Аннотация: Два 12-летних пацана в далеком 1985 находят Дорогу, которой пользуются пришельцы из паралельных миров.
Вынужден предупредить - многие детали исторического плана в данном тексте могут не являться абсолютно достоверными (как, к примеру, тот факт, что 'Тархун' стоил на 5 копеек дороже 'Дюшеса'). Один раз я заведомо пошел на ложь - книжка, попавшая в руки к пацанам - чистой воды выдумка. Роман 'Знаки Дороги' в 1985 уже существовал, но на русском языке был издан только в начале 90-х. Да и 'Почти как люди' К.Саймака можно было разыскать лишь в одном месте - легендарном 25-томнике современной фантастики. Однако, в остальном я очень старался воссоздать правильную атмосферу того времени, трепетно хранимую в моих (а стало быть, и главного героя) воспоминаниях. Надеюсь, хотя бы частично мне это удалось.
Данный текст не появился бы на свет без миров великого кристалла В.Крапивина, чьи главные герои, конечно же, дети; и двух моих любимых произведений - вы вычислите их без труда, начиная уже с эпиграфа.
Песня 'Sympathy', текст которой я использовал, в моей фонотеке числится за исполнителем по имени Rave Bird. Принадлежит ли ему авторство строк про нехватку любви, мне не известно.
Вот, пожалуй, и все. Теперь - езжайте! Только сразу определитесь, хотите ли вы исчезнуть за поворотом.
- Ты все еще не ответила на мой вопрос, - сказал он. - Что случилось? Где мы находимся и куда едем?
- Мы на Дороге, - послышался ответ. - Она пересекает время - прошлое, грядущее - время, которое могло бы быть или которое, возможно, будет. Она бесконечна, насколько мне известно, и ни один человек не знает всех ее поворотов.
Р. Желязны 'Знаки дороги'
- Сегодня по пути я заметила пару ответвлений, на которые не обращала внимания раньше. Думаю, они помогли бы сократить мне путь еще на пару миль.
С. Кинг 'Короткий путь миссис Тодд'
Вот уже больше двадцати пяти лет минуло с тех пор, как все случилось. Слишком большой срок, чтобы помнить все мелочи той истории. Ой, да и сколько нам тогда было! Зеленые пацаны, еще играющие в казаки-разбойники и дергающие девчонок за косички. Но дело не только в годах. Когда я сейчас оглядываюсь назад, мне кажется, что нечто неведомое как следует постаралось, чтобы я почти не вспоминал происшедшее между мартом и сентябрем 1985-го. Все это было покрыто толстым слоем пыли на чердаке моего мозга. Иногда шевеление пылинок сообщало, что там что-то есть, но трогать это мне вовсе не хотелось. Ибо это к тому же было больно.
Но сегодня я все-таки постараюсь все вспомнить. Мне это очень нужно.
Это было переломное в жизни страны время. Апрельский пленум ЦК КПСС, новый политический и экономический курс... Страна жила новыми веяниями. Люди осторожно пробовали на вкус слова 'перестройка', 'гласность', 'плюрализм', 'ускорение'. В тот год родилась шутка про то, как расшифровывается фамилия нового генсека, очень точная, надо сказать, шутка. 'Горбачев-Отменит-Решения-Брежнева-Андропова-Черненко-Если-Выживет'. До настоящих изменений было еще далеко, но ветер перемен уже надувал паруса хилым, но самонадеянным корабликам партийных деятелей.
Нам, однако, не было дела до всей этой кутерьмы. Отчасти потому, что мы были слишком молоды, чтобы придавать значение политике, а отчасти оттого, что мы стали свидетелями дел еще более увлекательных и самое главное невероятных.
Как раз про них я и хочу рассказать.
Весной 85-го нам было по одиннадцать лет, почти двенадцать. Мне и Костику. Мы учились в одном классе и были неразлучными друзьями. Возможно, это иллюзия, необъективный взгляд сквозь толщу прожитого, но мне все-таки кажется, что это было прекрасное время. Двенадцать лет - тот самый возраст, который хочется остановить, поставив на паузу. Жить и не взрослеть. Гонять на велосипеде и играть в футбол в компании сверстников, придумывать спичкострелы и брызгалки, собирать модельки самолетов и открытки кораблей, зачитываться книгами о покорении подводных глубин и засматриваться фильмами про смелых разведчиков. Быть центром мироздания и счастливой его пылинкой, не знающей бед больших, чем двойка по литературе за невыученный стих или запрет на воскресный поход в парк аттракционов. Не думать о том, что начало месяца означает приход счетов, что нужно где-то брать деньги на лекарства для заболевшего ребенка, делать ненавистный ремонт, выносить разносы шефа и постоянно чувствовать эту дурацкую ответственность за что-то.
Остановив время на двенадцати годах, получить преимущество еще и в отсутствии сексуальных проблем, начиная с поллюций и преждевременной эякуляции и заканчивая страхом приближающейся импотенции. Да и просто не забивать себе голову такой сложной и малопонятной штукой, как любовь.
Возможно, у кого-то другие взгляды на идеальный возраст, но для меня мои двенадцать всегда будут оставаться эталоном счастливого времени. Хотя, если разобраться получше, то и самого странного, и самого печального. И виной тому, конечно, Костян с его открытием.
Белчевск наш был небольшим провинциальным городком, население которого составляло сто с небольшим тысяч жителей. С севера к городской зоне примыкал одноименный электромеханический завод, выпускавший какую-то начинку к тепловозам и тракторам, восточные окраины украшали теплицы совхоза 'Красный пролетарий'. На юге не было ничего примечательного, кроме крохотной речушки, а на западе к городу подступал старый поредевший лес, видимый даже с верхних этажей окраинных домов. Именно в тех западных краях мы и жили. Я не могу охарактеризовать нашу жизнь как-то по-особенному. Нас пытались чему-то учить в школе и дома, мы по-своему постигали мир через территории дворов. Бродили привычными маршрутами, участвовали в детских авантюрах и пионерских делах. Были горести и радости, взлеты и падения - все как везде, все как у всех.
А потом все изменилось. По крайней мере, для двух человек.
Это случилось на второй или третий день весенних каникул. Наслаждаясь тем, что никуда не надо вставать, я, проснувшись, включил телевизор и, вернувшись в кровать, стал смотреть что-то детективное. Возможно, 'Принца Флоризеля', или 'Шерлока Холмса' - раньше снимали хорошее кино, а быть может, это мы в детстве смотрели на все через какую-то свою призму взглядов, смотрели с широко раскрытыми глазами, еще ничем толком не насытившись - ни музыкой, ни фильмами, ни самой жизнью.
В общем, телефонный звонок, как это обычно бывает, раздался на самом интересном месте. Чертыхнувшись, я побрел в прихожую. В том, кто звонит, у меня не было сомнений. Мы не виделись с Костяном с самого начала каникул. Он был занят чем-то важным. И вот теперь, видимо, решил взять реванш.
- Лешка, привет! - его голос в трубке бодро звучал сквозь помехи, - Слушай, тут творятся такие дела! Что-то обалденное! Срочно приходи.
Разумеется, я ничего не понял, кроме того, что мой друг желает вытащить меня из уютного тепла квартиры на продрогшую сырую улицу.
- Что творится? Объясни толком.
- У нас в районе появились необычные машины. Вроде иностранные и они пропадают, - он замолчал и заговорщицким тоном добавил, - Вообще, это не телефонный разговор. Приходи.
- Откуда ты звонишь?
- Из автомата возле нашей школы. Давай, ноги в руки и дуй ко мне!
- Возле школы? - я ничего не понимал.
- Да. Это не важно. Я тебя жду.
- Но я фильм хотел досмотреть...
- К черту фильм! Я тебе тако-ое живьем покажу!
Я бросил скорбный взгляд за окно в серое пасмурное утро и... смирился.
- Ладно, - сказал я в трубку, думая про то, что у Костяна надо хотя бы выторговать время на завтрак, - так, где ты там будешь меня ждать?
Выходить на улицу совсем не хотелось. Из своего окна я видел, как разгулявшийся ветер гнет ветви деревьев, и большие сизые тучи бегут по небу.
Но, когда я, облачившись в тяжелые ботинки и куртку с капюшоном, вышел из дома, мое пессимистическое настроение слегка изменилось. На улице здорово пахло весной. Совсем недавно растаял последний снег, было очень сыро, и с неба периодически срывались залпы какой-то настырной водяной пыли, но воздух был свеж и приятен. Ветер был уже не такой холодный, как раньше. На миг захотелось подставить ему лицо и ловить ртом дождевые капли, пьянея от приближения весны. Но вместо этого я завязал шнурок на капюшоне и отправился к Косте.
Школа наша находилась на пересечении двух окраинных улиц, рядом с небольшим стадионом и старым парком. Думая о том, как же глупо я смотрюсь, шагая этой дорогой во время каникул, я прошествовал мимо школьного забора, за которым угадывалась наша спортплощадка, и свернул на раскисшую тропинку. Тут меня поджидал Костян.
- Костя, блин, что за фигня! - напал я на него, едва мы встретились. Не то, чтобы я по-настоящему на него злился, но для порядка стоило немного наехать за то, что он вытащил меня в эту грязь и ничего толком не объяснил.
- Леха, я три дня ждал, прежде чем тебе это рассказать. Ну... страховался, чтобы ты мне поверил и на смех не поднял. А сегодня решил, что пора!
Я посмотрел в его ясные голубые глаза, абсолютно серьезные, и желание нападать сразу куда-то исчезло. Мы зашагали по жухлой траве параллельно раскисшей тропинке.
- Ладно, - сказал я. - Давай все по порядку.
И Костян начал рассказывать. Начал он с того, как в очередной раз поругался с отчимом. В принципе, я был в курсе их отношений. Это был рок моего друга. Родной отец у него погиб давным-давно, он был еще совсем маленьким. Так как, по мнению матери Кости, у ребенка обязательно должен был быть отец, она нашла на его роль грубого краснолицего дядю Витю, которого Костян обязан был называть папой. Выбор ее, как вскоре выяснилось, был не очень удачен. Дядя Витя работал на стройке не то сварщиком, не то монтажником. Он нередко приходил с работы пьяным и пытался воспитывать нерадивого пасынка. Порой, надо признать, по делу - Костян по жизни забивал на учебу - но чаще всего просто так.
Иногда дело не заканчивалось только словесными перепалками, и отчим тянулся к ремню или иному тяжелому предмету. Или просто довольствовался мозолистыми массивными кулаками. На мать он тоже время от времени покрикивал, но и только. Костян же, бывало, по нескольку дней залечивал синяки. Попытки матери как-то повлиять на ситуацию были настолько ничтожны, что в своих конфликтах Костян просто не принимал ее в расчет. Более того, за то, что она стала жить с этим человеком, он тихо ненавидел ее. Иногда мне хотелось убедить друга в том, что мать, несмотря ни на что, его любит, но я боялся серьезным образом заговаривать про его семейные дела. Это сейчас я, умудренный некоторой долей жизненного опыта, и уже по-иному смотрящий на вещи, смог бы, наверное, толково про это сказать, а тогда... Тогда я боялся, что Костян упрекнет меня в том, что у меня-то есть отец и что вообще с родителями у меня нормальные отношения. На самом деле, и у меня в семье не все было гладко (а лет в четырнадцать-пятнадцать нас вообще накрыл кризис переходного возраста), но с обстановкой у Костяна, конечно, было не сравнить.
Приход папы Вити 'навеселе', как правило, означал нехилую перебранку. Поэтому едва в доме начинало пахнуть грозой, Костян старался дать деру на улицу. И в тот день, с которого все началось, было так же.
- В общем, свалил я из дома, - рассказывал Костя, - И забрел на холмы около этого... Федюхинского шоссе...
- Туда мы и идем? - перебил я его.
- Ага, - кивнул в ответ Костян. - Так вот, походил я по-над дорогой, там еще снег не весь растаял и грязи до фига, кстати, было, сейчас вот немного подсохло уже. Короче, смотрю, машина по дороге едет. Клевая! Никогда в жизни такой не видел. Цвет у нее был вообще неописуемый: не то вишневый, не то бордовый, и будто изнутри подсвеченный. Фары огромадные, как бы в капот утоплены. Вся она низкая такая. И дверей только две, представляешь?!
- Ну и что? В 'Запорожце' тоже две двери, - сказал я скептически. Не то, что я не верил Костяну, скорей наоборот. Ну, проехала иностранная машина. Да, красивая. Да, необычная. Ну и что с того?! Но, оказалось, я все-таки был не прав.
- Ну, ты сказал! В 'Запорожце'! Сравнил тоже! Ты бы еще инвалидку вспомнил, у нее тоже две двери. Не, там такой аппаратище! Там такой мотор, наверно, стоит! - Костян задумчиво покачал головой, потом опомнился, - Блин, да не в этом, собственно, дело. Понимаешь, она исчезла после поворота!
- Что значит 'исчезла'?
- А то и значит. Провожаю я ее взглядом, исчезает она за поворотом, а там холм, деревья, изгиб дороги и потом снова открытое место. Сейчас придем, я все тебе покажу. Сориентируемся, как говорится, на местности. Вот. Жду я эту тачку, значит, последний раз глянуть, глаз не свожу с этого просвета. Нет ее. Минута, две, пять, десять...
- Так тормознул водила, наверное, или съехал куда-нибудь, - не выдержал я.
- Я тоже так подумал. Но через полчаса еще одна похожая штучка появилась, синяя. Тоже формы обтекаемые, фары - как капли. И тоже самое: за поворот - и все!
- Ну?
- Что, ну? Пошел я посмотреть. Пониже к дороге спустился и прогулялся вперед. Не было ни машин этих, ни поворотов других никаких. Даже съездов в кусты - и тех там нет!
- Уверен?
- Да уверен, уверен! На следующий день, я там километра три по обочине вышагивал. Вернулся на холм, а через двадцать минут - едет. Правда, уже в другую сторону. Сначала мне показалась, что это вчерашняя синяя. Пригляделся - ни фига! У синей колеса были обычные, а у этой широкие, как у трактора. И вдоль борта полоса разноцветная. И что же ты думаешь?! И эта тачка за поворот сворачивает, только уже с другой стороны и тоже пропадает! Я вижу, как она мелькает среди деревьев, потом пара поворотов - и ее нет. Я вообще, блин, офонарел!
- И в том направлении ходил? - догадался я.
- Да. То же самое. Дорога одна, спрятаться негде, отвечаю.
Я догадался кое о чем еще:
- И сколько машин необычных было?
Костян хитро посмотрел на меня.
- Восемь за три дня и девятая сегодня. После нее тебе и позвонил. И ни одной одинаковой. И все словно не отсюда, зализанные какие-то, яркие, ну... не знаю, как и сказать.
- Может, кино у нас снимают, - предположил я, вспоминая утренний телевизор. - Фильм фантастический...
- Да ну, об этом бы тогда вся округа знала.
Я немного подумал и спросил:
- А нормальные автомобили там ездили вообще?
- Конечно. Самые обычные. 'Газики', 'Жульки', 'Москвичи'. Трактор был. 'КАМАЗ'. Шоссе в принципе заброшенное, но машин девять-десять в час ходит.
- Ты считал!?
- Ага. Три дня уже там. Сегодня четвертый. И что интересно, я полдня у самой дороги сидел, думал вблизи на эти штучки полюбоваться - никого. А вот собрался уже уходить, на холм поднялся - появляются иномарки.
- Ты думаешь, это иномарки?
- По-любому! Такие тачки только за границей делают.
- А может наши самодельные? Ты передачу 'Это Вы Можете' видел? Там показывают таких умельцев. Слушай! - меня посетила одна из тех мыслей, что легко залетают в еще глупую и наивную юную голову, - А может это автопробег самодельных машин? И проходит он через наш Белчевск!
Трезвомыслящий Костян разбил мою версию в пух и прах:
- Да не! Про автопробег и в газетах писали бы, и люди бы знали. Да, Лешка, когда ты увидишь это, сразу поймешь, что в гараже, и даже в автомастерской такое чудо не сделать.
- А я увижу?
- Надеюсь.
Мы миновали небольшой овражек и вышли на холмистую возвышенность, с которой открывалась подернутая туманной дымкой панорама окрестностей. Справа виднелись старые, еще довоенные дома одного из районов, названного в народе Бессоновкой. В той же стороне, у самого горизонта, возвышалась стрела телевышки. Левее и впереди все признаки города терялись в темных узорах лесополосы, через которую немного сбоку была проложена высоковольтная линия электропередач. А внизу, у подножия холмов, тянулась извилистая лента Федюхинского шоссе, в эту минуту совершенно пустого.
- Вот, смотри, - сказал Костян, - На этой дороге только один более-менее прямой участок - перед нами. И все они здесь проезжали. Вон там, слева, - он показал рукой, - шоссе ныряет за скалу, поворачивает. Потом деревья, и снова открытое место, видишь? Хоть и далеко, но все как на ладони. И с другой стороны то же самое. Там холм, лес, снова лес и насыпь какая-то. И возле этой насыпи свободное пространство.
Словно в подтверждение его слов из лесу появился грязно-синий 'Москвич'-фургончик, миновал полосатые столбики, ограждающие насыпь и через миг скользнул под прикрытие леса. Я вопросительно посмотрел на Костяна.
- Да, не, это почта из деревни. Он здесь часто ездит. Ничего таинственного.
И вправду, минуты через три почтовик появился из-за поворота. С высоты холма я разглядел нарисованный на двери герб и конверт. Вдоль борта автомобиля тянулась белая полоса.
- Давай-ка мы поудобнее место найдем, - предложил Костян, когда 'Москвич' уехал и шоссе вновь опустело. - Нам долго, видно, ждать.
Оставив приведшую нас тропинку далеко в стороне, мы спустились поближе к дороге к небольшому нагромождению камней возле каких-то приземистых кустов. Костян выудил из кустов припрятанную дощечку. Вопреки моим предположениям она не была промокшей. Усевшись плотнее друг к другу, мы принялись ждать.
А ждать пришлось долго. Вся эта история была густо замешана на ожидании. Мы уподоблялись охотникам, долго и терпеливо выслеживающим дичь. Наверное, то, что меня абсолютно не пугает теперь продолжительное стояние в очереди - отголосок или заслуга именно того времени, когда мы по полдня ждали загадочные авто на Федюхинском шоссе. Но такое адское терпение появилось не сразу. В первый день ожидание далось очень тяжело. Если бы не Костян, глаза которого светились, когда он рассказывал мне про машины, я бы давно ушел. Около часа дня я начал ныть, что хочу есть, и мой друг поделился со мной припасенным бубликом. Мы пялились на каждое авто, ползущее по дороге, но всякий раз это было не то.
Около трех, отчаянно замерзнув и проголодавшись, я решил, что с меня хватит. Мыслимое ли дело: провести целый день и без того самых коротких каникул на пустом холме рядом с какой-то дорогой! Не успел я в очередной раз пожалеть себя за то, что поддался на уговоры Костяна, это произошло. Я увидел его.
Автомобиль нестерпимо красного цвета волшебной обтекаемой формы с большими серебристыми колесами появился из-за поворота.
Он пронесся, яркий и совершенно чистый, будто не было вокруг промозглой мартовской погоды, моросящего дождя, луж на асфальте. Я стоял, разинув рот, и мне казалось, я смотрю какой-то заграничный фильм, потому что такой машине однозначно было не место на старом шоссе провинциального городишки. Это был крейсер, предназначение которого - перемалывать простор далеких автострад.
Машина уехала. Костян вернул меня к реальности легким толчком в бок и указал на просвет между деревьев, откуда она должна была выскочить по всем законам логики. Разумеется, там ничего не появилось. Куда пропало красное авто оставалось загадкой.
На следующий день мы снова пришли к шоссе. На этот раз я оделся потеплее, взял с собой бутерброды и старый маленький термос с чаем, который мы, впрочем, выпили почти сразу, пока он еще не остыл. Было все так же пасмурно, лишь ветер сменился на южак, предвещая скорое потепление.
Первая необычная машина появилась в половине одиннадцатого. Вначале я принял ее за привычную 'Волгу' черного цвета, но потом понял, что это вовсе не 'Волга'. Автомобиль был шире и длинней, и утробный рев чужого двигателя не шел ни в какое сравнение с расслабленным клеканьем мотора Горьковского автозавода.
После нее был маленький, почти игрушечный, автомобильчик неприметного серого цвета с зажженными голубыми габаритными огнями и неведомое, совсем невероятное нечто зализанной обтекаемой формы размером с 'РАФ'. Через десять лет я причислил бы этого монстра к категории минивэнов, но тогда гибрид легковушки и микроавтобуса просто не укладывался в голове.
Следующий день нас порадовал большим угловатым джипом с необычайно удивившей нас хромированной трубчатой рамой, закрепленной перед решеткой радиатора, и настоящей гоночной машиной, с номером '27' на боку и обилием разномастных надписей на иностранном языке. Рев мотора этой тачки привел нас в экстаз, а сноп искр, вылетевший из выхлопной трубы, когда гонщик вошел в последний вираж, вообще оставил стоять с раскрытыми ртами.
Еще был ярко-зеленый седан с зеркально-тонированными стеклами и - представить только! - люком в крыше, несуразная конструкция, напоминающая спортивные багги (виденные мной в журнале 'Моделист-конструктор'), у которой передние колеса в диаметре были меньше задних и широколобый многофарный монстр, ветровое стекло которого чистил один, но громадный 'дворник'.
Наблюдательный пункт, облюбованный нами, находился метрах в восьмидесяти от дороги, поэтому разглядеть все детали проезжающих машин было невозможно, но даже того, что мы видели, нам хватало с лихвой. Это было невероятно, невозможно! Но это было.
Каникулы пролетели молниеносно. Эти несколько дней мы просто прожили у дороги, с самого начала договорившись никого не посвящать в нашу тайну. Мы ждали, вглядываясь в каждую появляющуюся из-за поворота машину. Словно помешанные, мы выискивали в железных конях чужеродные признаки, и когда это вдруг удавалось, нашему счастью не было предела. Вытаращенные глаза, азартные 'смотри-смотри' тычки в бок, отвисшие челюсти и бешенный пульс - через все это мы прошли.
Вообще, если быть точным, поначалу было только это - детский восторг, ощущение сна, трепет от прикосновения к неведомому, иногда мелкий игрушечный страх от возможности быть кем-то обнаруженным. Потом...
Потом мы начали задавать себе вопросы.
- Слушай, Леха, ты как думаешь, что все это значит?
Мы только что проводили аккуратную белую малолитражку с двумя не по росту высокими антеннами, на крыше и заднем крыле. Она была весьма невыразительной и я даже сомневался, что она из тех. Но на контрольном участке, как мы его стали называть, не появилась.
- Иностранные шпионы?
Понимаю, как глупо звучат сейчас эти слова. Но они были произнесены мальчишкой двенадцати лет от роду, в чью голову долго вбивали понятия преданности к Родине и выполнения гражданского, патриотического и прочего рода долгов, в год, когда эта самая Родина только-только начала вылезать из болота холодной войны на тропу сокращения вооружений. Впрочем, для моего друга они и тогда показались нелепыми.
- Шпионы? Слишком много, - Костян усмехнулся, - тебе не кажется?
- Их не обязательно много. Несколько человек. Просто они меняют тачки как в кино.
- А зачем?
- Ну-у... - на этот вопрос у меня не было готового ответа и я ляпнул первое, что пришло на ум. - Может быть, они изучают базирование здесь баллистических ракет?
- Лешка, нигде в округе нет ракетных баз!
- А может и есть, откуда ты знаешь? Такие вещи - это ж государственная тайна!
- Ну а машины тогда причем?
- Машины? - я понял, что Костян подловил меня. Действительно, шпионы ведь на то и шпионы, чтобы ничем не выделяться из общей массы. А авто были одна выпендрежнее другой. Мне нечего было возразить другу на это. - Ну, а что тогда может быть?
Костян внимательно глянул на меня и подмигнул.
- Я думаю, - сказал он, - они из будущего.
Теперь пришел мой черед улыбаться.
- Ты что, серьезно?!
Костян в ответ пожал плечами.
- Ну, а что? Ты видел когда-нибудь такие машины у нас, хотя бы по телеку?
Я задумался. За спиной у иностранных корреспондентов или в некоторых фильмах иногда можно было увидеть то, на чем ездят в других странах, но железный занавес был в то время еще очень прочен. Это позже появились красочные календари, начали плодиться автожурналы, а такую вещь, как видеофильмы назовут 'прорывом массового сознания'. В 85-м обходились без этого.
- Не, ну согласись, некоторые тачки выглядят просто заграничными машинами...
- Только не та красная тачка, которую ты увидел первой, не тот низкий аппарат, с которого все началось для меня! Не та черная 'божья коровка' - смесь легковушки и маленького автобуса!
- Ладно-ладно! Остынь. Лучше скажи, что, по-твоему, они здесь делают?
- Не знаю. Изучают нас, может быть.
- А, по-моему, до нас им нет никакого дела, тебе не кажется?
- Фиг его знает, - Костян задумчиво почесал затылок, - еще понаблюдать надо.
И мы наблюдали. Собирая факты и строя фантастические версии. Даже в школе, даже дома, мы постоянно мысленно оставались у Дороги.
Кстати о Дороге. Нужно немного рассказать и о ней. Начать с того, что она была весьма старой. Пожилой школьный сторож, с которым мы как-то завели 'краеведческий' разговор, рассказал, что построена она была в начале века, еще до революции, и являлась одним из двух путей, ведущих в Федюхино - маленькую деревеньку совсем рядом с Белчевском, единственной достопримечательностью которой была не раз отмеченная наградами за перевыполнение плана птицеферма. В конце 60-х Белчевск с Федюхино соединила современная широкая трасса, проходящая километров на пять южнее, и про старое шоссе забыли. Им продолжали пользоваться владельцы приусадебных участков в окрестностях Сырой балки, рабочие автотракторных мастерских, для которых этот путь был короче, да местные жители по известным им одним причинам. Ну и называть шоссе Федюхинсим, естественно, не перестали.
В 81-м в Сырой балке решили строить то ли овощные склады, то ли какой-то плодоконсервный заводик, но балка - это старикан поведал с неприкрытым ехидством - целиком оправдала свое название. Грунтовые воды подходят там к самой поверхности, да и со всех окрестностей после дождя вода стекается в низину. Потому там так и зелено, и скотину туда пастись гоняют. В общем, непонятно, на что рассчитывали проектировщики (видать все делалось по указке 'сверху'), но не прошло и месяца, как строительство пришлось свернуть. Напоминать о местной глупости остался заполненный водой котлован, который со временем превратился в маленький пруд, да раздолбанный тракторами асфальт, залатать который руки дошли только через год.
Пруд мы знали. Прошлым летом мы гоняли туда на великах. Часть нашего пути как раз пролегала по Федюхинскому шоссе, но никаких эффектных машин на этом маршруте ни я, ни Костян не помнили. Зато в памяти жив был еще тот разнос, устроенный моими родителями за то, что я уехал так далеко, пропустил обед, и вообще, 'не придумали ли мы купаться в этом болоте?!'. В 'этом болоте', грязном и, по словам пацанов, заполненном большущими пиявками, мы не купались. Детям тоже присущ здравый смысл. Иногда.
Шли дни. Весна вступала в свои права яркими красками и голосами повеселевших птиц. В воздухе носился неуловимый аромат цветов и бесшабашной радости. Учиться не хотелось совершенно, и мы, ставя рекорды по количеству прогулов, все чаще убегали с Костяном к нашей Дороге.
Загадочные машины продолжали ездить. Количество их не увеличилось и все так же непредсказуемо колебалось от полного нуля до трех-четырех машин в день, зато число машин местных возросло весьма значительно, в большинстве своем за счет активизировавшихся дачников. Находить самородки среди глины стало сложнее, но мы находили.
Чаще всего мы сидели в том самом месте, что и в самый первый день. Камни вполне успешно заменяли нам сиденья, а заметно погустевшие кусты давали неплохую маскировку. И хотя порой нам хотелось оказаться поближе к нашим колесным пришельцам, чтобы разглядеть их во всей красе, мы старались не рисковать - мысли про возможную опасность тоже иногда забредали в наши детские мозги. Время от времени мы, правда, совершали небольшие путешествия вдоль дороги, но разгадать тайну исчезновений загадочных машин было невозможно.
В преддверии Дня Космонавтики Костян разродился версией, что это инопланетяне, потом это предположение как-то плавно перетекло в пришельцев из параллельных миров - мой друг отличался, что называется, неординарным мышлением. Мне придется отвлечься и рассказать, что мой друг очень любил читать. Он без всяких комплексов ходил в библиотеку, что, в общем-то, тогда среди обычных школьников было не модно. Брал он там, правда, совсем не книги по школьной программе, а приключенческие романы, фантастику, истории про рыцарей и пиратов, иногда небольшие научно-популярные брошюрки в стиле 'Атлантиды пяти океанов' или 'Аварии под водой'. Такая любовь к чтению никак не сочеталась у него со слабенькими тройками по литературе, но разве сочинения по классикам или зазубренный стих являются показателем способности человека мыслить, фантазировать и мечтать? По-моему, нет.
Весенние травы колыхались от ветра. Зеленый ковер с проблесками белых и желтых полевых цветов раскинулся по холмам. Мы сидели на траве в стороне от нашего наблюдательного поста, запрокинув головы в голубое апрельское небо. Солнце одаривало нас мягким лучистым светом. Носились над холмами стрижи. Было тепло и привольно, и каждой отдыхающей от холодов клеточкой чувствовалась Весна. Весна, от которой уже и до лета рукой подать.
- Слышал, - я сорвал длинную травинку и сунул ее в рот, - говорят, у нас теперь в стране все менять будут? Эти... как их... реформы!
- Кто говорит? - спросил Костян, не прерывая созерцание далей.
- Ну... люди. Дядя Миша, например. Папа мой тоже. Он новости по телевизору смотрит - не оторвешь. Там пленум сейчас и на нем Горбачев с речью выступал. Про перестройку говорил.
Костян безразлично пожал плечами. Мне было не совсем понятно его безразличие к тому, что происходит в мире, но потом, спустя годы, пройдя сквозь ежедневные отчеты о гиперинфляции, новости про экономический кризис и обвал доллара, испытав на своей шкуре безработицу и действие финансовых пирамид, я и сам стал таким же - почти полностью безразличным к политике и иже с нею. Зачем интересоваться принимаемыми законами, которые принесут пользу лишь сильным мира сего, зачем смотреть на бесконечный ряд катастроф по телевизору или на бесполезную мышиную возню дипломатов, не способных в некоторых точках земного шара установить мир, как бы они не старались? Зачем?..
- Слушай, а может это как-то взаимосвязано?
- Чего?
- Ну, тачки эти и перестройка.
- Да ну! Какая тут связь?
- Не знаю. Ты считаешь, что пришельцы связаны с этой дорогой и никак иначе?
Костян приподнялся на локте и поправил задравшийся свитер.
- Скорее всего, - сказал он. - Сам знаешь, дорога старая...
- Значит, этот путь существует уже давно, и эти люди из параллельного мира все это время пользовались им.
- Ну да.
На мою руку вползла божья коровка и принялась, как водится искать наивысшую точку, чтобы взлететь. Следя за ее перемещениями, я подумал и решил высказать мысль, возникшую у меня некоторое время назад.
- Слушай, Костя, а может, в этих машинах и людей никаких нет?
- Как это?
- Ну, может, там стоят хитрые приборы, ЭВМ всякие. Они и управляют. Едут по программе куда нужно.
- Да это невозможно.
- Это у нас невозможно, а там, откуда они родом может там техника уже такая, что ого-го!
Костя молчал, задумчиво подставив лицо яркому солнцу. Глаза его были закрыты, а тонкая линия губ выражала серьезность и почему-то грусть.
- Я не хочу, чтобы было так. Это... это неинтересно.
- Почему?
Снова пауза. Потом не совсем обычное признание:
- Тот мир... Он должен быть лучше, ярче, интереснее. Иначе зачем все это?
Каким-то чудом мне хватило мозгов промолчать и не подколоть как-нибудь своего друга. Это было правильное решение, такие моменты вежливого отношения к чему-то важному, что берег каждый из нас рядом с сердцем, и были залогом нашей дружбы. А еще я услышал от Костяна небольшую историю. Вернее, пересказ.
- Знаешь, я недавно один рассказ прочел. 'Марки страны Эльдорадо' назывался. Там к одному парню в наследство попали странные такие почтовые марки. Красивые и по виду очень ценные. На них были нарисованы единорог, бог морей Посейдон, еще там чего-то... а, еще девушка красивая, вот. И марки эти могли отправлять и письма, и посылки мгновенно. А, ну и - главное! - были они из страны, которой нет на карте. Страна Эльдорадо. На них так и написано было. Этот парень написал письмо другу, наклеил эту марку, и оно за пять минут к нему долетело. Друг потом приехал к этому первому, и они начали экспериментировать. Засунули, представь, кота в коробку, надписали несуществующий адрес в этой самой стране Эльдорадо. Ну и посылка эта слетала туда, вернулась за полчаса, и на коробке стояло: 'адресат по указанному адресу не значится'. А котяра, блин, даже помолодел после этого полета. Марок было всего несколько штук. Вот осталось у них две марки, и придумали они сами отправиться в эту страну. Залезть в большую коробку, по типу посылка, и марочку волшебную наклеить... Но хозяин марок сдрейфил, а друг его... этот улетел. Ну, тот который сдрейфил с помощью последней марки, короче, отправил своему приятелю в догонку теплые вещи, там, зонтик.
- Ну и дурак же!
- Так и я про то же. У него был такой шанс увидеть эту невероятную страну!
- А ты бы легко?
- Запросто!
Я не придал этим словам тогда особого значения, но позже стал воспринимать их по-иному. И история про двух друзей, один из которых рванул в неведомое, а другой не смог (неважно по какой причине), стала потом мне удивительно близка. Не буду, впрочем, забегать вперед.
***
К середине мая нам окончательно надоело сидеть в засаде и смотреть на чужаков издалека, с нашего места на холме. Тем более что ничего нового не происходило, и мы даже стали понемногу привыкать ко всем этим загадочным машинам. Некоторые стали повторяться, значительно выросла наша оценочная планка 'Вот это тачка!'. Но интерес, конечно же, не пропал, вовсе нет. Просто мы созрели, наверное, к новому шагу в познании тайны нашей Дороги.
Или, по крайней мере, к смене места наблюдения.
Постепенно мы выбрались из совсем уж разросшихся кустов и начали слоняться по окрестным склонам. Не знаю почему, но мне это стало напоминать уже не наблюдение, а словно приручение дикого зверя. Мы будто хотели, чтобы то, что составляет суть этого явления, привыкло к нашему присутствию у Дороги. А когда это произойдет, можно будет, наверное, прикоснуться непосредственно к самой тайне. Глупые мысли? Конечно. Такое мог придумать только ребенок, но мне хочется донести сквозь годы и это. Тем более что один из нас все-таки добился своего, и прикоснулся к тайне. Можно сказать, даже сунул голову в пасть хищника, если уж до конца вести аналогию с приручением.
В это время мы виделись с Дорогой меньше - давали знать о себе пропущенные уроки и 'параши', которые мы имели неосторожность схлопотать. Мы пытались наверстать упущенное и исправить то, что еще можно, чтобы закончить четверть не с таким разгромным счетом. Костяну на все это в принципе было плевать. В его глазах, часто задумчивых, я мог увидеть лишь отблески проносящихся и исчезающих за поворотом машин. И, тем не менее, я брал его в оборот, и мы решали эти долбаные задачки и делали упражнения. А всякую там литературу или историю мы брали с собой 'в поле', чтобы хоть как-то совместить приятное с полезным.
В это время, несмотря на всю нашу 'занятость', мы еще раз обследовали повороты, за которыми пропадают машины и вновь почувствовали себя наивными котятами, с которыми неведомый кто-то завел забавную игру. Левый 'угол' представлял собой выдающийся вперед кусок скалы и занять напротив него такую позицию, чтобы видеть дорогу и до, и после поворота было невозможно. Этим чужаки и пользовались, красиво так водя нас за нос. Если мы устраивались ближе к нашему основному прямому участку шоссе, все проходило по старой схеме, если мы забирались левее, то очередной загадочный автомобиль исчезал как раз с той стороны скалы, даже не доехав до нас. А когда через некоторое время мы догадались разделиться и занять позиции в пятидесяти метрах друг от друга, следующий пришелец просто полностью проехал весь наш просматриваемый участок и отправился дальше.
С другой стороны все происходило даже проще. И одновременно нахальнее. Можно сказать, что чужаки исчезали на наших глазах, но, разумеется, мы ни разу не увидели воочию то, за чем охотились. Какая-нибудь пестрая невероятная штучка просто въезжала в лес, какое-то время мы наблюдали ее сквозь деревья, а потом - вот она, кажется, только что была там, и ее уже нет - птичка упорхнула. А про процесс появления я вообще не говорю - уследить, когда появляется очередная машина из другого мира, было абсолютно нереально.
Вообще я могу, конечно, допустить, что все это было лишь сочетанием случайностей и совпадений, никакая это не четко спланированная система защиты от чужих глаз (действительно, кому будет дело до двух мальчишек сидящих на холме?) но, поверьте, впечатление складывалось именно такое: про нас знают и сознательно водят за нос. Причем водят красиво.
Прежде чем мы окончательно смирились с невозможностью проследить за моментом перехода, нами было предпринято несколько вылазок на противоположную сторону Дороги. Мы думали, что, возможно, упускаем что-то, наблюдая за ситуацией только с одного бока. Однако на том 'берегу' нас ждала плотная преграда из колючих кустов и кривых невысоких деревьев, подступающих прямо к обочине. За этими непролазными зарослями можно было спрятаться, но что-то через них увидеть... Нет, это было бесполезно, даже если умудриться забраться по склону выше.
К тому же, когда мы пересекали дорогу, у нас возникало ощущение, что мы преступаем границы дозволенного и если мы будем так делать, тайна вообще может покинуть нас. Смотреть - пожалуйста, но прикоснуться - на это нужны были более серьезные причины, нежели простое любопытство. Чтобы пройти этот рубеж, нужен был особый пропуск. Это впечатление не было настоящим доказанным знанием, но оно и не было простой мыслью, случайно запорхнувшей подобно птице на чердак нашего рассудка. Кто-то, вторгшийся в зону наших 'шестых' чувств, нашептывал это.
Хозяин Дороги, наверное.
А в том, что он есть и что Дорога не просто самостоятельное явление, а за ней кто-то стоит, мы смогли вскоре убедиться.
Утомившись от бесконечных исканий, мы вновь решили пристроиться где-нибудь в удобном месте на нашей стороне, но только теперь уже поближе к дороге. Вначале мы хотели просто приткнуться на валунах почти у самой обочины, но день или два, проведенные в непосредственной близости от Дороги, убедили нас в том, что нужно искать другое место - пока мы сидели у всех на виду, во-первых, мимо не проехала ни одна необычная машина, а, во-вторых, нас заприметили местные водилы, чьи подозрительные взгляды из окон стали нас раздражать.
Таким образом, очень быстро мы пришли к выводу, что без конспирации дело не пойдет. Как стало бы ясно любому пацану, нужно было искать штаб.
И штаб под наши цели нашелся. Но, пожалуй, это отдельная история.
Была у нас одна хулиганская компания, слывшая грозой школы. Возглавлял ее высокий смуглый пацан из 8-го класса по прозвищу Батон. Около него всегда вертелось человека три сподвижников и встреча с этой 'шоблой' не предвещала в большинстве случаев ничего хорошего. Мне тоже пришлось разок-другой побегать за своей шапкой, играя 'в собачку', и наблюдать, как маленький и толстый Жук, друг Батона под гогот корешей жжет мою пластмассовую расческу, якобы бывшую 'пороховухой'. А также выдерживать оплеухи и саечки, без которых эта 'туса' не могла отпустить ни одного школьника, попавшегося на его пути. Были, правда и те, которые завязывались с ними в драку, но среди пятиклассников, коими мы на тот момент являлись, таких смельчаков я не припомню. Костяну было вообще непросто - Батон жил с ним в соседнем доме и при всем желании столкновений с ним или его компашкой, когда торопишься в школу или просто гуляешь во дворе, было не избежать. А велик, как рассказал мне мой друг, он вообще выводил, только убедившись, что этого хулиганья нет поблизости.
Наверное, через нечто подобное в своей жизни прошел каждый второй пацан и ничего с этим раскладом не поделаешь, но когда тебе 12 и такие проблемы являются частью твоей жизни, это конечно, весьма и весьма паршиво.
Так вот, где-то в середине мая мы имели несчастье встретиться с этими ребятами на нашем Наблюдательном Холме. Мы недавно проводили огромную угловатую тушу, прозванную 'Кадиллаком'. Машина развенчивала наше мнение о том, что среди загадочных машин не встречается старых. У 'Кадиллака' были покрашенные белой краской колеса, задние оригинально наполовину прикрывало массивное крыло. Это был потрясающий транспорт с хромированной решеткой радиатора и торчащими вверх задними фонарями, как у 412-го, но гораздо круче. Чем-то этот автомобиль напоминал представительскую 'Чайку', только цвет его был не привычно черным, а цвета кофе с молоком. То, что любой водила через несколько лет назвал бы 'сараем на колесах', степенно проехало мимо нас по шоссе и... конечно же пропало за поворотом.
Мы обсудили увиденное, а через несколько минут на горизонте появился Батон и компания.
Костян заметил их первым. Он выдохнул 'Твою мать!'. Я повернулся к нему узнать, что же заставило его так матюкнуться, и тоже увидел знаменитую четверку. Первоначально они направлялись куда-то в сторону, но надеяться, что они пройдут мимо, похоже, было бесполезно.
И действительно, компания, подкорректировав свой курс, направилась к нам.
Костян незаметным движением спрятал под манжет рубашки часы, чтобы они не бросались в глаза, я зажал карман с несколькими медяками, дабы те не звенели, и стал лихорадочно вспоминать, что еще ценного есть у меня в карманах. На этот раз никаких учебников мы, к счастью, не брали, так что все драгоценности исчерпывались цепочкой, на которой висели два моих ключа от квартиры и несколькими монетками.
Они подошли, будто случайно став полукругом. Батон, Жук, Колян и еще один пацан, имени которого я не знал. Батон был одет в болоньевую ветровку поверх клетчатой рубашки навыпуск. Иногда мне приходилось слышать, что за поясом под рубашкой он порой прячет четырехжгутовую воздушку, которая кусочком пластилина размером с горошину может пробить стекло с десяти шагов. Воздушку я, как не присматривался к Батону, заметить не смог, а вот то, что в кармане рубашки лежит полусмятая пачка 'Золотого пляжа', увидел.
- Здорово, мелочь! Что это вы тут делаете?
- Просто... сидим, - ответил Костя.
- Просто значит, - повторил Батон, - На солнышке загораете?
- Ага, - едва слышно сказал я, хотя день был не совсем и солнечный, по небу неустанно плыли громады бело-серых облаков.
- Так солнца-то нету, - ляпнул Колян, лыбясь. Как будто я и сам этого не видел.
Мы молчали, ожидая что будет дальше. Сердце, признаться, колотилось вовсю. За благополучный исход встречи выступало то, что брать у нас, в общем-то, было нечего, к тому же очень хотелось надеяться, что дела, по которым шла эта грозовая четверка, были важными, и банда Батона не будет допекать нас долго. Однако с такими подонками всего можно было ожидать.
Наконец прозвучал вопрос по существу.
- Ладно, малышня, признавайтесь, деньги есть?
Мы усиленно замотали головами. Не то, чтобы мне в частности было жалко этих двадцати или тридцати копеек, хотя они и являлись результатом двухдневной экономии, но мальчишеская гордость порой тоже что-то да значит. Даже если она погребена вместе со злостью и обидой под приличным пластом страха.
- Ну, что, будем выворачивать карманы?
Полукруг вокруг нас начал смыкаться. Стало уж совсем не до мальчишеской гордости. Не помню, на каком этапе этого 'разговора' мы поднялись с земли, но когда Костян устроил то, что он устроил, мы уже стояли перед вымогателями в полный рост. А сделал он следующее: со всех сил вмочил ногой в пах Жуку. Тот со стоном согнулся и с выпученными глазами начал хватать воздух. Батон монолитной глыбой надвинулся на нас, его глаза были полны удивления и ярости. Я уж подумал, что мы выгребаем сегодня по полной, но у моего друга в рукаве оказался еще один козырь. Вернее в кулаке, который он разжал перед лицом Батона, засыпая его глаза сухой землей. Двое остальных на несколько мгновений замерли в замешательстве, наблюдая за двумя корешами, выведенными из строя каким-то нескладным сопляком. Это дало нам крохотную, но фору.
- Бежим! - скомандовал на выдохе Костян.
Второй раз повторять мне было не нужно. Мы рванулись с места и помчались вниз по холму, наращивая скорость. Колян, резво оценив ситуацию, бросился за нами. Четвертый пацан потерял на принятии аналогичного решения лишь пару секунд. Мы бежали так быстро, как никогда до этого не бегали. Нормативы ГТО наверняка были выполнены и перевыполнены. Перепрыгивая через колдобины и проносясь по высоким травам, опасно скрывающим профиль земли, я думал лишь о том, чтобы не упасть и не сломать себе шею. Костян же успевал подумать и о том, как нам все-таки не стать боксерской грушей для четырех разъяренных быков ('быков' по нашим мальчишеским меркам).
- К деревьям! - услышал я его искаженный бегом голос.
Думаю, тот день надолго стал для нас эталоном удачи. Да, фактор наглости и неожиданности тоже имел место, но в целом... Нас никто не схватил в первые секунды конфликта, хотя сделать это смог бы любой. Колян и тот, четвертый из их компании (позже я узнал, что его зовут Максом) замешкались и дали нам, как оказалось, заметную фору. Наконец, Колян во время погони за нами споткнулся, и это решило все. Он зацепился за камень и исполнил весьма красивый кульбит с полетом на несколько метров - сделал то, чего я сам сильно опасался. Это выглядело, видимо, настолько устрашающе, что Макс незамедлительно тормознул возле приятеля, чтобы убедиться, что тот ничего себе не сломал. Мы видели это лишь краем глаза по пути к теперь уже действительно спасительной лесополосе.
Деревья приняли нас под аккомпанемент злых матерных криков, доносящихся с холма. На деле оказалось, что шедшая вдоль дороги лесополоса, образованная невысокими вычурными деревцами, не так уж и густа, по крайней мере, поначалу. Чтобы по-настоящему спрятаться, нужно было перебираться на противоположную сторону дороги, но сделать это стоило, только выйдя из поля зрения наших преследователей. Сомневаться в том, что нас будут преследовать, не приходилось, сейчас они перегруппируются, подбодрят себя неистовыми криками в стиле 'Порвать!!!' и рванут за нами.
Лесополоса стала ŷже, но гуще и пробираться через нее бегом уже стало проблематично. К тому же мы сильно устали. Мы покрыли расстояние в полторы стометровки, сбегая с холма и еще несколько десятков метров 'леса'. У меня начало колоть в боку, Костян тоже не выглядел бодрячком, но все равно на попытку замедлить ход рявкнул:
- Вперед!
Мы преодолели еще какое-то расстояние, добравшись до маленького овражка, уходящего вправо почти перпендикулярно дороге и полностью заросшего кустами и деревьями - влага, идущая из подножья холма питала все эти микроджунгли. С противоположной стороны сквозь стволы явственно виднелась дорога. Если перебираться на ту сторону, то нужно было делать это здесь и сейчас. Голосов компании Батона пока слышно не было, но в то, что они обломятся нас искать, не верилось. Я ткнул Костяна в бок и указал рукой на дорогу. Мой друг глянул туда, потом перевел взгляд в противоположную сторону. Его посетила какая-то мысль, сразу отразившаяся на лице. Костян еще раз посмотрел на виднеющуюся дорогу и решительно махнул головой.
- На дерево!
- На де... - я ошеломленно замолчал и только сейчас заметил, что над нами нависают ветви огромного старого ореха.
- Да! Да!
Не дожидаясь возражений с моей стороны, Костян нырнул сквозь лопухи за заросли ежевики. Я неумело матернулся и пошел за ним.
- Осторожно. Пробирайся по краю, - шикнул на меня Костян, - чтобы не оставлять следов.
Мы оказались в самой чаще зеленого оазиса. Трава, не испытывавшая жажды, доходила нам до колен. Деревья тоже были посолиднее, более яркие и прямые, нежели их родичи у самой дороги, и королем над всем этим растительным миром возвышался орех, только что отцветший и усеявший землю вокруг себя темно-зелеными хвостиками своих причудливых цветов. Пара ветвей его с северной стороны были сухими, да и листвой дерево покрылось не полностью, но и того, что было, для маскировки хватало вполне. Тем более, что одежда на нас была неяркая. Костян подсадил меня к самой низкой дугой выгнутой ветви. Я подтянулся, забрался на дерево, потом помог подняться ему. Орех весьма удобно подходил для лазания - ветки от ствола отходили почти горизонтально, их было много и в центре вполне хватало места, чтобы протиснуться повыше.
Едва мы 'вознеслись' над землей, объявилась команда Батона. Вначале я увидел Макса, продирающегося сквозь заросли тем же маршрутом, что и мы. Потом голос откуда-то издалека подал сам Батон. Присмотревшись сквозь зелень, я увидел его и хромающего Коляна. Они выбрали путь по обочине шоссе. Приходилось признать, что вариант перебежки через дорогу обернулся бы для нас полным разоблачением - эти двое легко бы нас засекли. Через секунду удары палкой по кустам и лопухам известили о прибытии контуженного в яйца Жука.
Пока они продвигались вперед в своем куцем построении - Жук и Макс по лесополосе, Батон и Колян по обочине - мне не было так уж особенно страшно, но когда они остановились примерно напротив нашего убежища, сердце мое замерло от ужаса. Я сидел, обхватив ствол обеими руками, стараясь не шелохнуться и радуясь тому, что у орехов не облетает старая кора. На одну ветвь выше замер Костя. Я встретился с ним взглядом, и увидел, что мой друг тоже боится, но кроме испуга, я прочел в его глазах что-то еще, подернутое пленкой странного оптимизма. Разбираться в этом, когда в пяти шагах остановилась совсем недовольная происходящим компания Батона, было не время. Жук прогулялся своей палкой по кустам, через которые мы перелезли минуту назад:
- Куда могли подеваться эти гавнюки?
Его стриженая макушка вплыла в проем между веток, и я стал молиться (хотя имел весьма смутное представление, как это делается), чтобы он не поднял головы.
- Может, они снова забрались на холм? - услышал я голос Коляна.
- Да, фиг! Мы же следили!
- Хреново, значит, следили!
- Может быть, они свалили через дорогу?...
- Я их все равно достану! Из-под земли! - заревел Батон, и Жук неразборчивым матерным возгласом его поддержал.
Стук моего сердца начал напоминать уже шум паровоза, ладони вспотели. Мне хотелось, чтобы они, наконец, ушли, я готов был отдать за это все. И еще в голову пришла мысль, совсем не способствующая улучшению самочувствия: я подумал, что если даже сегодня все обойдется, они обязательно нас найдут. Из-под земли достанут, как сказал Батон. Наверняка еще никто не унижал их так, как сегодня, и эта банда сделает все, чтобы последнее слово осталось за ними.
Наконец, покружившись под орехом пару невообразимых долгих минут, четверка двинулась дальше. Я уж было приготовился вздохнуть с облегчением, как вдруг Колян диким возгласом перебил мое желание.
- Эй, парни, зырьте какая тачила!
Словно во сне, я услышал низкий утробный гул чужого автомобиля. На секунду от мыслей о том, что может случиться, у меня закружилась голова, а потом все вытеснило здоровое любопытство. Я посмотрел на Костю и увидел, что он карабкается выше, чтобы увидеть то, что будет. Я последовал за ним, тем более что треск ломающихся кустов сообщил о том, что двое ушлепков, торчащих в лесополосе, поспешили к дороге.
С дерева открывался хороший вид. Мы с Костяном выбрали более-менее удобную развилку и вперились взглядом в Дорогу. Голубой вытянутый седан с выдающимся вперед черным бампером и тремя парами фар не спеша катил по шоссе. Мне показалось, что сквозь блестящий экран лобового стекла я увидел за рулем женщину средних лет с копной светло-рыжих волос, и реплика кого-то из выстроившихся вдоль обочины пацанов подтвердила это.
- Гляди, тетка за рулем!
- Эй, тетя, - на этот раз голос определенно был Батона, - подбрось до города. Прокати, а?
Я не поверил своим глазам. Батон голосовал. Выпершись чуть ли не на середину полосы, принялся размахивать рукой Жук. Загалдели что-то нераспознаваемое и остальные. Когда автомобиль приблизился вплотную, эта четверка психов уже по-обезьяньи вытанцовывала на дороге. Нам с Костяном оставалось лишь быть свидетелями этого представления. Которое, по сути, закончилось, не успев начаться. Голубое авто, резко прибавив скорость, пронеслось мимо Батоновской компашки по встречной полосе и, не сбавляя скорости, помчалось дальше. То, что случилось в момент, последовавший сразу за этим событием, мне рассказал потом Костян, видящий со своей точки немного больше. Жук запустил в машину свою палку, и она чиркнула по багажнику. Звука я не слышал, но не верить Костяну у меня нет причин. Тем более что я, в свою очередь, разглядел сквозь дырочку в листьях то, чего не видел мой друг: прежде чем машина пропала за поворотом, на ее крыше блеснула антенна, которой еще совсем недавно там и в помине не было.
Некоторое время Батон с компанией увлеченно делились впечатлениями об увиденной машине, совсем забыв про нас. Они находились на обочине, примерно в тридцати или сорока метрах от нас, скрытые зарослями. До нас долетали обрывки фраз. Смеялся Жук, сбегавший и подобравший свою палку. Кто-то смачно выматерился. Дикий ржач и переполненные эмоциями голоса как-то неуместно звучали в этом лесном мирке, в котором мы сейчас оказались.
Я стукнул Костяна по ноге и жестом указал в противоположную сторону - на склон холма, предлагая уйти, пока есть возможность, но мой друг так убежденно покачал головой, что я не стал с ним спорить.
Проехавший по дороге УАЗик, совершенно ничем не примечательный, видимо вернул орущих к более насущным делам. То есть к нам.
- Ладно, все! - громогласно объявил батон. - Мы проходим еще метров сто так же как шли, потом идем на ту сторону. Уверен, эти сопляки затаились где-то в кустах и мы их найдем.
- Ох, как же я отвечу этому гаду таким же пинком! - слова Жука сопровождались треском веток, по которым он лупил своей палкой.
Снова распределившись 'двое на обочине, двое в лесу', они двинулись в путь. Но далеко уйти им не удалось. С той стороны, где исчезла машина светловолосой дамы, донесся нарастающий низкий рык хорошо отлаженного мотора и через считанные секунды его обладатель появился на арене собственной персоной. Едва мы увидели его с нашего дерева, нам стало ясно, что в пестрой и разномастной семье пришельцев этот 'аппарат' занимает особое место. Он чем-то пугал, в его присутствии становилось как-то не по себе. Это ощущение перекликалось с неприятным чувством, возникавшим, когда мы пересекали Дорогу. Будто бы, находясь на Дороге, ты испытываешь дискомфорт именно оттого, что ждешь, что этот черный призрак вот-вот появится из-за поворота.
Да, этот автомобиль был черным. Черным полностью, вплоть до дисков колес. Даже лобовое стекло казалось у него непрозрачно-темным, будто слившимся с остальным корпусом. Кроме того, у него совсем не было фар, что придавало автомобилю еще более пугающий вид. Единственной светлой, вернее блестящей, деталью машины была антенна, торчащая коротким обрубком в основании крыла.
Таинственная черная машина, сбавляя ход, проехала мимо, продемонстрировав свой агрессивно-стремительный силуэт. Это был действительно силуэт, потому что темные окна не давали ни малейшей возможности заглянуть внутрь. Что еще нас устрашило - отсутствие ручек на двери, хотя, конечно, если они были угольного цвета, то сливались со всем остальным. А еще Костян потом говорил, что на крыше у этой тачки - рельефный, выдавленный наподобие срока годности на консервах, знак. Я этого не заметил, но, как я уже говорил, точка наблюдения моего друга была получше.