Они встретились на Съездовской линии Васильевского острова, как встречаются молоток и гвоздь. Одинокая девушка убегала от пыльного ветра. Первая капля будущего убийцы-дождя ударила по ее щеке, а бурая небесная воля приковала на секунду ее взгляд и впечатала с пролетарской силой ее грудь в стоящее мужское тело.
На углу Кубанского переулка он курил папиросу "Беломорканал" бывшей фабрики им.Урицкого Љ 1. Косматый ураган сорвал кусок жестяной крыши со здания журналистского факультета. Мгновенно и одержимо, как вакханка, на мужчину набросилось и повалило в лужу женское существо. Время было: ровно двенадцать часов пополудни.
Их встреча не была знаком стального движения грозовых туч. Их встреча оказалась первой запятой одного стихийного предложения.
Какую-то секунду они обнявшись лежали на мокром асфальте. Потом они мучительно долго (365 замедленных кадров) поднимались, а ливень хлестал их по запачканным лицам, по разодранным в кровь рукам, и водоворот их расстроенных от падения чувств превратился в случайную глупую улыбку.
Надо было действовать по максимум скорости, и они метнулись в полуподвальное соседнее кафе "Атил". В дальнейшем, и в мужском, и в женском повествованиях (объяснительных записках) дважды встретится название вышеуказанного кафе, которое переплелось для них рассказами друг другу о себе, наслаждением и болью ноябрьского дня.
- Как тебя зовут?
- Вика. А тебя?
-Андрей. Ты конкретно меня напугала.
- А как я испугалась! Ты не представляешь.
Ей было жаль свои порванные чулки, но она уже смеялась. Она сидела за столиком в кафе с приятным мужчиной (разве не удача!), грела свои ладони, сжимая белую фарфоровую чашку с глинтвейном, и отпивала с придыханием горячий напиток.
Гром грохотал. Молнии сверкали.
-Класcная погодка, - сказал Андрей, - Я однажды попал под такой же жуткий ливень. Выполнял задание редакции. Надо было написать статью об убийстве в порту. Небольшое журналистcкое расследование. Так я в тот день вообще не добрался до порта, а ночью того же дня там убили еще одного угольщика. Мне втык был от главного! Я тебе как-нибудь расскажу.
- Расскажи сейчас, пожалуйста. Очень интересно. Ты в редакции работаешь?
- Лучше ты мне что-нибудь расскажи.
- Ну, так не честно. На самом интересном остановился.
Высокая официантка-негритянка принесла поллитровую кружку "Балтики"-семерки и, покачивая узкими бедрами, вернулась за стойку бара. От внимания Вики не укрылся взгляд Андрея, который сфлюорографировал аппетитную негритяночку. "Эх, тоже мне мужчина!" - подумала Вика, одним глотком допила глинтвейн и резко встала.
- Мне пора, - сказала Вика, вытащила из сумки зонтик и выскочила из кафе на улицу.
Не успел Андрей ничего ответить, не успела Вика полностью открыть свой разноцветный зонт, как мимо проносившийся черный чемодан-"Мерседес" окатил из притротуарной лужи гордую девушку с ног до головы. Когда люди или предметы, попадают в круговорот событий (радужный, черно-белый, никакой) вырваться из потока ошибок судьбы практически невозможно, если не стоять непосредственно в эпицентре счастья.
Вика, абсолютно мокрая и грязная, остолбенела на мгновение, и Андрей выскочил на улицу, чтобы вернуть девушку в кафе. В туалете она привела себя хоть в какой-то маленький порядок. Андрей был доволен от полуденного происшествия: на него накинулась красавица, он сидит с ней в баре, знакомство продолжается, и мужчина показывает женщине свое участие. Вика видела флэш-искру в глазах Андрея, ей нравился его взгляд, ей нравились его белые ненатуральные локоны, и ураган любовной игры начал свое наступление по второму кругу.
-Вика, ты знаешь, я был часто за границей. И наши русские девчонки красивее. Я представляю, если бы всех наших хорошо одеть.
-Везет тебе. А я вот почти нигде не была. На Кипр один раз съездила. Мне многие говорили, что в Европе немного красивых женщин.
-Единственное, наши красавицы выделяются тем, что друг на друга похожи. Высокие, стройные, с длинными волосами, часто собранными в хвостик. Все затянуты в черную одежду: "МаксМара", "Джанфранко Ферре", "ДольчеГабано". Ну вот как ты, один в один. На Западе такие женщины - редкость.
-То есть, ты хочешь сказать, что я посредственность.
-Да нет, у тебя волосы слишком светлые и вьются. Вот так великолепно. Тебе больше идут распущенные волосы.
В углу кафе под потолком висел телевизор-"Самсунг" 47 в параллели. Показывали без звука отрывки из Лиги чемпионов. За одним столиком сидели две девушки: студентки первого курса, обе - худенькие с прыщами на лбу, пили кофе и ели торт, за другим - сидело семейство из трех человек: маленький грузный отец с рыжей бородой, высокая черноволосая женщина похожая на селедку, пятилетняя дочь в матроске, и ели мороженое. Матч "Динамо" (Киев) - "Андерлехт" присутствующих не интересовал. В то субботнее утро настроение испортилось так же резко, как и погода. Только Вика и Андрей смеялись. На секунду забылось бурое небо, грязь на одежде и человеческие приличия. Никто ведь еще не знал, что притаилось под деревом.
Х-ветер полной грудью обрушивался на серую-серую Первую линию. Х-дождь грохотал по ржавым крышам и карнизам. Одно из неизвестных в своей сферической динамике проносилось от Университетской до набережной Макарова, схлестывалось само с собой и спиралью пролетало обратно. Х-30 минут.
-Я учусь на юридическом, - сказала Вика. - На втором курсе. А сюда на журналистику ходила в библиотеку. Надо было кое-что посмотреть.
-Здорово, - Андрей улыбнулся. Он представил Вику студенткой первого курса: без прыщей на лбу, с сигаретой "Вирджиния Слимз" в зубах, с чашкой двойного маленького кофе в университетской столовке-"восьмерке". Девчонка неплохо выглядела. Хотя Вика училась уже на втором курсе универа, она была еще свежаком с придурошным блеском в глазах.
Дождь неожиданно кончился. Андрей понял, что с первого раза Вику не выключить. Ей надо показать всю россыпь алмазов, пробить в ней интеллектуальную брешь, чтобы на место разума ворвалась половая страсть. Он также понимал, что можно вообще не опутать красавицу. Но шаг надо делать. В самом движении может быть жизнь или ее обман.
-Вика, так ты же гуманитарий. Ты случаем стихи не пишешь?
-Нет. Я слишком приземленная. Мне нравятся красивые вещи, глянцевые журналы. У меня мечта - работать в глянцевом журнале типа "Вог" или "Эль". Или заниматься международным правом, ездить по миру.
-Сейчас попробую что-нибудь вспомнить, - Андрей прочитал стихотворение про себя. У него для охмурения типа умных девочек была спец.заготовка: текст его старого друга ефрейтора Михельсона.
-Слушай:
Порой, когда я холод ночи,
Ты, словно зеркало и озеро луны.
На дно тебе бросаю страх любви,
На берег рассыпаю аргусовы очи.
Забыт, я плачу, камень немотой,
Точим серебряной волной.
И ты, как пена в тьме моей тени,
Склонишь свой гребень молча: "Отступи".
Тогда взлетит (тут что-то не помню) в отголосок бури
Семи цветами радуги и золотом в лазури, - Андрей прочитал десятистишие и ждал диагноза.
-Красиво, - сказала Вика, - а еще что-нибудь.
-Ты знаешь... Может быть, рифма слишком избитая: ночи-очи, любви-луны, бури-радуги, но я специально взял самые простые, известные всем понятия. Это постмодерн.
За соседними столиками и студентки, и семья засобирались. Надо было успеть пройти по улице, пока дождь снова не начался. Андрей думал, как бы удобней заманить Вику к себе домой. Он искал предлог, чтобы пригласить девушку. Он надеялся, что в свой квартире случайное соприкосновение в рамках интеллектуальной беседы перейдет в страстные объятия, долгий поцелуй и (чем черт не шутит!) сексуальный выверт двух голых тел. Вика смотрела, как из кафе сначала уходят студентки, потом - семья. Девушка уже особо никуда не торопилась. Она на 30 минут смирилась с грязной одеждой, но мысленно перенеслась на Владимирскую площадь в свою ванну, после - в свою кровать.
А в этот момент на углу Тучкова и Волхонского переулков пятидесятилетний Y-тополь сгибался под натиском Х-урагана, как XY-жизнь. С Съездовской линии по Кубанскому переулку перекатывалась и кружилась черная мокрая грязь: пыль, мусор из помойки, гнилая листва, потом сворачивала налево на Тучков и неслась направо на Волхонский. Символ XY-жизни = Y-тополь + X-ураган, и эта жизнь была на самом пике, как и жизнь одной небольшой части людей - 2 штуки.
Андрей жил в доме-корабле на углу Волхонского и Биржевого переулков. Окна его квартиры выходили на бывшие Елисеевские винокурню и склады. Именно в сторону Биржевого переулка были направлены его мечты. Вика сказала, что живет на Владимирской площади напротив собора, и вдруг вспомнила, что забыла ключи от своей квартиры. В грязной, порванной одежде она не могла возвращаться на юридический факультет на 7-ю линию. Андрей разрешил девушке воспользоваться своим мобильным телефоном "Сименс" СиЭль-45, чтобы Вика позвонила маме домой. Дома никого не было. Для Андрея настал его звездный час.
-Пойдем тогда ко мне. Я здесь рядом живу. Не сидеть же здесь до скончания века. От меня позвоним. Когда твоя мама придет, вызовем тебе такси. Окей?
Вика наконец-то согласилась. Окрыленный Андрей и грустная Вика вышли из кафе на 1-ю линию, перешли на Съездовскую, пошли по Кубанскому переулку, который состоит из двух домов (домЉ1 и домЉ2), и повернули на Тучков. Это был известный для Х-ветра маршрут. И эта тропа уже была исхожена: по ней пробежали сначала вышеуказанные студентки, и быстро шла вышеупомянутая семья. Когда юноша с девушкой повернули на Тучков, две студентки мелькнули за углом Волхонского переулка, как влажное марево, как невский туман. На 30 секунд ветер по-волчьи завыл. От его буйного помешательства дождевые трубы из нержавейки заиграли футуристический ноктюрн. От студенток не остался запах: его растворил в себе ноябрьский ураган. Только на сетчатке и рогалике Андреева глаза остались русый растрепанный студенческий локон, коричневая тряпичная сумка, зеленый "Джэнспорт"-рюкзак, черные лакированные туфли и белые гольфы. В субботу в полдень Y-жизнь повисла на одном волоске.
Семья шла по середине Тучкова переулка, благо был субботний день. На углу трех переулков возле длинного желтого здания Института лингвистических исследований стояли шесть старых громад-тополей. С одного из них оторвалась небольшая ветка и упала прямо перед семьей. Уравнение XYZ из трех неизвестных само давало штормовое предупреждение. Отец остановился, посмотрел вверх на тополя, потом вниз на упавшую ветку. Заметив, что у него развязался шнурок на ботинке, бородач присел, а женщина с дочкой сделали три шага вперед. Всего три, но этого было достаточно для разгадки ребуса-судьбы.
Очередной шквал сорвал бейсболку с головы Андрея. Он бросился ее поднимать. Вика стояла у дома Тучков Љ 5. Глава семейства завязывал шнурки. Один из тополей у дома Тучков Љ 7 заворчал внутри себя глубоким утробным рыком и начал падать. С оглушительным треском тополь сначала порвал электропровода, шедшие вдоль переулка, и грохнулся поперек улицы. Своим стволом он раздавил тело женщины, похожей на селедку, одной своей большой веткой он уложил на гранитную брусчатку пятилетнюю девочку лицом вниз (об камень лоб и мозг), другой своей веткой он разбил лобовое стекло машины скорой помощи, которая стояла на противоположной стороне улицы, а третьей разлапистой веткой он расплескал глубокую лужу на серые с карманами брюки Андрея "H&M", бежевую куртку-ветровку "Лафурна" и его лицо.
Z-гниение сделало свое гнилое дело. Притаившись под деревом, XYZ щерилось в константе-улыбке. Только не улыбалась одна смерть двух женщин: матери и ребенка. Она сверкнула со свистом своей косой, потому что Z-гниение должно было закончиться. Она повернулась пока спиной к героям дальнейших событий. Молодой врач-практикант из морского госпиталя Сева Минкин констатировал смерть двух человеческих существ, которые погибли прямо под окнами госпиталя рядом с разбитой медицинской машиной. Сержант милиции Леха Сидоров, приехав на раздолбанном ментовском уазике на место происшествия, задержал Вику и Андрея для дачи свидетельских показаний по факту смерти людей. Свои объяснения случившегося Вика и Андрей должны были дать в РУВД Василеостровского района на 17-й линии. Бородатый отец сидел на мертвом тополе-убийце и был безутешен в своем горе. Из пня гнилого тополя вылез невидимый трехметровый Z-червь. Он по-человечески встал над двумя трупами и беззубо улыбнулся во всю свою безглазую харю. Z-гниение скоро должно было коснуться и два женских тела, если только тела жены и ребенка не сожгут по просьбе мужа и отца. На секунду Z-червь подумал, что женщина, похожая на селедку, больше похожа на камбалу, и еще он подумал, что был бы очень хорош в матроске, которая была одета на детском трупе. Он думал. XZT-нет (net).
Сказки папируса
Папирус двигался по минутам, иногда пропуская часы, как во сне. Папирус двигал свое тело, двигал свой дух по солнечному июльскому дню. Как в 73,68 % своего жизненного ресурса, Папирус вошел в крепость через Иоанновские ворота. Позади остался одноименный равелин. На следующий уровень Папирус попал через Петровские ворота. Стартуя от точки деления Петровской куртины на бастионы (слева - Государев, справа - Меньшиков), Папирус начал поиск своих жуликов-друзей.
Следуя по аллее между инженерным домом и артиллерийским цейхаузом, Папирус вычленил среди деревьев клен и никак не мог понять: где ольха, где тополь. Папирус повернул налево, прошел мимо гауптвахты, миновал Невские ворота с их уровнями наводнений и оказался на комендантской пристани. Минуту-другую Папирус любовался, как Метеор разворачивается, чтобы пришвартоваться у пристани. Белый Метеор, сияя солнечными отражениями-бликами, заглушил свои двигатели. На пристань вышло всего пять человек (ни одного иностранца), зато на причале стояло порядка тридцати человек (одни иностранцы), готовых отправиться в путь по водной глади Невы, Финского залива в гавань Петергофа.
-Упустил, - подумал Папирус, - на десять минут бы пораньше. Не ехать же с этими лягушатниками в Петродворец. Это, конечно, не америкосы.
Папирус двигался по булыжной набережной мимо Нарышкина бастиона. Пунктом назначения был желто-песочный пляж Екатерининской куртины. Народу на пляже было в полный рост. Четыре группки играли в круговой волейбол. Несколько загорелых качков обсуждали природу своего питания, сгрудившись вокруг питьевого фонтанчика. Папирус увидел Мэрина (рост 198 см) и Юру-борца (рост 166 см). Они стояли в центре пляжа в одежде. Компания загорающих в плавках тунеядцев валялась по окружности: Френчъ, Хайер, Мухомор, Ильинский. Папирус был их ассоциированным членом.
-Вчера мы с Юрой с одной матери 500 рублей сняли, - рассказывал Мэрин, - Мы ее за ногу привязали веревкой и спустили с балкона 14-го этажа. Все мать отдала. О, Папирус! Сегодня девчонки папиры курить будут?!
-Надо думать, Мэрин, - ответил подошедший к кампании Папирус, снимая с себя одежду, -Мухомор, ты мне обещал кассету Джими Моррисона.
-У меня Джими всего одна. Вон у Френчъа со вчерашнего трейда куча долби кассет. Френчъ, продай ему на выбор рублей по 6.
-Мухомор, ты мне, конечно, дольщик, - лениво отозвался Френчъ, - только для Папируса (если ты ему обещал) продам по 6 руб. Долби, вообще то, по 12 идут. Выбирай, Папирус.
-Ребята, может на Кирова сегодня сходим на Зенит, - предложил Ильинский.
-Да ну, - сказал Хайер, - Что на этих алкашей смотреть. Я вчера в Демьяновой ухе (знаете рыбный ресторан на Горького) Чухлова видел, в доску пьяного. В прошлом чемпионском году помните, как он Спартаку две баночки со штрафного положил в Москве. Дасаев ничего сделать не смог. Наши выиграли 3:2.
-Хайер, это Желудков был, - возразил Мэрин.
-Какой Желудков? Чухлов это был. Левой он забивал.
-Давай поспорим на 100 рублей, что Желудков, - предложил Юра-борец.
-Давай, - ответил Хайер. - Ставлю часы свои японские Сейко. Они как раз сотнягу стоят.
-Я первый был, Юра, - возмутился Мэрин.
-Все. Поздно. Папирус, разбей.
Хайер с Юрой-борцом скрепили спор рукопожатием. Папирус разбил.
-Мудак ты, Хайер, - сказал Папирус. - Проиграл часы. Пойду искупнусь.
Вода в Неве, несмотря на жаркий июльский день +27, была + 18. Папирус разбежался и нырнул в невскую волну. Проплыл метров 20 против сильного течения (расход воды 2550 кубометров в секунду). Выскочил трясущимся на берег и упал на живот в горячий песок. Хайер с Юрой спорили, кто кому должен бабки. Они собирались купить в Союзпечати справочник Зенит-84. Папирус минут через десять заснул. Ему снился сначала извивающийся синий речной поток 74 километра, потом - Орешек на Ладожском озере, а потом сон стал продолжением дня. Папирус проснулся в истоме. Губы засохли. Он хотел пить. Спина Папируса сгорела на солнце и требовала сметаны для снятия боли. На руке Юры-борца красовался хайерский будильник. Трейдовать сегодня не было никакого желания. Делать было тоже нечего. Надо было как-то весело затусоваться.
На Галере Папирус встретился с Витькой-кидальщиком. Они решили прошвырнуться по Невскому до Климата и зайти в Кавказский. По дороге на углу Думской им попался Пупо с двумя своими земами из Таджикистана. Пупо предложил купить у Папируса Свотч с египетскими картинками за 60 рублей. Папирус хотел 80. Сговорились на 70. К кампании подошли молодые финские парни Акоп с Чижом.
-Вайта раха? - спросил Акоп, - Папирус, сегодня девчонки папиры курить будут? Приходи ночью на набережную к Дворцовому. Девчонок понасилуем. Вся наша финская команда будет с Сенной.
-Пупо, что ты как итальянский лох одеваешься? - рассмеялся Чиж, - Косишь под итальянца, а сам клетчатые штаны от Сеппалла натянул.
-Ладно, пойко, я пошел, - и Пупо с земами отвалил.
-Слушай, Папирус, - запуржил Чиж, - знаешь Лысого с золотыми зубами, который с кичи дня два назад вернулся. Он у меня ночью сегодня мокасины увел на флэте. Я просыпаюсь, а ботиночек то и нет. В тапочках домой пошел. Но самое прикольное: Лысый стал из двора выходить. Это на Рубинштейна было. Ему в подворотне палкой-колбасой хрясь по лысине. Сняли его ботинки, взяли мои мокасины, а самое главное: челюсть золотую изо рта вырвали. Угар!
Дружбаны порассказывали еще друг другу разных баек минут 10. Мимо прошел Виталик Циммер, известный в катальных кругах скупщик валюты (брал все, любую валюту по классному прайсу, даже югославские динары). Профланировали два начинающих молокососа-псевдоамериканца с Удельной, несколько знакомых пятирублевых баб-сосок из Севера. Дружбаны потерли и разошлись.
На Климате (на уличном подоконнике Дома Книги) сидели-грелись Салик с Манежного и два его дольщика-боксера: Петя Маленький (легкий вес) и Юра Епишкин (супертяж). Салику было всего четырнадцать. Он все знал и был под конкретным прикрытием.
-Витька, - сказал Салик, - тебя тут Сибиряк разыскивает. Ты в Кавказский не ходи. Он злой, черт.
-Спасибо, Салик, - ответил Витька, заулыбавшись, - пойду книжки почитаю. Папирус, встретимся в Неве через 2 часа. - И Витька растворился в угловом ходе Дома Книги.
-Папирус, сегодня в Енисей лучше подходи. Пиво завезли вчера бутылочное Рижское, и курочка гриль как всегда - пальчики оближешь. Брось ты этого Витьку. Он до добра не доведет. Не мусора, так свои почикают, - сказал Петя Маленький. Он работал гардеробщиком в пивбаре гостиницы Енисей по вечерам. Папирус всегда мог ему продать себе на пиво долларов 5-10 по 2,5 рубля за бакс, хотя Виталик Циммер брал по три с полтиной.
-Ладно, зайду, - ответил Папирус, но встретился с Витькой вечером в Неве.
Публики в ресторане был полный зал. Пришлось давать Сашке-халдею по трешке с носа только за вход без посадки. Ресторанная шваль уже нажралась водки, назаказывала цыплят табака и пошла танцевать под На недельку до второго я уеду в Комарово. Играл местный ВИА. Зал грохотал. Танцующие подпрыгивали, хлопали в ладоши над головой и орали во всю глотку: Я уеду в Комарово. Папирус с Витькой выследили импозантного пожилого армянина с почтенной полной дамой-блондинкой. Пара явно состояла из представителей советской торговли. На столе стоял запотевший графин водки и цыплята табака. Армянин заказал у музыкантов медленный танец Аэропорт, и пара пошла танцевать. Витька с Папирусом сели за освободившийся стол. Все надо было делать очень быстро. Жулики налили себе сразу по стакану водки и маханули, закусив соленым огурцом и маринованными грибами. Потом отломали каждый по ноге от цыплят и с полным ртом выскочили из-за стола. Надо было убраться, пока не заметили. Тут в зал вошел Сибиряк, с ним были Юрка-борец, Мэрин и еще один борец-аварец Сулейман.
-Салик все-таки заложил, - произнес Витька, увидев Сибиряка. - Я сматываюсь через кухню. Увидимся у Славика Рыбы.
-Вложил не Салик, а его горилла Епишкин. У них свой боксерский кодекс чести. Сибиряк ведь тоже боксер, - сказал Папирус почти в пустоту. Витька в страхе смотался.
Сибиряк подошел к Папирусу.
-Ну что, дружок Папирус. Где Виктор? - улыбаясь золотыми зубами, спросил Сибиряк. - Учти, я против тебя ничего не имею, но ты попал. Сейчас мы тебя будем рвать в клозете. Где мне найти этого козла?
-Сибиряк, я скажу. Знаешь Славика Рыбу с Восстания?
-Да, знаю. Я иногда оставлял ему кишки на табош.
-Витька почти каждую ночь к нему приходит. У него на хвосте мусора с квартирной кражей.
-Меня тоже интересует эта квартира. С ним были мои люди, и Витька их кинул. Ладно, живи, Папирус! Ищи себе нового дольщика. Я Витьку в любом случае везде достану и накажу, - Сибиряк сделал Папирусу саечку и слегка ударил правой в поддых. - Ты хорошо отделался.
Сибиряк не врал. Веселая Витькина песня заканчивалась. Не погуляют теперь дружбаны вместе с клавами, не поглумятся над лохами. Папирус покинул с облегчением ресторан. Он пошел пешком по ночному Невскому. Белые ночи были на излете. На Маяке стрельнул у тусовавшегося там Скинера 2 копейки и нашел неразбитый телефон-автомат.
-Славик, это Папирус. Я звоню с Маяка. У тебя скоро нарисуется Сибиряк. Он ищет Витьку и какие-то шмотки с какой-то квартиры. Витька знает. Я тут не причем. Пока.
Папирус путешествовал по времени, по странам, но границы советского государства были на замке. Многие хотели умотать в Америку, у кого-то получилось, кто-то умер, кто-то жив, кто-то в тюрьме. Мечтая о палисадниках американского рая, Папирус двигался к своему дому на Баскове переулке по улице Восстания. Прямо напротив СлаваРыбиной парадной на углу Озерного переулка и Восстания, где находился заросший тополями Зеленый сад, Папирус встретил Эдика Пермского с двумя здоровыми лысыми уголовниками. Один уголовник, что поздоровее, держал Эдика за плечо.
-Привет, Эдик, - сказал Папирус.
-Привет. Это он, - Эдик показал пальцем на Папируса, вырвался из цепких смертельных лап, сиганул через двухметровую ограду Зеленого садика и скрылся в кустах сирени среди тополей.
Уголовники схватили Папируса и потащили по тополиной аллее Озерного переулка в темную подворотню. В руке одного сверкнула финка.
-Где наши кишки?
-Какие кишки? Я ничего не знаю.
Из подворотни вышла бабулька с белой болонкой на прогулку.
На улице Радищева застонала сирена ментовского уазика, свет фар осветил группу из трех человек.
Один уголовник полоснул Папируса финкой по животу, но не попал. Другой схватил Папируса за волосы и со всей силы ударил головой о тополь. Группа кинулась врассыпную. Папирус бежал по Ковенскому переулку от улицы Восстания к улице Маяковского. Из его пробитой головы сочилась кровь. Он прибежал на Чехова, 15 в местное Дзержинское РУВД. С трудом перевел от испуга дух. Папирусу было совершенно не больно. Просто из головы из затылка лилась кровь. Милиционеры вызвали скорую и записали показания Папируса. Так с черепно-мозговой травмой Папирус оказался на улице Пионерской на Петроградской стороне в больнице скорой помощи Љ 10. Папирусу перевязали череп, но не смогли остудить разбушевавшийся мозг. Папирус на больничной койке забылся в стынущем сне, чтобы проснуться разбитым на новой зарнице.
Утром Папирус покинул больничный вонизм. Он заменил двухнедельный больничный режим с грязным бельем, с перебинтованными алкашами на подписку о том, что он не имеет претензий к лечащему врачу, если на живой природе Папирус вдруг поставит кеты в угол. Он выбрал домашний режим: сидеть на кухне, пить чай с лимоном и кусать бутерброды. Но мать-маргинальная природа не хотела ни на секунду отпускать Папируса. Только Папирус вошел к себе в квартиру, как ему позвонили:
-Вас беспокоит оперуполномоченный Дзержинского РУВД старший лейтенант Вдовенко. Не могли бы вы прийти к нам сейчас для дачи показаний о вчерашнем инсценденте? Можете. Отлично. Через сколько? 15 минут. Хорошо. Комната 34, 3-й этаж.
Папируса ждали два мрачных районных опера в штатском.
-О, Папирус! Пришел, - сказал сипло, сурово старший лейтенант Вдовенко,- Помнишь меня? А где Карл Маркс?
-А меня, Папирус? - сначала сурово спросил, но вдруг вдогонку засмеялся младший лейтенант Ершов.
-Что-то не то! - подумал Папирус.
Он хорошо помнил одно похмельное январское утро. Папирус с Карлом Марксом пили пиво в ларе Пиво-Воды на углу Некрасова и Чехова рядом с Банями Љ 16. Пропустив по разбавленной водой кружечке Жигулевского за 22 коп, дружбаны вышли на улицу выкурить по беломорке. Мимо проходили два коротышки-мужика в облезлых нутриевых ложных шапках-ушанках: один - в черном овечьем тулупе (Вдовенко), другой - в искусственной коричневой шубе (Ершов), по виду - явно местные мусора. Коротышка в тулупе толкнул Карла Маркса, а тот, не узнав мента с похмелья, засандалил корня гражданину оперуполномоченному Вдовенко. Ст. лейтенант подскользнулся, попытался схватиться за мл.лейтенанта, не устоял, и они оба упали на лед. Карл Маркс с Папирусом лупили пузатых коротышек ногами, пока их не скрутили нагрянувшие из бывшего по соседству отделения менты. Дело замяли, но антагонизм между преступностью и законностью остался навсегда.
-Помню, гражданин следователь, - ответил Папирус.
-Хорошо, что зашел, - Ершов полез в тумбочку, достал початую поллитровку Андроповки и граненый стакан, - Опохмелимся?
-Мне сейчас запрещено. Боевые раны на черепушке. Бандитская пуля, так сказать.
-Убери бутылку, Ершов. Ну рассказывай, Папирус! - Вдовенко набычился. - Что за квартиру ты обнес со своими дружками.
-Да я этих уголовников первый раз вижу, - и Папирус рассказал всю историю нападения, опустив только наличие и подставу Эдика Пермского.
В конце сказок Папируса две минуты длилось напряженное молчание, и Папирус представил сколько ментов вылупилось за пару минут тишины.
-Ладно. Убедил, - Вдовенко достал из ящика стола листок желтой бумаги и обглоданную шариковую ручку за 35 копеек. - Пиши отказ от просьбы возбуждения уголовного дела.
-Претензий не имеешь, - сказал мл.лейтенант Ершов, - А все-таки, Папирус, сладко сказки рассказывал. Как это они тебя головой о тополь уделали? Что за жесткий тополь такой был?
Тополь был старым и давно гнилым. Он стоял вторым в аллее Озерного переулка от перевернутого основания буквы Т (улицы Восстания). В правом квадрате буквы раскинулся Зеленый сад: кусты сирени, детская площадка, древние тополя.
-Папирус - бумага 20-го века, - инфракрасный сканер изучал в лаборатории свиток желтой бумаги.
-Тополь - живое растение 20-го века, - ультрафиолетовый лазер ощупывал кусок мертвой древесины.
За двухметровым электронным микроскопом сидел белый киберчеловек. Он поднялся из-за прибора и подошел к окну. Он смотрел через стекло на проекцию Озерного переулка от улицы Восстания и Зеленый сад. Он с представляемой горечью любовался уличными тополями и сиренью, выполненными из прозрачного стекла. В Зеленом садике играли в машинки дети в противогазах. На скамейке сидела черная кибервоспитательница. По улице Восстания маршировал двойками пионерский отряд. Мальчик-девочка, девочка-мальчик, в касках и в противогазах. Правофланговым была классная учительница в специальном старческом скафандре. Рецепторы совершенного киберчеловека улавливали абсолютно все цвета, вкусы и запахи, только в совершенном мире нечего было улавливать. Диафрагма истинного существа Т-образностью захлопнулась. Из искусственного биоглаза белого киберчеловека скатилась одна натуральная соленая слеза, пронзившая все место в самое сердце.
Дневник Стоматолога
Посвящается Санкт-Петербургскому Скутер-Клубу
www.spbscooterclub.ru
06 октября 2001 года юлианского календаря Земли
Кабинет:
закуплено мохнатых мешков: 52 шт. рыбьих зубов (высокая степень излома по статистике), 4 шт. зубов-ассорти, 5 шт. универсальных иголок, зеркало-упырь для межгалактических десен.
произведен ремонт бор.машины: заменена педаль ножного механического привода. Допотопная космическая техника не идет ни в какое сравнение с электроприводом бор.машины у землян.
Уволена и рассчитана уборщица: жало Скорпиона (высокая степень герписа у больных от уборки кабинета ядом). Придется тестировать взгляд Медузы Горгоны.
13 градусов 02 минуты эллипса - замена моста на Млечном пути.
Дальше прием в порядке живой очереди.
Лаборатория:
Наблюдение за земным Стоматологом. Выведение его синусоиды за 7 предыдущих оборотов Земли вокруг Солнца. Перевод понятия Стоматолог с земного языка на космический. Первое приближенное значение Стоматолог - сто матов в минуту. Исследование и установка тополя как средства для наркоза.
Анонс:
30 сентября 2001 года в 17.00 на стадионе Петровский матч-противостояние тренерских идей (учителя и ученика) Морозова и Садырина:
ЗЕНИТ - ЦСКА.
На коре карбюраторного мозга Стоматолога всплывало предвкушение футбольного праздника, отчего спать хотелось еще больше. Воскресенье. Утро. Солнечный + 6,8 градусов день. Первым тактом все-таки Стоматолог открыл глаза. Он обещал сам себе посетить скутерские гонки на Нарвской. Вторым тактом он собирался встретиться с дружбанами Дроном и Диней в Демьяновой Ухе на Кронверском, сожрать судака по-демьяновски без чеснока, треснуть пузырь Бон Барона и стартануть на стадион.
Стоматолог вытащил свою раненую Сузуки Катану из-под балкона современного особняка на Тучковом пер., д.3. Дом был жилищем Стоматолога и конюшней для мотороллера. Электростартер опять не сработал, пришлось заводить табуретку с полуотломанного кика. Силуэт сбитой бабульки красовался на крыле Катаны. Из-под пластика торчал тросик спидометра. Правая часть рулевой колонки была, за исключением кнопок стартера и фар, замотана прозрачным скотчем. Решетка воздушного радиатора, прилепленная к передку двумя тонкими полосками скотча, напоминала больной от насморка нос. Металлический конь был боевым. Конь затарахтел, сверкая двумя глазиками фар. Стоматолог запрыгнул на него. Смесь стальной и живой силы ринулась со скоростью 55 км/ч (заводской предел) навстречу своей судьбе.
Стоматолог засек время прохождения маршрута: старт - стрелка Васильевского острова, направо по Университетской набережной мимо обласканных северным солнцем Дворцового моста, Зоологического музея, Кунсткамеры, Академии наук, памятника Менделеева, Двенадцати коллегий, Университетского флигеля, Меньшиковского дворца, Румянцевского сада, Академии художеств и Сфинксов, налево через мост лейтенанта Шмидта на площадь Труда, направо на Галерную улицу (Английская набережная была перекопана), налево на набережную Ново-Адмиралтейского канала, мимо Новой Голландии через Храповицкий мост направо на Мойку, налево на набережную Пряжки мимо Матисова острова, налево на Лоцманскую улицу, направо на Старо-Калинкин мост через Фонтанку, прямо по Старо-Петергофскому проспекту мимо кинотеатра Москва через Обводный канал по Ново-Калинкину мосту, направо на Нарский проспект мимо Подворья Валаамского монастыря, по площади Стачек вокруг Нарвских ворот, прямо по проспекту Стачек, по встречке мимо памятника С.М.Кирова на Кировскую площадь перед кинотеатром Прогресс - финиш. 15 минут 24 секунды. Дружбан Диня закладывал на прохождение вышеуказанной трассы 30 минут. Стоматолог - чемпион! И это с ограничителями 55 километров.
Площадь была оцеплена гибддешниками и мусорами Адмиралтейского района. Скутера, чопперы, спортбайки, эндуро уже красовались своим превосходством над публикой. Дедушка Дворцового скутер движения Андрей МотоДиДжей Блестящий стоял за пультом своей аппаратуры. Из динамиков на всю площадь разносился дебильный совковый музик Восемнадцать мне уже. Стоматолог встретил своих друзей. Почти вся тусовка с Дворцовой площади была в полном составе: Леша на Хонде Дио, Саша Бивис на Ямахе БВС, Петя на Сузуки Сепия, Вова Ротакс на ИталДжете Формула, Саша на Малагутти ФайерФокс, Андрюха на Сузуки Катане с водяным охлаждением, Ромыч Семпер на Хонде Дио, Леха Булкин на Сузуки Адресс, Вадик на Ямахе СуперДжог ЗР, Кирилл СпортМастер на Сузуке Сепия, Андрей на Делим Трансе 125 кубов, Илья на Сузуки Сепия Нью, Вжик-Ильич на Хонде Дио, Паша Балу на Хонде Пакс, Андрей на Пилоте, Славик Лысый на Сузуки Сепия ЗетЗет, Леша на Сузуки Ран, Саша на Ямахе Маджестик 250 кубов, Андрей ДжетСи на Ямахе Аксисе, Саша на Пилоте. Кирилл был единственный без табуретки. Его коня Сузуки Сепию ЗетЗет увели мотоцыгане с Кавалергардской улицы, когда Кирюха зашел в Поликлинику Љ 38 на перевязку после падения.
Стоматолог посмотрел первый заезд в классе тюнинг. Рекордсмены были понятны - Љ 13 и Љ 65 на заряженных роликах 70 кубов. Первым пришел Вова Ротакс Љ 13. Уезжая навстречу футбольному матчу Зенит-ЦСКА, Стоматолог проехал мимо счастливого Ротакса, который светился как тюнинговая Малосси-труба.
-Вован, ты - чемпион! - крикнул Стоматолог. - Пока!
Вова Ротакс и Стоматолог подняли руки в революционном движении Но пассаран.
23500 зенитовских болельщиков на Петровском (мест на стадионе 23000) кричали в одну глотку, как воздушная заслонка: лучше клуба нам не надо, чем Зенит из Ленинграда. Первый тайм покатился сначала комом 0:1, но карбюратор Зенита прочихался 1:1, и во втором тайме переходные каналы, жиклеры, регулировочные винты (то есть конусы, сифонные трубки, углы заслонок и золотников) очистились под действием умелых тактических ног и голов (голова - гол) 2:1. Мгновенно был выставлен грамотный уровень топлива в поплавковой камере 3:1. На прогретом двигателе Зенита отрегулирован жиклер качества смеси до максимального значения оборотов 4:1. Изменен угол воздушной заслонки и переставлена стопорная шайба по пазам иглы дроссельной заслонки для превращения рабочей смеси просто в ядерную смесь 5:1. На доводку и настройку Зенитовского карбюратора ушло 4 минуты. Победа состоялась. Мотороллер питерской победы был собран и искрился. Фанаты визжали, когда последнюю пылинку аккуратно сдули с отполированного скутера зенитовские игороки 6:1. Оле-оле-оле-оле! Наш Зенит - чемпион! Табуретка Зенит - это супер двигатель, супер пластик и супер дизайн!
01 октября 2001 года Стоматолог приехал на Дворцовую узнать, кто стал окончательным чемпионом во вчерашней скутерской гонке на Кировской площади.
-Вован выиграл все 3 заезда, его приятель был вторым, - сказал Петя на Сепии.
-Да они вообще там абарзели, - возмутился Ротакс. - Все из-за этих вонючих москвичей.
-У Вовы отняли победу, - объяснил Петя. - Вова с челом типа ехали вне зачета. Организаторы из-за москвичей изменили правила.
-Вова сам был виноват, - сказал Леша на Хонде Дио. - Не надо было носом щелкать. Куда он пошел после первого заезда? Куда-то пошел. Потом: а-а. И все.
-Сказали бы сразу, что мы вне зачета, - ответил Вован. - А то мы 3 заезда ехали-ехали. А нам типа: вы отдыхайте.
-Несправедливо, - вставил Ромыч Семпер.
-Первых два места взяли, и вне зачета, - сказал Андрей ДжетСи.
-А вы как прокатились? Вы же в стандарте ехали? - спросил Стоматолог Петю.
-Я пришел то ли третьим, то ли четвертым. Не понял, - ответил Петя. - Андрюха дал Кириллу свою Катану поучаствовать. СпортМастер еще ехал и Чибизз. В нас Чибизз семь или восемь раз въезжал. Мы с ним в поворот входили, я его не пустил вперед себя, и Чибизз убрался на ролике в покрышки. Хана настала его табуретке.
-Ладно, ребята. Поехали во Фронт пива попьем, - предложил Ротакс.
-Поехали, - согласилась тусовка.
Скутер-взвод вырвался на Невский с Дворцовки через арку Генерального штаба. На углу Садовой какой-то мудила на втором гольфе пытался подрезать, чтобы припарковаться и взять пассажира, пропустившего его Семпера. Ромыч и Вован успели затормозить и не врезаться в поганый черный автомобиль. Ротакс медленно подъехал к гольфу, к водительской двери, кулаком со всей силы (одним ударом сверху) отломал у машины левое зеркало, стартанул и скрылся направо на улицу Зодчего Росси. Водитель опешил и не шелохнулся. Армада мотороллеров прорывалась по Невскому дальше на Лиговский, на Черняховскую,33 в бомбоубежище Фронт.
Петя на Сепии, Стоматолог на Катане, Семпер на Дио, Ротакс на Формуле, Ромыч на Дио, ДжетСи на Аксисе, Петя на Хаяпе, Балу на Паксе и девушка Лена - состав исторического совещания в клубе Фронт. Пиво пили Петровское Степана Разина по 20 р. за кружку.
-Сколько будем собирать за членство в клубе? Рублей по 100 в месяц, - спросил Семпера Петя Сепия. - Я разговаривал вчера с Кириллом. Он тоже согласен.
-Сначала надо найти помещение, - сказал Леша Дио.
-Я тоже согласен вступить в клуб, - вступил в разговор Стоматолог. - Надо сначала назвать наш клуб.
-Давайте: "Уши", - предложил Ротакс. - Типа мы встаем на заднее колесо.
-У меня лично ассоциация с женскими сиськами, - ответил Петя Хайап. - Вова, будешь Николашки. Это спец.рецепт водки с перцем, как Николай II пил.
-Буду, - ответил Вован.
-А почему не на переднем колесе? - спросил ДжетСи.
-Надо назвать просто и со вкусом: Санкт-Петербургский СкутерКлуб, - утвердительно сказал Стоматолог. - Кто за? Отлично. Большинство.
-Только баб в клуб мы не берем, - вмешался Петя Сепия.
-Потом решим, - перебил Стоматолог. - Я лично за демократию. У нас не байкерский клуб с солдатами, майорами, полковниками. Не в касках же и строем ходить.
-Согласен, - сказал ДжетСи.
-А где мы будем тусоваться зимой? - спросил Ромыч Семпер.
-Надо искать помещение, где мы могли бы общаться, - продолжал Леша Дио. - Сезон закончится. Зима начнется. И что?
-Я лично зимой буду ездить, - Вова улыбался после приема Николашки.
-В клубе мы можем друг другу помогать. Например, отремонтировать ролик. Детали за деньги, а работа бесплатно для членов клуба, - сказал Петя Сепия.
-Неправильно. Любой труд должен оплачиваться. Я, например, делать своими руками ничего не умею и не буду. Сразу предупреждаю, - парировал Стоматолог. - Я помогу клубу с регистрацией и учредительными документами. Сделаю устав общественной организации. Надо еще решить: кто главный?
-Главный должен быть и не молодым, и хорошо разбираться в мотороллерах, - сказал ДжетСи.
-Тогда это Леша Дио, - ответил Петя Сепия.
-Проголосуем. Единогласно, - подвел черту Стоматолог. - Все, Леха. Ты теперь Президент Санкт-Петербургского СкутерКлуба.
Алексей Перцовский - президент и чемпион!
Только девушка Лена не проронила за ход исторического совещания ни слова. Она слушала через наушники свой плейер, иногда била ладошкой по дивану и кричала, заходясь в женской радости: А-а-а-а! Источники параллельных хроник об исследуемом событии утверждают, что в клубе Фронт присутствовал Леха Булкин. Но основной документ свидетельствует обратное, а также подтверждает, что Балу еще до голосования по санкт-петербургской скутер-конституции слился домой и что Лена слушала в своем плейере какую-то муру. Уа-уа!
02-05 октября 2001 года
Наступили так называемые Темные времена. В одних анналах, благодаря первоначальному переписчику, можно ознакомиться с полемической беседой Стоматолога и Андрея ДиДжея.
-Андрюха, главное событие твоей жизни прошло мимо тебя. Вчера был учрежден Санкт-Петербургский СкутерКлуб.
-Ну-ну. И кто же его учредил?
-Мы. И первым президентом Леху избрали.
-Короче, одни разгильдяи и подонки.
-ДиДжей, а ты что: против?
-Нет. Но я должен одобрить.
-Давай одобряй. Мы для тебя придумаем спец. должность - сподвижник Дворцового движения.
-Ладно, Стоматолог. Уговорил.
Из более поздних рукописей, найденных под грудами раскуроченного мотометаллолома, можно узнать уклад жизни земных скутер-человеков. Члены клуба неоднократно пили пиво Бочкарев и Балтику Пшеничное в открытом баре у метро Горьковская в кустах. Вжик украл кружку Степана Разина, Леша украл Бочкарева, Ротакс украл Балтику. Семпер пытался спереть три кружки, но не донес их до своего мотороллера. Кружки выпали из-под куртки и разбились. Пришлось платить по 60 руб. за единицу погубленной тары.
Земной Стоматолог собирался оставить небесному дантисту рукописное завещание, как поступать с наследием СкутерКлуба. За очередной кружечкой пива Стоматолог объявил тусовке, что сделает эскиз, чтобы потомки могли воссоздать великое полотнище их увеселения в баре у Горьковской.
Показания свидетелей (третьих лиц) объясняют, как Стоматолог на Катане врезался в бабку на углу Невского и Площади Восстания. Злодей пилил по центру в сторону Дворцовки. Бабка в красных кедах чесала через Невский вне пешеходной зоны. Впереди черное БМВ, сзади черный Мерседес. Стоматолог принял единственное правильное решение, на полной скорости скосив живой мягкий предмет (бабулю). Катана пошла юзом. Стоматолог перелетел через скутер. Бабка с криками: "Мудак! Педераст!" заваливалась, но тут же вскочила и почесала дальше через Невский, не обращая внимание на проносившиеся мимо автомобили. У Катаны от падения отломался кик, оба зеркала и решетка радиатора. Множественно накрылся рулевой пластик. У Стоматолога были оторваны подушечки нескольких пальцев, из них сочилась кровь. Кожаная куртка не порвалась, но была разорвана вся одежда под курткой. Стоматолог приклеил подушечки своих пальцев, чтобы остановить кровь, собрал разбитый мотороллер, завелся и в шоке-трясучке медленно поехал домой. Может быть, бабка и завернула впоследствии ласты. Стоматологи об этом не знали. Рукописи о смерти бабульки молчат, но на крыле Катаны закрасовался старческий силуэт.
Из интернет-сайта, созданного как одно большое зеркало под зарегистрированными Стоматологом доменами www.spbscooterclub.ru, www.spbscooter.ru, www.scooterclub.spb.ru, можно вычислить второе разбитое Ротаксом зеркало. Еще не наступила эра техногенных войн, но бойня между скутеристами и автолюбителями разыгрывалась на каждом перекрестке. На углу Невского и Большой Конюшенной таксист на желтой Волге пытался подрезать Вована на ИталДжете. Ротакс поравнялся с открытым окном водителя и погрозил кулаком: "Сейчас как в пачу заеду!" Таксист достал из-под сиденья топор и продемонстрировал Вове. И Ротакс отломал кулаком еще одно автозеркало. Таксист - не чемпион! ИталДжет Вована был истинной Формулой.
06 октября 2001 года
Закрытие байкерского сезона. Дворцовая площадь. День. 12 часов. 20 мотороллеров. Все фотографировались.
Табуретки выстроились в шеренгу по две боевых единицы. Впереди Стоматолог на Катане. С ним на ролике безлошадный Кирилл, усевшийся назад лицом и снимающий скутер-шествие на видеокамеру. Потом Ротакс, ехавший всю дорогу по Невскому от Дворцовой до Зодчего Росси на ушах, на козле, на заднем колесе. Замыкала процессию мотороллерная скудерия. Все байкеры, собравшиеся в тысячном количестве на Зодчего Росси и на Ватрушке (площади Ломоносова), опупели от стройности табуреточных рядов. 8 снятых на камеру минут было время, отразившее идеальное прохождение вышеупомянутого участка.
Через два часа двинулась в Фару вся мотоколонна. Фонтанка - Невский проспект - разворот на Площади Восстания 180 градусов - Дворцовый мост - Стрелка Васильевского острова - Биржевой мост - Кронверская набережная - Каменноостровский проспект - Каменноостровский мост - Ушаковский мост - набережная Черной речки - Ланское шоссе - проспект Энгельса - Светлановский проспект - проспект Мориса Тореза - площадь Мужества - проспект Непокоренных - Гражданский проспект - кинотеатр под открытым небом Фара. После Фары многие разъехались по мотоклубам и мототусовкам.
СкутерКлуб приобрел мясо для шашлыков, закусь, пиво, водку и пошел выверенным курсом на Кировский стадион на Невское кольцо на берег Финского залива Балтийского моря. По дороге Андрей ДжетСи не вписался в поворот и врезался в поребрик на углу проспекта Верности. Ямаха Аксис, перелетев через голову Андрея и сидевшей сзади девушки, рухнула на тротуар. Водитель и пассажир завалились на асфальт на левую сторону. Люди не пострадали в аварии. У мотороллера немного пострадал пластик. Это было рядовое падение, встречающиеся в жизни каждого скутериста. Тусовка переждала 10 минут и должна была двигаться вперед к конечной точке своего праздничного назначения.
На Крестовском острове на берегу Финского залива развели костер, повесили тент от хлынувшего дождя, ели шашлыки, пили водку Охта, пиво Клинское и Охотничье, вино Старый Тбилиси, лимонад Буратино. Славик Лысый нажрался водяры, рухнул на землю рядом с костром и задумался. Праздник вскоре подошел к своему логическому концу. Стоматолог по тополиной аллее возвращался домой в темноте Приморского парка Победы. На одну микросекунду Стоматолог потерял концентрацию по управлению транспортным средством и врезался в тополь-чудище. Земной Стоматолог лежал на мокрой траве, раскинув руки, и смотрел в звездное безлунное небо. Мотороллер завалился рядом и тихо унывно тарахтел, крутясь задним колесиком. Из Млечного пути появился космический Стоматолог с бор.машинкой и тянулся прибором к земному Стоматологу. Жизнь не закончилась. Только от падения немного болели зубы.
P.S. 11 октября 2001 года Вадику на Ямахе СуперДжог ЗетР пришло сообщение на пейджер. "Это Степан Степанович. Ваш президент Леша разбился. Он лежит в больнице. Его пейджер разбит. Он сам с вами свяжется".
МЫ из Кронштадта
В одной из чертовой дюжины жизней Морской Ылк умели и ходили боком, как краб. В свободный декомпрессионый график Мы тормозил, кидая якорь в однокомнатной квартире на материке, и не делал обратного хода, покачиваясь в тутовом кресле, скрипя и качалкой, и своими расслабленными суставами. Мы жил, и житьба на суше напоминала увеличенное парциальное давление углекислого газа. Все в этом мире затерянном, земном Морской Ылк глядели из окна, из угла на пересечении широты проспекта Ленина и долготы улицы Сургина. Два огромных иллюминатора на проспект и два иллюминатора на улицу. Однокомнатный кубрик был слишком велик. Мы не хватало ограниченности ПДК-камеры, своего места, предохранительного клапана и верных погибших друзей. Мы седел.
Распорядок дня у Морского Ылка был отбывкой рядового порядкового номера ветерана-водолаза. Подъем под позывные радио "Маяк", и в 6.22 на газовой плите "Нива" варились два синявинских яичка всмятку. Большая темно-синяя фарфоровая чашка черного байкового индийского чая с кубинским тростниковым сахаром и долькой кисло-тропического зеленого лайма. Два соленых крекера. Казалось, что все жизненные подвиги уже совершены. Казалось, что поднята со дна Баренцева моря последняя затонувшая подводная лодка. Но одним апрельским утром Балтийское море снова зашумело у Мы во внутренних ушах, словно оборваны и нижний, и верхний брасы. Глазные яблоки нистагмировались. Рецепторы вестибулярного аппарата раздразнились, и Мы двинулся снова боком, как в старые добрые времена, правда по площади своей кухни. Приближалась болезненная декомпрессия, и чертов штиль, и дьявольский ураган.
Всю ночь сыпал мокрый снег, как в апреле на самых северных широтах. Деревья оделись в белые уборы и лезли заснеженными лапами в иллюминаторы. Морской Ылк спустились на широкую улицу-палубу из своего кубрика. Мы жил в доме купца Синебрюхова. Это было водолазной привилегией. Морской Ылк стояли на углу, разглядывали здание Федерального управления кронштадского административного района по адресу: улица Ленина, дом 36, и начали медленно отплясывать чечетку-яблочко. Мы двигался в танце к каналу Амазонка мимо ДПШ и магазина сэкенд хенда. На голове Морской Ылк носили кепочку, купленную по дешевке в вышеуказанном одежном развале ИЧП Коркушко А.А. У Кронштадского футштока Мы прекратил отбивать палубный ритм и остановился перевести дух у памятника морякам-подводникам. Из-за моря со стороны Каботажной гавани поднималось ярко-красное, а потом жгуче-желтое солнце.
Прошли века. Мы стоял с Еленой в штиль на Синем мосту у Итальянского пруда и любовались безмятежной водной гладью в пруду и дальше в Купеческой гавани. Напротив перед Итальянским дворцом, где располагались Театр балтийского флота, Морской клуб и Офицерское кафе "Золотой Якорь", когда-то другие века назад был установлен памятник П.К.Пахтусову, исследователю Новой Земли. Древний скульптор выбил на монументе великие слова: Польза и Отвага.
-Ты бывал на Новой Земле? - спросила Елена Морского Ылка.
-Да. Это прекрасные суровые острова. Камни, мох, тундра, девственная чистота и северное сияние, - отвечал Мы.
Морскому Ылку хотелось быть такими же красивыми и чистыми человеками, как эта прекрасная женщина, которая стояла рядом с ними. Морской Ылк мечтали, чтобы и в его жизни были Польза и Отвага, но когда Мы пытался взять Елену за руку, то польза этого движения казалось ему ненужной, и вся героическая отвага пропадала. Водолаз не знал, что и Елена параллельно о том же мечтала.
-А вот барельеф Попову! - указала женщина на гранитную плиту не одним пальцем, а всей рукой. - Он здесь жил?
-Нет. Он жил на улице Аммермана лет 12 или 13. Там он вроде и изобрел свой когерерный приемник.
Как молоды были Мы и Елена. Они все-таки обнялись на металлическом, всем в заклепку, мосту через канал Петровского дока. Обнялись нежно, дрожа. Они неумело поцеловались. Вокруг уже или вдруг не было ни души. Только табличка у пруда "Купание запрещено" таращилась, но помешать человеческим чувствам никак не могла. А на Новой Земле человечество утилизировало энергию расщепления ядра, построив ядерные могильники.
Протикало одно столетье. Второе столетье тик-так на НВЧ-30 приблизилось к фиксации поворотного лимба. Рядом с Мы остановился автобус маршрут Љ 3, как формула третьего столетья. Пора было всплывать из радужных воспоминаний сквозь черное пятно сегодня, выпущенное самкой каракатицы - распутной фортуной. Морской Ылк зашли в белый автобус с зеленой полоской. Контролерша не спросила у Мы предъявления билета, словно сама наблюдала за погружением Мы, за попискивающими реометром и мановакуумметром ПКУ-1. Тетка с компостером знала Морского Ылка - их героическую жизнь и нечеловеческую судьбу. Третий номер потряхивал Мы по Макаровской ул., по Петровской улице, по улице Аммермана мимо гостиницы, памятника клиперу "Опричник", кронштадского хлебзавода, военной части Љ 45632, проходной-отдела кадров Морского завода и привез Мы по Советской улице к кинотеатру "Бастион" к памятнику Революционным морякам Балтики. Глубиномер Мы Г-30 зашкалило. Морской Ылк вышли из автобуса в солнечном зареве, прошли двадцать шагов по Якорной площади и от сенсуальной перегрузки потеряли сознание, упав на мостовой, выложенной чугунной решеткой. Красное небо горело и тлело над Морским собором. Потеряв дар речи и проглотив язык, Мы вспоминал поминание. На набережной Красного флота спустя год после окончания училища имени Дзержинского Морской Ылк скрепили в ЗАГСе с Еленой узы брака. Казалось, что навсегда. Оказалось, что на полвечность.
Вся жизнь Морского Ылка переплелась у Морского собора, освященного во имя Святого Николая Чудотворца, покровителя моряков. Мы так и не смог поставить в храме свечку. И не он один. Многие годы храм не был храмом. Миллионы моряков и подводников уходили с острова Котлин в морские пучины, оставляя на суше жен и детей. Сколько из них не вернулось знает только подводная надсущность. Морской Ылк всегда возвращались иногда со слезами на глазах, но однажды Мы вернулся к уничтоженному домашнему очагу. В душе Мы горел костер печали. Семейный ласковый пожар потух. Земная природа, приземленная подсущность проявила свой бешеный нрав. На сушу Морского Ылка хлынули цунами, тайфун и девятый вал. Мы вскоре восстановил собственное сознание. Мы держал на руках Елену в белом свадебном платье перед памятником Степану Осиповичу Макарову. В брюхе Мы-жены уже пульсировал их совместный зародыш.
-Мы назовем его Степан в честь великого русского адмирала, - прошептала на ухо Елена Морскому Ылку.
-Я согласен. Посмотри, любимая. Этот камень поднят на рейде Штандартъ. Самое главное, чтобы наш сын помнил то, что выбито на этой громаде.
-Да. Помни войну! Но пусть он не знает, что такое война. Пусть он сам не узнает никогда, что такое гибель Петропавловска.
-Он станет исследователем, как Ермак в полярных льдах. Он победит голод, холод и белых медведей. Но если он пойдет на войну, то пусть погибнет неприятель, как взорвался турецкий сторожевик: иктибах катераши парохода константин. Поцелуй меня, любимая!
Морской Ылк апрельским утром смотрели на вечный огонь в четырех пирамидах Якорной площади. На последнем задании работали со сварочным полуавтоматом А-1450М "Нептун-4" с применением специальной порошковой проволоки. Мы занимался механизированной подводной сваркой корпусной стали учебной подлодки. Вечный огонь напомнил ему ту искру электрода. Никто ведал, что задание То и Это для многих было последним. Последним в жизни, последним - вообще. Морской Ылк как всегда остались в живых, но подводная вспышка останется вечным огнем в память о погибших товарищах. Кто правильно проверил малым омметром М-57 целостность цепи взрывания. Что удовлетворительно проверил пультом-пробником подрывную машинку КПМ-1А. Все было готово для разделки затонувшего судна на части: и заряды ВВ, и капсюли-детонаторы, и шнуры. Какая неморская тварь включила конденсаторную подрывную машинку - останется для всех, кроме Мы, из подводной бригады загадкой. А может во всем виновата искра электрода? Морской Ылк не знали, как не догадывались о будущем своих сына и жены.
Морское движение было моментальным, как финская бурая волна, перелетающая через флагшток. Морской Ылк уже двигались пешим ходом по Советской улице. Их дух шел по фарватеру на спасателе "Нептун", заходил в чумной форт "Император Александр I", огибал форт "Риф", бросал якоря в двух больших фортах с бетонными казематами, контрэскарпами и гаванями - "Тотлебен" и "Обручев". Жизнь и (или) Смерть. На суше ход Мы обозначали: табличка "дом принят на общественную сохранность", "Кронштадская перспектива" (агентство недвижимости, одолевавшее Морского Ылка своими перспективами от продажи их квартиры), Дом офицеров, ресторан "Аустерия" и полуразрушенный, весь в деревянных лесах Гостиный двор. Морской Ылк на проспекте Ленина зашел за пополнением провианта в "Провизиант Пассат". Пора было отчаливать к Морскому кадетскому корпуса. В животе Мы бурчало, когда ускоренным курсом четыре узлов он прошел мимо заманчивых вывесок, скопившихся в одной питательной гавани (ул. Ленина) на протяжении нескольких домов: кафе-пельменная, биллиардное кафе "Луза" и разные "сказки", "стрельцы", "синтезы" и "сахалины". Конечным пунктом сегодня на вахте был материк и мечта каждого доисторического моряка: еда (солонина и питьевая вода).
Морской Ылк встретили своего сына Степана у входа в кадетский корпус. Мы перехватил вещевой рюкзак у маленького первокурсника-морячка, и они пешочком дошли до паромной кассы. В зеленом деревянном домике на синих деревянных вокзальных креслах уже была полная коробочка.
-Так, паром в Ломоносов отходит в 11.20, - сказал Мы.