Ночь начиналась красиво. Огни лазеров расчертили небо, динамики качали волну людей. Это огромное море рук, наверное, будет сниться мне еще не раз.
Но все же, все имеет конец, как и начало. Когда рассвет вступал в свои права, я, усталый, пришел домой.
Кажется, ничего не происходит, когда мы проваливаемся в забытье: или видим обрывки снов, или, очнувшись от бесконечной тьмы, идем в свет утра, а лучше - сразу дня. Я очнулся прямо во сне. Просто понял, что всего лишь сплю, и мне кто-то беззвучно прошептал эту прямую трансляцию в мозг:
"Это сон. Все понарошку".
Когда я встал с кровати, за окном воцарилось северное сияние - оно горело, оно играло небом. Переливаясь яркой зеленью и голубым холодом, одновременно казалось всего лишь продолжением лазерного шоу и скрытым ответом, символом.
Внизу видимый из окна город замерз, занесенный снегом - заледенел. И в этом великолепии, из застывшего стекла и металла, возникла гармония.
Выйдя во двор, мне показалось, что вокруг жарко, как летом. Этот невероятный контраст - застывший лед и жара, почти знойная - потрясал. Но ведь все сон...
Я четко понимал, что нахожусь в плену сновидений, а может и галлюцинаций. И все же принять происходящее не получалось: так реален, действителен был окружающий мир. А раз все игра отдыхающего сознания или аберрация подсознательного, почему бы не изменить ситуацию под себя? Как в соответствующих фильмах я представил, и левая рука превратилась в поток холода, который превращал все в лед, а правая - в живой факел.
Сразу захотелось попрактиковаться, но, сколько я не призывал огонь растопить даже дверную ручку подъезда, из которого я вышел - не получилось.
Пора бесполезных надрываний с потоком огненной плазмы кончилась сразу, как только, где-то раздалась музыка, нет даже песня. Крик, пронзающий своим отчаянием. Слова не имели значение, голос транслировал эмоции в чистом виде. Из современных исполнителей мне почему-то пришел на ум Джаред Лето.
Отчаяние заполняло и исхода ему не предвиделось. Словно наполняясь им, все окружающее меня ледяное великолепие стало разрушаться. Город стирало, он складывался как домино. Здание за зданием промерзали и рассыпались. На моих глазах обрушилась башня из снега и хрусталя. Холод был везде. Теперь я стоял посреди разгромленного мегаполиса. Груды обломков вокруг неестественно шевелились. Особенно бросилась в глаза надпись на окровавленном металле, которая гласила: "Толерантность = Безразличие".
Импровизированное технокладбище, оставшееся на месте ледяного города, ходило ходуном, землю разрывало, воздух стонал от смрада. И рев тысяч глоток затмил собой все остальные чувства и ощущения. Я, кажется, почувствовал, как сердце остановилось, замерло на миг, а небо, накрытое северным сиянием - перевернулось. И проснулся...