Пушистые ватные хлопья валились с неба - словно распороли огромную пуховую перину. Крупные сухие снежинки сбивались в ажурные комья, и почему-то казалось, что на ощупь они теплые, как маленькие белые кролики. Деревья и газоны, привыкшие к дождям, удивленно перешептывались - что еще за новости? А люди оказались посмелее и удивлялись вслух, смеялись, вскрикивали, поддавались внезапному необъяснимому желанию нагрести полную охапку и растерянно замирали, не зная, что делать дальше. Не растерялись только дети - их тоже выпустили погулять, несмотря на поздний час и середину недели - снег же идет! Снег... Люди сыпались и сыпались из домов, а с неба сыпались упрямые снежинки, и надменная дымчатая ночь, привыкшая к благоговейной тишине и безмолвному, покорному уважению, возмущенно хмурилась - голубоватые тучи то и дело наплывали на тусклый и щербатый лунный глаз. Окна превратились в гигантские телевизоры, и в каждом, сквозь белесое мельтешение снежных помех, показывали странную и смешную сказку. Но люди вышли на улицу, и смотреть ее было некому... то есть, почти некому.
Я осталась дома. Мне тоже хотелось выбежать - в домашних тапочках и меховой куртке, накинутой прямо на пижаму, - скатиться по ступенькам крыльца, взрывая тапочками сухие фонтанчики, запрокинуть голову и ловить белых кроликов - носом, ресницами, губами, ладонями... хотелось набить снежок поплотнее и запустить в какого-нибудь соседа. Хотелось - как все они, не стесняясь своей взрослости - громко смеяться и, цепляя прохожих за рукав, сообщать им такую радостную и важную новость - снег идет, снег идет! И они бы не удивлялись и не сердились, лишь кивали бы в ответ - подумать только! Снег - здесь, у нас... Никого, казалось, не смущал тот факт, что всего в двадцати минутах езды на север снег идет восемь месяцев в году - начинается в октябре и сходит в конце мая. Там - горы, лыжня, залитые сверкающей глазурью вечнозеленые великаны... Это неинтересно. Снег в горах - это совсем не то, что снег в маленьком и молодом поселке под Сиэтлом...
Но я осталась дома. Почему?.. Да какая, в сущности, разница... Осталась и все тут. Сидела на кухне и смотрела в стеклянный экран телевизора, сердясь на помехи. Пила чай и курила. Мне было грустно.
--
Где мой ужин? - спросил Кот. Я вздрогнула - не слышала, как он вошел на кухню. Он всегда так делает - ему нравится меня пугать.
--
Я тоже очень рада вас видеть, - сказала я. - Ужин - в миске.
--
Я это не ем, - фыркнул Кот и боднул меня в колено. - Где консервы?
--
Сейчас, - я вздохнула и встала из-за стола. - Избаловала я тебя, вот что...
--
Это я тебя избаловал, - холодно возразил Кот. - И вообще. Что это за "тебя"? Забыла, с кем разговариваешь?
--
Прошу прощения, - я вытряхнула содержимое банки в чистое блюдце и налила в поилку свежей воды. - Пожалуйте кушать, ваше хвостейшество.
--
Это типа сарказм? - Кот прищурился, брезгливо тронул носом розоватую кашицу и принялся неторопливо есть. - Совсем от рук отбилась, - добавил он с набитым ртом.
Я снова села за стол и закурила. Помехи в окне усилились - из-за белой пелены различались смытые силуэты счастливых людей. Люди гонялись друг за другом и кидали снежки. Им было весело, они не думали о том, что завтра придется ехать на работу по заснеженным дорогам, что I-90 и I-5 наглухо забьет пробками, а в городе - сплошные холмы и нет парковки... кто-то обязательно попадет в аварию... кого-то уволят за опоздание... а кому-то придется остаться дома с простуженным ребенком - вон они как носятся, и снег едят, засранцы, конечно едят - как же иначе? Но все это будет завтра, а сегодня им было весело, капризное северозападное небо подарило им неожиданное предрождественское чудо, хрустящую пуховую сказку, коротенькую экскурсию в детство... Не то, прошлое, тревожное и беспомощное детство, нет, - детство кружевное, книжное, песенное, зыбкое, как сон, и такое же неуловимое... Программисты, бухгалтера, шоферы, домохозяйки и полицейские швырялись снежками и громко, немного смущенно смеялись, - а я курила двадцать восьмую сигарету, и мне было грустно.
--
Дымишь, как паровоз,- упрекнул меня Кот.- Возьму и умру от рака. Будешь знать.
--
Не беспокойтесь, - я улыбнулась и осторожно погладила его по спине. - Я от него первая умру.
--
Руки убери, - строго сказал Кот. - Я же тебя не лапаю без разрешения...
--
А жаль, - я вздохнула и раздавила окурок.
А снег падал и падал... он знал, как мало ему отпущено времени, и отчаянно спешил, пытался уложиться в срок, успеть, - что успеть?.. То ли покрасоваться со всех сторон, то ли поделиться с нами своей маленькой глупой тайной, которая давно уже всем известна, - он белый и холодный, и умеет превращаться в воду, если его поймать на язык или сжать в ладони... какие еще тайны могут быть у снега?.. Как досадно, что я осталась дома... может, еще не поздно?
Я искоса посмотрела на Кота и медленно отодвинула табуретку.
--
Сядь, - сказал Кот. - Не рыпайся.
--
Снег идет, - попросила я. - Красиво...
--
Не глупи, - отрезал Кот. - Как маленькая, ей богу... Налей мне лучше молока.