Мишарин Борис Петрович : другие произведения.

Оперативный псевдоним Святой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одна из радикальных исламистских группировок наметила проведение крупнейшего за всю историю теракта. Внедрение в ее ряды тайного агента ФСБ позволило разрушить жестокие и коварные планы террористов
  
   ОПЕРАТИВНЫЙ ПСЕВДОНИМ СВЯТОЙ
  
  
   Начальник УФСБ генерал Сафронов закрыл дверь конспиративной квартиры за ушедшим сотрудником, вернулся на кухню, налил себе кофе. Размышлял, все еще неуверенный в правильности своего поступка. По имеющейся оперативной информации в городе готовился крупнейший теракт. Теракт, который по силе и мощности предполагаемых взрывов не имел аналогов в мире.
   Святого он знал с рождения, давно дружил с его отцом, преподавателем философии в ВУЗе. Безоговорочно доверяя ему, сейчас пытался оправдать свои действия. Решение Святой принимал сам, но именно он подтолкнул его к этому. Нет, он не приказывал, он просил, но какое сейчас это имеет значение?
   Внедрение Святого к террористам могло стоить жизни и вправе ли он распоряжаться чужой судьбой? А если бы он не был сыном друга - я бы беспокоился так же? Вряд ли, понял генерал. Путь внедрения тернист и опасен. Он вздохнул, допивая кофе, вспомнил папку, впервые появившуюся на его столе с единственной надписью сверху - "Оперативный псевдоним Святой"...
   * * *
  
   Чистый снег в городе - редкость. Пройдет снегопад, пропушится и рыхлый снежок начинает затвердевать, припорошенный сажей. А на проезжей части месится машинами темная каша с песком, солью и другими ингредиентами, ждет, когда ее вывезут с центральных улиц.
   Но освежается снежинками воздух, на душе становится бодрее, словно и она чистится прилетевшими с небес пушинками.
   Эта осень и начало зимы особенные. Старики не помнят такого, чтобы декабрьские температуры стояли плюсовыми. То ли ракеты попротыкали небо, то ли действительно наклонилась земная ось, то ли опять американцы "мудрят" с погодным оружием. Все твердят о потеплении и сейчас это чувствуется.
   А весной... что будет весной? На девятое мая раньше ходили в рубашках в Сибири. Сейчас уже так не пойдешь - холодно. Какое потепление - обычный сдвиг. Просто весна, как и осень, наступают позже. Но с метеорологами не поспоришь. Видит Бог - они ошибаются чаще других.
   Стояла безветренная тишина, первый большой снег в этом году ложился белым покрывалом на землю. Снежинки уже припорошили лежащее тело.
   Люди спешили по своим делам, не обращая внимания на лежавшего в снегу мужчину. Кто-то действительно торопился, кто-то не хотел связываться с полицией. Подбежала небольшая "стайка" молодежи, схватила норковую шапку и, увидев окровавленное лицо, бросила ее обратно - с трупаком связываться никто не хотел.
   Пожилая парочка, проходившая мимо, остановилась. Старичок пощупал пульс, набрал 03.
  
   * * *
  
   Телефонограмму из больницы отписали участковому Старкову. Он прочитал текст, вздохнул, еще один "глухарь - ни фамилии, ни кто, где. Решил сразу сходить, опросить потерпевшего и поговорить с врачами. В приемном покое взял халат, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Глянул на обшарпанные стены: как и у нас в отделе нет денег на ремонт, подумал он.
   Медсестры не пустили его сразу в палату, посоветовав переговорить вначале с лечащим врачом. Он зашел в ординаторскую.
   - Участковый Старков, я по телефонограмме о мужчине без документов. Кто его лечащий врач?
   - Проходи, лейтенант, присаживайся. Я веду этого больного, - врач указал на стул рядом. - Что, коллега, как обычно - все, что знаю?
   - Ну, да. Коллега в том плане, что вы людей лечите, а мы общество?
   - Я хирург, вырезаю у людей ненужную ткань или пришиваю оторванное на место. Так и вы, полицейские, вырезайте из общества ненужные личности.
   Офицер усмехнулся, достал удостоверение, но доктор махнул рукой, не став смотреть.
   - Можно узнать вашу фамилию и имя с отчеством?
   - Бойков Лев Игнатьевич.
   - Лев Игнатьевич, расскажите...
   - Не первый раз, - перебил участкового доктор, - все, что знаю - расскажу. Мужчина 20-25 лет, поступил к нам вчера по скорой без сознания. Перелом трех ребер справа, четырех слева. Один из осколков воткнулся в легкое. Множественный перелом нижней челюсти. Тяжелое сотрясение головного мозга. Месили его, надо сказать, крепко. На теле множественные ссадины и кровоподтеки. Никаких документов при нем не было. Вряд ли бомж, скорее спортсмен - тело крепкое, накаченное. Прооперировали его, подлатали, сейчас он вышел из наркоза, но говорить не может. Станет чего-нибудь шепелявить через несколько дней сквозь зубы - челюсти зашинированы. Полученные травмы относятся к категории тяжких телесных повреждений. Жить будет, вы можете пообщаться с ним через несколько дней. Сейчас это исключено. Вот - это все, что я могу сообщить.
   - Скажите, доктор, эти травмы могли быть получены при падении или наезде автомобиля? - задал вопрос участковый.
   - Однозначно - нет. Травмы при падении или ДТП совершенно другие. Полагаю, что его сбили с ног и измесили ногами. Извините за такое выражение, но на парне живого места нет. Садизм какой-то, а не драка. Похоже, что подростки били, им свойственна сейчас неумеренная жестокость. Насмотрятся западных фильмов и бесятся от нечего делать.
   - А откуда его привезли?
   - Этого не знаю, лейтенант. На скорой узнайте.
   - Спасибо, доктор, - участковый протянул лист бумаги, - прочитайте и подпишите.
   Старков вышел из больницы с единственной надеждой, что скорая забрала потерпевшего не с его участка. Тогда можно законно передать материалы другому. Но после звонка в 03 и этот желаемый вариант отпал.
   Зная примерное время, он пошел опрашивать людей в районе места происшествия. Но и здесь неудача - никто из находящихся в соседних учреждениях и жилых домах ничего не видел.
   Странно, четыре дня, людное место и никто ничего. Может, не хотят говорить, боятся или не желают связываться? Но факт оставался фактом. Действительно, если, как выразился доктор, его месили несколько человек, то большинство людей постараются пройти мимо и, якобы, не заметить, продолжал рассуждать Старков. Кто мог совершить такое? Может, "золотая" молодежь гульнула и случайно нарвалась на парня? Или нет, сейчас сложно гадать.
   "Не повезло парню", - буркнул лейтенант и сел за стол писать рапорт о проделанной работе. Он прекрасно понимал, что следствию придется возбудить уголовное дело по статье 111 - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Но он ошибся. После устного разноса получил материалы обратно с резолюцией: "Установить личность потерпевшего и опросить".
   Система оттягивала время возбуждения уголовного дела. Участковый считал это не правильным решением, но повлиять на действия руководства не мог.
  
   * * *
   Среди правоохранительных органов федеральная служба исполнения наказания стояла особенной строкой. Не по интеллекту личного состава, говорить о котором не приходится, а по отношению к Закону. У него, как известно, две стороны - одна нарушает, другая борется с нарушителями.
   Особенность заключалась именно в том, что в каждом конкретном учреждении ФСИН вырабатывался свой паритет сил. От зэков смотрящий, от администрации начальник или, как его называли подопечные - хозяин.
   Опыт, профессионализм, авторитет и сила воли этих двух людей проводили негласную черту равновесия, от которой зависел порядок на зоне. Черта могла проходить по центру или смещаться в ту или иную сторону. Существовали, естественно, исключения, но в основном исполнительная система жила именно так, а не иначе.
   Кречет никогда не пил настоящий чифир, ему заваривали крепкий чай, наливали прямо из запарника без добавления кипятка. Сидел он на этой зоне строгого режима уже три года и давно установил свои порядки.
   Он не проводил, как хозяин, утренние планерки или рапорта, информацию обычно получал вечером после ужина, а экстренную, естественно, сразу. Слушая Седого, свою "правую руку", он потягивал с удовольствием чаёк и, видимо, откладывал в мозгах ту или иную информацию о происшествиях, новых людях и даже о производственном плане.
   - Седой, ты поподробнее об этом лохе или отмороженном расскажи, - попросил Кречет.
   - Дык, че о нем подробнее: лох - он и есть лох. Может и действительно отмороженный напрочь. По частоколу сел, вину не признает, почти все время в СИЗО в карцере сидел - перечил дубакам не по делу.
   - Ты подробнее, Седой, подробнее. За что говоришь сел?
   - Дык, я и говорю по частоколу, по сто одиннадцатой, значит. Там вообще непонятки: по приговору он подростка одного отметелил, свидетелей человек пять, а сам утверждает, что это подросток с дружками его избили, а историю болезни подменили. И выходит, что не он лежал в больнице, а этот подросток. Бред какой-то, но семь лет схлопотал. Все мы здесь ни за что сидим, - заржал Седой.
   - Как зовут этого паренька?
   - Отмороженного? Иван Савельев.
   Кречет прилег на шконку полусидя, прикрыл веки и задумался. Дело известное - не часто, но случалось такое, когда менты садили другого, заранее невиновного. Молчал пару минут, потом произнес:
   - Ты, Седой, присмотри за этим Савельевым, в обиду не давай, но и открыто не защищай. Посмотрим, как он здесь себя поведет. А на волю черкни, чтобы подробнее всё узнали, за что он в действительности сел. Пусть наш человек в следствии хорошенько разузнает. Если кто из братвы интересоваться им станет, особенно новенькие с этапа, сразу мне докладывай.
   Кречет нутром чувствовал, что не все чисто в деле этого паренька. Пока он не знал, каким образом и как может пригодится ему этот новенький на зоне, интуитивно дал команду собрать побольше информации. Он, как никто другой понимал, что информация в современном мире значит очень многое, если не все.
   Савельева определили в шестой отряд, он сел на койку и обхватил голову руками. Вместо былой ярости наступила апатия: ничего не хотелось и ничего не интересовало. Он даже не думал о том, что сел на целых семь лет, словно находясь в трансе безысходности.
   - На вот, пришьешь на куртку, - подошедший бросил ему на колени нашивки и присел рядом на койку.
   Савельев никак не отреагировал, продолжая сидеть в той же позе.
   - Ты брось эту свою хандру, - он толкнул новенького в плечо, - пришей нашивки и иди к отряднику, он ждет.
   - Ты кто? - спросил Савельев, подняв голову и опустив руки.
   - Я Иван, старшина отряда.
   - Тезка, значит, - Савельев разглядывал нашивки. - А это что?
   - Не видишь что ли - нашивки, твоя фамилии с инициалами и номер отряда. Так положено. Служил в армии?
   Савельев утвердительно кивнул головой.
   - У нас почти как в армии, - продолжал старшина, - подъем, зарядка и водные процедуры, построение, завтрак и развод на работу. Возникнут вопросы - подходи. А сейчас пришивай и к отряднику. - Он протянул нитки с иголкой.
   - Кто отрядник? - спросил Савельев, вдевая нитку в иголку.
   - Старлей, мужик глупый и гнилой. Ты с ним поаккуратнее - ласково поет иногда, да в карточку всякую дрянь пишет, чего и не было вовсе. Боится, гнида, и нас боится, и своих боится - кабы чего не вышло. Его офицеры тоже не уважают за гнилость. Я слышал, что ты на следствии и суде своей вины не признал. Здесь лучше признать, - продолжал наставления старшина, - для тебя это ничего не меняет, но через пять лет на суде может аукнуться.
   - На каком суде? - удивился Савельев.
   - Несмышленыш ты еще, - хмыкнул старшина, - у тебя семерик, через пять лет наступит срок УДО: условно-досрочное освобождение. Но тебя не выпустят, если вину не признаешь. Кому охота лишние два года сидеть? Не признавал вину и не признавай, но вслух об этом не говори.
   - Взять на себя вину, которую не совершал? Ты что, на следака пашешь? - озлобился Савельев.
   - Глупый ты еще совсем, Иван, - улыбнулся старшина, - суд уже состоялся и ты срок получил. Причем здесь следак, здесь на кума и подкумков пашут, кто внутри гниловат. Это начальник оперчасти и его подчиненные, так их здесь кличут. Стучат о нарушениях режима, возможном побеге и прочее. А твое уголовное дело здесь напрочь никому не нужно. Забудь, сиди и мотай свой отмеренный срок. Хочешь раньше выйти - башкой думай, а не злобись по-пустому.
   - Неужели на свете правды нет, как же жить дальше?
   - Вот так и жить, - вздохнул старшина, - а правду на зоне не ищут. На воле станешь искать, когда освободишься, если захочешь. Ладно, заболтался я тут с тобой, иди к отряднику, он ждет. Доложишь по форме - фамилия, статья и срок, так положено.
   Савельев ушел, и старшина прошел к себе. У него в бараке отдельная каморочка с койкой. Заварил чайку, стал пить с печеньем. Ни с кем из новеньких он так долго не разговаривал, не объяснял. Но в отношении Савельева Седой подходил, а он без Кречета и пикнуть не смел. Зачем смотрящему Савельев понадобился, старшина не знал, но не выполнить его волю не мог. Это не администрация - враз здоровье отнимут.
  
   * * *
  
   Битаров позвонил полковнику Стрельцову.
   - Борис Германович, добрый день.
   - День добрый, Арчан Калбекович.
   - Встретиться бы надо, поговорить. Может, вечерком в баньке попаримся?
   - Можно и попариться, - ответил Стрельцов.
   - Договорились, в семь вечера жду.
   Полковник положил трубку и задумался. Битаров известный бизнесмен в городе, депутат. Конечно, не российский олигарх, но в регионе один из самых богатых. Они знакомы, но близко никогда не общались.
   В баньке попариться.... Если бы хотел на зоне бизнес организовать, то в офис бы пригласил или в колонию подъехал, рассуждал Стрельцов. Производство обоим выгодно - зэки трудом заняты, меньше режим нарушают, прибыль сторонам приносят, продолжал мыслить начальник колонии. Нет, здесь что-то личное замешано, видимо, за кого-то просить станет. Можно пойти на уступки, если это закону не противоречит.
   Не любил полковник таких попрошаек. Но что делать? Против Закона не пойду, твердо решил он.
   Битаровский "Мерседес" подкатил прямо к работе. Наверное, депутат не хотел, чтобы о встрече знали сторонние лица. Стрельцов отпустил свой служебный автомобиль.
   "Мерседес" выехал за город и вскоре свернул на проселочную дорогу. Через пару километров обозначился на дороге коттедж. Битаров встречал его у ворот.
   - Проходи, Борис Германович, проходи, - он крепко пожал полковнику руку, - это мой гостевой домик. Можно отдохнуть прекрасно, в сауне расслабиться, в бассейне поплавать и поговорить без посторонних ушей.
   Битаров провел Стрельцова внутрь.
   - Раздевайтесь, сразу в сауне погреемся, потом в бассейн и за стол.
   Полковника насторожил задорный девичий смех где-то внутри помещения.
   - Это девчонки в бассейне резвятся, - пояснил Битаров, - они нам мешать не станут, но и скучать попозже не дадут.
   Мужчины выпили по рюмке водки, обеспокоенный таким приемом Стрельцов предложил переговорить, а потом уже и попариться. Что этот Битаров задумал - компру на меня собрать, с девками в бассейне заснять. Нет, надо вначале узнать цель приглашения.
   - Хорошо, Борис Германович, - Битаров не возразил и пригласил его за стол, - кушайте, вы же с работы. Я давно хотел познакомиться поближе, но все как-то не получалось. У вас дешевая рабочая сила, у меня есть производственные возможности - почему бы нам не сотрудничать?
   - Раве я против? - ответил Стрельцов, налегая на шашлык под водочку. - Что конкретно предложите?
   - Вы знаете мой бизнес...
   - В общих чертах, - ответил полковник.
   - Можно установить у вас пилораму или две, лес сам поставлять стану и вывозить продукцию. Если хотите, то какой-нибудь столярный цех можно организовать. Все расходы мои, от вас только рабочая сила потребуется. Согласны?
   - Конечно, согласен, почему бы и нет, - довольно ответил полковник.
   - Тогда в принципе договорились, детали пусть наши помощники обсудят. Но мне нужно, чтобы мой человек у вас на зоне пожил недельку, все посмотрел, прикинул опытным взглядом. Это возможно?
   - Возможно, - ответил Стрельцов, - выпишем ему недельный пропуск, пусть ходит, смотрит, прикидывает. Сопровождающего приставим, чтобы не потерялся и не испугался. Условие одно - чтобы это мужчина был, не женщина.
   - Договорились, - засмеялся Битаров, - а сейчас в сауну и в бассейн к девчонкам.
   Стрельцов вернулся домой далеко за полночь, не хотел оставаться ночевать там. Он вышел на балкон, закурил. Несмотря на позднее время, спать не хотелось. Встреча озадачила его. Не такой мужик Битаров, чтобы обыкновенный производственный вопрос решать в гостевом домике. Его помощники с моим директором производства могли все решить запросто. Сделка, конечно, выгодная, но не настолько, чтобы ей сам Битаров стал заниматься. Тогда в чем дело? Может в этом человечке, которому он просил пропуск оформить? Скорее всего, именно в нем. Но что ему надо?
   Полковник так и уснул, не найдя ответов на вопросы.
  
   * * *
  
   Кречет ужинал. Шикарная еда красовалась на столе для зэка. Но это для обычного зэка. Администрация знала, но никогда не проводила в этом помещении шмон. Рассыпчатая картошка, мясо, красная икра в банках. Кречет любил есть ее ложкой и потом запивать "Хванчкарой". Это красное полусладкое вино поставляли ему прямо из Грузии.
   Седой как-то один раз попробовал его, выразился однозначно: "Вытяжка из клея и то крепче". На что Кречет только усмехнулся и ничего не сказал. Он покушал и махнул рукой.
   - Докладывай.
   - Сегодня гражданского в зону запустили. Ходит, смотрит, оглядывается. Я его знаю, он под Копченым ходит.
   - Под Копченым? - переспросил Кречет и хмыкнул. - А что ему здесь надо?
   Седой посмотрел на икру с мясом, за стол его никогда не приглашали, облизнулся и продолжил:
   - Официально вроде бы Битаров хочет здесь пилораму поставить, так он от него. А мне шепнул, что живое письмо от Копченого у него для тебя есть, просил завтра принять.
   - Так вот оно что, - обрадовался Кречет, - теперь все складывается, все замечательно, Седой. Ты мне этого Савельева организуй прямо сейчас.
   - По морде, что ли дать? - неуверенно переспросил Седой.
   - Вот тупость обезбашенная, - сплюнул Кречет, - скажи ему, чтобы пришел.
   - А-а, это мы мигом приволокем.
   Кречет иногда сожалел, что помощник тупой, даже слишком тупой. Но все перекрывалось преданностью и исполнительностью. Приходилось, естественно, разжевывать все досконально, но потом за результат можно не беспокоиться.
   Савельев пришел, Кречет указал ему на стул за столом и махнул рукой, чтобы все вышли.
   - Знаешь, кто я?
   - Догадываюсь, - ответил Савельев.
   - Покушай, винца выпей.
   Кречет налил бокал "Хванчкары" ему и себе.
   - Замечательное вино, такого в магазине не купишь, мне друзья из Грузии присылают. Только Седой говорит, что спирт из клея и то лучше. - Он засмеялся.
   Савельев отпил полбокала, смакуя.
   - Действительно замечательное вино, но вы же меня не за этим звали.
   Пока он не понимал, зачем понадобился Кречету, этому некоронованному королю зоны. О ворах в законе он, естественно, слышал, но никогда не общался даже с их шестерками.
   - Эх, молодежь, молодежь, - вздохнул Кречет, - все вы куда-то спешите, торопитесь. Но правильно, звал не за этим. Есть возможность доказать твою невиновность и выйти отсюда чистым через месяц, другой. Что скажешь на это?
   Савельев допил вино, ответил:
   - Скажу, что бесплатно только птички поют. Денег у меня нет, служить тебе не стану: вот и весь ответ мой.
   Он не просил, не лебезил и не умолял. Кречет оценил это по достоинству.
   - Это хорошо, Ваня, что ты откровенно высказался, уважаю. Не служить я тебя позвал и знаю, что денег у тебя нет. Мне надо, чтобы ты этих пацанов не узнал и не мстил, когда выйдешь отсюда. Следователь спросит, покажет человека или фото, но ты его не узнаешь. Не узнаешь своего обидчика.
   - Да-а, совсем не малую цену вы запросили. А по-другому нельзя?
   - Нельзя, Ваня, по-другому нельзя. Скажу честно - я не на тебе, на его папашке заработаю. Вот... такой расклад, Ваня. Что скажешь?
   - Что скажу, что скажу? Скажу, что слишком большой срок семь лет, чтобы выйти и головенку потом оторвать. Пусть живет, гнида, не узнаю его, мстить не стану. Одно спрошу - через сколько лет можно будет ему и следаку морду набить? Через пять, десять?
   Кречет по-отечески улыбнулся.
   - Хоть сразу сможешь, если организуешь все так, чтобы тебя не узнали. Ты же другим это не поручишь, кайф не тот.
   - Договорились.
   - Тогда все, иди в отряд и жди.
   На следующий день Кречет принял человека от Копченого. Где-то ранее на воле он его видел, но уже не мог вспомнить детали.
   - Почему я должен тебе верить? - спросил сразу Кречет.
   - Копченый просил передать вот это.
   Он протянул маляву. На бумажке был всего один знак - @.
   Еще за несколько месяцев до ареста воры условились между собой, что такой знак компьютерной собаки станет их личным паролем.
   - Что на словах просил передать? - успокоился Кречет.
   - Надо Савельева завалить, Копченый в долгу не останется.
   Кречет сразу понял, откуда дует ветер, Копченый лишь исполнитель за неплохие денежки.
   - Ишь ты, сразу же завалить... Передай Копченому - Савельев подо мной ходит, и трогать его нельзя. Все, иди отсюда.
   Он понимал, что защитил Савельева только на несколько месяцев. Заказчик не успокоится и через Копченого зашлет сюда исполнителя. Но ему хватит этого времени, чтобы срубить свою денежку с заказчика. И совсем немалую вовсе.
   Копченый... вор в законе... Вдвоем они делили город и область. А сейчас он прибирает потихоньку сферы влияния Кречета, пользуется тем, что тот в тюрьме. Предстоят крупные разборки. Но когда это еще будет? Десять лет получил Кречет по приговору и семь впереди.
   Иван вернулся в отряд и уже по-другому осмотрелся в бараке. Почти как в армии: посередине проход, по бокам койки в два яруса. Апатия испарилась после разговора с Кречетом, Савельев прилег на койку и сжал кулаки. Душила безысходная злость от потери веры в справедливость. Больше всего хотелось размазать, раздавить не шпану, избившую его, а того мента, который вел уголовное дело, который не хотел слушать, не принимал алиби и полностью сфабриковал все. Никто не стал слушать Савельева - ни прокурор, ни судья. Кто-то пьет, жирует, совершает преступления, а он сидит здесь невинный на строгом режиме... Куда идти, что делать - он сейчас не знал. Не давала покоя злость, и он жаждал мести не чужими, а собственными руками. Словно что-то щелкнуло в голове, и он увидел незнакомого мужчину, отдающего распоряжения следователю. Савельев даже испугался - откуда это, никогда раньше видения не посещали его?
  
   * * *
  
   Мужчина зашел в кафе и подсел за столик к нужному человеку.
   - Нам надо поговорить, Алексей Викторович. Я Маринин Петр Павлович, адвокат, как и вы.
   - Нет, спасибо, разговаривать с мафиозным адвокатом у меня нет желания.
   Он встал и направился к выходу.
   - Господин Прошин, вы предпочитаете разговаривать где-нибудь в подвале привязанным к стулу? - бросил ему вслед Маринин.
   - Нет уж, спасибо, такой участи мне не надо.
   Он вернулся и присел за стол. Этот адвокат Кречета действительно может и в подвале поговорить. Сам вор уже три года сидит, но его люди на свободе все еще занимают достаточно сильные позиции в городе и области. Естественно, Копченый его сильно потеснил, и наверняка будут разборки по выходу Кречета из зоны. Но что ему надо? Ладно, послушаю, решил Прошин.
   - Прекрасно, Алексей Викторович, мне даже польстило, что вы меня знаете. Но не об этом сейчас. Вы только что до меня разговаривали с мужчиной...
   - Это что запрещено? - перебил Прошин.
   - Нет, не запрещено, - улыбнулся Маринин, - но вам лучше не перебивать и слушать. Внимательно слушать. Хотя я повторю то же самое, что и тот человек - Савельева трогать нельзя. Именно это вы должны передать Битарову, так?
   - Ничего я никому не должен, - огрызнулся Прошин. - И я не занимаюсь темными делишками.
   - Я бы этого не сказал, - усмехнулся Маринин. - Мы провели собственное расследование и ваша участь, господин Прошин, мне видится не завидной. Вы назвали меня мафиозным адвокатом, но я не обижаюсь и не стану цепляться к словам. Дело не в том совсем кому мы служим, а как служим, вот в чем вопрос. Я не засаживал, как вы, заведомо невиновного на семь лет, не подтасовывал факты, выгораживая настоящего преступника-отморозка. Все люди нами опрошены, с их согласия проведена видеозапись разговора. Именно вы заставили врача заменить первый лист истории болезни, и вместо Савельева потерпевшим оказался Битаров младший - полный отморозок, наркоман и подонок. Неужели вы не понимали, что при таком большом количестве заинтересованных лиц невозможно скрыть правду? И именно ты, гнида, обратился к мафии, конкретно к Копченому, чтобы убить Савельева на зоне, оборвать последнюю ниточку возможного возмездия. Все вы получите свои сроки. И ты, и судья, и прокурор, и следователь, и оба Битаровых.
   Прошин выпил минералки, спрятал руки в карманы, чтобы Маринин не заметил, как они дрожат и трясутся. Потом произнес:
   - Будем считать, что ваш фальсификат, Петр Павлович, не удался. Есть приговор суда, вступивший в законную силу, и если вы с ним не согласны: пишите жалобу. Но я не потерплю клеветы на себя и названных вами уважаемых людей, немедленно обращусь с соответствующим заявлением.
   Маринин понял, почему так заговорил Прошин. Он боится, что разговор записывается и считает надежным прикрытием Битарова в связке со следователем, прокурором и судьей.
   - Ничего ты, гнида, никому не напишешь. Вам выгодно замять, а не трясти это дело. Ни к следователю, ни к прокурору, ни к судье мы обращаться не станем, там у Битарова все схвачено, мы это понимаем. ФСБ получит все материалы. Но, может и там у Битарова есть подвязки? По моей информации - нет. Но мы все же подстрахуемся, и видеоматериалы появятся в интернете. На сайте администрации Президента, например. С заголовком: "Местный олигарх купил следователя, прокурора и судью". Может, что-то другое напишем и тебя обязательно не забудем. Как тебе такой расклад, гнида?
   - Что тебе надо?
   - Вот, это уже лучше, - усмехнулся Маринин. - Только не "Ты", а "Вы", понял, гнида Битаровская?
   - Что вы хотите? - спросил Прошин уже трясущимися губами.
   - Сынок битаровский вместе с дружками пишут заявление, в котором указывают, что оговорили Савельева по ошибке. Именно по ошибке, а не намеренно, так как случайно увидели в городе настоящего преступника и он очень похож на Савельева. Они просят восстановить справедливость и оправдать невиновного. Савельев же со своей стороны не опознает их, и мстить не станет. Это первое, второе - вот на этот счет, - Маринин протянул клочок бумаги, - Битаров перечислит сто миллионов рублей. Сроку вам три дня. Если этого не произойдет - бумаги уйдут в ФСБ, а видео в интернет.
   - Да, шантаж - это ваша стихия.
   - Что ты, какой шантаж? Обыкновенная плата за работу, за проведенное расследование, объективное расследование, надо сказать.
   - Какие гарантии?
   - Никаких. Гнидам гарантии не даем, но и пачкать руки о них не станем. Ты же знаешь, что гарантии только патологоанатом дает, и то после вскрытия. Битаров амбициозен и жаден, может реально не оценить ситуацию из-за своей кичливости, и ты ему в этом поможешь, подскажешь правильный путь. Ты-то хорошо понимаешь, что можешь конкретно загреметь на зону.
   Маринин встал и вышел из кафе.
   Прошин заказал себе стакан водки, выпил залпом и стал постепенно приходить в себя.
   "Нет, эта татарская сволочь за сто миллионов удавится...что делать, куда бежать, как убедить его"?
   С тяжелыми мыслями он все-таки приехал к Битарову.
   - Что-то видок у тебя не очень, Алексей. Встретился с человеком?
   Прошин вздохнул, устало сел в кресло.
   - Да, встретился. Он сказал, что Савельев под Кречетом сейчас ходит и трогать его нельзя. Кречет в законе и против него Копченый не пойдет. Мы не сможем убрать Савельева, но это не главное.
   - Как это не главное, - возмутился Битаров, - как раз это самое главное.
   - Вы присядьте, Арчан Калбекович, сообщение мое длинным и не простым будет. После этого человека ко мне сразу же адвокат Кречета подсел за столик в кафе.
   - А как он о встрече узнал?
   - Не знаю, Арчан Калбекович, не знаю. Может Копченый раскололся, они же законники оба с Кречетом, может сами выследили, не знаю. Но не это главное.
   - Так говори тогда о главном, чего пустое мусолишь? - начал уже сердится Битаров.
   - Они провели собственное расследование и знают все.
   Порошин передал весь разговор и предложение Маринина.
   Битаров остывал долго, бегая по комнате, матерясь и угрожая порвать всех и вся. Глотал коньяк прямо из горла бутылки, заговорил по делу минут через десять.
   - Где этот адвокат может держать материалы? Дома, в офисе?
   - Может держать дома, в офисе, в гараже, на даче, в банковской ячейке, у третьих лиц, - ответил Прошин.
   - Ничего себе - перечень, - ухмыльнулся Битаров. - Значит так, поедешь сейчас к следователю, расскажешь ему все. Пусть он банковские ячейки проверит и проведет обыска у этого адвоката везде.
   - А какой повод?
   - Сам пусть повод придумает, - заорал Битаров, - я ему десять миллионов отвалил, пусть отрабатывает. Оружие или наркоту подбросьте и в камеру его, там пусть следак его допекает, если ничего не найдете. А с Кречетом после разберемся, сейчас главное - это материалы найти. Савельев наверняка не в теме, за свободу на Кречета пашет и его смерть нам сейчас не выгодна. Позвони Копченому, отмени заказ на Савельева и переадресуй на врача, он нам сейчас очень не нужен. Все, давай, действуй.
   Маринин свернул аппаратуру дистанционного прослушивания, довольно потер руки. "Вот и еще одна зацепочка, теперь Битарову не открутиться, а я на время исчезну".
  
   * * *
  
   Бойков вышел из операционной совсем усталым. Третья экстренная операция с утра, одно ножевое ранение и два ДТП. Он налил чай, опустился в кресло и расслабился.
   В ординаторскую заглянула медсестра.
   - Лев Игнатьевич, вас в ФСБ просили позвонить, вот номер телефона, - она протянула листок.
   - Что им надо?
   - Не знаю, Лев Игнатьевич, они не пояснили, но просили перезвонить сразу же, как закончите оперировать.
   - Хорошо, Люся, допью чай и перезвоню, спасибо.
   Бойков разглядывал листок. "Старший следователь ФСБ, майор Лукин Константин Николаевич"... Он набрал номер.
   - Константин Николаевич?
   - Слушаю вас.
   - Это Бойков. Вы просили перезвонить.
   - Добрый день, Лев Игнатьевич, вы бы не могли к нам сейчас подойти?
   - А по телефону нельзя?
   - Нет, Лев Игнатьевич, нельзя.
   - Тогда может быть завтра? Я сегодня очень устал, три операции с утра.
   - Лев Игнатьевич, я все понимаю, но мы не можем разговор отложить на завтра. Давайте, я пришлю за вами машину.
   - Спасибо, до вас идти пять минут пешком, сейчас переоденусь и подойду.
   Бойков отключил телефон и стал переодеваться.
   Лукин встретил его у входных дверей и провел в кабинет.
   - Может быть, кофе? - спросил он.
   - Да, я бы не отказался, - устало ответил Бойков.
   Лукин насыпал в чашку растворимого кофе, залил кипятком и пододвинул блюдце с сахаром.
   - Скажите, Лев Игнатьевич, это ваша подпись?
   Майор пододвинул папку. На листе под печатным текстом было написано от руки: "С моих слов записано верно, мною прочитано. Замечаний и дополнений не имею, "подпись".
   - Да, это мой подчерк и моя подпись. Хотя подождите, мне приходится иногда давать объяснения участковым, оперативникам и следователям по поводу наших больных. Но они всегда пишут текст с моих слов от руки, под печатным текстом я ничего не писал и не подписывался. Но подчерк и подпись мои - не знаю, как объяснить.
   Кофе немного остыл и Бойков с удовольствием пил по глоточку.
   - Это не объяснение, Лев Игнатьевич, это протокол допроса от декабря прошлого года. Вы его подписали в здании следственного управления, поэтому оно отпечатано, а не от руки написано.
   Бойков хмыкнул.
   - Однозначно могу сказать, Константин Николаевич, что в здании следственного управления никогда не был и, соответственно, не допрашивался.
   - Полгода прошло, может вы забыли? - переспросил Лукин.
   - Не забыл, это исключено, не был там никогда, - твердо пояснил Бойков.
   - Хорошо. В декабре прошлого года вы оперировали Артура Битарова...
   - Стоп, стоп, стоп, майор. Фамилия Битарова достаточно известна в городе и зовут его не Артур. Но, ни Артура, ни какого другого Битарова я не оперировал, ни в декабре прошлого года, ни в другие месяцы.
   - Может вы все-таки забыли, Лев Игнатьевич? - уточнил Лукин.
   - Константин Николаевич, вы зачем меня сюда пригласили, про память мою узнать? Так я на нее не жалуюсь пока. Битарова я не оперировал.
   - Вы не обижайтесь, доктор, есть даже история болезни, посмотрите.
   Лукин протянул ему папку. Бойков открыл ее посередине и сказал сразу:
   - Так, я прекрасно помню этого больного, я действительно его оперировал, но это не Артур Битаров. Меня тогда еще участковый опрашивал по нему в ординаторской. Он по скорой без сознания поступил и без документов, позже мы установили, что этот больной - Савельев. Это действительно настоящая история болезни. Но вот кто заменил первый лист и вписал туда Битарова - я не знаю.
   - Опознать вы этого больного сможете?
   - Естественно, смогу. Он целый месяц у нас пролежал, его пять каких-то подростков жестоко избили, но он их не знает, только номер машины запомнил. Так он сам рассказывал.
   "Так вот оно что - с номера машины все началось", - прошептал тихо Лукин. Он разложил на столе с десяток фотографий.
   - Посмотрите, Лев Игнатьевич, может, кого-то узнаете?
   Бойков сразу же ткнул пальцем в фотографию.
   - Вот это Савельев, которого я оперировал.
   - И последний вопрос, Лев Игнатьевич, на суде вы заявили, что...
   - Майор, - прервал его Бойков, - вы что за спектакль здесь устраиваете? Я ни разу в жизни на суде не был и тем более ничего не заявлял. Вы можете мне объяснить, что здесь происходит?
   - Да, теперь могу объяснить. Когда вы выписали Савельева из больницы, его сразу же арестовали. Следствие, суд, дали семь лет и сейчас он сидит. Папаша этого Артура все с ног на голову организовал. Якобы не Савельев лежал в больнице, а Артур Битаров, не Артур с дружками избили Савельева, а наоборот. И показания ваши подделали, и якобы вы на суде все подтвердили.
   - Но это же чушь полная, - возмутился Бойков.
   - Чушь не чушь, но Савельеву семь лет дали и сейчас он на зоне. Вам необходимо срочно уехать, Лев Игнатьевич, есть, у кого спрятаться?
   - Почему я должен прятаться?
   - Вы главный свидетель и Битаров старший уже сделал заказ. Если бы мы не поторопились, то вечером или завтра утром вас бы уже не стало.
   - Как это не стало?
   - Вас бы убили, Лев Игнатьевич. Поэтому давайте определяться - где вас спрятать на несколько дней, может быть на неделю.
   - Все так серьезно? - спросил Бойков.
   - Более чем, доктор, давайте, мы вас в наш санаторий определим, там за вами присмотрят, отдохнете.
   - Хорошо, завтра после обеда я буду готов. У меня плановая операция с утра.
   - Нет, Лев Игнатьевич, неужели вы не осознаете всей серьезности ситуации? Ехать надо прямо сейчас, из этого кабинета. Семье мы сообщим, на работе все уладим. Единственная просьба - никому из санатория не звонить и свой телефон оставить здесь.
   - Прямо кино какое-то, - усмехнулся Бойков, - хорошо, поехали, - он выложил телефон на стол.
  
   * * *
  
   Следователь Шитов совсем не обрадовался, получив информацию от Прошина. Вначале он испугался, потом психовал истерично и только затем стал рассуждать. А размышлял он просто, грубо, без каких либо особенных комбинаций - надо уничтожить прямые улики. К прямым уликам, по его мнению, относились всего два момента - это сам Савельев и врач Бойков. Все остальное: косвенные подтверждения, за них могут уволить с работы, но не посадят.
   Он накидал элементарный план действий и остался доволен, настроение немного приподнялось, и появилась уверенность в успехе. Надо поручить это дело Артисту.
   Артист всегда относился к порученной работе серьезно и готовился тщательно. Надев парик и наложив грим, он осмотрелся - из зеркала подмигивал совершенно незнакомый мужчина.
   Подъехав к зданию судебного архива, он вошел внутрь, предъявил охране удостоверение инспектора "Энергосбыта".
   - Я к начальнику архива по поводу плановой проверки.
   - По коридору направо, потом на второй этаж, кабинет двести один, - ответил охранник.
   - Спасибо, я знаю, не первый раз.
   Он прошел по коридору, свернул на лестничную клетку, но не поднялся, а спустился вниз, остановился у металлической решетки, перегораживающей вход внутрь.
   - Девушка, - позвал он.
   - Как вы здесь оказались? Сюда посторонним нельзя заходить.
   - Я не посторонний, красавица, - он доброжелательно улыбнулся, показывая удостоверение, - я инспектор "Энергосбыта", сейчас у вашей начальницы был, мы протокол осмотра вместе составили. Вот, смотрите, осмотр проведен в присутствии Шагаловой Д.А. Начальница архива сказала, что это вы. Все правильно, вы Шагалова?
   - Правильно, - пожала плечами девушка, - проходите.
   Она отодвинула изнутри засовы, впуская инспектора.
   - Мы сейчас все вместе посмотрим - я электропроводку, а вы за мной приглядите, - он засмеялся, - где у вас электрощиток?
   Шагалова провела его к встроенному в стену небольшому металлическому ящику. Инспектор открыл его специальным ключом, заглянул внутрь.
   - Все нормально, предохранители, проводка в исправном состоянии. Сейчас осмотрим противопожарные датчики и все.
   - Вы же не пожарник, - удивилась Шагалова.
   - Правильно, не пожарник, но датчики на электричестве работают, а не на дыме или огне от пожара.
   Он пошел вдоль стеллажей, остановился у надписи "2013 год". Давайте, выборочно вот этот проверим. Можно у вас стремяночку позаимствовать?
   - Сейчас принесу, - ответила Шагалова и ушла за соседний стеллаж. Инспектор быстро сунул устройство внутрь уголовного дела на стеллаже и пошел помочь девушке. Потом осмотрел визуально датчик и произнес:
   - Все в порядке, красавица. Пойду, к вашей начальнице поднимусь, акт осмотра она должна подписать.
   Инспектор спокойно вышел из здания архива, прошел полквартала к припаркованному автомобилю, сел за руль. Вздохнув, улыбнулся и взятым с собой полотенцем вытер грим, снял парик. Дело сделано и на записи видеонаблюдения совершенно другой человек - не он.
   Ночью из здания судебного архива повалил дым, запищали сирены пожарных машин, и довольный Артист покатил домой. Завтра можно получить вторую часть гонорара.
   Лукин докладывал результаты работы начальнику УФСБ.
   - К сожалению или к счастью, не знаю, но отправленные нам неизвестным пока лицом материалы подтверждаются полностью. Врач Бойков допрошен, подтвердил информацию и направлен в наш санаторий. Люди Копченого его усиленно ищут, даже к его жене домой приходили. Она, как и было условлено заранее, сказала, что он в командировке, но где - не знает, улетел срочно, не заходя домой. Пытаются выяснить информацию у главного врача, но мы ему организовали вызов в министерство. Эксперты подтвердили подлинность переданной нам аудиозаписи разговора Битарова с Прошиным, это их голоса. Сегодня днем некий Артист побывал в здании судебного архива, представившись инспектором "Энергосбыта", личность установлена, работает на Копченого. В архиве он оставил устройство, которое вызвало бы ночью пожар. Устройство обезврежено и вместо него сработала дымовая шашка. Судья, которая и осудила Савельева, сегодня вынесла Постановление об этапировании его в СИЗО якобы по вновь открывшимися обстоятельствами. Цель, полагаю, проста - ликвидировать Савельева в СИЗО. Весь план Битарова строится на устранении Бойкова, Савельева и уничтожении уголовного дела из архива, где вместе с делом сгорит и история болезни. Таким образом, они обрывают все концы. Уголовное дело и история болезни уже сгорели, так считают преступники, Бойкова усиленно ищут, Савельева завтра повезут в СИЗО. Доказательств у нас достаточно, можно брать Шитова прямо в колонии, когда он Постановление суда привезет. Хотелось бы всех одновременно взять, но как с судьей быть?
   - Все необходимые материалы Верховным судом получены, - пояснил генерал, - я сегодня лично с председателем разговаривал по телефону, он предельно возмущен и дает добро на задержание и следствие. Завтра все бумаги получишь.
   - Хорошо, товарищ генерал, будем брать всех одновременно, как только документы на этап появятся в колонии. Савельева, от греха подальше, в наш изолятор перевезем.
   - Кто за Савельевым стоит, зачем, почему? - спросил генерал. - Как ты считаешь, Константин Николаевич?
   - Полагаю, что Кречет, вор в законе, смотрящий в этой колонии, фамилия его адвоката у нас мелькает по делу. Думаю, что именно он нам и материалы отправил. Он тоже исчез и Копченый его ищет. Кречет захотел денежки срубить, а Битаров на это не пошел из-за жадности.
   - Понятно, действуй, майор.
   - Есть, товарищ генерал.
  
   * * *
  
   Савельев шел домой, не понимая себя, в борьбе чувства свободы и накопившейся злости. Наставления Лукина при освобождении не подействовали должным образом. Какие еще к черту могут быть случайности и единичные случаи? Милиция провела чистку кадров, преобразовалась в полицию, выгнала неугодных, оставив в своих рядах конченных сволочей, таких, как Шитов.
   Следователь и судья арестованы, но он не понял слова Лукина об отсутствии прямых улик на прокурора, который проходил по делу свидетелем. Как это понять, когда надзорный орган, а на суде обвинитель, прогнал полную липу, и прямых улик нет?
   Не верил Савельев и Лукину. Наверное, он думает, что я стану зад целовать за свободу? Да если бы не Кречет - так бы и сидел на зоне все семь отмеренных ублюдками лет. Но воры в законе, организованная преступность и прочие подобные безобразия не прельщали Савельева тоже.
   Он шел домой, дышал полной свободной грудью и злился. Иногда хотелось заорать - ура, я на свободе, - а иногда сжимались кулаки до боли в пальцах, хотелось встретить Шитова и расквасить эту поганую рожу. Может тогда утихнет обида в душе. А пока арест сыночка и папаши Битаровых, друзей Артура, следователя и судьи не утешали его.
   Савельев оторвал наклейки с двери "опечатано", вошел в собственную квартиру - полный тарарам после обыска. Решил вначале принять ванну, смыть зоновскую грязь и вонь, потом уже навести порядок.
   Горячая вода расслабляла, он прикрыл веки и наслаждался. Подспудно в голову лезли мысли. Вернулся из армии прошлой осенью и уже снова осень. Ни работы, ни денег, булку хлеба купить не на что. А прокурорчик, наверное, сейчас дома деликатесы жрет, сука невиновная. Вновь захлестнула мысли обидная злость. Нет, нельзя так изводить себя, подумал Савельев, а прокурор - это не плохо.
   Он вышел из ванной комнаты, надел свой единственный костюм, в спортивную сумку бросил старые джинсы с рубашкой, шарфик, кепку, перчатки, пару целлофановых пакетов и пластмассовый флакончик бензина для зажигалок. Присел на краюшек стула, задумался. "Поживем - увидим", - произнес вслух и вышел из квартиры.
   Заведение работало днем, как столовая. Комплексные обеды... но можно заказать и другие блюда с выпивкой. Вечером обычный средненький ресторанчик с баром. Людей почти не было, и он подошел к бармену.
   - Привет, год не был в городе. Как тут у вас с антитабачным законом?
   - В зале не курят, там, направо, - бармен указал рукой, - за туалетом есть курилка. Летом и сейчас, пока тепло, посетители предпочитают на улице курить. Хотите отдохнуть?
   - Почему народа нет? - в свою очередь спросил Савельев.
   - Так рано еще, часов в девятнадцать зал заполнится, а позже и мест не будет, - бармен глянул на часы, - если хотите отдохнуть - самое время столик занять.
   - Пожалуй, я у вас задержусь. Любой можно? - он указал рукой на столы.
   - Выбирайте, официант к вам подойдет.
   Савельев выбрал столик, который, как ему казалось, не мозолил глаза и можно выйти на улицу, не привлекая внимания.
   Зал постепенно заполнялся посетителями, подошли музыканты, сразу вжарив быструю танцевальную музыку. Девчонки, успевшие немного выпить, завизжали от восторга и потянулись с парнями на свободное пространство.
   Пора, решил Савельев, и прошел в туалет. Быстро скинув костюм, надел джинсы, рубашку, кое-как натянул костюм сверху и выбросил сумку на улицу через оконную решетку туалета. Все остальное сунул под мышку, вышел из ресторана, подобрал сумку, направляясь в сторону соседнего квартала.
   Пять минут быстрого бега по дворам, и он уже в подъезде. Запихнув костюм в сумку и оставив ее на лестничном пролете, позвонил в дверь.
   - Кто? - спросил мужской голос.
   - Вам записка от адвоката.
   - Какая еще записка? - спросил прокурор, открывая дверь.
   От резкого и сильного удара в живот он согнулся, хватая ртом воздух. Его втолкнули обратно и закрыли дверь.
   - Жить хочешь? - спросил мужчина с шарфом на лице и надвинутой на глаза кепке.
   Прокурор закивал головой, еще не совсем отдышавшись от удара.
   - Деньги давай, все. Если потом найду хоть одну купюру - убью.
   Прокурор, видимо, только что вернулся с работы и еще не успел снять форму и переодеться, полез дрожащей рукой в карман кителя.
   - Здесь вся зарплата...
   Савельев взял пачку, с размаха ударил в лицо, явно ломая кости носа, и выскочил на площадку. Быстро скинул с себя одежду в сумку, натянул костюм и спокойной походкой вышел из подъезда, направляясь к мусорным бакам. Бросил сумку в контейнер с картонными коробками и поджег их. Через несколько минут огонь добрался до бензина, полностью уничтожая последние следы.
   Савельев успел нырнуть под конец танца в прыгающую толпу, потом подошел к бармену, отдыхиваясь.
   - Хорошо, когда музыка живая, а не магнитофон. Налей водички - в горле пересохло.
   - Может водочки?
   - Не, водка у меня на столике есть, - он залпом выпил поданный стакан. - Как у вас насчет девчонок?
   Бармен усмехнулся.
   - Вон за тем столиком сидят, - он показал рукой, - если не устраивают, можно других подогнать. За процент, естественно.
   - Устраивает, - с улыбкой ответил Савельев, - других не надо. Ты подскажи вон той брюнеточке в синем.
   Савельев оставил на стойке тысячу, которая тут же исчезла в ловких руках бармена.
   В три ночи настойчиво забарабанили в дверь. Савельев откинул простынь, надел трусы и поплелся открывать.
   - Кто? - недовольно спросил он.
   - Полиция, открывайте Савельев.
   - Даже фамилию знаете...
   Он открыл дверь. Оттолкнув его, внутрь прошел капитан и гражданский.
   - На каком основании вы вламываетесь ко мне? - возмутился Савельев. - Есть постановление суда?
   - Я тебе сейчас постановление и еще кое-что покажу, падла, - прошипел сквозь зубы капитан.
   - Оставь его, - вмешался гражданский, - а вы, Савельев, поясните нам - что делали сегодня вечером. И лучше подробнее.
   Хозяин квартиры пожал плечами.
   - В шесть вечера в ресторан пришел, название не знаю - он сразу за углом моего дома находится. До десяти там отдыхал, потом домой.
   - Кто это подтвердить может? - спросил капитан.
   - Женщина может, которая все время со мной была, она и сейчас у меня в спальне. Официантка, бармен подтвердит и вся отдыхающая толпа, если вы ее установите.
   - В спальне говоришь, пойдем, глянем, - усмехнулся капитан.
   - Да остынь ты, - снова одернул его гражданский, потом словно задумался на секунду. - В какой одежде вы в ресторане были, можно взглянуть?
   - Смотрите, она в спальне.
   Гражданский прошел, глянул на валявшийся на полу спальни костюм и синее платье, посмотрел на женщину в постели, потом произнес со вздохом:
   - Спасибо, всего доброго, отдыхайте.
   - Но что случилось - вламывайтесь ко мне среди ночи, ничего не поясняйте?
   Капитан хотел что-то ответить, но гражданский опередил его.
   - Совершено тяжкое преступление, но вы, как выяснилось, к этому отношения не имеете. Еще раз прошу извинить нас - служба.
   Савельев закрыл дверь за полицейскими, вернулся в спальню.
   - Че им надо было, я уже испугалась?
   - Не знаю, пока мы с тобой отдыхали, что-то у них случилось, они не сказали. Все настроение испортили, сволочи. Как к себе домой вламываются.
   Он налил себе водки, спросил:
   - Будешь?
   Она согласно кивнула головой, опрокинула в рот поданную рюмку.
   - Весь кайф менты обломали...Ты, наверное, тоже иди. Сможешь до дома добраться?
   Савельев бросил на кровать десять штук.
   Она схватила деньги, глянула на часы, натягивая платье.
   - Я еще успею в ресторанчик заглянуть. Пока, милый.
   Закрыв за дамочкой дверь, он облегченно вздохнул, выпил еще водки и завалился в постель.
   Проснулся поздно, часов в двенадцать, вытащил из кармана и пересчитал оставшиеся деньги. Неплохо прокуроры получают, подумал он, держа в руках 75 тысяч рублей. Менты и прокурорские две версии двинут - одна по бывшим или настоящим делам, другая по зарплате. Как я удачно на день зарплаты попал, снова подумал и улыбнулся Савельев.
   Он вспомнил слащаво-нагловатое лицо прокурора в суде, его вечно раздражающую ухмылку и поведение в коридоре собственной квартиры. Трясущаяся от страха жирная морда и вместо ухмылки жалко-просящее выражение лица. Савельеву стало легче, раздражительность постепенно уходила, словно удары кулаком разбили и ее.
   После душа он решил прибраться в квартире. Быстро расставил все вещи по местам, помыл пол, пропылесосил все углы и палас. "Теперь порядок", - произнес бодро. Сел в кресло и стал думать, как жить дальше. Он отслужил в армии, почти год незаконно провел в местах лишения свободы, теперь ему полагается компенсация. А какая компенсация, если он до этого не работал, не успел устроиться после армии? Делать он ничего не умел. Можно устроиться в ОМОН или СОБР, все-таки в ВДВ служил, владеет рукопашным боем. Но от слова мент его до сих пор тошнило. И что остается - только идти на сверхсрочную в армию. Там сейчас платят неплохо и дело он знает. А квартира? - подкралась мыслишка. Сдам в аренду или продам, решил он.
   В дверь постучали, Савельев нахмурился и пошел открывать.
   - Кто? - спросил он, разглядывая в глазок неизвестную женщину.
   - Я с управляющей компании. Вы целый год за квартиру не платите.
   Он открыл дверь, вместе с женщиной стояли три судебных пристава, которых он не увидел через глазок.
   - Наконец-то я вас дома застала, три месяца к вам ходила, стучала бестолку, теперь уже не открутитесь. Это же надо - целый год не платить за квартиру... Вон, какой здоровый бугай, за счет компании хочешь поживиться - не выйдет. И как только земля таких носит бессовестных, как вы людям в глаза смотрите? Совсем обнаглели проклятые, неплательщики долбанные. Я что, к вам бегать нанималась, долги вышибать, слава Богу, на это приставы есть. А я... - она тараторила еще несколько минут, не прерываясь, а он стоял и улыбался. - Ну, чего ты лыбишься, чего лыбишься?
   Тетка замолчала, видимо, выговорившись или устав от своих же слов.
   - Жду, когда можно будет словечко вставить.
   - Ишь ты, ждет он. Дождался уже: имущество твое описывать пришли. Давайте ребята, начинайте, - обратилась она к судебным приставам.
   Один из них достал лист бумаги, протянул Савельеву.
   - Вот, постановление мирового судьи, ознакомьтесь.
   Савельев прочитал внимательно, вздохнул, бросил коротко:
   - Ждите, - и захлопнул дверь.
   Тетка аж завизжала:
   - Растяпы, не могли с парнем справиться, теперь дверь надо ломать.
   Но дверь внезапно открылась, и тетка ринулась внутрь, наткнувшись на Савельева.
   - Да успокойте вы эту истеричку, в конце-то концов, - обратился он к судебным приставам, - ничего толком объяснить не дает. У меня другое решение суда есть.
   - Вы можете его нам предъявить? - спросил один из судебных приставов.
   - Конечно.
   - Врет он все...
   - Валерия Павловна, - не выдержал уже судебный пристав, - дайте человеку сказать.
   - За квартиру я не платил не по своей воле. Почти год назад меня незаконно арестовали, судили и дали семь лет строгого режима. Я вчера только освободился, следователь и судья арестованы. По закону мне положена компенсация, районный суд отменит постановление мирового судьи и примет решение о выплате долгов за квартиру. Кто возместит долги: судья, который меня посадил незаконно или государство, я не знаю. А вам, гражданочка, нужно все посчитать правильно, здесь еще не хватает расчета последних двух месяцев. Все убытки будут возмещены. Вот, - он протянул приставу два листа бумаги, - это копия постановления областного суда. Вам для отчета, что опись имущества не провели. Еще вопросы есть ко мне?
   - Есть, - ответила тетка, - когда заплатите?
   - И гражданочке объясните, что платить не я буду.
   Савельев захлопнул дверь. И как только в управляющей компании держат такую пробку, подумал он, но, видимо, такая нужна. Своим истеричным напором любого неплательщика достанет или ее грохнут когда-нибудь, он усмехнулся.
   "Да-а, славные деньки на свободе начинаются", - произнес Савельев.
   Время уже перевалило за пятнадцать часов, а он еще ничего не кушал сегодня и дома шаром покати. Надо холодильник немного подзатарить.
   Он оделся и пошел в магазин. Купил колбасы, хлеба, молока, пельменей, чай, кофе, сыр, яйца - на первое время хватит. Вернулся и поставил варить пельмени, бросив в бульон куриный кубик, так вкуснее и наваристее.
   Решил для себя - отдыхает три дня, потом идет в военкомат оформляться на сверхсрочную. Да, еще надо заявление в суд написать, чтобы в качестве компенсации долги по квартире оплатили, подумал он. Но три дня отдыхает - все потом.
   Пельмени сварились, и он с удовольствием кушал, думая о том, что надо бы девчонку себе присмотреть. Не этих платных шалав из ресторана, а нормальную женщину. Но, кто же тебе из нормальных даст сразу? - подкрадывалась мысль. Всякие на свете есть, посмотрим. О серьезных чувствах он и не думал пока, не пришло время.
   В дверь снова забарабанили.
   "Да что это такое сегодня", - чертыхнулся он, пошел открывать.
   - Кто? - спросил уже традиционно.
   - Копченый тебя хочет видеть, - ответил мужчина.
   - Зачем я Копченому понадобился? - спросил Савельев, открывая дверь. - Вроде бы мы не дружили с ним раньше.
   - Сам скажет, поехали, - ответил один из бритоголовых.
   - Да, видимо, день сегодня такой, - буркнул в ответ Иван.
   - Чего? - не понял бритоголовый.
   - Ничего, через минуту выйду.
   Савельев захлопнул дверь и размышлял, надевая осеннюю куртку и туфли. Он же посредником был, но потом Битаров снял заказ... Что ему надо? Наверное, хочет что-то про Кречета выяснить. Убивать они меня не станут, иначе бы не звали в "гости", сразу бы завалили.
   Он спустился вниз, и пока ехали с бритоголовыми на машине ничего толкового не придумал.
   Копченый вначале разглядывал его откровенно, видимо, стараясь понять умственные и физические возможности, но присесть так и не пригласил.
   - Значит, вот ты какой, Иван Савельев... Почему тебя Кречет под свое крыло взял?
   - Откуда мне знать, у него и спросите, - ответил Савельев.
   Копченый заметил, что он не боится, нет того волнения, которое возникает у многих на его месте.
   - А ты борзый парень... Что тебе Кречет говорил или просил о чем?
   - Ни о чем не просил, сказал, что меня скоро выпустят и чтобы я сынка Битарова не узнал на следствии. Все, другого базара не было.
   Копченый довольно ухмыльнулся, видимо, что-то упорядочилось в его голове. Он закурил сигарету.
   - Ладно, Кречет там, а я здесь. Работать на меня станешь.
   - Не стану. Я Кречету сразу сказал и тебе говорю: работать на вас не стану.
   - Да, борзый ты парень, - Копченый усмехнулся, - и кликуха у тебя появилась - Борзым будешь. А спрашивать тебя, шавка, никто и не собирался. Все, вали отсюда, тебя домой отвезут. Когда понадобишься, Картавый за тобой заедет, с ним работать будешь, - он указал рукой на одного из бритоголовых.
   Савельев сделал несколько шагов к двери, потом обернулся, спросил:
   - Зачем тебе моя смерть, Копченый? Работать я на тебя все равно не стану, а, значит, придется отметелить несколько твоих бойцов. В конечном итоге меня завалят, я это понимаю. Но тебе-то это зачем? Чтобы свой престиж не уронить? Так твои шавки и так его высоко ценят, не посмеют плохого подумать.
   Копченый удивленно посмотрел на Савельева, наверное, размышляя, как ему поступить.
   - А ты действительно борзый... или тупой. Но на тупого не походишь. Ладно, иди, Картавый скажет, когда и что делать, - безапелляционно бросил Копченый.
   Савельев ушел, за ним последовал Картавый, но один бритоголовый остался.
   - Копченый, разреши поучить Борзого, совсем обнаглел, - попросил он.
   - Нет, он мне для важного дела нужен, - возразил Копченый, - и терпите, если ерепениться станет, пальцем не трогать, все понял? - добавил он.
   - Понял, Копченый, - бритоголовый вздохнул и поплелся к выходу.
   Савельев вернулся домой. Копченый не входил в его планы и мог разрушить их. Иван осознавал прекрасно, что в покое его не оставят, но пока цели Копченого не понимал. Он был уверен, что за ним приезжали не из-за нехватки бойцов. Тогда зачем? Здравый смысл подсказывал, что здесь замешаны Кречет или Битаров. От кого-то из них чего-то хотел Копченый. Очень слабо промелькнула одна мыслишка, но Савельев не стал делать выводы - слишком мало информации для этого. Надо продержаться несколько дней, а там он уйдет в армию, Копченый его не достанет. Он выглянул в окно: машина бритоголовых стояла на дворовой парковке, выход из подъезда просматривался отлично. Значит, меня пасут, разные мысли полезли в голову. А вот хрен вам с редькой, подумал Иван, я вам подмочу немножко планы, посмотрим, как суетиться станете, что предпримете.
   Он вышел из подъезда и, не таясь, пошел вдоль дома по улице, зашел в соседний супермаркет и сразу направился в отдел посуды и бытовых товаров. Купил набор кухонных ножей в кожаном футляре, сунул во внутренний карман куртки. В зеркальной витрине маячили отражения бритоголовых. Савельев улыбнулся и спокойно направился к другому выходу, машина братков оставалась на другой улице, они заметались, но все-таки догадались разделиться.
   Он не спешил, иногда оборачиваясь полубоком, видел, как психует Картавый, объясняя другим по сотовому - куда ехать. Когда машина сделала круг и появилась недалеко, он демонстративно захлопал себя по карманам, стараясь показать, что чего-то забыл. Потом махнул рукой и стал возвращаться в магазин. Картавому пришлось ретироваться с дороги на некоторое расстояние.
   Савельев быстро прошел через магазин на другую улицу и прыгнул в такси. Он так и не увидел Картавого через заднее стекло машины, видимо, тот стал искать его по отделам, не зря же он хлопал себя по карманам.
   Он спокойно вернулся домой, пока его все устраивало. Главное - Картавый с дружками не знали где он и не станут высаживать дверь, если никто не ответит. Он с благодарностью вспомнил свою службу в разведвзводе ВДВ, все-таки его там кое-чему научили. Конечно, до профессионала ему далеко, но таких лохов, как Картавый, он мог обвести вокруг пальца.
   Через два часа в дверь постучали, и Савельев догадывался, кто бы это мог быть. Он подошел тихонько, глянул в глазок: стучала незнакомая девушка. Иван улыбнулся, наверное, "порка" от Копченого пошла на пользу и Картавый не стал стучать сам. Через несколько минут девушка ушла и за ней из углов потянулись бритоголовые. Потеряли в городе и станут ждать моего возвращения у подъезда, понял он. Единственное, что плохо, свет вечером не включить. Но ничего, переживем и это.
  
   * * *
  
   Копченый три дня назад поручил своему адвокату выяснить некоторые вопросы и сейчас приготовился случать отчет о проделанной работе.
   - У Битарова две основные фирмы, - начал адвокат, - и еще с десяток мелкотни. Строительная фирма ООО "Монтаж", основной собственник по документам Светлана Петровна Битарова, то есть жена, 60% и по двадцать у сынка с папой. Уставной капитал десять тысяч рублей, по розничной стоимости фирма оценивается примерно в 500 миллионов рублей.
   Другая фирма ЗАО "Масложиркомбинат" - те же собственники, тот же процент, розничная стоимость миллионов 800. Уставной капитал тоже десять тысяч рублей акциями.
   Сегодня наш человек, но для всех с нами никак не связанный, беседовал с Битаровой, предложил выкупить ее долю. Естественно, что по документам она может получить лишь двенадцать тысяч рублей с обеих фирм. Он предложил по десять миллионов за каждую фирму налом и вперед, но она категорически отказалась. Чуть позже ей позвонил еще один наш человек, он не представился, и объяснил, что лучше пойти на эту сделку, если дорога жизнь не только ее, но и 14-летней дочки. Самое время Савельева к ней в офис засылать, пусть покрутиться, поспрашивает чего-нибудь. Она не дура, поймет все. Менты побоятся снова его бездоказательно посадить, сломается она психологически, из-за дочери сломается. А мы еще намекнем невзначай, что за сынка дочку окучить послаще будет. Никуда она не денется, покочевряжится малость и продаст все.
   Адвокат захихикал тихонько.
   - Что по Борзому?
   - Не понял, а это кто? - удивился адвокат.
   - Савельев, я его Борзым назвал.
   - Понял, Копченый. По Борзому - хуже. Родни нет, невесты тоже нет, не за что зацепить, только за его собственное здоровье, но это тоже не мало. Он десантник, драться должен уметь, а как на самом деле - не знаю.
   - Хорошо, пока отдыхай.
   Когда за ним закрылась дверь, Копченый позвонил Картавому:
   - Что с Борзым? - спросил коротко.
   - Нет Борзого, домой пока не приходил, к какой-нибудь шлюхе завалился. Но мы ждем его, караулим, - ответил Картавый.
   - Где хочешь его ищи, время до утра еще есть. Может он действительно к какой-нибудь проститне нырнул. Связи его школьные подними. Завтра он должен в обед, не позднее, в ООО "Монтаж" попытаться на работу хоть кем устроиться, можно охранником. Главное - чтобы он в этой фирме появился, а не устроится - плевать. И еще он должен в первую гимназию сходить, узнать расписание занятий 8-го "А" класса. Узнает - не узнает, на это тоже плевать. Главное, чтобы он спросил расписание именно 8-го "А". Потом привезешь его, посадишь к нам в подвал, оттуда не сбежит. Но никаких побоев, Картавый, ни одного синяка, иначе яйца тебе лично отстригу. Позже на нем отыграешься, все понял?
   - Понял, Копченый, все сделаем.
   Картавый, естественно, не понял главной цели задуманного Копченым плана, от него этого и не требовалось.
   Однако, сама Битарова после нескольких минут истерики пришла в себя и стала рассуждать здраво. Савельев, конечно, может мстить, но он бы никогда не стал звонить и намекать о мести. Он не стал бы связываться с мелкой фирмешкой, которая хочет приобрести мои акции почти бесплатно, размышляла она. Савельева или заставляют или подставляют. Надо выяснить, кто стоит за Маргеловым, за тем, кто предложил купить ее доли в фирмах. Маргелов тоже сам ни на что не способен. Как жаль, что нет Прошина, он бы враз с этим разобрался. Она поручила выяснить этот вопрос начальнику службы безопасности. Савельев не главное, решила она, главное выяснить основного заказчика, не подставного Маргелова, тогда станет легче. По крайней мере, можно будет знать направление действий. Но и дочке она запретила ходить одной, теперь всюду ее сопровождала охрана.
   Ситуация возникла серьезная, Светлана Петровна не могла рисковать и размышляла сейчас - кому позвонить. Чекисту Лукину, который вел дело мужа и сына, или старому знакомому менту, начальнику криминальной полиции города. Решилась позвонить знакомому.
   Полковник Васильцов приехал к Битаровой сразу же, захватив с собой еще одного в гражданской одежде. Она рассказала все, что знала.
   - Вполне возможно, что это Савельев, ведь кто-то же избил и отнял зарплату у прокурора, - сделал предположение Васильцов.
   - Нет, товарищ полковник, - возразил гражданский, - у Савельева алиби, сам проверял и дома у него был. Я считаю, что это Копченый здесь замешан, а Савельев просто удобная фигура для него сейчас.
   Битарова посмотрела на Васильцова.
   - Извините, Светлана Петровна, не представил своего коллегу. Это подполковник Тарыгин Андрей Викторович, начальник уголовного розыска.
   - И я так считаю, думаю, что Савельев вообще не в теме. - Поддакнула Битарова.
   - Хорошо, - согласился Васильцов, - но за Савельевым мы все же присмотрим, кто-то должен на него выйти.
   Савельев не мог знать и не знал, что вокруг него разворачивается такая опасная игра. Он действовал сам, по своему наитию и опыту жизни. Иван завел будильник на три ночи и спокойно уснул.
   Он вздрогнул от звона и вскочил с кровати, понял, что зазвенел будильник, выключил его. Подошел к окну, отодвинул шторку чуть-чуть - машина бритоголовых стояла на парковке. Тишина, во дворе никто не ходил. Надев джинсы, рубашку и куртку, он сунул в карман колпачок от старых советских машин, им можно выкрутить золотник в колесах.
   Половина четвертого, самый сон... Савельев тихо подошел к машине бритоголовых и начал откручивать золотники, выходящий воздух тихо шипел. Через час все колеса окажутся сдутыми. Он усмехнулся и вернулся домой, теперь можно поспать еще.
   Он проснулся в девять и подошел к окну. Сразу заулыбался. Бритоголовые крутились около своей машины, пинали спущенные колеса и матерились. На смену подошла еще одна машина, остановившись чуть в стороне. Потом подъехал эвакуатор, все крутились на пяточке, спорили, ругались, не обращая внимания на подъезд.
   "Эх, была, не была", - произнес Савельев, быстро одеваясь. Он выскочил во двор, добежал до пришедшей машины и стал выкручивать золотники у нее. Вернулся в подъезд, глянул в окно на площадке, отдыхиваясь. Никто ничего не заметил, и он поднялся в квартиру. "Ничего, я доведу вас до истерики".
   Он спокойно позавтракал, вымыл посуду и вышел на лестничную площадку своего пятого этажа. Поднялся наверх, люк на чердак закрыт на замок, поковырялся в нем, открыл и через несколько подъездов вышел на улицу. Перешел на другую сторону и стал открыто подходить к дому. Его заметили, выскочили из машины, чтобы встретить и не упустить. Но Савельев внезапно развернулся и быстро пошел обратно. Братки кинулись в машину, проехали несколько метров и выскочили, матерясь на всю улицу. И у этой машины все колеса оказались спущенными. Савельев снова исчез из видимости, вернувшись домой тем же путем.
   Теперь уже матерился Копченый, разнося в пух и прах своих подчиненных. Потом приказал открыть отмычками дверь, и двоим ждать в квартире. Двое остаются у подъезда, остальные ищут Борзого в городе.
   Этого Савельев предвидеть не мог. Когда понял, что дверь открывают, метнулся быстро, спрятавшись в коридорном шкафу для одежды.
   Бритоголовые зашли внутрь, осмотрелись.
   - Че делать будем? - спросил один.
   - Че делать - ждать, - ответил другой, - телевизор потихоньку включим, иначе с тоски помрешь. Посмотри, что там у него в холодильнике есть.
   - Ни хрена хорошего: ни пива, ни водки. Колбаса есть.
   - Тащи сюда, пожуем.
   Савельев слышал, как работает телевизор, транслировали хоккейный матч и, видимо, братки уселись смотреть. Он осторожно открыл дверь шкафа, она предательски скрипнула, Иван замер, но бритоголовые, увлекшись хоккеем, не услышали. Он аккуратно открыл входную дверь, и вышел, не замыкая ее. Поднялся этажом выше и позвонил 02.
   - По улице Жукова дом 21 квартира 12 воры залезли.
   - Кто говорит?
   - Я сосед, в глазок вижу, двое в квартиру залезли, а двое в машине ждут, "крузак" черный у подъезда. Все, больше говорить не могу, а то услышат.
   Савельев выключил телефон и стал ждать. Через пять минут увидел в окно площадки, как подъехали два полицейских автомобиля. Один блокировал машину бритоголовых, экипаж другого поднимался на пятый этаж. Иван спустился через чердак в другой подъезд и пошел домой.
   У квартиры его остановил полицейский.
   - Сюда нельзя.
   - Как это нельзя, я здесь живу.
   Полицейский открыл дверь и крикнул:
   - Андрей Викторович, тут хозяин подошел.
   - А-а, старый знакомый... Проходите Савельев, знаете этих мужчин?
   Он указал рукой на стоявших в наручниках бритоголовых.
   - Первый раз вижу. А как вы узнали, что в квартире кто-то есть, у меня же нет сигнализации?
   - Добрые люди увидели, что они отмычкой дверь открывают, позвонили. Уводите их, - приказал старший. - Я останусь, с хозяином побеседую, может что-то пропало.
   Они остались одни, полицейский внимательно посмотрел на хозяина квартиры.
   - Присаживайтесь, Савельев, разговор у нас долгим будет
   - Может, вы назовете себя, а то вижу второй раз и не знаю, кто вы, - попросил он.
   - Я Тарыгин Андрей Викторович, подполковник полиции, начальник уголовного розыска, - он предъявил удостоверение.
   - Ни к чему - и так верю. Слушаю вас.
   Тарыгин усмехнулся.
   - Это я вас слушаю, Савельев, расскажите, что вы с Копченым не поделили? - задал вопрос подполковник.
   - С Копченым? - удивился Иван, - не знаю такого.
   - Эх, Савельев, Савельев... Это люди Копченого, они уже сутки пасут вас. И именно вы на 02 позвонили, с вашего телефона поступил вызов, а не от соседа. Это тоже отрицать станете?
   - Нет, этого отрицать не стану. Сам не знаю, что Копченому от меня надо. Вчера эти как раз меня к нему возили, предложил работать на него, но я отказался. Копченый заявил, что меня никто не спрашивает, ходить буду под Картавым, это один из тех, кого вы взяли в моей квартире. Это все.
   - Разве Копченый не пояснил, что делать? - уточнил Тарыгин.
   - Нет, ничего больше не сказал. Это доверительная информация, подполковник, никаких бумаг я не подпишу и заявления писать не стану.
   - Почему?
   - Почему? - переспросил Савельев, - у меня нет веры полиции, суду и прокуратуре, на собственной шкуре убедился.
   - Да, я знаю, Савельев, нельзя судить о всей системе по нескольким лицам. Но лекции вам тоже читать не собираюсь. Если вы что-то не договорили мне, то это вам не на пользу. Однако, пару раз вы хорошо проучили людей Копченого, спуская колеса.
   - Решили блеснуть знаниями, начальник УГРО, а я еще раз убедился, что полицейским нельзя верить. Вашу наружку я сразу срисовал, они видеть ничего не могли, также дрыхли, как и те. Хотел и вашим колеса спустить, но не стал. Они потом запись с видеокамеры прокрутили, но про фигу, которую я им показал, вам почему-то не доложили.
   - Где вы этому научились, Савельев?
   - Не беспокойтесь. Не в ЦРУ. Любой разумный человек сделает вывод, когда бугаи в машине спят с включенной видеокамерой. Может, вы и хороший человек, подполковник, но мне сейчас любой мент неприятен, так что всего доброго, - он указал рукой на дверь.
   Оставшись один, Савельев стал анализировать ситуацию. Что хочет Копченый? За его людьми следят менты. Но были еще две машины во дворе, чьи они, что за каша вокруг меня варится? - думал он. Копченый меня на сутки в покое оставит, не больше. А что дальше? Савельев вздохнул и решил покушать.
   Копченый рвал и метал, наезжая на своих братков:
   - Идиоты, лоха обыкновенного отследить не можете, на что вы вообще способны? Баб трахать и водку жрать? Как получилось, что менты группу Картавого взяли?
   - Копченый, - вмешался в разговор адвокат, - это не ребят вина. Мне удалось выяснить, что Битарова к ментам обратилась, к Васильцову конкретно, он Тарыгина подключил, а этот правильный и упертый. Они наружку поставили и пасли ребят, поэтому взяли их на хате чисто. Савельев правильно себя повел, заявление отказался писать, не видел, не знаю. Он, по-моему, сам по себе: с нами не хочет связываться, а на ментов у него зуб.
   Копченый хмыкнул, но ничего не ответил сразу, походил по комнате, закурил.
   - Вот что надо сделать, - наконец заговорил он, - Борзого найти, схватить и спрятать в надежном месте. Туда же дочку Битаровой привести. Она должна Борзого случайно увидеть и подумать, что это он ее похитил. По отдельности они мне не нужны. Только не облажайтесь на этот раз.
   Савельев вымыл тарелку из-под пельменей, убрал все со стола, глянул в окно - чисто, ни одной подозрительной машины. Он довольно улыбнулся, хорошо менты двор "подмели", подумал он, не раньше, чем завтра братки появятся. И то, если появятся, Копченый не может не понимать, что со мной у него ничего не выгорит. Надоело все, он решил в ресторан сходить, правда еще не вечер, но может быть встречу ее. А как ее зовут? Он даже этого не спросил в тот вечер и ночь.
   В этот раз решил костюм не одевать, прятаться не от кого. Надел джинсы и рубашку с курткой: вполне приличный вид, сейчас многие так ходят и в рестораны заглядывают.
   Он спокойно вышел на лестничную площадку, бритоголовый ткнул электрошокером сбоку, подхватил обмякшее тело, второй замкнул дверь. Очнулся Савельев в машине. Не сразу понял, что на глазах повязка, а на руках сзади наручники. Все-таки взяли, суки, не зря говорил взводный, что расслабляться не стоит, лучше застрелиться, вспомнил он своего командира.
   Машина шла ровно, явно по асфальту, чувствовалась приличная скорость, редкие встречные машины быстро проносились с шумом. Водитель скинул скорость, ощущение поворота, автомобиль стало иногда потряхивать. Свернули на гравийку, догадался Савельев, но, сколько времени они ехали по трассе? Часть времени он был без сознания, поэтому даже примерно сложно вычислить место нахождения.
   Машина остановилась, его вытащили и повели, не снимая повязки с глаз. Короткая лестница вниз, полуподвал, догадался Иван. Несколько шагов, поворотов и его толкнули вперед, за спиной захлопнулась дверь, металлический звук закрывающегося замка.
   Савельев выждал несколько минут, но за это время не услышал ни одного шороха. Сделав пару шагов назад, уткнулся в стену и повернулся, нащупал косяк двери, прижался переносицей, сдвигая повязку вверх. Понял, что в помещении абсолютно темно, нет окон, не зря его завели в подвал. Всего лишь узенький лучик света, скорее пятнышко от замочной скважины, но это был ориентир в помещении, ориентир дня и ночи на будущее.
   Он тихонько пошел вперед, изучая пространство, уткнулся в стену, потом прошелся по сторонам, понял, что помещение метра четыре на четыре и вернулся к своему светлому пятнышку, присел на корточки.
   Савельев не сомневался, что его похитили люди Копченого, больше никому он в этом городе не нужен. Но зачем, почему таким образом, не предложив ничего сделать? Он не находил ответа в своих мыслях и рассуждениях.
   Люди в полной темноте не определяют время. Сколько прошло - час, два, три дня или четыре. Но у него было пятнышко - лучик надежды и сейчас он думал: снять наручники или нет? Решил пока не снимать, выждать и узнать: что же от него хотят. Сразу не убьют, это точно, иначе бы не привозили сюда.
   Пятнышко света погасло, в замке закопошился ключ, дверь открылась, осветив помещение. Бетонные стены без окон, Савельев не ошибся и в размерах.
   - О, да он и повязку на лоб сдвинул, - вошедший размахнулся, чтобы ударить.
   Другой схватил его за руку:
   - Не тронь и повязку сними - куда он денется. Пошли.
   Бритоголовые сняли с головы Ивана нечто вроде платка, вывели в коридор и втолкнули в соседнее помещение. Внутри в наручниках и с повязкой на глазах сидела девчонка на стареньком матраце.
   - Поправь ей повязку, - приказал один бритоголовый другому.
   Они оба подошли к ней сзади, сняли платок с глаз, свернули его по-другому и завязали вновь.
   Савельев все сообразил сразу - девчонка видела только его, его намеренно показали и наручники она видеть не могла. Что могла подумать девчонка? Только то, что он один из похитителей, и она его узнает впоследствии. Не важно - живого или труп, но узнает.
   Его увели в свою комнату.
   - Парни, принесите воды попить, - попросил Иван.
   - Воды? Ишь, чего захотел. Зачем тебе вода - все равно сдохнешь скоро.
   - Мужики, но в глотке воды даже на том свете не отказывают.
   - Ладно, - махнул рукой бритоголовый, видимо старший здесь, - принеси ему пластиковую бутылку.
   Он что-то шепнул на ухо и они, рассмеявшись, ушли.
   Дверь захлопнулась, Савельев быстро присел, вынимая из туфли шпильку, заторопился, не попадая сразу в отверстие ключа наручников. В голове одна мысль - только бы успеть. Освободив одну руку, быстро отстегнул другой наручник, вспоминая с благодарностью взводного, который иногда поговаривал с усмешкой: "Такой важный женский атрибут, как шпилька, должен всегда присутствовать у мужчины. И не важно, где вы находитесь - на территории врага или дома".
   Иван не стал убирать наручники за пояс брюк сзади, он сжал их в кулаке, так увеличится сила удара, и ждал. Минут через пять снова открылась дверь, бритоголовый вошел на один шаг, бросил бутылку на пол.
   - Сам зубами откроешь, - и почему-то захохотал.
   Мощный удар в солнечное сплетение переломил его пополам. Савельев подставил согнутое колено, принимая братка на него, сзади застегнул наручники и туго завязал рот, чтобы не закричал раньше времени, не спугнул тишину. Взял пластиковую бутылку, открутил пробку - в нос ударил запах мочи.
   - Вот, сволочь, - выругался Иван в ярости и вылил содержимое на повязку и лицо бритоголовому. - Сам попей и понюхай.
   Савельев обыскал братка, некоторое время раздумывал: брать ли пистолет. Потом сунул его за пояс - мало ли что может наверху случиться. Нашел складной нож со стопором, вот это уже лучше, обрадовался Иван.
   Замкнув дверь, поднялся осторожно на первый этаж, огляделся. Лес и никаких заборов вокруг. Два недостроенных этажа, видимо, брошенных на время - никаких свежих следов подвоза кирпича или раствора цемента он не заметил. Оконные проемы зияли дырами и лишь в одном вставлен пластик. Наверное, второй или вторые там.
   Он еще раз внимательно осмотрелся и осторожно двинулся к застекленной комнате, одним глазом заглянул внутрь. Второй бритоголовый, наверное, от нечего делать, чистил пистолет, обойма лежала на столе рядом.
   Савельев вынул оружие, передернул затвор и вошел внутрь. Бритоголовый остолбенел, держа в руке пистолет, потом глянул на обойму на столе.
   - Не надо резких движений, положи пистолет и отойди в угол. Так... хорошо, теперь сними пиджак... аккуратно, тихонько... повернись, - за брючным ремнем сзади торчали наручники, - надевай наручники за спиной.
   Когда они защелкнулись на запястьях, Савельев немного расслабился, отошел от дверного проема в сторону: мало ли кто еще может находиться в здании, спросил:
   - Есть еще люди в здании? Только не ври, я не мент, ты знаешь, пристрелю без колебаний.
   - Двое нас и ты с девчонкой, больше никого нет.
   - Что за девчонка?
   - Дочка Битарова.
   - Цель похищения?
   - Не знаю.
   Савельев навел пистолет.
   - Я, правда, не знаю, - заголосил бритоголовый, - Копченый не объясняет, он говорит - мы делаем. Приказано охранять и тебя девке показать - больше ничего не знаю, правда.
   - Когда твои должны позвонить или приехать?
   - Когда приедут, не знаю. Позвонить я сам должен вечером и утром завтра.
   - Где мы находимся?
   - Московский тракт, отворот на 23-ем километре, - ответил бритоголовый.
   Савельев обыскал его и отвел вниз к другому.
   - Сами теперь в темноте попарьтесь, - бросил он им через уже закрытую дверь и заткнул дырочку от ключа.
   Постоял немного перед соседней дверью, отомкнул замок и вошел внутрь. Девчонка вся сжалась на матраце, подогнув под себя ноги, видимо, ожидая насилия. Глаза закрыты повязкой, губы скривились в немом плаче и мелко подрагивали от испуга. Он снял повязку.
   - Не бойся. Я не бандит и не похититель. Пошли.
   Она еще сильнее подогнула ноги, упершись в стену, глаза округлились в страхе. Он проследил взгляд и улыбнулся, убирая пистолет за пояс.
   - Извини, это не для тебя, я не похититель, пойдем наверх, - попытался оправдаться Иван.
   Но девчонка замотала отрицательно головой.
   - Не хочешь - не надо.
   Савельев взял ее на руки и понес. Она забрыкалась и закричала, потом враз стихла, поняв, что не сможет вырваться и только слезы катились из ее глаз крупными каплями. Он посадил ее на стул и ничего не стал говорить - все равно не поверит. Позвонил 02:
   - Помощник дежурного лейтенант Синицина.
   - Алло, полиция, соедините меня с Тарыгиным.
   - Позвоните в справочное и...
   - Мне плевать на ваше справочное. У меня похищенная девочка Битарова.
   - Представьтесь, пожалуйста.
   - Ты что совсем дура...здесь похищение совершено. Понасажают на телефон всяких сикалок...
   - Слушаю, Тарыгин, - наконец прозвучал ответ.
   - Московский тракт, отворот на 23-ем километре. Девочка жива, здорова, двух бугаев Копченого я запер в подвале. Приезжай.
   - Узнаю тебя по голосу, Савельев, как ты там оказался?
   - Меня электрошокером вырубили, сюда привезли, девчонку уже здесь увидел.
   Иван заметил через окно подъехавший автомобиль.
   - Извини, Тарыгин, сам Копченый пожаловал с дружками, продержусь, сколько смогу.
   Он бросил телефон, схватил девчонку и закрыл ее в туалете.
   - Сиди, даже не пикай, - выпалил скороговоркой и выбежал из комнаты.
   Копченый с тремя помощниками подходил к зданию. Савельев появился в проеме двери внезапно. Прогремели четыре выстрела, трое упали замертво, Копченый корчился на земле, хватаясь за раненую ногу.
   Савельев подошел к нему.
   - Ну, что, гнида, молоденьких девочек уже похищать стал?
   Он от души пнул его прямо в лицо, потом присел на корточки и задумался: "Не поймут менты", - проговорил вслух. Подошел к мертвякам, достал оружие у каждого, расстрелял по пол-обоймы в дверной проем и вложил пистолеты в руки, сделав еще по выстрелу, чтобы остались следы пороховых газов. У Копченого оружия не оказалось. Ничего, сволочь, своими руками не делает. Савельев достал пистолет второго бойца, которым не пользовался, вложил в руку Копченого, сделал несколько выстрелов и откинул оружие немного в сторону. "Вот, теперь поймут", - произнес он довольно. Вернулся к дверному проему, присел и стал ждать.
   Через полчаса завыли сирены, бойцы ОМОНа двигались к зданию короткими перебежками, прикрывая друг друга.
   Подошел Тарыгин.
   - Девочка там, - Савельев махнул рукой, - я ее в туалете запер. Двое живых в подвале, - он протянул ключи. - Сначала их выведи в автозак, пусть на Копченого мельком глянут, он живой, ранение в ногу, но мордой упал неудачно, сознание потерял. Они другое подумают, сдадут его по полной программе.
   - Да-а, наворочал ты здесь дров, Савельев, - с каким-то сожалением проговорил Тарыгин.
   - Я наворочал? Может это все-таки Копченый с дружками? Я сюда путевку не брал и в гости его не звал. Девочку спас, хоть и суки все Битаровы, но она здесь ни при чем. Оружие у бандитов добыл, свою жизнь защитил. - Иван махнул рукой, видимо, хотел сказать еще что-то, потом добавил все-таки, уже не со злостью, а отрешенно: - Все вы менты... поганые.
   - Савельев, я же не хотел обидеть, совсем другое имел в виду, - попытался оправдаться Тарыгин.
   - Шитов тоже не хотел, а на семь лет засадил. Чего с вами базарить - не был я здесь, не видел, не знаю. И точка.
   Он направился в сторону дороги, омоновец преградил путь, но Тарыгин крикнул:
   - Пропусти, пусть идет.
   Вечером подполковника вызвал Васильцов.
   - Докладывай, что там у тебя за бойня за городом произошла.
   - Собственно говоря, товарищ полковник, - начал Тарыгин, - вся мозаика сложилась. Похищенная Екатерина Битарова и Савельев нашлись. Последний сумел обезоружить похитителей, троих застрелил на смерть, Копченого ранил.
   - Где он сейчас?
   - В третьей городской больнице.
   - Охрана?
   - Охрана выставлена, товарищ полковник, он в ногу ранен, не убежит.
   - Хорошо, держи меня в курсе, свободен.
   Тарыгин ушел несколько удивленный. Обычно дотошный Васильцов сегодня практически ничего не спросил. Хотя, чего тут спрашивать, и так все ясно, подумал он. Но, даже не порадовался, что Копченого с поличным взяли, на пистолете его отпечатки, есть смывы пороховых газов, надолго теперь сядет, свербела другая мысль. Особенно радовало то, что двое оставшихся в живых бойцов Копченого подписали у следователя признательные показания, дали полный расклад замыслов и действий своего шефа.
   Он зашел к себе в кабинет, налил воды в чайник, потом вдруг остановился. Чего это я решил чаю попить, привык вечеровать, а сегодня можно и домой пораньше прийти, имею право.
   Савельев добрался домой на попутке, принял душ, смывая запах пороха и пота, решил дома не оставаться и покушать в ресторане. Деньги еще были, хотелось развеяться и расслабиться, забыть весь произошедший кошмар. Завтра можно спокойно своими делами заняться - не побеспокоит больше Копченый.
   Он направился к ресторану, прочитав наконец-то его название: "Разгулофф". Наши идиоты все на какой-то манер равняются, не могут даже ресторан по нормальному назвать, подумал он.
   Савельев зашел внутрь и понял, что опоздал - все столики заняты, хотя не было и 18 часов. Он подошел к бармену, тот узнал его по прошлому разу.
   - Опоздал, брат, немного, но могу подсадить к кому-нибудь, если возражать не станут.
   - Спасибо, - ответил Иван, - не стоит. А почему сегодня так рано народ появился?
   - Так пятница сегодня и завтра так будет. В воскресенье уже поменьше, а в понедельник едва ползала наберется, - объяснил бармен.
   Савельев почувствовал, что кто-то аккуратно положил сзади руку на плечо. Обернулся.
   - Старый знакомый, как поживаешь, Ваня?
   Сегодня она была не в замечательном синем платье, а в коротенькой черной юбке и оранжевой блузке. Ему не нравился оранжевый цвет одежды, но красивую фигурку не испортить ни чем.
   - Нормально, - ответил он, - только поздно пришел, не подумал, что пятница. Ты как?
   - О-о, - она усмехнулась, - что я... кто закажет, того и я. - Глянула с тоскливой грустью и отвернулась в сторону.
   Женщина ему нравилась, а ее переживания затронули душу.
   - До утра финансы не позволят, но несколько часов можем провести вместе, если ты не против, - предложил Иван.
   - У тебя дома?
   - Да, в магазин заскочим, возьмем кое-что с собой. Пошли?
   - Пошли, - она направилась к выходу, - хороший ты парень, Ваня, не то, что эти кавказцы или менты, - разговорилась она по дороге. Одни русских за женщин не считают, полагают, что мы созданы для удовольствия их грязных членов. Могут не заплатить и избить. Менты думают, что мундир им льготу дает, тоже иногда платить не хотят, еще и в отдел доставить стращают. Богатые платят, но большинство извращенцев. Таких, как ты, мало и денег у таких мало, вот и приходится общаться с разными людьми. Идешь и не знаешь - целой или битой вернешься, с деньгами или без.
   - Ты сомневаешься во мне?
   - Причем здесь ты, Ваня, - она прижалась к его руке, - я бы с тобой и бесплатно пошла, но мне тоже на что-то жить надо. Но сегодня у меня будет выходной, значит, денег я с тебя не возьму, - она улыбнулась. - Могу же я с мужчиной побыть, с мужчиной, который нравится. Или ты считаешь, что проституткам никто нравиться не может?
   - Нет, - вздохнул Савельев, - я так не считаю. Как зовут тебя? Я так и не спросил прошлый раз.
   - Разве? Я представляюсь Таней, но для тебя я Нина. Сложно?
   - Нет.
   Они зашли в магазин, взяли колбасы, огурцов, помидор и "Славянской" водки. Дома Иван порезал хлеб, сыр, колбасу, помидоры с огурцами, разложил все по отдельным блюдцам.
   Нина наблюдала за ним, потом тихо произнесла:
   - Вот бы мне такого мужа, как ты - не было бы в мире более верной и любящей жены. - Она вздохнула грустно, потом засмеялась сразу, - ну, что, Иван, берешь меня в жены?
   Он так и застыл в растерянности с бутылкой в руке.
   - Шутка, Ваня, шутка, - продолжила она, - наливай по полной, гуляем сегодня.
   Они выпили по рюмке, Савельев заметил, как она опрокинула ее разом в рот и не поморщилась даже, видимо, что-то ее гложет, решил он. Нина сразу же налила сама по второй.
   - Давай, Ваня, не хочу ни о чем думать, напьюсь и точка.
   Она опрокинула рюмку в рот, стала снимать блузку.
   - Пойдем на кровать, а то с меня позже и толку не будет.
   Они вернулись к столу через полчаса, выпили по рюмке и закурили. Еда практически оставалась нетронутой. Савельев решил ни о чем ее не расспрашивать, не бередить душу.
   - Я, Нина, год назад из армии вернулся и почти сразу же сел...
   - Куда сел? - не поняла она.
   - Семь лет мне дали строгого режима, но вышел как раз в тот день, когда мы познакомились, - продолжил он, - следователя и судью арестовали, которые мне дело слепили. Что мне в городе делать? Ни профессии, ни работы. Решил я снова в армию вернуться на сверхсрочную, сейчас платят неплохо и квартиры дают. Побуду с тобой, а завтра в военкомат пойду. Вот, такие у меня дела, Нина.
   Он налил водки, и они снова выпили, закурили еще по одной.
   - Тебе сколько лет, Ваня? - спросила она.
   - Двадцать один.
   - О-о, а я старуха уже, мне 23. Я передком уже четыре года работаю, надоело все до чертиков, и идти некуда. Иногда хочется нажраться водки, потом таблеток и не проснуться. Сегодня хоть с тобой побыла, а то не помню когда и мужика ощущала.
   Нина налила рюмки и, заметив недоуменный взгляд Ивана, пояснила:
   - Клиенты - не мужики, Ваня, это работа, причем противная до отупения. Всегда ждешь лишь одного - быстрее бы время закончилось и вымыться. А с тобой мне хорошо, ты и не клиент сегодня.
   Она вздохнула, опрокинула рюмку в рот и ушла на кровать.
   Через час Нина уснула у него на груди, а Ивана сон не брал, не смотря на все пережитое за день. Он ощущал ее теплое тело, равномерное посапывание, разные думы лезли в голову. Но природа взяла свое, и он уснул в душевном успокоении.
  
   * * *
  
   Субботний день не для всех выходной. Многие бизнесмены занимаются делами на фирме; врачи, полицейские и пожарные дежурят. Кто-то отсыпается до обеда после трудовой напряженки. Кто-то жаворонок, а кто-то сова, все разные люди, но транспорта на дорогах чуть меньше обычного.
   Тарыгин на работу не торопился, мог и вообще не ходить сегодня, но привычка трудоголика взяла верх. К обеду зашел в кабинет - тишина, что бывает редко на их службе. Видимо и ребята решили отдохнуть, не сговариваясь, имеют право.
   Он вскипятил чайник, заварил растворимый кофе и достал дела. Когда никто не мешал, материал усваивался легче, можно подумать спокойно и наметить план дальнейших действий.
   Внезапно открылась дверь и в кабинет ввалились все его сотрудники.
   - О, а Васильцов сказал, что у тебя сотик не отвечает, - удивился один из подчиненных.
   - Что случилось? - спросил Тарыгин.
   - Так Васильцов всех собрал, тебе не дозвонился. Сейчас ОМОН подъедет, будем Савельева брать.
   - Как брать, за что?
   - Выходит, ты ничего не знаешь. Битарова заявление написала и дочка ее показания дала против Савельева, он ее на самом деле похитил, а не Копченый. Копченый узнал и выручать поехал, Савельев всех и положил там. Но сам Копченый и двое его живых людей уже тоже показания дали. Так что ждем ОМОН и вперед.
   Ошарашенный Тарыгин минуту слова произнести не мог, потом пришел в себя.
   - Мужики, это мероприятие может затянуться, если Васильцов до меня не дозвонился, я слиняю. Вы не против?
   - Да нет, шеф, отдыхай.
   - Тогда Васильцову ни слова и я ничего не знаю, вы меня не видели, в понедельник ситуацию доложите, если он меня раньше не найдет.
   Он бросил в сейф дела, вылил остатки кофе и быстро выскочил из кабинета, проскользнул мимо дежурки на улицу. Свернув за угол, достал телефон, позвонил:
   - Савельев? Это Тарыгин. Быстро исчезни дня на три, тебя ОМОН брать поехал, якобы это ты девчонку похитил. Телефон выброси - запеленгуют. Купи в скупке старенький, там можно и с симкой взять по двойному тарифу, позвони мне на этот номер. Главное ничего не делай и не высовывайся, все, некогда объяснять дальше, поторопись.
   Он прислонился к стене - слава Богу, успел. Отошел от здания городской полиции на квартал, присел на скамейку и стал размышлять. Выкурив несколько сигарет, встал и направился к Битаровым. По дороге позвонил своему помощнику, наверняка уже добрались до квартиры Савельева.
   - Здорово, Коля, взяли похитителя?
   - Нет, слинял, гад, куда-то, но дома засаду оставили. Появиться - возьмем. Ты чем занимаешься?
   - Отдыхаю, чего мне делать. Сменить тебя вечерком?
   - Не, Васильцов приказал тебя не трогать, итак устал при освобождении девчонки.
   - Тогда пока.
   Тарыгин убрал телефон в карман. Вот, гнида, еще об усталости печется... да он никогда на это внимания не обращал ранее... сволочь, подумал он о Васильцове.
   Зашел к Битаровым, поздоровался.
   - Добрый день, Светлана Петровна, решил заехать, узнать, как Катя себя чувствует?
   - Спасибо, в себя понемногу приходит.
   По ее тону Тарыгин понял, что ему здесь не рады.
   - Да, натерпелась она, хорошо, что ее Савельев в туалете спрятал, уберег от случайной пули.
   Битарова внимательно посмотрела ему в глаза, переваривая что-то свое.
   - Так уберег или спрятал? - задала она вопрос.
   - Конечно, спрятал, тем самым и уберег - просто ответил Тарыгин.
   - Не пойму я вас, господа полицейские, - вздохнула Битарова, - в одном ведомстве работаете, одно событие, но трактуете его по-разному.
   - В смысле?
   Тарыгин сделал вид, что ничего не понял.
   - Вы говорите, что спрятал с целью уберечь, Васильцов утверждает, что с целью хищения. И где правда?
   Он видел, как волновалась Битарова, и это волнение казалось ему странным и непонятным. Вроде бы чему волноваться - дочь дома.
   - Васильцов не может говорить другое, вы же сами написали заявление о похищении дочери Савельевым. Мой шеф знаком с вами и старается поддержать в трудную минуту, хотя она и позади, дочь свободна. Но психологическая травма не проходит сразу, со временем все уладится.
   - Вы так считаете? - спросила Битарова.
   Тарыгин снова не понял, что имела в виду эта женщина: то ли похищение, то ли психологическую травму?
   - Светлана Петровна, а чего хотите вы? - спросил он напрямую.
   - Не совсем понимаю вас, Андрей Викторович, к чему вы разговор подводите?
   Тарыгин знал, что она давно знакома с Васильцовым. Насколько близко знакома, какие у них отношения? Ведь пошла же на написание заявления, хотя и не уверена в вине Савельева, это чувствуется.
   - К чему могут полицейские разговор подводить, Светлана Петровна? К истине, конечно, - ответил подполковник.
   - Что-то разнобокая у вас истина, Андрей Викторович, - намекнула Битарова.
   - Истина всегда одна, Светлана Петровна, но смотреть на нее можно с разных сторон. Вот и не пойму я, чего вы хотите - Савельева наказать или похитителя выявить? - спросил он без намеков.
   Битарова усмехнулась, как-то тяжело вздохнула и произнесла:
   - Чего его выявлять? Похититель известен и мне и вам. Теперь ваша работа, Андрей Викторович, чтобы он от ответственности не ушел.
   - Вы интересная женщина, Светлана Петровна, говорите загадками, но, наверное, есть к тому основания. Все вокруг да около ходите.
   Он видел, как лицо Битаровой меняется и она не пытается скрыть это - не то состояние да и не от кого.
   - Вы умный человек, Андрей Викторович, с другим бы и говорить не стала. Но, вы правы, не тот случай - человеческая судьба решается. Я сегодня же заберу свое заявление. Подскажите, как и чем мне выразить Савельеву свою благодарность?
   - Светлана Петровна, заявление забирать не надо. Пока не надо. Напишите другое, с открытой датой. Полагаю, вы понимаете, в чем тут дело. С Савельевым позже встретитесь, он сейчас не работает, в средствах нуждается, но деньги вряд ли возьмет. Не из-за денег он вашу дочь спасал, рискуя собственной жизнью. Если найдете к нему подход и соответствующую мотивировку, он возьмет деньги. Но не за спасение вашей дочери. Наш разговор пусть между нами останется, всегда приятно поговорить с умным и здравым человеком, словно камень с души спал.
   - И мне легче дышать стало, Андрей Викторович. Не простая у вас работа, но вы справитесь, удачи вам.
   Тарыгин попрощался и вышел от Битаровых, уселся в свой автомобиль и тронулся с места. Проезжая мимо стоянки, завернул и остановился. Надо немного подумать, решил он. Потом позвонил Николаю:
   - Привет еще раз, ну, как охота?
   - Знаешь, шеф, совсем неохота, - он рассмеялся. - Васильцов звонил, приказал тебя разыскать, чтобы ты это дело на контроль взял, и Савельева в розыск объявил. Какой-то он сегодня непонятный - то пусть отдыхает, то разыскать велел.
   - Это как раз понятно - вы же не справились с заданием, не взяли Савельева, вот и нужен ему человек, которого поругать можно.
   - А как мы его возьмем, если его дома нет. К таким вещам готовиться надо, а не ОМОН посылать на удачу, - ответил Николай.
   - Ты с кем на квартире?
   - С Василием.
   - Два старших опера решили время для себя поудобнее выбрать, а молодых на ночь оставить?
   - А что, не имеем права, шеф? Пусть с наше побегают, потом и выбирать станут.
   - Да имеете вы, все имеете... ладно, ждите, подъеду сейчас.
   Тарыгин завел машину и поехал на квартиру Савельева. Там как раз находились в засаде два его лучших друга, два товарища по службе, которым он мог доверять и которые верили ему. Оба пришли к нему лейтенантами, дослужились до капитанов, оба старших опера - Николай Маликов и Василий Лозовой.
   Он поднялся на пятый этаж, вошел в квартиру.
   - Почему дверь не на замке?
   - Так мы видели тебя, открыли, чтобы не звонил, соседей не будил.
   - Ладно, - Тарыгин прошел в комнату, сел в кресло, приглашая подчиненных присесть тоже. - Давайте, посоветуемся, ребята. Что вы про Савельева думаете?
   -А что тут думать, - ответил Василий, - заявление есть, приказ Васильцова есть, уголовное дело о похищении возбуждено - все в порядке. Но, есть одно маленькое "но". Если шеф интересуется, значит, имеются закавыки.
   - Тоже мне философ нашелся, ты по делу говори, - перебил его Тарыгин.
   - А я и говорю по делу, - продолжил Василий, - Савельев может иметь зуб на Битаровых? Может. Может мстить, похитить? Может. Только вот выкупа он не требовал - это раз. Откуда Копченый мог знать где Катя Битарова находится - это два. В случае с Савельевым, скорее всего, возможно избиение, изнасилование, в крайнем случае убийство, но не похищение - это три. Я бы возбуждал уголовное дело по факту, а не на лицо, но следакам виднее. В этом дерме может все что угодно всплыть.
   - Твое мнение, Николай?
   - Да, здесь может все что угодно всплыть. Какая-то зыбкая версия с Савельевым. Вроде бы все правильно, но не вяжется как-то. Отметелить он ее мог, но похищать-то зачем, тем более без выкупа? Месть пострашнее? По мне так лучше в морду дать - удовольствия больше.
   - Значит, вы не верите в похищение Савельевым? Или все-таки верите?
   - Шеф, что ты из нас жилы тянешь, - ответил Василий, - мог и не мог - разбираться надо, но больше на подставу похоже. Причем неудачную.
   - Хорошо, поступим так, - Тарыгин закурил, - обсуждать с кем-либо другим этот вопрос не станем. Есть уголовное дело и мы станем по нему работать. Уже начали. Для коллег по отделу, для начальства, мы собираем доказательства вины Савельева.
   - Ты это говоришь таким тоном, Андрей, что уверен в невиновности Савельева, - перебил его Николай.
   - Нет, Коля, здесь другая ситуация. У Савельева железобетонное алиби, он не похищал Екатерину. Но я пока не могу воспользоваться этим алиби. В управлении оборотень и надо его выявить, собрать железные доказательства.
   - Ты хочешь сказать, Андрей, что надо выявить полицейского, который на Копченого работает? - спросил Василий.
   - Совершенно верно. Это Копченый Катю похитил и Савельева, кстати, тоже. Поэтому он и оказался там. Двоих, которые его с девочкой в разных комнатах держали, вырубил, а Копченого с братвой, позже приехавших, перестрелял. Копченый хотел, чтобы Битарова свою долю в бизнесе ему по дешевке продала, а потом бы он Савельева подставил в похищении. Он уже начал распускать слухи, что Савельев готовит похищение и они дошли до Битаровой. Ваша задача, мужики, заново Битарову опросить - откуда, кто ей конкретно намекал о похищении дочери. С теми людьми тоже переговорить, увязать с Копченым. Если не сможем оборотня выявить, доказать его вину - грош нам цена. Начальству пока тоже ни слова.
   - А Савельев? Его приказано в розыск объявить...
   - Значит, объявим. Я ему успел позвонить, попросил скрыться на несколько дней. Ну, а найдут, придется алиби использовать, тогда мы оборотня не найдем, не выявим. Вот такие, парни, дела. Сейчас домой идите, но для начальства - вы в засаде здесь, я менять вас не буду, в понедельник отгул дам, чтобы вы могли вплотную с Битаровой и ее окружением поработать.
   - Так отгул или поработать? - решил уточнить Николай.
   - Не до шуток сейчас, Коля.
   - Ох, и нагорит тебе, Андрей, если Васильцов узнает, может все-таки ему доложить? - спросил Василий.
   - А если оборотень Васильцов? Ты можешь за него поручиться?
   - Поручиться? За тебя могу.
   - Тогда и вопрос сам отпал, - констатировал Тарыгин.
  
   * * *
  
   Савельев захватил деньги, бросил в сумку кое-какие вещи - не на один день исчезает - и выскочил из квартиры. Осмотрелся на площадке - тишина. Также аккуратно вышел из подъезда, отошел в сторону. Ждать долго не пришлось, почти сразу же подъехал микроавтобус, из которого посочились внутрь подъезда омоновцы.
   Он сплюнул от обиды - сколько можно преследовать - пошел, размышляя, где спрятаться. Выходило, что кроме Нины и идти некуда. Хорошо, что адрес ее спросил. Почему снова менты за мной охотятся, что я на этот раз сделал не так? Людей Копченого завалил? Так то бандиты, они ребенка похитили и меня, кстати. Стоп... девчонка меня боялась... они думают, что я ее похитил... бред какой-то. Тарыгин же знает все. Знает... поэтому и позвонил. Может что-то другое здесь? Может, менты все могут.
   Он подошел к названному Ниной адресу, позвонил. Дверь открыла молодая женщина почти в неглиже. Посмотрела странно, дыхнув перегаром.
   - Тебе кого?
   - Нина дома?
   - Нинка, - она засмеялась, - зачем тебе Нинка? Разве я хуже? Обслужу по полной, как скажешь.
   - Извини, я не клиент, мне Нину надо увидеть.
   - Нинка, - закричала она, - тут к тебе перец подвалил и меня не хочет. И не радуйся, не клиент. А кто тогда?
   Она зашла обратно внутрь, пошатываясь от выпитого, Савельев прошел следом.
   - Нинка, ты где? - снова крикнула женщина, осмотрелась в комнате и, попытавшись сделать реверанс, упала на кровать. - А Нинки-то и нету. Я не заметила даже. Ты иди сюда, ложись рядом, Нинка потом присоединиться, когда придет, - кое-как проговорила она заплетающимся языком.
   Ее здорово развезло и она уснула. Как еще открыла мне, подумал Иван, видимо, недавно напилась. Буду ждать, решил он, все равно идти некуда. Он осмотрелся: однокомнатная квартира, два стула, кровать двуспальная, трюмо и ничего больше. На кухне столик маленький, две табуретки. Да, остаться здесь не получится, негде, но надо Нину дождаться, попросить телефон купить. А куда потом? Куда потом... где-нибудь у бомжей сховаться. Вот так живешь в обществе, а если приспичит, то и идти некуда.
   Что же все-таки произошло, почему меня ищут? Снова стали одолевать мысли, но ответа не находилось. Можно ли довериться Нине? Он лишь вздохнул на свой же вопрос вместо ответа.
   В дверном замке заскрежетал ключ, Савельев на всякий случай спрятался в ванной. Чуть приоткрыв дверь, увидел, как прошла Нина на кухню с продуктами. Он вышел из ванной и прошел за ней. Услышав шаги, Нина вздрогнула, обернувшись.
   - Ты? Как ты здесь оказался?
   - Ты же сама адрес назвала. Но, если не рада, я уйду.
   - Дурачок, - она подошла, прижалась к нему, - может только тебе и рада на всем белом свете. Но как ты вошел?
   - Подруга твоя открыла, потом сразу на кровать и вырубилась. Где это она так набралась?
   Нина отодвинулась, пожала плечами.
   - Не знаю, такая уже появилась. Совсем спивается Алиска, почти каждый день вдрызг. Сейчас проспится немного, вечером на работу, а днем снова спать в угаре. Мне ее перегар уже поперек горла стоит - на одной кровати спим. Соскучился?
   - Соскучился, Нина, но и по делу пришел, скрывать не стану.
   - Так пойдем к тебе.
   - Нельзя ко мне, Нина, ищут меня.
   - В смысле?
   - Менты ищут, ОМОН сегодня ко мне домой заявился, но меня предупредить успели. Помнишь того мужика, что ночью ко мне приходил, гражданского. Он и предупредил, чтобы я сматывался.
   - Это Тарыгин, правильный мент, не то что его начальник.
   - Ты откуда знаешь?
   - Люди нашей профессии, Ваня, много чего знают и видят. А я думала, что ты соскучился?
   - Я соскучился, Нина, но не обманывать же мне тебя.
   - Если Тарыгин предупредил, значит, ты не виновен ни в чем и в розыск тебя его начальство объявило.
   - Ты так его хорошо знаешь, была с ним?
   - Ревнуешь? - она усмехнулась. - Нет, никогда не была с ним. Его начальник, сволочь и гад - моя крыша, милый. Вот так-то вот, Ваня, об этом и Тарыгин не знает. С его начальником сплю и бесплатно сплю, что б у него член отсох. А что делать, не в тюрьме же сидеть? Это он враз организует, мастер. Всю наркоту под себя подмял, девчонок всех, с Копченым общается. Но тут уж не знаю - кто под кем. Так что, Ваня, проститутки многое знают, да помалкивают, первый раз в жизни проговорилась и не жалею. Если уж грохнут, так за тебя. Могу узнать у Васильцова, это и есть моя крыша, он начальник криминальной полиции города, как дела твои, за что тебя ищут.
   - Нет уж, спасибо, - нервно ответил Савельев и отвернулся.
   Нина радостно улыбнулась - ревнует. Но тут же нахмурилась - горе у человека.
   - Ты можешь мне телефон новый купить с симкой? - попросил он, - лучше в скупке, там можно без инициализации взять по двойной цене. Мне он сейчас нужен, сходишь?
   - Зачем ходить, у меня есть, - ответила Нина.
   - Нет, твой не подойдет, я не могу тебя подставлять, - категорично возразил Иван.
   - Это не мой телефон, один клиент забыл. Я потом ему вернула, но он не взял, сказал, что симка левая и ему уже не понадобится. Он с этого телефона по услугам звонил и номер наверняка не помнит или не скажет. Так что бери.
   - Спасибо тебе, Нина.
   Савельев взял сотик и набрал номер.
   - Это я с другого номера.
   - Хорошо, что позвонил. Определился с местом?
   - Нет, некуда мне идти. С бомжами первое время перекантуюсь, но не долго, они наверняка на связи у вас, хотя бы некоторые.
   - Так, дай подумать, - ответил Тарыгин, - на дачу ко мне поедешь, там пересидишь несколько дней. Подходи сейчас, - он назвал адрес, - я тебя заберу.
   - Хорошо, через полчаса буду на месте.
   Нина смотрела на него с какой-то тоской.
   - Можно я с тобой пойду?
   - Нина, я в розыске. С понедельника на каждом углу мое фото висеть станет. Зачем тебе эта головная боль? И опасно это. Увидимся, - он чмокнул ее в щеку, - пока.
   - Подожди минутку, посиди тут, - попросила она, указывая на табурет в кухне.
   Савельев пожал плечами, присел, а Нина ушла в комнату. Через несколько минут вернулась с сумкой.
   - Пошли.
   - Не понял, куда пошли?
   - Хоть режь, но я здесь не останусь, с тобой пойду. Убежишь - к Тарыгину пойду, все равно с тобой буду, - уверенно отчеканила Нина.
   Иван вздохнул, прижал ее к себе.
   - Пойдем, горе ты мое нежданное, - он улыбнулся, - но тебя искать станут.
   - Не станут, я записку Алиске написала, что мать заболела и я срочно уехала. Неделю точно искать не будут.
   Они вышли, захлопнув дверь, и тихо пошли под ручку к указанному адресу. Савельев шел и рассуждал про себя о взаимоотношениях с Ниной. Собственно никаких серьезных отношений и не было, так, переспали пару раз вместе. Просто переспали... но ты ведь к ней прибежал, когда туго стало, сверлила другая мысль. Хочешь использовать и выбросить? Нет, вопрос не корректный и она проститутка. Да, она женщина по вызову, но помогает тебе именно она, не те твои достопочтенные дамы одноклассницы или просто знакомые, но порядочные, как их считают в обществе. Так в чем же тогда заключается порядочность, только в раздвигании или не раздвигании ног?
   Савельев совсем запутался в мыслях, глянул на Нину. Она шла рядом счастливая, довольная и родная. Родная? Это потому, что тебя тянет к ней, хочется обнять и позаниматься сексом? Не пошло ли? Да не знаю я ничего, не знаю... Он даже приостановился на ходу на мгновение и пошел дальше.
   - Нина, я подойду один к Тарыгину, надо его в курс дела ввести, переговорить, все-таки это его дача. Потом тебя позову, хорошо?
   - Хорошо, - она кивнула головой, - я мешаю тебе, и так проблемы, а тут еще я со своей навязчивостью, - ее глаза повлажнели.
   Они уже подошли к месту встречи.
   - Не время сейчас... жди, - он один двинулся к ожидавшей машине.
   Сел внутрь и попросил сразу:
   - Андрей Викторович, я не один пришел, а с девушкой, которую ты видел у меня в первый раз.
   - Заметил уже, - ответил Тарыгин, - зови ее, на даче поговорим.
   По пути они завернули к магазину. Нина ушла закупать продукты дня на три-четыре. Савельев спросил:
   - Что я на этот раз натворил, почему за мной ОМОН приезжал? - спросил Иван, когда они остались с полицейским в машине одни.
   - Копченый планировал тебя с девчонкой подставить, но чуть позже заявить об этом, - ответил Тарыгин, - но, а ты по-своему разрулил ситуацию. Если бы ты Копченого завалил тогда - ничего бы этого не было. На него кто-то из наших пашет, вынудили Битарову заявление написать, но она знает, что ты здесь ни причем. Мне надо этого оборотня в погонах на белый свет вытащить. Я, конечно, догадываюсь, кто он, но доказательств у меня нет. Поэтому поживешь у меня несколько дней, пока я доказуху собираю. В том, что ты не виновен в похищении, я знаю и смогу это доказать хоть сейчас. Но мне нужно время выиграть, понимаешь?
   - Понимаю, - ответил Иван, - опять я в чьем-то раскладе. А оборотень твой - Васильцов.
   - Не понял, - Тарыгин резко повернулся к заднему сиденью, - ты откуда знаешь?
   - Шеф твой проституток и весь наркотрафик в городе крышует, они с Копченым вместе работают. Кто под кем или как - я не знаю, но вот такая у меня информация.
   - Ну, ты даешь, Савельев, я, начальник уголовного розыска, не знаю, а он несколько дней в городе и уже знает. Есть доказательства?
   - Я уверен, но для тебя другие доказательства нужны. Факты, показания людей и тэ дэ. С ней на даче поговори, может, даст какие-то наводки, - он махнул рукой в сторону возвращавшейся Нины.
   - Вот, блин... ну, Васильцов... ну, гнида, - Тарыгин стукнул обеими ладонями по рулю.
   Как только Нина села в автомобиль, он сразу рванул с места, стараясь приехать побыстрее. Не потому, чтобы переговорить с Ниной, а поменялась ситуация в намеченных действиях. Тарыгин считал, что жизнь Копченого в реальной опасности, Васильцов постарается его убрать и на этом надо сыграть. Копченый может в данных обстоятельствах рассказать о Васильцове, все равно самому терять уже нечего станет.
   Нина держала сумку с продуктами на коленях, словно вцепившись в нее, смотрела на мелькающий мимо ландшафт и думала о своем. Как-то один раз она пыталась подсчитать, сколько мужиков обслужила. Точной цифры не получилось, но что-то около трех тысяч человек набралось, из них треть повторных. Ни один не вызывал у нее каких-либо приятных ощущений: лежали, пыхтели и уходили. Иван тоже был клиентом, но она хотела его, отдавалась вся, стараясь обласкать лучше и впитать в себя все его соки, запах и тело. Почему так случилось, она не знала, почему он стал лучше других - нет, не лучше, он стал единственным. От одной мысли о мужиках ее воротило сразу, и она поняла, что спать с кем-либо другим не сможет и уже никогда не захочет. Что это? Предел насыщения? Она еще не осознала полностью, что пришло то, что ко многим женщинам не приходит вообще.
   На даче Нина рассказала Тарыгину все, что знала, назвала ряд фамилий людей, которые общались с Васильцовым. Он сразу же позвонил Лозовому и Маликову, назначил встречу у себя дома.
   Оперативники понимали, что просто так шеф их не вызовет, тем более разрешил идти домой и отдыхать. Дерганья не отражались позитивно на семейных отношениях, но что поделать, служба.
   У себя дома Тарыгин начал говорить сразу:
   - Кое-что изменилось ребята. Теперь я могу с уверенностью сказать, что оборотень - Васильцов.
   - Ничего себе ситуация, - вставил реплику Николай Маликов.
   - Какие основания? - спросил Василий Лозовой.
   - Парни, не до оснований сейчас, поверьте на слово. Он не просто оборотень, он крышует проституток и наркотрафик в городе, которые мы всегда относили к сфере Копченого. Поэтому он попытается убрать Копченого, он хоть и вор, но вдруг заговорит. Малый, конечно, шанс, такие молчат и разбираются сами, но Васильцов не может допустить и такого. Я сейчас в больницу поеду, попытаюсь разговорить Копченого, а вы займетесь другими людьми или нелюдями. Тахира все знаете, - они закивали головами, - он непосредственно наркотой занимается и на кого в большей степени работает, на Васильцова или Копченого, пока сказать не могу. Надо поработать с ним, отследить связи, подключить агентурный аппарат. Это я тебе поручаю, Василий. Коля займется вполне симпатичной богатой женщиной лет сорока...
   - Тетей Мотей что ли? - перебил его Маликов.
   - Да, Коля, так ее в своих кругах кличут. Баба верченая, просто так ничего не расскажет, надо вплотную заняться.
   В дверь позвонили.
   - Интересно, кто бы это мог быть? - спросил у себя же Тарыгин, - пойду, открою.
   Он вышел в коридор и через минуту вернулся с незнакомым мужчиной.
   - Я Лукин Константин Николаевич, майор ФСБ, - представился он всем, - перейду сразу к делу без предисловий. В отношении Копченого, Тахира, тети Моти, Васильцова и других лиц, которые, как не жаль, имеются - вам работать не надо. Там уже все устанавливается и документируется. А поможете вы нам вот в чем...
   - Ну, слава Богу, - произнес Лозовой, когда майор ушел, - все-таки он есть на свете. Мы бы, конечно, работали, но без наружки и прослушки тяжеловато вкалывать. К Васильцову за этим не пойдешь, посмотрим, что он в понедельник предпримет, никогда так понедельников в своей жизни не ждал, - он засмеялся.
  
   * * *
  
   Утром, как обычно, у Васильцова собрался оперативный состав. Полковник восседал в своем кресле мрачнее тучи.
   - Тарыгин, вы что - возомнили себя ужу генералом, начальником управления? - сразу начал Васильцов, - отменяете мои приказы... кто вам дал право? - он стукнул кулаком по столу, - почему Савельев не объявлен в розыск, что сделано по делу о похищении девочки?
   Оперативники относились к Васильцову, как к обычному начальнику. Не боготворили, как в некоторых кинофильмах, и ругать было особо не за что. Так, заурядный руководитель, который в конфликт с руководством из-за опера не вступит, не поддержит в трудную минуту, но и толкать вниз не станет. Если он начинал с разноса оперативку, то ничего хорошего никто для себя не ждал.
   - Товарищ полковник, каждый из нас загружен работой, что-то успеваем, что-то откладываем на более поздний срок, стараемся расставить приоритеты и выполнить главное...
   - Ты мне пургу не гони, Тарыгин, - оборвал его Васильцов, - почему Савельев не в розыске и по уголовному делу ничего не делается?
   - Я посчитал, товарищ полковник, что вы ошиблись, отдавая приказ о розыске Савельева, каждый из нас может ошибиться, я же не упрекаю вас в преступной преднамеренности.
   - Что? - закричал, весь побагровев, Васильцов, - да как ты смеешь, подполковник? Я отстраняю тебя от руководства отделом, свободен.
   Тарыгин встал, направился к двери и обернулся.
   - Мне не надо, товарищ полковник, но вы тогда личному составу объясните, почему отдали незаконный приказ и требуете его выполнения?
   - Вон отсюда, - взревел Васильцов и встал с кресла.
   Начальника УГРО опера уважали больше, чем Васильцова. Нормальный парень, работяга, своего не подставит и защитит, по кабинетам не отсиживается и удобных виновных не ищет. Многие поддерживали его, а многие не понимали, зачем он вечно спорит с начальством, оно всегда имело возможность припомнить ситуацию при распределении премиальных.
   Тарыгин вернулся на свое место, заговорил, не крича, но твердо, отрывисто, отделяя слова, друг от друга чуть большими промежутками времени.
   - Товарищ полковник, я не первый день служу в полиции и тоже умею слюной брызгать. Произошла ошибка и нужно разобраться, а не орать. Почему вы отдали такой приказ?
   - Да, я тоже не первый год служу, но такой наглости еще не встречал, - он опустился обратно в кресло, - Савельев похитил девочку и должен быть найден, неужели это не понятно вам, подполковник?
   - Он не похищал девочку, по уголовному делу он является потерпевшим, так как его самого похитили. Я не пойму, товарищ полковник, кто вас в заблуждение ввел и как мы теперь объясним Савельеву, что его квартира, по вашему приказу, омоновцами взломана?
   - Что за чушь вы несете, Тарыгин? Я говорил со следователем.
   - Так, значит, вас, Юрий Сергеевич, следователь обманул? Ну, не знаю... на него это не похоже... позвоните ему прямо сейчас. Кто-то же обманул вас, обманул хитро, подло, умело. Отсюда и непонятки все. Савельев не преступник, он потерпевший.
   Тарыгин умело подвел разговор к заблуждению, а не к умышленным противоправным действиям Васильцова. И он не мог этим не воспользоваться, позвонил следователю, включив громкую связь:
   - Илья Николаевич, это Васильцов, что там у нас по делу о похищении девочки?
   - Работаем, Юрий Сергеевич.
   - Почему Савельев не задержан?
   - Он потерпевший, зачем его задерживать?
   - Но вы же сами говорили мне, что возбуждено уголовное дело, что нужно найти Савельева.
   - Говорил, его надо допросить в качестве потерпевшего.
   - Понятно, спасибо, - Васильцов отключил связь. Обратился к Тарыгину: - Я приношу вам свои извинения, подполковник, не так понял следователя.
   - Юрий Сергеевич, все в жизни бывает, мои ребята Копченого в больнице охраняют, сменить бы их надо, - попросил Тарыгин.
   - Хорошо, я распоряжусь, их сменят через час-два, - довольно ответил Васильцов.
   Ишь ты, как обрадовался, подумал подполковник, я развязал тебе руки: действуй.
   Рабочий день продолжался и только трое из городского управления понимали полностью, что происходит на самом деле. Васильцов сразу же уехал куда-то, и они понимали зачем. Жаль, но "старшие братья" просили не вмешиваться, они уже сделали свою работу, выбив из рук оборотня возможность использования легальных полицейских средств. Многое бы он смог списать на Савельева, если бы задержал его и бросил в камеру. Его бы удавили в первую же ночь, а на мертвого можно повесить все. Теперь Васильцову необходимо обрубить концы, о бизнесе речи нет: шкуру спасать надо.
   С разрешения следователя к Тарыгину привели одного из задержанных. Он огляделся в кабинете, не увидев никого, кроме подполковника, заговорил первым:
   - Начальник, я показаний без адвоката никаких давать не буду, тем более, что следователю уже все рассказал.
   Тарыгин усмехнулся, пригласил присесть арестованного.
   - Еще не наигрался в свои воровские игры, Смолин? Ты увидел Копченого там... решил, что он мертв и раскололся. Потом тебе шепнули, что он жив, объяснили, что говорить, и ты изменил показания. Но ситуация вновь изменилась, значит, и ты по-другому запоешь, а как суд отнесется к этому, Смолин, если ты все время врешь, то одно говоришь, то другое?
   - Начальник, - арестованный заерзал на стуле, - а че изменилось?
   Если Копченый сдох в больничке, то это другое дело, можно на него все повесить. Хотя и вешать ничего не надо - так оно на самом деле и есть, рассуждал про себя он.
   - Ты мне говоришь, кто тебе подсказал показания поменять, а я объясню, что изменилось. По-моему равноценный обмен, Смолин.
   - Не, начальник, слишком многое просишь, не пойдет у нас разговор. Я и так знаю, что следак другой будет. Так что ничего нового ты мне не скажешь, - решил прозондировать почву арестованный.
   - Ух, ты, - удивился Тарыгин, - и все-то ты знаешь. И кто будет?
   - Вам лучше знать, начальник.
   Тарыгин понимал, что про ФСБ Смолин знать не может, значит, Васильцов спланировал заменить следователя своим человеком и необходимо обязательно узнать его фамилию. Иначе позже это станет невозможным.
   - Правильно говоришь, Смолин, я знаю, он тебя уже сегодня допросит, после нашего разговора. Просто хочется знать, правду ли ты говоришь?
   Арестованный не был силен в таких играх и на удочку клюнул.
   - А че тут секретного, это же ваш мент, Воропаев его фамилия.
   - Ты прав, Смолин, ничего здесь секретного нет, тебе мои опера сказали, - он прикинул в уме тех, кто мог общаться с арестованным, - сейчас вспомню, кому я говорил про Воропаева... так, так, так...
   - Не ломай голову начальник, Жилин сказал.
   - Да, значит, ты утверждаешь, Смолин, что следователя Торопова Илью Николаевича на Воропаева заменят? А если нет?
   Он пожал плечами и занервничал.
   - Я ничего не утверждаю, так твой опер сказал. Начальник, закурить дай, - Смолин понял, что сболтнул лишнее.
   - Ладно, резину тянуть не будем, - Тарыгин пододвинул листы бумаги и авторучку, - ты мне сейчас напишешь подробно, что тебе говорил Жилин и про Копченого все. Не только о том, как он заставил вас девчонку похитить, Савельева, как потом все на него свалить, но и об отношениях с Васильцовым, с Жилиным, с Воропаевым, с другими людьми тоже.
   - Не, начальник, писать ничего не стану, отправляй меня в камеру, кончился разговор.
   Он прекрасно понимал, что за болтовню его в камере удавят в первую же ночь и никакой мент не поможет.
   - Это тебе так кажется, Смолин, разговор еще и не начинался вовсе. Тебе пятнашка светит, а если напишешь все, то за похищение по части третьей статьи 126 УК РФ можешь минималку получить - пять лет. Разница в десять лет, это много.
   - Сколько получу - все мое, начальник, отправляй в камеру, ничего не скажу.
   - Ты лично меня не знаешь, Смолин, но наверняка обо мне слышал. Это так?
   - Слышал, мент ты правильный, слово держишь, но говорить все равно ничего не буду.
   - Ну что вы за люди, уголовнички, пока вам не разжуешь: сами ничего сообразить не можете, - возмутился Тарыгин, - следователь у тебя, Смолин, действительно другой будет, не Воропаев, а майор ФСБ, это уже другой коленкор совсем. И отсюда ты уже не в СИЗО поедешь, а к ним в контору, у них свой изолятор имеется. Почему ФСБ спросишь - отвечу: они и Васильцовым, и Воропаевым, и Жилиным, и другими уже занимаются. Копченым, в том числе, который на тебя все повесил. В ФСБ надо с чем-то прийти, с бумагой вот, например, - он ткнул пальцем в листы, - они все выяснят, всех расколют, не сомневайся. Тут тебе Васильцовы и Копченые не помогут, сам понимаешь. Так что пиши все подробно.
   Смолин задумался над главным вопросом - как его потом примут на зоне? Если чекисты расколют всех, то его на зоне не тронут - все раскололись, не только он. Сидеть пятнадцать лет вместо пяти не хотелось. ФСБ - контора серьезная, если уж мент Тарыгин про Васильцова и других знает, то что про этих говорить, наверняка весь расклад по полочкам разложили, каждому свою участь приготовили. Смолин решился написать все, но спросил все-таки:
   - Начальник, я знаю, ты слово держишь. Точно следователем чекист назначен?
   - Майор ФСБ Лукин, он дело принял, не сомневайся. Свое признание на имя начальника УФСБ пиши.
  
   * * *
  
   Генерал-майор Сафронов Олег Иванович, начальник областного управления ФСБ, срочно собрал оперативное совещание, пригласив начальника отдела по борьбе с терроризмом полковника Селедкина Игоря Степановича и старшего следователя Лукина Константина Николаевича.
   - Игорь Степанович, с учетом последних событий введите вкратце в курс дела товарища Лукина, - приказал Сафронов.
   - Есть, товарищ генерал. Умар бин Абдулазиз, лидер одной международной террористической организаций ваххабитского направления отправил своего помощника Фейсала в Киев на встречу с руководителем УНА Андреем Музыко. В настоящее время УНА-УНСО, как вы знаете, значительно активизировалась. Не исключено, что именно эта организация причастна к беспорядкам, несанкционированным митингам, баррикадам в Киеве. На фоне значительного упадка экономики Украины, метаний руководства страны от ЕС к России и наоборот, эклектичный национализм набирает силу. В 1994 году Музыко в Чечне командовал отрядом, который воевал в составе подразделения полевого командира Шамиля Басаева, также воевал в Абхазии и Грузии. Связь Умара бин Абдулазиза через Фейсала с Музыкой является...
   - Пока достаточно, Игорь Степанович, - прервал его генерал, - доложите, майор, что сделано по уголовному делу и введите в курс полковника Селедкина.
   Лукин пока не увязывал связь сообщенной информации со своим уголовным делом и мог только догадываться о ее существовании: не зря же генерал собрал их здесь.
   - Осенью прошлого года, - начал он, - Артур Битаров и еще четверо его друзей жестоко избили Ивана Савельева, он не запомнил подростков. Но запомнил номер машины, которая принадлежит не Артуру, а его отцу - Битарову Арчану Калбековичу. Чтобы оградить своего сыночка от справедливого наказания, Битаров старший вышел на следователя Шитова, прокурора и судью. Когда Савельев выписался из больницы, его арестовали и осудили на семь лет лишения свободы за избиение Артура Битарова. Историю болезни Савельева превратили в историю болезни Артура Битарова.
   - Константин Николаевич, полковник в курсе, что на сегодняшний день имеется? - перебил генерал.
   - На сегодняшний день Шитов и судья арестованы, по прокурору недостаточно улик, но он явно был в теме. Смотрящий на зоне, где отбывал срок Савельев, по кличке Кречет, решил воспользоваться несправедливостью и шантажировать Битарова. Собрал улики и через адвоката обратился к бизнесмену. Но Битаров на шантаж не пошел и решил действовать своими методами. Он заказал убийство врача, который вел больного, мы его сейчас прячем в нашем санатории, убийство Савельева и пожар в судебном архиве с целью уничтожения уголовного дела и истории болезни. Адвокат Кречета, понимая, что в существующем раскладе денег не будет, отправил нам инкогнито все материалы, они в ходе следствия подтвердились. Установлено еще одно лицо - начальник криминальной полиции города, полковник Васильцов, который крышует проституцию и наркотрафик. Васильцов с вором в законе Копченым решили прибрать бизнес Битарова, пока тот сидит в тюрьме, похитили дочь Битаровых и Савельева, на которого потом и предполагалось свалить похищение, якобы из мести. Они пытались шантажировать жену Битарова, но Савельев освободил девочку, захватив при этом двух бандитов, троих убил в перестрелке, Копченого ранил в ногу. Савельев служил в разведвзводе ВДВ, навыками владеет, поэтому у него получилось. Васильцов опять пытался свалить все на Савельева, обработал жену Битарова, она написала заявление, что ее дочь похитил именно Савельев, его должны были объявить в розыск, но вмешался Тарыгин, начальник уголовного розыска. Он спрятал Савельева у себя на даче, неплохо провел оперативные мероприятия и установил, что Васильцов - оборотень. Полиция больше этим вопросом не занимается. Васильцов, на наш взгляд, сейчас станет обрывать связи с Копченым, с Тахиром, местным наркодельцом и тетей Мотей, под которой ходят все проститутки. Наблюдение за всеми установлено. У меня все, товарищ генерал.
   - Да-а, - забарабанил пальцами по столу генерал, - не вовремя Кречет всю эту кашу заварил... Что делать будем, Игорь Степанович, Битаров-то под следствием сидит и за дело сидит? Не поймут нас, если от заслуженного наказания его отведем.
   - В смысле... отведем? - не понимая, спросил Лукин.
   - Видишь ли, Константин Николаевич, Битаров с Музыкой связан, а к последнему Фейсал приехал. По данным внешней разведки Умар на нашей территории готовит крупный теракт, и мы полагали, что Битаров здесь будет задействован. И к кому сейчас Музыко обратится - неизвестно.
   - Товарищ генерал, - обратился к нему полковник, - Битарова, конечно, отпускать нельзя, конченый отморозок, как и его сынок. Станем Музыку отслеживать, его связи, другого пути у нас нет. Пусть внешняя разведка тоже подсуетится, чтобы Умар другим путем, не через УНА, не стал теракт организовывать.
   - Разрешите, товарищ генерал, свои соображения высказать, - начал майор, - Битаров - человек очень жадный и амбициозный, до сих пор, по-моему, уверен, что ему все с рук сойдет. Можно сделать так, что его под залог выпустят, и пока следствие идет, он на свободе будет временно. Но меня другое смущает, Олег Иванович, жена Битарова, Светлана Петровна, мне показалось, что в бизнесе она бал правит, не он. Очень умная женщина, полагаю, что она мозг, а Битаров так, речевой аппарат и мышцы, не более. Он и сам этого не понимает, а она поймет, если под залог мужа выпустить. Полагаю, что не на него, а на нее ставка делалась, но это только мои предположения, товарищ генерал. Она вне подозрений, прекрасно понимает, что мы из-за Васильцова вмешались, будем ее дозировано подкармливать в этом отношении.
   - Вот так поворот событий, полковник, не все оказывается так плохо, - удивился генерал, - но связи Музыки все равно отслеживайте. Хорошо, майор, положимся на вашу интуицию. Каждые три дня докладывайте мне результаты работы, при необходимости - немедленно. Всё, свободны.
  
   * * *
  
   Иван Савельев вышел на крыльцо, позвал Нину.
   - Ты посмотри, какая красота... осень, желтые березы, тепло. Природа... а летом здесь вообще, наверное, замечательно! Умел бы писать стихи: поставил бы стол со стулом прямо на улице и как Пушкин в Болдино, - он засмеялся, - хорошо, правда?
   Нина кивнула головой, подошла ближе и обняла его сзади, прижавшись грудью.
   - Были бы деньги, - продолжил Савельев, - жил бы здесь и никакого города не надо.
   - А что - покупай, без вопросов продам.
   Иван с Ниной не заметили, как вошел Тарыгин.
   - Всё... кончилось ваше дачное паломничество, - продолжил он, - можете домой возвращаться, за вами приехал.
   Он рассказал последние события. Заметил, что Нина не обрадовалась, и Иван без вопросов пошел собираться. Хорошо им здесь было вдвоем, не скучно, а в городе неизвестно что еще будет.
   Нина поднималась по лестнице на пятый этаж, сердце стучало так, что вот-вот выскочит из груди. Не из-за подъема, из-за того, что шла вместе с ним не приглашенной, вроде бы как и должно быть. Он молчал, и она переживала, стараясь угадать его мысли. Оставит у себя, отправит домой? Куда домой - нет больше дома, на панель она не пойдет. Значит, уеду к маме в свой родной город... с чем приехала, с тем и уеду... ни образования, ни специальности... денежек, правда, подкопила немного, на первое время хватит.
   Она поднималась пролет за пролетом и слезы сами капали из ее глаз, но Иван шел впереди и не видел. Он отомкнул замок, вошел внутрь, остановился, поджидая ее, и увидел мокрые глаза.
   - Ты что, дуреха, все же закончилось?!
   Нина прошла в комнату, села в кресло, вытирая слезы, ответила:
   - Да, Ваня, все закончилось... если ты не против, я переночую у тебя, а утром уеду.
   - Куда уедешь, зачем? - искренне удивился он.
   - В свой родной город поеду, к маме, хватит мне здесь болтаться. Не знаю - кем-нибудь устроюсь на работу... продавщицей, уборщицей... не знаю. - Она прикрыла веки, и слезы снова покатились из-под ресниц.
   Савельев опешил и не знал, что делать. Он понимал, что уезжая с ним на дачу Тарыгина, Нина бросала старую жизнь. Все проститутки уходят рано или поздно из своей древней профессии, но насколько это серьезно у нее?
   - Я думал, что ты со мной останешься, - огорченно заговорил Иван, - вместе жить станем, хотел тебя в армию с собой позвать, думал, что нравлюсь тебе, планы строил...
   Он замолчал, закурив сигарету, а Нина вытерла слезы, открыла глаза, заговорила опустошенно:
   - Какие, Ваня, могут быть планы с проституткой, хоть я и считаю себя уже бывшей и на панель не вернусь? Жить бы вместе стали... это хорошо... но любая вечеринка с друзьями и в душе неуверенность... а вдруг... С моей стороны это исключено - нагулялась выше досыта... до физического отвращения ко всем.
   - Нина, - прервал ее Иван, - выходи за меня замуж и не думай, главное сама не нагнетай обстановку, а я никогда с упреком не вспомню. А если и вспомню тэт а тэт, то с юмором и радостью, что все позади. Детишек заведем, жить будем... Так что - будешь моей женой?
   Она смотрела на него и молчала, не могла осознать, что ее позвали замуж. Позвал тот, кто дороже всех на свете, самый лучший и любимый ее Ваня.
   Савельев расценил ее молчание по-своему.
   - Извини, Нина, я не умею в любви объясняться, как мог: сказал. Но что делать - нет так нет.
   - Как это нет? - она словно очнулась, опустилась на колени, обхватив его ноги руками, - как это нет... я никому тебя не отдам, мой любимый, и буду только твоей.
   Нина снова заплакала.
   - Ну что же ты ревешь-то все время, - Иван поднял ее, вытер слезы, - иди, хозяйка, на стол накрывай, праздновать будем, - он улыбнулся.
   В квартиру позвонили.
   - Да что ты, черт побери, - выругался Иван, - как только мы с тобой - так кто-то звонит. Заколдованная эта квартира что ли?
   - Может, не открывать? - засомневалась Нина.
   - Мы же не в розыске, - улыбнулся Савельев, - пойду, открою, а ты накрывай на стол, все равно отметим и никуда не пойдем.
   Иван открыл дверь, на площадке стояла незнакомая женщина лет сорока.
   - Вы Иван Савельев? - спросила она и, получив утвердительный ответ, представилась: - Я Светлана Петровна Битарова, хотела бы поговорить с вами. Можно войти?
   - Входите, - он отодвинулся в сторону, пропуская женщину, - проходите в комнату, присаживайтесь, где удобно.
   Битарова прошла, села в кресло у окна, Иван устроился напротив. Солнечный свет немного темнил ее лицо, зато хозяин был, как на ладони.
   - Я хотела переговорить с вами, Иван, но, видимо, пришла не вовремя, у вас гости, - она заметила Нину на кухне, - я зайду в другой раз.
   - Это моя девушка, Светлана Петровна, она нам не помешает, говорите, - возразил Савельев.
   Битарова смотрела на него в упор, отмечая про себя крепкое тренированное тело спортсмена. Молод еще, наверняка в армии натренировался, подумала она.
   - Я пришла выразить вам свою благодарность за спасение дочери и принести извинения за сына и мужа. Наша семья причинила вам много неудобств, хотелось бы знать ваши дальнейшие планы о работе. Насколько я знаю, вы служили в разведвзводе ВДВ, наверняка вам предложили пойти в спецназ силовых структур, такие люди нужны в подразделениях.
   - Да, Тарыгин предлагал мне, это начальник уголовного розыска, но у меня с некоторых пор аллергия на всю правоохранительную систему, не только работать - слышать о ней не хочу, - ответил Савельев. - Вы слишком информированы, Светлана Петровна, о службе в разведвзводе даже менты не знают, правда, это не секрет, но я об этом объявлений не давал.
   Битарова улыбнулась.
   - Мне нравится, как вы мыслите, Иван, я занимаюсь бизнесом и без собственной разведки и охраны мне не обойтись, у нас это называется службой безопасности. Не хотите ко мне пойти на работу?
   - К вам? - удивился Савельев, - кем? Я в подобной работе ничего не понимаю, в армии меня учили действовать на территории врага в военное время. Это несколько иное, чем в ментовке или в службе безопасности.
   - Скажем так, - немного замялась Битарова, - менеджером по особым поручениям. Это охрана семьи, выполнение отдельных заданий, связанных с бизнесом, организация и обеспечение безопасности переговоров с партнерами. Примерно так. Зарплата... полагаю, что ста тысяч рублей будет достаточно. Согласны?
   - Интересное предложение, Светлана Петровна, для меня, естественно, новое, мне надо подумать.
   - Думать - это хорошая черта, Иван. Надумайте - звоните, - она протянула ему визитку и положила на стол конверт, - это небольшая компенсация вам. Нет, не за спасение дочери, за моральный и материальный ущерб, понесенный вами в ходе следствия и лишения свободы. Я думаю, что это справедливо. Всего доброго вам, Иван, жду звонка.
   Битарова встала и направилась к выходу, попрощавшись еще раз в коридоре, ушла. Иван вернулся на кухню, где его дожидалась обеспокоенная Нина за накрытым столом.
   - Ты что такая встревоженная? - спросил он.
   - Холеная эта дамочка, ухоженная вся, богатая, на тебя не просто смотрела. Такие пригласят на работу, а потом и еще что-нибудь захотят, - ответила Нина.
   Иван рассмеялся.
   - Э-э, да ты ревнуешь, Нина. Она же мне по возрасту в матери годится. Давай уж сразу договоримся, что ты меня тоже не ревнуешь, я тоже могу где-то на вечеринке потанцевать и изменять тебе не собираюсь. Семейная жизнь должна строиться на доверии, а не на домыслах, вымыслах и предположениях. Хорошо?
   - Хорошо, Ванечка, хорошо, я больше не буду. А ты пойдешь к ней на работу?
   - Мы завтра с тобой вместе подумаем, сегодня у нас праздник и никаких более посторонних мыслей.
   Савельев открыл принесенный Битаровой конверт, в нем находились две пачки купюрами по пять тысяч рублей.
  
   * * *
  
   Следователя ФСБ Лукина настораживало поведение заведующего вторым хирургическим отделением городской больницы, который не мог выкроить времени для разговора в течение дня и предлагал перенести беседу на вечер. Лукин знал, что операций у него не было, и пока не понимал причину отказа.
   Внутреннее чутье подсказывало совершенно определенно, что необходимо искать причину, которая в данной ситуации может оказаться непоправимой. Он позвонил оперативникам и попросил навести справки в течение десяти минут. Естественно, он понимал, что за такой короткий период времени ему представят минимум информации.
   Хирург в поле зрения чекистов не попадал ранее, и Лукин получил только паспортно-анкетные данные, которые ему ничего не подсказывали. Но ситуация напрягала следователя и он конкретно не понимал: почему. То, что Копченого попытаются убрать, он знал, но беспокоило нечто другое.
   Может интуитивно или по другой причине, но он пригласил хирурга из своей поликлиники.
   - Антон Иосифович, у нас возникла довольно не простая ситуация, - начал разговор Лукин, - во второй хирургии городской больницы лежит с огнестрельным ранением в ногу наш подопечный, вор в законе Копченый. По имеющейся информации на него возможно покушение, но кто, каким способом, какими средствами - мы не знаем. Вероятны люди со стороны, не исключен и медперсонал. Хотелось бы, чтобы вы помогли нам, Антон Иосифович.
   - Я не против, Константин Николаевич, говорите, что нужно сделать, - ответил Вернадский.
   - Мы вас переоденем в форму сотрудника полиции, поверх медицинский халат, естественно, снабдим внешне незаметной двусторонней связью. Необходимо находиться в палате больного и контролировать, что ему вводят, какие препараты, пустые ампулы забирать. Если медперсонал придет с готовым шприцом, то забрать его на исследование, в шприце может быть яд. Но и по обстановке ориентироваться, не все ситуации можно в кабинете обыграть.
   - Хорошо, когда приступать?
   - Сейчас принесут полицейскую форму, переоденетесь, возьмете халат и в путь, - майор улыбнулся, - палату и больного покажут, удачи вам, доктор.
   Лукин облегченно вздохнул, один объект защищен, теперь остаются Тахир и тетя Мотя. В кабинет вошел офицер технического отдела.
   - Константин Николаевич, Тахир только что получил СМС следующего содержания: "Через час жду в известном месте, посмотри за собой". Отправитель не идентифицирован, но по пеленгу может быть Васильцов или другое неизвестное нам лицо.
   - Хорошо, пойдемте к вам, надо посмотреть по карте кто, где находится.
   Они прошли в технический отдел. На мониторе карта города и около десятка светящихся точек.
   - Это Васильцов, - показывал офицер техотдела, - это Тахир, он уже движется в восточном направлении, петляет по дворам, но основной курс держит.
   Точка медленно ползла по карте. С учетом времени на отрыв от хвоста, движения по дорогам, он может отъехать километров на десять, не более. В предполагаемом квадрате находилась одна светящаяся точка.
   - Это кто? - Лукин ткнул пальцем в монитор.
   - Это Жилин, опер из отдела Тарыгина.
   - Что находится здесь?
   - В принципе ничего, там расселенные под снос два дома, обитают бомжи и обычно пусто, - ответил офицер.
   Очень удобная позиция для снайпера, подумал Лукин. Оперативно- поисковая служба доложила, что Васильцов отправлял СМС - сообщение, текст прочитать не удалось, но симку он выбросил в урну, от телефона избавился метров через сто. Наружка подобрала предметы, они не испорчены и наверняка есть отпечатки пальцев.
   Нервничает Васильцов, прокалывается, это хорошо. Если Тахир прибудет в квадрат Жилина, то необходимо брать обоих. И брать так, чтобы он понял про заказ.
   Лукин связался со спецназом, отдал приказ о захвате.
   Васильцов подъехал к стоянке "Торгового комплекса", припарковался и осмотрелся - никто вроде бы после него на стоянку не въехал и около нее не встал. Но, все же беспокойство охватило его, впопыхах, на пике волнения он избавился от телефона, как последний школяр, оставив отпечатки пальцев и само устройство. Телефон бомжи подберут, а симка просто затеряется в мусоре, успокаивал он себя, но провериться необходимо.
   Он вышел из машины, не оглядываясь, прошел в здание "Торгового комплекса", на первом этаже вышел через черный вход и сразу же остановился у дверей, стал ждать, прикурив сигарету. Через минуту дверь отворилась, и в проеме вырос молодой мужчина, они встретились взглядами и оба поняли все.
   Васильцов вернулся в машину, руки подрагивали от волнения и страха, с трудом прикурил новую сигарету и силой воли заставил себя немного успокоиться. Стал рассуждать - сейчас наружка доложит начальству о проколе и если меня в течение часа не арестуют, то у них мало или нет доказательств, прямых улик. Все еще можно поправить.
   Он просидел в машине два часа. Зазвенел телефон, высветился номер Жилина.
   - Шеф, все в порядке, клиента проводил.
   Голос опера пролился бальзамом на душу. Обрадованный Васильцов вышел из машины и снова зашел в "Торговый комплекс". Постояв у черного входа минут пять, он усмехнулся - никто на сей раз не пошел за ним. Но он понимал, что наружка лишь сменила тактику слежки и успокаиваться рано.
   Он пошел дворами, иногда останавливаясь за углом, поджидая топтунов, но никто не появлялся, не шел за ним. Может быть, мне показалось, и это был обычный человек, а не хвост? Какая разница, решил он, нельзя расслабляться, сделано главное - теперь его с наркотой связать невозможно, Тахира нет.
   Васильцов еще немного попетлял по дворам и окончательно убедился, что слежки нет. Это его насторожило больше, чем присутствие топтунов. Он вернулся к машине и поехал на работу. В здании городского управления полиции зашел к технарям, взял сканер и в кабинете обследовал себя. Прибор запищал, наткнувшись на маленькую булавочку в пиджаке. Он усмехнулся, вытащил булавку и в коридоре управления аккуратно прилепил ее к проходящему мимо полицейскому. Вот почему не было слежки, они по пеленгу меня отслеживали. Но ничего, подумал он, пусть теперь смотрят хоть в десять глаз.
   Васильцов воспользовался служебным автомобилем, оставив личный на стоянке управления. Отпустив машину в центре города, двинулся пешком, перепроверявшись на всякий случай пару раз, и только потом подошел к известному ему дому. Глянул на часы, полдень, Жанна не вставала раньше и ее можно сейчас застать дома, не разбудив.
   Жанна Эдуардовна Трихополова, симпатичная и богатая сорокалетняя дама по существу являлась всеобщей "мамочкой". Названная родителями Матреной, она поменяла имя, но в узких кругах прочно именовалась тетей Мотей. Все фирмы услуг отстегивали ей процент и спокойно работали. Ослушавшихся она наказывала по-разному: кого-то пропускала через своих горилл, делая физическое замечание, кого-то отдавала полицейским. Сама тетя Мотя не много, но отстегивала Васильцову миллиончик за личную крышу и жила спокойно.
   Он знал, что Жанна не водит к себе домой мужчин, понравившихся мальчиков ей приводили в другое место, и постоянного кавалера она не имела уже два года. Как раз после того, как Васильцов познакомился с Ниной, на которую запал сильно. Трихополова вначале хотела разделаться с соперницей, но потом поняла, что лучше не связываться со всемогущим ментом и остыла. Понимала, что могла потерять все - не только мужчину, но и свой прибыльный нелегальный бизнес.
   Васильцов открыл дверь своим ключом, который почему-то не выкинул и таскал на связке балластом уже два года. Теперь он ему пригодился.
   Абсолютно голая Жанна вышла из ванной и вздрогнула, испугавшись.
   - Ты?! - она опустилась со страха на диван, - так можно и заикаться начать, - она постепенно приходила в себя.
   - Ты все хорошеешь и цветешь, - улыбнулся довольный Васильцов, подожди, я тоже приму душ.
   Он скинул пиджак, но Трихополова возразила:
   - Не вовремя ты, нельзя мне сегодня, но я рада твоему приходу, отвернись, - она взяла прокладку и надела трусики, - можешь повернуться.
   Чулки надевала рисуясь, показывая свои красивые ноги и замечая его вырастающее напряжение.
   - Иди, я помогу тебе, - ласково улыбнулась Жанна, расстегивая его ширинку.
   Через несколько минут, накинув халат, она накрывала на стол, и размышляла - зачем он пришел, не заходил к ней два года, а тут решил даже сексом заняться? Надо про эту девку узнать и если он ее бросил, то наказать ее крепко, личико попортить. Прощать обиды она не собиралась никому, знала, что придет еще ее время. Она поставила бокалы и сама налила коньяк. Но Васильцов попросил принести грушу.
   - Лимончик хорошо, но к "Хеннесси" лучше груша подходит. Есть груша?
   - Есть.
   Жанна удивилась и пошла на кухню, интуитивно обернулась и увидела, что он что-то бросил в ее бокал. Помыла фрукт, нарезала и принесла на тарелочке, стараясь не выдать волнение.
   - Ой, салфетки забыла, - воскликнула она, - подай, пожалуйста, они за тобой в серванте.
   Пока Васильцов доставал салфетки, Жанна поменяла бокалы и довольная подняла свой.
   - Не знаю, с чего это вдруг ты решил меня навестить, но я, правда, рада. Давай, за тебя выпьем.
   Васильцов заметил, что на ножке его бокала нет примеченной ранее крапинки. Стерва, заметила таблетку и поменяла бокалы, пока я доставал салфетки.
   - С удовольствием, Жанночка, выпью, но за тебя и на брудершафт до дна. Но ты соли не принесла, ты знаешь, что я лимон не сахарю, а солю, буду чередовать грушу с лимоном, говорят - прелесть.
   - Я мигом, - она метнулась на кухню, но свой бокал на стол не поставила.
   Сука, отметил про себя Васильцов и вылил коньяк в цветок, плеснул себе новый, как раз успел к ее возврату.
   Они выпили и поцеловались, Жанна наблюдала за ним, не отводя глаз.
   - Ты что так внимательно смотришь? - спросил он.
   - Соскучилась, - просто ответила она и налила еще по одной.
   - Что-то в сон поклонило, - решил подыграть Васильцов, - ты сделай мне кофе растворимый, чтобы не варить долго и потом выпьем с тобой.
   - У меня вообще глаза слипаются, - в тон ему ответила она, - себе кофе тоже сделаю.
   Жанна снова ушла на кухню, уже не беспокоясь за свой бокал. Зачем он решил усыпить меня, слава Богу не отравить? Минет я ему сделала, денег дома не держу... Зачем? Она так и вернулась к столу, не найдя достойной ответа мысли.
   Выпив полбокала, Жанна схватилась за горло, успела с ужасом глянуть на Васильцова и упала навзничь на стул, постепенно сползая на пол.
   Он вымыл свой бокал, поставил его на место, стер отпечатки с бутылки, бросил внутрь таблетку, добавив немного воды, чтобы возместить объем выпитого им. Бросил в пакет тарелки с лимоном и грушей, заново приложив коньяк к руке Жанны, и покинул квартиру. Обстановка свидетельствовала о том, что она решила выпить с утра и отравилась. Ключ от квартиры, пакет с тарелками выбросил по дороге и вернулся на рабочее место. Отыскал того полицейского, незаметно вынув булавку. Пусть думают, что все на месте и продолжают следить.
   Теперь оставалось дождаться еще одного звонка и можно отпраздновать победу. Подозрения вряд ли исчезнут, но он подаст рапорт на пенсию и объявится где-нибудь в глубинке России, где его не знает никто. Накопленных денег хватит, чтобы прожить безбедно, да и пенсия немного поможет, на хлеб с маслом и икрой хватит.
   Васильцов занимался текущими полицейскими делами уже без обычно присутствующего интереса. Коротал время, часто поглядывая на часы, подписывал и отписывал на исполнение документы. Ждал сообщения от своих сотрудников по Копченому. Не выдержав, зашел в конце дня к Тарыгину.
   - Что нового? - спросил он, не конкретизируя.
   - Ничего, товарищ полковник, одной головной болью стало меньше, - ответил начальник УГРО.
   - В смысле?
   - Копченый в больнице умер, врачи говорят - сердце. А дело о похищении Кати Битаровой ФСБ забрала, баба с возу - кобыле легче, - усмехнулся Тарыгин.
   - Почему ФСБ, разве это подследственность чекистов?
   - Не знаю, - пожал плечами Тарыгин, - они же не объясняют, да и не общался я с ними - следователь наш сказал. У нас и без этого работы хватит, пусть колупаются, если считают, что безопасность страны под угрозой. Вряд ли Копченый со шпионами связался, скорее всего, в какой-нибудь терроризм влип, это тоже по их части.
   - Ну и дела... Копченый в законе, вряд ли терроризмом занимался, но с некоторыми людьми мог быть связан. Но ты правильно сказал - это уже не наше дело.
   Васильцов вышел из кабинета и сразу спустился на улицу, сел в свою машину и вздохнул свободно. Все, теперь им меня не достать, подумал он, надо бы и последние концы зачистить. Но это в выходные, приглашу всех отдохнуть на природе, а сегодня можно серьезно расслабиться.
  
   * * *
  
   Вернадский чувствовал себя не комфортно в полицейской форме, но работа, есть работа. Он надел поверх медицинский халат и ощутил себя уютнее, сейчас только брюки с лампасами выдавали его принадлежность к силовым структурам.
   Вошел в обычную одноместную палату, поставил стул рядом с тумбочкой больного. На нее медицинские сестры ставили свой инструмент, лотки со шприцами, ампулы с лекарственным веществом и можно вести наблюдение, не вмешиваясь в лечебный процесс.
   Копченый долго смотрел на Вернадского, видимо, не понимая, почему он находится в палате, а не в коридоре. Не выдержал и заговорил первым:
   - Что, все так плохо?
   - Что плохо? - переспросил "полицейский".
   - Ты не простой мент и сидишь не за дверью в коридоре. Обычно чекисты в гражданке приходят, а ты в поганцев переоделся. Я мента за версту чую, а ты им не пахнешь вовсе. Чем я ваше ведомство заинтересовал?
   Вернадский не стал спорить или что-то доказывать, посчитав, что это как раз и будет свидетельствовать о его принадлежности к ФСБ. Ответил просто:
   - Мне все равно, что ты там думаешь, хоть секьюрити с другой планеты.
   Копченый усмехнулся.
   - Половина ментов и слова секьюрити не знают... и все-таки интересно.
   В палату вошла медицинская сестра, осмотрела промывочную капельницу больного, спросила:
   - Вы почему здесь? - обратилась она к Вернадскому, - полицейские утром сказали, что охрана снята и ушли.
   - Все правильно, - спокойно ответил он, - коридорный пост снят, меня сюда переместили.
   - Заведующий согласовал ваше присутствие в палате? - вновь спросила медсестра.
   - Не ко мне вопрос, девушка, если ваш заведующий отделением против, то пусть решает вопрос с моим руководством, но я думаю, что все согласовано, - ответил он.
   Не много ли вопросов задает сестричка, подумал Вернадский, нет, не много. Стандартное поведение и вопросы в данной ситуации, не чувствуется состояния агрессивной боязни. Именно так он оценивал поведение преступника перед намеченным деянием.
   Медсестра ушла, и минут через десять в палату заглянул заведующий отделением. Накапала или сам зашел? По удивленному взгляду стало понятно, что она ничего не сообщила своему руководителю. Он мельком глянул на форменные брюки Вернадского и ничего не сказал. Спросил о самочувствии у больного и ушел.
   Антон Иосифович немного затосковал. Непривычно сидеть на стуле и ничего не делать, когда вся жизнь проходила в рабочей суете и домашних заботах. Он понимал, что скоро устанет от безделья и решил занять себя умственным трудом. Медсестра на убийцу не похожа, заведующий тоже никаких признаков не проявил, выполняется стандартная процедура промывки раны. Интересно, что еще имеется в листе назначений, подумал он? Наверняка антибиотики и витамины, более ничего не нужно. Если станут убивать, то как? Ножом - вряд ли... Копченый мужик здоровый и просто так его не зарежешь без сопротивления, а это ненужный шум. Остается пистолет с глушителем или медицинские препараты. Видимо, в конторе считают, что пистолетом не воспользуются, раз меня сюда направили, подумал Вернадский, и я должен отследить и предотвратить дачу яда. Что ж, буду смотреть в оба глаза, про себя усмехнулся он.
   День, который, как казалось Вернадскому, никогда не закончится, все-таки прошел. За это время он порядком измучился. Шутка ли - просидеть на стуле, ничего не делая. Может это для кого-то и хорошо, но для него - пытка. В желудке давно подсасывало от голода и хотелось пить, но это не главное. Он просто изнемогал от безделья.
   После отбоя медсестра погасила в палате свет, и он осознал, что все равно уснет ночью на какое-то время, организм устал и не выдержит без сна.
   - Жить хочешь? - внезапно спросил он Копченого.
   - Не понял? - удивленно ответил тот.
   - Чего тут непонятного... ночью тебя попытаются убить, скорее всего, укол сделают, но, может быть, и застрелят. Будем по очереди спать. Выбирай - первая половина ночи или вторая твоя?
   - Меня? - усмехнулся Копченый, - меня убить сложно. Хотел бы я видеть: кто на это решится.
   - Ох, ох, ох! - воскликнул Вернадский, - какие мы уверенные. Сейчас не прошлое столетие, а свой закон вы сами же и попрали. Так что завалят и не посмотрят, что ты вор. Давай без демагогии - я сейчас сплю, а ты с трех ночи.
   Он не стал дожидаться ответа, которого и не последовало, поудобнее устроился на стуле и закрыл глаза. Постепенно дремота охватила его, и он забылся, заснул. Проснулся через пару часов от какой-то шумной возни.
   Мужчина в белом халате и медицинской маске одной рукой зажимал больному рот, другой пытался вколоть иглу шприца в руку. Копченый отчаянно сопротивлялся, схватив руку со шприцом, а второй рукой пытался дотянуться до горла нападавшего. Понимая, что скоро обессилит, мычал что-то нечленораздельное зажатым ртом.
   Мгновенно оценив обстановку, Вернадский подскочил и вывернул руку нападавшего за спину, роняя его на пол лицом вниз. Достал наручники и застегнул их за спиной. Включил свет в палате и сорвал маску с лица нападавшего.
   - Эх, доктор, доктор, - с сожалением произнес Вернадский, - как же это вы на убийство-то пошли?
   Заведующий отделением все еще ворочался на полу, пытаясь освободить руки, и, поняв, что не получится, заговорил угрозами:
   - Что вы себе позволяете, какое убийство? Освободите меня немедленно, хам. Мало того, что вы вмешиваетесь в лечебный процесс, вы еще и хулиганите, я немедленно звоню в полицию, быстро освободите мне руки.
   - Ага, разбежался... Вот проведут экспертизу содержимого шприца и отпустят тебя или на волю, или в тюрьму. До приезда сотрудников ФСБ на полу отдохнешь, и не надейся на своих полицейских оборотней, никто тебе не поможет. Что за яд в шприце?
   - Какой яд? - возмутился заведующий, - там лекарство для больного, немедленно освободите меня.
   - А мы сейчас это проверим, - ухмыльнулся Вернадский и оголил ягодицу доктора, - вколем тебе эту штуку и поглядим. - Он воткнул шприц.
   - Не-ет, - дико закричал заведующий, - не вводи - там листенон, это...
   - Да знаю я, что такое листенон, не ори.
   Он вынул иглу из задницы и обратился к Копченому:
   - Жуткую смерть тебе этот доктор уготовил. Листенон - это миорелаксант, расслабляет скелетную мускулатуру, вызывая остановку дыхания. Это все равно, что повесить, только мучительнее гораздо. Все чувствуешь, но сделать ничего не можешь. Ты хотел видеть, кто на это решится, вот и смотри.
   - Сука, - злобно бросил Копченый, - ты в камере на кожаной игле сдохнешь, спермой захлебнешься, сволочь.
   Он повернул голову к стене и ничего более не сказал.
  
   * * *
  
   Казалось, лицо Лукина почернело, глаза ввалились от усталости. Уголовное дело разрасталось в многотомное. Но он не жаловался на изнеможение, наоборот работал с воодушевлением и энтузиазмом, засиживаясь на работе до полуночи.
   На сегодня он вызвал Васильцова, рассчитывая допросить его основательно. Заполнив первый лист протокола допроса и получив необходимые подписи подозреваемого, он перешел к основному.
   - Юрий Сергеевич, расскажите сами о своих преступных деяниях, возможно, суд учтет показания, данные без предъявления имеющихся доказательств. Я даю вам возможность рассказать все самому и тем самым облегчить свою участь.
   Лукин понимал, что Васильцов, естественно, выработал для себя тактику поведения, его не допрашивали сразу после ареста и времени подумать было достаточно. Сейчас практически все экспертизы проведены, допрошены свидетели и соучастники, можно предъявить конкретные факты и доказательства.
   - О каких преступных деяниях вы говорите, майор? - с вызовом начал Васильцов, - я начальник криминальной полиции города, полковник, - последнее он подчеркнул особо. - Если и были какие-то проколы в работе, то они носят административный, а не уголовный характер. Прошу разъяснить, майор, почему суд вынес решение о моем аресте без моего присутствия, что за заочность такая? Я бы на месте смог категорично опровергнуть все подозрения. Но вы лишили меня этого и держите под арестом уже несколько дней без каких-либо обвинений. Я прошу вас, - он повернулся к своему адвокату, - составить и подать соответствующую жалобу.
   Считает, что замел все следы и чувствует себя уверенно, подумал Лукин.
   - Все мы здесь юристы, Юрий Сергеевич, и нет необходимости в сотрясении воздуха и бравадности. Ваш адвокат и вы, в том числе, прекрасно понимаете, что суд в оперативных интересах может дать санкцию на арест без непосредственного присутствия подозреваемого. Я дал вам возможность сделать признательные показания, но вы не внемли моему совету. Что ж, отвечайте на конкретные вопросы. Хотя... нет... так мы долго станем комедию разыгрывать. Я тезисно расскажу суть предъявляемых подозрений, но вначале спрошу еще раз - вы готовы дать признательные показания?
   - Мне не в чем признаваться, майор.
   - Хорошо, перейдем к краткой сути вопроса. Вы через своего знакомого заведующего вторым хирургическим отделением городской больницы доктора Куценко заказали убийство Гелашвили Реваза Вахтанговича, известного вора в законе Копченого. Гелашвили жив, Куценко взят с поличным в момент совершения преступления и уже дал признательные показания.
   - Ты что-то попутал, майор, Копченого я знаю по роду своей профессиональной деятельности. Ни о каком Куценко даже не слышал.
   - Очную ставку, Васильцов, я, естественно, организую. Также предъявлю санкционированные материалы прослушки, где вы заставляете Куценко убить законника. Не сомневайтесь - доказательств достаточно и без ваших признаний. Слушайте дальше. Нами арестован ваш опер Жилин в момент покушения на Тахира, оба живы и тоже доказательств достаточно. К сожалению я не смогу организовать очную ставку с Жанной Эдуардовной Трихополовой, так называемой тетей Мотей, которую вы лично отравили, но доказательств тоже достаточно. Все выброшенные вами вещдоки у нас находятся и даже видеозапись убийства имеется. Ваши преступления, Васильцов, на пожизненный срок тянут, а не на административку, как вы тут недавно выразились. Так, признаетесь в убийстве и заказах на убийство?
   - Мне надо с доказательствами ознакомиться, - подавленно ответил Васильцов.
   - Все еще на что-то надеетесь? Зря, Васильцов, зря. Лучше расскажите, как крышевали проституцию в городе и о наркотрафике. О последнем подробнее. Чуть позже и более серьезные вопросы к вам появятся. Я вас слушаю, Васильцов, или в камеру желаете пойти?
   - В камеру, мне надо подумать, - ответил арестованный.
   - Пойдете думать - смогут ли вас достать Копченый и Жилин на зоне? К сожалению, этого я знать не могу, - ехидно улыбнулся Лукин. - Разговор не получается и смысла держать вас в нашей камере нет. Поедете сегодня в СИЗО. Конечно, мы позаботимся, чтобы вы не попали в одну камеру с Копченым или Жилиным.
   - Мне надо с вами без адвоката переговорить, - попросил Васильцов.
   - Хорошо, переговорим без адвоката. Но вначале вы изложите подробности на бумаге, адвокат подпишет протокол допроса, потом обсудим вашу просьбу.
   Лукин пододвинул листы Васильцову.
   Он писал более двух часов, иногда задумываясь ненадолго, и продолжал дальше. Наконец поставил точку и протянул написанное следователю. Лукин ознакомился с текстом и протянул его адвокату на подпись.
   Когда они остались одни, Васильцов заговорил:
   - Я готов к сотрудничеству, но мне нужны гарантии, что меня не убьют на зоне. Вы это можете, вплоть до смены фамилии. И не пожизненный срок, а лет пятнадцать максимум.
   - К сотрудничеству? - деланно удивился Лукин, - но вы только что все отрицали. Когда поняли, что это бессмысленно, факт убийства и заказы на убийство признали. Написали, что Жанна Трихополова, так называемая тетя Мотя, платила вам миллион рублей ежемесячно за то, чтобы проверок ее притонов было меньше, чтобы ее не пытались крышевать другие менты и так далее. Написали и про наркобизнес в городе. Ничего нового я не услышал, все это было известно и доказательной базы вполне хватало. Что-то хотите предложить еще?
   Васильцов кивнул головой.
   - Да, я не сотрудник ФСБ, как вы, но я оперативный работник, начальник криминальной полиции города, теперь уже бывший, - он усмехнулся. - Все, что мне предъявляется сейчас, мог бы расследовать и следственный комитет, но вы это дело взяли себе. Я понимаю, что вас совсем не интересует тетя Мотя, эти убийства не ваш профиль. Через наркоту вас интересуют связи с зарубежьем. В том числе по наркотикам и по другим вопросам, связанным с безопасностью государства. Поэтому, я полагаю, что у нас есть взаимовыгодная тема для обсуждения. Если мы заключим договор, по которому мне не дадут более двух третей от максимального срока наказания в двадцать пять лет, я готов сотрудничать со следствием.
   Васильцов оправился от подавленности и диктовал свои условия в уверенности, что их примут. Лукин это понимал и решил немного сбить спесь с преступника.
   - Вы пока еще ничего дельного не предложили, гражданин Васильцов, а уже диктуете условия. Да, есть такое понятие, как сделка со следствием. Но ведь палка всегда о двух концах и вы почему-то забываете об этом. Вы пытаетесь купить себе часть свободы, а я, например, расцениваю это совсем по-другому. Я расцениваю это, как непрофессионализм следственного и оперативного аппарата, которые не могут сами добыть доказательную базу и покупают ее у преступного элемента. Не обольщайтесь, Васильцов, я ничего у вас покупать не стану, ни о какой сделке, ни о каком договоре и речи быть не может. Нелюдь должна получить максимальный, пожизненный срок, и жаль, что отменена смертная казнь. Но если вы не нелюдь, Васильцов, то все расскажете, и суд это учтет, не определит вам максимальный срок наказания. И я позабочусь о том, чтобы вас не лишили жизни бывшие подельники после суда. Ишь ты... гарантий он захотел... Хочешь облегчить свою участь - говори, не хочешь, как хочешь. Вот такая форма сделки возможна у нас, гражданин подозреваемый, я вас слушаю.
   Васильцов подобного поворота не ожидал и его уверенность в своей малонаказанности мгновенно испарилась. Ручонки затряслись, и он попросил стакан воды. Лукин даже услышал, как зубы цокают о стекло.
   - Хорошо, я все расскажу, - начал Васильцов прерывистым от страха и волнения голосом, - героин поступает к нам через таджикскую, реже узбекскую границы, там есть свои таможенники. Идет он из Афганистана, но, насколько я знаю, боссы наркотрафика находятся в Пакистане. Изготавливаются специальные контейнеры под вид грецких орехов, снаружи они обливаются маслом со смесью бензина, что не позволяет собакам почуять запах наркотиков. Такая фура приходит к нам в город, каждый "грецкий орех" вскрывается и получается в общей сложности до полутонны чистейшего героина, что по рыночному розничному курсу составляет 14-15 миллионов долларов. Нам это обходится в один миллион долларов. Пластмассовые контейнеры "грецких орехов" потом все сжигаются и понятно зачем. Здесь в бизнесе нас трое - Тахир, Битаров и я. Тахир имеет 20%, я 30% и 50% Битаров. Именно на битаровскую розницу поступает официально товар, он и придумал транспортировку в грецких орехах, поэтому и забирает половину выручки. Фуры идут постоянно с настоящим орехом, все законно и вычислить заряженную машину очень сложно. Даже если и попадется где-то водитель, то он ничего не знает и вычислить поставщика и покупателя невозможно.
   - Не обольщайтесь, Васильцов, - перебил его Лукин, - мы вычислили и всю фуру взяли. Вы с Тахиром работаете вместе около пяти лет, но с данным каналом поставки всего один год. Вы на них или они на вас вышли, роль Битарова - об этом я бы хотел услышать подробнее.
   - Так вы и это знаете, - тяжело вздохнул Васильцов, - и старых, и новых поставщиков, и место хранения, и фуру взяли. Чем же я тогда могу вам помочь?
   - Да, мы знаем даже больше, чем вы, но не все. Вы оперативный сотрудник и понимаете, что какая-нибудь мелочь может пролить свет на многое. Поэтому ваше видение вопроса нас очень интересует и возможно поможет кое-что прояснить. Продолжайте, пожалуйста.
   - Да, я с Тахиром работаю пять лет, - упавшим голосом продолжил Васильцов, - Жилин около года собирал на него информацию, никому другому я это не поручал и, в конце концов, удалось добыть информацию, позволяющую манипулировать им, отлучить его от Копченого и заставить работать только на меня. Я думаю, что эти детали вас не очень интересуют. Поставки героина шли наркокурьерами, в тайниках автомобилей, но это совсем ненадежный способ. Точно не скажу каким образом, но Битаров вышел на Тахира, понимая, что не он здесь главный, несколько позже встретился со мной и предложил сменить поставщика и способ поставки. Я оценил предложение и согласился даже на 30%, все равно моя прибыль заметно увеличивалась и было безопаснее работать. Копченому, чтобы он не рыпался, отдали полностью прежний канал.
   - Кого вы можете конкретно назвать из зарубежных поставщиков?
   - Занимается всем некий Фейсал, но, думаю, что он не главный. Один раз я случайно услышал один разговор Фейсала с Битаровым, первый ссылался на какого-то Умара, который может и голову оторвать. Это было год назад.
   - Разговор по телефону был?
   - Нет, Фейсал был здесь лично у Битарова, а я случайно зашел, он меня с ним и познакомил.
   - Кто еще на встрече присутствовал?
   - Никого. Жена Битарова знает Фейсала, но она не в деле - так, чай принести.
   - Почему вы полагаете, что Светлана Петровна не в деле?
   - Битаров всем руководит. Вас смущает, что на нее контрольный пакет акций записан? Но это обычное семейное дело, чтобы в случае чего не отобрали весь бизнес.
   - И последнее, чтобы я хотел сегодня от вас услышать, Васильцов. Ваше мнение - почему Битаров оказался в СИЗО?
   - Из-за сынка своего, - он ухмыльнулся, - тот человека одного избил, а папаша концы неудачно зачистил. Тут еще Кречет с Копченым вмешались, каждый хотел свою долю пирога откусить. Я знал и Копченому не мешал.
   - Чтобы потом и себе кое-что оттяпать?
   - Не без этого, - опустил голову Васильцов, - я бы мог тогда всю долю Битарова себе забрать.
   - А Светлана Петровна, она сможет дело продолжить?
   - Дело? Бизнес - да, а с наркотиками у нее не получится, не бабье это дело.
   - Хорошо, Васильцов, на сегодня спасибо.
  
   * * *
  
   Савельев с утра приехал в офис Битаровой. Он не предупредил ее заранее по телефону, решил посмотреть все "сторонними" глазами, а не тогда, когда станут знакомить с коллективом и водить за ручку.
   Охрана сразу же вежливо поинтересовалась на входе о цели визита. Он ответил, что есть желание устроиться на работу и хотел бы присмотреться к фирме поближе. Ему, естественно, предложили пройти в отдел кадров.
   - Я, конечно, пройду в отдел кадров, - ответил он, - но вот вы, мужики, когда устраивались на работу сюда, наверняка хотели знать больше, чем вам скажут в кадрах. Если есть знакомые, то поинтересоваться у них вначале. Не времянка ли фирма, как платят зарплату, что из себя представляет руководитель? У меня нет знакомых, хотелось просто с людьми переговорить, а потом уже в кадры идти. Как вы считаете, я прав?
   - Не знаю, - безучастно ответил один из охранников, - но вам лучше в кадры пройти. Если вы подходите для работы, то потом и пообщаетесь с коллективом. Мы не разрешаем просто так болтаться по кабинетам.
   - А как в кадры пройти? - поинтересовался он.
   - Второй этаж, налево, кабинет номер пять.
   Он поблагодарил и поднялся на второй этаж. Достаточно длинный коридор кабинетов на двадцать без табличек, но с номерами. Не знающий не разберется: что где. Он вошел в пятый кабинет, поздоровался.
   - Я бы хотел к вам охранником устроиться, есть вакансии? - начал разговор Савельев.
   - Вам не сюда, а к начальнику охраны, это на первом этаже, - ответила девушка.
   - Как с зарплатой, сколько получают охранники? - спросил он.
   - Все там и узнаете.
   Он поблагодарил и спустился на первый этаж, вновь подошел к охране.
   - Кадры сюда направили к начальнику охраны, - сообщил он.
   - Ты бы сразу и говорил, что хочешь к нам на работу. Но, по-моему, мест нет свободных.
   - А как с зарплатой у вас, сколько платят? - поинтересовался Савельев.
   Охранник хмыкнул.
   - Все зависит от разряда и это коммерческая тайна. Тебя кто к нам направил?
   - Никто, я сам пришел.
   Охранник вновь хмыкнул.
   - Тогда тебе и с начальником охраны говорить нечего, к нам без конкретных рекомендаций не берут. Давай парень, иди и не мешай работать.
   - А с Битаровой я могу пообщаться?
   Охранник даже засмеялся.
   - Даже начальник охраны с ней не всегда пообщаться может, а ты сам захотел. Иди парень отсюда по добру, по здорову.
   Он немного отошел в сторону и набрал номер.
   - Светлана Петровна, добрый день, это Савельев, я у вас в офисе, но не стал на ваше приглашение ссылаться охранникам. Как мне к вам попасть?
   - Это хорошо, Иван, что вы подошли, я рада. Сейчас позвоню секретарю, и вас встретят, проводят в мой кабинет, сама буду минут через десять. Подождете?
   - Конечно, Светлана Петровна, подожду. Но я лучше на улице постою.
   - Хорошо, до встречи.
   Она подъехала к офису ровно через десять минут. Водитель при въезде во двор резко затормозил и дал задний ход с разворотом.
   - Езжай к офису, все нормально, это меня так сегодня встречают, - пояснила Битарова, - оружие не доставать и ничего не делать.
   Она вышла из машины и подошла к Савельеву.
   - Что случилось, Иван? - едва сдерживая улыбку, спросила она.
   - Я стоял, курил, тут охрана выскочила, спросила чего я тут стою. Я ответил, что вас жду, а они сразу драться стали. Выхода не было, пришлось их вырубить всех.
   Битарова оглядела побоище - на асфальте кто-то корчился от боли, кто-то лежал без сознания. Всего восемь ее лучших бойцов.
   - Дима, - она обратилась к своему водителю, - останься здесь, помоги ребятам и объясни, что это мой новый телохранитель, которого впредь надо уважать и слушаться, а не лезть в драку без надобности. Позже доложишь их состояние здоровья.
   - Светлана Петровна, я их не бил сильно, травм не будет. Так, по мелочам, синяки одни и царапины от асфальта на морде. Вы извините, я не знал, что так получится.
   - Это не тебе, Иван, мне надо извиняться, что не предупредила заранее о встрече с охраной. Но, Бог с ними, я им за это деньги плачу, пойдем ко мне, переговорим, а Дима здесь разберется.
   Они поднялись на второй этаж и вошли в кабинет номер восемь. Секретарша в приемной сразу же шарахнулась в угол, усиленно нажимая на тревожную кнопку. Видимо, видела в окно, как разделался с охраной вошедший молодой мужчина.
   - Успокойся, Оля, это мой новый телохранитель. Сейчас позвони в ментовку и объясни, что все нормально, пусть отзовут свои экипажи, поясни, что была тренировка, про которую персонал не знал. И приготовь нам чай после этого.
   Битарова прошла первой в свой кабинет, за ней проследовал Савельев.
   - Да-а, Иван, наделал ты здесь шума, не ожидала, что так получится.
   Она присела не в свое кресло, а за приставной столик и указала место напротив.
   - Я так понимаю, Светлана Петровна, что на работу уже принят. И вы специально не сказали мне, что охрана офиса выходит встречать вас. Хотели посмотреть, что будет? Мне это не нравится. Я человек прямой, поэтому вам лучше меня на работу не брать, могу высказаться и в ваш адрес, если заслужите.
   Он встал с кресла и пошел к выходу.
   - Иван, у меня к тебе всего лишь один вопрос. Как получилось, что пятеро подростков сумели избить вас?
   Он остановился и повернулся на пол-оборота.
   - Поэтому и получилось, что подростки. Объяснять дальше?
   - Нет, Иван, я поняла. И вы простите меня, я не хотела причинить зло ни вам, ни своей охране, не думала, не предполагала, что так получится круто. Но проверить вас хотела, это правда и каюсь.
   Она подошла к нему, взяла за руку и легонько подтолкнула обратно к креслу. Он не стал артачиться и присел. Зашла секретарша, принесла чай.
   - Я еще немного поспрашиваю, Иван, ты не против? - Битарова смотрела ему прямо в глаза.
   - Конечно, Светлана Петровна, спрашивайте, лучше сразу расспросить обо всем. Я потом тоже кое-что уточню.
   - Вопрос, собственно, один - где ты так драться научился?
   Савельев улыбнулся.
   - Это не драка, а стиль боевого рукопашного боя. ВДВ, где я служил - это уже спецназ. Бойцы примерно равны СОБРу или ОМОНу. Но я в разведвзводе служил, нас обучали противостоять именно спецназу, а не простым бойцам. Нас многому учили - топографии, умению знакомиться и поддержать беседу, открывать замки без ключа, оказывать медицинскую помощь, выживать в тайге и в городе и всякой другой ерунде. Разведвзвода тоже разные - есть армейские, фронтовые, глубинной разведки... но я и так много сказал, остальное военная тайна.
   - Скажите, Иван, а почему вас в такой взвод определили?
   Он пожал плечами.
   - Меня с военкомата в ВДВ направили и уже в учебке происходил отбор. Я один из учебки попал в этот взвод, а нас там было не мало, из других учебок собирали людей. Думаю, что им не только кулаки, но и голова нужна. Я бы с вашими охранниками в разведку не пошел - сразу засыплешься. Они же ничего толком не спросили, сразу стали руки выкручивать, но я и не сдержался, извините. Мне всегда не везло, я на полтора года в армию попал, а кто после меня пришли - те на год. Позже пришли - раньше ушли. Что еще рассказать?
   - Спасибо, я удовлетворена, теперь ты спрашивай.
   - Мои функции, так сказать права и обязанности. Куда нос не совать, а куда наоборот надо?
   - Я тебя, Ваня, простым охранником оформлю. Зарплату мы с тобой уже оговорили. Доступ будешь иметь везде, запрашивать любую информацию у любого сотрудника, если она связана с работой. У начальника охраны, у начальника службы безопасности, это разные структуры, Иван, у моих замов и даже у меня. Функции мы в общем плане уже оговаривали. Сегодня ты меня охраняешь, завтра другого человека по моему поручению. В основном, конечно, это моя личная охрана. Примерно так.
   - Хорошо, я понял, Светлана Петровна. Еще вопрос - откуда, по вашему мнению, можно ожидать угрозы?
   - О-о, - Битарова улыбнулась, - если бы я знала... Конкуренты, Ваня, мужа сейчас нет и много желающих мой бизнес под себя подмять. Дочку для этого и похищали, чтобы вынудить меня продать свою долю в бизнесе. Причем даром практически.
   - Как дочка сейчас себя чувствует? - спросил он.
   - Ничего, Ваня, спасибо, в себя приходит.
   - Тогда еще несколько моментов, Светлана Петровна. Я бы хотел, чтобы вы лично оформили мой прием на работу, чтобы кадры и никто другой не знали даже моей фамилии. Ни служба безопасности, ни ваши замы. Иван - и все. Вашего начальника охраны необходимо уволить. Кабинет вам лучше поменять. Пока все, более конкретно доложу в ближайшие дни.
   - Ничего себе, - удивилась Битарова, - все так круто.
   - Вы приняли меня на работу, Светлана Петровна, поэтому прошу выполнять мои указания в сфере моей компетенции. Не выполните - буду считать себя свободным от трудоустройства, по-другому, извините, не работаю.
   Она задумалась на минуту, потом улыбнулась и ответила:
   - Давно меня никто так на место не ставил, - она поднялась с кресла, - есть, господин телохранитель, выполнять указания, - и рассмеялась. - Хорошо, Ваня, я буду послушной. Видимо, мы оба по характеру лидеры, и давай договоримся, что если поссоримся, то поспешных решений не принимаем. Остынем и найдем консенсус. И вообще я давно не разговаривала по-простому, без тайных смыслов в речах и опаски сказать лишнее. Может по сто грамм?
   - Сегодня не против, но завтра даже не предлагайте - работа есть работа.
   Битарова подошла к селектору.
   - Оля, принеси нам коньяк и чего-нибудь там к нему.
   - Хорошо, Светлана Петровна, к вам Сосновский и Бобров просятся.
   - Пусть зайдут, - ответила она и дальше уже пояснила Савельеву: - Сосновский - это начальник службы безопасности, Бобров - начальник охраны.
   Вошли двое мужчин, Битарова не предложила им сесть.
   - Мы бы хотели, Светлана Петровна, уточнить некоторые вопросы с вашим посетителем.
   - Уточняйте, - ответила Битарова.
   - Ольга пояснила, что это ваш новый телохранитель, это так?
   - Да, это так, его зовут Иван. Еще вопросы?
   - Но в кадрах на него ничего нет, мне надо знать, что это за... за хулиган такой?
   Битарова усмехнулась.
   - Познакомься, Иван, это начальник моей службы безопасности Сосновский Эдуард Тимофеевич, а это Бобров Иван Степанович, начальник охраны. А это Иван, - она указала рукой на него, - более ничего о нем вы знать не будете и не должны. На все его вопросы станете отвечать, как на мои. И все распоряжения выполнять тоже. Еще вопросы есть?
   - Нет, - вздохнул Сосновский, - все понятно.
   - Скажите, Бобров, все охранники пришли в себя, на месте, работают? - спросил Иван.
   - Да, на месте, работают, - ответил сквозь зубы Бобров.
   - Они пострадали из-за вашей личной некомпетентности. Поэтому вы уволены. Господина Сосновского прошу временно взять руководство охраной на себя, принять дела, сообщить в кадры и бухгалтерию о немедленном расчете. Через два часа доложите Светлане Петровне об исполнении ее указания. Полагаю, что этого времени хватит, чтобы проводить Боброва и никогда более сюда не пускать. Нового начальника подберете сами и согласуете со мной. Все, вы свободны.
   Сосновский оторопело смотрел на Битарову и не знал, что ответить.
   - Что-то непонятно, Эдуард Тимофеевич? - Битарова глянула на него исподлобья. - Если понятно, то исполняйте мое распоряжение и доложите через два часа о выполнении.
   Когда они вышли, Битарова произнесла с озабоченностью:
   - Но, ты братец, крут, однако. Надеюсь, что такое будет случаться не часто?
   - Наверное, никогда - ответил Савельев, - просто мы уже обсудили это увольнение заранее.
   Зашла секретарша Ольга, принесла на подносе коньяк, порезанный лимон и бокалы. Битарова показала рукой куда поставить и секретарь вышла.
   - Вам уже расхотелось выпить со мной, Светлана Петровна, но совсем недавно вы говорили, что не стоит принимать поспешных решений в наших отношениях.
   Она внимательно посмотрела на него, сама открыла коньяк и налила в бокалы. Подняла свой.
   - Я надеюсь, что не ошиблась в тебе, Иван. Если бы не Тарыгин, то я бы считала тебя человеком из ФСБ. Но я навела справки - ты действительно служил в ВДВ. Что ж, буду надеяться, что мне повезло, умный человек - это редкость. Даже сама тебя стала побаиваться немного, - она улыбнулась, - но с удовольствием выпью за наше сотрудничество.
   Она обратила внимание, что он не опрокинул весь бокал в рот, а отпил немного и поставил его на стол, аккуратно взял дольку лимона и направил в рот не как крестьянин, а как дворянин.
   - Кто были твои родители, Ваня? - спросила Битарова. - Я слышала, что они умерли.
   - Да, это так, - с сожалением ответил он, - мама учительница, преподавала историю в школе, папа кандидат философских наук, работал в ВУЗе. А вот я остаюсь пока необученным. Школа, армия и год в тюрьме - такая моя скромная биография.
   - Тебе надо костюм купить, Иван.
   - Я уже купил, Светлана Петровна. Понимаю, что где-то на приеме надо соответствовать. Но в повседневке стану ходить в джинсах и рубашке, вы не против?
   - Нет, Ваня, не против, - почему-то грустным голосом ответила она. - Сейчас иди домой, а завтра Дмитрий за тобой заедет, потом меня заберете. До завтра, Ваня.
   Савельев попрощался и вышел из кабинета. Шел домой и обдумывал весь разговор, все свои действия. Очень не простая эта Битарова... и умна гораздо более, чем старается показать. С такой сложно работать.
   Битарова тоже обдумывала весь разговор и свои действия. Но почему-то превалировала грусть в мыслях и она не могла собраться для анализа. Списала все на коньяк и решила обмозговать свои мысли позже.
  
   * * *
  
   Лукин и Селедкин собрались у Сафронова.
   - Докладывайте, майор, - приказал генерал.
   Лукин открыл папку с материалами дела, но в ходе доклада так в нее и не заглянул, все рассказывал по памяти.
   - В ходе следствия установлено, - начал он, - причастность Васильцова к инкриминируемым деяниям. Он признался в убийстве Трихополовой, в заказе на убийство Тахира и Копченого. Рассказал всю схему работы с Тахиром по наркотикам и с Трихополовой по курированию проституции. Копченого он вообще вывел из своего бизнеса, оставив ему старые связи наркотрафика. Васильцов считает, что именно Битаров организовал схему поставки героина в пластиковых грецких орехах, обработанных маслом и бензином, что не позволяет собакам почувствовать наркотик на таможне или в других местах по ходу следования автомобильных фур. Он подтверждает знакомство Битарова с Фейсалом. По его словам, он год назад непланированно зашел в дом Битарова, где тот и познакомил его с Фейсалом. На встрече так же присутствовала жена Битарова, но Васильцов считает ее непричастной к наркобизнесу. Им было названо и имя Умара, которого он предположительно считает главой поставщика наркотиков. Вся схема отлажена достаточно четко. Умар бин Абдулазиз в Пакистане, Фейсал, в основном, барражирует в Афганистане и Таджикистане, где отслеживает поступление товара до Российской границы. По России фура идет без особого сопровождения, так как поставки грецкого ореха постоянные, а заряженная фура поставляет товар раз в квартал. У нас в городе ее встречает Тахир, сопровождает на тайный склад уже со своим водителем. Пластиковые контейнеры под вид грецкого ореха вскрываются и пустые сжигаются полностью. Получается 500 килограмм чистого героина на сумму 14-15 миллионов долларов в розничном эквиваленте. Половину прибыли Битаров забирает себе, а Тахир с Васильцовым делят 20 и 30 процентов. Последняя фура взята нами с поличным, Васильцов, Тахир и Битаров под арестом, то есть вся Российская цепочка обезврежена. Васильцов и Тахир дают признательные показания, а Битаров молчит, ссылаясь на 51 статью Конституции. С целью предотвращения утечки информации мы ему пока не говорим о показаниях других лиц, не проводим очные ставки и не знакомим с добытыми доказательствами. Время нам такие действия позволяет. Наши аналитики считают, что Умар и Фейсал знают о провале Российской цепочки наркотрафика, а сообщить им об этом могла лишь Светлана Петровна Битарова. Это подтверждается и тем, что Фейсал нарушил свой обычный режим отслеживания товара в Афганистане - Таджикистане и сейчас находится в Киеве. Васильцов, по нашей просьбе, сообщил на волю, конкретно Битаровой, что всех взяли из-за ее мужа, что он плохо зачистил концы за своим сыночком, а следствие зацепилось и размотало весь клубок. Свою роль сыграл здесь и Копченый, попытавшийся завладеть ее бизнесом. Полагаю, что Битарова этому поверила. Она взяла на работу личным телохранителем известного нам Савельева, что вначале несколько напрягло меня. Но потом, подумав, я пришел к выводу, что она хочет использовать его для какой-то большой задачи, возможно того самого теракта, о котором мы пока еще совсем ничего не знаем. Я исходил из следующего - Битарова усиленно наводила о Савельеве справки в полиции, военкомате и даже непосредственно в той воинской части, где он служил. Ее люди общались с сокамерниками Савельева, соседями и одноклассниками. Она пришла к выводу, что он не подставное лицо и жутко ненавидит правоохранительную систему. На данном этапе ее это устраивает. У меня все, товарищ генерал.
   - Что Васильцов говорит о Музыко? - задал вопрос генерал.
   - Он не знает такого и я считаю, что не лжет, - ответил Лукин.
   Генерал посмотрел на Селедкина.
   - Докладывайте, Игорь Степанович.
   - Сейчас Фейсал, - товарищ генерал, - по имеющейся информации собирается уехать в Таджикистан, оттуда уже в Афганистан и Пакистан. Музыко выехал из Киева в Москву, там взял такси до пригорода и сел в автобус. В Люберцах купил билет на поезд до Владивостока. Полагаю, что он туда не поедет и скоро сойдет с поезда в нашем городе. Предположительно он едет к Битаровой, но пока их связь или даже знакомство не прослеживалось нигде. В дом к Битаровой попасть не удалось, очень натасканная профессиональная охрана, отслеживать переговоры в доме мы не можем. Мы встретим Музыко на вокзале, аккуратно проводим до отворота с трассы в сторону ее коттеджа. Там километра три грунтовки, все просматривается, и наша машина будет поджидать Музыко на месте заранее.
   - Значит, так, - прервал Селедкина генерал, - Музыко на вокзале не встречать и в дальнейшем не отслеживать. Наблюдение с офиса Битаровой и ее дома снять и за ней не присматривать, это приказ, - заявил Сафронов, предотвращая возможные возражения и вопросы. - Необходимо выявить человека, который занимается разведкой и контрразведкой в интересах Битаровой. Это не ее Сосновский. Действовать необходимо крайне аккуратно, так как возможен вариант нашего действующего сотрудника, поэтому информация не должна уйти за стены этого кабинета. Игорь Степанович, этим вопросом вы займетесь лично, без подключения сотрудников вашего отдела или других отделов. Отследите возможные давние связи, пересечения Битарова или Битаровой с сотрудниками нашего ведомства. Не исключена вероятность какой-либо интрижки еще по молодости с Битаровой. Мне почему-то думается, что наш оборотень связан именно с ней. Мы не можем работать в полную силу, пока не найдем предателя. Вы, майор, - он обратился уже к Лукину, - ведете свое уголовное дело не таясь от коллег в той части, чтобы побольше сотрудников узнало о том, что все это заварилось из-за Битарова и Копченого. То есть как раз в том плане, как вы и говорили. Запоминайте интересующихся лиц и сообщайте о них полковнику Селедкину, пусть даже это будут мои заместители.
  
   * * *
  
   Иван смотрел в окно. Шел снег, снежинки-пушинки кружились, летали, и, казалось, совсем не падали на землю, хотя она покрывалась белой невесомой пеленой.
   Зимою ждем мы лето,
   А летом первый снег,
   В мечтах летает где-то
   Планеты человек.
  
   Ему вспомнились эти строки, вспомнились и снежные дни прошлого года. Но он отогнал воспоминания, подошел к Нине.
   - Ты почему-то даже не спросила о моих делах на работе. Взяли меня, не взяли... чем я стану заниматься...
   Она посмотрела на него с грустью.
   - Я чувствую, - она прижала руку к сердцу, - что тебя взяли, но не хочу говорить об этом.
   - Почему? - удивился Иван.
   - Эта женщина очень коварна и красива. Годы не портят ее фигуры, хотя ей около сорока лет и есть дети. Любящая женщина чувствует опасность сердцем, а от нее так и веет холодным змеиным ядом. Ты спросил - я ответила и больше не хочу говорить о ней, - повторила она.
   Иван обнял Нину, прижал к себе.
   - Работодателей не выбирают по внешности, - стал объяснять он, не выпуская ее из объятий, - на гражданке я так удачно нигде не устроюсь. Может она и коварна, но ведь у меня есть ты. Разве кто-то может заменить тебя? Да, работа не тяжелая, но по времени необычная. Придется трудиться ненормированно, она домой приезжает поздно, но ночами я буду с тобой. Возможны командировки, ее сопровождение в другие города. А может и не будет такого, я пока не знаю. Денег нам хватит, чтобы ты не работала, но скучно ждать целыми днями и вечерами. Чем бы ты хотела заняться?
   - Не знаю, Ваня, я же ничего не умею. Пойти учиться - в этом году я уже опоздала. Но в будущем, если ты меня не бросишь, пойду.
   - Нина, мы же договорились не ревновать друг друга и тем более: я повода не давал.
   В дверь позвонили.
   - Это уже за мной, Нина, Дмитрий приехал, водитель Битаровой. - Он поцеловал ее и надел куртку, ботинки. - Сегодня первый снег, это к удаче.
   В машине Дмитрий передал ему оперативную кобуру с пистолетом.
   - Держи, все уже на тебя оформлено, - он протянул ему разрешение на ношение оружия.
   - Зачем оно мне, я не просил, - возразил Иван.
   - Это приказ Шахини, мы так хозяйку между собой зовем.
   Иван скинул куртку, надел кобуру, воткнул в нее пистолет.
   - Непривычно как-то, - он поводил плечами, потом спросил: - А муж ее, значит, Шах?
   - Да какой он Шах... так себе, - ответил Дмитрий, потом словно поперхнулся и замолчал.
   Они выехали за город, и машина понеслась по трассе. Снег на асфальте не залеживался, сдуваемый проходящими машинами.
   - Расскажи мне о хозяйке, - попросил Иван, - я совсем о ней ничего не знаю.
   Дмитрий усмехнулся.
   - Личный телохранитель, тем более такой крутой и ничего не знаешь? С трудом верится что-то, - ответил он.
   - Это правда, Дима, я ее никогда не видел и не слышал о ней даже. Она домой ко мне пришла несколько дней назад и попросила поработать.
   - Да ну... ври да не завирайся. Тоже мне, Джеймс Бонд нашелся...
   - Я правду говорю, Дима, почему ты мне не веришь? - огорчился Иван.
   - Ты лучше сиди и помалкивай... где это видано, чтобы Шахиня в дом к охраннику ходила и предлагала поработать? Может ты еще и с Путиным вместе служил? - он злорадно усмехнулся.
   - Я девочку одну от бандитов спас - оказалась ее дочка.
   - Да ну,.. - он резко нажал на тормоза и свернул на обочину, остановился, - так это ты "копченых" пострелял?
   - Я, а что?
   - Да не-е... все нормально, - заулыбался Дмитрий, - мы тут никак понять не могли - что ты за фрукт, почему так хозяйка к тебе относится? Теперь понятно. Где так стрелять и рукопашке научился?
   - Взвод глубинной разведки. Войска дяди Васи.
   - О-о, круто... уважаю. Я тоже в ВДВ служил, но до этого взвода мне далеко. Помню, как-то на ученьях они вдесятером всю нашу роту повязали. - Он хлопнул Ивана по плечу. - Держи руку, братан.
   Дальше Дмитрий вел машину уже не хмурясь, с улыбкой.
   - Так, может, все-таки расскажешь о Шахине, я правда о ней ничего не знаю? - вновь попросил Иван.
   - А че о ней говорить - Шахиня она и есть Шахиня. Ее мужик только в Думе да на людях главный, а дома шестерка. Я в дом не вхож, могу лишь зимой в вестибюле погреться или в дождь переждать. Там у нее своя охрана. Тебе приказано на второй этаж подняться. Это все, что я знаю, Ваня. Но ничего, ты скоро освоишься, сам во всем разберешься.
   Они свернули на гравийку. Здесь снег лежал нетронутым ровным слоем и еще никто по нему не проезжал сегодня.
   - Там элитный коттеджный поселок впереди, - пояснил Дмитрий, - километра три от трассы. Они часов в десять начинают выезжать из него, спят по утрам, а вечерами куролесят. Богачи - чего с них взять, не мы с тобой. Сейчас приедем, а Шахиня, может, и не встала еще с постельки, придется ждать. А может и встала, их не поймешь.
   - Почему тебя в дом не пускают? - спросил Иван.
   - А мне это надо? Там своя охрана, а я только водитель. У ней как в армии - везде свой допуск нужен.
   - Что, еще куда-то не пускают?
   - Есть еще один объект, сам скоро узнаешь. Я только до забора доезжаю, дальше другой за руль садится. Но ты, наверное, везде с ней будешь.
   Они подъехали к шлагбауму, который открылся автоматически, проехали еще около километра и въехали в зеленые ворота, которые тоже открывались сами.
   - Ты не удивляйся, что никого нет, тебя уже давно на камеру срисовали. Иди в дом, а я здесь ждать останусь.
   Иван вышел из машины, осмотрелся. Трехэтажный домик впечатлял. Территория огорожена кирпичным забором, движущиеся видеокамеры на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы рассмотреть лицо, проникшее несанкционированно. Имелась детская площадка, цветники, присыпанные свежим снежком. Территория около входа уже убрана от снега и никого нет на улице. Он прошел в дом. В вестибюле его встретил спортивного телосложения молодой мужчина.
   - Прошу сдать оружие и пройти на второй этаж, - попросил он.
   Иван усмехнулся.
   - Здравствуй, дядя, не знаю, как у вас, но я привык здороваться при встрече. Это первое. Второе - оружие я сдавать не собираюсь. Если нельзя проходить с ним, то подожду Светлану Петровну здесь, а дальше она объяснит мне все сама.
   - Доброе утро, - почему-то улыбнулся охранник, - проходите, вас ждут на втором этаже, - он указал на лестницу вверх.
   Иван поднялся, сразу заметил в холле хозяйку.
   - Доброе утро, Светлана Петровна.
   - Здравствуй, Ваня, - она улыбнулась, - позавтракаешь со мной?
   - Спасибо, благодарю от души, Светлана Петровна. Я еще, видимо, не освоился, не все мне понятно, - ответил он.
   - Пойдем, за завтраком я расскажу тебе немного о доме.
   Они прошли в столовую на том же этаже. Стол был накрыт на двоих. Иван отодвинул стул, усаживая хозяйку, и присел сам.
   - У меня здесь своя охрана, Ваня, но ты можешь ходить везде. Как-нибудь позже сам все осмотришь, у меня от тебя нет секретов. Мы с Катей сейчас вдвоем, она еще спит и встанет позже.
   - Значит, моя работа начинается за воротами этого дома? - уточнил Иван.
   - Совершенно верно. Тебе иногда придется меня ждать здесь, тебе выделена отдельная комната, где ты можешь отдохнуть. После завтрака я ее покажу. Ты кушай, Ваня.
   - Спасибо, я позавтракал, но сок выпью.
   Он налил себе ананасового сока.
   - Сегодня мы едем в офис, потом ты встретишь на вокзале одного человека, вот его фото, - она протянула ему фотографию. - Поезд Москва-Владивосток, прибывает в 14-50, вагон шестой. Подойдешь к нему и скажешь, что рад его видеть, привезешь его сюда и вернешься ко мне в офис. Все запомнил?
   - Все, - ответил Иван, возвращая фотографию.
   - И не спрашиваешь - кто он? - улыбнулась Битарова.
   - Зачем? Вы умная женщина и то, что необходимо, скажете сами. Если я сижу с вами за столом, то это не значит, что я должен знать все ваши секреты.
   Она засмеялась.
   - Ты все больше нравишься мне, Ваня, молодец. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
   Они поднялись на третий этаж, Битарова открыла дверь.
   - Проходи.
   Иван зашел. Комната квадратов на тридцать, решил он. Несколько кресел, диван, стол, телевизор, шкаф. Битарова подошла к нему открыла.
   - Здесь твоя одежда, примерь, потом спустишься на первый этаж.
   Она вышла. Иван удивленно стал перебирать вещи. Домашний халат, костюм, несколько рубашек, набор галстуков, спортивный костюм и тапочки. Он надел костюм, как на него покупали, остальное примерять не стал. Переоделся в свою одежду, закрыл дверцу и спустился на первый этаж. Битарова уже поджидала его.
   - Все подошло? - спросила она.
   - Костюм померил, все прекрасно, мне нравится, у вас хороший вкус, Светлана Петровна.
   Она засмеялась.
   - Вкус - это для еды, Ваня.
   - А я не в физиологическом плане, поэтому не соглашусь с вами, Светлана Петровна, - возразил он.
   - Да, Ванечка, чувствуется, что твои родители, царство им небесное, были не крестьянами. Молодец!
   Она вышла на улицу, Иван открыл дверцу машины, усадил хозяйку, сам сел вперед и они поехали.
   Вечером, во дворе ее дома, он попросил ее задержаться.
   - Светлана Петровна, я не знаю этого человека, которого привез к вам домой с вокзала. Вполне приличный мужчина, но булавка в лацкане его пиджака как-то не смотрится. Я ничего не сказал охране, но, полагаю, вы должны это знать. Может я ошибся и это просто какое-то чудачество или примета, не знаю.
   - Спасибо, Ваня, я разберусь. Завтра за тобой Дима заедет в 13 часов, заберешь этого человека отсюда и отвезешь на вокзал, посадишь на поезд. Потом отзвонишься мне и домой. Мы с тобой послезавтра увидимся. Всего доброго, Ваня.
   - И вам доброго здоровья, Светлана Петровна.
   Савельев вернулся домой с радостным настроением - вернулся не поздно, можно побыть с Ниной, сходить с ней в ресторан или погулять по вечернему городу, подышать свежим воздухом.
   Она встретила его в коридоре, кинулась на шею.
   - Как хорошо, что ты пришел, Ванечка, пораньше, я приготовила ужин, пойдем, я тебя накормлю.
   Нина упорхнула на кухню, Иван зашел в ванную, вымыл руки и тоже прошел на кухню.
   - Что тебе разогреть? - спросила она, - есть рагу с картофельным пюре, отбивные пожарила, салат приготовила.
   - Ты у меня прямо профессиональный повар, - похвалил он, - придется попробовать все. Потом в ресторан сходим или погуляем по парку.
   - Ой, как здорово! - воскликнула Нина, - тогда пойдем сразу. И не в нашу забегаловку, а куда-нибудь посолиднее.
   - Ты имеешь в виду "Разгулофф", но почему он забегаловка? - поинтересовался Иван.
   Нина забавно сморщила носик и ответила:
   - Туда солидные люди не ходят и потом: мне бы было там неприятно, по крайней мере, в ближайшее время. Там же меня знают, не хочу вспоминать это место.
   Иван согласился с ней. Действительно, могут пристать старые клиенты, и вечер будет испорчен. Ресторан выбрала Нина, объяснив предпочтение тем, что давно хотела попасть в него и не могла: не пускали.
   Иван сразу понял, что его оценили по одежке, на Нину даже не посмотрели, видимо, мужчина мог привести сюда любую подругу. Его костюм за пятьдесят тысяч произвел среднее впечатление. Он не стал смотреть меню и сделал заказ сразу.
   - Мне кусок жареной свининки, зернистой икорки, форель на льду, минералку без газа, "Хеннесси" ноль пять. Ты что будешь? - спросил он Нину.
   - Форель и икру, больше ничего, - ответила она.
   - Тогда все, ступай, - махнул он рукой официанту.
   - Ты словно заядлый ресторанщик, - улыбнулась Нина, - как у себя дома здесь.
   - Моя работодательница, сказала бы примерно так, что это врожденная интеллигентность, - возразил он.
   Он почувствовал, что Нина обманывает его, бывала она в этом ресторане не раз. Смотрела на обстановку привычным взглядом, не озираясь по сторонам, как на новом месте.
   Вскоре принесли форель, икру, "Хеннесси", минералку.
   - Да, я еще забыл, - обратился Иван к официанту, - надо грушу помыть и порезать ломтиками. К этому коньяку лучше груша подходит, а не лимон.
   - Обычно лимон заказывают, кто с сахаром, кто с солью, - подсказал официант.
   - Послушай, дружище, - улыбнулся Иван, - толстый кошелек еще не означает интеллигентность и знания хорошего тона. Помни об этом и принеси побыстрее.
   Он открыл бутылку, плеснул коньяк в бокалы. Официант уже принес порезанную грушу, Иван поблагодарил его легким кивком головы.
   - Давай, Нина, выпьем за нас, за наше будущее, чтобы оно было славным и замечательным.
   Иван приподнял бокал вверх, словно в приветствии, и отпил глоток. Нина тоже отпила немного и опустила голову.
   - Ты чего? - недоуменно спросил он.
   Она киком головы указала на прошедшую мимо парочку. Битарова шла с мужчиной, которого он привез сегодня в ее дом. Они прошли, не заметив Ивана.
   - Пойдем отсюда, - попросила Нина, - я не хочу здесь оставаться.
   - Это Битарова, ну и что? - он вновь задал вопрос.
   - Не из-за нее - из-за него, - ответила она, - пойдем, я по дороге расскажу.
   Нина быстро вышла из-за стола, он рассчитался с официантом и уже на улице слушал ее объяснения.
   - Это страшный человек, - начала свой рассказ Нина, - пару месяцев назад он снял меня с подругой. Подругу задушил, а я убежать успела. Все из-за того, что мы удостоверение его случайно увидели, он из КГБ Украины. Не понимаю - зачем убивать из-за этого?
   Дома она собрала свои вещи в сумку.
   - Извини, Ваня, недолгим было счастье, но я вынуждена уйти. Ты тоже сейчас из их компашки и я боюсь.
   Она бросила на стол ключи от квартиры и бегом выскочила за дверь. Иван не стал догонять ее. Посидел, подумал немного, решил сходить в магазин. Купил пива и сигарет, вернулся домой. В кресле закурил сигарету, потягивая пивко прямо из горла бутылки. Закрыл веки, ощущая кожей присутствие чужих глаз. Потом разделся и лег спать.
   Утром он позвонил Дмитрию.
   - Ты где сейчас? - спросил Иван.
   - В офисе.
   - А Светлана Петровна?
   - Тоже здесь.
   - Ничего не изменилось - ты должен за мной в час заехать?
   - Не изменилось.
   - Ты, Дима, за мной прямо сейчас подъезжай, позвони, когда будешь, я выйду.
   Иван решил вначале переговорить с Шахиней. Зашел к ней в кабинет.
   - Добрый день, Светлана Петровна.
   - Здравствуй, Ваня, - она удивленно глянула на часы.
   - Поговорить с вами хочу, Светлана Петровна, - начал Иван.
   Он передал ей разговор с Ниной.
   - Значит, ушла она? Не жалеешь? - спросила Битарова.
   - Какое это сейчас имеет значение? Все, что случилось - к лучшему, - вздохнул он.
   - А ты философ, Ваня, - Битарова улыбнулась, - молодец, что рассказал. Спасибо. - Она вновь глянула на часы. - Тебе уже пора. Забирай этого мужика и отвези на вокзал, посадишь на поезд и вернешься сюда. Позже все обсудим с тобой.
   Вечером Шахиня не отпустила Ивана, а пригласила поужинать с ней дома. Горничная подала на стол жареную свинину, икру в фарфоровой чашечке со льдом, семгу ломтиками на льду, порезанные дольками лимон и грушу. Поставила "Хванчкару" и "Хеннесси". Поближе к хозяйке пододвинула овощной салат. Налила Ивану коньяк, во второй бокал вино.
   Битарова отпустила служанку.
   - Я попытаюсь возместить, Ваня, твой неудавшийся вечер в ресторане. Покушаем, поговорим, ты не против?
   - Нет, - улыбнулся Иван, - а разве Кати с нами не будет?
   - Сейчас в школе каникулы и дочка гостит у бабушки. Ты молодец, Ваня, не подвел меня. Но выпьем мы за то, чтобы работалось нам вместе уютно и хорошо.
   Они отпили немного, и Иван налег на свинину. Битарова потыкала вилкой в салате и все больше наблюдала за ним. Когда он наелся, они еще выпили по бокалу, Шахиня заговорила:
   - Ты извини, Ваня, между нами не должно быть секретов. Прости, но это я тебе Нину подставила, была она с тобой по моей просьбе и рассказала, как я велела. Этот человек не убийца, он партнер по бизнесу и я должна была проверить тебя - можно тебе доверять или нет.
   Битарова замолчала, оценивая его реакцию. Он налил себе коньяк, ей вино, отпил глоток и спросил:
   - Так можно мне доверять или нет?
   - Ваня, - улыбнулась она, - я правда начинаю побаиваться твоей выдержке и сообразительности.
   Она подошла к нему, взъерошила рукой волосы, потом пригладила. Включила музыку.
   - Потанцуем? - она протянула ему руку.
   - Потанцуем, - ответил Иван и встал.
   Шахиня сразу прижалась к нему грудью, стараясь бедрами ощутить его желание. Иван не стал отодвигаться, прижимая легонько за талию.
   - Ты сегодня останешься у меня, - прошептала она едва слышно, - моя спальня рядом с твоим кабинетом, душ напротив.
   Битарова отстранилась и пошла на третий этаж, не оглядываясь. Он выждал несколько секунд и двинулся следом. Зашел к себе, разделся, накинул халат и пошел в душ. Она еще была там.
   Утром он проснулся от того, что она гладила его волосы. Он не открывал глаза, чувствуя ее дыхание, обнял и нашел губы, сливаясь всем телом. В душ они тоже ушли вместе.
   Ночью и утром она отдавалась ему вся, стараясь вобрать в себя каждую клеточку, выпить все соки. Молодое тело возбуждало ее страсть до безумия, и она не хотела с ним расставаться ни на секунду. За завтраком он чувствовал, что одно его слово, и она не поедет на работу, кожей ощущал ее ненасытность и это несколько беспокоило. Не в плане возможностей, а в плане сумасшествия страсти.
   - Этот человечек с булавкой в лацкане, вы разобрались с ним, Светлана Петровна? - спросил он за завтраком.
   Она обиженно нахмурилась, помолчала немного.
   - Я бы хотела, Ванечка, чтобы ты называл меня Светой. Даже в офисе, мне плевать, что подумают сотрудники, любого, кто осудит или выразится пошло, я разорву в клочья. А этот человечек, - она улыбнулась, - у него странная фамилия. Впрочем, может и не странная, просто хохлацкая - Музыко. Я позже о нем расскажу и посоветуюсь даже. А в лацкане действительно было прослушивающее устройство. До сих пор удивляюсь - как ты его заметил?
   - Здесь ничего сложного нет, Светочка, - он заметил, как она расплылась в улыбке, - на солнце головка булавки блеснула. Так что благодарить надо не меня, а солнечный зайчик. Ладно, какие у нас планы на сегодня?
   - Бумажки... а после обеда домой поедем, - ответила она. - Не хочу даже на секунду задерживаться.
   В офисе Савельев дал добро о приеме на работу нового начальника охраны, провел инструктаж с ним и с сотрудниками. Переговорил с Сосновским о проблемах экономической безопасности. Зашел к Битаровой.
   - Сейчас, Ванечка, подпишу еще один договор, и поедем домой.
   - Можно я его гляну? - попросил он.
   - Конечно, - она протянула ему листы.
   Он пробежал мельком договор, останавливаясь на основных моментах.
   - Вам везут сливки за тысячи километров, ближе нельзя купить?
   Битарова удивленно посмотрела на него.
   - Можно, Ванечка, но там брать дешевле и объемы достаточные. Мы уже много лет с этой фирмой работаем.
   - Скажи, Света, тебе обязательно сегодня его подписать или можешь повременить день-два?
   - Надо подписать, но не архисрочно, можно подождать несколько дней, - ответила она, не понимая, куда клонит Иван.
   - Какое у фирмы финансовое состояние на сегодня?
   - Нормальное, - пожала плечами она, - мы с ней уже пять лет работаем без сбоев.
   - Понятно.
   Он пригласил в кабинет Сосновского.
   - Скажите, Эдуард Тимофеевич, какие обороты по счету вот у этой фирмы на сегодняшний день? - спросил Иван.
   Сосновский глянул на договор, пожал плечами.
   - Обороты - это коммерческая тайна, кто же нам даст такую информацию? - ответил он с уверенностью. - Тем более, что это Новосибирская фирма, там у нас выходов нет.
   - Вы не хотите работать или не умеете? - спросил Иван.
   - Светлана Петровна, это уже слишком, - обратился он к хозяйке за помощью.
   - Нормально, - ответил он за нее и обратился уже к ней, - можно я на ваше место на минутку присяду?
   Битарова встала и, ничего не понимая, отошла в сторону.
   - Так, - начал Иван, - в интернете ищем Траст-Банк в Новосибирске. Вот он и телефончик имеется. Набираем номер и включаем громкую связь, чтобы вы слышали. Алло, алло, это Новосибирск, Траст-Банк?
   - Приемная Траст-банка, Вероника, слушаю вас.
   - Добрый день, Вероника, это начальник службы безопасности ВТБ-Банка из Вологды, можно с коллегой связаться и как его зовут?
   - Юрий Степанович, соединяю.
   - Алло, - ответил мужской голос.
   - Юрий Степанович, я ваш коллега из Вологды, ВТБ-Банк. Как погодка у вас?
   - Снежит сегодня немного.
   - А у нас еще пока тепло, но, наверное, тоже скоро зимой запахнет. Хотел одной фирмой поинтересоваться, у вас ее счет открыт, смешно называется, "Пиноккио", слышали о такой?
   - Еще бы, конечно, слышал.
   - Она у нас филиал в городе открыла, обратилась за кредитом в три миллиона рублей. Фирма, я слышал, известная, но все равно проверить надо, как у нее обороты там по счету, мне в копейках не надо, все понимаю?
   - Окститесь, коллега, счета нулевые, нам эта чертова фирма десять миллионов должна по кредиту, мы на нее в суд подали.
   - А в залоге что?
   - Оборудование для изготовления сливок. Куда теперь его девать, может у вас в городе кто по дешевке купит?
   - Спасибо. Я поспрашиваю, всего доброго.
   Иван отключил связь, встал с кресла, приглашая Битарову на место.
   - Вот так это делается, господин Сосновский... По вашей милости перечислили бы деньги и ку-ку. Ни денег, ни сливок. Любая фирма может лопнуть, поэтому проверять нужно все и всегда, а не ссылаться на коммерческую тайну. В России все секрет и ничего не тайна, вы в этом сейчас лично убедились. Полагаю, что решение по вам Светлана Петровна примет несколько позже, вы свободны.
   Битарова долго смотрела на Савельева, видимо, решая, что делать.
   - Ты сейчас кого отхлестал, Ваня, меня или Сосновского? - спросила она.
   - Ну, что ты, Светочка, я просто показал ему, как надо работать. Разве я не прав?
   - Для парня из армии... без высшего образования... ты слишком прав, - нахмурилась Битарова.
   - И что, мне надо было дураком родиться? - возмутился он, - "Горе от ума" наизусть выучить и лоха строить? Или башкой о стену удариться, чтобы часть мозгов вылетело? Помочь стараешься, а оказываешься идиотом. Все, больше никуда не лезу, не вижу, не слышу и вообще ни хрена не знаю. Я что ли виноват, что фирма лопнула?
   Он насупился и сел в сторонке на кресло.
   - Ладно, Ваня, домой поехали.
   - Зачем? - огрызнулся он, - найди себе тупорылого и общайся, он проблем не создаст, на руках носить станет и волхвы петь.
   Битарова словно очнулась, улыбнулась и подошла к нему, протянула руку.
   - Мир, - предложила она.
   Он глянул на нее пару раз хмуро, потом расслабился и сказал:
   - Где ты такие ножки красивые нашла? - он погладил ее выше колена, чуть приподнял юбку и прижался щекой, - конечно, мир.
   Битарова задышала чаще, Иван встал и закрыл дверь на ключ изнутри.
   Через пятнадцать минут она встала со стола с раскрасневшимся лицом, опустила юбку вниз, подошла, обняла Ивана.
   - Что ты со мной делаешь, Ванечка, я уже с ума по тебе схожу, милый ты мой мальчик... Как же я дальше-то жить буду?
   Она заплакала. Он отодвинул ее от себя немного, достал платочек, промокнул слезы.
   - Со мной, - ответил он просто, - а дальше жизнь покажет.
   - Горе ты мое, - вздохнула Битарова, - ласковое, любимое и желанное.
   Она достала пудреницу, стала приводить себя в порядок перед поездкой домой. В машине прикрыла веки и слегка улыбалась, создавая вид, что думает о приятном. На самом деле мыслила о Савельеве в несколько ином плане. Вся биография его подтверждалась полностью. Да и какая там биография - школа, армия и тюрьма. Но почему я не верю ему, не могла понять Светлана? Люблю же его, люблю и не верю. О верности мужчины она даже не думала. Возможно он от природы умный и в этом все дело, набрался информации от отца? Философы, а он у него ученый философ, хорошо разбираются в политике, экономике, юриспруденции. Нет, наверное, не по этому - совпадений слишком много. Сын отлупил именно его, муж попал в тюрьму из-за него, дочку спас именно он, прослушку у Музыки обнаружил именно он, рассказал про разговор с Ниной он, фирму поставщика на чистую воду вывел тоже он. Не верится, но и зацепиться не за что, не он же кулаками сына руководил. И ко мне он попал не сам - я к нему домой пришла, сама попросила. Так чего же ты тогда маешься, задала она вопрос сама себе? Потому и маюсь, что душа ответа найти не может. Сердце любит, а душа тревожится. Она в отчаянии стукнула кулаком по сиденью автомобиля.
   - Светочка, ты чего? Так хорошо дремала с улыбкой и на тебе, приехали... Что за мысли потревожили твою головушку?
   Дмитрий чуть не слетел с дороги в кювет, но вовремя опомнился и выровнял машину: ничего себе обращение - Светочка.
   Они оба заметили удивление водителя, чуть не приведшее к аварии, и рассмеялись.
   - Ты, Дима, на дорогу смотри, все нормально, - еще посмеиваясь, произнесла Битарова, - а то угробишь нас раньше времени.
   Он вцепился в руль и молчал, лучше ничего не ответить, решил он. Выходит этот паренек ее оприходовал... а я еще болтал с ним, Шахиней ее называл... вот так дела... Бабенка симпатичная, в самом соку, умеет сохранить фигурку, хоть и сорок лет. Некоторые и в двадцать успевают раскваситься до ужаса, ни талии, ни титек. Да, такой можно вдуть по самое нехочу, он глянул на Ивана с завистью.
   Савельев понял, что теперь уже не поговорит с Дмитрием откровенно, не будет тех братанских отношений двух десантников. Ну и черт с ним, решил он. О чем же думала Светлана, что за мысли привели ее в отчаяние? Она хочет меня и не верит мне, наверное, разбиралась в этих мыслях и не нашла выход, стукнула кулачками по сиденью. Мужской, цепкий ум, но все-таки она женщина. Он не знал тогда, насколько был близок к истине.
   Автомобиль въехал во двор дома и Дмитрий уже сам понял, что везти Ивана домой не придется. Он развернулся и сразу же уехал.
   - У тебя есть шашлычница, шампура и мясо? - спросил он Битарову, пока еще не зашли в дом.
   - Наверное, есть, я уточню. Тебе зачем? - в ответ поинтересовалась она.
   - Мы все время дома, да дома. Давай шашлыки пожарим на улице, прямо вот здесь, возле беседки. И съедим их под водочку, - он приобнял ее. - Кто из твоих может это организовать?
   - Из наших, Ванечка, из наших. Пойдем, я распоряжусь.
   Они вошла в дом, Светлана прошла из вестибюля в левую половину помещения, зашла в одну из комнат.
   - Это, Ванечка, Николай, он мажордом или дворецкий, как тебе будет угодно.
   Мужчина на вид около пятидесяти лет встал при их входе.
   - Николай, - обратился к нему Савельев, - организуй, пожалуйста, шашлыки на улице, прямо около беседки. Поставь водочку и две рюмки, больше ничего не нужно. Как будет готово, позовешь, но немного заранее, чтобы мы сами шашлыки сняли. Сделаешь?
   Он посмотрел на Битарову, видимо, ожидая ее одобрения.
   - Да, Коля, - не дала ему ответить она, - собери прямо сейчас весь персонал в вестибюле, всю охрану и с пультов тоже.
   Битарова вышла из комнаты, взяв Ивана за руку, вернулась в вестибюль, присела в кресло, указывая на соседнее Ивану.
   - Света, - спросил он ее, - ты зачем народ собираешь?
   - Узнаешь сейчас, - она загадочно улыбнулась.
   Через пару минут собрались все. Савельев пытался прикинуть: кто есть кто. Судя по одежде и виду, решил он, три горничных, две поварихи, шесть охранников, мажордом и, наверное, садовник, дворник или слесарь.
   - Хочу объявить всем, - начала Битарова, - что Иван, - она указала на него рукой, - в этом доме хозяин. Все свободны.
   Народ разошелся молча, внешне не выразив никаких эмоций. Естественно, что каждый внутри воспринял сообщение по-своему. Кто-то ожидал нововведений, кто-то, возможно, осуждал хозяйку, кто-то воспринимал сие временным явлением. Молодой любовник мог выкинуть любой фортель, и она не станет защищать персонал. Как бы то ни было, но к новому хозяину надо подстроиться, это понимали все.
   Они поднялись на второй этаж, присели в кресла рядом с камином.
   - Ты доволен, Ванечка? - пытливо спросила Битарова.
   - Доволен ли я? - начал свой ответ в задумчивости Иван. - Это как бальзам на мое самолюбие. Но, это же накладывает определенные обязанности и вызывает ряд вопросов. Таких, как Катя, Артур и твой муж?
   - Наконец-то появился мужик в доме, а не квашня, как Арчан. Я разведусь с ним, это уже решено. И развелась бы, если бы и тебя не было. Артур,.. - она задумалась, - мой сын, но конченный отморозок... надеюсь, что тюрьма исправит его. Отсидит срок - видно будет. Катя... моя Катенька, ей четырнадцать, сложный возраст, но, надеюсь и на тебя, Ваня, ты умный мужчина, поможешь разобраться, если возникнут проблемы. Я даже не знаю, как она воспримет тебя... моя дочь... поймет ли она меня?
   - Я понял тебя, Светочка, мне был важен твой прямой ответ, ты сама понимаешь, а проблемы станем решать по мере их поступления.
   - Милый мой Ванечка, - она привстала с кресла, опустилась на корточки и положила голову к нему на колени, - ты не представляешь, как я рада тебе! Я же все-таки женщина, а приходилось решать мужские вопросы в хозяйстве, бизнесе. Мой бывший только имидж имел, в Думе штаны протирал, с ним даже поговорить не о чем было - или не понимал, или соглашался.
   - Да, Света, я тебя понимаю, у тебя не было мужского плеча рядом, был лишь самец.
   Битарова рассмеялась.
   - Какой из него самец, Ваня, из этого полуимпотента, раз в три недели и то кое-как. Ладно, хватит, пойду - переоденусь, а то замерзну в своих капронках на улице. Завтра тебе всю одежду купим.
   Она вернулась минут через десять в синем теплом спортивном костюме из синтетики, туфли сменила на теплые ботинки под вид кроссовок, накинула капюшон.
   - Ну, как?
   - Прелесть, тебе идет этот цвет, - ответил Иван.
   На второй этаж поднялся Николай.
   - Светлана Петровна, все готово, - пояснил он.
   - Хорошо, Коля, спасибо. Но в следующий раз обращайся к хозяину, - она ласково посмотрела на Ивана.
   - Извините, но я не знаю, как ваше отчество? - обратился он к нему.
   - И не надо, - опередила Ивана с ответом она, - называй его хозяином и все, этого достаточно.
   - Пойдемте, Николай, посмотрим, чем вы нас порадуете, - сказал Иван. - Как ваше отчество?
   - Можно без отчества, хозяин, - ответил он.
   - А вот здесь ты со мной не спорь, - Иван обратился к нему уже на "ты" и с улыбкой, - вопросы элементарной вежливости должны касаться и хозяина.
   - Степанович я, - ответил мажордом.
   Они вышли на улицу. Возле беседки на расчищенной площадке от снега стояла шашлычница с готовыми шашлыками, на столе две рюмки и бутылка водки.
   - Спасибо, Николай Степанович, дальше мы сами со Светой разберемся, ступай в дом.
   Он повернулся и пошел с довольными мыслями - старый хозяин его так не звал. То Колька, то эй, поди сюда, мог и подзатыльник отвесить. А этот хоть и юнец совсем, но вежливый...
   Иван налил в рюмки водки, взял два шампура, один протянул Светлане.
   - Бог троицу, Светочка, любит. Поэтому за тебя, за меня и за нас.
   Он чокнулся рюмками, выпил до дна и откусил кусок прямо с шампура.
   - Здорово! - воскликнул Иван.
   Она тоже выпила до дна, зажмурилась немного и откусила мясо. Прожевала немного.
   - Ты знаешь, Ваня, я так по-простецки никогда не пила. На морозце и мясо зубами откусывать. Без ножечка, вилочки... Но, ведь здорово, Ванечка, мне нравится! Какой ты все-таки молодец!
   Они выпили полбутылки водки, съели по одному шампуру шашлыка. Словно дети с визгом катались с горки, валялись в снегу и резвились, как могли.
   Все домочадцы, в том числе и охрана, собрались у окна и наблюдали.
   - На этой горке уже несколько лет никто не катался, - проговорила повариха, - с той поры, как подросла Катя. Она же не знает ничего, как ребенок воспримет молодого отчима?
   - Не наше это дело, - оборвал ее резко мажордом, - и вообще помалкивайте. Чего все столпились, делать что ли нечего? Марш все по своим местам и помалкивайте.
   Неохотно, но разошлись все, видимо, он был здесь за старшего.
  
   * * *
  
   Полковник Селедкин достал пустую папку и написал на ней большими буквами "Битарова С.П.". Вложил в нее единственный пока документ из паспортного стола. Она проживала в городе семнадцать лет. Приехала в двадцать три года из Львова, познакомилась с будущим мужем, так и осталась здесь. Свадьбу играли на Украине, там она сменила фамилию и в городе появилась официально уже с фамилией мужа. Во всех документах значилась, как Битарова, а строчку о девичьей фамилии не заполняла никогда. Почему, задал себе вопрос Селедкин, но ответа не нашел. Случайно удалось раздобыть копию ее диплома. Цепкий взгляд полковника сразу заметил единственную странность. Диплом выдан Львовским университетом на фамилию Битаровой девятнадцать лет назад, а замужем она только семнадцать лет. Возможно, придется ехать во Львов, но сначала можно переговорить с ее мужем здесь. Он вызвал его на допрос из камеры.
   - Скажите, Арчан Калбекович, как вы познакомились со своей будущей женой, когда, где, при каких обстоятельствах?
   Битаров удивленно посмотрел на полковника.
   - Не понимаю, - ответил он, - причем здесь знакомство? О моих делах с наркотиками она не знала, не участвовала в этом грязном бизнесе. Я допускаю, что она могла догадываться, но не более, вопросов никогда не задавала.
   - Но она была знакома с Фейсалом, - уточнил Селедкин.
   - Да, была, - вздохнул Битаров, - он как-то приезжал ко мне домой, но мы не говорили при ней о деле. Я представил его как моего давнего знакомого, с которым мы много лет не виделись, который проездом заглянул к нам на часок.
   - И все-таки - как, где, когда, при каких обстоятельствах вы познакомились со Светланой Петровной?
   - Не понимаю, - снова произнес Битаров.
   - Вы сами предложили нам свою помощь, - в более жестком тоне произнес Селедкин, - но почему-то молчите, не хотите ответить на простой вопрос.
   - Я тогда был только начинающим бизнесменом, искал бухгалтера в фирму, давал объявления. Она пришла на работу устраиваться... молодая женщина... я старше ее на пятнадцать лет. Взял ее на работу и вскоре мы поженились.
   - Назовите ее девичью фамилию.
   - Так вот в чем дело... теперь понятно. Но поверьте, гражданин полковник, это ко мне и к ней никакого отношения не имеет.
   - Фамилию назовите...
   - Музыко.
   - Вы ранее дали показания, что не знаете Андрея Музыко, который сейчас является лидером УНА -УНСО. Как это понимать?
   - А так и понимать, как есть, - огрызнулся Битаров, - за этой семейкой давний шлейф тянется. Ее отец преследовался КГБ, как украинский националист. Поэтому она и уехала из Львова сюда, чтобы избавиться от отцовской тени. Когда мы познакомились, Советского Союза уже не было и вообще было много непонятного в тот период. Мы хотели жить, жить спокойной жизнью, без надуманных преследований КГБ. Сыграли на Украине свадьбу, даже удалось диплом поменять на мою фамилию, хотя Света окончила университет еще до этого. Потом ее братец Андрей, черт бы его побрал, полез в это УНА-УНСО, и мы радовались, что по документам не имеем к нему никакого отношения и фактической связи не поддерживали. Ваша контора не связывала мою жену с этой фактически радикальной организацией, и мы были довольны. Поэтому я ничего не сказал о Музыко, мы никакого отношения к нему не имеем.
   - Сложно поверить вам, Арчан Калбекович, если учесть то, что Андрей Музыко несколько дней назад гостил у вашей супруги дома. Она заранее знала о приезде, и ее водитель встречал Музыко на вокзале, через день он же проводил его обратно. Зачем он приезжал, если, как утверждаете вы, никогда не поддерживали с ним связь?
   - Я не знаю, мне нечего ответить на это. Мы действительно никогда не писали друг другу и не созванивались. Никто и телефонов не знал. Но, если вы говорите, что Музыко приезжал, то я не знаю, почему и зачем, не знаю, - твердо ответил Битаров.
   Он опустил голову и задумался, потом заговорил:
   - Она же умная баба... весь бизнес на себе тащила... я ее только к наркотикам не подпускал. Зачем она с ним встретилась? Не знаю... явно это не ее инициатива... Скажите, гражданин полковник, что с моим сыном будет? - сменил тему Битаров.
   - Вы сами знаете, Арчан Калбекович, будет суд, - ответил Селедкин.
   - Но, он же еще подросток... малолетка.
   - Суд это учтет. К тому же он наркоман, как вы это-то допустили?
   - Я допустил? - зло огрызнулся Битаров, - это вы его на иглу посадили, ваши сыночки, которых вы не трогаете. Все в тюрьме сидят, кроме вашей гниды. Как же... честь мундира... еще меня здесь совестите. Сколько дадут сыну? Как обещано - два года условно?
   - Кем обещано? - не понял Селедкин.
   - Ты мне лучше скажи, полковник, правда, что сыну условный срок будет?
   Селедкин ничего не понимал.
   - Кто вам про условный срок сказал? - спросил он.
   Битаров посмотрел с ехидцей на Селедкина, опустил голову, руки его дрожали.
   - Значит, не будет условного... я так и думал... чего еще от вас ждать. Дай закурить.
   - У нас не курят, Арчан Калбекович...
   - А мне насрать, полкан, курят у тебя или нет. От всех показаний отказываюсь, на суде заявлю, что они силой и моральными угрозами выбиты. Можете садить пожизненно, расстреливать, но я всех вас, сук, сдам на суде. Повесите меня в камере? Хрен вот вам с маслом, я уже запустил механизм и вы от суда не уйдете, даже если убьете меня. Все, полкан, отправляй в камеру, слово больше до суда не скажу.
   Селедкин ничего не понял конкретно - почему так изменился Битаров? Решил, что надо обдумать сказанное, дать успокоиться Арестованному и переговорить позже.
   - Хорошо, Арчан Калбекович, подпишите свои показания, вас отведут в камеру.
   Битаров показал кукиш в ответ и отвернулся. Селедкин не стал настаивать, вызвал конвоира. Потом прошел прямо к Лукину, рассказал о случившемся.
   - Какая-нибудь записка ему или от него вряд ли возможна, - начал рассуждать Лукин, - но не исключено и это. Вы говорите, что Битаров намекал на наших сыночков, возможно, кто-то из детей наших коллег связан с Артуром. Со слов Битарова можно предположить, что был еще один подросток, когда били Савельева. Тогда его папаша мог посетить Битарова в камере. Давай, вот как сделаем - ты докладываешь генералу, а я иду в изолятор, выясню: с кем общался в последние дни арестованный.
   Селедкин попросил разрешения доложить начальнику управления результаты работы немедленно. Генерал его принял и выслушал доклад внимательно.
   - Вы считаете, Игорь Степанович, что Битаров психологически сорвался и в порыве отчаяния рассказал то, что скрывал ранее? - спросил генерал.
   - Да, Олег Иванович, - подтвердил Селедкин, - из разговора можно предположить, что некий наш коллега пообещал Битарову для сына условный срок. Также можно предположить, что сынок этого неизвестного причастен к наркомании и избиению Савельева. Сейчас Лукин выясняет, кто общался с Битаровым и немедленно сообщит вам результат.
   - Что собираетесь предпринять, Игорь Степанович, в связи с новой информацией о Музыке? Какова роль Битаровой в наркобизнесе и предполагаемом теракте, кто, все-таки, первое лицо - муж или жена?
   Генерал задал ряд серьезных вопросов, на которые у Селедкина еще не было ответов.
   - Установленным можно считать только тот факт, что Битарова является первым лицом в законном семейном бизнесе, - ответил Селедкин. - То, что она умна, экономически грамотна, волевая, умеющая принимать решения, еще не может служить основанием для каких-либо конкретных выводов. У нас нет никаких доказательств ее противоправной деятельности, даже в случае с сыном. Но мы не можем отвергать версию о ее причастности и работаем в плане выявления и сбора фактов.
   - И как долго собираетесь работать? - спросил генерал, - мы ничего не знаем о готовящемся теракте, который может произойти в любое время. Грош цена тогда всему нашему управлению и особенно вам и мне. События развиваются, и мы их не контролируем.
   - Товарищ генерал, мы работаем, но исходной информации слишком мало, делаем все возможное.
   - Не все делаем, если ничего не знаем, - констатировал Сафронов, - плохо, непростительно плохо работаем. Одни версии и предположения, так мы можем и теракт прохлопать. Не поймут нас и правильно, что не поймут.
   Селедкин пожал плечами.
   - Я понимаю, что вы работаете, полковник, внешняя разведка тоже не дает никакой информации. Возможно, противник затаился на время в связи с известными событиями по разоблачению наркотрафика, пытается выяснить, что известно нам. И эту передышку мы должны использовать в полной мере. Какие шаги предпримете в ближайшее время? - спросил генерал.
   Вошедший Лукин спас Селедкина от ответа. Сейчас все ждали информации от него.
   - Я переговорил с нашими контролерами в ИВС, - начал майор, - Битаров общался только с тремя лицами. Это я, полковник Селедкин и полковник Воропаев Сергей Никанорович, заместитель начальника управления. Воропаев не вызывал Битарова к себе, он переговорил с ним вчера прямо в камере изолятора, разговор длился, примерно, десять минут.
   - Он чем-то мотивировал свой приход к Битарову? - спросил генерал.
   - Нет, Олег Иванович, он ваш заместитель и имеет право на общение без соответствующего разрешения, которое затребовали у полковника Селедкина. Он приказал открыть дверь, зашел в камеру, пробыл там около десяти минут и вышел.
   Сообщение Лукина явно шокировало генерала, но он взял себя в руки.
   - Да, у Воропаева есть сын и ему, по-моему, шестнадцать или семнадцать лет. Необходимо сообщить директору о возникших подозрениях и это придется сделать мне лично. Вы, Игорь, Степанович, установите причастность или непричастность сына Воропаева к употреблению или распространению наркотиков, знакомы ли они с Артуром Битаровым, участвовал ли он в избиении Савельева, знаком ли Сергей Никанорович со Светланой Петровной. Необходимо установить в камере Битарова скрытое видеонаблюдение. Он немного похорохорится и, остывши, наверняка запросит встречи с Воропаевым лично, станет его шантажировать. Мы не станем лишать его этой возможности, но должны знать весь их разговор. Санкцию на скрытое видеонаблюдение с целью дальнейшего официального использования материалов, я получу сам. Вы тоже майор подключайтесь к этим вопросам, начинайте плотную совместную разработку отца и сына Воропаевых.
  
   * * *
  
   Воскресное утро радовало уже тем, что не надо было ехать на работу. Денек обещал быть замечательным, температура с утра около пятнадцати мороза, солнечно, а, значит, потеплеет градусов до пяти днем.
   Иван позавтракал со Светланой и хотел обсудить планы на день. Можно на заливе покататься на коньках или побродить на лыжах по сосновому бору, который окружал вокруг их коттеджный небольшой поселок.
   Битарова подсела к нему рядом, на соседнее кресло, завела разговор первой:
   - Ванечка, я хотела с тобой обсудить несколько вопросов. У меня с десяток небольших фирм, они доходны, но небольшие, приносят мне тысяч по пятьсот прибыли ежемесячно. Пять миллионов тоже деньги, и я не закрываю фирмы, практически не касаюсь бизнеса. Периодически проверяю финансы, естественно. Сама занимаюсь комбинатом, как ты знаешь, муж раньше был гендиректором ООО "Монтаж". Это крупная строительная фирма и доход от нее не малый, она одна многократно перекрывает доходностью всю мелкотню. Я подумала, Ваня, может быть, ты ее возглавишь? В бизнесе нельзя терять деньги, иначе затрут и обанкротят. Подкопим немного денег, Катя окончит школу через три года, купим домик на берегу моря, например, в Испании, уедем все вместе. Я перепишу на тебя долю мужа и сына, у них вместе сорок процентов. Будем жить на дивиденды от бизнеса.
   Битарова с волнением ждала ответа, а он не торопился, обдумывая предложение. Заговорил через несколько минут:
   - Честно сказать - заманчивое предложение и радостное, не скрою. Но мне учиться надо, Светочка, куда я без образования? Потом меня не выпустят из России в течение пяти лет, четыре года, правда, осталось. Я подписку давал о неразглашении, все в этом взводе ее дают, не только я.
   - Так учись, Ванечка, я только рада этому буду. Возглавь фирму и поступай на заочный, ты молодец, ты справишься. А через четыре года можно вообще все продать, весь бизнес, денег нам хватит. Катю в Лондон отправим учиться, яхту себе купим.
   - Давай отложим этот разговор, Света, он мне приятен, я уже говорил. Завтра Катя должна вернуться, как она ко мне отнесется?
   - Умница ты моя, - она подошла, поцеловала его в щеку. - Да, ты прав, я сегодня же поеду в Катерине, постараюсь подготовить ее, а завтра вернемся вместе.
   - Она у твоих родителей или у родителей отца? - спросил он.
   - Катя у свекрови. Мои далеко, Ванечка, на Украине. Сто лет их уже не видела. Надо съездить, тебя познакомить с ними, ты не против?
   - Не против, - ответил Иван, - давай, в новогодние каникулы и махнем все вместе. Они тоже наверняка внучку захотят увидеть. Свекровь далеко живет?
   - Здесь, Ванечка, в этом городе, у ней коттедж несколько километров от нас по трассе. На следующем заливе.
   - Тогда ты Катерину вези сюда, не стоит там с ней говорить. Я уеду, дом свой попроведую, не был уже давно. Вечерком вернусь или раньше, если позвонишь, что все хорошо. Возможно, ей необходимо переварить сказанное и мне лучше вернуться на следующий день. Вообще, как позвонишь, так и подъеду.
   Битарова задумалась.
   - Ты, как всегда, прав, Ваня. В гараже пять машин, ты видел, бери любую и пользуйся.
   Через пару часов он уже был дома. Родной домик... маленькая квартирка жала стенами, но была своей и милой. Он вздохнул, присел в кресло и огляделся. Вроде бы ничего не изменилось, все вещи на местах. Он открыл холодильник, продукты, возможно, не испортились, но он собрал все в пакет и выбросил в мусор скоропортящиеся провианты. Сходил в магазин, купил ананасовый сок, сигареты. Включил телевизор, пощелкал каналами и оставил "Собаку на сене". Подумал - вот и я без роду, без племени, живу с богатой, усмехнулся.
   В дверь позвонили.
   "Действительно что ли заколдованная квартира? - пробубнил он, - как только появляюсь - сразу звонок"...
   Он открыл дверь, на пороге стояла Нина.
   - Ванечка, миленький мой, как я по тебе соскучилась! Ты прости меня, сдуру я испугалась, сдуру.
   Она бросилась ему на шею, но Савельев силой разнял ее руки, отодвинул от себя и захлопнул дверь, ни сказав, ни слова. В глазок увидел, как она заплакала, закрыла лицо руками и опустилась медленно на пол, съезжая по двери. Он вздохнул и ушел в комнату, прибавил звук телевизора, чтобы не слышать ее плач.
   Сидя в кресле, размышлял над предложением Светланы и не мог понять ее до конца. Волновали всего два вопроса - любит или играет, переступит через него из-за денег или нет? Важные вопросы, на которые он не находил ответа. А Нина... сама пришла или ее снова подослала Битарова? Как она могла узнать, что я здесь? Караулила или все-таки был звонок от Шахини? Вряд ли караулила... но остаться бы хотела, если бы не Шахиня. Чувства Нины были душевнее, роднее, но Битарова перешагнула через нее, заставила выполнить чужую волю, как выполняет и сейчас, но плачет по-настоящему. С одной стороны чувства, с другой незавидная доля проститутки. И он не может, не имеет права помочь ей.
   Иван вздохнул, прикрыл веки, убавил звук телевизора и постарался задремать, не думая ни о чем.
   Ему снился сон, приятный эротический сон, как он ласкает Нину в постели, ее молодое тело слегка дрожит от прикосновений, она обнимает его и забирает в себя.
   Звонок телефона разбудил в самый неподходящий момент. Иван глянул на оттопыренные брюки и усмехнулся. Шесть вечера, он проспал часа три, чего прежде с ним не бывало.
   - Да, - ответил он в трубку.
   - Ванечка, приезжай. Мы с Катей ждем тебя.
   Голос Светланы дрожал, видимо, она плакала. Иван не стал уточнять и ответил кратко:
   - Еду.
   Он выключил телевизор, забрал с собой купленный сок, чтобы не испортился и вышел из квартиры.
   Нина так и сидела на полу у его дверей с заплаканными глазами. Иван тяжело вздохнул, но ничего не сказал, стал спускаться вниз, ощущая спиной ее взгляд. Она не пошла за ним, оставаясь на площадке, только слезы покатились по ее щекам сильнее.
   Савельев не знал, что делать, он не мог вернуться и шел, проклиная все на свете. Сел в машину, завел двигатель и тронулся с места. Постепенно успокаиваясь, он смотрел на дорогу, силой воли отгоняя мысли о Нине.
   Битарова встретила его у ворот. Заплаканные глаза смотрели счастливо, совсем не как у Нины, подумал он.
   - Мне показалось, Ванечка, что ты так долго ехал, я вся уже извелась, поджидая тебя.
   Она обняла его, Иван заметил в окне мелькнувшую фигурку, догадался, что подсматривала за матерью Катя.
   Светлана взяла его за руку и повела в дом.
   - Катенька все поняла и не возражает против наших отношений. Я потом расскажу тебе подробности. Ты не представляешь, Ваня, как я беспокоилась, переживала - поймет ли она меня, осудит или одобрит? Я вся извелась и сейчас плачу от счастья, никак не могу унять слезы, они, почему-то, бегут сами.
   Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривоватой. Иван достал из кармана платок, промокнул слезы и поцеловал в носик. Спросил:
   - Кто из вас больший ребенок, ты или Катя?
   - Сейчас, наверное, я, - постаралась все-таки успокоиться Светлана, - я больше не буду плакать. Пойдем, ужин уже готов на троих.
   Они поднялись на второй этаж, Иван подошел к Катерине.
   - Здравствуй, Катя, - он протянул ей руку, она, немного помедлив, ответила. - Я надеюсь, что мы подружимся с тобой, поэтому зови меня просто - Иван.
   - Но ты мамин друг, - возразила она.
   - Мама - это другое, ты взрослая девочка и все понимаешь. А с тобой мы будем дружить по-настоящему. Хорошо?
   - Хорошо, Иван, иди, переоденься и будем ужинать.
   У Светланы опять побежали слезы.
   - Мама, мужчины не любят женских слез, хочешь нравиться Ивану - перестань плакать.
   Битарова не сдержалась и бросилась в ванную.
   - Катенька, - подошел к ней Иван, - мама сильно перенервничала сегодня, это бывает, когда слезы текут сами от счастья. Она же любит тебя и беспокоится. Вот она и плачет, что ты поняла ее и не осуждаешь.
   - А ты, вроде бы, нормальный мужик, Иван, умеешь убеждать женщин. Скажи, а ты сильно боялся, когда стрелял там этих бандитов? - резко сменила тему разговора Екатерина.
   - Боялся, Катенька, конечно, боялся. Но мужчина должен уметь пересиливать свой страх.
   Она хмыкнула.
   - Не врун и не хвастун... ладно подружимся, - теперь уже Катя протянула ему руку.
   Из ванной вышла Светлана, она вымыла лицо и успокоилась.
   - О чем это вы тут беседуете? - уже с улыбкой спросила она.
   - Мама, могут же у нас с Иваном быть свои секреты, как ты считаешь? - ответила дочь по-взрослому.
   Битарова даже оторопела немного, быстро пришла в себя и ответила:
   - Конечно, Катенька, могут. И я не спрашиваю - это же ваш секрет. Иди, Ваня, мы тебя за столом ждем.
   Когда Светлана осталась в спальне вдвоем с Иваном, она рассказала о разговоре с дочерью в подробностях.
   - Ванечка, я, конечно, не стала ничего говорить, как ты и советовал, в доме свекрови. Уже здесь, дома, мучилась и не знала, как начать. Катя, видимо, сама что-то почувствовала и поняла, что меня что-то тревожит. Я решилась и сказала ей, что у меня другой мужчина, назвала тебя. А она спрашивает: "Мама, ты с ним из-за благодарности, что он меня спас"? Представляешь вопросик? Я, конечно, пояснила, что любовь и благодарность - это разные чувства. Тогда она вновь спрашивает: "А может он с тобой из-за наших денег, разве мало на свете альфонсов"? С ума сойти можно... я и не предполагала раньше, что она такая взрослая. Мне до сих пор не верится, Ванечка, что дочь поняла меня и не осудила. Я почему-то считала ее взбалмошной и капризной, а оказалось, что совсем не знаю собственного ребенка.
   Прошла неделя и Иван чувствовал, что что-то не так, что-то мучает Светлану и это не Катя, не взаимоотношения его с дочерью, которые перерастали в дружественные. Битарова цвела и радовалась семейному счастью, неистово отдавалась ему в постели, словно пыталась насладиться им в последний раз. Глаза то светились блаженством, то впадали в непонятную грусть. Она смеялась, шутила и могла резко осунуться, замолчать, словно какой-то червячок точил и точил ее изнутри. Не раз начинала разговор о поездке за границу, предлагала не ждать, бросить все и уехать немедленно.
   Иван пытался анализировать, но у него ничего не получалось. Началось все с возвращения Кати домой. Но она не могла быть причиной тайных мук матери, значит, что-то другое совпало с ее возвратом. Он не понимал что, и решил переговорить напрямую. Вечером в спальне он заговорил:
   - Света, я чувствую, что тебя что-то мучает, может, ты поделишься проблемой, и мы решим ее вместе. Что-нибудь со здоровьем? - участливо спросил он.
   - Она посмотрела на него, улыбнулась грустно.
   - Ты заметил, Ванечка... какой ты у меня славный... Нет, со здоровьем все в порядке. Я не знаю, как сказать тебе, хочу и не решаюсь. Может быть попозже, Ваня, я наберусь сил и скажу?
   - Как знаешь, Света... Я заметил, что Катя стала чаще посматривать в твою сторону... потом на меня взгляд переводит. Ребенок чувствует твое беспокойство и, видимо, связывает это со мной.
   Она уткнулась в подушку и заплакала. Иван не стал ее успокаивать, накинул халат и вышел. Сел в холле у камина, закурил сигарету. В доме тишина, все уже спят... Он посидел немного, выбросил докуренную сигарету и вернулся в спальню. Светлана не плакала, лежала на спине с открытыми глазами и, наверное, думала о своей проблеме.
   Иван подошел к кровати со своей половины, лег и повернулся на бок. Светлана через минуту пододвинулась к нему, обняла.
   - Я расскажу тебе, Ванечка, все расскажу. Никогда бы на это не решилась, но Катя приняла тебя и я не могу...
   Она замолчала, Иван хотел повернуться к ней, но она остановила его.
   - Нет, Ванечка, ты лежит так, мне так легче говорить, - она прижалась к нему со спины. - Я родилась на Украине, Ваня, во Львове, там мои родители и я их со свадьбы не видела. Мы не общаемся из-за брата. Он всегда был под наблюдением КГБ из-за своей нелюбви к москалям. Я не разделяла его взглядов, и жить хотелось спокойно, без внимания КГБ-ФСБ. Поэтому не общалась не только с ним, но даже с родителями. Через несколько лет я поняла, что совершила ошибку, выйдя замуж за Арчана. Он старше меня на пятнадцать лет и тогда казался умным, интеллигентным, уверенным и перспективным мужчиной. А на деле оказался тряпкой, таким ярким петушком, кукарекающим на публике и в Думе. А яйца в дом приходилось нести мне. Его даже прислуга в этом доме не уважала. В бизнесе полный ноль. Все стратегические вопросы его строительного бизнеса принимала я, а он лишь кукарекал моими фразами и решениями. Но на любую подлость у него почему-то ума хватало. Его, наверное, осудят лет на двадцать, не меньше, а возможно и пожизненный срок получит. Я не жалею это ничтожество, он свой срок получит не из-за тебя, не из-за того, что пытался спасти от тюрьмы Артура. Он получит срок за наркотики, он был главным лицом наркобизнеса в городе. Я не знала, Ванечка, правда не знала, что он с наркотиками связан. Чувствовала, конечно, что что-то не так, кожей ощущала, но никогда не думала, не предполагала, что этот тюфяк, эта шестерка способна на наркобизнес. Но это не все, это не главное, Ваня, он за это получит свой срок.
   Битарова замолчала, видимо, переводя дух или собираясь с мыслями. Он не торопил ее и лежал на боку, ощущая ее тепло спиной.
   - Недавно ко мне человек приезжал, ты сам его на вокзале встречал, Ваня. Это мой брат Андрей. То, что он предложил мне, это страшно, Ванечка, страшно.
   Светлана заплакала, зашмыгала носом, потом встала, нашла платок, вытерла слезы и высморкалась.
   - Те люди за границей, которые поставляли сюда героин, хотят организовать в городе крупный теракт, заставляют меня помогать им, предлагают большие деньги и угрожают, что убьют Катю, если я откажусь. - Она снова заплакала. - А эта сволочь Андрей, он лишь посредник, но тоже считает, что надо наказать москалей. Как он мог, Ванечка, приехать ко мне с таким предложением, он же брат и родной дядя Кате? Я его семнадцать лет не видела, - она продолжала всхлипывать, - и еще бы сто семнадцать не видела. Как он мог?.. Что мне делать, Ваня, что делать?
   Савельев выждал некоторое время, давая успокоиться Светлане, потом предложил:
   - Надо идти в ФСБ и все рассказать.
   Битарова посмотрела на него, усмехнулась сквозь слезы.
   - Умный да? Я сама бы не догадалась...
   Она села в кресло, поджала под себя ноги и вновь заревела.
   - Ты волевая женщина, Света, надо собраться, слезами здесь не поможешь. Я сам пойду в ФСБ.
   - Дурак ты, Ванечка, прости меня, но у них там все схвачено. На самом высоком уровне человек сидит. Не знаю, что делать, некуда нам идти. В ментовку и прокуратуру с этим не пойдешь - все равно все материалы на стол этому человеку лягут.
   - Ты знаешь его, виделась с ним.
   - Знаю, Ваня, встречалась. Они тебя планируют главным исполнителем сделать. Всю поднакотную твою уже выяснили, проверили, меня познакомиться заставили. А я, дура, влюбилась по уши...
   - Кто он? - задал прямой вопрос Савельев.
   Битарова немного помедлила, но потом сказала:
   - Заместитель начальника управления ФСБ, полковник Воропаев.
   - Тогда мы лично к начальнику пойдем, никому другому ничего говорить не станем, - твердо сказал Савельев.
   - Хорошо, Ванечка, как скажешь. Когда пойдем?
   - Не знаю, в ближайшее время. К генералу просто так не попадешь, пока операм что-нибудь не расскажешь. Тогда Воропаев может узнать, а нам это не нужно. Придется ловить генерала на улице, другого выхода нет.
   - Ванечка, - улыбнулась первый раз Битарова, - как же ты его поймаешь? Он же генерал, пешком не ходит, всегда рядом водитель с оружием.
   Теперь уже улыбнулся Савельев.
   - Света, меня в армии учили, как выкрадывать генералов в тылу врага и во время боевых действий. Так, чтобы никто не заметил, иначе живым не останешься. Я не стану ничего объяснять - просто поверь на слово.
   - Эх, Ванечка, Ванечка, - со вздохом произнесла Битарова, - давай спать, скоро утро уже, а мы еще не ложились фактически.
   Утром Катя внимательно смотрела на мать, иногда переводила взгляд на Ивана.
   - Мама, ты плакала ночью? У тебя мешки под глазами и вид усталый, не выспавшийся. Может тебя Иван обижает? - решилась на прямой вопрос Катя.
   - Нет, доченька, что ты... Ванечка очень хороший человек. На работе много сложностей... легла, задумалась... раздумалась и не могла заснуть долго. А Ванечка - он хороший, - мать улыбнулась ласково.
   - А что на работе? - поинтересовалась дочка.
   - За папиной фирмой тоже приходится мне присматривать. Двойная нагрузка. Но я Ваню попросила, он мне поможет и все скоро наладится, вот увидишь, Катенька.
   - Хорошо, мама, мне в школу пора.
   Она подошла, поцеловала мать в щеку, помахала ручкой Ивану и спустилась на первый этаж.
   Савельев в офисе оставил Битарову одну. Взял машину и уехал один, без Дмитрия. Вернулся часов в пятнадцать.
   - Ты где был, я тебя потеряла, Ванечка?
   - В обед подъехал к управлению ФСБ. Генерал вышел и поехал обедать в ресторан. Я написал записку и попросил официантку передать ему. Посмотрел - она передала.
   - Что ты там написал? - спросила Битарова.
   - Написал следующее: "Ваш заместитель оборотень. В городе готовится теракт. Жду одного сегодня на 15-ом километре Московского тракта в 19 часов".
   - Как ты думаешь, приедет?
   - Будет размышлять долго, но приедет, - ответил Иван. - Между своей жизнью и терактом выберет встречу.
   - Почему между жизнью? - удивленно спросила Битарова.
   - Он станет размышлять в двух вариантах - либо его хотят убить, заманив таким образом, либо действительно сообщить что-то важное. Он выберет второе.
   - Почему второе?
   - Света, ты как ребенок, право... Убить его можно гораздо проще, зачем светиться в ресторане? Он же ФСБэшник, поймет все и не сообщит никому, потому что замешан заместитель, а не простой опер. Может я и не прав, Света, не мучай меня вопросами. Не всегда прав бывает даже Пифагор, когда надевает свои штаны любой стороной.
   Светлана рассмеялась.
   - Где ты таких поговорок наслышался?
   - Нигде, сам сейчас придумал, - ответил Иван.
   В 19 часов машина ждала их в условленном месте.
   - Это не его машина, - сказал Иван, - сиди здесь, я проверю. Возможно, он на личной приехал или на другой.
   Савельев достал пистолет, передернул затвор, досылая патрон в патронник, положил его в карман и вышел из автомобиля, подошел к другому. Открыл дверцу и вернулся к Светлане.
   - Все нормально, это он и один.
   Битарова рассказала все. Генерал внимательно выслушал и ни разу не перебил ее.
   - Все сказанной вами, Светлана Петровна, необходимо хорошенько обдумать. Вы живите и ведите себя, словно ничего не случилось. Делайте все, что попросят преступники. Воропаева мы сразу брать не станем, необходимо выявить его связи. Может быть, приставить охрану к вам? - спросил генерал.
   - Нет, - ответил Савельев, - в этом нет необходимости - свою семью я смогу защитить сам.
   - Хорошо, - не стал возражать генерал, заметив, как Битарова благодарно прижалась к руке Ивана, - это мой телефон для связи, его лучше запомнить.
   Он не отдал визитку, а подержал ее на виду некоторое время, давая возможность заучить номер. Звоните в любое время, держите меня в курсе, огромное вам спасибо от всего нашего управления.
   Савельев и Битарова уехали домой, а генерал развернул машину и вернулся в управление. В кабинете верный оперативник передал ему взятую из тайника закладку. Он вскрыл ее.
   "Полагаю, что Воропаев - подстава. Преступники знают все, а все знают только Лукин и Селедкин, есть вероятность сговора. Необходимо еще раз проверить Битарову, взять ДНК у ее родителей и дочки, ее образец прилагаю. Святой".
   "Ни хрена себе... расклад получается... следователь и начальник отдела по борьбе с терроризмом", - пробормотал генерал и сжег бумажку, убирая пробирку в карман.
  
   * * *
  
   Фейсал зашел в дом, произнес благословенно:
   - Ассаляму алейкум, - поднес правую руку к губам, лбу и тюрбану
   - Ваалейкум ассалям. - Умар бин Абдулазиз указал ему рукой на место чуть впереди себя и левее. - Говори.
   - Внедрение Конни прошло успешно, господин, очень успешно. Милость Аллаха и Его благословение не оставили нас.
   - Что с Зигертом?
   - Конни сообщает, что он не надежен, однако все идет по плану, господин.
   Умар молчал минуты три, перебирая четки.
   - Операция прикрытия? - спросил он.
   - Началась, господин. Генерал Сафронов оперативно разрабатывает своего заместителя.
   - Зигерт возглавил фирму?
   - Да, господин. Через неделю заканчивают нулевой цикл.
   - Начинайте завозить маргарин, - Умар дал понять жестом, что он свободен.
   - Слушаюсь, господин.
   Фейсал встал, приложил правую руку к губам, лбу и тюрбану и только потом вышел.
   Умар пригласил помощника.
   - Запишите, зашифруйте и отправьте на специальную базу в Англии: в городе Н-ске 23 февраля намечается большой праздник. Необходимо подготовить десять человек не позднее середины января с целью переброса в Россию до олимпиады. Во время проведения Олимпийских игр это станет затруднительным. Умар.
   Помощник приложил правую руку к сердцу, чуть наклонившись, и вышел.
  
   * * *
  
   Сафронов вскрыл доставленный фельдъегерской службой конверт из внешней разведки.
  
   Совершенно секретно
   Начальнику УФСБ по Н-ской области
   Генерал-майору Сафронову О.И.
  
  
   Факт сообщенной вам ранее информации о готовящемся теракте в вашем городе стал известен Умару бин Абдулазизу.
   Источник сообщает, что Умар общался с Фейсалом. Речь шла о неизвестном лице Конни, внедрение которого (которой) прошло успешно. Конни сообщила о ненадежности некоего Зигерта, который возглавил неустановленную фирму, заканчивающую нулевой цикл. На информацию о ненадежности Зигерта Умар никак не отреагировал и спросил об операции прикрытия. Фейсал пояснил, что операция прикрытия началась, и генерал Сафронов оперативно разрабатывает своего заместителя. Умар приказал завозить маргарин.
   После встречи с Фейсалом, Умар отправил шифрованную телеграмму в лагерь боевиков в Англии следующего содержания: "В городе Н-ске 23 февраля намечается большой праздник. Необходимо подготовить десять человек не позднее середины января с целью переброса в Россию до олимпиады. Во время проведения Олимпийских игр это станет затруднительным".
   Через другого помощника Умар отправил в лагерь боевиков Саудовской Аравии следующий шифрованный текст: "Необходимо подобрать трех женщин, которые произведут самоподрыв на стадионе в Н-ске во время хоккейного матча 15-ого числа следующего месяца".
   Организуйте утечку последней информации и проведите показные мероприятия по предотвращению взрыва на стадионе.
   Генерал-майор Лукашин С.А.
  
   Генерал несколько раз перечитал сообщение, которое одновременно обрадовало и озаботило его. Значит, Святой не ошибся, и Воропаева действительно подставляют. Но кто эти Конни, Зигерт, что за маргарин приказано завозить? И почему Конни не доверяет Зигерту, почему на недоверие не отреагировал Умар?
   Сафронов не находил ответа. Долго ходил по кабинету и мучился вопросами. Что за теракт, когда он будет, где - ни черта мы не знаем... Умар, старый лис, задумал что-то серьезное, вряд ли такая возня из-за десятка или десятков смертей, прости меня Господи, подумал он. По-крупному, очень по-крупному хочет сыграть Умар, на большой ущерб и тысячи лиц ориентируется, не иначе.
   Решил информировать Святого и положил в закладку первую часть полученной информации. Возможно, он что-нибудь прояснит о Конни, Зигерте и маргарине. Вызвал курьера и приказал вернуть закладку на место.
   Да, грубо работает Умар, подумал генерал. Нервничает, спешит... решил использовать старый дедовский, но проверенный способ - дать каждому свою информацию и выяснить, где протечет? Сафронов усмехнулся, мы ему в этом поможем.
   Он вызвал к себе Лукина и Селедкина.
   - Докладывайте, что сделано на сегодня, - и посмотрел на Лукина.
   Майор встал, но генерал махнул рукой, и он опустился на стул.
   - Я допросил всех пятерых подростков в СИЗО, по результатам можно сделать вывод, что они точно не помнят. Вроде бы был Воропаев младший с ними, а может, и нет. Времени прошло много, более года уже. Но они все его знают, общались, но не часто. Все пятеро считают, что он употребляет наркотики, но делает это скрытно из-за отца. Артур Битаров пояснил им в свое время, что если за наркотой застукают вас, то вашим родителям ничего не будет, моего отца, как депутата, пожурят, а его батю выгонят из органов, поэтому он и скрывает все. Поэтому считаю, что прямых улик на Воропаева Александра нет, есть косвенные подтверждения. Никто из подростков лично не видел факта употребления наркотиков Александром. Но Артур утверждает, что он несколько раз получал лично от Воропаева от пяти до десяти чеков героина по цене 150 рублей каждый. Это обычная цена чека на рынке. У меня все, товарищ генерал.
   - Что у вас, полковник? - спросил он Селедкина.
   - Пока нечего доложить, товарищ генерал. Скрытое видеонаблюдение в камере Битарова установлено. С Воропаевым он вторично не общался.
   - Не густо, - произнес Сафронов. - Из службы внешней разведки получено сообщение, что к нам в город направляются три террористки-смертницы, которые должны произвести самоподрыв на стадионе во время хоккейного матча 15-ого числа следующего месяца. Прошу вас, полковник, подготовить план оперативных мероприятий и представить мне на утверждение лично.. Черт бы их побрал, этих шахидок, - выругался под конец Сафронов, - все свободны.
   Он остался один, три слова все не выходили из его головы - Конни, Зиберт, маргарин... Конни... можно подумать на Битарову, но причем здесь тогда внедрение... она никуда не внедрялась. Зиберт... может быть Савельев? А маргарин? Может пачки пластида? Может... может...
   Он глянул на часы и пошел в столовую, руководство обедало в отдельном маленьком зале и не стояло в очереди, им приносили пищу на столик.
   Подсел Воропаев, поздоровался.
   - Как дома, семья? - спросил Сафронов.
   - Спасибо, Олег, нормально. У тебя как?
   - Хорошо, Сережа, сын скоро на диплом выйдет, закончится веселая студенческая жизнь.
   - А мой только поступил после школы, первый курс еще. Я зайду к тебе, Олег, после обеда, поговорить надо.
   - Конечно, Сережа, заходи, - ответил Сафронов.
   Генерал принял своего заместителя через час. Воропаев зашел, присел за приставной столик.
   - Я вот о чем хотел переговорить, Олег Иванович, - начал Воропаев и на удивленный взгляд Сафронова пояснил: - Иванович, потому что разговор служебный, не личный. Хотя и личный, в том числе. Хотел приструнить Битарову с ее мужем, но не стал. Ты это дело сам курируешь, а, не зная обстоятельств, не стал этого делать, вот и пришел посоветоваться. Светлана Петровна позвонила мне и попросила встретиться. Я тогда долго размышлял - откуда номер телефона взяла, потом вспомнил, что звонил ее мужу до ареста недели за две и встречался. Я тогда рассказал Битарову, что его сынок на героин подсел, но он сделал вид, что не поверил. Но, Бог с ним... Когда с его женой встретился неделю назад, она стала меня шантажировать, представляешь? Что якобы мой сын с ее Артуром и еще несколькими подростками избили какого-то Савельева. Все находятся в СИЗО, кроме моего сына, и она, естественно, ждет моей реальной помощи, иначе сядет и мой Александр. Я ничего не сказал ей про алиби, просто отправил ее к черту и ушел.
   - Что за алиби? - спросил генерал.
   - Алиби моего сына - это ты, Олег.
   - Я?! - удивился Сафронов.
   - Помнишь, мы праздновали день рождения моей жены? Ты был и сын мой вместе с нами.
   - Конечно, помню, - ответил генерал.
   - Так вот... в это время, оказывается, мой сын не за столом с нами сидел, а какого-то Савельева избивал. Есть свидетельские показания и прочее.
   - Чушь полная, - ответил с улыбкой Сафронов, - у тебя же на видео все снимали. Я помню прекрасно и сына за столом помню, он вообще никуда не отлучался.
   - Битарова мне снова звонит, требует встречи, угрожает оглаской. Представляешь?
   - А ты с ней встреться, не отказывайся, - посоветовал Сафронов.
   - Ты что, Олег, совсем из ума выжил? - удивился Воропаев.
   - Нет, Сережа, не выжил, - серьезно ответил генерал, - ты сейчас находишься в оперативной разработке нашего управления с моего разрешения и с санкции директора, - он показал пальцем вверх. - Именно по фактам избиения твоим сыном Савельева, по употреблению и сбыту наркотиков им же, по факту незаконных встреч с четой Битаровых и возможных связях с террористами.
   Минуту они не говорили ни о чем.
   - Если ты рассказал мне это, - начал Воропаев, - то ты и директор доверяете мне. Значит, оперативная игра в чем-то другом заключается?
   - Да, Сережа, - вздохнул Сафронов. - В управлении завелись два крота, это Лукин и Селедкин. Они работают на Умара бин Абдулазиза. Они же и проводят твою разработку.
   - Ни хрена себе! - воскликнул Воропаев.
   - Поэтому ты встретишься с Битаровой, потребуешь конкретных доказательств и пойдешь на дозированное соглашение с ней. Главное, чтобы они смогли задокументировать встречу и твое согласие на разумную помощь. В удобном случае важно сказать, что по неизвестным причинам часть информации управления для тебя стала закрытой.
   Я понял, Олег, ждем крупный теракт?
   - Да, Сережа, и мы не знаем о нем ничего. Где, когда, какими силами? Умар бин Абдулазиз играет по-крупному, теракты, подобные Волгоградским, его не удовлетворят, он жаждет гораздо большей крови. Мы вычислил кротов, есть источник информации в близком окружении Умара, но ничего не знаем про теракт. Это означает лишь одно - Умар не доверяет никому, готовя крупнейшую акцию, он готовит несколько подставных операций, отвлекает наши силы на твою разработку, наверняка что-то вообще нам неизвестно. Так что подключайся и ты, полковник, с учетом всего услышанного здесь.
  
   * * *
  
   Савельев с Битаровой приехали на фирму ООО "Монтаж". Охрана сразу же отсекала его на проходной, заблокировав проход. Но Битарова представила Ивана, как нового генерального директора, охранники извинились и они прошли дальше.
   В холле уже собрались все сотрудники.
   - Я, как основной учредитель фирмы ООО "Монтаж", - начала Битарова, - приняла решение о назначении новым генеральным директором господина Савельева Ивана Петровича, предоставляю ему слово:
   - Ждете кратких слов о себе или обещаний и заверений? Не дождетесь. Станем знакомиться в процессе работы. Каждого руководителя прошу быть готовым доложить о проделанной работе, что делается сейчас и намечается в будущем. Докладывать кратко, но содержательно, без воды. Сейчас прошу разойтись по рабочим местам.
   Он посмотрел на Битарову.
   - Выпьешь со мной чайку или поедешь к себе? - спросил он.
   - Выпью, - с улыбкой ответила она, - не столько чаю, сколько хочется посмотреть, как ты руководить начнешь. Главбуха послушаю вместе с тобой.
   - Нет, ребята- демократы - только чай, - засмеялся он, - сначала объекты посмотрю, потом уже с персоналом знакомиться стану.
   - Да, не стереотипно, но ты, наверное, прав, Ваня. Тогда я поеду.
   - Хорошо, Света, дождись меня вечером, я тебя заберу с работы, вместе домой поедем.
   Он зашел в приемную, подошел к секретарю. Она встала.
   - Я Марина, ваш секретарь.
   - Здравствуй, Марина, показывай мой кабинет.
   - Здравствуйте, Иван Петрович, проходите, пожалуйста.
   Она открыла двери его кабинета. Шикарный кабинет, подумал он, неплохо Битаров устраивался. Три больших окна, стол для совещаний, рабочий стол с приставным столиком. Секретарь подошла к дальней стене, открыла дверцу, которую он и не заметил вначале.
   - Здесь комната отдыха, - пояснила она.
   Савельев вошел внутрь. Мягкий уголок, журнальный столик, небольшой бар, холодильник, санузел, душевая кабина, телевизор.
   Он вернулся в кабинет, присел на свое рабочее место.
   - Кто до меня обязанности выполнял?
   - Гениатуллин Сабир Мамедович, - ответила Марина.
   - Пригласи его ко мне.
   Марина замялась.
   - Он вряд ли пойдет, Иван Петрович...
   - Почему? - недоуменно спросил Савельев.
   - Старейший работник фирмы... тут все на нем держится, Битаров сам всегда к нему ходил, - пояснила она.
   - Ты, все-таки, пригласи его, Марина. Не звони, а зайди лично и пригласи.
   Она вернулась через минуту.
   - Он не пойдет, - снова пояснила секретарь.
   - Что он ответил, конкретно?
   - Сказал, что если пацану надо, то пусть сам идет.
   - Хорошо, тогда пригласи ко мне главного бухгалтера, начальника охраны и начальника кадров.
   Через минуту в кабинет вошли трое.
   - Вы, как я понял, начальник охраны? - спросил он у вошедшего мужчины.
   - Совершенно верно, Соловьев Петр Алексеевич.
   - Главный бухгалтер Воробьева Людмила Викторовна, - представилась женщина.
   - Синичкина Валентина Юрьевна, кадровик, - представилась другая.
   - Валентина Юрьевна, подготовьте прямо сейчас приказ об увольнении Гениатуллина, вы, Людмила Викторовна, рассчитайте и выдайте ему зарплату, заберите у него ключи от кабинета и сейфа. Вы, Петр Алексеевич, отправьте к нему сейчас же двух охранников, пусть проследят, чтобы он ничего не взял из сейфа, ни единого документа со стола, проследите лично. И чтобы через 45 минут его в здании не было, предупредите охрану, он больше не вхож в это здание. Все, выполняйте.
   - Иван Петрович, тогда работа встанет, - заговорила главный бухгалтер, - в банке его подпись и моя, на переделку карточек время уйдет и согласится ли Светлана Петровна с этим увольнением?
   - Объясняю первый и последний раз - мои приказы не обсуждаются, а выполняются. В банке со вчерашнего дня уже нет ни вашей, ни его подписи, только моя. Спасибо, все свободны.
   Он пригласил к себе Марину.
   - Скажи, пожалуйста, у меня есть еще заместители, кроме Гениатуллина?
   - Еще два заместителя, - ответила она.
   - Кто из них может показать мне объекты строительства?
   - Середин Игорь Львович, он зам по строительству.
   - Пригласи его ко мне, Марина.
   - Хорошо, Иван Петрович. Можно спросить вас?
   - Спрашивай, - ответил Савельев.
   - Это правда, что вы Гениатуллина увольняете?
   - Правда, Марина.
   - Слава Богу, а то он тут всем уже плешь переел.
   В кабинет вошла Синичкина.
   - Иван Петрович, Гениатуллин заявил, что увольняться не собирается, по инициативе администрации мы его уволить не можем, оснований нет.
   Раздался телефонный звонок, звонила Битарова.
   - Минутку, - произнес Савельев и ответил на звонок.
   - Ванечка, говорят, ты опять там воюешь? Мне Гениатуллин только что звонил, но я объяснила ему, что с тобой лучше не спорить. Он вначале не поверил, но потом согласился. Жду тебя вечером, целую.
   - Спасибо за помощь, Света.
   Савельев отключил связь.
   - Валентина Юрьевна, зайдите к Гениатуллину снова, он напишет заявление по собственному. Марина, вы позвоните главному бухгалтеру, пусть она мне вначале черновой расчет зарплаты покажет.
   Середин и Воробьева зашли в кабинет одновременно. Он пригласил обеих присесть. Посмотрел расчет, удивился.
   Почему так много? - спросил он.
   - Фирма брала у него займ в тридцать миллионов, - пояснила Воробьева.
   - Сколько его зарплата по штатке?
   - Двести тридцать тысяч.
   - Из этой суммы и произведите расчет, Людмила Викторовна.
   - Но он подаст в суд, - возразила она.
   - Спорить со мной он не посмеет.
   - Извините, Иван Петрович, он наверняка уже звонит Светлане Петровне, жалуется.
   Савельев улыбнулся.
   - Я здесь генеральный директор, если вы не забыли еще, Людмила Викторовна, а Светлана Петровна моя жена. Он уже позвонил ей, и ему объяснили, что спорить со мной бессмысленно.
   От удивления Воробьева даже открыла рот, но быстро пришла в себя.
   - Тогда все понятно, Иван Петрович...
   Она быстро упорхнула к себе, по пути разнося услышанную новость.
   Савельев с Серединым поехали осматривать объекты строительства. Строился целый жилой комплекс 9-ти и 15-ти этажных домов. Но главным считался перинатальный центр. Фирма выиграла тендер и уже заложила фундамент, заканчивая строительство цокольного этажа. Через несколько дней планировали начать возведение первого этажа, все шло по плану.
   Савельев переговорил с рабочими, бригадирами, прорабом, главным инженером и другими лицами, выслушал вопросы и просьбы. На что-то ответил сразу, что-то подсказал Середин, над чем-то обещал подумать. Главное - разговор состоялся содержательный.
   Ближе к вечеру он вернулся в офис и сразу почувствовал другое отношение. Воробьева растрепала, что он не подставной, а настоящий директор, догадался Савельев.
   - Как твой первый рабочий день? - спросила Светлана, когда они уже ехали домой. - Я сразу поняла, что ты выгонишь Гениатуллина, но не думала, что так скоро. Быстро ты во всем разобрался. Зарплата устраивает или увеличить?
   Она прижалась к его плечу, Дмитрий ужу не реагировал на их близость и вел машину спокойно.
   - Я еще не смотрел штатку, Света, сегодня познакомился с объектами, завтра пообщаюсь с коллективом. Первое впечатление солидное и тебе за помощь спасибо.
   - Как же иначе, Ванечка, должна же я помогать своему любимому мужчине.
   - А Гениатуллин сказал секретарше, что я пацан, сам должен к нему бегать.
   - Так вот почему ты его так быстро уволил, - догадалась она, - дурак, что с него взять. Но все равно бы уволил - не сейчас, так дня через три. Привык там всем командовать, я его частенько поправляла. Не врубился он, что пришел генеральный директор, а не размазня Арчан. Тот только на приемах, банкетах да в Думе крутого из себя строил, в бизнесе совсем ничего не понимал. Я сегодня на развод с ним подала, когда разведусь - перепишу на тебя его долю и сына тоже. Она ему ни к чему - через иглу все спустит.
   Битарова замолчала, видимо, ждала от него ответа, потом заговорила снова:
   - Как тебе секретарша, показала комнату отдыха?
   - Показала, - ответил с укором Иван, - но я все-таки твой мужчина, а не кобель. Зачем ты так? А Воробьевой вообще сказал, что ты моя жена, она уже разнесла это по коллективу.
   - Правда? - обрадовалась Светлана, - так и сказал, что я твоя жена?
   - Так и сказал, - ответил он.
   Битарова снова прижалась к его плечу, глаза засветились радостью и счастьем.
   На следующий день Савельев разговаривал с главным бухгалтером часа два, переговорил с заместителями по часу, с экономистами, юристом, начальником службы безопасности, другими сотрудниками. Посмотрел штатку - его оклад 850 тысяч рублей - совсем не плохо, подумал он.
  
   * * *
  
   Генерал Сафронов выехал на конспиративную квартиру, где проживали пятеро сотрудников центрального аппарата ФСБ, работающих в городе под видом полицейских. Таким образом, они не светили свое ведомство и имели возможность сбора необходимой информации.
   Сафронов зашел, поздоровался, попросил перейти сразу к делу.
   - Оперативное наблюдение за Битаровой, Савельевым, Селедкиным и Лукиным пока никаких действенных результатов не дало. - Начал докладывать полковник Уткин. - Ведут привычный образ жизни, ничего противоестественного. В коттедже Битаровой настолько профессионально поставлена охрана, что это нас настораживает. Сама хозяйка не могла организовать ничего подобного, если, конечно, не прошла спецподготовку в ГРУ, у нас или соответствующем подразделении иностранного государства.
   - Оставьте коттедж в покое, полковник, нам нельзя засветиться. Продолжайте дальше.
   - Есть, товарищ генерал, - удивленно ответил москвич. - Удалось установить, что месяц назад, после ареста Битарова, жена сменила весь домашний персонал и охрану, не оставив ни одного прежнего человека. Тогда же поменяла и систему охраны. Майор слетал во Львов, - полковник кивнул на одного из присутствующих, - встретился с родителями Битаровой, их фамилия действительно Музыко. Они опознали свою дочь по фотографии, но не признали ее голос. Мы дали им послушать пленку, но не сказали, что это говорит Битарова, родители однозначно утверждали, что голос им не знаком. Как и запрашивал Святой, мы взяли образцы ДНК у родителей, эксперты дали заключение - родители и сама Битарова не являются родственниками.
   - Вот это да!.. - воскликнул Сафронов.
   - Но это еще не все новости, товарищ генерал, - продолжил полковник.
   - Подожди, Андрей Дмитриевич, - попросил генерал, - хотя бы кофе угостите.
   Полковник кивнул и один из сотрудников ушел на кухню.
   - Сейчас сварим, разрешите продолжить, Олег Иванович? - спросил полковник.
   - Продолжай, Андрей Дмитриевич. Но, может, Битарова приемная дочь?
   - Нет, товарищ генерал, у Музыко не было приемных детей - родная дочь Светлана и сын Андрей. И это он приезжал сюда недавно.
   - Приезжал и не заметил подмены?
   - Сложный вопрос, Олег Иванович, возможно, он заранее знал о подмене, но это только предположение. Эксперты также установили, что Катя, дочь Битаровой, не является на самом деле ее дочерью и дочерью Арчана. Совсем посторонняя девочка. Где находится настоящая Битарова и ее дочь - нам пока неизвестно.
   Майор принес кофе генералу и полковнику, сам присел рядом.
   - Значит, догадался все-таки Святой о подмене... интересно как? Он же никогда настоящих не видел, - произнес генерал между глотками кофе. - Выяснили, что за птица находится под видом Битаровой?
   - Да, Олег Иванович, про девочку ничего не знаем, а ее якобы мамаша установлена. Опять же по ДНК картотеки интерпола. Очень нам помог Святой с образцами ДНК. Это Ингрид Сантекайте, тридцать пять лет, владеет всеми видами холодного и огнестрельного оружия, приемами рукопашного боя, методам маскировки. Неплохая актриса, может использовать грим, парики, переодеваться мужчиной. В последнее время сблизилась с исламистскими радикалами, в основном используется, как киллер, за работу берет очень большие деньги, знает взрывное дело, находится в международном розыске. Есть ее фото, но оно слабо похоже на современное лицо, где проводилась пластическая операция - мы не знаем. Но, если ее готовили конкретно под Битарову, значит, намечается очень серьезная операция, товарищ генерал.
   - А как же фигура, голос? Ведь родители не узнали ее по голосу. Как она общается с друзьями, в офисе? - спросил генерал.
   - Здесь все просто, Олег Иванович, настоящей Битаровой должны были удалять папиллому на связках, об этом знали практически все. После операции появилась уже другая Битарова, голос, естественно, изменился, а фигурой они похожи. Ее могли распознать муж, сын и дочь. Сын с мужем в тюрьме, дочь исчезла, она завела себе любовника, который уже возглавил ООО "Монтаж". Сейчас стало ясно, что Конни - это подставная Битарова, а Зигерт, скорее всего, Иван Савельев, ее любовник. Иван Савельев по картотеке интерпола не значится, я лично выезжал в его воинскую часть, командир опознал Савельева по фотографии, но в пьяном виде проговорился, что его попросили так сказать. Утром он, конечно, все отрицал, сильно волновался, показывал фотографии Савельева в воинской части. Я доложил своему руководству о нем, но мне приказали все свои действия согласовать с вами.
   - Почему, полковник, вы обратились к своему руководству, не поставив меня в известность, я сейчас ваш непосредственный начальник? - жестко спросил Сафронов.
   - Извините, товарищ генерал, считал и считаю ваши действия в отношении Савельева не обдуманными, поэтому и обратился к руководству центрального аппарата. Это же понятно, что Савельев враг, замаскированный коварный враг. А вы его покрываете, генерал - убежденно ответил он.
   Сафронов заметил, что полковник даже не удосужился сказать товарищ, называя его генералом. Столичный синдром заиграл в заднице, подумал он. Взвесив все за и против, приказал:
   - Я отстраняю вас от операции, полковник, первым же рейсом вы улетаете в Москву, где свои соображения доложите руководству лично. - Он глянул на часы. - Через два часа самолет, как раз успеете, это приказ, полковник.
   Он весь побагровел, сжал в ненависти кулаки, процедил сквозь зубы:
   - Разрешите позвонить своему настоящему руководителю?
   - Звони, - усмехнулся Сафронов.
   Уткин набрал номер.
   - Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, полковник Уткин. Сафронов отстранил меня от операции и приказал вылететь в Москву.... Как чего хочу? Он отстранил меня.... Есть прибыть срочно, товарищ генерал-лейтенант.... Вас просят, - он протянул трубку Сафронову. - Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант.... Нет, в изоляции полковника не вижу смысла, зачем же его в камеру садить.... Хорошо.... Прошу еще человек пять отправить.... Да.... Нет, он хорошо работал, просто столичный синдром в заднице заиграл, вот и решил, что он выше периферийного генерала.... Всего доброго.
   Побелевший от волнения Уткин спросил:
   - Что теперь со мной будет?
   - Не знаю, - пожал плечами генерал, - вам столичным виднее. Есть информация, которую не знают твои коллеги из Москвы? - он указал рукой на присутствующих.
   - Нет, товарищ генерал, они все знают.
   - Майор Рождественский, - тот встал, - вы назначаетесь старшим группы.
   - Есть, товарищ генерал.
   - Возьмете полковника к себе в группу или пусть домой летит. Не отвечайте быстро, подумайте. Сможет ли он работать после такой оплеухи и под вашим началом?
   Он задумался, но ответил все же быстро:
   - Через несколько дней сможет, товарищ генерал, сейчас - нет.
   - Правильно мыслишь, майор, спасибо за объективность. Нескольких дней у нас нет.
   После ухода Уткина майор продолжил доклад:
   - Из тайника взята закладка, в ней находились десять анкет гастарбайтеров и сообщение Святого, где он просит проверить этих лиц. Также просит организовать силами миграционной службы проверки строительных фирм с завтрашнего дня. В ООО "Монтаж" миграционная служба должна прийти с проверкой на третий день.
   Зазвонил телефон, Сафронов взял трубку и вышел в другую комнату, вернулся через пять минут.
   - Майор, проверкой гастарбайтеров займетесь вы, проверьте их по всем базам и по интерполу, я займусь миграционной службой. Ближе к вечеру прибудут еще сотрудники вашего управления во главе с генерал-лейтенантом Рязановым. Вас назначаю его заместителем, я остаюсь старшим оперативным начальником, это приказ директора. Пусть кто-то один из вас встретит генерала в аэропорту. А сейчас быстренько собирайте вещи и переезжаем на другую квартиру, в этой тесновато будет для всех. Да, еще забыл - сообщите Святому через тайник о Битаровой - Конни и дочери. И о недоверии Конни Зигерту.
  
   * * *
  
   Савельев со своим заместителем Серединым подробно обсуждали вопросы строительства перинатального комплекса. Это первый большой заказ администрации города и от его выполнения зависели последующие заказы, необходимые любой строительной фирме. Иван предложил организовать третью ночную смену. Заливку бетона швингами в изготовленные днем формы можно производить ночью. Это дает возможность получения до двух швингов сразу, которые обычно нарасхват в городе, увеличит производительность строительства в полтора раза.
   В кабинет вошла Битарова. Иван встал, встретил ее на середине кабинета, проводил к креслу. Обратился к Середину:
   - Игорь, зайди попозже, я позвоню тебе. Хотя... в принципе мы уже все обсудили. Езжай на стройку, набирай людей, эту бригаду переводи в ночную смену и передай мой приказ охране, чтобы никого из них не выпускали с территории - организованно завезли-увезли. Ступай, - он повернулся к Светлане, - извини, дела все-таки. Каким ветром ко мне, соскучилась?
   - Соскучилась, - ответила она, - и по делу.
   - О! - воскликнул Савельев, - чай, кофе, что-нибудь покрепче?
   - Ванечка, до меня докатились слухи, что миграционная служба начала проверку гастарбайтеров на стройках. Я знаю, что Арчан как раз взял такую бригаду недавно. Поэтому решила заехать, подсказать тебе.
   - Спасибо, Светочка, но это уже не слухи, а факт, проверки ведутся вовсю. У нас еще не были, но черт их знает, когда могут нагрянуть. Я поинтересовался в кадрах и мне сказали, что одна такая бригада у нас есть. Мы с Игорем, моим замом по строительству, как раз обсуждали этот вопрос. Я предложил организовать третью ночную смену и эту бригаду перевести полностью на ночь. Ночью "миграторы" спать хотят, а проверки с утра проводят, загоняют ОМОН и начинают шерстить всех. Мы не можем сейчас резко без целой бригады остаться, план нам этого не позволит, а ночью можно спокойно заливать бетонные стены в подготовленные днем формы. Игоря как раз на стройку отправил, он все организует, как надо. И гастарбайтеров сохраним, и выполнение плана ускорим.
   Битарова обрадовалась.
   - Вижу, Ванечка, что не ошиблась в тебе, молодец. Не столько гастарбайтеры волновали и штрафы немалые, сколько имидж фирмы, это важнее.
   - Все, что ни случается, Света, к лучшему. У тебя как? - спросил Иван.
   - Нормально, Ваня. Сидела в офисе и вдруг что-то торкнуло внутри. Вдруг, думаю, Катю снова похитят, сорвалась, прилетела в школу - все нормально, но документы забрала, будет обучаться в частном порядке, законом это не запрещено, деньги есть. Директор школы меня понял и поддержал даже.
   - Конечно, Света, ты мать - тебе виднее. Главное - девочка без обучения не останется, а мы окружим ее вниманием, не дадим скучать без школьных подруг. Может, все-таки, чай или кофе?
   - Нет, Ваня, спасибо, - ответила Битарова, - нанервничалась впустую, успокоилась у тебя, поеду работать.
   Она подошла, поцеловала его в щеку.
   - До вечера, Ванечка, бизнесменчик ты мой.
  
   * * *
  
   Сафронов с генералом Рязановым обсуждали последние события. Они познакомились давно, вместе учились в высшей школе КГБ СССР.
   - Умар бин Абдулазиз встречался с представителями "Аль-Каиды" и движения "Талибан", - начал Рязанов, - он никому не доверяет и разговор проводился тэт а тэт, даже своего помощника отправил подальше и все просканировал на предмет обнаружения прослушивающих устройств. Суть разговора узнать не удалось, однако, источник считает, что разговор шел о крупнейших терактах одновременно в России и США. Умар всегда был сам по себе, не склонялся ни к "Аль-Каиде", ни к "Талибану". Но такая операция требует немалых денежных средств и, видимо, эти радикальные организации выступят спонсорами. И еще, - продолжил Рязанов, - в Швейцарии обнаружены счета на имя Лукина и Селедкина, у них по триста тысяч крон на счете.
   - Это серьезно, Виктор, в переводе на рубли по одиннадцать миллионов у каждого. Не скупится Умар, серьезное дело затеял, если платит этим подонкам практически ни за что. Безопасность операции ему важнее, - констатировал Сафронов. - Кстати, ты ничего не сказал про бригаду гастарбайтеров?
   - Трое нам известны, опытные взрывники, прошедшие обучение в Пакистане. Другие пока неизвестны, - ответил Рязанов.
   - У меня появились некоторые мысли о сроках и месте проведения теракта. Проанализировав и сопоставив вместе все отрывочные сведения, поведение фигурантов я склоняюсь к выводу, что будет взорван перинатальный центр. В городе три роддома, все они оставляют желать лучшего, строится единый мощный комплекс, который способен принять всех рожениц. Планируется установка новейшего оборудования мировых стандартов. Через день-два планируется заливка бетонных стен первого этажа. Думаю, что в несущие стены они и заложат свой "маргарин".
   - Это же уму непостижимо, Олег, - ужаснулся Рязанов, - взорвать рожениц с детьми, это ни в какие рамки не вписывается...
   - Когда терроризм в рамки вписывался, Виктор? - ответил Сафронов. - И попытаются взорвать центр не при открытии, а когда он заработает в полную силу, когда закроются другие роддома и рожать станет негде. Сотни жертв и каких жертв... об экономической составляющей я даже вообще молчу на фоне такого злодейства. Это тебе не взрыв троллейбуса, Витя. Но, и это не все, основную массу людей попытаются уничтожить в другом месте. Они говорили о десятках тысяч жертв. У нас это возможно лишь на стадионе. Взрыв центра приурочат к какому-нибудь важному матчу, когда сбор людей будет наиболее полным. Как и каким образом - пока не знаю, но, уверен, что не путем самоподрыва шахидок, придумают что-нибудь помасштабнее, сволочи.
   - Жуткие вещи ты говоришь, Олег, кошмарные просто.
   - Ладно, Витя, давай думать дальше. Святой просит организовать наблюдение ночью на стройке, чтобы знать точно - в какую стену заложен пластид, так называемый маргарин. Он полагает, что заложат взрывчатку во все несущие стены. Такой взрыв полностью уничтожит здание. Бригада утром уедет. Как достать пластид из стены? Бетон еще не окрепнет полностью, но загустеет сильно, придется убирать всю стену и заливать заново, иначе не будет должной крепости и здание может само обвалиться. Как все это сделать быстро и тайно - не представляю себе. Ты позвони в Москву, пусть посоветуются со специалистами - строителями, может, подскажут решение? Оно нам необходимо уже завтра.
   На следующий день Сафронов с утра провел оперативку в управлении и сразу уехал на конспиративную квартиру. Поздоровался с сотрудниками и подсел сразу к Рязанову.
   - Что, Виктор, что тебе в центре сказали? - с нетерпением спросил он.
   - Что в центре, что в центре? Там в шоке все, - ответил Рязанов, - всю ночь не спали, с разными спецами беседовали - бестолку. Все утверждают, что убирать нужно все и заливать бетон заново. Покушаешь со мной, а то я еще не завтракал.
   - Нет, Витя, ты ешь, а я посижу, подумаю.
   Он, сидя в кресле, прикрыл веки и, казалось, заснул. Про бетон все ясно - действительно нужно убирать и заливать заново. Было бы не проблемой, но как это сделать быстро и тайно? Вот в чем вопрос. А почему мы зациклились на бетоне, пришла в голову мысль? Надо маргарин вычислить, тогда и заливать будет нечего, другим способом они взрывчатку заложат и можно будет ее изъять в нужный момент. Он встал и заходил по комнате.
   - Мужики, - обратился Рязанов к своим парням, - кофе генералу. Если он пролетку бьет, то в голову хорошая мысль пришла, он еще курсантом так делал.
   - Да, Витя, когда-то и мы с тобой курсантами были... А они, наверное, и не знают, что такое пролетку бить?
   - Знаем, товарищ генерал, - ответил один оперативник, - еще с царской тюрьмы выражение это пошло. Ходил осужденный по камере - девять шагов сюда, девять обратно, это и называлось бить пролетку.
   - Знаешь, молодец, - похвалил генерал, - мысль вот какая пришла: почему мы все на бетоне зациклились? Надо маргарин найти, тогда и закладывать станет нечего. Я отправлю пять своих парней вам, они местные, город хорошо знают, разделитесь и прошерстите все возможные места. Надо обязательно этот маргарин найти. Когда обнаружите, все зафиксируйте негласно и сообщите анонимно полицейским, пусть они эту тему крутят дальше. Якобы случайно нашли. Террористам, конечно, пластид еще доставят, но время уйдет, первый этаж уже возведут. Они станут вынуждены другим путем закладки делать, в бетон их уже не вмуруешь. И изъять будет проще в нужный момент.
   Сафронов уехал в управление. Прибывшие местные оперативники разбились на группы с москвичами, наметили точки работы и тоже разъехались по своим объектам. Рязанов остался на конспиративной квартире координировать действия групп.
   Интересно, где все-таки спрятали маргарин, рассуждал он? Сафронов считает, что держат его в фуре на площадке отдыха водителей большегрузов. Возможно и так - документы в порядке, все проверки проведены, сидит эта гнида молча, ждет звонка. Ночью заедет прямо на стройку - и нет маргарина. Но были у Битарова точки, где можно спрятать машины, возможно, фура стоит там. Нет, скорее всего, прав Сафронов, эти точки они используют в другой момент. Если, например, засветиться фура на площадке отдыха. Там ее не привяжешь ни к какой фирме, да и сами фирмы на местах не найдут, наверняка зарегистрированные на какую-нибудь старушку или вообще труп.
   Через три часа отзвонился Рождественский. Фуру нашли. Стоит на площадке отдыха водителей дальнобойщиков уже три дня. Сообщили по телефону доверия в полицию, что в фуре маргарин, а внутри него наркотики. Полицейские уже оцепили площадку, и нашли пластид, вызвали взрывотехников. Начальство понаехало, прокуратура. Сафронов туда Селедкина отправил.
   - Селедкина?.. это хорошо. Пусть своими глазами убедится, - обрадовался Рязанов.
   Он присел в кресло, вздохнул радостно - тяжкий груз спал с плеч, но праздновать победу еще рано.
   Вечером Сафронов вызвал к себе Селедкина.
   - Чем вы занимаетесь, полковник, чем весь ваш отдел занимается? - начал кричать генерал. - Полиция, - он поднял палец вверх, - полиция находит целую фуру пластида, а мой отдел по борьбе с терроризмом и ухом не ведет. И узнаю я об этом не от вас, а от прокурора. Меня, как последнего школяра, носом в этот пластид тыкают, а я ничего не знаю. Полгорода можно взорвать, а Селедкин ни хрена не знает.
   Генерал выпил воды, немного успокоился и продолжил:
   - Что установить удалось? - спросил он.
   - Водитель фуры, то ли узбек, то ли таджик, с другим водителем поцапался. Тот пошел и позвонил сгоряча в полицию, что в фуре маргарин, а в нем наркотики. Полицейские не нашли героин, но обнаружили пластид.
   - Откуда завезли, кто, что хотели взорвать, когда? - сыпал вопросами генерал.
   - Пока не знаю, товарищ генерал, но...
   - Что ты вообще знаешь, Селедкин? Как я доложу в главк? Что проспал целую фуру пластида. Не пять килограмм, не десять - целую фуру.
   - Не фуру, товарищ генерал, 500 килограмм всего, - возразил Селедкин.
   - Что? - заорал Сафронов, - и ты еще реплики мне здесь кидать станешь? Это две с половиной тонны тротила, с ума сойти можно...
   Он снова немного успокоился, пододвинул лист бумаги Селедкину.
   - Пиши, полковник, рапорт на пенсию, позавчерашним числом пиши, а вчерашним я тебя уволю.
   Селедкин вышел из управления довольным. Оглянулся, посмотрел на входные двери, помахал ручкой, сказал радостно: "Гуд бай", - и пошел к своей машине. Завел двигатель, тронулся с места и долго бесцельно плутал по городу. Убедившись, что слежки нет, повернул к офису Битаровой.
   - Ты?! - испуганно воскликнула она, - почему здесь?
   - Успокойся. Все нормально. Звонить не стал - мало ли что, хвоста не притащил, проверился не раз, - заговорил он рублеными фразами. - Полицейские маргарин взяли.
   - Что?! - снова испуганно ойкнула Битарова.
   - Да не ссы ты, все нормально.
   - Ты как со мной разговариваешь? - спросила дерзко Битарова, оправившись от шока.
   - Нормально, - ответил Селедкин, - никто пластид не сдал. Водила что-то с другим неполадил, тот решил насолить и позвонил ментам, что в маргарине наркотики. Я там был, сам видел. Генерал меня на пенсию турнул, и я сваливаю сегодня же. Меня не ищи, считай, что уже нет и никогда не было. Пока.
   Он вышел, захлопнув за собой дверь. Дела сделано. Теперь можно уехать спокойно, найти деревеньку, где даже участкового в глаза никогда не видели, и переждать годика два. Охота, рыбалка, ягоды, грибы... прелесть.
   Дома собрал необходимые вещи, охотничье ружье и карабин, патроны, удочки, побросал в свой внедорожник, замкнул квартиру и поехал. Ни минуты лишней не хотел оставаться в городе. Далеко решил ехать, аж на речку Лену, где
   Лес, тайга, Сибирь родная.
   Сосны, кедры и листвяк.
   Здесь березка листовая
   Разместилась кое-как.
  
   Необъятные просторы,
   Белки, соболь и медведь,
   Вдаль направленные взоры
   Могут птицей улететь.
  
   И вернуться через сутки,
   Не нащупав край тайги,
   Только северные утки
   Знают кромку той земли.
   (стихи автора)
  
   Он усмехнулся - "Только северные утки знают кромку той земли". Хорошо! Внезапно его подрезал микроавтобус, Селедкин нажал резко на тормоза. Из микроавтобуса выскочили бойцы спезназа ФСБ.
   Он все понял, проговорил почему-то: "Сам я теперь утка северная".
  
   * * *
  
   Пакистан... многоязычная страна, где государственными языками являются урду и английский. Урду - национальный язык, хотя родным его считают лишь семь процентов населения.
   Умар бин Абдулазиз, удобно устроившись в кресле, прикрыл веки и медленно перебирал четки. Так лучше думалось. После встречи с лидерами "Аль-Каиды" и движения "Талибан" он понимал, что или взлетит, или упадет, третьего не дано. Ему выделили необходимые средства в дополнение к своим, и для проведения задуманных операций имелось все - люди и деньги.
   Он никого не посвящал в подробности плана, поведав его на встрече лишь весьма в общих чертах. Но и это поразило его единомышленников и частичных спонсоров. Нестандартность действий и политический резонанс завораживали.
   План операций развивался успешно и сейчас он думал о том, как противостоять янки, которые наверняка объявят на него охоту. Русские не станут действовать открыто, но от них можно ожидать всего. Наверняка спецслужбы объединяться и необходимо выработать уже сейчас определенные меры своей безопасности. Возможно, на некоторое время придется перебраться на север страны, где территория не контролируется даже собственным правительством. Но в этом тоже есть свои минусы - в неподконтрольной государству территории активнее работают иностранные спецслужбы. За деньги там продается все.
   Умар перебирал четки и обдумывал, где затаиться ему: в многомиллионном городе или на севере страны? Везде свои плюсы и минусы, но базу необходимо готовить уже сейчас. Телефонный звонок прервал мысли.
   - Господин Умар, это Конни, полиция обнаружила и изъяла весь маргарин.
   Незапланированный звонок озадачил, выбил из колеи.
   - Как это произошло? - спросил он внешне спокойным голосом.
   - Водитель поссорился с коллегой на отдыхе, тот решил в отместку позвонить в полицию и заявил, что в фуре наркотики. Селедкин отправлен на пенсию и из игры выбыл. Он и другой подтверждают, что провала не было, случайный звонок в полицию, на нас выйти не смогут, но маргаринный вариант в будущем отпадает.
   - Люди? - кратко спросил Умар.
   - Все целы, вне подозрений, - ответила Конни. - Бригаду со стройки отправлю назад, сейчас мне этот балласт не нужен.
   - Инструкции получишь стандартно, звонить запрещаю.
   Бин Абдулазиз отключил телефон. Звонок привел его в ярость, но он сдерживал себя, лишь быстрее перебирая четки. Сам факт звонка... неужели эта дура не понимает, что эфир может прослушиваться? Он не жалел ее и людей, было бы жаль потраченных денег и времени.
  
   * * *
  
   Сафронов срочно отправился на конспиративную квартиру. Возникла необходимость переговорить с Рязановым. Поздоровавшись и сняв верхнюю одежду, сразу протянул лист с распечаткой разговора.
   - Не понимаю, почему Конни решилась на звонок? - прочитав, заговорил Рязанов. - Это на нее не похоже, она прекрасно знает методы и основы конспирации. Психологический срыв? Вряд ли, битая баба. Подумала, что может отзвониться Селедкин и обвинить ее во всех грехах? Это теплее, но тоже маловероятно.
   - Почему? - возразил Сафронов, - это как раз похоже. Селедкин, уверенный, что мы не слушаем его, мог позвонить, обвинить ее и выйти из игры. Конни боялась, что Умар в этом случае мог избавиться от нее с превентивной целью. Думаю, что нестандартность его последних соображений и подтолкнула Конни к этому звонку.
   - Возможно и так, - согласился Рязанов.
   - Давай, попытаемся разложить все по полочкам. Что нам известно? - задал вопрос Сафронов, на который сам же и стал отвечать: - Конни, люди в ее коттедже в количестве двенадцати человек, есть фотографии. Но мы не знаем, кто они, ни каких паспортных и других данных нет. Видеокартотека и отпечатки пальцев нам ничего не дали. Она заменила весь персонал Битаровой, в том числе и охрану, сейчас это ее люди, которые устроились очень удобно. Два человека в ФСБ - Селедкин и Лукин, бригада на стройке из десяти человек и Зигерт. Вот все лица, которых она использует. Зигерт наверняка идет у нее отдельной строкой, она ему не доверяет, но воспринимает как официальный источник информации об ООО "Монтаж". Дома в постельке можно о чем угодно поговорить. Она отсылает свою бригаду со стройки, видимо, отказавшись от предполагаемого взрыва перинатального центра. Тогда ей становится не нужным и Зигерт. Нет, она не устранит его, он ничего не знает, даже оставит в прежней должности на всякий случай.
   Рязанов слушал внимательно и не перебивал его, ему тоже хотелось систематизировать имеющийся материал.
   - Далее, - продолжил Сафронов, - Лукин... он очень мешает нам. Мы не можем нормально собраться в управлении, задействовать все силы и средства. Он, как следователь, ведет уголовное дело, вправе ли мы поручать кроту, оборотню заниматься такими вопросами? Если мы арестуем его - как это отразится на событиях?
   - Вряд ли его арест принесет нам что-то информативно нового, - ответил Рязанов, - но это точно насторожит Умара и Конни.
   - Да, Виктор, согласен с тобой. А если мы организуем ему автокатастрофу? Машина вылетит на встречную полосу и врежется в какой-нибудь грузовик. Шофер грузовика невиновен, полиция находит обгоревшее тело со следами алкоголя в крови. Вместо Лукина подсунем какого-нибудь недавно умершего бомжа.
   - А Конни узнает о катастрофе по телевизору?
   - Нет, Витя, никакой прессы, конторе это не выгодно. Она, конечно, потеряет его на некоторое время, начнет суетиться, беспокоиться. Посмотрим на ее реакцию. Полагаю, что быстро разберется, связи в полиции у нее есть.
   - Хорошо, Олег, я согласен и поддержу тебя.
   Сафронов кивнул головой.
   - И самое главное - ты обратил внимание: Умар сказал, что Конни получит инструкции стандартно? Что это означает?
   - Скорее всего, тайник, закладка в тайнике, - ответил Рязанов.
   - Я тоже так думаю. Где этот тайник, кто забирает информацию? Думаю, что не сама Конни, а ее мажордом. Он выезжает в город за продуктами, через него это делать удобнее. Если мы найдем тайник - сможем считывать информацию.
   - Было бы отлично, - согласился Рязанов, - мои ребята станут вести его.
   - Окей, Витя, работаем.
  
   * * *
  
   Савельев вечером подъехал к офису Битаровой, но охрана сказала, что она уехала два часа назад. Он вернулся в машину, позвонил:
   - Света, я у тебя в офисе, а тебя нет. Почему не позвонила...
   - Я освободилась пораньше и уже дома, подъезжай, - перебила она и отключила связь.
   Странно, подумал Иван, и говорила как-то сухо. Он развернул машину и поехал. По дороге так и не придумал ничего объяснительного, въехал во двор и вошел в дом.
   Битарова встретила его в вестибюле.
   - Пойдем, - сказала она и зашагала в столовую для прислуги на первом этаже.
   Савельев, не понимая происходящего, двинулся следом. Светлана присела на стул, жестом пригласила его на соседний.
   - Я хотела поговорить. Катя переживает без отца и ее стали тяготить наши отношения. Все остается по-прежнему, ты генеральный директор, но в этом доме мы больше встречаться не будем. Я думаю - ты меня поймешь. Все твои вещи уже загрузили в машину, она остается за тобой. Извини.
   Битарова встала и ушла на второй этаж. Иван посидел остолбеневшим минуту. Вышел на улицу. "Круизер" стоял повернутым на 180 градусов, в багажнике вся одежда. Он завел двигатель и тронулся с места. Единственное, чего не хватало - с брелка исчез маленький пульт автоматического открывания ворот.
   Савельев, естественно, сообразил, что Катя здесь ни при чем, но что задумала Светлана, пока он понять не мог. Он ехал и дышал полной грудью - не надо притворяться, лежать в одной постели и заниматься противным сексом.
   Иван зашел домой, в свою маленькую, но уютную и родную двухкомнатную квартиру. Как здорово, что я дома, обрадовался он. Скинул кучу вещей на диван. В холодильнике, естественно, пусто и решил сходить в магазин.
   Купил две сумки продуктов. Возвращаясь, заметил что-то знакомое в оборванной бомжихе, подошел ближе, воскликнул удивленно:
   - Нина! Ты?
   Она ничего не ответила. Прислонилась рукой к металлическому контейнеру с мусором, словно испугавшись упасть, смотрела, не отводя взгляд, и плакала молча. Слезы бежали по ее грязным щекам, оставляя очищенную дорожку, и капали на пальто, видимо, успевшее побывать не в одном подвале или подворотне.
   - Пойдем, - Иван взял ее за руку и потянул за собой.
   Они шли молча... молча зашли в квартиру.
   - Сейчас ты примешь ванну, и мы поужинаем.
   Нина медленно опустилась на пол.
   - Зачем? - спросила она. Слезы уже не бежали из ее глаз. - Я привыкла, сейчас отдохну немного и пойду.
   - Ты никуда не пойдешь, - твердо ответил Иван, - примешь ванну и мы покушаем. Завтра я куплю тебе всю одежду, жить будешь здесь - это не обсуждается.
   - Тогда дай сначала поесть, - попросила Нина.
   Иван взял ее на руки, отнес в комнату и усадил в кресло. На кухне, вскипятил чайник, в отдельную тарелку положил несколько кусков колбасы, сыра и хлеба, на журнальном столике подкатил все к ее креслу.
   - Тебе много нельзя, съешь это, и я тебя вымою сам, потом поедим еще.
   Иван ушел, чтобы не смущать ее. Он не заглядывал домой целый месяц и сейчас винил себя, что тогда оставил ее одну на площадке. Но так было надо и он не мог заботиться о ее судьбе. Тогда не мог, а сейчас? А сейчас могу, твердо решил он. Почему она стала бомжихой? Могла бы снять комнату, пойти работать... Он не стал рассуждать дальше и вернулся к ней.
   - Ваня, можно я немного посижу? - попросила Нина, - сил нет идти мыться? Я понимаю, что противна тебе... отдохну немного и уйду.
   - Что ты заладила - уйду да уйду? Никуда ты не пойдешь. Окрепнешь, придешь в себя и будешь жить здесь, пойдешь работать, как все девушки.
   - Нет, Ваня, спасибо тебе, конечно, но я завтра уеду. Зачем ты встретил меня сегодня? Я бы уже не смогла дойти до подвала и уснула бы где-нибудь в сугробчике. Все бы было так хорошо... А ты снова меня мучаешь. Зачем, Ваня, ты же не изверг, я знаю?
   У Ивана застрял комок в горле, он не мог ничего сказать. Разложил диван, постелил простынь, бросил подушку, одеяло и положил ее прямо не мытой.
   - Спи - все завтра.
   Согревшись, выбившаяся из сил Нина уснула почти сразу.
   Иван ушел на кухню, долго сидел молча, потом сварил пельмени, налил стакан водки, выпил и стал есть. Заскрипел диван, он понял, что Нина проснулась. Она действительно встала, поспав часа три, и проскользнула в ванную.
   Полотенце, мыло, шампунь и даже ее прежний халатик оставался там - будет во что одеться. Она вернулась через час. Иван без слов налил тарелку пельменей и ушел в комнату. Содрал наволочку с подушки, пододеяльник, взял простынь и все бросил в стиральную машину. Застелил постель заново чистым бельем и вернулся на кухню. Налил себе в стакан водки.
   - Меня угостишь? - тихо спросила Нина.
   Иван достал рюмку, налил, выпил свой стакан молча. Потом попросил:
   - Расскажи мне все.
   Нина вздохнула, опрокинула рюмку в рот, помолчала немного, затем заговорила:
   - Что рассказывать, Ваня, ты все про меня знаешь. Кроме одного - меня заставили рассказать тебе эту историю про мужика и уйти. Давали деньги, но я отказывалась, тогда сказали, что изуродуют лицо и сломают ноги. Я потом вернулась, чтобы все рассказать, но тебя не было. Караулила целую неделю, а разговора не получилось. Тогда твердо решила, что проституткой больше не стану. На работу не брали, жить негде, стала бомжевать. Но бомжи меня тоже не приняли, каждый хотел трахнуть. Я бичевала одна. Ловили возле помоек, били... а сегодня уже не было сил, я стояла у мусорки и высматривала местечко в снегу, где прилечь будет помягче. Вот и вся история, Ваня.
   Савельев налил водки себе и ей.
   - Да, меня не было дома целый месяц, - как бы оправдываясь, произнес он. - Я постелил тебе заново, ложись отдыхать.
   У Ивана больше не было слов, и Нина ничего не стала спрашивать тоже. Молча выпила свою водку и ушла на диван. Долго не спала в раздумьях, но усталость сморила ее.
   В девять утра Иван позвонил на работу, предупредил, что будет только к обеду. Потом позвонил в магазин.
   - Добрый день, девушка, я смогу сделать у вас заказ на дом.
   - Да, конечно, что вы желаете? - ответила вежливо она.
   - Какие у вас сроки исполнения заказа?
   - В течение трех дней, срочные в течение дня.
   - Я бы хотел получить свой заказ в течение часа, это возможно?
   - Возможно, - ответила девушка, - но это будет дороже.
   - Меня устраивает, - ответил Иван, - я бы хотел заказать одежду для своей девушки. Я мужчина и не во всем разбираюсь, вы мне поможете в выборе?
   - Конечно, какие у вашей девушки параметры?
   - Размер 46, рост 175, нога 37 размер, бюст... чашечки второй размер, объем не знаю.
   - Хорошо, я записала, постараемся подобрать. Что конкретно вы желаете?
   - Начнем с нижнего белья. Трое трусиков и бюстгальтеров для обычной, повседневной носки, две ночных рубашки, два комплекта-гарнитура чего-нибудь поэротичнее, три пары носочков, трое колготок черных, трое телесного цвета, трое рейтуз, пара джинсовых брюк и к ним пара кофточек или блузок, не знаю, как правильнее сказать. Вы меня понимаете, девушка?
   - Да, понимаю. Вы это все будете заказывать?
   - Естественно, я это и делаю. Еще необходимы два домашних платья на ваш вкус, два для работы и два вечерних, пару юбок и блузок к ним. Туфли две пары на высоком каблуке, зимние и осенние сапоги, дубленку и шапочку. Хотелось бы, чтобы дубленка, шапочки и сапоги гармонировали друг с другом.
   - Простите, мужчина, это не розыгрыш, сегодня же не первое апреля?
   - Нет, девушка, это не розыгрыш. Вы, пожалуйста, подберите все вещи, и я жду вас через час по адресу...
   - Извините, мужчина, не могли бы вы обозначить примерную стоимость, например, сапог, дубленки?.. У нас широкий ценовой разбег.
   - Девушка, извините, вам сколько лет?
   - А это зачем?
   - Моей девушке 23 и если вы, примерно, того же возраста, то я могу обратиться к вашему вкусу. Если вам 50, то мне лучше посоветоваться с другой девушкой.
   - Да, вы можете обратиться ко мне, но вы прекрасно знаете, что на вкус и цвет товарищей нет.
   - Хорошо, девушка, спасибо, мне не подойдут красные цвета. В остальном подберите мне то, чтобы понравилась вам, что будет смотреться и не кричать. Вы меня понимаете?
   - Да, понимаю, но все равно цены разные. На один товар стоимость разнится от десяти до пятидесяти тысяч.
   - Я понял, спасибо, если вам нравится за десять - берите за десять, если за пятьдесят - берите за пятьдесят. Жду вас через час.
   - Через час не сможем - час только будем собирать все, через два подъедем, вас устроит?
   - Хорошо, девушка, жду.
   Иван из спальни вышел в большую комнату. Нина спала, измучавшись за последнее время. Он не хотел будить ее, прошел на кухню и сварил себе кофе.
   Через час зазвонил телефон, Иван ответил.
   - Извините, мужчина, вы делали заказ на женскую одежду?
   - Да, жду вас.
   - Это будет стоить 327 тысяч, вы подтверждаете заказ?
   - Да, подтверждаю.
   - Через двадцать минут будем, доставка для вас будет бесплатной.
   Иван усмехнулся и отключил связь. В указанное время действительно позвонили в квартиру. Он открыл дверь, на пороге стояла девушка и два охранника с кучей сумок и коробок.
   - Вы делали заказ?
   - Да, я, проходите, пожалуйста, поставьте вещи в коридоре.
   Охранники прошли, оставили вещи, девушка протянула ему товарный чек. Иван отсчитал нужную сумму.
   - Если все подойдет и понравится, то мы обязательно еще появимся у вас недельки через три. Спасибо, девушка.
   Иван закрыл дверь и вернулся в комнату. Нина проснулась.
   - Как всегда звонки... ты в своем амплуа, Иван, - сказала она, - я соберусь быстро, не беспокойся.
   - Нина, мне некогда сейчас упрашивать тебя, объяснять что-то, мне на работу пора. Я тебя замкну, вечером поговорим, всю твою одежду выброшу. В коридоре стоят коробки и сумки - это все тебе. Что покушать - найдешь в холодильнике. Пока, до вечера.
   Иван ушел, забрав с собой все ее старое тряпье, закрыл дверь на ключ.
   Нина встала с дивана, прошедший месяц еще давал знать о себе, но чувствовала она себя довольно сносно - все-таки наелась и первый раз выспалась с комфортом. Накинула халатик, ушла в ванную, долго стояла с наслаждением под струей теплой воды. Даже не умывалась месяц, а тут такая услада.
   Она вышла из ванной заглянула в холодильник, решила позавтракать колбасой и сыром, а на обед сварить пельмени. Женщины у Ивана не было - это чувствовалось по холодильнику, подумала она. Но ведь и его не было, подала голос другая мысль. Зачем он оставил меня, я же предала его? Забрал всю одежду... разве женщину этим удержишь? Дура, к тебе отнеслись по-человечески, а ты коришь его. Зачем он оставил меня, снова лезла противная мысль? Взял проститутку... потом бомжиху... уложил на чистую простынь... Что ему надо?
   Нина не находила ответа. Подошла к зеркалу, откинула полы халата... красавица, усмехнулась она, глядя на свежие и старые синяки, ссадины и кровоподтеки. Кожа да кости в пятнах...
   Она включила телевизор, пощелкала каналами, но ничего подходящего для себя не нашла. Вспомнила про коробки и сумки, пошла в коридор, открыла одну и ахнула, вытаскивая дубленку. "Ничего себе, такая тысяч 50 стоит", - проговорила она вслух. Быстро перетащила все коробки и сумки в комнату, стала примерять. Через час устала, опустилась в кресло и заплакала.
   Потом успокоилась, сложила все обратно и отнесла в коридор. Села в кресло, снова включила телевизор и тупо смотрела до вечера.
   Иван вернулся с работы, заметил, что сумки стоят не так. Улыбнулся про себя - примеряла. Он разделся, вымыл руки и прошел на кухню. Понял, что Нина ничего не ела, кроме колбасы и сыра, поставил варить пельмени. Сварил, налил две тарелки и позвал:
   - Нина иди кушать. Я пельмени сварил.
   Она пришла не сразу, выждав некоторую паузу, села к столу, кушала молча. Иван поел, ничего не сказал и ушел в комнату. Нина посидела немного одна, вымыла посуду и тоже вернулась в комнату.
   - Как прошел день? - спросил Иван.
   Нина ничего не ответила, через минуту спросила сама:
   - Я посмотрела вещи. Ты хочешь, чтобы я вернулась к проституткам?
   - Дура, - ответил Иван и замолчал.
   Минут через пять Нина спросила снова:
   - Тогда зачем?
   Иван посмотрел на нее, ответил:
   - Ты можешь надеть это, носить или выкинуть - это твои вещи и твое право. Вот ключи, - он положил их на стол, - это снова твои ключи. Ты вольна уйти или остаться. Где лежат деньги - ты знаешь, можешь взять. Я пошел спать.
   Он встал с кресла, повернулся и ушел в спальню.
   Нина ждала укоров, криков и даже оплеух, но не этого. Дай он ей пощечину, отругай, и она бы кинулась к нему на шею. Но сейчас она не понимала даже себя, не только Ивана. В голову лез все тот же глупый вопрос - зачем он делает это?
   Иван в спальне тоже думал о Нине. То, что он поможет ей встать на ноги, почувствовать себя полноценным человеком, членом общества - не обсуждалось. Нужна ли она ему, как женщина, как будущая жена, возможно, рассуждал Иван и не находил ответа.
   Она пришла к нему в спальню через час, спросила тихо:
   - Не спишь?
   - Нет, - ответил Иван.
   - Я, правда, не понимаю тебя, Ваня. За что ко мне такое отношение, что ты задумал?
   - Ничего, Нина, я не задумал. Не помочь человеку в беде - это грех. Поживем - посмотрим.
   - Как поживем, Ваня? Я не могу чувствовать себя содержанкой.
   - Содержанка, Нина, это проститутка для одного, так я считаю. Ты не содержанка и даже не думай об этом. Я нашел хорошую работу, и помочь тебе мне не в тягость, а в удовольствие. Мне даже некуда тратить деньги, вот я и потратил небольшую часть. Воспринимай это так, если хочешь или по-другому, как сочтешь нужным. У меня нет плохих намерений в отношении тебя, не мучайся такими вопросами. Наоборот хочется сделать что-то хорошее и доброе.
   Иван замолчал, Нина продолжала сидеть на краюшке кровати и тоже не говорила ни слова. Потом попросила:
   - Можно я прилягу с тобой?
   Он отодвинулся, освобождая для нее место, откинул немного одеяло. Она легла и под одеялом уже скинула халат, прижалась к нему.
   - Ты не смотри на меня, Ваня, я вся в синяках и отощала совсем. Но я чистая, у меня не было мужчины после тебя.
  
   * * *
  
   Майор Рождественский отслеживал мажордома уже три дня. Ничего необычного - приезжал в город, в супермаркете набирал много разных продуктов и уезжал домой. Одно и то же время, один и тот же маршрут.
   Сегодня его встретили и приняли при въезде в город и чуть не лоханулись. Он не подъехал к супермаркету, а зашел на ближайшую почту, открыл абонированный ящик и что-то положил в него. Вышел и в дальнейшем шел привычным маршрутом.
   Оперативники понимали, что за закладкой могут прийти в любую минуту, мгновенно вскрыли ячейку и сфотографировали положенный в нее лист. Установив камеру наблюдения, заняли удобные места по периметру, готовые двинуться следом в любом направлении.
   На мониторе в автомобиле хорошо просматривалась почтовая ячейка, опера с нетерпением ждали появления гонца. Прошел час, другой - никто не подходил к ячейке, но ничего другого не оставалось, как ждать. К концу рабочего дня ребята заволновались, Рождественский приказал проверить объект.
   Оперативник подошел, вскрыл ячейку, щелкнул телефоном и мгновенно захлопнул ее, вернулся в машину.
   - Ну, чего молчишь? - с нетерпением спросил Рождественский.
   - Там нет листка, но есть другой.
   - Какой еще другой? - не понял майор.
   - Вот такой, - сотрудник показал сфотографированный лист с огромной фигой.
   - Ни хрена себе... листья тополя падают с ясеня, - только и смог проговорить Рождественский. Потом приказал: - Оставайтесь здесь, я к Рязанову.
   Генерал выслушал его и ничего не говорил. Майор стоял, опустив голову, словно школяр.
   - Ну, чего стоишь? Ждешь, когда ругать начну? Ругать легче - думать давай, где прокололись?
   Майор присел на стул, начал соображать.
   - Проколоться нигде не могли, товарищ генерал-лейтенант, и к ячейке никто не подходил. Тогда напрашивается другой вывод - лист забрали изнутри почты и положили другой.
   - Но положили-то с фигой, не простой лист, - возразил генерал, - значит, прокололись все-таки где-то.
   - Я не верю в мистику, товарищ генерал-лейтенант. Считаю, что это прикол на всякий случай. Вдруг действительно вскроют ячейку, а там ничего, фига одна. Мажордом наверняка такой же лист забрал, взяли бы мы его с фигой - вот смеху бы было.
   - Что предлагаешь? - спросил Рязанов.
   - Необходимо установить факт двойной дверцы, выявить сотрудников почты и определить искомого человека. Дальше по обстановке, товарищ генерал. А что в послании было? - спросил майор.
   - Два слова на арабском, на языке урду - "горизонт найден", - ответил Рязанов.
   - Что за горизонт? - удивился Рождественский, - но он нам поможет, работник почты должен знать арабский. Разрешите идти?
   - Иди, майор, работай.
   Группа Рождественского быстро установила искомую личность, ей оказалась сортировщица корреспонденции, некая Альфия Кайсарова. По учетам полиции, ФСБ и интерпола не значилась, соблюдала исламские традиции и посещала мечеть, проживала одна в съемной квартире. Оперативники установили видео наблюдение на ее рабочем месте, удалось связаться с хозяйкой квартиры и поставить камеры в комнате и кухне.
   Другая группа капитана Капралова наблюдала за Битаровой. Она, избавившись внезапно от Савельева, завела интрижку с "авиацией". Познакомилась с летчиком и обхаживала сейчас его. Водила в рестораны, отдыхала на местных турбазах, снимая полностью отдельный домик. Летчик, командир экипажа вертолета МИ-8, Горюнов Савелий Якимович, забросил семью, и все время проводил с новой любовницей. Она ласково называла его Савушкой и всячески ублажала. Савушке нравился разгульный образ жизни и особенно деньги, в которых ему не отказывали. Один раз она оплатила вертолет и он, не взяв второго пилота, улетел с Битаровой на весь день.
   Через три дня, по расчетам Рождественского, состоится следующий сеанс связи через ячейку. Возможен двусторонний обмен. Альфия Кайсарова наверняка сделает закладку за несколько минут до прибытия связника.
   Мажордом ехал привычным маршрутом, на трассе его остановил мобильный патруль ДПС. Сержант представился и попросил водительское удостоверение с техпаспортом. Мажордом протянул документы, спросил:
   - Сержант, я не нарушил правила и здесь не стационарный пост, почему вы остановили меня?
   - Угнана такая же иномарка, поэтому прошу выйти из машины, открыть капот и багажник, - ответил сержант.
   - Конечно, пожалуйста, - ответил мажордом, выходя из автомобиля.
   Сотрудники осмотрели багажник, сверили номера двигателя и кузова, вернули документы.
   - Все в порядке, товарищ водитель, можете ехать.
   Мажордом глянул на часы.
   - Не торопитесь, - усмехнулся сержант, - вас еще наверняка пару раз остановят, ищут такую же "Тойоту" - ничего не поделаешь, служба.
   Сержант козырнул и направился к своему автомобилю. Мажордом выматерился про себя и поехал, его действительно остановили еще, но один раз.
   Он подъехал к почте, взял закладку и пошел в супермаркет за продуктами.
  
   * * *
  
   Генерал Сафронов пригласил к себе Рязанова, старших групп и своего заместителя.
   - Слава Богу, что в управлении можем теперь работать без оглядок. Что говорят Селедкин с Лукиным? - задал он вопрос Воропаеву.
   - Ничего нового они не сообщили, Олег Иванович, свою вину признают, раскаиваются.
   - Раскаиваются? - ухмыльнулся Сафронов, - как же они, чекисты, и докатились до такого?
   - Все банально, Олег Иванович, Битарова, вернее Конни, взяла их на передок и деньги, - Воропаев усмехнулся.
   - Ничего смешного в этом нет, Сергей Никанорович, - урезонил его генерал.
   - А я и не смеюсь, просто вспомнил, как она меня охмуряла. Симпатичная бабенка, есть, на что посмотреть и своим женским искусством владеет в совершенстве.
   - Но ты же не клюнул!
   - Я не клюнул, не все такие стойкие до денег и женских прелестей.
   - Ладно, - нахмурился генерал, - Капралов?
   - Я, товарищ генерал.
   - Докладывай, капитан, сидя, что по Конни?
   - Конни-Битарова вовсю охмуряет Горюнова. Теперь, когда получены последние инструкции Умара, понятно, для чего ей потребовался пилот.
   - Рождественский, что у вас, майор?
   - Я, пожалуй, начну с инструкций Умара. Они получены четыре дня назад, и мажордом сегодня отправил ответ. Но все по порядку. В инструкции имеется подробная схема сборки взрывного устройства, предлагается собрать на месте семь таких устройств. В обычную двухсотлитровую бочку из-под ГСМ или каких-либо растворителей помещается контейнер с семьюдесятью килограммами пластида. Весь оставшийся свободный объем заполняется крупной картечью, при отсутствии таковой - нарезками крупных гвоздей. Детонаторы ударного действия. Это будет, пожалуй, пострашнее авиационной бомбы в 350 килограмм тротила из-за огромного количества поражающих элементов в бочке. Сброшенная с вертолета такая бочка разнесет все вокруг на большом расстоянии. Предполагается сбросить по три бочки на каждую трибуну стадиона во время матча. Расчетное количество погибших, по данным Умара - 20 тысяч человек. Седьмую бочку предлагается сбросить на здание областной администрации. День "Х" не определен, видимо, будут исходить из готовности взрывных устройств и ближайших к тому времени серьезных матчей на стадионе, когда обе трибуны заполнены полностью.
   Сегодня мажордом отправил обратное сообщение, - продолжил майор, - "Горизонт чист, ждем товар". Предполагаю, что Конни сообщает Умару о готовности вертолета и ожидает поступление пластида.
   Теперь по вертолету. Пилота Горюнова используют вслепую. Конни-Битарова предложит ему отдохнуть на ее собственной базе, а заодно доставить несколько бочек бензина. Она оплачивает вертолет, Горюнов взлетает и садится на площадке ее собственного коттеджа, место позволяет. Пилота или пилотов устраняют, за штурвал садится мажордом, он, как установлено, имеет соответствующую квалификацию. Загружают бочки, до стадиона несколько минут полета, сбрасывают груз, до администрации еще минута. Потом садятся в другом районе города и, меняя автомобили, скрываются.
   - Где настоящая Битарова и ее дочь? - спросил Сафронов.
   - Полагаю, товарищ генерал, что даже сама Конни этого не знает. Дала команду паре охранников из своего коттеджа, те закопали женщину и девочку где-нибудь в лесу.
   - Ужасные вещи ты рассказываешь, майор, - не выдержал Сафронов, - но ничего не поделаешь... Ваши дальнейшие действия?
   - Наблюдаем, ждем пластид, когда вертолет сядет на территории ее коттеджа - берем всех. Предположительно это произойдет 27 января 2014 года. Американцы играют с Канадцами. Русские болельщики, американские игроки - именно в этот день запланирован теракт, но готовы будем в любое время.
   - Хорошо, в целом план утверждаю. Все свободны.
   Сафронов остался один. Как такие твари могут жить на земле, задумался он? Нет ничего святого, убивают детей и женщин, собираются лишить жизни не одному десятку тысяч людей. И все сваливают на коран, дескать, не запрещается убивать неверных. Чушь полная, обыкновенная жадность денег и власти на полном отсутствии совести, чести и морали. Куда катится мир?.. Европа и Америка поддерживает в России то, что не позволили бы у себя даже частично. Он вздохнул. Исламистские радикалы... это вообще нелюди.
  
   * * *
  
   Битарова арендовала загородный домик для встреч с Горюновым. Сидя в кресле у камина, с трудом подавляла приступ отвращения к этому человеку.
   Сорокалетний мужик бросил семью и детей после первой же встречи. Променял их на короткую юбку, красивые ножки и деньги. А сам, в плане секса, не мог ничего. Подрыгается одну-две минуты и облегчится, потом краном не поднимешь, не то, что ласками.
   Она прикрыла веки, вспоминая Ивана. Мужчина... накаченное тело... фигура... умница... невероятное либидо. Любил утром, в обед и неоднократно вечером. Она поражалась, что у него всегда стоял, и отдавалась вся, насыщаясь его соками. Она улыбнулась, открыла глаза, и улыбка переросла в гримасу. Вздохнула: эх, если бы Иван был со мной! Не было бы на свете пары, лучшей их. Провернули бы несколько дел вместе и затихорились где-нибудь у теплого моря, купили яхту и бороздили соленые воды, радуясь солнцу, ветру и жизни.
   Много раз ее тянуло позвонить ему, но всегда пересиливала себя - дело есть дело. А мысли не могла отогнать никогда. Влюбилась что ли, задала она вопрос себе? А почему бы и нет, ответила сама себе. Не бывать нам вместе, но за проведенные счастливые дни я отблагодарю его, пусть владеет всеми фирмами, он достоин этого.
   Битарова уже обдумала текст дарственного письма, которое собиралась оформить нотариально. Смысл сводился к следующему - уезжаю с дочерью навсегда, оставляя все тебе. Шар земной круглый, может, и встретимся в будущем на каком-нибудь уголке планеты, тешила себя она мыслью.
   Размышления перенеслись на дело. Вчера пришла фура с товаром для вновь зарегистрированной фирмы ООО "Текстиль". Тюки шелка, шерсти, хлопчатобумажной ткани. В них решил Умар спрятать 500 килограмм пластида. Взрывчатку уже перевезли в ее коттедж и начали сборку устройств.
   Мажордом озадачил: вертолет МИ-8 может поднять на борт не более четырех тонн груза. Придется взвешивать каждую бочку и обрезать ее немного по высоте. Каждую сделаем по 500 килограмм и установим станину автоматического сброса.
   Он сел за расчеты, необходимо учесть все - скорость и высоту полета, вес, скорость свободного падения и время. Бочки должны упасть точно - за 25 метров от края трибун и посередине. Четыреста килограмм картечи в каждом устройстве разнесет все в диаметре пятидесяти метров железно.
   - Света, ты можешь достать билеты на чемпионат мира по хоккею? Я возьму отпуск, вместе посмотрим прекрасную игру, - внезапно заговорил молчавший Горюнов.
   Битарова вздрогнула от его слов.
   - Нет, Савушка, мы с тобой по-другому поступим, - ответила она, - у меня есть своя база отдыха, отдохнем там. Покатаемся на снегоходах, попаримся в баньке, а потом в сугроб, - она рассмеялась. - В бассейне поплаваем. Но надо горючее для снегоходов туда завести. Сможем на твоем вертолете? Я оплачу все, естественно.
   - Сможем, - не очень обрадовался Горюнов, - а, может быть, после хоккея отдохнем, чемпионат мира все-таки? - решился попросить он.
   - Хорошо, Савушка, я согласна. Но какой-нибудь матч все равно пропустим - горючее кончается, надо завести.
   - Не вопрос, Света, - обрадовался он, - как скажешь, в любой день забросим ГСМ.
  
   * * *
  
   Январь... лучшая пора для Карачи. Температура плюс двадцать пять без летней влажности... теплое Аравийское море...
   Бадигшах Бекетов дремал в шезлонге на вилле Умара бин Абдулазиза. Его первый помощник и верный слуга вспоминал свою Родину, свою родную Казань.
   Сейчас там холодно, снег, температура наверняка градусов двадцать ниже нуля и все-таки хочется домой. Он уже пять лет в Карачи со своим хозяином Умаром.
   Последнее время все нормализовалось: хозяин приказал убрать своего первого помощника Ахмеда, заподозрив в измене. Его жутко пытали и потом казнили, перерезав горло, как барану.
   Сцена до сих пор стояла перед глазами Бадигшаха, и он молился Аллаху, что избежал этой жестокой участи, случайно подслушав один разговор. Если бы не случай, то сейчас он бы валялся с перерезанным горлом, как собака, не преданная земле.
   Умар давно заподозрил, что русская разведка знает много о его планах и не мог определиться с помощниками - кто из них? Но случай дал возможность Бадигшаху не только отвести подозрения от себя, но и конкретно подставить Ахмеда, этого ярого исламистского радикала-террориста. Теперь он первый помощник и Умар верит ему.
   Получив задание из Москвы, Бадигшах взмолился про себя: если я не провалился за эти пять лет, то стал пророком Мухаммедом и могу все? Немыслимое, невыполнимое задание, но приказ получен, и он задумался над его осуществлением. Не всегда, но разведчикам помогает господин случай. Не всем и один раз в жизни. А такой случай у него уже был.
   Но выбора не было, и он это понимал прекрасно. Шанс есть, он усмехнулся, один из ста. Почему же нет выбора - он есть: отрезанная башка или этот маленький шанс.
   Бадигшах дремал в шезлонге... он не просто дремал, он напряженно думал, придумывая и отвергая варианты. Уже неделю он "выворачивал" собственные мозги и все более и более склонялся к одной версии.
   Рано утром один раз в неделю Умар бин Абдулазиз посещал свою вторую виллу на северных окраинах Карачи. Брал с собой обыкновенную палку и гулял по мангровой роще практически весь день. Почему и когда появилась у него эта привычка, Бадигшах не знал. Рощу высадили давно, сделали прогулочные тропинки, на которых частенько грелись по утрам змеи после ночной охоты, поэтому прогулки без палки являлись опасными. Но обычно змеи уползали сами, а палка придавала спокойствие и уверенность.
   Прошло пять дней, Умар с Бадигшахом приехали на северную виллу. Умар выпил стакан сока, взял свою верную спутницу-палку и ушел гулять. На вилле всего две служанки - одна готовила пищу, вторая подавала. Как обычно, первый приход хозяина с прогулки ожидали через четыре часа. Он обедал, час проводил в кресле и уходил гулять снова, возвращаясь уже через три часа. Потом ужинал и ложился отдыхать. Все знали, что ему бесполезно звонить в этот день, он вернется на следующий и займется привычной работой до следующей поездки.
   Бадигшах быстро написал записку, которую, по его расчетам, служанки обнаружат через четыре часа. Он написал, чтобы они не беспокоились, хозяина срочно вызвали по делам. Это давало преимущество во времени до следующего утра.
   Быстро догнав Умара, он сходу воткнул иглу в шею, вводя быстродействующее снотворное. Умар обернулся и все понял, но препарат начал действовать, ноги подкосились и Бадигшах принял его на свое плечо. Сгибаясь под тяжестью, трусцой побежал к машине и бросил тело в багажник. Руки тряслись от напряжения и волнения, Бадигшах только со второго раза сумел попасть ключом в зажигание. Сорвавшись с места, погнал на максимально возможной скорости к стоящему неподалеку вертолету.
   Загрузив Умара в вертолет, запустил двигатель. Отдыхал, проверяя приборы, давая прогреться и набрать вертолету необходимые обороты. Наконец взлетел, взял курс и вздохнул. До Исламабада по дороге 1480 километров, он заранее проложил курс расстоянием 1200 километров и летел на высоте 20-ти метров, чтобы не засекли радары. Подвесных баков хватит на 650 километров, дальше он их сбросит, топлива хватит еще настолько же.
   Бадигшах внимательно всматривался, чтобы не налететь на какой-нибудь столб или провода, шесть часов полета на такой малой высоте изматывали. Когда он приземлился около заранее поставленной машины в пригороде Исламабада, то с трудом разжал пальцы, убирая руки от штурвала.
   Он вышел, огляделся, вздохнул полной грудью, оправился прямо на колесо и дал себе отдохнуть пару минут. Потом перетащил Умара в багажник автомобиля и тронулся с места, ехал со средней скоростью, не привлекая внимания.
   Сердце колотилось со страшной силой, и если бы его сейчас остановил полицейский, то сразу бы понял, что с водителем не все в порядке.
   В условном месте тихого дворика, где практически не бывает людей, его уже ждала другая машина. Перегрузив Умара в багажник, Бадигшах прилег рядом. Только через час в здании посольства он свободно вздохнул, дело сделано. Потом самолет... и через 8 часов 40 минут Шереметьево-2.
  
   * * *
  
   Битарова принимала москвича в своем офисе. А он несколько удивлялся - хочет продать бизнес, но не встретила в аэропорту, не лебезит. Видимо, не глупая баба, если выражает свою независимость таким образом. Продам бизнес - хорошо, не продам - тоже не плохо.
   Она действительно встретила его сухо даже в офисе.
   - Да, я жду вас, Николай Николаевич, проходите, присаживайтесь, - она указала рукой на кресло у приставного столика, - могу предложить чай, кофе, коньяк.
   - Спасибо, - отказался он, покачав отрицательно головой, - давайте перейдем к делу.
   - Вполне разумно. Вы, Николай Николаевич, проанализировали мой бизнес и прекрасно понимаете, что он стоит не менее 500 миллионов рублей.
   - По моим данным, Светлана Петровна, меньше. Что-то около 350 миллионов, - перебил ее москвич.
   - Воздух можно сотрясать сколько угодно, - ответила Битарова, - я озвучила стоимость, и вы знаете, что она реальна. Затраты отобьете максимум за три года.
   - Каждый хочет купить подешевле и продать подороже, - улыбнулся Николай Николаевич, решив все-таки поторговаться немного, - я предложу вам триста миллионов.
   Битарова встала.
   - Николай Николаевич, у меня нет ни времени, ни желания устраивать здесь базар. Вы ехали сюда и прекрасно понимали, что я на это не пойду и все-таки предложили неприемлемую сумму. Взыграл столичный синдром баронессы Москвы и прислуги Н-ска? Или вы просто снисходительны к женщинам?
   Москвич тоже поднялся.
   - Светлана Петровна, 400 миллионов.
   - Николай Николаевич, удачного возвращения.
   Битарова села в кресло и занялась бумагами, более не обращая внимания на покупателя.
   - Хорошо, Светлана Петровна, 450.
   Она указала ему рукой снова на кресло.
   - Я улетаю в отпуск через два дня. Если завтра сможете перевести всю сумму на указанный мною счет в банке - договорились. Если нет - оба потратили время зря.
   - Я готов перечислить сумму на счет в банк, однако, оформление документов невозможно за один день, - ответил и одновременно возразил москвич.
   Битарова снисходительно улыбнулась.
   - Я назначаю вас генеральным директором, убеждаюсь, что деньги переведены и у нотариуса подписываю договор купли-продажи.
   - Хорошо, встречаемся утром в офисе, я знакомлюсь с приказом, едем к нотариусу. Вы убеждаетесь в перечислении суммы, подписываем договор, нотариус его заверяет. Договорились.
   Генерал Сафронов прослушал запись разговора.
   - Да, торопится Конни, очень торопится. Ты встреться с этим москвичом, Сергей Никанорович, объясни ему, что сделка незаконная. Пусть позвонит завтра Битаровой и откажется. Ишь, чего захотела - еще и деньги за чужой бизнес урвать. 450 миллионов - совсем не плохое подспорье к оплате Умара.
   Утром Николай Николаевич позвонил Битаровой и отказался от сделки.
   - Хорошо, я согласна на триста миллионов, подъезжайте, - пригласила его она.
   - Светлана Петровна, я не знаю, где здесь собака зарыта, но когда продавец начинает метаться в ценах - возникает мысль о качестве товара, - ответил москвич, - поэтому я внял вашему совету и удачно возвращаюсь. Вот, по трапу самолета уже иду.
   Он отключил связь. Битарова психанула, бросив в сердцах телефон на пол. Когда остыла, вызвала секретаршу.
   - Я телефон случайно разбила, сходи, купи мне новый, - она протянула двадцать тысяч рублей.
   Секретарша ушла, а Битарова все еще костерила про себя москвича нехорошими словами. Улетел куш в несколько сот миллионов и, видимо, уже не вернется.
  
   * * *
  
   Секретарша принесла кофе с молоком.
   - Что-нибудь еще, Иван Петрович? - спросила она.
   - Спасибо, Марина, - ответил Савельев.
   Он проводил ее взглядом. Хорошая девушка, симпатичная. Все они хорошие, пока спят зубами к стенке, подумал Иван и усмехнулся.
   Вспомнил Нину, вздохнул. Их отношения обрели непонятный характер.
   Первая ресторанная встреча... Савельев сам указал на нее бармену. Две другие девчонки, присутствующие там, явно и даже контрастно уступали ей. А если бы не моя инициатива, то подошла бы она ко мне сама? Подошла бы, это ее работа, тем более, что уже поглядывала заманчиво. Похоже, что мне ее подсунули изначально, и я удачно клюнул, подумал Иван. Но проживала она соответственно и эта ее подруга Алиса...
   Савельев глянул на часы, несколько часов свободного времени сегодня он мог выкроить. Взял машину и двинулся в адрес. Позвонил, дверь открыл седой старичок.
   - Вам кого, молодой человек? - спросил он.
   - Здесь раньше Алиса проживала, мне бы ее увидеть, - пояснил Савельев.
   - Алиса? - удивился старичок, - а, это, наверное, одна из двух девок, которые у меня квартиру на три дня сняли. Так они сразу обе исчезли.
   - А что так мало пожили? - спросил Иван.
   - Откуда мне знать - на три дня и договаривались, я у друзей пожил. Заплатили хорошо - вот я и согласился.
   - Сами заплатили?
   - Не, мужик какой-то платил. Да они день и пожили-то всего и ночь переночевали.
   - Спасибо, дедушка, - поблагодарил старичка Савельев.
   Вот тебе и Нина со своей проституцией, а может и совсем не Нина - паспорт же я у нее не спрашивал. Она ловко сдала Васильцова, потом подставила еще одного, как выяснилось позже, Музыку, и исчезла. Появилась вновь уже не в образе проститутки, а бомжихи, и я, дурень, вновь ее приютил.
   Он решил поехать домой, знал, что готового обеда нет, но что-то толкало его к родной обители.
   Нины не было и он, почему-то, не удивился. С того вечера, как она пришла к нему в постель, а он не тронул ее, они спали раздельно. Она набиралась сил, молодой организм восстанавливался быстро, наливаясь энергией, практически исчезли синяки на теле. Он это видел, когда распахивались чуть-чуть полы халатика при ходьбе или наклоне.
   Ее сумочка оставалась на полочке в прихожей. Наверное, забыла, подумал Иван и заглянул внутрь, чего раньше бы себе никогда не позволил. Стандартный набор - помада, пудреница, пилочка для ногтей... и два флакона. На одном - корвалол, второй без этикетки.
   Странно... зачем ей это? Иван поискал глазами и, не найдя нужный предмет, прошел на кухню. Нашел два каких-то маленьких пузырька, капнул в них из флаконов Нины и ушел, словно и не было его в доме.
   На машине отъехал подальше и затормозил. Отношения с Ниной становились непонятными. Последнее время они практически не общались, не говорили на свободные темы. Можно подумать, что Нина обиделась на него - женщина ложится в постель, а мужчина так и не приласкал ее. Но она приняла его одежду, не уходила, а, значит, на что-то надеялась, чего-то хотела. Чего? Этот вопрос оставался открытым и не давал покоя. Он чувствовал ее наигранность и одновременное напряжение в поведении.
   Проанализировав прошлое, Савельев приехал к знакомому эксперту, отдал пузырьки и попросил сделать срочный анализ на присутствие отравляющих веществ. Вечером он получил его и не удивился - в обоих пузырьках цианистый калий. Все становилось понятным - и заказчик, и ее изначальная роль. Оставалось ждать команды "фас" и выпить яд. Иван усмехнулся: сделай добро - ответят отравой.
   Перед сном Нина ушла в ванную принять душ. Иван вытащил из ее сумочки корвалол и заменил флакон на аптечный, другой вылил, ополоснул и заполнил водой из крана. Из картонной коробки, стоявшей открыто в серванте, взял деньги и перепрятал их. Накопилось прилично - несколько миллионов.
   Нина вышла посвежевшей, лицо разрумянилось, полотенце, замотанное на голове своеобразным тюрбаном, придавало ей особую привлекательность. Она присела к столу в комнате.
   - Ваня, я понимаю, что такая, как я, тебе не нужна, - начала разговор она. - Ты сейчас генеральный директор крупной фирмы, а я что - бывшая проститутка и бомжиха, совсем не пара тебе. Но я тебе благодарна, что не дал умереть от голода, не дал сгинуть в сфере услуг. Я завтра уеду, вернусь домой к маме, найду себе работу.
   - Нина...
   - Нет, ты помолчи пока, Ваня, - перебила она его, - ты благородный человек, спасибо тебе, но я приняла решение и завтра уезжаю. Дверь захлопну, ключи оставлю дома, и провожать меня ни к чему - лишние хлопоты и слезы с моей стороны. Сегодня последний вечер, когда мы вместе, давай выпьем бутылочку вина, а утром уезжай и не буди меня, не смогу тебя видеть без расстройств.
   Она принесла из кухни бутылку вина и два бокала. Иван открыл ее штопором, осмотрел пробку - никаких посторонних проколов. Нина налила в бокалы сама, попросила подать салфетки.
   Иван понимал происходящее и не торопился с салфетками, словно раздумывая, сколько же их взять, бросил несколько на стол.
   - За тебя, Ванечка, за твою доброту... хороший ты человек, но что поделаешь... надо ехать.
   Нина отпила половину, не дожидаясь Ивана, и сейчас глядела на него. Он встал, прокашлялся, словно хотел сказать что-то, потом махнул рукой и опрокинул бокал в рот. Лицо его перекосилось, он схватился за воротник, сделал два шага назад и упал на диван. Одна рука в неестественной позе прикрыла лицо и один глаз.
   Нина встала со стула, глянула на Ивана и усмехнулась. Взяла телефон, позвонила, сказав всего два слова: "Он уехал". Потом подошла к коробке с деньгами, бросила с ненавистью: "Вот, сука, все забрал". Она осмотрела его карманы и ничего не нашла, пнула со злостью по ноге. Иван кое-как вытерпел, чуть не вскрикнув, удар пришелся по косточке на лодыжке.
   Она вымыла свой бокал, поставила его на место, вытерла бутылку полотенцем и вложила ему в руку, чтобы остались отпечатки, оставила ее на столе. Потом собрала жучки в квартире в карман, оделась и уже в коридоре произнесла: "Царство тебе небесное, Ваня".
   - Спасибо, - ответил Савельев, появившись внезапно.
   Нина вскрикнула.
   - Ты, наверное, не знала, цианистый калий на меня не действует.
   Она быстро оправилась от испуга, лицо перекосилось в злобной гримасе. Иван мгновенно парировал ее удар ногой в челюсть, кулачки замелькали в ярости.
   - О, да ты прошла неплохую подготовку, девочка, - усмехаясь, говорил Иван, отбивая ее удары, - а как вот это?
   Он уклонился в сторону от летящего кулака и насадил ее солнечное сплетение на свой. Нина перегнулась пополам, хватая ртом воздух, Иван толкнул ее в комнату, бросил на диван и замотал руки сзади обыкновенным широким скотчем. Подошел к бутылке, глотнул из горла и сел на стул.
   - Ты одно не просчитала, девочка, - заговорил Савельев, - что ты никому не нужна. Киллер уже ждет тебя на улице. Нет, тебя бы не застрелили - задавили машиной. Все естественно - выскочила после убийства взволнованная и под джипик, который давно уже дожидается. Водилу сейчас приведут сюда, ты его знаешь и все сама поймешь. Мне ничего сказать не хочешь, пока мы одни? Все-таки я тебя еще один раз спас. Дадут лет двадцать пять или пожизненно, но не задавят, как собаку, машиной.
   Нина, лежавшая на диване грудью вниз, повернулась. Лицо исказила злоба и ненависть.
   - Сука, все-таки ты из ФСБ, а она не верила, дура. Ничего больше не скажу.
   Она постаралась поудобнее устроиться на диване, потом сползла вниз, усевшись на пол.
   - Скажи, Ванечка, - вновь произнесла Нина со злорадной усмешкой, - кто из нас в постели лучше?
   - Стерва, - ответил он.
   - Значит, все-таки я, - она улыбнулась, - ты тоже мужик ничего, справный. Наверное, лучший, что у меня были. Прощай, Ванечка.
   Она резко повернула голову и куснула свой воротник. Ничего не понимая, укусила еще раз. Иван усмехнулся.
   - Погрызи воротничок, погрызи, это, говорят, нервы успокаивает. А ампулку оттуда я уже давно вытащил.
   - Сука, тварь поганая, - изрыгнула Нина, пытаясь разорвать скотч на руках. - Ваня, - снова заговорила она уже ласковее, - нервничаю я, сам понимаешь, накапай мне корвалола, он у меня в сумочке.
   - Это можно, - ответил он, - ты действительно нервничаешь, ругаешься, о будущем не думаешь.
   Он взял ее сумку, достал лекарство и накапал в стакан с водой тридцать капель, поднес к ее рту. Нина вздохнула и выпила все.
   - Не жди, ничего не случится, это аптечный флакончик, а не твой с цианистым калием.
   - Тварь ты все-таки, Ванечка, паскуда последняя, - снова озлобилась Нина, - дай умереть спокойно, посодействуй девушке, которую имел в свое удовольствие. Я же заявлю на следствии, что ты меня все время насиловал, в том числе извращенно. Твой член с другим не спутаешь - это моим доказательством будет.
   Она смотрела на него с надеждой и ненавистью одновременно. Поняв, что ничего не произойдет, заерзала на полу, отвернулась, прижимаясь щекой к дивану, и затихла.
   - Правильно, - констатировал Иван, - пора помолчать.
   Он заклеил ей рот скотчем, обмотал ноги и положил на диван, выключил свет. Тихонько подошел к двери, наблюдая в глазок.
   Минут через десять двое мужчин поднялись по лестнице, подергали дверь, но не позвонили. Иван узнал их, видел в коттедже у Битаровой. Они осмотрели чердачный люк, отзвонились: "Через чердак ушла, видимо, догадалась. Там замок открыт и валяется рядом. Понял, возвращаемся".
   Савельев вернулся в комнату, позвонил.
   Когда Нину увезли, он остался с подъехавшим Сафроновым, рассказал все.
   - Конни или Ингрид Сантекайте, как ее еще можно назвать, теперь знает, что меня нет, - продолжал свой рассказ Савельев. - Мое появление в офисе или где-либо в другом месте насторожит ее. Акция назначена на послезавтра, я думаю, товарищ генерал, что завтра мне лучше побыть дома, исчезнуть. Она попытается все перепроверить и наверняка сюда часа через два нагрянет скорая. Не достучится, естественно, вызовет полицию. Она должна хотя бы косвенно удостовериться в моем трупе.
   - Почему ты считаешь, Иван, что кто-то позвонит в скорую, а не сразу в полицию? - спросил Сафронов.
   - Скорая даст ей выигрыш во времени. Полиция вскроет дверь, труп увезут в морг, пока определят что к чему - она сделает свое дело. А если трупа нет, то она сразу уйдет в подполье, неизвестно, что еще потом получится. Так что придется мне в морг поехать, но доезжать не обязательно, - усмехнулся Савельев.
   - Да, наверное, ты прав, Савельев, - ответил генерал, - я оставлю с тобой нашего сотрудника, он все сделает, как надо. Послезавтра жду тебя у себя в кабинете, капитан.
   - Я старший лейтенант, товарищ генерал, - возразил Иван.
   - Уже нет, поздравлять позже буду, все, Ваня, до встречи.
   Скорая приехала через полтора часа, позвонила в дверь несколько раз, подождала минуту и уехала. В карточке написали просто - ложный вызов, дверь не открыли. Этого Савельев не учел - доктора не стали заморачиваться с полицией и вызывать ее. А еще через полчаса в скорую позвонили снова:
   - Я делал вызов по адресу... куда больного увезли? - спросил неизвестный.
   - Сейчас посмотрим... так... там ложный вызов, дверь никто не открыл, - ответила диспетчер.
   - Так у больного с сердцем плохо, не смог сам открыть. Почему полицию не вызвали?
   - Вот сами и вызывайте, - диспетчер бросила трубку.
   Битарова усмехнулась - русская действительность. Но Нина не пришла в условленное место - догадалась, что ее ждет, и решила выехать за границу, пока все спокойно. Возможно и так, размышляла Битарова, только бы ее не поймали в течение суток и она не заговорила. А потом - это уже не интересно, никого не волнует.
   Она набрала номер телефона Горюнова.
   - Здравствуй, милый, соскучилась, решила позвонить тебе.
   - Привет, Светик мой ясный, когда увидимся? - ответил он.
   - Послезавтра едем на мою базу отдыха, отдохнем по полной программе.
   - Послезавтра не могу, Светочка, вертолет заказали, какой-то Семенов все оплатил уже. Вечером подъеду к тебе и два дня свободен.
   Ты не в курсе, Савушка, Семенов - это мой управляющий базой, хотела сказать Битарова, но промолчала.
   - Тогда выполняй свой полетный заказ и ко мне, до встречи, милый.
   Она отключила связь, все шло по плану, вертолет будет и это радовало. Мажордом уберет пилотов, загрузит взрывчатку и в двенадцать дня будет над стадионом. Битарова, согласно договоренности, станет ждать его на другой стороне города. Там они садятся в машину, через два квартала меняют ее и на вокзал. Билеты уже куплены до Новосибирска, от него до Казахстана рукой подать. Никто их не станет искать в Казахстане.
   Битарова усмехнулась - у ней в 12-30 прямой рейс на Алма-Ату, на Алматы, как он сейчас называется. Пусть мальчики сами покрутятся, а она уже будет в воздухе, когда перекроют все выезды. Все деньги уже на ее счете и делиться ими никто не собирался изначально.
  
   * * *
  
   Горюнов только что переговорил с Битаровой и торопился, подгоняя второго пилота: "Давай, давай, шевели маслами - быстренько слетаем туда-сюда. Мне еще по делам надо успеть". Он думал не о полете, а о предстоящем отдыхе. Прекрасное вино, бассейн, прелестная фигурка Светланы, знающей толк в сексе и ласках. Не то что жена - лежит бревном и что-то еще хочет, а я должен, именно должен ее обслужить, рассуждал Горюнов. Никому и ничего я не должен.
   Мысли прервал подъехавший внезапно микроавтобус, из которого повыскакивали вооруженные люди. Горюнов прочитал на спинах "Спецназ ФСБ". Старший подошел и спросил:
   - Вы должны выполнить заказ Семенова?
   - Так точно, - ответил Горюнов.
   - Ваша задача, - пояснил старший, - приземляетесь во двор коттеджа и из кабины вертолета ни на шаг. Заказ на ваш вертолет сделан террористами, и мы попытаемся их обезвредить по-тихому. Если откроется стрельба - ложитесь на пол, так больше шансов уцелеть.
   Двадцать спецназовцев разместились на борту, и вертолет взял курс. Горюнов материл про себя и спецназ, и этот заказ, и террористов. Расскажу Светочке - не поверит, вдруг улыбнулся он.
   На подлете вертолет завис над объектом, из коттеджа выскочили шесть мужчин, замахали приветственно руками.
   - Вижу шесть человек, садимся, - доложил по рации старший.
   - Седьмой у ворот в будке, две женщины в доме, работайте, - ответили по рации.
   Вертолет приземлился, бойцы стали выпрыгивать на снег. Одновременно заговорил громкоговоритель: "Всем лечь, работает спецназ ФСБ, приказываю всем лечь".
   Террористы оторопели от неожиданности, но быстро пришли в себя. Мажордом выхватил пистолет, но снайпер с дерева за коттеджем сразу же прострелил ему ногу. Он упал, выронив оружие, другие остались стоять в растерянности. Снайпера били по окнам коттеджа, не давая возможности высунуться и выстрелить женщинам. Террористка вытащила чеку из гранаты, пыталась бросить ее со второго этажа на стоявшую уже на улице взрывчатку. Снайперский прицел удачно поймал ее руку, и граната разорвалась внутри.
   Часть бойцов повалила на снег стоявших бандитов, их разоружили и надели наручники сзади, обезвредила террориста у ворот. Другие просочились внутрь коттеджа, ища последнюю террористку. Ее встретили на лестнице между вторым и первым этажом - в поднятой руке пульт, на талии пояс шахидки. Она спускалась медленно, не реагируя на команды лечь и отдать пульт. В глазах слезы и страх... но она шла к выходу.
   Нельзя ее выпускать на улицу - там 500 килограмм пластида, а это две с половиной тонны тротила, разнесет и вертолет, и дом полностью. Старший отдал команду: "Всем на улицу". А сам прицелился, произнес тихо: "Прости меня, Господи", и нажал на курок. Выстрел, голова шахидки резко откинулась назад, кровь и мозги вылетели из затылка. Ее мозг не успел дать команду и палец не нажал кнопку. Старший взял пульт, снял пояс шахида и обессиленный нервным напряжением вышел на улицу. Закурил дрожащими пальцами, через несколько минут доложил по рации: "Операция завершена, потерь нет, у противника два двухсотых, один трехсотый".
   Подошли пилоты.
   - Значит так, братцы - вы прилетели, взяли груз и отвезли по назначению, - стал объяснять старший, - ничего другого не видели, не слышали, ни во сне, ни наяву ничего никому не скажете. Понятно?
   - Понятно, чего уж тут не понять, - ответил Горюнов за себя и своего напарника.
   - И еще, - продолжил старший, - та женщина, к которой вы, Горюнов, собираетесь сегодня - совсем не та, за которую себя выдает. Она, - он обвел вокруг рукой, - была здесь главной и сейчас арестована. Забудьте ее и впредь выбирайте себе любовниц аккуратнее. На этом все - взлетайте и домой, на аэродром. Главное - помните: вы ничего не видели и не слышали.
   Когда вертолет улетел, заработала рация: "Конни арестована в аэропорту".
   Старший подозвал помощника.
   - Командуй - я на базу.
   За воротами его уже ждала машина, старший сел в салон и снял маску.
   - Здравствуй, Иван Петрович, - Сафронов обнял Савельева, - не пойму я тебя, капитан - зачем настоял, сам полез в эту кашу?
   - Операция слишком серьезная, товарищ генерал, а я всех в лицо знал и местность знакомая - не мог поступить иначе.
   - А шахидку зачем на лестнице застрелил? Надо было...
   - Извините, товарищ генерал, я это понимал. Но, если бы я на выходе нырнул за уличную стену - взрыв был бы неизбежен. Да, мало у меня было шансов, но ведь все получилось.
   Савельев попытался улыбнуться, но у него это не получилось, еще сказывалось перенесенное нервное перенапряжение. Сафронов заметил и не стал продолжать эту тему.
   - Ты сейчас езжай домой, Ваня, - генерал впервые назвал его по имени, - отдохни, выпей водки или коньяк, выспись. А завтра на работу.
   - Есть, прибыть завтра на работу, - ответил Савельев.
   - Сафронов улыбнулся.
   - Ты не понял, Иван Петрович, на работу в ООО "Монтаж", ты же генеральный директор да и Битаровский комбинат сейчас на тебе. Директор посоветовал оставить тебя там и не раскрывать. В среде коммерсантов тоже надо иметь своего человека, а по капиталу ты входишь в элиту. Через годик и место в Думе займешь. О тебе, кроме меня и директора, не знает никто. А Битарова, якобы, улетела в Испанию или Италию, она же готовила на тебя документы и люди знали про это. Брошенный муж, прекрасный любовник, которого дочка не приняла - отличная легенда. Вот такая у тебя задача, Святой, - уже строже произнес Сафронов.
   - Есть, товарищ генерал, задачу понял.
   Машина с тонированными стеклами остановилась за квартал от дома Савельева, высаживая пассажира в костюме, пошитом на лондонской улице Сэвил Роу, увозя с собой форму спецназа.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"