Стимфалийская топь: Песнь о пернатом ужасе

В Аркадии сумрачной, где горы в небо вздымались,
Раскинулось болото, гнилью и тиной дыша.
Стимфалийская топь - проклятое место, где тьма поселилась,
И даже Гея, мать-земля, отвернулась, скорбя.

Не тростник там шелестел, не кувшинки цвели,
Лишь кости белели в трясине, да гниющий туман.
И над этим кошмаром, крылатые тени кружили,
Стимфалийские птицы - порождение мрака и ран.

Их перья - из бронзы кованые, клювы - как острые жала,
А когти - из стали закаленной, смерть несли на крылах.
Они стаями черными небо над топью терзали,
И крик их пронзительный сеял в сердцах только страх.

Не зерна клевали они, не рыбу ловили в воде,
А плоть человечью, что в топь забрела по незнанью.
И стрелы бессильны были против их брони стальной,
Лишь ужас и гибель несли эти твари в изгнанье.

Геракл, герой славный, к болоту тому подошел,
Задание царя Эврисфея - птиц этих злобных изгнать.
Он лук свой натянул, но стрелы от перьев скользнули,
И понял герой, что силой их не одолеть, не сломать.

Тогда Афина Паллада, богиня мудрости и битвы,
Два трещотки дала Гераклу, из бронзы Гефестом кованые.
И громкий их звон, словно молния в небе разрылся,
Птиц стимфалийских в ужас поверг, в бегство обратил их незваное.

Они взмыли в небо, крыльями воздух рассекая,
И навсегда покинули топь, проклятую землю свою.
Геракл же, победу одержав, к царю возвратился,
И слава его разнеслась по всему миру, как утреннюю зарю.

Но помните, смертные, о Стимфалийской топи,
О пернатом ужасе, что в ней когда-то царил.
Ибо тьма не дремлет, и зло может вновь возродиться,
И лишь храбрость и мудрость помогут нам мир сохранить.
***
Электра: Песнь о Мести и Пепле

В Аргосе древнем, под небом свинцовым,
Где тень Агамемнона вечно жила,
Росла Электра, дитя обреченное,
В душе ее буря, как в море волна.

Отец ее пал, от рук материнских,
Предательски в ванне, как зверь заколот.
И Клитемнестра, с Эгисфом коварным,
На троне воссели, забыв про свой род.

Электра, как лань, что лишилась защиты,
Смотрела на зло, что в доме творилось.
Сестра Хрисофемида, робкая, тихая,
К судьбе покорилась, с бедой примирилась.

Но в сердце Электры пылала лишь месть,
Огонь неугасимый, что душу терзал.
Она у могилы отца день и ночь,
Молитвы шептала, прощенья просила.

Орест, брат изгнанный, вернулся тайком,
Ведомый Аполлоном, богом возмездия.
Электра узнала его по кольцу,
И радость смешалась с предчувствием бедствия.

Вместе они план коварный плели,
Чтоб кровь за кровь пролилась в этом доме.
Орест вошел, как странник смиренный,
А в сердце его гнев, как пламя в соломе.

И пала Клитемнестра, вскрикнув от боли,
И Эгисф, дрожащий, молил о пощаде.
Орест свершил месть, как боги велели,
Но душу его терзали проклятья.

Электра стояла, в крови по колено,
И видела пепел, что месть породила.
Освобождена ли она от страданий?
Или лишь в пучину безумия вступила?

Судьба Электры - урок для потомков,
О том, как опасна слепая лишь месть.
И как важно помнить о милосердии,
Чтоб в сердце не поселилась лишь смерть.

И ветер аргосский, холодный и влажный,
Разносит по миру печальную песнь,
Об Электре, что мести себя посвятила,
И в пепле нашла лишь забвенья завесу.
***
Царь Афамант: Песнь о Безумии и Море

В Фессалии, где горы в небо рвутся,
И реки льют серебряный свой бег,
Царь Афамант правил, сильный, гордый,
Но рок судьбы настиг его навек.

Он был женат на Ино, дочери Кадма,
И дети их, Леарх и Меликерт, росли.
Но Гера, мстительная, злобная богиня,
За то, что Ино Диониса берегла,
Решила Афаманта погубить,
В его рассудок тьму и безумие влить.

И вот, однажды, в царском зале,
Где пир гремел и лилось вино рекой,
Афамант вдруг в ярости безумной,
Увидел в Ино львицу, злую, злую.

"Бегите! Зверь! Она нас растерзает!" -
Кричал он, меч вздымая над собой.
И в исступлении, сына Леарха,
Схватил и о скалу разбил рукой.

Ино, в ужасе, с Меликертом малым,
Бежала к морю, к скалам крутым.
Преследуемая мужем, обезумевшим,
Она нашла лишь выход в бездне синей.

С ребенком на руках, она взмолилась:
"Посейдон, услышь! Спаси меня и сына!"
И бросилась в пучину, в волны злые,
На верную погибель, без возврата.

Но Посейдон, владыка вод могучий,
Сжалился над Ино и Меликертом.
Он превратил их в божества морские,
Леукотею и Палемона, светлых, чистых.

А Афамант, очнувшись от безумия,
Увидел кровь и ужас сотворенный.
Он понял, что убил он сына,
И что жена его погибла в море.

В отчаянии, он бежал из Фессалии,
Скитался долго, горем пораженный.
Пока не встретил Фемисто, дочь Ипсея,
И не нашел в ней утешение и покой.

Но тень безумия всегда витала рядом,
Напоминая о содеянном грехе.
И Афамант, царь, безумием сраженный,
Навеки в памяти остался, как пример,
Как гнев богов и безумие людское,
Могут разрушить счастье и покой.
***
Харибда - чудовищный зверь

В узком проливе, где волны кипят,
Харибда живет, свой голод тая.
Три раза в день, как чудовищный зверь,
Воду морскую она поглощает.

Огромная пасть, бездонная глотка,
В пучину мрачную все завлекает.
Корабли и скалы, дельфины и рыбы,
В водовороте смерти вращаются.

Моряк, будь осторожен, когда ты проходишь,
Мимо скалы, где Харибда живет.
Иначе в бездну тебя затянет,
И никогда ты не вернешься домой.

Одиссей, герой, с хитростью в сердце,
Избежал ее пасти, но с болью в душе.
Потерял он команду, друзей и товарищей,
Но выжил, чтобы историю рассказать.

Харибда, чудовище, символ опасности,
Напоминает о силе стихии.
И о том, что даже герои великие,
Не всегда могут избежать ее власти.
***
Пески Забвения

В багряном зареве умирающего дня,
Где горизонт с землей сливается в одно,
Лежат Пески Забвения, храня
Секреты древние, что ветром унесено.

Здесь нет ни жизни, ни травинки, ни следа,
Лишь дюны, словно волны застывшего моря,
И шепот ветра, что звучит всегда,
Напоминая о былом, что было зря.

Когда-то здесь стоял великий город,
С дворцами из слоновой кости и золота,
Но боги разгневались, и их суровый
Приговор обрушил на него все холода.

И вот теперь, под солнцем раскаленным,
Лежат кости, погребенные в песке,
И имена забыты, и лица стерты временем,
Лишь эхо славы слышно вдалеке.

Кто дерзнет ступить на эту землю проклятую,
Тот обречён забыть себя навек,
И память, словно птица перелетная,
Умчится вдаль, оставив лишь пробел.

Пески Забвения - могила для надежды,
Где прошлое навеки погребено,
И лишь луна, в ночи безбрежной,
Свидетель тайн, что вечно суждено.

Хранить в себе, под слоем пыли вечной,
О тех, кто был, и кто уже не есть,
В безмолвии пустыни бесконечной,
Где правит лишь забвение и смерть.

Так пусть же путник, странствующий в мире,
Обходит стороной Пески Забвения,
И помнит, что в забвении нет лиры,
Лишь тишина, и вечное презрение.
***
Царь Гордий: Миф об Узле и Судьбе

Во Фригии древней, где ветры гуляли,
И горы вздымались к небесной дали,
Жил царь Гордий, простой земледелец,
Судьбой вознесенный, как солнца венец.

Когда меж собой фригийцы сражались,
И троны пустые от крови дрожали,
Оракул вещал: "Кто первым приедет
На телеге простой, тот царство наследует".

И вот, на телеге, с плугом и волом,
Явился Гордий, судьбой наделён.
Фригийцы ликуют, его признавая,
И царскую мантию на плечи бросают.

В благодарность богам, он телегу ту самую
Поставил в святилище, узлом завязав ее.
Узел тот сложный, из коры и ремней,
Сплетение тайн, загадка дней.

"Кто узел развяжет - гласила молва, -
Тот Азией править будет сполна!"
И многие пытались, но тщетно трудились,
Лишь пот на челах, да руки дрожали, смутились.

Прошли годы, слава Гордия крепла,
Но узел молчал, как тайна слепа.
И вот, Александр, великий герой,
Пришел во Фригию, движимый судьбой.

Он видел узел, сплетенный веками,
И слышал пророчество, данное богами.
Не стал он трудиться, узлы развязывать,
Мечом своим острым решил он доказывать.

Взмахнул Александр, и узел рассечен,
Пророчество сбылось, мир потрясен.
Не хитростью, силой, судьбу он решил,
И Азию всю под власть подчинил.

Так миф о Гордии, царе и узле,
Нам ведает правду о силе в борьбе.
О том, что судьба не всегда предрешена,
И смелость порой, как меч, нам дана.

И помните, люди, сквозь годы и дали,
Что узел Гордия - символ печали,
И символ надежды, и символ борьбы,
За право творить свою собственную судьбу.
***
Золотой Король: Баллада о Мидасе

Во Фригии древней, где реки бурлят,
Жил царь Мидас, богатством гордый взгляд.
В садах его розы алели огнем,
И золото лилось в каждый день, словно днем.

Но жажда его, как бездонный колодец,
Всё больше просила, всё больше хотелось.
И вот, Дионис, бог вина и веселья,
В его царство забрёл, в поисках исцеленья.

Силен, наставник, в хмельном забытьи,
Отбился от свиты, впал в руки людские.
Мидас, узнав старца, с почетом принял,
Десять дней пировал, щедро угощал вином.

Дионис, вернувшись, был тронут заботой,
И Мидасу молвил: "Проси, что охота!
Любую награду тебе я дарю,
За верность, что в сердце храню".

И Мидас, не медля, глупость свершил,
Желание вымолвил, жадностью движим:
"Пусть всё, к чему прикоснусь я рукой,
Превратится в золото, блестящий покой".

Дионис вздохнул, но слово сдержал,
И дар золотой Мидасу послал.
Коснулся он камня - и камень засиял,
Коснулся он дерева - и золотом стал.

Ликуя, Мидас в замок бежал,
Всё трогал вокруг, в золото обращал.
Но радость сменилась ужасом вскоре,
Когда голод пронзил его сердце, как горе.

Коснулся он хлеба - и золотом стал,
Коснулся он яблока - и блеск воссиял.
Вода золотая в горле застряла,
И понял Мидас, как сильно он пал.

Дочь, к нему подбежав, обняла короля,
И в золоте застыла, навек умерла.
В отчаянии Мидас к Дионису взмолил:
"Прости мою глупость, я дар не просил.

Забери это золото, проклятый металл,
Верни мне дочь, жизнь мою, что я потерял".
Дионис, услышав раскаянье в словах,
Велел Мидасу в реке Пактол искупаться в слезах.

И смылось проклятье, ушло навсегда,
А золото в реке осталось тогда.
С тех пор река Пактол золотом блестит,
Напоминая Мидасу, как жадность вредит.

И помните, люди, урок сей простой:
Не всё то золото, что блестит красотой.
Цените любовь, доброту и тепло,
И счастье найдёте, как Мидас нашло.
***
Кадм, Драконоборец: Песнь о Зубах и Городе

В тенистых рощах, где Арей гнездился,
И воды Диркой нимфа омывала,
Блуждал Кадм, сын Агенора гордый,
Сестру Европу тщетно он искал.

Оракул Дельфийский, глас Аполлона,
Ему велел: "Оставь свои печали.
Иди за коровой, что встретишь первой,
И там, где ляжет, город построй".

И вот, на лугу, корова белая,
С клеймом луны на боку, явилась Кадму.
Покорно шла, ведя его к долине,
Где ручей Арея тихо протекал.

Жажда мучила спутников Кадма,
И он послал их за водой священной.
Но страж ручья, дракон ужасный,
Сверкающий чешуей, их поджидал.

Огнём и ядом дышал он злобно,
И воинов Кадма вмиг погубил.
Тогда Кадм, гневом праведным пылая,
На чудовище бросился один.

Копьём пронзил он пасть драконью,
И меч вонзил в сердце зверя лютого.
Земля содрогнулась от предсмертного рыка,
И кровь дракона землю обагрила.

Афина Паллада явилась Кадму,
И молвила: "Посей зубы дракона,
Из них восстанут воины могучие,
И город твой прославят на века".

Послушался Кадм богини мудрой,
И зубы в землю щедро посеял.
И чудо свершилось! Из почвы тёмной
Воины в шлемах, с копьями, восстали.

Сражаться начали они друг с другом,
В безумной ярости, в слепой вражде.
Лишь пятеро остались в живых,
И Кадму присягнули на верность.

С их помощью Кадм построил Фивы,
Город семивратный, славный и могучий.
И правил там, мудро и справедливо,
Забыв о горечи, о поиске сестры.

Но помни, Кадм, кровь дракона проклята,
И семена её принесут лишь беды.
Твой род проклятьем будет поражен,
И горечь ждет тебя и твоих детей.

Так пели барды о Кадме храбром,
О драконоборце, основателе Фив.
О герое, чья слава вечна,
Но чья судьба трагична и темна.
***
Скорпион: Песнь о Жале и Ярости

В ночи бездонной, где искры звезд дрожат,
Взошел Скорпион, багряный, грозный взгляд.
Не просто россыпь света в тёмной мгле,
А древняя легенда на небесной земле.

Когда-то Орион, охотник великан,
Смеялся над богами, дерзок и упрям.
Хвалился мощью, силой неземной,
Что всех зверей земных он покорит войной.

Гея, мать-земля, услышав хвастовство,
Вскипела гневом, ярость в ней росло.
И породила чудище, ужасный скорпион,
Чтоб гордость Ориона пала под его жалом.

Смертельный поединок в сумраке ночном,
Два титана бились в ярости слепой.
Орион могучий, с луком и стрелой,
Скорпион коварный, с жалом роковым.

И вот, удар ужасный, яд проник в кровь,
Орион сражен, угасла его любовь
К охоте, к жизни, к солнечному дню.
Скорпион ликует, победу вознеся.

Зевс, громовержец, видя этот бой,
Решил увековечить ярость и покой.
Ориона в небо, как созвездие, взнёс,
А Скорпиона следом, чтоб помнил мир урок.

И с тех пор, как только Скорпион встаёт,
Орион спешит скрыться, страх его гнетёт.
Вечная погоня в небесной вышине,
Напоминание о гордыне и войне.

Так смотри же в небо, путник, в тишине,
И узри Скорпиона, в багряном огне.
Помни о гордости, о силе и о мести,
И о том, что даже боги не избегнут смерти.
***
Царь Авдий: Миф о Забвении и Возрождении

В землях, где солнце плавило камень,
Где ветер шептал легенды веков,
Правил Авдий, царь с сердцем как пламень,
И взор его был острее клыков.

Он строил дворцы, что взмывали к небесам,
И войско его не знало преград.
Но в сердце царя поселилась лишь тьма,
И мудрость его обратилась в яд.

Забыл он богов, что дарили победу,
Забыл он народ, что ему присягал.
Лишь жажда власти, как злая комета,
В его душе неустанно пылала.

И разгневались боги, увидев гордыню,
И ниспослали на Авдия сон.
Забыл он себя, забыл имя отныне,
И царство его погрузилось в стон.

Бродил он скитальцем, бездомным и нищим,
По землям своим, что когда-то любил.
Никто не узнал в нем властителя бывшим,
И каждый прохожий его сторонился.

Но в сердце, забытом и полном забвенья,
Проснулась искра былой доброты.
Увидел он горе, увидел мученья,
И вспомнил, что значит быть частью земли.

Он помогал бедным, лечил он больных,
И словом своим утешал он скорбящих.
И в каждом поступке, простом и невинном,
Рождалось вновь имя, что было угасшим.

И боги, увидев его покаянье,
Смирились, простили его забытье.
Вернулось к нему и имя, и знанье,
И царство его обрело бытие.

И правил он мудро, с любовью и честью,
Помня урок, что ему был дан.
И имя Авдия, полное мести,
Стало символом веры, надежды и ран.

Так помните, люди, о царе Авдии,
О гордости, что приводит к паденью.
И знайте, что даже в самом забвенье,
Возможно, найти путь к возрождению.
***
Царь Тевтамид: Песнь о Забытом Величии

В долинах древних, где туман клубился,
Где горы в небо гордо возносились,
Жил царь Тевтамид, чьё имя ныне стерто,
Лишь шёпот ветра помнит о его смерти.

Он правил землями, что ныне в прахе спят,
Где реки золотые в море устремлялись,
И войско его, словно буря, грозно,
Врагов сметало, славу умножая.

Тевтамид был силён, как лев в расцвете сил,
Мудр, как сова, что в роще вековой жила,
И сердце его, словно солнце, щедро,
Дарило подданным защиту и покой.

Но боги, завидуя его могуществу,
Решили нить судьбы его прервать.
Послали мор, что землю опустошил,
И голод, что сердца людей сломил.

Тевтамид, видя гибель своего народа,
Взмолился к богам, прося о милосердии.
Он предложил себя в жертву, дабы спасти
Свой народ от неминуемой погибели.

И боги, тронутые его отвагой,
Приняли жертву, но не вернули жизнь.
Тевтамид ушёл в мир теней и снов,
Оставив память о себе в сердцах людей.

И ныне, когда ветер воет в горах,
И звёзды в небе тускло мерцают,
Вспоминают люди о царе Тевтамиде,
О его жертве, о его величии забытом.

И пусть его имя стерто из летописей,
Пусть лишь легенды о нем дошли до нас,
Но дух Тевтамида живёт в каждом камне,
В каждой травинке, в каждом вздохе ветра.

Он - символ жертвенности и отваги,
Пример для тех, кто правит и кто служит.
И пока жива память о Тевтамиде,
Не умрет надежда в сердцах людей.
***
Песнь о Файнике, Хранителе Кристального Сердца

В глубоких недрах, где тьма вечна,
Где корни гор сплетаются в узел,
Живет Файник, древний и беспечный,
Хранитель Кристального Сердца.

Он соткан из камня и звездной пыли,
Глаза его - два мерцающих угля,
В его дыхании - шёпот былин,
И сила земли в его могучих крыльях.

Когда мир был юн, и боги творили,
Файнику было дано поручение:
Хранить Сердце, что жизнь дарило,
И оберегать его от разрушения.

Но злые силы, в тени таясь,
За Сердцем Кристальным охоту ведут,
Искушением, ложью, не боясь,
Они Файника с пути собьют.

И вот, однажды, явился демон,
С речами сладкими, как мёд змеиный,
Он обещал Файнику вечный гений,
И власть над миром, безмерно сильный.

Файник дрогнул, в искушение впал,
Забыв о долге, о клятве данной,
И Сердце Кристальное чуть не отдал,
В объятия тьмы, коварно званной.

Но в миг последний, когда всё рушилось,
Когда мир померк, и надежда угасла,
В Файнике искра добра проснулась,
И он отбросил искушение, как маску.

Сразился Файник с демоном тьмы,
В битве, что сотрясла самые основы,
И победил, вернувшись к истине,
Клятве своей, и долгу родному.

И с тех пор, Файник бдительно страждет,
У Кристального Сердца, вечно бодрствуя,
Он помнит урок, что жизнь однажды
Ему преподала, мудро и просто.

И если услышите шёпот ветра,
В горах высоких, где вечный холод,
Знайте, это Файник, хранитель света,
Бережёт Сердце, что мир наш молод.

Так пусть же славится Файник, могучий,
Хранитель Кристального Сердца навеки!
Он - символ верности, сильный и жгучий,
И свет надежды в кромешной тьме реки.
***
Хрисаор, Золотой Меч

Из крови Горгоны, в песках океана,
Родился Хрисаор, дитя Посейдона.
Не плач новорожденного, но звон металла,
Встречал его мир, где бушует стихия.

Не мать его нежная, с глазами змеиными,
Вскормила младенца, рожденного в муках.
А волны морские, как няньки седые,
Шептали легенды о славных поступках.

И вырос Хрисаор, могучий и статный,
С мечом золотым, что сияет как солнце.
Не ведал он страха, не знал он пощады,
В сраженьях морских, где бушует бессонница.

Он правил Иберией, землей плодородной,
Где реки текли, словно нити из злата.
И каждый, кто видел его лик благородный,
Склонялся в почтении, словно пред братом.

От нимфы Каллирои, прекрасной и нежной,
Родился Герион, трехтелый гигант.
И Хрисаор, отец его, сильный и смелый,
Вложил в его руки судьбы бриллиант.

Но слава Хрисаора не только в потомстве,
А в подвигах славных, что в море свершил.
Он чудищ морских побеждал с упорством,
И земли от бедствий навеки избавил.

Так помните имя Хрисаора златого,
Чей меч золотой в океане сверкал.
Он сын Посейдона, герой величавый,
Чья слава вовек никогда не увянет!
***
Килик: Песнь о Крылатом Воине

В долинах древних, где горы в небо вздымались,
Где реки серебром по камням вились,
Родился Килик, дитя ветров и солнца,
Воин, чья слава в легендах отзовется.

Не человек он был, и не бог всесильный,
А сын земли и неба, дух непостижимый.
Крылья орлиные за спиной вздымались,
И взор его, как молния, сверкал, казалось.

Он был защитник слабых, страж угнетенных,
Противник зла, что в тени притаилось.
С мечом из звездной пыли в руке могучей,
Он рассекал тьму, словно луч полуночный.

Однажды, дракон, из глубин поднявшийся,
Огнём и серой землю опаливший,
Похитил деву, чистую, как роса,
И в логово своё, в горах, унёс её.

Килик, услышав крик отчаянья девичий,
Взлетел в небеса, словно стрела летящая.
Он мчался сквозь бури, сквозь грозы и туманы,
Ведомый лишь любовью и зовом страданья.

В пещере мрачной, где дракон восседал,
Килик предстал, как гнев небес, восстал.
Битва разразилась, земля содрогалась,
Меч Килика с огнем дракона сражался.

И долго длился бой, не знавший пощады,
Но сила духа Килика была наградой.
Он поразил дракона, сердце пронзил,
И деву из плена на волю освободил.

Вернувшись в долину, героем воспетый,
Килик продолжил свой путь, светом одетый.
Он странствовал долго, творя чудеса,
И имя его в веках пронесли небеса.

И до сих пор, когда ветер в горах завывает,
Когда молния в небе зловеще сверкает,
Вспоминают люди о Килике, воине крылатом,
О символе надежды, о герое, солнцем зачатом.

Так пусть же эта песнь о Килике живёт,
И в каждом сердце отвагу зажжёт.
Пусть помнят все, что даже в самой темной ночи,
Надежда есть, пока крылья Килика в небе летят!
***
Сфен: Песнь о Камне и Забвении

Из чрева Геи, в муках рожденный,
Не камень гладкий, не мрамор священный,
Но глыба грубая, с острыми краями,
Сфен явился миру, окутанный тайнами.

Не бог он, не смертный, не зверь и не птица,
Лишь эхо древней силы, что в камне таится.
Он сторож забвения, хранитель теней,
Где память угасает, в пучине дней.

В пещере темной, где свет не проникает,
Сфен восседает, молчаливо взирая.
На лица бледные, что к нему приходят,
С надеждой тщетной, что память найдут.

Он не дарит её, он лишь забирает,
Все то, что тяготит, что сердце терзает.
Воспоминания горькие, обиды и страхи,
Он поглощает их, словно голодный дракон.

Но плата велика за это забвенье,
Лишается путник и радости, и вдохновенья.
Становится тенью, без прошлого, без цели,
Лишь оболочкой пустой, в каменной колыбели.

Герои приходили, с мечами и славой,
Искали у Сфена покоя отравы.
Но сила их меркла, пред мощью забвенья,
И падали ниц, в беспамятства плене.

Лишь тот, кто готов принять свою память,
И боль, и любовь, и радости пламя,
Тот сможет пройти мимо Сфена, не дрогнув,
И дальше идти, к свету, не утонув.

И помни, путник, идя по тропе,
Что забвенье - не выход, а лишь в западне.
Храни свою память, как ценный алмаз,
Иначе Сфен поглотит тебя в этот час.

Ведь в каждом воспоминании - частица тебя,
И потеряв её, ты потеряешь себя.
Так будь же силен, и помни всегда,
Что прошлое - это компас, ведущий вперед, а не тьма.
***
Пигмалион: Дыхание в камне

В лазурных далях Кипра, где пена морская поёт,
Жил Пигмалион, ваятель, чей гений в сердце цветёт.
Он видел мир несовершенным, женщин - тенью греха,
И в мастерской своей мрачной искал он идеал вздоха.

Не плоть и кровь, а мрамор, холодный, чистый, как снег,
В его руках рождался образ, что затмевал весь свет.
Он высек деву, дивной красоты, что мир не знал,
И Галатеей нарек он творение, что сам создал.

Влюблялся Пигмалион безумно в камень, что ожил в нём,
Он целовал холодные губы, шептал ей о былом.
Дарил ей платья, украшения, цветы, что вянут вмиг,
И умолял богов Олимпа, чтоб вдохнули в камень жизнь.

Афродита, богиня любви, услышала мольбы его,
Увидела страсть, что пылала, и сердце, полное всего.
И в день, когда Венера чествовалась, в храме, полном огня,
Пигмалион, коснувшись губами, почувствовал, как дрожит она.

Исчезла твердость мрамора, под пальцами - живая плоть,
И Галатея, словно роза, расцвела, отринув ложь.
Открыла очи, полные света, и в них увидела его,
Того, кто создал её из камня, кто подарил ей все.

И Пигмалион, ваятель гений, нашел любовь свою,
В творении рук своих, в той, что он сам создал, любя.
Их счастье было чистым, вечным, как мрамор, что молчит,
И эхо этой дивной сказки в веках до нас летит.

Так помните, что даже камень, под властью страстной любви,
Способен к жизни, к чувствам, к счастью, что дарят нам боги.
Ищите свой идеал, творите, любите, верьте в чудо,
И, может быть, и вам откроется тайна, откуда...
***
Гимн Деметре, Матери Земли

Из золотых колосьев, из щедрой земли,
Восходит Деметра, богиня любви
К плодам, что питают, к росткам, что живут,
К тем, кто в трудах праведных хлеб свой куют.

Её лик, как солнце, сияет теплом,
В руках её серп, что дарует потом
Богатый урожай, избавление от бед,
И жизнь, что струится сквозь тысячи лет.

Но тень легла скорби на светлый её взор,
Когда Персефону, любимую, вор
Аид, владыка мрака, в подземный свой мир
Унёс, словно ветер, сорвавший кумир.

Застыла земля, увяли цветы,
Замолкли ручьи, и засохли листы.
Деметра в печали скиталась одна,
И мир погрузился в холодную тьму сна.

Она проклинала бесплодную твердь,
И голод грозил всему миру, поверь.
Тогда Зевс, всемогущий, услышал мольбу,
И велел Персефоне вернуться к добру.

Но съела она зернышко граната в аду,
И треть года должна проводить там, в бреду.
И каждый раз, когда дочь покидает её,
Земля погружается в зимнее забытьё.

Но весна возвращает Персефону назад,
И Деметра ликует, и мир снова рад.
Цветут поля, зеленеют леса,
И жизнь торжествует, творя чудеса.

Так славься, Деметра, богиня земли,
Что дарит нам пищу, что дарит нам дни!
Пусть щедрой рукой ты одаришь наш край,
И вечно цветёт твой небесный Рай!
***
Песнь о Песках и Богах: Египетская Рапсодия

Из чрева Нун, из хаоса безбрежного,
Восстал Египет, дар богов чудесный.
Ра, солнцеликий, в ладье златой восходит,
И тьму ночную в светлый день приводит.

На берегах священного Нила,
Жизнь зародилась, полная силы.
Хепри, жук скарабей, катит солнце ввысь,
А Осирис, мудрый царь, дарует жизнь.

Исида, мать богов, любовью полна,
Воскресит супруга, из пепла и сна.
Сет, брат-убийца, злобой обуян,
Но справедливость восторжествует, он будет изгнан.

Пирамиды вздымаются к небу, гордо и смело,
Свидетели славы, что время не съело.
Фараоны, потомки богов на земле,
Правили мудро, в священном огне.

Анубис, шакалоголовый, страж мертвых душ,
В царство теней ведёт, где вечный покой и тишь.
Тот, писец богов, с ибисом на плече,
Записывает деяния, что свершились уже.

Сфинкс, страж пустыни, с загадкой в глазах,
Хранит тайны древние, в каменных песках.
Боги и люди, сплетены воедино,
В мифах и легендах, что вечно хранимы.

Пусть Нил разливается, плодородие даря,
Пусть Ра сияет, тьму прогоняя.
Египет, земля богов и фараонов,
В веках останется, в памяти народов.

И пусть эта песнь, как эхо времен,
Напомнит о славе, что в сердце несём.
О песках горячих, о тайнах гробниц,
О богах могучих, что правили здесь.
***
Мелеагр: Песнь о Судьбе и Каледонской Охоте

Богини Мойры, пряхи нитей рока,
В день Мелеагра пряли у огня.
Клото плела, Лахесис мерила сроки,
А Атропос, безжалостно звеня,
Готовила ножницы, чтоб нить прервать.

Ойней, царь Калидона, пир устроил славный,
Богам дары принёс, забыв лишь Артемиду.
Разгневалась богиня, лик её державный
Помрачнел, и в ярости, обиду
Решила отомстить, послав чудовище в леса.

Вепрь Каледонский, зверь огромный, лютый,
С клыками острыми, как лезвия мечей,
Крушил поля, губил сады цветущие,
И сеял смерть, не ведая речей,
Лишь ярость дикую, да голод ненасытный.

Тогда Мелеагр, сын Ойнея храбрый,
Собрал героев, лучших из Эллады.
Тезей, Ясон, Пелей, и Анкей славный,
И дева-воительница, Аталанта, рады
Были сразиться с чудищем ужасным.

Охота началась, и лес затрепетал,
От топота копыт, от звона копий острых.
Вепрь яростно рычал, и кровь рекой бежала,
Но храбрость воинов, и гнев их просто
Не знали страха, в битве той кровавой.

Аталанта первая вепря ранила стрелой,
Мелеагр же, копьем пронзив чудовище, сразил.
Но спор возник, кому достанется трофей, герой
Кто главный в этой битве, кто победил?
И жажда славы, дружбу отравила.

Мелеагр, Аталанте отдал шкуру вепря,
За храбрость, за умение, за меткий глаз.
Но братья Алфеи, матери его, в гневе слепом,
Восстали против воли, против приказа,
И началась меж ними вражда жестокая.

В пылу сражения, Мелеагр братьев убил,
И месть Алфеи, страшной и нежданной,
Настигла сына. Она достала полено,
Что Мойры в день рожденья, предначертано,
Связали с жизнью сына, в пламени сокрытой.

В безумной ярости, Алфея бросила полено в огонь,
И жизнь Мелеагра, с треском угасала.
Он чувствовал, как боль пронзает тело, словно стон,
И смерть, как тень, над ним нависала.
Так сбылось пророчество, судьбы жестокий рок.

Мелеагр умер, жертвой материнской мести,
Герой, охотник, воин, павший в расцвете сил.
И плач Алфеи, полный горя и бесчестия,
Над Калидоном эхом проносился,
Напоминая всем, о силе рока, и о мести.

И помнят люди до сих пор, о Мелеагре,
О храбрости его, и о любви к Аталанте.
О Каледонской охоте, и о страшной каре,
Что настигла героя, в роковой той драме.
***
Эвриала: Песнь о Морской Деве

Из пены морской, под луной серебристой,
Родилась Эвриала, дева лучистая.
Волос её - водорослей изумрудный поток,
Глаза - как глубина, где дремлет вечный исток.

Отец её - Посейдон, владыка морей,
Мать - нимфа морская, что пела средь дней.
Эвриала унаследовала силу отца,
И нежность матери, что грела сердца.

Она правила стаями рыб и дельфинов,
Шептала с кораллами, с жемчугом дивным.
Её голос - как шепот волны о песок,
И каждый, кто слышал, забывал свой порок.

Однажды, моряк, заблудившийся в шторм,
Увидел её лик, сквозь бушующий гром.
Он звал её имя, молил о спасении,
И Эвриала услышала его моления.

Она укротила волны, усмирила ветра,
И вывела корабль из бушующего ада.
Моряк был спасен, и в сердце его,
Зажглась любовь к деве морской, навсегда.

Но смертному сердцу не понять глубины,
Бессмертной любви, что в морской тишине.
Эвриала, вздохнув, отпустила его,
Вернувшись в свой мир, где вечное волшебство.

И до сих пор, моряки, в час бури и бед,
Взывают к Эвриале, надеясь на свет.
И шепчет им море, в ответ на мольбу,
О деве морской, что дарует судьбу.

Так помните, люди, о силе морской,
И о деве Эвриале, с душой неземной.
Она правит морями, хранит их покой,
И ждёт, когда смертный поймёт мир иной.
***
Песнь о Тайгете, Длани Богов

Вздымается Тайгет, хребет исполинский,
Дланью богов из хаоса вздетый.
Над Спартой древней, страж неусыпный,
В гранитном молчании веками одетый.

Здесь Эхо, нимфа, в скалах блуждает,
Потерянный голос любви повторяя.
Здесь Артемида, дева, охоту начинает,
Стрелы её в воздухе звонко сверкают.

В пещерах глубоких, где мрак вековечный,
Дремлют драконы, хранители тайн.
Их сон потревожить - поступок беспечный,
И гнев их обрушится, словно ураган.

На склонах крутых, где сосны цепляются,
За жизнь, за камень, за ветер суровый,
Орлы гнёзда вьют, в небе купаются,
Свободные духом, гордые, новые.

Когда солнце садится, багряным пожаром,
Тайгет купается в заревом свете.
И кажется, будто боги над Спартаном,
Склонились, храня его в вечной защите.

Но помни, путник, в горы входящий,
Тайгет не прощает гордыни и лени.
Он учит смирению, он учит молчанию,
И только достойным открывает колени.

И если услышишь ты шёпот ветров,
В вершинах сосновых, в ущельях глубоких,
То знай, это Тайгет, голос богов,
Вещает о мудрости, силе и роке.

Так славься, Тайгет, хребет величавый,
Длань богов, что Спарту хранит!
В твоих камнях - память, в твоих склонах - слава,
И эхо легенд, что вечно звучит!
***
Песнь о Мерепе, Страже Забытых Врат

В тумане вечном, где сплетаются сны,
Где память мира дремлет в глубине,
Стоит Мерепа, лик его суров и нем,
Хранитель Врат, что ведут в Нигде.

Не смертный он, не бог, не демон тьмы,
А эхо боли, шёпот древних ран,
Рожденный из забвения самой судьбы,
Из пепла звёзд, что пали в океан.

В руках его - ключи из лунной стали,
Их звон пронзает тишину веков,
Они откроют двери в те печали,
Что мир забыл, отринув от оков.

Глаза Мерепы - два колодца мрака,
В них отражен весь ужас бытия,
И каждый, кто осмелится, однако,
Взглянуть в них, потеряет сам себя.

Он страж границ меж явью и небылью,
Меж светом дня и вечной темнотой,
И шепчет ветру сказки о погибели,
О царствах, стертых времени рукой.

Когда луна багряной кровью льётся,
И звёзды гаснут, словно угольки,
Мерепа пробуждается, смеётся,
И Врата открываются на миг.

Тогда из них выходят тени прошлого,
Призраки надежд, разбитых в прах,
И мир на миг становится несносным,
Пока Мерепа не закроет Врата в горах.

Он вечен, как забвение само,
И будет стоять, пока жива тоска,
Мерепа, Страж, чьё имя - только эхо,
В пустых залах, где дремлет вечная тоска.

И если ты услышишь тихий шёпот,
В ночной тиши, когда луна бледна,
Знай, это Мерепа, Страж Забытых Врат,
Напоминает, что забвение - цена.
***
Стероп: Кузнец из Грозы

В пещерах Этны, где лава клокочет,
И молот титанов гудит день и ночь,
Стоял Стероп, циклоп одноглазый,
В огне закаляя божественный меч.

Он был сыном Геи, земли древней силы,
И Урана, небес необъятных глубин.
Вместе с братьями, Бронтом и Аргом,
Он ковал для Зевса громы и молнии.

Стероп, чьё имя - "блеск молнии",
Владел огнём, как никто другой.
Его руки, грубые, словно камень,
Творили чудеса, что не под силу богам.

Он видел искры в каждом ударе,
Слышал песнь металла, что рвётся ввысь.
В его глазу, единственном и зорком,
Отражался адский, пылающий мир.

Когда Зевс сражался с титанами в битве,
Стероп ковал ему щит и копьё.
И каждый удар молота циклопа
Землю сотрясал, как гнев богов.

Но после победы, в дни мира и славы,
Циклопы были забыты, изгнаны в тень.
И Стероп, кузнец из грозы и пламени,
Продолжил ковать в одиночестве день за днем.

Он ковал не только оружие богов,
Но и цепи, что сковывали Прометея.
И в каждом ударе молота слышался
Отголосок боли, что мир не умеет лечить.

И до сих пор, когда Этна вздыхает,
И лава течёт, как кровь из ран земли,
Говорят, что Стероп, циклоп одноглазый,
В своей кузнице вечной куёт для богов.

И каждый гром, что гремит над миром,
Есть эхо молота, что бьёт по наковальне.
И каждый блеск молнии в небе ночном - 
Это искра, что вырвалась из рук Стеропа.
***
Ярость Калидона: Песнь о Вепре и Героях

В долине Калидонской, где лозы зрели сладко,
И нивы золотились под солнцем без оглядки,
Прогневался Артемида, богиня лунной ночи,
Забыта жертва ей, и гнев её клокочет.

И выпустила зверя, чудовищного, дикого,
Вепря Калидонского, с яростью великою.
Клыки его, как копья, из пасти вырывались,
А шерсть, как сталь кованая, от стрел оборонялась.

Он топтал виноградники, ломал дубы вековые,
И сеял смерть и ужас в деревнях полевых.
Бежали пастухи, кричали в страхе девы,
И Калидон стонал под гнетом лютой девы.

Тогда собрались герои, со всей земли Эллады,
Услышав зов царя Ойнея, в час беды и брани рады.
Был Мелеагр храбрый, сын Ойнея, во главе,
И Тесей, победитель Минотавра, в его родстве.

Ясон, аргонавт славный, с копьём в руке стоял,
И Кастор с Поллуксом, чья слава мир объял.
Аталанта дева, лучница несравненная,
Стрела её летела, точно мысль мгновенная.

И началась охота, жестокая и страшная,
На зверя, что не ведал ни жалости, ни здравия.
Собаки лаяли, копья в шерсть вонзались,
Но вепрь лишь яростнее в битве разгорался.

Многих героев ранил, многих он убил,
И кровь лилась рекою, землю обагрила.
Но Аталанта первая, стрелой его сразила,
И вепрь, взревев от боли, на землю повалился.

Тогда Мелеагр, с копьём в руках могучих,
Вонзил его в сердце, в агонии мучась.
И пал Калидонский вепрь, чудовище ужасное,
Но слава о героях осталась вечно ясная.

Но даже после смерти, вепрь принес раздор,
За шкуру его битва вспыхнула, как костер.
И Мелеагр, в гневе, убил своих дядей,
И проклятие матери, настигло его вскоре.

Так закончилась охота, полная славы и бед,
И память о Калидонском вепре живёт сквозь много лет.
Напоминая смертным, что гнев богов велик,
И даже храбрым героям не избежать их лик.
***
Провидец в Тени: Песнь о Тиресии

В Фивах древних, где судьба плела узор,
Родился слепой провидец, мудрый взор.
Тиресий, сын Эвера, дар богов носил,
Но зренье смертных он навек утратил, сил.

Однажды в роще, где Киферон вздыхал,
Двух змей сплетенных он нечаянно застал.
Ударил посохом, нарушив их союз,
И в женщину на миг преобразился вдруг, союз.

Семь лет он жил в обличье нежном, женском,
Познал любви и страсти пламень дерзкий.
Пока вновь не встретил змей, сплетенных в клубок,
И прежний облик к нему вернулся в срок.

Зевс и Гера, в споре вечном, как всегда,
Решили мудрость Тиресия призвать сюда.
"Кто больше наслажденья в страсти познаёт,
Мужчина или женщина?" - вопрос терзает.

Тиресий, знавший оба пола вкус,
Ответил: "В десять раз сильнее женский груз
Наслаждения! Лишь малая толика
Мужчине в страсти отведена, увы, доля".

Разгневалась Гера, услышав приговор,
И зренья свет у Тиресия украла взор.
Но Зевс, смягчив жестокий гнев богини,
Дал дар пророчества, что в вечности не сгинет.

Слепой провидец, он видел сквозь века,
Судьбу героев, что вершила их рука.
Он предсказал Эдипу страшную судьбу,
И гибель Фив, и Трои вечную борьбу.

В Аиде мрачном, даже после смерти, он
Сохранил свой разум, прозорливость, ум и тон.
Лишь тень его, в царстве мёртвых обитая,
Могла героям правду открывать, сияя.

Так Тиресий, слепой провидец, жил,
Судьбу народов в сердце он носил.
И в мифах древних, эхом отдаваясь,
Его пророчества доныне отзываются.
***
Аталанта: Песнь о Ветре и Стреле

В лесах Аркадии, где тень густа и древня,
Росла дева-воительница, дитя ветров и зверя.
Аталанта, брошенная отцом в глуши лесной,
Вскормлена медведицей, сильна душой и телом.

Она бежала быстрее лани, стреляла метче бога,
И лук её, из тиса гнутый, знал лишь верную дорогу.
Охотница Дианы, дева, чуждая любви,
Свободу чтила больше золота, что ей сулили в дни.

Когда калидонский вепрь, чудовище свирепое,
На землю Греции обрушил гнев свой беспощадный,
Созвали храбрых воинов, чтоб зверя усмирить,
И Аталанта, дева-воин, дерзнула в бой вступить.

Мелеагр, сын царя, влюбился в красоту и силу,
Но Аталанта лишь презреньем чувства одарила.
Она первой ранила вепря, стрелой, что словно жало,
И слава ей досталась, хоть многих и раздражало.

Затем, когда пришло время жениться, волею отца,
Аталанта объявила: "Кто в беге превзойдёт меня,
Тот станет мужем, а кто проиграет - смерть найдет".
И многие, безумные, на смерть свою идут.

Гиппомен, влюбленный страстно, к Афродите воззвал,
И богиня любви три яблока златых ему дала.
Во время бега он бросал их, словно искры солнца,
И Аталанта, засмотревшись, замедляла бег свой до конца.

Так Гиппомен победил, обманом, хитростью богов,
И Аталанта, против воли, приняла его любовь.
Но гнев богов обрушился на них за святотатство,
И превратились во львов, навеки лишены свободы и братства.

Так кончилась история девы, быстрой, словно ветер,
Аталанты, чья слава в песнях до сих пор воспета.
Она - символ силы, независимости и воли,
И эхо её бега слышно в шелесте лесной доли.
***
Алфея: Песнь о Звёздной Деве

В тумане времен, когда мир был юн и светел,
Когда боги ходили по земле, как ветер,
Родилась Алфея, дева неземной красы,
В глазах её сияли далекие звёзды.

Она была дочерью Эфира и Ночи,
И в каждом вздохе слышались звёздные рощи.
Её волосы - шелк лунного света,
А голос - как эхо далекого лета.

Алфея бродила по горным вершинам,
Беседовала с ветром, с лесным зверем невинным.
Она знала секреты трав и камней,
И тайны, что скрыты в глубинах морей.

Боги Олимпа, увидев её красоту,
Захотели пленить её, лишить свободы.
Но Алфея, гордая и независимая,
Бежала от них, словно лань быстроногая.

Она нашла приют в зачарованном лесу,
Где феи и дриады водили хороводы.
Там Алфея училась магии и знанию,
И стала хранительницей древнего знания.

Говорили, что она умела лечить раны,
Предсказывать будущее, видеть сквозь туманы.
Её прикосновение исцеляло души,
А взгляд - дарил надежду и веру в лучшее.

Но однажды, тьма спустилась на землю,
И злобный демон, порожденный преисподней,
Захотел похитить Алфею, лишить её силы,
И погрузить мир в вечную могилу.

Алфея сражалась отважно и смело,
Использовала магию, что в сердце горела.
Она призвала на помощь духов природы,
И вместе они победили злобного урода.

Но в битве той Алфея была ранена смертельно,
И, умирая, она прошептала тихо и нежно:
"Я вернусь, когда миру понадобится свет,
Я буду сиять, как звезда, сквозь тьму бед".

И с тех пор, говорят, в ночном небе сияет
Созвездие Алфеи, что нас оберегает.
И если ты в сердце своем почувствуешь тьму,
Взгляни на звёзды, и вспомни Алфею, звезду.

Ведь в каждом из нас живёт частичка её света,
Надежда на лучшее, вера в победу.
И пока мы помним Алфею, Звёздную Деву,
Мир будет жить, и тьма не одержит победу.
***
Пояс Ипполиты: Песнь о Чести, Любви и Потере

В землях далёких, где Амазонок стан,
Царица Ипполита правила, как ураган.
Воительница смелая, сердцем чиста,
Пояс носила, Гефестом кован, из золота.

Дар Ареса, бога войны и страстей,
Символ власти, силы, власти над людьми.
Пояс сверкал, как солнце в небесах,
И Ипполита правила, не зная страх.

Но Геракл, герой великий, прибыл в тот край,
Искал он пояс, подвиг совершить, знай.
Евристей, царь трусливый, жаждал его,
И Геракл отправился, презрев все зло.

Любовь вспыхнула, как искра в ночи,
Между Гераклом и Ипполитой, смотри.
Она готова была отдать ему дар,
Но зависть Гера, богини, разожгла пожар.

Она посеяла смуту в рядах Амазонок,
Шептала ложь, как ядовитый поток.
"Геракл пришёл, чтобы вас погубить,
Пояс отнять, свободу вашу убить".

И воительницы, ведомые обманом,
На Геракла напали, с яростным рвением.
Ипполита, в смятении, не знала, что делать,
Любовь и долг в сердце её горели.

В жестокой битве, кровь лилась рекой,
Геракл сражался, как лев, герой.
Ипполита, увидев гибель своих,
Поняла обман, услышала крик.

Но было поздно, битва кипела,
И Геракл, в гневе, Ипполиту сразил.
Пояс забрал, с сердцем, полным тоски,
Оставив Амазонок в горе глубоком.

Так пояс Ипполиты, символ власти и силы,
Стал знаком потери, любви не свершившейся.
И до сих пор, в легендах и мифах он живёт,
Напоминая о чести, любви и о том, что пройдёт.

И помните, слушайте сердце своё,
Не верьте обману, не верьте во зло.
Ведь даже любовь, чистая и светлая,
Может погибнуть, если ложь её ослепит.

Конец