он будет должен нести абсолютную ответственность.
Григорий, переворачиваясь на вторую сторону, застонал в подсознании: - Почему именно... - и проснулся.
За три минуты до убийства.
Номер отеля в Донецке был обычным люксом.
После первого покушения Григорий ложился спать в одежде. Наверное, чувствовал себя более защищенным. Он чудом пережил взрыв карманной бомбы, подложенной ему в такой же гостиничный номер официантом, но не желал никакой охраны. Узнай об этом случае один его знакомый министр, в радиусе километра от Техногена крутила бы орда секретных сотрудников.
Этого он не мог допустить. Хватит ему и чужой памяти!
Второй раз его обстрелял подросток в Черкассах. Григорий получил ранение в плечо. Но и здесь его натура была против любой гласности. Еще несколько лет тому он сделал бы из этого шоу, к которым так расположенные украинцы и из НРУ, и из ДУ тоже. Он укрепил бы свои позиции. Сейчас же более его беспокоил тот факт, что его знают в лицо. Он думал, что за восемь лет, именно в то время когда он старался держаться подальше от прессы, его внешность позабылась.
Конечно, это было не так.
Он запомнил подростка. С помощью лишь узкого штата отданных ему людей узнал кто он такой. Выяснилось, что отец восемнадцатилетнего Сергея Громова погиб три года тому назад при аварии на заводе гелиоэнергетических конструкций возле Киева. Конечно, это был его завод. Точнее говоря, он имел все рычаги управление его заграничной работой. И, собственно, то был первый завод в Народной Республике Украине, где на конвейер было поставлено производство промышленного оборудования с системами солнечного обеспечения.
Техноген умел обращаться с оружием. Григорию пришлось полгода пробыть в Руанде. Это была дань неистовой юности. Он ехал туда как талантливый аналитик, но стал снайпером.
После второго покушения Григорий решил, что оружие лишним не будет, и попросил доставить ему что-нибудь миниатюрное. Просьбу выполнили. Оружием оказалась новейшая разработка автоматизированного запорожского военного комплекса. Маленький пистолет-пулемет с безгильзовыми патронами и системой магнитного ускорения, весом всего в полтора килограмма. К нему полагалось два шнековых магазина на пятьдесят патронов-шаров. Наверное, его люди решили, что большее количество, в серьезном случае все равно не поможет.
За полторы минуты до нападения Григорий, не вставая из кровати, зевнул и провел рукой по плавным контурам оружия. ПКЗ он оставил на ночь на тумбочке возле кровати. Также там лежала туба с папиросами и антикварная бензиновая зажигалка. Такими зажигалками в последние несколько лет пользовались лишь эксцентричные оригиналы. Но для Григория она была незаурядным куском памяти. Тогда, в Мариуполе, он прикуривал именно от нее. Техноген потянулся и решил, что надо встать и пойти позавтракать.
За пять секунд до нападения, Григорий все-таки встал и потянулся к тубе и зажигалке.
Вдруг двери в номер слетели с петель, и на пороге номера появилась фигура в маске. Очередь шаров прошила кровать. Наверное, нападающий имел представление о его суточном расписании. Техноген жил в этом отеле уже четыре дня, стараясь управиться с сумбуром в голове. Он всегда имел однотипные привычки, и террорист знал, как ими воспользоваться.
Просто ему не повезло.
На что, а на реакцию и отсутствие решительности Григорий не жаловался.
Никогда.
4
Они встретились с Алексеем Геннадьевичем после обеда.
Осень. Днепропетровск. Одна из загородных вил высокопоставленного лица.
Площадка для гольфа была, наверное, наибольшей по левую сторону Днепра. Григорий прикинул, что с этим рельефом выиграть сегодня у друга ему не светит.
Министр настоял на встрече. Он мнил себя хорошим психоаналитиком. Может оно и в самом деле так, подумал Григорий, загоняя первый мяч в лунку.
Восемь ударов. Средний результат.
- Техноген, - начал Алексей сложный разговор. - Почему ты его убил? Неужели не было другого выхода?
Он ничего не хочет от меня, решил Григорий, во всяком случае, для себя лично. Считает, что мне нужно выговориться. Что время пришло. И не только в теракте вещь. Наверное, прав, сучий пес!
Министр называл Григория Техногеном, хоть прекрасно знал его настоящее имя. Сам Григорий себя так не называл никогда. Иногда министр звал его олигархом, Григорий скрипел зубами, но терпел.
- Выход, может, и был, - ответил он. - Но я его не нашел.
- Не искал, - министр начал новую партию.
- Это была случайность. Если у меня был бы время, я бы что-то придумал.
- Времени всегда не хватает. Ты защищаешь промышленных террористов, но не желаешь защищать их от себя самого.
Это - прелюдия, подумал Григорий, только прелюдия. Ерунда...
- Там все сделано правильно. Лучше я уступлю частицу капиталов и технологий.
- Конечно, лучше... - согласился Алексей. - Твои люди контролируют ситуацию. Они делают так, чтобы все теракты были бескровными. Они готовят в Народной Республике боевиков. Они готовят боевиков и здесь. Они планируют операции так, чтобы никто из них не попал у руки ребят из охраны. Чтобы среди населения не было жертв. Красивое решение. Они собирают реакционную молодежь, дают выход их недовольству. Они организуют партии, дают выход недовольству среднего класса. Проводят и здесь и там какие-то законопроекты, направленные именно против твоей деятельности.
- Это не только моя деятельность, - возразил Григорий. - Это - развитие государства. Что в этом плохого. За девять лет мы обогнали японцев в электронной области. Страна стала вдвое меньше по площади, но экспорт превышает импорт. И каждый год показатели растут. Наукоемкие области дают три четверти национального дохода. Уровень экологического статуса улучшен и в Народной Украине - и у нас тоже. Мы имеем новейшую армию, одни из лучших отрядов антитеррористической борьбы...
- Еще бы! - захохотал министр. - Им есть, где практиковаться... Эти ребята образцово-показательно хватают террористов. То есть, твои ребята обезвреживают твоих же террористов и тянут их в твои же тюрьмы. Которые больше похожи на курорты Анталии. Они пользуются новейшим оружием, действующим на нервную систему - среди террористов нет погибших. Боевики специально тренированы - среди бойцов спецподразделений тоже нет погибших. И овцы сыты - и волки целые. Хе-хе...
- Общий уровень преступности не очень упал, - Григорий сделал очередной удар по мячу.
- Ты - идеалист, - улыбнулся министр. - Ужасно везучий, очень талантливый идеалист. Стараешься создать либеральную утопию. Сделать искусственных девочек для педофилов. Двадцать процентов - это не очень? Видел бы ты, что здесь творилось в девяностые...
- Я не видел. Я действовал так, как действовал. И почему-то нормальные люди мне не мешают.
- Они просто не знают, что с тобой делать. Государства запада - в отчаянии. Все их попытки повлиять на развитие нашей страны натыкаются на твою волшебную предусмотрительность. Если кто-то чем-нибудь угрожает, у него сразу начинаются внутренние проблемы...
- Может это - месть? - Григорий заглянул министру в глаза. Льда там не было. - За все прошлые века.
Алексей вздрогнул - и промазал клюшкой.
- Это и есть твоя цель? - осторожно спросил он.
- Нет, ты что, - уверил его Григорий. - Я просто пошутил.
- Может, ты просто не отдаешь себе отчета? - будто сам себя спросил Алексей. - Я знаю твою тайну. У тебя есть твой собственный искусственный интеллект. Это он тебе помог в твоей экстравагантной кампании. И помогает сейчас. Может твоя машина имеет свои намерения? Может, ты только считаешь, что руководишь ею?
Началось, подумал Григорий, теперь он от своего не отступится.
- Распространенная мысль, - ответил Техноген - и загнал мяч в лунку. - Стереотип. И кстати, это - не машина.
- А что же? Приведение в электронных сетях? Я хоть и старый, но не сумасшедшей. Это твоя модернизованная воля. Универсальное средство. Твой путь к техногену.
- Что здесь скажешь? - Григорий развел руками. - Может и так.
- Ты не задумывался над этим?
- Задумывался. Не в этом дело. Мы имеем, то, что имеем. Если бы его не было - не было бы ничего.
- Тебе снятся сны.
Это было утверждение. И министр этого не скрывал.
Что-то многовато он знает, решил Григорий, наверное, я где-то был неосмотрителен...
- Всем снятся сны - что из того?
Теперь уже Алексей внимательно посмотрел ему в лицо.
- Это не твои сны, - сказал он, в конце концов. - Ты это понимаешь, герой?
Григорий отвел глаза вверх. Небо притворилось тугим на ухо.
- Вы следили за мной, - голос его задрожал. Он и не заметил, что перешел на "вы". Раньше такого не было.
- Да, - легко согласился пятидесятилетний министр. - Следил. Лично. И поверь мне, это было не легко при моем возрасте. Ты разговариваешь во сне. Что-то случается каждую ночь. Ты называешь это "чужая память". Очень уместное название.
- Я понял, - Григорий пришел в отчаянии. - Еще кто-то знает?..
- Нет! Я решил, что этот вопрос между нами двумя. Так правильно.
Григорий припомнил, где болевые точки министра. Дочурка. Больше родственников нет. Еще всякие бытовые мелочи. Алексей на самом деле был неплохим министром, лучшим за последние годы - серьезного компромата на него не существовало. Также Григорий припомнил, что министр имеет научную степень по психологии.
Настроения ему это не добавило.
- Конечно, правильно. И чего же вы хотите?
- Решение, конечно, за тобой. Но представь, чем мы заплатим за свое быстрое развитие, за весь этот техноген. Тебя проклянут.
- Проклянут? Что вы имеете ввиду?
- Ты какой-то медленный. Несешь в себе спокойствие мудреца. Раньше ты был не таким. Твой разговор. Твои движения. Они изменились. Хоть может я и не прав...
- Не тяните кота за хвост, министр... Говорите прямо!
- Что будет, когда сны начнут сниться всем?
Григорий захохотал.
- Вы все-таки съехали с катушек! Как это возможно?
- Как? Так же, как и с тобой. Только позже. Будет катастрофа. И я даже не знаю, как ее назвать - техногенной, какой-то ли другой.
- Это все - ерунда. Я все контролирую.
- Ты застрелил террориста.
- Иначе он застрелил бы меня.
- Ты часто изменяешь поведение. От меланхолика до сангвиника. И дальше - туда, где нет названий.
- Это ничего не означает.
- Для меня - означает. Что-то творится с твоим мозгом. Ты сливаешься со своей таинственной машиной. И ее, и себя ты запрограммировал, чтобы достичь какого-то своего плана развития родины. Это - ненормально. И я, даже, знаю, что послужило мотивом.
Смотря на Алексея, Григорий пожалел, что оставил свой пистолет-пулемет в коттедже министра.
5
Шагая коридорами подземной лаборатории в пригороде Донецка, Григорий одновременно проходил весь свой путь серого кардинала. Наверное, теперь этот путь закончен, думал он. А все - Алексей, черт бы его побрал!
Сотрудники лаборатории здоровались с ним. Кто-то задавал вопросы. Люди кипели энергией, это, скорее всего, были наиболее дорогие специалисты в Украине. Они знали свое дело в совершенстве. Здесь собрались те, кто охраняет его тайну - абсолютно надежные, проверенные годами и его личной службой безопасности, главным начальником которой являлся сам Григорий и его искусственный интеллект.
Рассматривая объемные фотографии из прошлого, развешанные по стенами, Техноген двигался в направлении центрального бункера. Воспоминания не давали ему покоя.
Я и в самом деле стал не таким, каким был в начале работы, думал он. - Григорий замер на секунду возле фотографии, где был показан запуск первого завода холодного ядерного синтеза возле Полтавы. Вообще-то это было первое серьезное предприятие, которое должно было работать полностью на государство - Но что здесь странного? Мы все изменяемся. И наше поведение изменяется тоже.
Григорий старался подобрать достойный аргумент для своего внутреннего спора с министром. Аргумента, который снял бы все вопросы, не было. Он к такому не привык.
Человек двинулся дальше, перебирая все воспоминания сызнова.
С детства Григорий любил сверхзадачи. Он был самым сообразительным в классе по математике. А в институте новейших технологий, куда он пошел получать магистра наук, даже иногда мог потягиваться в эрудиции с лучшими профессорами. Он не считал себя вудеркиндом, его жизнь, жизнь ребенка среднего класса общества, разрешала не обращать внимания на зависть других. Григорий желал что-то совершить с кибернетикой и информационными науками. Они казались ему несовершенными и его аналитические способности не могли с этим мириться.
Но все быстро изменилось.
Была любовь - и был развал страны. Потом была Руанда. Григорий числился тогда на военной кафедре и попросился добровольцем. Зачем это ему понадобилось, Техноген не понимал и сейчас. Но, как выяснилось, это было правильное решение. Семь месяцев на фронте закалили его ум, дали увидеть другие стороны жизни. Приблизительно через четыре месяца после отправки, он не выдержал давления своей заносчивости и всеми правдами и не правдами втиснулся в интернациональную группу миротворцев. У него было замечательное зрение и, воспользовавшись этим преимуществом, Григорий стал снайпером. Вскоре на его руках появилась первая кровь. Но юноше везло, и он так никогда и не побывал в мясорубке. Ни одной своей жертвы он не увидел ближе, чем за километр.
Благодаря замечательному зрению, Григорий накопил немало денег. Они стали подпорой к той сверхзадаче, которую он поставил себе, когда возвратился.
За время его отсутствия ситуация в Украине стабилизировалась. Государство стало напоминать что-то цивилизованное. Сами люди тоже изменились, после обособления западных частей национальные нелады отошли на задний план, и вера в будущее смотрела из лиц прохожих на улицах и площадях городов. Но Григорий желал иного. Он твердо решил осуществить свой мечту и превратить страну в передний край научно-исследовательской мысли и высоких технологий.
Широко пользуясь услугами подставных лиц, он начал строить свою империю. Деньги и слава его не волновали. Он думал, что первого всегда будет хватать, если не делать фатальных ошибок, другого же боялся как огня. Стать известным не входило в его план деятельности - но людям всегда нужно что-то конкретное, что-то живое, и за пять лет он создал образ Техногена. Это отвечало главной концепции и тешило заносчивость масс, которые на протяжении многих лет существовали в отсталой стране.
Григорий не сторонился жестокости, но решительно был против лишних жертв. Руанда научила его ценить человеческую жизнь. Техноген отдавал предпочтение информационной и технологической борьбе с внешними и внутренними врагами. Многие из мировых лидеров уважал его за это, а много кто - считал слабаком, который не устоит долго на мировой арене. Григория это не беспокоило, он твердо шел к цели и не желал лишних компромиссов со своей совестью.
И в этом ему помогали аналитический ум и созданный им искусственный интеллект.
Началось все с трех небольших фирм зарегистрированных на случайных людей с помощью адвокатской конторы. Специально выбор пал на ту контору, которой грозило скорое закрытие - и в самом деле - несколько недель спустя владелец объявил предприятие банкротом. Григорий сделал так, чтобы после регистрации, сопровождающие внутренние документы сгорели при небольшом пожаре в офисе, а компьютерные файлы было уничтожены вирусом. Одновременно была сделана перерегистрация этих фирм на лицо, которое в ближайшее время попала в автомобильную катастрофу.
Никто не погиб, но потерпевший человек два месяца пролежала в больнице за границей. Позже особый отдел национальной безопасности выяснил, что больница почему-то находилась в новой стране - Либеральной Руанде, а все затраты взял на себя некоторый Григорий Коваленко, дальний родственник. Этот момент вызвал определенные подозрения, но совсем не те, которых надо было бояться. И вдобавок время было уже потеряно.
Прошло полгода. Талантливо воспользовавшись законами, лично подбирая нужных людей, Григорий создал целую корпорацию, в состав которой входило более десятка фирм, которые прошли аналогичный эволюционный путь. Корпорация занималась научно-производственной деятельностью в энергоотрасли, имела дьявольские надежную систему охраны своих тайн и совсем не пользовалась иностранными инвестициями. Широко проводя внедрение новейших технологий, Григорий сделал так, чтобы руководить ее деятельностью было возможно без личного присутствия. Прошло шесть лет после развала, а Григорию было лишь двадцать пять.
Но, он создал искусственный интеллект, незаменимого помощника во всех делах. Сплавляя осторожность и демонстративность, Григорий получил в распоряжение одно из множества необычных зданий, которые еще остались от социалистической эпохи. Этот дом имел два этажа и что именно лучше всего - двухуровневый подвал с бомбоубежищем. Недолго думая, Григорий сделал это место собственным кибернетическим центром. А для прикрытия насовал в дом несколько предприятий, имеющих отношение к компьютерам. Игровой клуб. Филиал фонда информационно-социологических исследований - это тоже была подчиненная ему организация, которая активно сотрудничала с африканскими государствами. Фирму, которая занималась импортом и перепродажей охранительных систем разного профиля. Еще какие-то мелочи.
6
Далее подошла очередь банка.
Здесь как раз и пригодилась помощь искусственного интеллекта. Собственно Григорий, совсем не сразу понял, что получил больше, чем желал. Ему требовалась оригинальная аналитически-прогностическая программа, которой могла бы непосредственно пользоваться один человек.
Но Григорий недаром сам являлся уникальным аналитиком. Он решил, что, во-первых, будущее чудо должно иметь в виду, что ему нужно будет добывать информацию именно для него, Григория - и делать так, чтобы основные приоритеты оставались, даже когда он сам будет о них забывать. Во-вторых, он желал максимума контроля - и вместе с тем наибольших возможностей для общения. Этот искусственный интеллект должен был стать эдаким всевидящим секретарем с правом подписи, которого можно отправить на пенсию одним щелчком пальцев. Должен был стать промышленным шпионом и террористом. Надеждой для Украины.
Григорий создавал его лично, понадеявшись лишь на свой ум и сомнительную помощь друзей-программистов. Особенно важной частью был интерфейс, который сам был должен выбирать из списка приоритетов те области, о которых следовало бы сообщать в определенное время.
Наверное, Григорий имел право на десяток патентов, и это его ни капли не волновало. Он пошагово шел к цели.
Я перестарался, думал Техноген, спускаясь по ступенькам, вложил в машину большую часть души, чем было нужно. И если Алексей прав, негативные результаты еще впереди...
После организации банка, будущий серый кардинал чувствовал в себе силы заняться политической борьбой. Страна уже была готова к нововведениям, а новый помощник Григория беспрерывно находил деньги и рекомендации.
Прошел еще год. Григорий имел уже три собственных фонда связанных с экологической защитой, крупную юридическую фирму и еще одну корпорацию, которая специализировалась на строительстве с применением новейших стройматериалов. Организации широко применяли меценатство, помогали всем и вся, особенно ученым и вообще научным проектам разной направленности - благо денег хватало. Григорий удовлетворялся небольшим коттеджем в Харькове. О нем кто-то что-то знал, но пресса считала Григория не заслуживающим особого внимания. До сих пор ему это целиком нравилось, но пришло время брать власть в свои руки.
Григорий разработал новый план.
Он создал технократическую и вместе с тем проэкологическую партию. Понимая, что его ум и возможности подвластного ему искусственного интеллекта не безграничны, Григорий довольно быстро направил деятельность ТЭП на отбор потенциальных идейных соучастников. Потом он продвигал их в правительственный аппарат. Наверное, у него самого был неплохой шанс стать президентом, но он боялся, что увязнет в политических склоках, и потому оставлял всю эту игру партийным товарищам.
Способы, которые он применял, выводили большинство этих людей из равновесия. Это был новый вид тоталитаризма. Он давал деньги и власть, но требовал сохранять верность основным догматам партии. Взяточники и ханжи исчезали с его дороги, или находились под умным контролем. С помощью методов нейро-лингвистического программирования, он старался насадить технократично-экологический тип мышления важнейшим для него лицам. Но, понимая, что абсолютный тоталитаризм и автократия некогда не доводят до добра, старался не переусердствовать. Люди, считал Григорий, все равно предатели по своей сути. И безразлично существуют они в цивилизованной стране или в государстве третьего мира. Нам все равно чего-то будет не хватать - или ненависти, или счастья.
Здесь серый кардинал, конечно, не ошибался.
И - самое главное - организации и масс-медиа постоянно проводили агитацию среди населения в духе патриотизма. Неустанно критикуя старые предрассудки, Григорий старался доказать обычному населению, что за технически развитой и экологически чистой Украиной - будущее. И теперь он начал прилагать нечеловеческие усилия, чтобы демонстративно превратить все эти замечательные тезисы в жизнь.
Количественный уровень его достижений перешел в качественный. Подвластные корпорациям научно-исследовательские структуры, которые за это время многократно увеличили свой потенциал, сделали-таки технический прорыв, и по окончанию шести лет его возвращения из Руанды в Миргороде был открыт первый завод холодного ядерного синтеза.
Григорий перенес свой кибернетический центр в подземный бункер. Искусственному интеллекту требовалось больше мощностей.
Уделяя огромное внимание экологический безопасности и экологически чистому производству, он продемонстрировал миргородский комплекс всему миру. И даже тем странам, которым было абсолютно начхать на все научные исследования скопом.
С легкой руки печати его нарекли Техногеном. А после того, как он провел небывалую кампанию "Скажем чистой энергии - да!" и открыл сразу три гелиоэнергостанции, обеспечивая дешевой энергией четверть страны, президент присвоил ему статус национального героя.
Григорий показал кривую улыбку видеокамерам - и навсегда исчез из эфира.
Но плоды его деятельности ширились. В подземном бункере выстроили еще два этажа, для размещения модернизованного искусственного интеллекта. Теперь у него даже появилось лицо и что-то похоже на абстракцию в общении. Если кто-то из ученых, обслуживающих проект и имел какие-то подозрения или неприятные чувства, Григорий об этом ничего не знал.
И где-то полгода назад в его сны начала приходить чужая память.
7
Григорий не желал обвинять в этом своего главного помощника. Предъявлять обвинение ему, то самое что предъявлять обвинение себе самому, когда не желает что-то припомнить собственный ум. Но слова министра напугали его. Раньше Григорий никогда не задумывался, куда пропадает эта память, когда он просыпается. И потому пришел в изумление, когда, заходя в помещение, где располагался главный интерфейс, увидел перед внутренним взглядом, очередь быстрых картинок. В ушах прозвучала и исчезла какофония звуков.
Будто бы это было на заднем плане, но ум что-то защемило. Техноген не уловил, что несли в себе картинки и звуки, но несколько шагов спустя человек понял, что это было что-то родное ему. Что-то, что он пережил.
Это открытие Григорию не понравилось. Он попробовал снова вызвать картинки в памяти.
Ничего.
Пустота.
Григорий осмотрел огромный зал. Он здесь не был уже три месяца. Несколько человек в комбинезонах колдовали над пультами, в воздухе потрескивало что-то невидимое. Ученые не обратили на пришельца внимания. Григорий подошел к техникам и попросил выйти.
Ученые внимательно посмотрели на него, но возражать не стали. Вообще мало кто из этих ребят имел непосредственный контакт с искусственным интеллектом в прямом разговоре, иные даже не догадывались, что такое возможно.
Техноген умостился на одном с удобных кресел перед широким экраном.
Ну что, попробуем разобраться, подумал он, может...
- Интеллект, - сказал Григорий. Он не давал своему помощнику ни названий, ни имен. Иногда лишь звал обормотом. Все же в некоторых вещах Григорий оставался консерватором. - Включись. Ты мне нужен.
На экране появилось лицо. Оно имело вид маски розового оттенка. Сейчас по маске пробегали разноцветные вспышки. Раньше такого не было, подумал Григорий, может приказать техникам, чтобы установили проекционный блок?
Проекционные блоки Григорий не любил.
- Как дела? - спросил он. Последний год интеллект учился отвечать на подобный вопрос. Иногда у него это выходило.
Но то, что произошло дальше, попыткой Григорий бы не назвал.
Маска вдруг превратилась в голову. Карие глаза. Короткий темный волосы. Резкие скулы.
- Как дела... - повторило лицо и слушая синтезированный голос, Григорий несколько секунд раздумывал - что здесь не так?
Перед его глазами вновь пронеслась очередь картинок, и Техноген понял, в чем дело.
С плоского экрана на него смотрел он сам.
Человеку стало не по себе.
- Ты - Григорий, - донесся голос из динамиков. - Техноген...
Григорий вдруг окончательно понял, что имел в виду его друг Алексей. Может, его единственный настоящий друг. Он следил, он хотел предупредить, о том, о чем лишь догадывался.
И у него была дочурка... Кажется, ее тоже Оксаной зовут... - почему-то вдруг вспомнил Григорий.
И о чем я думаю?
- Да, я - Григорий! - твердо сказал Григорий. - Как у тебя дела?
- Ты - Григорий, - прозвучало из динамиков. - Техноген... Почему именно ты?