Михеенков Роман Валерьевич. Любительница абсента. Часть 3. Вампир

Роман Михеенков

Любительница абсента

Серия 3. Вампир.

[The National gallery]: Ожесточённые бои с коронавирусом сегодня ведутся в музеях "Прадо", "Соломона Гуггенхайма", "Королевском в Онтарио", "Тейт" и Дрезденской галерее. Под натиском охреневших от карантина любителей живописи временно пали художественные музеи "Мори" и "Кёнджу". Помощь оказана, ребята уже перегружают виртуальные галереи.

[Musei Vaticani]: Думаю, это связано с временем суток. На востоке вечер - публика ищет развлечений - ломанулись в музеи.

[Paul Getty Museum]: Коллеги из оперных театров здорово помогли - стали выкладывать записи. Это оттянуло у нас толпу юзеров. Я сегодня даже поспал.

[Museum Berggruen]: В обычное время нас бы жаба задушила. А тут, радуемся успехам конкурентов.

[Hermitage Museum]: Кстати, о жабах. Друзья, я, конечно, извиняюсь за программу и все её косяки, но...

[Museum Berggruen]: Заткнись, русский, я скучаю по Мари. Три дня уже её нет.

[Musei Vaticani]: Ты, Иван, поступил... неразумно, хотя...

[The National gallery]: Ладно вам, Иван - мудак, но он создал реальность. Он круче Билла Гейтса и Стива Джобса - те ремесленники. А Иван заставил меня... страдать и радоваться... Сука.

[Hermitage Museum]: Спасибо, Берти, ничего приятнее в жизни не слышал.

[Kyoto National museum]: Интересно, где она сейчас?..

[Rijksmuseum]: Готов пригласить её в мою галерею.

[Paul Getty Museum]: Не советую, я это проходил - адский геморрой.

[Museum Berggruen]: Я бы тоже пригласил...

[Rijksmuseum]: Иван, у тебя же прога... Может быть?..

[Hermitage Museum]: Ну, не знаю, Арьен.

[The National gallery]: Парни, хватит соплей, и завязывайте кликать беду. В прошлый раз, если помните, Мари появилась сама. Или с помощью неизвестного нам хакера. Не будем искушать судьбу.

[Hermitage Museum]: Берти, когда я лечил Рембрандта, обнаружил подозрительную вещь: на картине Мари, в смысле на картине Пикассо в моей виртуальной галерее, был странный цифровой след. А потом он вдруг исчез. И IP хакера, который у меня софт слил, я тоже не нашёл. Он прятался за Арьена, потом за Эрни, его отпечатки я окончательно потерял где-то в Китае.

[MusИe du Louvre]: Это был китайский коронахакер. Он принёс нам компьютерный коронавирус.

[The National gallery]: За это мерзкое слово буду отправлять в бан!

[Rijksmuseum]: Интересно, а вирус, имя которого нельзя произносить в нашем чате, на зомби действует?

[MusИe du Louvre]: Спроси у наших зомби-юзеров. У тебя их полная галерея.

[Rijksmuseum]: А на вампиров?

[MusИe du Louvre]: Арьен, тебя опять нахлобучило?

[Hermitage Museum]: Парни, ещё одно наблюдение. С картиной Караваджо тоже непонятка была: я загрузил жабу и обе оригинальные картины, ввёл команду возврата, но всё вернулось на свои места без моей помощи. Будто кто-то другой рулил процессом. Или Мари сама захотела вернуться.

[Munch Museet]: Здравствуйте, коллеги... Я Матс из музея Мунка... Из Осло...

[Paul Getty Museum]: Привет, брат! Друзья, кто тут спрашивал про вампиров?

[Museum Berggruen]: Да, Матс похож на Дракулу в юности.

[The National gallery]: Парни, хорош обзываться! Матс, ты у нас впервые?

[Munch Museet]: Нет... Был два года назад, когда регистрировался.

[Musei Vaticani]: Ты пришёл к нам с болью?

[Museum Berggruen]: Марко, завязывай, а то ты его сейчас исповедуешь.

[Munch Museet]: Мой сотрудник рекомендовал обратиться.

[MusИe du Louvre]: Дай, угадаю, виртуальная галерея легла? К нам все с этим стучатся.

[Munch Museet]: Нет, галерея работает... Но на одной картине...

[Musei Vaticani]: Господи, пусть это будет Мари!

[Munch Museet]: На одной картине... Проступило изображение...

[Paul Getty Museum]: Парни, скрестим пальцы!

[Munch Museet]: Страшная женщина... Мрачная...

[Museum Berggruen]: Матс, ты с выражениями поаккуратнее, а то можно и по материнской плате получить.

[Munch Museet]: Я описываю... Никого не хотел обидеть.

[Kyoto National museum]: Скинь изображение в чат.

[Munch Museet]: Вот... Картина Мунка "Вампир", а на ней...

[Musei Vaticani]: Аллилуйя! Мари вернулась!

[The National gallery]: Матс, знакомься, это Мари Флотэ с картины Пикассо "Любительница абсента".

[Hermitage Museum]: У меня в "Эрмитаже" висит.

[Munch Museet]: Не могу сказать, что мне очень приятно...

[Paul Getty Museum]: Она появляется на разных картинах в разных музеях. Ко мне недавно заглядывала.

[MusИe du Louvre]: Обычно всё заканчивается хорошо, считай это приключением.

[Museum Berggruen]: Охренеть! Он Мари назвал мрачной! Ты свою картину видел? Жопа кромешная! В аду светлее.

[Munch Museet]: Это... Мунк...

[Museum Berggruen]: Да, уж. Не Рубенс.

[Rijksmuseum]: Действует на вампиров! Вирус действует! Мунк точно что-то предвидел...

[The National gallery]: Арьен, выдыхай!

[MusИe du Louvre]: Матс, не пугайся, но сейчас у тебя пойдёт видео. В реале и виртуале одновременно.

[Munch Museet]: Видео?..

[Paul Getty Museum]: Да. Чтобы мы смогли помочь, ты должен вложить трансляцию с камер наблюдения в этот чат.

[Kyoto National museum]: Эрни, как-то нехорошо обманывать...

[Paul Getty Museum]: Заткнись, Такеши!

Под утро в кафе появилась восходящая звезда стриптиза. Хозяин впервые протёр для неё столик, и сам принёс абсент в чистой рюмке. Уже второй день Монмартр говорил только о ней. Мари приняли на работу во все заведения, куда бы она ни предлагалась, но ушлая мадам Мишу - хозяйка "Серого попугая" мгновенно просчитала свою выгоду. Она к вечеру переоборудовала гостиную, где клиенты встречались с девочками, под стриптиз и сделала мадмуазель Флотэ самое выгодное предложение.

Уроки Саломеи принесли Мари не просто успех и приличный заработок - она почувствовала власть над мужчинами. Клиенты, платившие три франка проститутке, считали её вещью. Пускающие слюни и швыряющие деньги зрители, ею восторгались. "Порочная богиня", - крикнул кто-то из публики в первый её выход на сцену, и это прозвище к ней привязалось. Художники умоляли её позировать, поэты содрогались в рифмах восхищения.

Мари той ночью почувствовала необходимость в абсенте не для забвения - успех настолько утомил её, что возникло желание ненадолго спрятаться. В знакомое или неизведанное, главное подальше от Монмартра. Она мечтала встретиться с Зевсом или поболтать с Саломеей, но как попросить об этом Зелёную фею?

[Munch Museet]: Ужас какой... Ваша... эта... Мари... Она двигается...

[Paul Getty Museum]: Матс, тебя предупреждали. Расслабься и выводи трансляцию в чат.

[MusИe du Louvre]: Давай быстрее, а то всё самое интересное пропустим.

[Munch Museet]: Да, конечно... Можно я не буду на это смотреть?

[Museum Berggruen]: Тебе решать. Какие мы нежные.

[MusИe du Louvre]: Не переживай, друг, всё будет хорошо.

[Musei Vaticani]: Занесло же нашу Мари в этот адище.

[Hermitage Museum]: Бедная девочка.

- Я могу вам чем-нибудь помочь? - Мари приблизилась к странной паре, застывшей в широком кресле у камина.

Мужчина стоял на коленях, его голова покоилась на груди рыжеволосой женщины, длинные огненные пряди были небрежно разбросаны по её обнажённым плечам, губами она впивалась своему спутнику в шею.

- Помочь? - женщина подняла голову и улыбнулась, обнажив окровавленные клыки.

- Господи! - отшатнулась Мари.

- Будешь? - женщина кивнула на кровавую рану на шее мужчины.

- Изыди, дьявольское отродье! - воскликнула Мари.

- Как хочешь, моё дело - предложить, - пожала плечами рыжая и снова принялась сосать кровь.

- Именем господа заклинаю тебя, вернись в ад, нечистая сила!

- Что вы себе позволяете?! - мужчина отстранил голову кровопийцы и встал, в отблесках догорающего камина его лицо казалось абсолютно синим.

- Слава богу, вы живы!

- Дорогая, кто эта идиотка? И как она оказалась в нашем доме? - он приложил к ране носовой платок и уставился на нежданную гостью.

- Мари... Мари Флотэ...

- Что вы здесь делаете? Вон из моего дома! - проверещал мужчина.

- Мне показалось, вам нужна помощь... - Мари окончательно растерялась.

- Дорогой, пусть останется. Вдруг она нас развлечёт? - предложила рыжая с клыками.

- Так хотелось милого семейного вечера, - покачал головой мужчина.

- Адольф, ну, пожалуйста...

- Если пообещаешь мне... - начала торговаться он.

- Любое твоё желание, - ответила рыжая и хищно клацнула клыками.

- Хорошо, я принесу вина.

- Интересное у него представление о милых семейных вечерах, - сказала Мари, когда мужчина растворился во мраке.

Рыжая обошла вокруг гостьи, внимательно её разглядывая.

- Ты не понимаешь. Потому что не за мужем.

- Ну, да, у меня нет обручального кольца, - догадалась Мари.

- У тебя нет клыков и шрамов, - она убрала волосы и повернула голову: на шее чернели две запёкшиеся ранки.

- Господи! - воскликнула Мари. - Я когда вошла сюда... издалека вы показались мне... Мадонной с младенцем. Как на картине в нашей церкви.

- Одно другому не мешает, - рассмеялась хозяйка. - Я Ингрид.

- Очень приятно... - пролепетала Мари.

- Не ври. Тебе неприятно, жутко и странно, - ответила рыжая.

- Не каждый день такое увидишь.

- Ты просто не вглядывалась. Обычное дело в любой семье.

- Мне сложно судить, я сирота, - ответила Мари.

- Придется поверить. За закрытыми дверями самых благопристойных домов это происходит постоянно. Только с рычанием, чавканьем и расчленением трупов.

- Ужас какой! Что вы такое говорите, Ингрид! Я работаю в борделе, даже у нас такого нет.

- Сравнила, - рассмеялась рыжая. - Бордель - гуманнейшее место. Курорт!

- Я бы так не сказала.

- Ну, не все же на курорте отдыхают, кому-то приходится работать. Я не об этом. Бордель очень напоминает клинику, где делают кровопускание. Тебе когда-нибудь ставили пиявок?

- Нет...

- Хорошо, представляешь себе чайник? Если у него на носике не будет свистка, чтобы выпускать пар - на огне чайник взорвётся. Бордель - это свисток. Поняла? - Ингрид с надеждой посмотрела на гостью.

- Более или менее... Семья - это кипящий чайник, чтобы он не взорвался, надо иногда выпускать пар в борделе?

- Упрощаешь. Кроме того, это опасно - столько всяких заболеваний. И не всегда работает. Думаешь, Адольф не ходил в бордель, а я не заводила любовников? Пробовали.

- Пар не выходит? - спросила Мари.

- Выходит, но на пять минут. И становится только хуже. Мне почему-то всегда хочется мстить Адольфу за моих любовников. За то, что они появляются в моей жизни. А он говорит, что примерно то же самое испытывает по поводу своих любовниц и походов в бордель.

- Как у вас всё сложно...

- У всех так, просто не принято об этом говорить.

- Дамы, ваши бокалы. А я разожгу камин, а то совсем темно и холодно, - вынырнул из мрака синеликий Адольф

[The National gallery]: Наконец-то, додумался, упырь, а то совсем ни хрена не видно.

[Musei Vaticani]: Опять на видео сплошное богохульство. Вурдалаки и глумление над образом Девы Марии.

[Museum Berggruen]: Ладно тебе, Марко, завтра своего кардинала на исповеди развлечёшь.

[The National gallery]: Кстати, Мари права, очень "Мадонну с младенцем" напоминают.

[MusИe du Louvre]: Прикольная семейка. Кровищу туда-сюда гоняют. Перорально.

[Paul Getty Museum]: Вполне обычная, я в такой семье вырос.

[Museum Berggruen]: Твои родители пили друг у друга кровь?

[Hermitage Museum]: А твои нет? По-моему все так делают.

[Kyoto National museum]: Только мои ножами пользовались.

[The National gallery]: Вау! Такеши, какие подробности! Надеюсь, ножи были правильные? Для харакири?

[Kyoto National museum]: А разве можно использовать другие?

[Musei Vaticani]: То есть, вопрос, что друг друга резать нельзя, отпал сам собой?

[Hermitage Museum]: Мои кухонными ножами обходятся. Сейчас, когда из-за карантина в квартире заперты, почти каждый день.

[Musei Vaticani]: У вас в России легализовано домашнее насилие?

[Hermitage Museum]: Можно и так сказать. Но тут другое - вынужденная изоляция обостряет конфликты.

[The National gallery]: Закон локализации общения: из человека начинает переть дерьмо.

[Paul Getty Museum]: Да, мы однажды с друзьями в горы пошли. Всего на неделю. Больше мы не друзья.

[MusИe du Louvre]: Странно, зачем же тогда тюрьмы? Монастыри?

[Museum Berggruen]: Чтобы всё дерьмо вышло.

[Musei Vaticani]: Друзья, прекращайте. Монастыри для обуздания страстей и разговоров с господом.

[Museum Berggruen]: Одно другому не мешает, Марко.

[The National gallery]: Что он так долго ковыряется с камином?

[MusИe du Louvre]: Это Норвегия. Они там не спешат.

[Paul Getty Museum]: Кстати, наш норвежский друг Матс в чате?

[The National gallery]: Изредка заглядывает, но молчит.

[MusИe du Louvre]: Он чем-то похож на мужика с картины. Может, родственник?

[Museum Berggruen]: Это бы многое объяснило.

[Rijksmuseum]: Интересно, в норвежских магазинах для вампиров продаются кровавые леденцы?

[MusИe du Louvre]: И мороженое из мозгов для зомби.

[The National gallery]: Фу, гадость!

[Paul Getty Museum]: О, вурдалак разжёг камин!

[Munch Museet]: Куда пропала прабабушка Ингрид?

[MusИe du Louvre]: Не паникуй, Матс, никуда не денется. Представь, что ты смотришь фильм. Твоя картина - это стоп-кадр где-то посередине. Что-то было до, что-то будет после. А картина вернётся в галерею в целости и сохранности.

[MusИe du Louvre]: Я же говорил - родственник!

[The National gallery]: Хватит трепаться, всё самое интересное пропустим.

- Куда подевалась Ингрид? - с тревогой спросила Мари.

- Простите мою резкость в первые мгновения, не хотел вас обидеть, - вместо ответа произнёс Адольф.

- И всё же...

- Скоро вернётся. Утолив жажду, важно ненадолго остаться в одиночестве, - закончив с камином, он вернулся к гостье. - Извините, если это доставляет вам неудобство.

- Что вы, что вы, я свалилась, как снег на голову.

- Понимаете, мы с Ингрид уже давно не можем остаться наедине: то её родственники гостят, то мои, приёмы, друзья, коллеги, дети... Мы вынуждены изображать семейную пару. Степенную, обычную, унылую. Это невыносимо.

- Не моё дело, конечно, но...мне сложно понять...

- Вы никогда не любили, моя дорогая Мари.

- Да... шрамов и клыков у меня нет.

- Это мелочи. В вас нет ожесточённого затравленного зверя, готового к последнему броску. Да, вы не любили.

- Любила! Однажды... во сне...

- Это несерьёзно, - рассмеялся Адольф. - Чтобы познать любовь, необходимо пройти все круги её ада.

- Круги ада!?..

- Страсть, нежность, покой, усталость, тоска, раздражение, презрение, ненависть... На этом обычно всё заканчивается, но мы с Ингрид пошли дальше, потому что действительно любим друг друга.

- Неужели, пить друг у друга кровь?..

- Да, Мари. Вы не поверите, но это так. Смысл этого круга ада любви я сформулировал для себя довольно просто: "Ах ты, тварь!".

- Очень неожиданно...

- "Ах ты, тварь, я отыграюсь при первой возможности!", - думаю я, когда она впивается в мою шею. "Ах ты, тварь, ты пила мою кровь - получай!", - мысленно кричу я, вонзая в неё клыки. Ингрид, по её признанию, чувствует нечто подобное.

- И это любовь, Адольф?..

- В нашем круге ада - любовь. Это упоительно, это открывает бездны за каждым дном. Однажды ты перестаёшь чувствовать разницу между болью в шее и восторгом вливающейся в тебя крови. Они смыкаются в кольцо и наполняют жизнью зловещее существо, в которое мы с Ингрид слились.

- Какой ужас...

- Ужас?

- То есть... здорово... Наверное...

- Милый, надеюсь, ты не дал нашей гостье заскучать? - из ниоткуда возникла улыбающаяся Ингрид.

- Что ты, дорогая, мы мило беседовали. Не так ли, Мари?

- О... да, всё было великолепно, - подтвердила она.

- В таком случае, думаю, наша гостья готова к самому интересному?

- К чему? - Мари насторожилась, от странной пары можно было ожидать чего угодно.

- Не волнуйся, моя дорогая, ничего страшного с тобой не произойдёт, - пообещала Ингрид.

- Так, невинные шалости, - подтвердил Адольф, взял со стола нож и резким движением разрезал себе руку чуть выше кисти.

- Добро пожаловать, дорогая, - Ингрид взяла кровоточащую руку мужа и протянула её Мари.

- Угощайся, - улыбнулся Адольф.

[MusИe du Louvre]: Что с трансляцией, вашу мать!?

[Museum Berggruen]: Матс! Алло!

[Munch Museet]: Извините... Я её выключил...

[Rijksmuseum]: Какого хрена?

[The National gallery]: Верни немедленно!

[Munch Museet]: Простите, коллеги... Это очень личное...

[Kyoto National museum]: Что случилось, Матс?

[Hermitage Museum]: Парни, сдаётся мне, рыжая вампирша - реально его прабабка. Да, Матс?

[Munch Museet]: Да, это моя семья... Адольф - мой прадедушка... Ингрид - прабабушка. Адольф был известным писателем и драматургом, а Ингрид... О ней в нашей семье стараются не вспоминать.

[MusИe du Louvre]: Я же говорил!

[Munch Museet]: Узнал о своей семье больше, чем хотел... Теперь многое стало понятно... И страшно...

[The National gallery]: Узнал - и узнал. Дай досмотреть!

[Kyoto National museum]: Берти, как-то нехорошо. Это же семейные тайны.

[Musei Vaticani]: Тем более, такие нелицеприятные.

[Hermitage Museum]: Ладно тебе, Матс, обычное дело. У всех бывает.

[Museum Berggruen]: Не нуди, ну что мы там ещё можем увидеть? Всё самое страшное уже показали.

[Munch Museet]: Увы... Не могу... И сам не буду досматривать. Верните, пожалуйста, картину... Как было...

[Musei Vaticani]: Иван, открывай свою жабо-программу.

[Hermitage Museum]: Один момент.

[The National gallery]: Опаньки, Мари уже сама вернулась.

[Paul Getty Museum]: Напугали нашу девочку вурдалаки хреновы.

[Musei Vaticani]: Слава богу, всё закончилось.

[The National gallery]: Иван, посмотри, что там с Мари. Она сама вернулась, или ей кто-то помог?

[Hermitage Museum]: Сложно сказать. Посторонних следов не вижу.

[The National gallery]: Не могу поверить, что персонаж картины может сам тусоваться по фотожабам.

[Munch Museet]: Спасибо, коллеги... У меня всё в порядке. Извините, что отнял ваше время.

[Museum Berggruen]: Ты издеваешься, Матс?

[Kyoto National museum]: И ты нас прости, что стали невольными свидетелями...

[Paul Getty Museum]: Такеши, мог бы не смотреть.

[MusИe du Louvre]: Расслабься, Матс, заходи иногда, наша Мари не только к Мунку в гости заходит.

[Munch Museet]: Благодарю за помощь... и прощайте.

[Rijksmuseum]: Парни, у меня вопрос: а у кого из вас жена есть?

[Rijksmuseum]: Почему такая тишина? У нас чат лёг?

[Rijksmuseum]: Эй, кто-нибудь!

[Rijksmuseum]: Понятно, ни у кого...

[Kyoto National museum]: А у тебя есть, Арьен?

[Rijksmuseum]: Смотря, что курить. Разные бывают.

[MusИe du Louvre]: Это глюки, а не жёны.

[Museum Berggruen]: Жена - это реальная хрень. В смысле, в реале. Живая. Она ходит, разговаривает.

[Paul Getty Museum]: После сегодняшней истории с Мари мне это даже страшно представить.

[The National gallery]: Я задумывался, но тестить не стал. Стрёмно.

[MusИe du Louvre]: А я однажды чуть не женился. Потом прикинул: настроек у жены нет, конфигурации не поменяешь, новый софт не загрузишь. Передумал. Накачал свежей порнухи - так спокойнее.

[Hermitage Museum]: Я за родителями наблюдаю. Ругань, взаимная ненависть, с ножами друг за другом бегают. Нафига мне это? Правдо, Такеши?

[Kyoto National museum]: Соглашусь.

[Musei Vaticani]: В нашем чате обет безбрачия.

[The National gallery]: Иди в задницу, Марко.

Кошмарный сон долго не отпускал Мари. Ингрид и Адольф мрачными тенями следовали за ней до самого вечера. Любовь... После встречи с Зевсом во сне, посланном Зелёной феей, она мечтала влюбиться в реальности. Теперь это чувство пугало её. Влюбишься - а потом из тебя всю кровь высосут.

У входа в "Серый попугай" её ждал художник с букетом роз...

Неизвестный хакер загрузил в программу для создания фотожаб изображение картины Рене Магритта "Влюблённые" и вырезанную из полотна Пикассо Любительницу абсента. Он подвигал изображение мышкой, выбирая место, и нажал на клавиатуре "Enter".

Оставить комментарий © Copyright Михеенков Роман Валерьевич (pan-ars@rdm.ru) Размещен: 21/05/2020, изменен: 21/05/2020. 26k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Место действия: Видео-чат системных администраторов главных художественных музеев мира. Время действия: карантин из-за эпидемии коронавируса. В мире программистов при живописи наступило не самое "доброе время суток". Истерика вокруг коронавируса вот уже неделю не отпускалет их с рабочих мест. Публика переместилась из просторных залов в виртуальные галереи, и серверы музеев не справляются с притоком жадных до искусства пользователей - виснут. Программисты проклинают тупое руководство музеев, ничего не понимающее в информационных технологиях, жалуются на глюки системы, просят друг у друга помощи, хвастаются новыми программами, написанными до кризиса. Экран видео-чата разделён на множество фрагментов, чтобы участники могли видеть всех, кто в сети. Мини-экран говорящего увеличивается в размерах в несколько раз, чтобы остальные понимали, кто проявляет активность. Внизу каждого персонального экрана загорается титр - [The National gallery] или [Van Gogh Museum], напоминающий, а каком музее работает сисадмин. В чате общаютс: Берти МакАлистер из Лондонской национальной галереи - утончённый циник и миротворец, всегда сглаживающий конфликты между коллегами. Гийом Вернье из Лувра - эстет и сноб с художественным образованием. Арьен ван Райс - любитель каннабиса из амстердамского Рейксмузеум. Такеши Мичайо - сисадмин Национального музея в Киото, отзывчивый и дружелюбный молодой человек с полным отсутствием чувства юмора. Ульрих Шарц из берлинского музея "Берггрюн" - брутальный и нетолерантный хам. Эрни Чавес из галереи Пола Гетти в Лос-Анжелесе. Паникёр и ипохондрик. Марко Амброзио из музеев Ватикана - темпераментный и набожный юноша. Иван Мичурин - креативный и криворукий сисадмин питерского "Эрмитажа". Русский сисадмин выкладывает в чат программу, создающую фотожабы. Одновременно в Питере происходит гроза, молния попадает в крышу "Эрмитажа", происходит авария в системе электроснабжения. Это приводит к компьютерному сбою. Программа, созданная для фотожаб, начинает менять картины. Персонаж картины Пикассо "Любительница абсента" оказывается на полотнах Рембрандта, Караваджо, Мунка, Магритта ... Вторая реальность сериала - жизь Мари Флотэ - проститутки с Монмартра, героини картины Пикассо. Будучи похищенной Зевсом, она оказывается на Крите, танцует танец Семи покрывал на картине Караваджо вместо Саломеи, погружается в мрачный мир картины Мунка "Вампир". Etc.

Михеенков Роман Валерьевич : другие произведения.

Любительница абсента. Часть 3. Вампир