Лорд Кеннет Вильздорф или чего испугался господин Альто.
1. Господин Альто
Где-то далеко за стенами замка, на грани слышимости, еще звучало птичье многоголосье. Рассвет занимался медленно, и новорожденное утро, не торопясь вступить в свои права, робко выглядывало из-за края земли, из-за излома горизонта, изрезанного острыми вершинами елей. Затихающий птичий гомон доносился именно оттуда, из того края, где встает солнце, ведя за собой за руку новый день, что словно человек рождается, крепнет, взрослеет и медленно умирает на наших глазах. Здесь всегда было так - перед самым рассветом птицы пели звонко и радостно, гулко разносились их голоса по округе, окрашивая лес и горы, и сонные поляны под снегом, и серые от времени камни крепостной стены в радужные цвета утренней музыки. Но стоило только солнцу взойти и немного отогреть этот негостеприимный суровый край, как замолкали небесные певуньи, скрывались поглубже в гнездах и норах, и на мир вокруг падала такая глухая тишь, что редкому путнику слышно было собственное дыхание, а хруст снега под ногами казался просто оглушительным. Чего пугались птицы - знали, наверное, одни старики-ведуны, что жили на окраине небольшой ладной деревушки на круглом холме неподалеку от замка, да сойки-путешественницы, облетавшие всю широкую провинцию во время зимнего перелета. Но старики давно ни с кем не разговаривали, а бойкие сойки может и хотели бы все рассказать, но понять их язык не мог никто. В то неторопливое утро птицы замолчали еще раньше обычного. И оттого можно было почувствовать приближение мягкой, как снег, тишины. Можно было даже проследить, как она, словно хмурая туча, надвигается на лес, и все ближе подступает к замку, к Осмотровой башне, к решетчатому окну - и к единственной одинокой фигуре у окна - совсем крошечной по сравнению с самим замком и с огромной, с пол-неба, тишиной. Казалось, что тишина поглотит стоявшего у окна человека, словно болото, и он уже никогда не сможет из нее вырваться, не сможет противостоять ей, и... навек онемеет. Но это так можно подумать только в том случае, если не знать, кто стоит у окна старого замка. Этот седой и крепкий бородач, зорко вглядывавшийся в изломанный лесом горизонт, был никем иным, как управляющим замка, Альто, грозой всех крыс и кухарок и прочих замковых обитателей (коих, к слову сказать, осталось совсем немного). Господина Альто не так-то просто было напугать, а уже тем более такой бессмыслицей, как тишина. Он и сам мог часами не разговаривать, но если его кто-то злил - то кричал так, что даже прочные стены замка, казалось, ходили ходуном. - Да-аа... - протянул Альто, охватывая взглядом горизонт и недовольно хмурясь. - Что-то изменится сегодня... что-то сильно изменится... - господин Альто не обращался ни к кому в особенности, - собственно и обращаться-то ему было не к кому, разве что к серому коту, смирно сидевшему рядом с Альто и созерцавшему черного паука, ползущего по серому камню пола. В этот час кухарки, слуги и звери еще спали, и только старый Альто обходил замок, придирчиво оглядывая каждую комнату, проверяя, все ли на месте. Его кот с удивительной преданностью и постоянством следовал за хозяином, устраиваясь возле его ног всякий раз, когда Альто останавливался. - Пошли, Морзи, - Альто бросил последний взгляд за окно, думая о том, что предвещает это утро, и какие перемены принесут возвращающиеся с весной сойки, и собрался было уйти, когда его внимание привлекло небольшое облако белого дыма на горизонте. Длинное, как туннель, оно как змея ползло по направлению к замку, вперед и вперед, и от этого неумолимого движения чего-то чужеродного становилось совсем не по себе. "Неужели - колдовство? - подумал Альто - Или какой-то хмырь из благородных решил навестить старое поместье?" И то, и другое в провинции случалось крайне редко, но все же, иногда происходило, при том с примерно одинаковой регулярностью. Раз в поколение рождались у людей Видящие, то есть колдуны, и тогда их везли по лесным полянам к замку для обряда Посвящения - древнего таинства, совершаемого над каждым из Видящих, чтобы, как говорили колдуны, они могли справиться с силой, что жила в них. Альто заторопился вниз - в охранную комнату, - нужно было разбудить охотников, которые наверняка спали после ночной вылазки. Даже если это просто гость - все равно нужно быть на стороже, ведь в их глушь просто так гости не ездят. Редкий путник отваживался заглянуть в Замок Миркель, окруженный суровым и местами злым Лесом Севра. А от тех, кто все-таки добирался сюда, добра ждать не приходилось, - они были или разбойниками, или того хуже. Альто подошел к двери, ожидая услышать привычный храп и посвистывание, издаваемое во сне самым младшим из охотников. Но за дверью все было непривычно тихо. Он протянул руку и с силой толкнул дверь. Дверь приглашающее отварилась с глухим издевательским скрипом. Альто настороженно огляделся. Старые деревянные лавки-кровати были пусты и не застелены, но людей нигде видно не было. Прочная одежда охотников, их доспехи из литых металлических пластин, плотно прилегавших к телу и входивших одна в другую, так что не оставалось ни одного зазора, были разбросаны по полу в разобранном виде, а механизмы, заставлявшие металл смыкаться, и делавшие его гнущимся, как резина, и тяжело-тягучим, как смола, лежали все в одной куче в углу комнаты, и от них шел темно-сизый дым. Не веря своим глазам, Альто осторожно прошел внутрь, стараясь не наступать на вещи и не касаться предметов (мало ли что там может притаиться!). Картина, которая сейчас разворачивалась перед старым управляющим, совсем не укладывалась в его представление об охотниках, людях четких и аккуратных, в отличие от Спиритистов и Звездочетов. Альто тихонько, носком ботинка, пошевелил металлическую пластину доспеха, и она гулко звякнула о каменный пол, перевернулась и задрожала, постукивая краями. - Грамм! - позвал Альто старшего из развед.отряда, но в комнате стояла тишина, - только эхо тихо прошелестело и смолкло. Он нахмурился. Мысль о том, что он по какой-то причудливой причине остался один в замке, вызывала тревожное раздражение, смешенное с беспокойством. Альто обошел спальню охотников, внимательно оглядев каждый ее уголок, но так и не нашел ни души. "Возможно, они на кухне, или в тренировочном зале..." подумал он, но инстинкты подсказывали другое. Его внутренний голос снова и снова повторял ему одну и ту же мысль: "Они мертвы". Толи из-за неестественности этой мысли, толи из страха перед ней, - но Альто постоянно отмахивался от нее, как от назойливого насекомого. Но мысль неизменно возвращалась, а уверенность в том, что это действительно так, крепла с каждой минутой. - Пойдем, Морзи, поищем охотников где-нибудь в другом месте. - Кот молчаливо посмотрел на своего хозяина, словно соглашаясь.
2. Лорд Кеннет
- Только ради забавы - не стоит, милорд! - легкомысленное и немного ядовитое восклицание Ширрен, вырвало его из задумчивости. Он с трудом оторвал глаза от облетающей сирени за окном, - взгляд еще хранил образ цветов, когда он посмотрел на собеседницу. Ее белые завитые локоны нежно спадали на шею, белое лицо разрезал на две половины хищный нос, которому по последней моде была придана форма клюва, черно-алые глаза смотрели заманчиво и лукаво, и в них читалась даже не страсть, а царственная похоть, властная и мужская, руки в черных перчатках покоились на белом бумажном веере, который казался хрупкой белой птицей в длинных черных когтях... Он окинул ее взглядом, всю ее, от этих длинных и тонких когтей-пальцев до темных глаз, в которых мерцала тень ее души - эгоистичная и страшная. Кеннет прикрыл глаза. "И правда - может, не стоит? Но не оставаться же тут - всю жизнь возле младенца-императора, которому едва исполнилось 13, а ведет он себя так, как будто ему еще нет и 5?.. В столице, которая уже давно утратила право называться Сердцем Просвещения. Среди тех, кто давно уже не думал о науке, как о смысле своего бытия, кто раскрасил свою жизнь красками лжи и праздности, кто..." Кеннет прервал себя, боясь, что его презрительные мысли отразятся в его глазах, и обрушатся ментальным потоком на Ширрен, и тогда... тогда он потеряет все, и в одно мгновение: и положение, и беззаботную жизнь, и возможность (столь дорогую в последнее время!) читать книги и заниматься наукой. Или придется играть по ее условиям, и дать ей то, что она попросит, в обмен на молчание. Кеннет заставил себя вежливо улыбнуться. - Вы думаете?.. - прохладно отозвался он. - О да, я уверена. - Ширрен коротко рассмеялась. Ее рука в атласной перчатке медленно и плавно легла на его руку, и он почувствовал холод даже через шелк, разделявший их. - Столица просто не отпустит вас, дорогой лорд-регент, да и его молодое величество не готов с вами расстаться. Не готов расстаться... Кеннет мысленно повторил эти слова, мимоходом отмечая, что его величество никогда не готов будет расстаться с ним, потому же, почему калека никогда не научится ходить без костыля. Киддан не годился для трона, это было ясно всем, включая его мать, и все с нетерпением ждали, когда же вернется из звездного плаванья Каллис, младший сын прошлого императора, ушедший к звездам еще три или четыре года назад. Кеннет упрекнул себя в том, что забыл дату отбытия принца, но сейчас она казалось такой малозначительной. Ведь на самом деле, пока Каллис не решит вернуться, никто и ничто на этой земле не в силах его заставить. Что ни говори, колдуны умеют закаливать волю юных правителей. Кеннет еще раз пожалел, что в свое время не настоял на том, чтобы Императрица отослала наследника учиться в Синюю Башню. Но Правительница Лиара была и так расстроена разлукой с младшим сыном, да еще и все придворные и Совет Великих, во главе с самим Аватаром бога Иршанари, главным священнослужителем Империи, настаивали на том, чтобы отправить Киддана на воспитание в Храм, чтобы заслужить тем самым расположение богов и приобщить юного Правителя к великой небесной мудрости, а заодно и использовать императорскую казну на нужды храмовников. Только о последним никто не говорил. Кеннета тогда не было в Исиль-туаре, который тогда только стал столицей. Гаркалийцы собирались напасть на Империю, а после последней сокрушительной войны, которая помимо прочих жизней, унесла с собой и жизнь великого Правителя Ултрака, троюродного брата Кеннета и отца нынешнего наследника, еще одно нападение мощной военной державы неминуемо привело бы к разорению Империи и позорному званию завоеванной провинции Гаркалии. После смерти Ултрака Кеннет собрал то, что осталось от армии и собирался вернуться в столицу, когда командир теней привез ему известие о планах гаркалийцев. Кеннет вынужден был повернуть навстречу новому врагу. Так получилось, что уезжавший лордом-комадующим Кеннет вернулся регентом при императоре Киддане, хотя это назначение и не одобрил Аватар Иршанари, который никак не хотел позволить человеческому правителю взойти на престол. Аватар Иршанари постоянно возвещал, что пришла эпоха богов на земле, и теперь он сам, живое воплощение самого Иршанари, возьмет власть в свои руки. Но Совет Великих рассудил по-другому, назначив Кеннета, как человека, в жилах которого текла королевская кровь, лордом-регентом при малолетнем императоре. Все же, как ни крути, Кеннет был ближе и понятнее Великим лордам, чем божий избранник, а еще - само то, что один из лордов становится регентом, служило, как считали остальные, гарантией того, что никто не покусится на их привилегии... Воспоминание о том времени заставило Кеннета зябко поежится. Тогда в мире больших политических игр он был еще желторотым птенцом, только что пережившим гибель близкого, родного человека, почти друга (ну не считая того, что Ултрак был мнителен, и никого не подпускал к себе ближе, чем на пушечный выстрел), не готовым, если строго судить, к большой ответственности регента. Едва вступив в свои права, он наделал много ошибок - по незнанию и по неопытности, и с последствиями некоторых из них он сталкивался до сих пор, и всегда при этих встречах ему приходилось бороться с волной жгучего стыда, сжигавшего его изнутри. Но время неумолимо бежало вперед, не давая Кеннету опомниться, не позволяя даже на несколько часов остановиться и подумать о том, как можно было бы исправить прошлое. Время заставляло регента смотреть вперед, вглядываться в горизонты будущего, искать признаки той судьбы, которая ожидает не только его, регента Империи, лорда канта Ткимии, командующего Левого Крыла, и просто человека, но и всей огромной неповоротливо-тяжелой и полупустынной Империи, которая ждала его распоряжений и указаний, ждала, пока он вместе с Советом Великих, определит ее судьбу. - О чем это Вы так глубоко задумались, милорд-регент? Бьюсь об заклад, не над моими словами... - Ширрен шаловливо провела тонким пальцем по его руке, и не то ее голос, не то это мимолетное прикосновение, не то воспоминания, так несвоевременно захлестнувшие его, заставили его вздрогнуть. Все это каким-то непостижимым образом касалось той части памяти Кеннета, с которой он с немалым трудом расстался, просто-напросто приказав себе забыть. Ему это даже удалось, вопреки ожиданиям его друга, Робера, относившегося тогда ко всем его упражнениям со скептической иронией. И все же, теперь, когда что-то - жест ли руки, движение платья под порывом ветра, живописное место, приковывающее взгляд, случайно брошенная фраза - одним словом, что-то из окружавшего его мира, напоминало ему о забытом прошлом, всякий раз его сознание пыталось воскресить в памяти те события, участником которых он стал и которые теперь не помнил. Сознание тянулось к ним, как голодный нищий к свежей хрустящей булке, но обнаружив на их месте пустоту, замирало в вечном недоумении и раздражении, словно у него отняли фамильное сокровище, принадлежавшее ему по праву. - Простите меня, леди Ширрен, боюсь, сегодня я не слишком интересный собеседник... - он улыбнулся ничего не значащей улыбкой, такой же ничего не значащей, как и все остальное при дворе юного императора Киддана - люди, дела, отношения, флирт - на всем на этом время или боги поставили оттиск "Не имеет значения. Канет в Лету", как жрецы на исписанных свитках, с которых сдирали слой и покрывали новыми такими же незначительными письменами. - О, я понимаю. - Ширрен опустила глаза, выражая смирение, и ее рука чуть сжав напоследок его руку, плавно опустилась на платье из рыжего, как хвост лисицы, шелка. - Воспоминания... - Кеннет напрягся. "Интересно, она уловила только мое настроение, или же проникла глубже и сумела скользнуть по краю мыслей? Насколько она сильна в искусстве богини Рейки?" Он внимательно поглядел на девушку, но выражение ее лица не дало ему ответ на его вопросы - оно оставалось спокойным и внимательным. - Но прежде, чем Вы покинете меня окончательно, - продолжила Ширрен, - скажите мне, милорд, о вашем решении. Готовы ли Вы - ее лицо приблизилось к его, обжигая обольстительным взглядом, - бросить все ради сомнительного стремления? Мгновение он смотрел ей в глаза. Жгучий взгляд темных глаз сменился мягким, обволакивающим, зовущим остаться, бросить все свои начинания и погрузиться в негу безделья, которой жила столица. На мгновение у Кеннета даже закружилась голова от захлестнувших его стремлений и желаний Ширрен, с которыми трудно было бороться. Будь он простым смертным или столкнись он впервые со служительницей богини Рейки, он непременно бы потерял голову и поддался искушению. Но Кеннету слишком хорошо были известны и способы, и мотивы действий Ширрен, потому он заранее спрятал глубоко в своих мыслях холодную Иглу недоверия - единственное известное средство против рейканок, действие которого, впрочем, тоже зависело от того, насколько сильна воля призывавшего Иглу и насколько сильно стремление рейканки отворить заслоны его души. Ширрен смотрела на него и мягко улыбалась. Она, как змея, ожидала, когда он расслабится, и она сможет ударить - молниеносно проникнуть в сознание, прочитать мысли и, может быть даже оставить свои указания или подправить его отношение к какому-то делу. "У нее никак не меньше пятой ступени", - отстраненно оценил Кеннет. Он начал осторожно отпускать свое сознание, давая Ширрен впрыснуть в него яд гипноза. Это была опасная тактика. Насколько было бы проще, если бы он просто ударил сразу Иглой, не давая ей подступиться к тому, что скрыто внутри. Но пойди он по простому пути, и у него никогда не было бы шансов соприкоснуться с ее сознанием и узнать, а сейчас это было очень важно! - узнать, кто подослал ее к нему и с какой целью. "Нужно подпустить змею поближе, а потом резко схватить за голову. Подпустить поближе..." - Кеннет повторял про себя советы инкартийских магов по ловле змей - он всегда повторял их, когда имел дело с рейканками, это помогало сосредоточиться. "Еще ближе..." Ее фантазии коснулись его сознания, зовя уйти от реальности. Он запер себя в себе, словно в шкатулке, и позволил Ширрен гулять по поверхности его сознания и довольствоваться только пустыми и насмешливыми мыслями придворного. Это был вызов - хочешь идти глубже, придется постараться. Короткий раздраженный рык, похожий на рык пантеры, прокатился по зале. Леди Ширрен, глядела на него разъяренным зверем. - Это не весь - ты! - полу-прошептала, полу-прорычала она. И Кеннет слабо улыбнулся, стократно благодаря инкартийских магов за обучение, пусть даже и давшееся дорогой ценой. - Где еще? - прорычала она, и остановилась, боясь, что поволока гипноза рассеется, но через секунду продолжила более ласковым тоном. - Дай мне остальное, малыш! - Хочешь увидеть глубже - войди, - холодно пригласил ее Кеннет. Он подумал, что даже сознаниями инкартийских магов не решился бы на подобные игры с рейканкой, если бы не оберег, данный ему настоятельницей одного монастыря богини в обмен за оказанную однажды услугу. И все равно, не смотря на защиту амулета и техники инкартийцев, он все равно уже начал погружаться в сладкий морок Ширрен. Это было опасно. Кеннет слишком многое мог рассказать такого, что Ширрен и тому, кто стоял за ней, кем бы этот кто-то не был, никак не следовало знать и слышать, и что самое главное - он мог выдать друзей, а что могло бы случиться, узнай Ширрен все то, что знал Кеннет, он и предположить не мог. Тем временем, рейканка успокоилась и сменила тактику. Ширрен немного отстранилась от него, по-прежнему неотрывно глядя ему в глаза и улыбаясь, она скользила легко и ласково по поверхности его мыслей, по той части его сознания, куда он ее впустил, плавно и неторопливо покачивая расслабленными пальцами, похожими на черные острые водоросли, что колышатся от течения воды. Движение завораживало. От Ширрен, от ее расслабленной позы, слабо мерцающих глаз, шелковых юбок с мягким изгибом складок, тонких пальцев возле его лица, веяло таким покоем и легкостью, что хотелось забыться в этих движениях, отдаться этим рукам и, наконец, заснуть. Это была опасная дорога, и Кеннет, как-то отстраненно отметил, что теряет связь с происходящим и с собственным сознанием, глубже погружаясь в сон. - Спи, лорррт-регент, - едва слышно хрипловатым бархатистым голосом проговорила рейканка, - сон дассст мне твою силу, а тебе - мою слабоссть. Когда проснешься, будешь помнить только приятную часссть нашей беседы.... - голос рейканки укутывал его сознание, словно накрывая его новыми слоями теплых и ласковых порывал, погружая его в пелену дремы, сковывающую не хуже паутины. Кеннет чувствовал, что тонет. Глубже и глубже. Он помнил про Иглу, но ему казалось, что у него не осталось сил, чтобы вонзить ее в сознание рейканки. Вся его энергия медленно вытекала из тела и растворялась в окружающем пространстве. Мысли текли вяло и замедленно. "Нет..." - он сам удивился, насколько слабо и по-детски прозвучало возражение. Реканка покровительственно улыбнулась. - Все будет хоррошшшоо... - она неторопливо провела рукой по его волосам, ласково и небрежно. Комната плыла перед глазами. Усилием воли Кеннет заставил себя сосредоточиться на лице рейканки, на ее змеиных глазах. Но очередная обволакивающая фраза откинула его сознание назад, погружая его в мягкую болотную тьму. Понимая, что ему уже не выбраться, Кеннет собрал всю оставшуюся энергию воедино. Силы для активизации Иглы все равно не хватало, а морок все туже сковывал сознание. Кеннет уже не видел рейканки, но ощущение темного присутствия чужого сознания не покидало его. Кеннет старательно перебирал в памяти все средства инкартийцев против Мыслителей, как они называли таких как Ширрен, и вспомнил одно - о котором говорил ему тайно глава одной инкантрийской школы. Энергия Сути. Это та энергия, которую инкартийцы запретили использовать даже опытным магам, потому что она нарушала привычное равновесие магических сил и истощала того, кто пытался с ее помощью что-то совершить. Это было и опасно, и плохо, но у Кеннета не было выхода. Он сотворил мысленный знак, вплел в него Энергию Души и ту энергию крови, которая у него еще осталась, придал ему форму иглы и толкнул его в ту сторону, где по его расчетам могла находиться рейканка. Что случилось после этого, Кеннет не знал, его обессиленное сознание наконец полностью накрыла тьма.
Кеннет очнулся от яркого острого света, больно резанувшего по глазам. Обжигающая янтарная вспышка, ослепившая его, оказалась просто огоньком свечи, которую поставили возле кровати, на которой он лежал. Он огляделся. Комната была гулкой, холодной и сырой, со стенами из необработанного камня и грязным полом, покрытым изрядно потертым ковром. Он приподнялся на локте, пытаясь определить, где же он находится, и тут же оставил всякие попытки двигаться, поскольку тело скрутила в узел жгучая боль, отозвавшаяся глухим стуком в висках. Чувство было настолько сильным, что некоторое время он не мог отдышаться. "Ладно, - решил Кеннет, - будем действовать осторожнее. Если я не могу подняться, попробуем рассуждать на основе того, что мы имеем". Он вспомнил по шагам, что произошло в той комнате, с леди Ширрен, и ужаснулся. "Насколько далеко она продвинулась в своих поисках? Какую часть моего сознания ей удалось вскрыть, пока я себя не контролировал? А если ей удалось все, что она замышляла, что она теперь будет делать с той информацией, которую получила?" Вопросы впивались в Кеннета сотнями кровожадных насекомых. Среди прочих мелькнула мысль о том, откуда здесь появилась свеча, свет которой разбудил его. Кеннет инстинктивно поглядел в направлении света, медленно и осторожно поворачивая туда голову. Справа возле изголовья кровати стояла молчаливая фигура в темной шерстяной накидке. Лицо было в тени широкополой шляпы, и черт его практически не было видно. - Где я? - спросил Кеннет. - Вы в Сцинии, милорд-регент, на берегу южной Гаркаллы. Иными словами - в самом восточном и опасном канте Империи, - голос у него оказался хрипловатым и каким-то тяжелым, - Мое имя - Иоганн Твирет. "Иоган Твирет..." Кеннет судорожно вспоминал, где он мог слышать это имя, - оно казалось Кеннету удивительно знакомым. В Империи такие имена были редкость. Резкие колкие слоги имен скорее были свойственны землям Архипелага с их огромными городами среди болот и машинами, которые удивляли и пугали имперцев. "Если он из Искаори или какого-нибудь другого острова Архиплага, тогда что он делает в Сцинии? И что он собирается делать со мной?" Насколько Кеннет помнил из своего прошлого визита в Сцинию, на берегу южной Гаркаллы находилась столица провинции, и, судя по той комнате, где сейчас находился Кеннет, они были в замке, а не в доме или рыбацкой лачуге. Значит, вероятность того, что его похитили из-за выкупа, можно смело отбросить. - Давайте определимся, Иоган. Вы намерены держать меня здесь, как заложника? - добавил Кеннет, холодея при мысли о том, что может произойти в столице, если его не будет недолго и кому выгодно его отсутствие. Ширрен? Но она сама уговаривала его остаться. Нет, здесь кто-то по-серьезнее Ширрен, кто-то, кто как паук дергает за ниточки, соединяющие людей и прядет свои липкие сети, которые не замечаешь, пока не завязнешь в них окончательно. Кто-то... "Знать бы, кто!" Кеннет многое бы отдал за имя негодяя. Но пока у него были одни догадки и предположения - "Не очень-то надежный материал!" - Он мысленно усмехнулся. Его собеседник, скрестив руки на груди, неторопливо прошелся по комнате, меряя ее шагами. Кеннет внимательно следил за его спокойными уверенными движениями, пытаясь разгадать, кто этот человек и какую роль он играет в этом заговоре. Одет он был не как имперский подданный, а как иностранец с Архипелага. По крайней мере, об этом говорили шляпа и высокие кожаные сапоги, без которых на островах Архипелага с их болотами было бы очень трудно пробираться. В солнечной и теплой Сцинии же они были совсем ни к чему и ничего, кроме неудобства не приносили. Значит, он либо сам недавно приехал, либо отчаянно держался за свои традиции. Кеннет слышал о таких людях с Архипелага - традиционалисты, приверженцы старого и довольно странного уклада, они слыли среди других хитрецами и опасными интриганами. Простая шерстяная накидка же на госте скорее говорила о том, что он из северных провинций, где холод не позволял носить более легкие ткани. Образ складывался довольно странный. Житель Архипелага, только что вернувшийся с Севера. Держался он уверенно, но не как хозяин положения. Незнакомец остановился в задумчивости. Кеннет подумал, что он, вероятно, решает, какую часть правды открыть пленнику. - Вы - наш почетный гость, лорд-регент, - по губам незнакомца, выхваченным из темноты слабым отблеском свечи, скользнула холодная, как лезвие клинка, улыбка, - до тех пор, пока Вы не пройдете Обряд. После - мы Вас отпустим. "Обряд?" Кеннет внимательно вгляделся в незнакомца. "Имеет ли к этому отношение леди Ширрен, или она - ключик к другой сокровищнице?" - Своеобразная у Вас манера приглашать в гости! Я, несомненно, впечатлен гостеприимством, - он привстал и слегка поклонился, стиснув зубы от нахлынувшей боли. - Но не расскажете ли Вы, милостивый мой хозяин, как я здесь оказался? Незнакомец не шевельнулся, только улыбка исчезла с лица, сменившись жестким изломом губ. - Вас привез господин Отлин после того, как Вам стало дурно в столице, и Его императорское Величество благосклонно отправил своего лорда-регента отдыхать в одну из самых красивых провинций Империи, под защиту всех богов, которые вскоре соберутся здесь на Церемонии Равновесия. - Церемония Равновесия?! - как ни старался Кеннет, он не смог скрыть удивления в голосе. "Церемония Равновесия проходит в начале осени, а вчера еще во время разговора с Ширрен была ранняя весна!" - Какой же сегодня день? - спросил Кеннет. - Восемнадцатый день месяца Степной Рыси, через двенадцать дней заканчивается лето, - спокойно сообщил незнакомец. "Месяц Степной Рыси! Значит прошло три месяца с того разговора... а кажется, что это было вчера! Неужели я все это время был без сознания? При дворе могло случиться все, что угодно, пока я спал! Неужели Киддан взял на себя правление Империей? Или он назначил другого регента? Но нужна не одна неделя, чтобы во всем разобраться и понять, как крутится машина государственной власти!" - мысли Кеннета лихорадочно метались. Он искал и не находил нужной информации. Неожиданная догадка поразила его: "А что если возле Киддана появился новый нахлебник, который забрал власть и решил не отдавать ее обратно?" В этом случае Кеннет был бы для него очень большой помехой, первой, от которой следовало избавиться. - Теперь я Вас оставлю, лорд-регент, - продолжил незнакомец, и Кеннет вздрогнул от его сухого хрипловатого голоса, - приходите в себя, я буду ждать Вас после заката в Доме Вечерней Зари. Правитель канта почтет за честь ужин с Вами. Изящно поклонившись по всем канонам дворца, Иоганн вышел. Дверь за ним захлопнулась со зловещим лязгом, и Кеннет уже готов был услышать звук запираемого замка. Но он ошибся. Видимо его не считали достаточно опасным противником, чтобы держать взаперти. Да что и говорить - он с трудом мог подняться с кровати, не то, что убежать куда-то и пробраться мимо стражи, которой, он был в этом уверен, в замке было предостаточно.