Я удивился проискам вещей:
стол на меня пролил тарелку щей,
стул закачался, видимо решив,
что я, свалившись, не останусь жив,
шкаф платяной захлопнул дверцу так,
что на руке моей сплошной синяк
зарделся в фиолетовом цвету,
а холодильник спрятал всю еду,
не подпуская и рыча, как зверь,
должно быть, изнутри захлопнув дверь.
Чуковский здесь, конечно, ни при чём.
Я тронул дверь квартирную плечом -
не поддаётся, - экая напасть!
Да неужели суждено пропасть
и сгинуть мне, не вынеся угроз
моих вещей? Не сдерживая слёз,
не сдерживая крепких русских слов,
я бросился, и грозен, и суров,
на вещи, оскорбившие меня,
я мстил вещам... а на исходе дня,
когда в окно уже стучалась ночь,
ты, милая, решила мне помочь.
Своим ключом легко открыла  дверь.
Стал холодильник душка, а не зверь.
И стул не закачался под тобой.
И стол любезно выстлался едой.
И нас с тобой, как ласковая мать,
любовью убаюкала кровать.