Служитель сделал повелительный жест и божественному взору явились три жреца.
Один был морщинист и сгорблен грузом лет, другой - в возрасте мудрой зрелости, третий - на исходе юности с еще не уставшими блестеть смелыми и жадными глазами.
Согласно древнему праву своего сословия все трое стояли на ногах, потупив взор и внемля воле властителя. Другая привилегия давала им право говорить живому богу правду или то, что они таковой считали.
Младший украдкой поднял глаза. Никогда еще он не видел повелителя мира так близко. Прекрасное мужественное лицо молодого фараона излучало ум, силу и спокойствие.
- До меня дошло, что у служителей богов есть вопросы по моему проекту, - сказал фараон с благосклонной улыбкой, - Спрашивайте, не боясь, чтобы потом не было недомолвок. Мне важно мнение жрецов.
Средний по возрасту жрец неуверенно поглядел сначала на молодого, потом на старого. Старик сурово кивнул. Зрелый пожал плечами, развернул папирус и дрожащим голосом зачитал:
- Высота проектируемого сооружения, - жрец запнулся, будто в очередной раз не веря своим глазам, - двести восемьдесят локтей, длина стороны основания - четыреста сорок локтей, площадь основания - сто девяносто три тысячи шестьсот локтей...
Жрец замолчал, поперхнувшись, и будто даже с опаской быстро свернул папирус обратно в трубку.
- Твоя божественность! - сипло донеслось из внезапно пересохшего горла, - По нашим расчетам реализация проекта потребует нескольких десятков лет с постоянным привлечением примерно двадцати тысяч работников одновременно, включая многие сотни квалифицированных каменотесов, обмерщиков, строителей, не считая всякого рода обслуги, как-то поваров, хлебопеков, пивоваров, лекарей, водоносов и Озирис ведает, кого еще. Потребуются целые леса бревен и досок, доставленных за множество дневных переходов, железо и веревки для механизмов. Миллионы мер зерна для хлебов! Миллионы жбанов пива!
Жрец моргнул и замолк с вытаращенными глазами. Повисла пауза.
- Продолжай, - фараон ласково и ободряюще кивнул докладчику.
- Я... - собрался с силами средний жрец, - Мы не оспариваем права живого бога Египта управлять страной, как угодно Твоему божественному величеству. Но... Но...
- Но зачем? - продолжил за него старый жрец глухо, но отчетливо, - Отвлечение такого количества средств, материалов и рабочей силы ляжет тяжелым бременем на казну и государство в целом. Каждый год из бюджета будут изыматься огромные средства. И речь идёт только о прямых потерях. Тысячи крестьян не смогут сеять и собирать урожай. Их семьи придется кормить общинам за свой счет, из-за чего сократятся налоги.
- И ещё армия! - зазвенел нетерпеливый голос молодого жреца, - Войскам постоянно нужно свежее пополнение. Молодые здоровые мужчины. А самый подходящий контингент заберёт строительство!
Старик гневно глянул на юнца и тот с непокорством во взгляде замолчал.
- Не стоит забывать также и гуманитарный аспект, - решился опять заговорить средний жрец, - Людей придется вырывать из обыденной среды и отправлять на месяцы, а то и на годы в необычное место, где они будут заниматься непривычной тяжелой работой. Придется надолго разлучать семьи. Не хочу расстраивать Твою божественность, но во многих провинциях - особенно удаленных, жители и так не очень ассоциируют себя с Египтом, относятся к нему равнодушно как к неизбежному злу. Ты же не хочешь...
Средний жрец опять растерянно замолчал.
- Жрецы Озириса, которых я представляю, уверены, что древним богам Египта будет угодна и обычная подземная гробница, - заверил фараона старый жрец, - Такая же как те, в которых похоронены Твои божественные предки. Нет никаких сомнений, что их души сейчас вкушают блаженство в полях Иалу. Незачем разорять страну, чтобы воссоединиться с ними в посмертной жизни.
- Я знаю, знаю, - с улыбкой прервал старика фараон, - Всё, что вы говорите, мудро и справедливо. Но теперь выслушайте моёобъяснение.
Старик кивнул. Средний жрец с облегчением спрятал свиток за пазуху и опустил голову. Младший вопреки всем традициям широко распахнул глаза и воззрился на повелителя мира.
- Как вы знаете, я стал царем Египта после десяти лет службы своему отцу. Я был воином и чиновником. Инспектировал дальние провинции и водил войска. Боролся с последствиями наводнения и руководил отправкой хлеба в край, охваченный засухой. За эти годы я успел объехать всю державу от порогов до великого моря. Встречал черных охотников юга и просоленных морем рыбаков севера. Видел кочевников обеих пустынь и великое множество крестьян, гнущих спины на бесконечных берегах Священной реки. И вот что я понял, служители богов: Египет - великая держава, но в нем нет египтян.
Фараон внезапно замолчал, сумрачно глядя на жрецов. От этого взгляда сердца посетителей похолодели.
- Да, вы правильно расслышали. В Египте нет египтян. Много поколений мои божественные предки собирали державу, как пестрое одеяло, лоскут за лоскутом. Бесчисленные царства, племена и поселения покорились власти фараонов. Но населяющие их люди так и не стали одним народом. Мои подданные говорят на десятках языков, северянин не понимает южанина, а житель столицы - провинциала. Те, кто могут объясниться, все равно не считают друг друга своими, говоря: "он - не из моего селения", "он - чужого рода". Государство держится на имени царя и страхе насилия. Даже общие боги Египта не помогают осознанию единства. Жители покоренных царств видят в них таких же завоевателей, как и в фараонах.
Фараон мрачно простер взгляд вдаль, будто видя сквозь стены.
- Сейчас держава процветает. Враги слабы. Амбары полны зерном. Солнце и Нил благосклонны к нам. Но кто сказал, что так будет всегда? Что ожидает разобщенную внутри себя страну, когда придут времена лишений или внешнего вторжения сильных пришельцев? Поймут ли жители разных частей Египта, что связаны общей судьбой, и что только в единстве для них возможность сохранить привычные мир и благополучие? Я в этом сильно сомневаюсь.
Внезапно фараон посмотрел на жрецов.
- Говори, служитель Амона. Моя божественность устала смотреть, как ты хочешь и боишься высказаться.
И фараон кивнул среднему жрецу.
- Но такова природа простых людей, - неуверенно проговорил жрец Амона, - Они не в состоянии охватить своим слабым умом то, чего не видели своими глазами. Им сложно найти что-то общее с теми, кто живет в многих днях пути от них, говорит, выглядит и одевается иначе. Нет народа в миллион человек. Так было, так будет и этого не изменить.
Фараон недовольно покачал головой.
- То, что я сейчас скажу, не следует повторять за этими стенами. Но Египет был не всегда. И мир знал времена, когда еще не появились фараоны. Есть много вещей в мире, которых раньше не существовало, а теперь они есть. Всё сущее когда-то имело свое начало, а значит, может появиться и что-то новое. Разве не так, жрец?
Служитель Амона в ступоре разинул рот.
- Я отвечу, - смело вызвался старик, - По-настоящему новое созидается лишь богами...
Спутники старого жреца выдохнули. Стражники ослабили хватку на копьях. Слуга подле фараона украдкой вытер пот со лба. Фараон улыбнулся.
- Да, старик. И я намерен создать народ Египта.
***
- Бессонными ночами я размышлял, что может сплотить сотни тысяч людей, живущих в разных краях, - начал фараон, - И понял: у общности должны быть общие символы, общий миф, общие достижения, общие значимые события. Всё это может дать Египту великое общее дело, причастность к которому почувствует каждый египтянин.
Повелитель мира улыбнулся.
- Пирамида станет грандиозной общегосударственной стройкой.
Двадцать лет от всякой провинции раз в год на несколько месяцев будет отправляться на строительство назначенное число жителей. Никакое царство и никакой город не избежит повинности.
Стройка потребует много тысяч работников самых разных профессий - от разнорабочих до высококвалифицированных специалистов. Всякому найдется место на строительной площадке - темному крестьянину и обученному грамоте писцу, могучему грузчику и умелому каменотесу. Никакая каста или сословие не останется в стороне.
Строительное дело требует работы сообща. Люди впятером тащат каменную глыбу, вместе поднимают ее. Вместе обтесывают. Слаженный труд сближает людей вопреки различиям. Оторванные от родных и соседей молодые мужчины станут искать новых друзей среди других строителей и непременно найдут. Молодость способствует дружбе.
После работы люди совместно отдыхают, пьют и веселятся, делятся сокровенным. Для труда и отдыха нужно средство общения. За месяцы совместной работы люди из разных краев усвоят общий язык.
Отправляясь на стройку, египтянин узнает, что его страна велика, что в ней живет очень много разных людей. Но при всех отличиях это такие же люди, с теми же желаниями, радостями и тяготами жизни.
Фараон вздохнул.
- Да, на великой стройке неизбежны серьезные травмы и гибель людей. Но большое дело и должно быть трудным и опасным. Ибо если ты не вложил в него усилий, не рисковал ради него головой, чего оно стоит? Тем больше вернувшиеся домой будут ценить содеянное.
Через стройку пройдут молодые здоровые мужчины. Именно те, у кого вся жизнь впереди. Кто уйдет на стройку жителем города или провинции, а возвратится оттуда египтянином, проживет после этого длинную жизнь и передаст свое знание о единой стране будущим детям.
Для большинства участие в великой стройке окажется самым ярким и значительным событием в жизни. Звание строителя Пирамиды станет для них более важным, чем имя члена племени или деревенской общины.
Герои Пирамиды поведают не бывшим на стройке, что видели и совершили. Их рассказ покажется удивительным и неправдоподобным. Над ним станут недоверчиво посмеиваться.
Но однажды по Египту пронесется весть, что великая Пирамида построена. Жители Египта от Ливии до Синая узнают, что сообща создали нечто невероятное, подобного чему не видели нигде и никогда. На что до сих пор были способны лишь боги. Что отныне не только фараон, правящий народом, божествен, но и сам единый народ подобен богу.
Кто-то в зале, не сдержавшись, ахнул. Взгляд фараона потемнел.
- Вы спросите - не возгордится ли народ, возомнив себя равным богам? Такое возможно. Но ветераны стройки не поднимут руку на того, с чьим именем неразрывно связана их слава и главное достижение, и вряд ли дадут это сделать другим. А гордость простолюдинов - не самое худшее зло, когда её энергия умной властью направляется в нужное русло.
Фараон замолчал. Некоторое время стояла тишина.
- Спрашивай, наконец, многомудрый служитель богов, но не отягощенный храбростью подданный, - нахмурившись, царь Египта в очередной раз указал на мнущегося жреца Амона.
Жрец испуганно захлопал глазами, но собрал свое мужество в кулак и заговорил.
- Твой замысел велик и достоин Твоей божественности, повелитель. Но не лучше ли объединять людей каким-нибудь практическим проектом? Египетские купцы страдают от отсутствия водного пути из Средиземного моря в Красное. Эти моря разделяет лишь небольшой перешеек. Разве строительство канала не стало бы более полезным применением колоссальных ресурсов, но отвечало бы всем требованиям общего дела для всего Египта?
Фараон задумчиво покачал головой.
- Ты и впрямь мудр, жрец. И я думал об этом. Но проблема практического проекта в том, что у него есть реальные цели, которые неизбежно вступят в противоречие с идеей великого объединения. Так, распорядителю работ будет проще объединять в бригады людей из одной местности, с общим языком и обычаями, которым не нужно притираться друг другу, во главе с уже имеющимися авторитетами. Но это не то, что нужно для создания нации.
Кроме того, канал, даже построенный усилиями всего Египта, будет восприниматься достоянием той провинции, в которой он находится. Сооружению время от времени требуется починка. Для ремонтных работ каждый раз будет хватать местных сил. И со временем окажется, что существующий канал уже фактически - дело рук жителей провинции, а не всей страны.
Но Пирамида, посвященная фараону, олицетворяющему весь Египет, и не имеющая никакого иного смысла, кроме связи народа Египта с его богами, останется достоянием и славой всей державы и её нации.
- Война! - воскликнул молодой жрец.
Присутствующие в зале воззрились на наглеца. Но фараон успокаивающе поднял руку.
- Говори, пылкий служитель Сета. Я прощу твою горячность, если услышу дельные слова.
- Объединяющим проектом может стать победоносная война, - твердо заявил юнец, - Воинское братство - крепче трудового. Военные победы дороже ценятся их участниками. Вернувшихся с войны слушают с разинутым ртом.
Фараон кивнул.
- Ты прощен, юный жрец. Но проблема в том, что поход на заведомо слабейшего противника не сплотит народ. А в кампании против равной по силе державы военное счастье неверно. Проигранная же война плоха сама по себе. И не забудь, что для сплочения нации требуется много времени. Я не готов десятки лет вести бесконечные побоища, годами сжигая в них тысячи самых здоровых и крепких подданных. Сету довольно подношений и без великих проектов.
Фараон улыбнулся.
- Не беспокойтесь, дети мои. Разумеется, у народа Египта будут и военные победы, и судоходные каналы, и другие великие свершения. Но сначала этот народ нужно создать. Упроченное же единой нацией государство сможет противостоять любой внешней угрозе.
- Тогда я должен сказать Тебе кое-что еще, повелитель, - сурово произнес старый жрец, - Строительство Пирамиды изнурит страну. Темные крестьяне не поймут высоты Твоих божественных устремлений, но хорошо прочувствуют отсутствие дома умелых рук и разлуку семей. Каждый погибший на стройке в памяти народной превратится в сотни жертв. Ты сможешь удержать власть, но будешь проклят своим народом еще при жизни.
Жрец Озириса перевел дух. Младший жрец изумленно посмотрел на него и увидел на лбу сумасшедшего старика капли холодного пота.
- А жреческое сообщество, - старик заколебался, но нашел в себе мужество продолжить, - дабы не стать в глазах народа соучастниками безумств, сочинит жизнеописание фараона, который в гордыне своей превратился во врага богов Египта и воздвиг гонение на его служителей. Может статься, что Твои начинания не принесут ожидаемого плода, но имя навеки окажется запятнано. А Твоя Пирамида, даже если Ты сумеешь её построить, останется лишь памятником царственного безумия и тирании.
Спутники старика и все присутствующие в зале окаменели. Лицо фараона помрачнело. Спустя бесконечность тишины и напряженного ожидания его губы растянулись в вымученной улыбке.
- Благодарю за честность, старик, - сказал фараон, - Моя божественность видит, что ты не хотел оскорбить живого бога, а только искренне предупредить о возможных последствиях.
Фараон задумался.
- Я хочу оставить о себе добрую память. А кто бы не хотел? Однако, живой бог сможет пережить ненависть смертных за дела, совершенные ради их блага. Если же мои начинания потерпят крах, то хотя бы у меня не останется сожаления о том, что я мог сделать, но даже не решился начать.
И иноземный историк через сотни лет не напишет про меня, не упоминая имени, в числе иных властителей Египта - "Другие же цари ничего не совершили".