Сидя в заброшенных руинах одного из замков...то ли просто - бывшего логова каких-нибудь бандитов, которых, судя по густым зарослям и высохшему трупу у соседней обвалившейся стены, давно перебили те, кто побывал тут до него, довакин чихнул. Ничего полезного. Зябко кутаясь в накидку, содранную с недавно убитого некроманта, подкинул хвороста в скудный костерок, блекло освещающий временное убежище, и тоскливо уставился в уцелевший - слава богам, - потолок, вслушиваясь в холодную песню дождя, глодавшего потрескавшийся камень руин. Тучи темным, бесконечным полотном тянулись с запада уже третий час, роняя на землю слезы всевышних, а неподалеку, в лесной чаще, завыли унылую песню волки. Если не подводил слух: еще пара-тройка из нечисти поменьше, копошилась в кустах, издавая тихие скрипучие звуки, словно старая подвальная дверь Йоррваскра. Но к довакину они не подойдут. Да и брошенные вокруг убежища руны не пропустят. В крайнем случае - разбудят, если нежити улыбнется прорваться... Довакин привстал, окидывая скучающим взглядом разрушенное помещение; еще через час наступит ночь, а к утру - дождь не дождь, - придется выдвигаться к Виндхельму, по пути свернув в Айварстед - далека дороженька. Но надо. - Поднимайся, что ли, - рука в кожаной перчатке плавно скользнула вверх. В раскрытой ладони заиграл лунными переливами крохотный шарик, обдав убежище дополнительной вспышкой света, - Похрипишь хотя бы. Труп у стены зашевелился, повисев несколько коротких мгновений в воздухе, встал на проеденные червями до кости ноги, протопал к призвавшему его в мир живых человеку, неуклюже пошатываясь. - Присаживайся, - увенчанный медным кольцом палец ткнулся в подгнившее бревно, по другую сторону костра, - сразу надо было тебя позвать, а то так со скуки загнуться можно. Составь компанию уставшему путнику, ароматный мой. Труп, тряхнув плечами, последовал приказу, мягко опустившись на бревно, ссутулился, пялясь пустыми глазницами в костер. Сложил на коленях обтянутые пожелтевшей кожей руки, склонил голову, раскрыв в мертвом безмолвии рот. С завернутой грязным шарфом шеи свесился позолоченный кулон - никакой, возможно, ценности, - а потертая ткань когда-то льняной рубахи треснула, разойдясь по швам на широкой, с торчащей по центру рукоятью кинжала, груди. Страшное безгубое лицо закрыли цвета пепла волосы, потерявшая первичный блеск серьга безобразно свисала на почти оборванной мочке уха... - Сегодня я буду звать тебя... - довакин огляделся в поисках ассоциаций, - О! Точно! - заприметив с местом, где только что лежал труп, несколько поржавевших орчьих стрел, он радостно шлепнул себя по лбу, - "Прицел"! И это, - обойдя поименованного "Прицелом" трупа со спины, сдернул таки кулон, предусмотрительно запрятав в дорожную сумку к остальным трофеям, - возьму на память. Так что не серчай. Труп, видимо, в вялом согласии, невнятно замычал, еще больше ссутулившись. Возражений не выказал, и вообще, даже одобрительно мотнул головой. Волки в лесу заскулили, а гарцующая снаружи нечисть заметно приумолкла. - Ну, Прицел, - довакин, удобно устроившись напротив трупа, с участием и некоторым сочувствием воззрился на приснопамятную рукоять. - Рассказывай, кто тебя так... а я пока послушаю. Даром, что призванные мертвые не разговаривают, присутствие некоего подобия собеседника, пусть и пахнущего гнилью, успокаивало; а диалог уж можно как-нибудь сымпровизировать.