Приятель чудило лет двадцать назад, не то сошелся со своей третьей женой, не то разошелся. Точно он не знает. У него склероз.
--
Но дата, - говорит, - знаменательная. Рубикон перешел. Не помню,
правда, в какую сторону.
Мы берем бутылку коньяка. По здешнему бренди. Банку красной икры.
Большой хрустящий батон. Немного масла. Немного сыра. Ветчины тоже немного. И три банки морских гадов в масле.
Приятель обалдел, когда увидел.
--
Мне скоро семьдесят стукнет, - говорит, - копченные оленьи пенисы на
Чукотке ел. А вот морских гадов не приходилось.
Садимся за стол. Я батон - раз. Масло - два. Икру - три. Масло мягкое. Льнет
к батону как баба. Нежно и обольстительно.
А икра? Даром, что селедка селедкой. Зато форсу сколько.. Подлинный
натюрморт. И мазок не фрайерский, а от души. Как у Петрова-Водкина.
Приятель морских гадов наворачивает. После первой рюмки жрет. И после второй. И после третьей...
--
У меня от этой еды, - заявляет он, - общее возбуждение организма. Всё
естество колом стало. Как при танкрическом сексе.
Я после второй ветчины попробовал. Третью рюмку сыром заел.
А приятель к последней банке подбирается. Посинел от наслаждения.
--
Я, - говорит, - не биолог. Я инженер по технике безопасности. Так вот, ты
скажи мне, как бывший фельдшер городской скорой помощи, бывает такое, чтобы морские гады ожили в желудке и начали там ползать?
И дальше синеет.
--
В учебнике по неотложным медицинским состояниям, - отвечаю, - такое
расстройство не описано. И потом этот вопрос скорее технический, чем медицинский. То, что вошло, должно выйти. По закону перемещения веществ в замкнутом пространстве.
--
Ты пожалуй прав, - говорит приятель и доедает остатки.
Он синеет ещё немного. Потом краснеет. Потом лицо его приобретает
обычную окраску.
--
Копченые оленьи пенисы ел, - подводит итог приятель, - теперь вот
морских гадов попробовал. Хорошо все-таки, что двадцать лет назад я разошелся со своей третьей женой. - Приятель хмурится. - Или сошелся. Точно не помню. Склероз.
Не придирайся к деталям, Гриша!
Если есть язык, почему бы не поговорить. Не выразить себя в слове. Не за-
печатлеть. Не определиться.
Кому-то для этого нужна толпа. Кто-то предпочитает монологи. Большин-
ство нуждается в собеседнике. Вы ему изливаете себя. А он на ваши излияния сочувственно реагирует. Сопереживает и взволнованно охает. Или ахает.
Грише не повезло с собеседником. Его собеседник - зануда, педант и нис-
провергатель.
Если Гриша говорит "да", собеседник говорит "нет". Если Гриша радуется, он негодует. И в запасе у этого парня всегда есть ушат воды, чтобы остудить Гришины восторги и залить робкий огонь Гришиного вдохновения.
Дать бы ему отставку. Отлучить от дома. Попросить забыть точный адрес и
номер телефона.
Куда там. Дело в том, что уже много лет Гриша говорит сам с собой. Он вы
брал собеседника в результате естественного отбора. И может пенять на себя да ещё на Дарвина.
Гриша сидит на пляже и ест грушу.
--
Сочи, - говорит он с удовольствием, - бархатный сезон.
--
Плюс жара. Плюс высокая влажность, - это его собеседник. Alter ego.
Гриша номер два. - И минус приличное обслуживание. Где вино в бочках? Где мясные деликатесы на каждом шагу.
--
Не придирайся к деталям, Гриша! - Восклицает наш герой. - Посмотри в
даль. Видишь, "белеет парус одинокий". До чего романтично.
--
Это не парус одинокий, - возражает alter ego, - это авианосец на рейде.
--
Не придирайся к деталям Гриша, - просит тезка, - обрати внимание на
женщину. Какие у неё пропорции. Как она идет? Вылитая Афродита.
--
Это не Афродита, - заявляет Гриша-два. - Это Архимед в купальнике. Ты
разве не видишь, сколько воды вышло на берег моря после того, как она туда вошла.
--
Не придирайся к деталям Гриша, - сердится знаток древней Греции.
Он поднимается и идет к воде.
--
Пойду поплаваю.
--
Ты же не умеешь, - волнуется alter ego.
--
Не придирайся к деталям, Гриша, - отмахивается покоритель морских глу-
бин.
Он заходит в воду и, взвизгивая, продвигается вперед. Вода покрывает его ко-
лени. Доходит до живота. Добирается до груди.
Гриша делает шаг. Потом ещё один. Потом ещё...
--
Видишь, я плыву, - говорит он, пытаясь достать ногами дно.
--
Ты не плывешь! Ты тонешь, - пугается Гриша-два. И начинает орать Гри-
шиным голосом:
--
Тону!!! Спасите!!!
Гришу подхватывают чьи-то сильные руки и выволакивают на берег.
Гриша переминается с ноги на ногу, Отряхивается. Отплёвывается. И обтира-
ется с ног до головы большим махровым полотенцем.
Потом он достает из кульку другую грушу и начинает её есть.
--
Сочи, - говорит Гриша неуверенно, - бархатный сезон.
Alter ego молчит. Гриша-два ещё не отошел. Он ещё в море. Он ещё тонет.
--
Ну, - спрашивает он, наконец, - поплавал?
--
Не придирайся к деталям, Гриша, - отвечает бывший утопленник. И про-
должает есть грушу.
Там и здесь.
Там лозунги были просты и доходчивы. Партия и народ едины! Партия одна.
Всесоюзная коммунистическая. И народ тоже один. Советский.
Партия руководила народом и вела его к вершинам. Народ славил партию во
время митингов и производственных совещаний. И ругал в кулуарах. В основном на кухне. А также во время распития и наедине.
Русский язык в качестве великого и могучего не только объединял нас в
братство народов, но и давал возможность выразиться.
Самовыражение было полным из-за большого количества слов для востор-
гов и здравиц. И ещё большего для ругательств и покушений на незыблемые основы.
Кто-то брал на вооружение россыпи ненормативной лексики и посылал.
Кто-то, из числа интеллигентов во втором поколении, черпал метафоры из
других источников.
--
Всё дерьмо, - говорил доцент технических наук, глядя на жену тусклыми
от утраченных иллюзий глазами. - Всё дерьмо, за исключением мочи. Лучшие годы проводишь на унитазе. Видел бы это Ленин.
--
Хорошо, что он не видит, - соглашалась жена. И за не имением детской
отсылала детей на улицу.
В интеллигентных кругах было принято считать, что проживи Ленин ещё не-
много, всё было бы по-другому. И не только в магазинах.
Ещё раньше люди не знали, как они будут жить без Сталина.
Те, у кого, несмотря на высшее образования сохранилась любовь к чтению,
находили нужные слова и определения в словаре Даля. А также в других энциклопедиях и первоисточниках.
Одно дело, - говорили эти филологи и слависты, - унитаз. Другое - его полные внутренней энергии и экспрессии синонимы: толчок, урыльник, стульчак, черепаха, параша, очко и, наконец, сральник.
Действительно, тот, кто провел лучшие годы на параше, не шел ни в какое сравнение с тем, кто в это время находился на унитазе или стульчаке.
Это разные люди, несмотря на общий род деятельности.
Ещё можно было обозвать и без того бросающееся в глаза рыло урыльником. Имея в виду единство противоположностей тела оппонента.
Здесь возможностей для самовыражения меньше. Хорошо, что мы впереди планеты всей, по количеству съеденной индюшатины. Но, чтобы восславить этот отдельно взятый факт, не хватает выражений. Не говоря о том, чтобы послать, имея в виду нечто другое. Не столь радующее желудок.
Смущает расплывчатость лозунгов. Единство народа уже не так прочно, как 2000 тысячи лет назад. Есть нечто объединяющее, но не всем покажешь. И не у каждого оно есть из-за ассимиляции.
Потом обилие партий. Они отпочковываются друг от друга, как кактусы. И у каждой есть свой горшок, заполненный доверчивым электоратом.
Левые крайние. Правые крайние. Центр. И все без исключения тяготеют к защите... народных интересов.
Если к этому добавить киперов, политический спектр напоминает сборную по футболу.
Хочется что-то сказать, а слов нет. Высокий иврит такими словами не располагает.
Коренные израильтяне это чувствуют и начинают и начинают перенимать. Уже весь Израиль кибенематит.
Там возможность самовыражения вплоть до... Здесь индюшатина и вообще. А счастья в жизни как не было, так и нет. Жаль.
Ты чо, Витёк!
Ты чо, Витек! Это же оливье! Ёк-макарёк через колено. Чуть-чуть
надпили с третьей бутылки, а он в оливье рожей.
Официант! Полотенце коллеге. Та не, он как стеклышко. У него аллергия на зелёный горошек.
Ты чо, Витёк! Не порть закусь. Выпей, говорю. Полегчает.
Не полегчало. Ёк-макарёк через колено.
Официант! Ещё раз полотенце. И тряпку.
Ну и молодежь, ёк макарёк через колено. Кого мы после себя оставляем? Кому передаем эстафету?
Официант! Минеральную воду! Коллеге! Та не пьяный он. У него привычка такая, качаться. У него дедушка моряк.
Ты чо, Витёк! Туалет напротив. Ёк-макарёк через колено.
Перестань руками махать! Люди смотрят. Им плевать, что ты чемпион по баттерфляю.
Ты чо, Витёк! Ёк-макарек через колено. Тебе так сподручнее. Ползком.
Витёк! Не трогай брюки! Люди за столиками реагируют на твои красные трусы. Они думают, что это коррида.
Ты чо, Витёк! Открой правый глаз. Первый бык ошибся. Врезал тебя не по трусам, а по голове. Ногой.
Кабальеро хреновы, вы чо, по-испански не понимаете. Ладно, трусы. А за остальное кто ответит? Если отобьете. Ёк-макарёк через колено.
Ты чо, Витёк! Это не деньги. Это - твоя баба на фото.