Аннотация: Обновление 19.01.2009! Не вычитано, кое-что потом исправлю
Жизнь взаймы
Better to reign in hell, than serve in heaven
Лучше быть хозяином в аду, чем прислуживать на небесах
I
2000 год.
Я равнодушно рассматривала себя в темное окно иллюминатора. Мне повезло. К моему лицу шла любая прическа, а цвет волос мог изменить до неузнаваемости. Сейчас я была брюнеткой с каре и короткой челкой. Документы не вызвали на таможне лишних вопросов - они действительно были настоящими, только с фотографиями пришлось повозиться. Да, где-то действительно существовала Воронцова Полина Олеговна, пребывающая на излечении в психоневрологическом диспансере. Костик свое дело знал и не бросал слов на ветер. Паспорт был подлинным, а вот внешность фальшивая. Я уже забыла, как выгляжу в действительности. Череда париков, линз и грима навсегда заставили меня забыть о себе настоящей. Чужая внешность, чужие документы, фальшь в каждом слове и жесте - то, что на протяжении пяти лет составляло мою жизнь.
Заканчивалась посадка на мой рейс, а рядом все еще оставалось свободное место. Лететь в эконом-классе было не большим удовольствием, а мириться с приставучим соседом или того хуже, соседкой мне совершенно не улыбалось. Я расслаблено откинулась в кресле и прикрыла глаза. Все будет хорошо. У меня получилось - я жива, на свободе и похоже, совсем скоро окажусь за границей, где меня уже никогда не найдут.
Почувствовав рядом присутствие человека, я медленно приоткрыла глаза. Черт! Везет как утопленнице. Соседкой оказалась высокая стройная женщина, моих лет с ребенком на руках. Малышу было года полтора, и он заинтересованно обозревал незнакомую обстановку. Цепкий взгляд малолетнего исследователя, заставил меня спешно отвести глаза. Ничего не могу с собой поделать - дети не моя стихия.
- Привет, - улыбаясь, сказала соседка, - меня зовут Кира, а это Тимур.
- Нет,- сухо ответила я, думая как бы дать понять, что не намерена поддерживать разговор.
- А я жуть, какая трусиха! Боюсь воды, боюсь летать, да всего! Если бы не обстоятельства - ни за что бы ни села в эту махину.
Ну, дорогуша, до моих обстоятельств тебе еще расти, и расти, - подумала я, отвлекаясь на неразборчивый лепет малолетнего пассажира.
Малыш, уже успевший испачкаться в чем-то темном и вязком, довольно сосал свой палец, все так же наблюдая за мной. Крякнув, он протянул ко мне перепачканную в шоколаде ладошку, великодушно делясь со мной последним кусочком.
- О боже, ну ты и свинюшка, - ласково проворковала мамаша, - сейчас мы тебя почистим.
Соседка удалилась в туалет, и я осталась на короткое время предоставленная самой себе. Долгий перелет давал возможность все обдумать и разложить по полочкам. Теперь, на ближайшие пять часов я свободна в пределах этого самолета. Потом будет чужая страна, совершенно другой мир и страх, что меня найдут все равно, рано или поздно.
Могла ли я доверять Костику? Боюсь, что на тот момент выбора у меня уже не было. Мы зашли слишком далеко, пересекли грань, за которой нет пути назад. Тень почти раскрыла себя и в любую минуту ее ждала заслуженная кара.
Кира устало опустилась в кресло. Малыш начал засыпать, да и ей хотелось того же. Трое суток в дороге, перелет и неизвестность. Что ждет ее в совершенно чужой стране с незнакомыми людьми? Если бы не обстоятельства, она бы никогда не покинула родину, где худо-бедно, можно было жить. Но она сорвалась вместе с ребенком и теперь боялась, что ее решение, принятое после многих часов раздумий и споров с самой собой, было ошибочным.
Кира украдкой бросила взгляд на свою соседку. Красивая, вот только выражение лица... Как будто девушке плевать на все и на всех. Холодная, отстраненная, она, тем не менее, привлекала к себе внимание, вызывая непреодолимое желание взглянуть на нее еще раз. Что она скрывает? А то, что у Полины есть какая-то тайна, Кира почувствовала сразу. Это было ее даром - чувствовать других, понимать их лучше, чем саму себя.
Именно этот дар позволил ей ощутить мгновение, когда она лишилась единственного любимого человека, подарившего ей сына. И теперь, выполняя последнюю просьбу, она пересекает полмира, чтобы увидится с его семьей. И у нее было такое ощущение, что домой она уже не вернется.
- Вы не могли бы подержать Тимура? - просящий голос соседки заставил меня выйти из задумчивости. Что? Ах, да, малыш-сладкоежка.
- Я не уверена что... - я растерялась, никогда не держала ребенка на руках.
- О, вы не переживайте, он не будет капризничать! - улыбнулась женщина, - я не хочу его будить, он так сладко спит!
Я посмотрела на малыша, даже во сне не выпускающего соску изо рта. Надеюсь, он не заплачет у меня на руках.
- Хорошо, давайте, - неожиданно для себя самой согласилась я.
Соседка скрылась в туалете, а я рассеянно рассматривала спящую кроху. Дернув кулачком, он что-то уронил на соседнее кресло.
- Что это, малыш? - я нагнулась и с удивлением увидела золотое кольцо в форме змеи с бриллиантом в четыре карата, судя по всему, старинное и очень дорогое.
- Ну братец, интересные у тебя игрушки, - усмехнулась я, поднимая перстень, собираясь отдать невнимательной мамаше.
- Все идет по плану, они в воздухе, - хриплый голос прервал тишину эхом, отражаясь от стен, - отсчет начат.
- Вы уверены, что там все?
- Уверены. Выбор произведен согласно повелению Светлейшего.
- Значит, это судьба, - подытожил невысокий полный мужчина, следящий за звездным небом.
Где-то там, среди небес сотня человек скоро расстанется с жизнью. И у них нет никаких шансов.
Внезапно самолет тряхнуло, мерный гул мотора сменил пронзительный скрежет, самолет стал терять высоту. Проснувшиеся пассажиры растерянно осматривались, не понимая, что их разбудило. Самолет разваливался прямо в воздухе, через мгновение послышался хлопок, и салон охватило пламя.
Когда я очнулась, было темно. Открыв глаза, я постаралась осмотреться по сторонам, через мгновение, осознав, что не могу пошевелиться. Попытавшись нащупать рукой рану на виске, внезапно поняла, что руки чем-то заняты. Все-таки с трудом приподняв голову, я с удивлением увидела в своих руках маленького ребенка. Живого ребенка, судя по едва слышному хныканью.
Кто я? Где нахожусь? Чей это ребенок, и почему я так крепко сжимаю это странное кольцо?
Шум! Он не дает мне отвлечься от боли и погрузиться в такое желанное забытье. Кто-то плачет совсем рядом, и это меня злит, очень злит. Ребенок! Как я могла про него забыть? Как я могла вообще все забыть? Но сейчас это не важно. Как же мне больно!
- Полина! - нежный голос заставляет снова открыть глаза. Не хочу!
- Полина! Не теряй сознания! Ты нужна ему, он пропадет!
- Не могу, - почти шепчу я, погружаясь в вязкие путы бреда.
Я слышу чьи-то голоса, они приближаются, но я не уверена, что это не часть моего кошмара. Кто-то склоняется надо мной:
- Быстрее! Здесь есть выжившие!
Топот ног, шелест травы и знакомый женский голос, не дающий мне уйти.
II
- Вы меня слышите! Моргните если слышите!
Почему меня не оставят в покое? Разве я многого прошу от жизни?
Кто-то приподнял мне веко, в глаз ударил слепящий свет.
- Зрачки реагируют, она в сознании. Вы знаете, где находитесь?
Идиотский вопрос! Интересно, он действительно ждет на него ответ?
- Кира! Откройте глаза!
Разбежалась. Что? Как он меня назвал?
Я вынырнула из глубин беспамятства и, открыв глаза, обвела комнату рассеянным взглядом. Палату, - поправила я себя, - похоже, я в больнице.
- Вы помните, что с вами произошло? - все тот же навязчивый голос.
- Нет, - едва слышно прошептала я, снова плотно смыкая глаза и стараясь отрешиться от приставучих посетителей.
- Бесполезно, она еще не отошла от действия наркотиков. Вы можете зайти завтра.
Значит, в палате двое человек и одному из них очень хочется, чтобы я была в сознании. Вот только для чего?
Щелкнул выключатель и сквозь закрытые веки я почувствовала, что палата погрузилась в темноту. Как только незваные гости меня покинули я, снова открыла глаза.
Все верно, больничная палата, небольшая, но без решеток на окнах. Значит, я пока на свободе. Второе, что беспокоило меня в этот момент - один из пришельцев назвал меня Кирой. Странно! Я использовала десятки имен, но ни разу ни называлась Кирой. Что это значит? Меня приняли за кого-то другого? И что вообще произошло?
- Авиакатастрофа, - голос разорвал тишину и заставил меня похолодеть. Я знала ее. Ту, чей голос я сейчас слышу.
- Кира! - выдавила я из себя.
- Прости, если напугала, - голос женщины звучал глухо и печально.
- Ты не напугала, - возразила я. Говорить было тяжело, язык распух и прилип к небу, - откуда ты здесь? И где это - здесь?
- Ты в больнице в пригороде Лондона.
- Судя по всему, посадка не удалась? - неловко пошутила я.
- Выжили двое - ты и Тимур.
Несколько минут я переваривала это сообщение, не в силах подавить начавшуюся дрожь. Да, вовремя я ушла из профессии. В моем деле слабые нервы, все равно, что для хирурга Паркинсон.
- Стало быть ты - моя галлюцинация?
- Нет, - возразила Кира, подходя ближе ко мне.
Мягкий свет луны пробрался в окно, освещая высокую стройную фигуру, и только сейчас я поняла, что фигура сияет.
- Я та, кто тебе поможет.
- Мне не нужна помощь призрака, - почти крикнула я, - убирайся!
Я увидела как сияющая фигура стала постепенно таять. Минута, и призрак исчез окончательно. Не знаю, что мне вкололи, но надеюсь, я не подсела на эту штуку капитально. Закрыв глаза и выбросив из головы все, что меня беспокоило, я наконец-то погрузилась в сон.
- Полковник Муромов, я понимаю ваше стремление выяснить все как можно скорее, но не мешайте нам работать. Ведь это вы попросили нашей помощи, - спокойно наблюдая за передвижениями по комнате нервного посетителя, сказал Родриго Давиле, уполномоченный представитель Интерпола в Лондоне.
- В конце концов, несколько лишних часов ничего не решит. Вы ждали гораздо дольше,- добавил он, не скрывая иронии.
- Вот именно! Упущено столько времени! Не могу поверить, что у вас хватает наглости иронизировать.
- Я так же как и вы горел желанием схватить Тень. Но, похоже, нас опередила сама судьба. Остается лишь опознать тело.
- Каким образом? У нас ничего нет на нее... него...Черт побери! Мы даже не уверены, мужчина это или женщина!
- Разве ваш источник не раскрыл эту тайну?
- Не успел. Умер ночью в своей камере.
- Не хорошо так с информаторами, - заметил Давиле.
- Мы здесь совершенно не причем, - поморщился полковник, - у него было слабое сердце.
- Скажете это своему начальству. У меня же есть свое. И оно, в отличие от вашего требует конкретных результатов.
- Мы не можем пока допросить единственного выжившего, - невольно стал оправдываться полковник.
- Выжили двое, - заметил Родриго.
- Ребенок нам в этом не поможет, - Муромов на минуту запнулся, - у нас даже нет его отпечатков пальцев.
- Ребенка?
- Тени! - взвился полковник, - пять лет! Пять лет этот ублюдок водил нас за нос. Да и не только нас.
Он ядовито воззрился на Давиле. У того хватило совести опустить взгляд.
- И даже теперь он обвел нас вокруг пальца! - напыщенно закончил Муромов.
- Сомневаюсь, что такая победа доставила ему удовольствие, - с непроницаемым лицом ответил Родриго, - в любом случае, скоро в этом деле будет поставлена точка.
- Доброе утро! - бодрый голос вошедшего вызвал непреодолимое желание запустить в него чем-то тяжелым. Но я сдержалась: ничего тяжелого поблизости я не заметила, к тому же мешал гипс.
- Здравствуйте, - неохотно ответила я, радуясь, что в свое время выучила английский, французский, немецкий... Да, широк был когда-то круг моих профессиональных интересов.
- Я доктор Уолт. Как вы себя чувствуете?
- Нормально, - честно ответила я, невольно сравнивая с прежним состоянием. Могло быть и хуже.
- Вы знаете, где находитесь? - и этот туда же.
- В больнице? - полувопросительно ответила я.
- Верно. Вы попали в авиакатастрофу. У вас сотрясение мозга, сломано три ребра и рука.
- Это все?
- Не совсем. Нам удалось остановить внутреннее кровотечение.
- Когда я смогу выйти отсюда?
- Я думаю, несколько дней все же придется провести в этой палате, - обрадовал меня врач.
- Неужели все так серьезно? - обеспокоено спросила я. Нельзя мне здесь торчать слишком долго.
- Не думаю, - мягко успокоил меня доктор Уолт, - вы помните, как вас зовут?
- Конечно! - бросила я и запнулась, - те, что приходили ночью, называли меня Кирой. Им было что-то нужно. Что, я не знаю, но догадываюсь - кто-то меня сдал и теперь им известно, что на борту самолета была Тень.
- Я не помню, - расстроено добавила я.
- Ничего страшного, - как со слабоумной, ласково заговорил со мной доктор, - такое бывает и проходит. В вашем случае из-за сотрясения. Вы мисс Кира Заславская, вашего сына зовут Тимур. Вы были в коме четыре дня.
Заметив внимательный взгляд врача, я бросила на него нерешительный растерянный взгляд. Проведя рукой по короткому ежику волос и нащупав огромную шишку и рубец, поняла, что такое кардинальное изменение внешности гарантирует мне анонимность.
- О, совсем забыл вам сказать, - врач обернулся ко мне стоя у порога, - сегодня к вам наконец-то пустят посетителей. Ваши родственники взяли на себя всю заботу о сыне.
Уолт вышел, я все еще не могла сообразить - мне лучше выскочить из палаты как есть - в больничной пижаме и с гипсом, или от гипса все-таки избавиться? Родственники, что б их! Что же, дорогая, вот и закончились твои свободные деньки.
- Не теряй надежды, Полина, - голос Киры раздался совсем близко.
Встрепенувшись, я увидела призрак сидящим на моей постели.
- Даже в тюрьму по-человечески сесть не дадут, - вырвалось у меня.
- Твое время еще не пришло, - успокоила меня Кира.
Ее взгляд выводил меня из себя. Сколько в нем было доброты, нежности и печали. Как так можно!
- Можно, - женщина мягко улыбнулась. Сейчас, днем, когда лунный свет не заставлял ее фигуру сиять, она выглядела почти живой, реальной, - тебе еще многое предстоит узнать.
- Не уверена, что хочу! И вообще - они думают, что я - это ты. Но как только меня увидят твои родные, то...
- Не бойся, ничего не случится. Они никогда меня не видели.
- Что?
- Отец Тимура не ладил с родственниками. Он не рассказывал им о нас.
- Прекрасно! В смысле, печально, - тут же поправилась я.
- Теперь ты понимаешь, что это судьба.
- Стать тобою? Нет уж. Какая из меня мамаша?
- У тебя нет выхода, - призрак кивнул на дверь. За ней раздались шаги.
III
Где найти мне силы чтобы жить,
Позабыть предательство и ложь,
Всё начать с нуля и полюбить
Только снова день на день похож
Сказки все прочитаны давно,
Я устала верить в чудеса
Всё бы изменить, но не дано
Как хочу я к ним на небеса...
Ульяна Каракоз 'Ангелы'
В комнату вошли двое - в дорогих костюмах, с непередаваемым выражением на лицах, которые могут принадлежать лишь сотрудникам милиции. Ах да, я ведь за границей, значит полиции. Хотя, тот, с пузом и красными щечками вполне сойдет за нашего постсовдеповского мента. Жаль, если меня схватит именно он, умру со стыда.
- Мисс Заславская? - задал вопрос второй, симпатичный, смуглый мужчина, напоминающий мне тореадора. Не хорошие ассоциации.
Стараясь свести количество выдаваемой информации к минимуму, я ограничилась кивком.
- Нам нужно задать вам несколько вопросов, - вмешался мент, - ах, да, мы не представились. Я полковник Муромов, это майор Родриго Давиле, представитель Интерпола в Лондоне.
Выказав присущий случаю интерес, я ждала продолжения.
- Нам нужно, чтобы вы рассказали все, что помните об этой ужасной трагедии, и о тех, кто находился с вами в салоне.
Я удивленно воззрилась на обоих. Интересно, они действительно ждут, что потрепанная жертва аварии тут же выложит им все сведения, включая явки, пароли и черт знает что еще? Что за бесцеремонность, я же только что из комы! И вообще, какого черта их сюда пустили?
Внезапно, дверь открылась, и палата наполнилась шумом. Я изумленно смотрела на вошедшую делегацию из шести человек - двух мужчин, мальчика и девочки, лет четырнадцати и пожилой женщины с ребенком на руках. 'Моим' ребенком. Значит, я не сплю, и все это происходит здесь со мной.
- Кто вам позволил войти? - напыщенно поинтересовался полковник.
- Лечащий врач, - немало не смущаясь ответил один из мужчин, тот что помоложе, - а вам не следует здесь находится.
- Мы ведем расследование, - маленькие глазки Муромова налились кровью и я испугалась, что его хватит удар. Надеюсь, свободные палаты здесь есть.
- Ведите его где-нибудь в другом месте. Вы же видите, девушка еще не пришла в себя, - вмешался второй посетитель и сопроводил свои слова мягкой улыбкой. Было видно, что он слегка раздражен.
Муромов хотел вспылить, это было видно по его лицу, но второй, видимо более сообразительный, решил не разжигать конфликт. Через минуту я осталась наедине с моими новыми родственниками, не зная, что сказать.
- Бедная деточка, сколько же ты пережила, - женщина подошла ко мне, присела на больничную койку и торжественно вручила мне Тимура, - посмотри, это мама! Он так скучал!
Я нерешительно взяла малыша и растерянно обвела взглядом мою новую семью. Может признаться? А может, сразу в тюрьму, - проскользнула ехидная мысль и наплыв откровенности зачах в зародыше.
- Как вы себя чувствуете? - задал вопрос тот, что помоложе.
- Нормально, - на автомате ответила я, - крепко прижимая малыша к себе. В этом сумасшедшем доме, в который превратилась моя жизнь, он был единственной ниточкой связывающей меня с прошлой свободной жизнью. Почему со свободной? Я просто поняла, что, заняв место той, кем я не являюсь и, приняв на себя ответственность за ее ребенка, я лишаюсь всего, к чему так долго шла - независимости, стабильности, безопасности. Мне не впервые играть роль, но роль, длинною в жизнь может оказаться слишком утомительной.
1990 год, СССР
Переехать сюда было ошибкой, Тая поняла это сразу, лишь бросив рассеянный взгляд на мрачную хрущевку в которой им предстояло жить ближайшее время. Ничем не примечательный город, таких тысячи, и на что она вообще надеялась?
- Тебе здесь понравится, - одобряюще улыбнулась мама, с тревогой наблюдая за реакцией своей четырнадцатилетней дочери. В последнее время девочка часто вызывала у матери тревогу. Слишком спокойна, холодна. Она держалась в стороне от сверстников, даже не пытаясь завести друзей, или хотя бы домашнего любимца. Как будто пыталась отгородиться от всего мира и замкнуться в себе.
- Да мама, конечно, - машинально, как делала всегда, ответила Тая и вошла в подъезд.
Как будто на казнь, - с тревогой подумала мать, и вошла следом.
Вся проблема состояла в том, что ребенка совершенно не с кем было оставить. Мать, изо всех сил пытаясь заработать хотя бы на еду, вынуждена была уезжать в долгие командировки. В страну пришли демократия и гласность, слизав с прилавков воспоминания о совдеповской колбасе, доступном хлебе, развеяв мечту о торжестве коммунизма над загнивающим капитализмом. Страна застыла где-то посредине.
Вероника Николаевна, хозяйка маленькой, на удивление уютной квартирки на третьем этаже приходилась Антонине, матери Таисии, двоюродной теткой. Она с радостью согласилась присматривать за своей внучатой племянницей. Ее без труда временно оформили в седьмой класс средней школы ? 11 и вскоре Тая могла наслаждаться всеми прелестями школьной жизни.
Тая бесстрастно рассматривала рисунки, стопкой лежащие на столе. Яркие и красочные они пробуждали чувство покоя и уюта. А вон та собака получилась как настоящая!
Девочка положила рисунки на место. У нее никогда не получится создать что-то подобное, потому что мир для нее был лишен красок.
- Это Паша, - Вероника Николаевна с любовью перебирала рисунки. Старческие пальцы не слушались ее, и она уронила несколько на пол.
Тая подняла их и передала женщине, с удивлением отметив, что в морщинистых уголках светлых глаз застыли слезы.
- Ты не против пожить с ним в одной комнате? - Вероника Николаевна вдруг забеспокоилась.
- Нет, - Тая действительно не видела в этом проблемы, ей было все равно, с кем жить, чем заниматься. Только бы ее не трогали и не донимали вопросами. Она лишь надеялась, что Павел это поймет сразу, и не будет приставать с ненужными разговорами.
Через два дня мама уехала, оставив Таю на попечении бабушки, как Вероника Николаевна просила ее называть. А еще через день она познакомилась со своим троюродным братом.
2003 год, пригород Лондона
Из больницы меня встречали Майкл, средний из братьев и Рита, та самая девочка, которая навешала меня в первый день выхода из комы. Миссис Митчелл, их двоюродная тетка и добровольная няня Тимура остались дома, готовить нам пышную встречу, по словам Риты.
Том, ее брат-близнец и старший представитель семейства - Уильям, на торжественную встречу не явились по причине отсутствия последних в городе. По словам Майкла, Уильям всю неделю был озабочен тем, в какой еще колледж можно пристроить Тома, чтобы он не вылетел оттуда в первые три дня.
Нежелание учится младшего представителя семейства Сандерсов я не осуждала, более того, в какой-то мере сочувствовала ему. Впрочем, меня это совершенно не интересовала, так же, как и вопрос - а почему это Кира и Тимка не носят фамилию своего мужа и соответственно отца. У меня были подозрения на этот счет, но я держала их при себе, разумно полагая, что вопрос - а были ли мы женаты с вашим братом, вызовет нездоровое любопытство и повышенное внимание к моей персоне.
Машина остановилась возле двухэтажного дома в викторианском стиле. Большая лужайка с кое-где разбросанными игрушками, щедро засаженная цветами и кустарником, беседка и качели говорили о том, что в доме обитает большая семья. И где-то в глубине души я была рада, что Тимур теперь к ней принадлежит.
Не давая мне толком осмотреть садик перед домом, Рита, схватив меня за руку, поволокла в большую просторную кухню, где хозяйничала миссис Митчелл. Рядом с ней стоял высокий детский стул, на котором гордо восседал Тимур, счастливо обсасывая пальцы. Когда-то белый слюнявчик говорил о том, что малыша совсем недавно покормили, или, по крайней мере, пытались это сделать.
- О, вы уже приехали! - радостно заговорила она, увидев нас, - не надо, малыш, лучше пососи вот это.
Заняв ребенка соской, она подошла ко мне и крепко обняла, - добро пожаловать домой, дочка!
- Спасибо, - выдавила я из себя, непривычно смущаясь. Столько эмоций за день было для меня чересчур.
И все-таки, я что-то упустила! Ах, да! Что должна сделать любящая мать, которая некоторое время была далеко от своего ребенка? Правильно!
Я подошла к занятому своим делом малышу, и взяла на руки:
- Ну, привет, Тимка! Надеюсь, ты здесь не сильно хулиганил?
- О нет, что ты, - забеспокоилась миссис Митчелл, - твой малыш просто ангел!
Чувствуя, что речь идет о нем, мой ангел радостно агукнув, решил поделиться со мной самым ценным, что у него было в тот момент - своей соской. Не находя в себе сил отказаться от столь щедрого подарка, мне осталось лишь открыть рот, и позволить малышу пропихнуть ее мне в рот. При этом мое лицо, шея и волосы оказались покрыты той же субстанцией, что и слюнявчик Тимура.
- Вот шалун! - восхитилась няня.
- Спасибо, малыш, - пытаясь извлечь изо рта посторонний предмет одной рукой, я другой удерживала потяжелевшего за эти дни Тимура.
Рита весело засмеялась, Майкл едва смог сдержать улыбку, а у меня была одна мысль - вырваться отсюда как можно скорее и забыть, что кроме моей привычной жизни существует что-то другое - с детьми, сосками, игрушками и шоколадом, так быстро тающим в детских ручках.
- Прекрасно, вся семья в сборе! - ироничный голос Уильяма заставил меня окончательно пасть духом. Было что-то, не дающее мне чувствовать себя свободно в его присутствии. Может быть чересчур пристальный, изучающий взгляд, или ироничное выражение лица. Интересно, он всегда такой, или старается произвести впечатление именно на меня? Не хотелось бы выяснять это, но, похоже, что застряла я здесь надолго и не в моих интересах заиметь недоброжелателя на таком узком жизненном пространстве.
Тимка дернул меня за едва начавшие отрастать волосы, стараясь снова привлечь внимание к себе и я невольно поморщилась.
- Что у нас на ужин? - молодой басок вошедшего Тома, напомнил всем, что мы находимся на кухне и пора бы чего-нибудь перекусить.
Миссис Митчелл тут же принялась хлопотать у плиты, и я вызвалась ей помочь, не обращая внимания на ее попытки воспрепятствовать мне в этом. Уж лучше стоять у плиты, чем сидеть, изучаемая взглядами всех поколений Сандерсов. К тому же, хотелось бы избежать потока вопросов, который неизбежно последует рано или поздно, и неспокойный призрак вряд ли чем-то сможет мне помочь. Но мне не дали такого шанса, настойчиво проводив в отведенную комнату и заставив немного отдохнуть.
Мы сидели за столом большой дружной семьей. На удивление, меня ни о чем не спрашивали, видимо, давали время прийти в себя, за что я была чрезвычайно благодарна.
- Как дела с колледжем? - первым не выдержала Рита..
- Все отлично, - опередил Уильяма Том, - мой личный рекорд - три за два месяца, и это не станет последней.
Майкл устало закатил глаза, Рита хмыкнула, Уильям промолчал, теперь сверля взглядом своего брата. Уже легче, хоть на несколько минут не являться центром всеобщего внимания.
- Я не думаю, что у тебя появится такая возможность, - осадил младшего брата Уильям, заставив того ненадолго погрустнеть, - мы с директором старые приятели, и он обещал принять все меры, чтобы тебе там понравилось.
1988 год, СССР
- Что ты делаешь? - спросила Тая у то и дело поглядывающего на нее Пашке.
- Рисую, - был простой ответ.
- Если меня, то лучше не надо, - ее раздражала его манера, вечно украдкой смотреть на нее, водя при этом карандашом по бумаге.
- Как скажешь, - не переставая рисовать, согласился он.
- Дурак, - буркнула девочка, поворачиваясь к нему спиной.
- Спокойной ночи, - последовал ответ и щелчок настольной лампы.
Она просто ненавидела школу, и все, что было с ней связано, толком даже не понимая почему. Ей не нравилось, что приходилось уходить куда-то по утрам, прервав сон, и часам пребывать рядом с людьми, которые в большинстве своей, были ей неприятны. Она засыпала под монотонный голос учителей, тщетно пытавшихся вдолбить в головы неразумных отроков краткие сведения о чем-нибудь, что может им пригодиться в жизни. Учась в одном классе с Пашкой, она с содроганием представляла, каково ему - два года повторять одно и то же, подвергаясь насмешкам и издевательствам своих одноклассников, младших его на год. Для них он был второгодником, к тому же ненормальным, время от времени бьющемся в припадках, которые, к счастью, после долгого лечения, не повторялись слишком часто.
В школе они почти не общались. Машинально делая домашнее задания, помня просьбу бабушки, она всегда спрашивала его, нужна ли ее помощь, а он вежливо, но твердо отказывался, предпочитая сам корпеть над учебниками и не всегда понятным материалом. Это вызывало у нее раздражение и невольное уважение к своему троюродному брату. В конце концов, если Пашка так отличался от нее, это не значило, что Тая не могла его понять.
Начинался урок литературы, но учительница, Анна Сергеевна, опаздывала. Это ничуть не расстроило присутствующих в классе учеников, которые тут же принялись заниматься своими делами. Паша сегодня в школу не пошел - с утра он чувствовал себя плохо, и Валентина Николаевна, боясь что может случиться припадок, оставила его дома.
К Тае, которая как всегда одна сидела за первой партой, подсел хулиган и по совместительству признанный лидер класса - Антон Ковалев. Его группа поддержки в составе двух человек, обступила девушку, не давая ей выйти из-за парты.
До этого они развлекались тем, что цепляли тех, кто по каким-то причинам не мог им ответить достойно, упиваясь собственной силой и крутизной.