Начать этот обзор хочу с цитаты из недавно опубликованной на Mobile review статьи, в которой Эльдар Муртазин рассказал о том, как компания Apple специально создаёт ажиотаж вокруг своего нового iPhone на старте продаж, чтобы привлечь больше внимания к новинке и создать у обывателя ощущение, что iPhone - это не просто очередной смартфон, сошедший с конвейера, а нечто большее - он престижнее, удобнее, желаннее, его раскупают миллионами штук в первый же день. Подробно рассмотрев такой PR-ход "яблочной" компании как искусственное создание очередей из желающих стать первыми обладателями "чудо"-телефона, Эльдар замечает следующее: "И еще одно - пока писал этот текст, неожиданно осознал, что магия многих аспектов бизнеса разных компаний не действует на меня по одной простой причине. Я знаю механизм того, как компании добиваются своих результатов, как они играют в эти игры. Словно наблюдаю за работой фокусника, зная, как он выполняет свои трюки, и оценивая техничность исполнения, но отнюдь не восхищаясь сутью показываемого, так как она давно понятна и известна". Вот примерно то же самое я могу сказать о себе применительно к литературе: я вижу в чужих рассказах и романах то, как они сделаны, какими изобразительными средствами пользовался автор при их написании и насколько успешно. На меня не действуют трогательные слезодавилочки, не впечатляют спецэффекты в лихо закрученном по голивудскому образцу сюжете - потому что я знаю, как снимают те фильмы, которые неявно служат образцом для подражания для многих авторов. Вот и приходится морщить нос от самиздатовских опусов - собственно, я их последние года два практически и не читаю.

Поэтому, дорогие читатели, если вы хотите насладиться представлением фокусника и не вникать в технические подробности трюков, то лучше остановитесь на этом обзоре третьей группы, - у меня здесь всё будет совершенно по-другому и многим может прийтись не по вкусу. Я предупредил!

Итак!

Произведения третьей группы будут отсортированы в несколько тематических разделов по признаку, общему для попавших туда текстов. Те работы, что окажутся непохожими на другие, будут наказаны одиночеством - ну, то есть, останутся одни в своём ящике классификации.

Психически неуравновешенные герои

Как видно из названия, сюда попадают рассказы, главный герой которых имеет некие дефекты в психике. И произведения здесь следующие: "Карамель", "Танец" и "Оттолкнуться от дна". Три из двенадцати! Или 25%. Неплохой урожай душевнобольных, не правда ли?

Делая главного героя человеком психически нездоровым, автор во многом упрощает себе задачу - потому что внутренний мир такого персонажа можно населить любой фантастикой, а внешние проявления могут быть сколь угодно причудливыми и необычными - и это не вызовет у читателей ощущения фальши и неестественности (если, конечно, читателями не окажутся специалисты по психиатрии). Это первый недостаток - простота реализации, сравнимая с созданием умилительного, печально глазастенького щеночка в типичной слезодавилочке о том, как у тёти Клары разрывается сердце при виде бездомных животных. Второй недостаток такого персонажа - его нетипичность: психически нездоровый человек с поведением и мироощущением сильного отличным от нормы никак не может служить основой для рассказа о тех или иных аспектах жизни обывателя.

И теперь, когда я объяснил эти две особенности психически нездоровых персонажей, рассмотрим конкретные произведения.

Гумилёв А. "Карамель"

Суть своего произведения автор изложил в аннотации: "Не всё, что нас убивает, мы осознаём и понимаем. И порой, чем больше знаешь, тем проще попасть в ловушку". И для иллюстрации данного тезиса был выбран персонаж с явными проблемами психического характера: тут и дырявая память, и сложности в общении с другими людьми, и непонимание течения времени ("Интересно, сейчас день или ночь?", "Экран телевизора погас. Сам что ли? Или Марк нажал кнопку? Опять не заметил", "Какой сейчас день? И час? И что было сегодня до этой прогулки?", "У Марка часто болела голова"). И пусть автор охарактеризовал своего героя фразой "слишком тонкая психика, слишком богатое воображение" - но врач-психиатр здесь поставит вполне определённый диагноз. И тут возникает вполне закономерный вопрос: разве может такой персонаж служить наглядным примером для раскрытия выбранной темы - по сути вывернутую наизнанку пословицу "меньше знаешь - крепче спишь"? Ответ однозначный: нет! Тема же требует обобщения и персонаж должен быть стереотипический. Как, например, Чацкий в "Горе от ума".

Кстати, а вы заметили, что цитируемые предложения, совсем не художественные и с запашком косноязычия, применительно к описанию душевнобольного человека вполне нормально воспринимаются читателем? И это одно из проявлений той самой простоты реализации, о которой я говорил.

Сама по себе "Карамель" Гумилёва это вовсе не рассказ, а всего лишь набросок нескольких сцен: Марк, живущий в каком-то своём мире и испытывающий проблемы с памятью, оказывается однажды на заброшенной площадке с ржавым аттракционом-гусеницей и вдруг понимает, что "всё бесполезно", и "чужая воля этого непонятного места уже полностью овладела им, и руки Марка начали медленно превращаться в цветную липкую карамель..." То есть, представлен персонаж и показан финал, а самой истории-то и нет.

Варнава Н. "Танец"

Текст начинается так: "Если идёт дождь, меня выпускают позже, а так - в десять я уже на месте, стою, переступая с лапы на лапу, поводя мордой из стороны в сторону. Стоять нельзя, я это знаю и начинаю двигаться - сначала медленно, потом быстрее, и вскоре привычный ритм танца захватывает меня". Если вы думаете, что главный герой этого произведения - пёс, то - увы и ах! Хотя, было бы очень интересно увидеть страшную историю глазами собаки - полагаю, что на конкурсе такой текст смотрелся бы выигрышно. Но, как все уже поняли, речь в рассказе Варнавы идёт о человеке с дефектами психики, которого нарядили в костюм животного (или, скорее, сознание одело - хотя про это в тексте прямо и не указано, но слова в аннотации - "по реальным событиям" - намекают на реалистичность произведения). Так вот, мне как читателю пришлось "уколоться" (не уколом ужаса, а спотыкнуться на ровном месте) целых три раза: сначала я представил героя псом - а это не так, затем представил его промоутером в костюме медведя - и это снова не так, но добило меня то, что под "шкурой" и за обезличенным местоимением "я" скрывалась женщина. Знаете, обмануться три раза подряд - это очень неприятное ощущение. И виноват в этом автор, который не соизволил должным образом построить описание своей главной героини. Тем не менее, текст написан очень и очень недурно; героиня, за исключением указанного прокола, показана хорошо, и тот факт, что она заключённая не в обычной тюрьме, а в ином заведении, но тоже с решётками на стенах, подан не сразу и не в лоб. Но это никак не спасает произведение.

К сожалению, "Танец" представляет собой всего лишь текст-ситуацию, в котором показана участь героини и излагается парой штрихов история её преступления - и всё. А самого рассказа-то и нет! В наличие только экспозиция, в которой довольно-таки неплохо изображён персонаж. Ученическая работа или заготовка под что-то ещё - но не полноценное произведение.

Алексеева-Минасян Т.С. "Оттолкнуться от дна"

В отличие от двух предыдущих текстов, в этом произведении есть и завязка, и конфликт, и кульминация - так что его можно считать рассказом. И написано неплохо - автор давно не новичок и опыт виден. Но много разговорных слов-паразитов: "особенно", "вот как сейчас", "правда"; не обошлось и без канцелярита: "словно ему требовалось прилагать огромные усилия", "вернуть им способность"; и до кучи вот ещё такой гибрид: "можно ведь было обойтись".

Главная героиня - молодая женщина по имени Александра. В тексте она упоминается то как Саша, то как Сандра, то как Саня - с одной стороны это вполне соответствует её психическому состоянию - что-то типа шизофрении, при которой имеет место раздвоение личности, - но с другой стороны немного запутывает читателя (в начале произведения, когда ещё не понятно, что собой представляет Александра). Так вот, в продолжение всего рассказа главной героине являются фантомы давно покинувших её людей и нашёптывают вопросы, начинающиеся со слов "зачем тебе": "Зачем тебе работать?", "Зачем тебе подруги?" - и затем Александра послушно пишет заявление об уходе, перестаёт общаться со всеми знакомыми. И так продолжается до последнего вопроса: "Зачем тебе жить?" "Действительно, не за чем", - думает героиня. Идёт в ванную, достаёт бритву и...

Оттолкнуться от дна ванны - вот кульминационный момент рассказа. Но он получился слабеньким, так как сила воздействия на читателя недостаточна - от кульминации ожидаешь чего-то большего.

Причина слабости кульминации и фактического отсутствия развязки объясняется в первую очередь тем, что в качестве главного героя автором была избрана женщина с голосами в голове - и для такого персонажа "оттолкнуться от дна" означает всего лишь побороть свою болезнь, но в отсутствие сильного и жизненного конфликта (Александра живёт в своём мире и ей там вполне комфортно общаться с умершими родственниками, и только в преддверии сцены с ванной у неё появились реальные сомнения в правильности собственной жизни) подвиг Александры не ощущается таковым. Вот если бы главным героем был бомж и он вернулся бы в общество без выигрышного лотерейного билета, чемоданчика с деньгами, свалившегося на голову наследства или иных волшебных палочек-выручалочек - вот тогда бы получилось воистину оттолкнуться от дна.

Психически нездоровый человек по умолчанию слабый персонаж, и сделать его сильным - задача непростая. И в данном произведении я никак не могу назвать Александру сильной.

Хоррор по-голливудски

В эту группу попали следующие произведения: Григорьева Е.А. "Местная байка", Блейк И. "Особое место" и Фоменко А. "Наташа". Всех их объединяет наличие динамичного сюжета, который состоит в основном из больших и малых штампов и штампиков - то есть из всего того, что к настоящему времени вдоль и поперёк изъезжено сценаристами и режиссёрами голливудской фабрики грёз. Соответственно, главный недостаток всех этих трёх текстов - сюжетные штампы.

Григорьева Е.А. "Местная байка"

Пожалуй, самый голливудский текст из выборки, что немудрено: место действия - США, байка американская (хотя я бы её так не назвал - скорее просто легенда), призрака-девочку зовут Энн. Вот если бы ещё главных героев звали Джон и Джейн... но их зовут Лёша и Лена - и они единственные русские во свей этой истории.

Помимо стандартного для ужастиков - и потому предсказуемого - сюжета у этого текста имеются ещё два других больших недостатка и целая россыпь мелких. Вся эта мелочь - стилистическая, т.е. банальное неумение работать со словом (например, нелитературно звучащие фразы: "через некоторое время я осознала", "на краю фанеры, не более чем в полуметре от земли", "словно разряд тока ударил меня, когда я глянула на выход павильона", "умудрились выбить себе путевки на приработки в Штаты" и так далее). А вот серьёзные недостатки следующие: во-первых, я не верю в изображённую автором Америку - у меня сестра ездила в свои студенческие годы в США на летнюю работу в детском лагере (была там типа пионервожатой) и, когда вернулась, громко заявила: "В эту страну я больше никогда не поеду!" - потому что там всё очень формально и строго (например, русским студентам в супермаркете так и не продали пиво, потому что для продавца-американца заграничный паспорт не является доказательством восемнадцатилетия). А в рассказе Григорьевой ситуация описана так: "Мы с Лёшкой уже давно тогда встречались, а на летние каникулы после честно, со всеми стараниями сданной сессии всё же умудрились выбить себе путевки на приработки в Штаты. Пообтиравшись там пару месяцев обслугой ресторана и поторговав солнцезащитными очками, мы впервые вкусили вольной жизни в столь незнакомом мире, и захотелось продолжения. Не согласные с двухмесячным сроком, отпущенным визой, мы правдами и неправдами подыскивали жилье и варианты, обивая пороги службы занятости и локального отделения администрации". В общем, очень не спроста организаторы конкурса "Укол ужаса" советуют писать о родных берёзах и осинах. Тем более что аналогичная история вполне могла случиться на расчистке заброшенного пионерлагеря на заросшем побережье вновь приобретённого Крыма - это и актуально, и вместо узнаваемо-голливудской девочки Энн будет что-то более родное и трогательное.

Второй недостаток - растянутость. Сама рассказываемая в произведении история реально начинается со слов "Из-за железной конструкции, стоявшей метрах в двадцати от нас, вдруг появилась фигура". То есть первая треть текста - непомерно растянутая экспозиция. И такой огромной она получается из-за множества подробных (и совершенно ненужных для сюжета!) описаний, таких как это: "Мужчины пошли вынимать инвентарь из кузова пикапа, приехавшего за нами следом. Я же стала осваиваться на маленькой кухоньке трейлера, заодно подготавливая место, чтобы занести провизию. Из неё, кстати, набор был весьма неплох: большие упаковки спагетти, пятикилограммовые пакеты разных круп, мясные, рыбные консервы, фасоль и суповые смеси, мини-кексы, печенье - настоящий солдатский паёк "местного разлива". Даже можно вносить разнообразие в ежедневное меню!" Какое отношение имеют разборки инвентаря и перечисление запасов еды для пришествий девочки-призрака Энн? Ясное дело, что - никакое!

Первую треть текста вообще нужно выкинуть к чёртовой матери - тем более что она скучная и нудная. Остальные две трети рассказа занимает вполне типичная и знакомая по американским фильмам история с девочкой-призраком. Концовку спасает только тот факт, что главная героиня не полностью выполнила просьбу призрака и тем самым спасла своего парня от погибели - но всё равно читателя не покидает ощущение дежавю (т.е. вторичности сюжета и персонажей).

Кстати, любовь главных героев не показана, а лишь задекларирована фразами, наподобие этой: "никакие трудности не могли ещё разлучить нас тогда, влюблённых по уши, безбашенных".

Блейк И. "Особое место"

Этот текст получился не менее голливудским, чем предыдущий, даже несмотря на то, что действие происходит в маленьком, провинциальном городке, затерявшемся где-то на необъятных просторах России-матушки. Образы героев, сюжетные ходы, представление зла в виде гигантской паучихи - всё какое-то неродное, заморское. И тридцать первое октября - канун дня всех святых - это их, англосаксонская история, в православии другие праздники и обычаи. И, таки, почему в конце инфернальная паучиха, а не ведьма - к чему тогда тридцать первое октября упомянуто? (Кстати, эта самая паучиха, по моему мнению, совершенно не вписывается в настой повествования и выглядит чужеродно, словно из какого-то другого произведения.)

Текст откровенно сырой: всюду торчат необрезанные нитки, пуговицы пришиты не в тех местах, где-то нет строчки и приколота булавка - соответственно, разбирать стилистику нет смысла, потому что вопросов будет очень много: откуда взялось прозвище Шустрик, если до этого персонаж всегда называли Стасиком, зачем нужны разжёвывания от провидицы, и так далее.

Основной недостаток произведения заключается в том, что это не рассказ, а ужатый в десять раз роман (или повесть, что не суть важно). Количество героев, сюжетных линий и их переплетение - всё это характерно для крупной формы, но никак не для рассказа. А за счёт десятикратного ужатия получилась жуткая фрагментация - повествование скачет от одной сцены к другой, как необъезженная, брыкающаяся лошадь - читатель не готов к такому бешенному заезду. И, кроме того, вводная часть, в которой представляются персонажи, получилась слишком длинной - по факту на половину текста - а ведь здесь толком нет конфликта и всё держится на интриге, которая тянется, тянется, тянется как в мексиканском телесериале. В общем, с масштабированием композиционных элементов в тексте катастрофическая беда - соответственно, или нужно историю разворачивать в повесть, или заново писать нормальный рассказ на базе имеющегося материала. Вот как-то так.

Фоменко А. "Наташа"

Сюжет данного произведения состоит из набора хорошо известных штампов. Подано живенько, чувствуется динамика. Но написано отвратительно. И если огрехи исполнения в двух предыдущих текстах из голливудской выборки портили сюжетную часть, но было более-менее читабельно, то в этом достигнута и во многих эпизодах пройдена грань читабельности, за которой начинается словесный мрак, - по крайней мере для меня это так. Приведу несколько примеров с комментариями.

"Кабинет Лукьянова был обставлен по моде конца девятнадцатого века. Тяжелый дубовый стол стоял посреди комнаты. Сзади стояло кожаное кресло. Над ним висел портрет некой девицы из того же периода, что и вся обстановка. Боковые стены были спрятаны за книжными шкафами. Единственным предметом, который не вписывался в интерьер, был ноутбук на столе". Описание построено простым статическим перечислением, очень похожим на опись имущества (глаголы "был[и]" в трёх штуках, "стоял[о]" употреблено дважды).

"Сей режиссер родился на стыке веков в семье крестьянина. Ни он, ни его семья никак не повлияли на обстановку в стране. Как, впрочем, и обстановка на них. Семейные устои с революцией никак не поменялись". Из какого-такого пыльного чулана вытащено на свет божий это "сей режиссер"? К чему оно? Повторы "никак". Но главное: ежели ни семья на революцию, ни революция на семью никак не повлияли - зачем упоминать об этом?

"Как и все истинные гении двадцатого столетия, будущий режиссер оказался самым настоящим шизофреником и провел в больнице ни мало, ни много десять лет, не вызывая ничьего интереса". "Встретиться с Верой Терентьевой, пациенткой психиатрической лечебницы, оказалось не таким уж сложным делом. Главврач этой больницы был со мной в замечательных отношениях, поэтому предоставил нам с Верой такую возможность вместе с отдельной комнатой". Забавно, но в предыдущем тексте ("Особое место") главная героиня тоже побывала в психиатрической лечебнице, но там она была как бы нормальная, просто её рассказу о пропавших в обители зла детях не поверили врачи. Вообще, тема душевнобольных столь сильно волнует авторов из третьей группы, что даже как-то становится не по себе. Набор картинок конкурсного задания никак не намекал на сумасшедший дом, но почему-то что ни текст, то обязательно или сумасшедший, или "слишком тонкая психика, слишком богатое воображение", тут шизофреник. Забегая вперёд, скажу, что ещё будут чудовищные сны. В общем, получается хоррор с явным уклоном в обитель Петра Петровича Кащенко.

"В общем, мне навязчиво объяснили, что я прожил свои годы зря, если до сих пор не посмотрел ни один фильм великого режиссера".

Рассказ ни о чём

Применительно к произведениям, попавшим в этот раздел, я не могу ответить на вопрос: Что хотел сказать автор? Т.е. эти тексты ничего нового и особенного не дают читателю - они как пустышки: могут быть хорошо написаны, но после себя ничего не оставляют, кроме недоумения.

Кстати, именно такие тексты забываются быстрее всего. Вообще, незабываемость - один из признаков хорошего произведения: по крайней мере, это значит, что в случае конкретного читателя текст попал в цель.

Итак, рассказами ни о чём можно назвать следующие работы: Голиков А.В. "Охота на Хо", Баталова Н.М. "И тогда я услышал".

Голиков А.В. "Охота на Хо"

К сожалению, приходится ставить данному тексту диагноз: рассказ ни о чём. По сути, всё произведение - это сон человека по фамилии Холин: ему являются всякие чудища, которые на него же и охотятся - отсюда название: "Охота на Хо[лина]". В конце герой просыпается, вскликивая: "Приснится же... блин... такое..."

Написано разговорным языком с кучей словесного мусора: "Трещины вроде как естественные. По крайней мере, выглядели вполне натурально. Если не считать того, что здание-то новое и взяться им тут просто неоткуда". Все эти "вроде как", "по крайней мере", "вполне" можно сравнить с застрявшими между зубами клочками пищи - вроде мелочь, но так неприятно ощущается во рту. Нужна зубочистка!

"Прямо перед ним из растрескавшегося асфальта торчала голова ребёнка в застывшей луже крови. Глаза прикрыты длинными ресницами, на голове вместо волос такая же кровь потёками, а вот рот двигался, и это было единственное, что дышало тут жизнью. С отвратительным чавканьем и хлюпаньем в этот рот втягивался язык - то самое розовое и длинное, та самая кобра и верёвка, что чуть не раскромсала его на выходе". Вот таким образом показаны чудища сна. Налицо статичное перечисление, динамика не чувствуется. "Торчала", "прикрыты", "двигался", "дышало" - выбраны не те глагольные формы, что нужны для динамичной сцены.

В самом начале текста приведена цитата: "Вызывало ужас не то, как они появлялись, а то, что потом делали..." Потом она повторена в тексте, ближе к концу. И по идее должна служить лейтмотивом всего произведения. Но я не понял ни смысла самой этой фразы, ни всего того, что творилось в ночных "приключениях" охранника Холина, которые должны были раскрыть весь глубокий смысл приведённого изречения. И потому текст попал именно в этот раздел моего обзора.

Баталова Н.М. "И тогда я услышал"

Ещё один рассказ ни о чём. Ничем особенным не примечательный. Союз первой и заключительной фраз описывает всю суть происходящего в произведении: "Я не знаю, какого чёрта мы поехали в "Чайку" ночью" -- "Здравствуй, дружок. Добро пожаловать в ад". Да, главный герой с компанией молодых людей поехал в заброшенный пионерский лагерь на шашлычок, природу и там попал понятно куда. Вызывает недоумение только то, что текст написан от первого лица в виде дневника - но коли герой не вернулся оттуда, как мог быть написан этот дневник?

Слово "страшно" употреблено 8 раз, и ещё пару раз было прилагательное "страшный" ("В какой-то момент мне стало страшно. Очень страшно. Так, что ноги подкосились, и я не мог сдвинуться с места", "Я убежал. Мне было страшно. Я понял, что ей крышка. Мне было стыдно, я струсил, но мне было страшно, очень страшно. Я правда ничего не мог для неё сделать!") Зачастую, чем больше в тексте встречается страшных слов, тем менее хоррорным он получается - и в данном случае всё так и происходит: рассказ скорее забавный, чем пугающий.

Часто в рассказах встречаются фразы, которые с первого взгляда ничем не примечательны, да и в сюжете и раскрытии персонажей могут и вовсе никакой роли не играть, но они наводят на мысли - обычно с рассказом никак не связанные, потому что являются наполовину плодом переживаний и дум читателя. Так вот, мой глаз вдруг зацепился за это изречение тексте Баталовой: "Даже не знаю, с чего начать... Хорошо, попробую по порядку". На мой взгляд, это - неправильное решение для художественной литературы. И для короткого рассказа, в частности. По моему мнению, начинать историю надо с того места, откуда становится интересно, а всё что перед этим случилось - давать во флешбэках. Так будет динамичнее и правильнее. Многие произведения, в том числе и рассказ Баталовой, стартуют заметно раньше той точки на оси времени, где начинается собственно рассказываемая история - и результат этого всегда один и тот же: читать начало скучно. Пожалуй, самым долгим и бестолковым вступлением из работ третьей группы обладает " Местная байка". Есть ещё "Радуга бездны" - но это особая песня, о которой я напишу пару слов в конце обзора.

Мудрая Татьяна Алексеевна

Произведения данного автора уж очень своеобразны, поэтому их трудно сравнивать с чем-либо ещё. И если рассказ с прошлого конкурса "Девочка и Мрачнобор" больше походил на странную мешанину различных ингридиентов, то на нынешнем конкурсе что "Ржавь", что "Метрополь" уже выглядят взрослее и цельнее, но всё равно ощущения от прочтения неоднозначные - странная рецептура. Можно долго и упорно рассматривать те или иные словесные особенности данных текстов, но в основе их лежит не специфическая стилистика (она является следствием), а мировоззрение автора и его мысли по поводу того, какой должна быть современная литература. Мысли и идеи, отражённые в текстах, довольно любопытные, но применительно к себе могу сказать, что это не моё. Я, конечно, понимаю, откуда произрастают фразы типа "добыть съедобный дефицит", "папа называл её полисвуменшей", "капустные кочаны, морковка и огурцы обочь дороги торчали как головы и мужские члены" - но всё равно чувствуешь себя неуютно, когда натыкаешься на них.

Также не понравилось, что автор хоть и легонько, но всё равно заметно стебается над своими персонажами. И пусть они того заслуживают, но, опять же, неуютно как-то от этого, непривычно.

Повествование что "Ржави", что "Метрополя" захватывает постепенно, медленно - картина перед глазами к середине произведения вырисовывается чёткая, объёмная, в печальных тонах подстать атмосфере. Особенно понравилось, как ожила и заиграла шипящим паром из ржавых труб конкурсная картинка первой темы в "Метрополе". Изобразительными средствами слова автор умеет пользоваться - это да.

Что же касается хоррора - ни первый, ни второй текст ужастиком не является. Страшные сцены играют не столько для читателя, чтобы тот почувствовал яркие эмоции, сколько на идею - как яркий и пронзительный мазок на полотне картины, на которой автор изобразил свой необычный мир.

Неформат

В этом разделе будет всего один текст: Чилима А. "Последний шанс". Несмотря на страшные переживания, которые испытал главный герой, отнести к хоррору или мистике этот рассказ никак нельзя - он до косточек научно-фантастический.

Вся суть произведения умещается в нескольких последних предложениях: "Если результат оправдает все расходы, то мы получим патент на уникальное психотропное вещество избирательного действия. А его применение - на совести заказчиков. Если распылят ее повсюду и устроят галлюциногенный апокалипсис, останутся только чистые телом и сильные духом. Все отбросы, как этот, за стеклом, захлебнутся в своих кошмарах. Тогда мир станет чуточку лучше..." Во-первых, забабахать идею прямым текстом в самом конце - это композиционный штамп, сравнимый по своей безобразности разве что с шаблонным началом, в котором главный герой просыпается. А во-вторых, идея откровенно надуманная и не выдерживает критики: психоактивные вещества очень разнообразны и обладают разным механизмом действия на человека (галлюциногены, амфетамины, пурины, нейролептики и т.д.), некоторые соединения вырабатывает сам организм - они участвуют в регуляции тех или иных процессов жизнедеятельности; поэтому никакого чудо-препарата, отсеивающего всех людей, которые когда-либо пробовали запрещённые наркотические вещества, быть не может.

Но проблема не только в идее - сам текст написан плохо: нет ясного конфликта, сильных характеров, внятного сюжета, яркой кульминации. Про стилистику можно сказать только то, что художественная литература столь простым языком не пишется.

Есть в тексте и самый настоящий баг! Вот он: Volkswagen Bug. Вообще-то этот автомобиль называется Volkswagen Beetle, а bug - это совершенно другой жук.

Острые каблуки

В этом разделе также оказался только один текст: Иевлева А. "Игрушка Ужаса". Однако на практически каждом из предыдущих конкурсов "Укола" обязательно встречался рассказ, главная героиня которого - очень резкая и импульсивная барышня, которую недавно бросил парень.

Вот несколько цитат из "Игрушки ужаса": "...девушка с силой хлопнула дверью и выбежала на улицу", "Наперекосяк, в последнее время все наперекосяк... Неудачи на работе, проблемы со здоровьем, теперь еще и до банальности глупая ситуация - любимый изменил с лучшей подругой", "Наталья села в машину и со злостью ударила по рулю руками", "Но сегодня явно был плохой день милой девушки Натальи". Тут даже повторы видны, как на ладони.

А теперь цитаты из рассказа Кириной Александры "...молодость" с прошлого "Укола": "Лиза бросила недокуренную сигарету на землю и зло втоптала ее в прах улицы", "Лизе стоило огромных усилий сохранить доброжелательную улыбку и мягкий голос. Как же бесили эти два придурка!" А вот начало рассказа Дмитришиной Яны "Клара": "Клара, спотыкаясь, бежала по разбитой асфальтовой дорожке. Слезы текли рекой, обжигая замерзшие щеки, на долю секунды, после чего схватывались ледяной колющей коркой на подбородке. Рыдания, казалось, уже неконтролируемы и текут бесконечным потоком боли. "Нет! Н-е-е-е-е-т!" - все, на что был способен в эту минуту мозг Клары".

Всех трёх упомянутых девушек - Наталью, Лизу и Клару - объединяет излишняя, не знающая границ эмоциональность. И в этих всплесках гнева проявляется слабость персонажа - они как моськи, лающие на слона. Зачастую в произведениях подобного типа имеет место недостаток логики (эмоции затмевают всё остальное): парень бросил девушку - он гад, а почему он бросил её? - потому что он гад. И если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то оказывается, что парень совершенно правильно поступил, потому что с этой импульсивной барышней никакой спокойной семейной жизни не выйдет.

Но вернёмся к "Игрушке ужаса". В принципе, это произведение можно было бы поместить в раздел "Рассказы ни о чём", но, всё-таки, есть в тексте иллюстрация того, что все люди - игрушки богов (в рассказе Ужасом зовут одну из богинь). Понятно, что тема не нова, подана в лоб - но тем не менее.

Нечитабельное

Здесь только последний, двенадцатый, текст из третьей группы: Никитюк В.Ю. "Радуга бездны".

Рассказ зачинается так: "В тот день Лариса проснулась довольно рано - несмотря на то, что был первый день каникул. Дело в том, что родители, впечатлённые тем, как хорошо она окончила седьмой класс, обещали подарить ей что-то необычное. Вот мысль об этом и подняла её ни свет ни заря". Тут и всевозможные корявости, и повторы, и штампы - в том числе и просыпание в первом предложении. "Несмотря на то, что", "дело в том, что", несметное количество прошедшего времени глагола "быть", обилие самой нелитературной частицы "ну" - и весь текст такой! Но это было бы полбеды, потому что по сюжету тоже полный ахтунг: в избытке длинные, нудные бытописания, 90% которых к рассказываемой истории вообще не имеют никакого отношения. И размер текста "60k" - как последний гвоздь в крышку гроба.

Заключение

В этом году, по крайней мере, в третьей группе, хоррор получился так себе. То есть, его практически нет.

Странное дело, но когда встал вопрос выбора трёх произведений, мне как будто бы что-то подсказало: если я поставлю шестёрку рассказу "Ржавь", то он пройдёт в финал. И, собственно, так и случилось. Мистика? Может быть. Чудо? Вряд ли. И теперь вся интрига заключается в том, как судьи отнесутся к этому неоднозначному произведению. Полагаю, что на призовые места оно не претендует. Но узнать мнение судей о нём будет интересно.