Шестиклассники N средней школы, Девочкин и Глагольев, морозным декабрьским вечером, уже более часа ходили вокруг великой женской тайны, до раскрытия которой, как им казалось, оставались считанные минуты.
Они кружили вокруг женской бани. Круг постепенно сужался! Напряжение росло! Боялись позора!
В продолговатым здании бани, похожей на пирог, с многочисленными окнами в середине, забеленными краской, была открыта одна единственная форточка и из нее валил пар.
-Они, наверное, здесь. - наконец остановившись прошептал Глагольев, указывая рукой на форточку. - Я чувствую вкус женщины. Квинтэссенцию! Этот эфир манящий.
От этих слов, перед глазами Девочкина, замаячила газообразная фигура женщины. Она сидела на форточке, точно русалка и манила его к себе
- Я сейчас........., - прошептал он, и полез на окно.
-Ты самое главное на то смотри, что у нас нет. - напутствовал Глагольев, подсаживая друга.
-Ясное дело, - отвечал Девочкин цепляясь за форточку, - если бы у нас было, что у них, мы бы такой позор не сносили, сами бы в себе разобрались. Не мерзли бы на морозе, а прямо в баню, как в школу.
У меня, брат, на этот счет своя теория естественности есть. Я сразу пойму, ежели увижу что-нибудь этакое, в них, тайное..., неестественное......
Только я ничего не вижу. - добравшись до форточки, констатировал он.-Туман! Молоко!
- Ты голову, голову запихни вовнутрь, поглубже, поглубже, там и увидишь то, что не видишь. - научал его Глагольев.
Девочкин засунул голову в форточку по самые плечи и оттуда, изнутри, раздался его приглушенный голос, -А-а-а, теперь, вижу, вижу......! Вижу!
Глаза у Глагольев засветились завистью.
-Ты, пропорции, пропорции смотри, синусы, косинусы, котангенсы, всякие. - он попытался отстранить Девочкина и толкнул его в бок, но тот сидел глубоко в окне и не собирался так просто сдавать свое место.
Глагольев поерзал по окну, ухватился за Девочкина и увидев большую щель между его головой и форточкой, прильнул к ней. От увиденного рот его раскрылся и тогда, кто-то изнутри, со всего размаху, выплеснул из шайки в них мыльную воду.
Оба слетели с окна как ошпаренные и теперь лежали в сугробе, ополоумев смотря в белый оскал окна. Откуда как из тумана доносились голоса:
-Ах сорванцы! Вместо того, чтобы уроки учить, они за женщинами подглядывают. Ух мы вам сейчас зададим.
Не сговариваясь, друзья рванули прочь так, как никогда не бегали, точно белый смерч пронесся по улице и остановился на свету.
- Ну их к черту этих женщин! - закричал Девочкин, отряхиваясь от мыльного налета на одежде.
-Ты это к чему кричишь, что тебя ошпарили мыльной водой с головы до пят? Я четверть шайки, этой жидкости проглотил. - как не менее пострадавший, закричал Глагольев и добавил. - Со вкусом женщины. Тошнит!
Оба рассмеялись....
-Нет, я не об этом! - продолжил Девочкин. - Просто, когда я был маленький, меня мамка брала с собой в эту самую баню мыться. Нет там никакой тайны! Одна химия!
- Но ты бы хоть намекнул бы мне об этом. - удивился Глагольев
-Да давно это было. Да и стыдно, по правде сказать, смеяться все будут.
- Тогда давай будем мечтать о деньгах. - заключил Глагольев. - Купим лотерейный билет и будем ходить и мечтать о реальном крупном выигрыше.
Деньги! - это совсем другое. Земное! Реальное! Ощутимое! Только больше о женщинах ни слова, по крайней мере, на год. Ну их к черту. - повторился Девочкин.
- Деньги- это химия, отравляющая природу человека.- грустно заметил Глагольев.
Свежее весеннее утро, затуманенное с ночи, еще бродило по земле, когда восьмиклассники Девочкин и Глагольев встретились в беседке для взрослых, располагавшейся на детской площадке.
По ней, девичей поступью, гуляла зеленая трава, перепрыгивая через ямки. Оба молчали и смотрели на запутанную траву желаний, стройную, маленькою, простирающуюся на сто метров, по прямой, от беседки до деревянного стола с вкопанными в землю скамейками, на которые часто присаживались девочки. Одна из девочек, Лена, очень симпатизировала обоим восьмиклассникам. Говорят: "Не выбирай прямых путей, заблудишься!" По такому принципу восьмиклассники пытались пройтись по этой дорожке к девочкам, но каждый раз возвращались опять в беседку из-за нехватки слов в своем лексиконе для разговора с ними.
Но сегодня был особенный день, можно сказать экзамен на совершенство, который необходимо было сдать окончательно, когда придут девочки. Ибо слова и манеры разговора нашлись у писателей-классиков литературы: у Девочкина в произведениях Ги де Мопассана, Стендаля; у Глагольева - в произведениях Оноре де Бальзака. Оба волновались, вспоминая прочитанное.
"Молчи!" -точно упреждая начала у Девочкина произнес Глагольев. -Ничего не говори! Я, буду спрашивать! Ты отвечаешь. Что вычитал?
- Да, слова всякие. - неохотно отвечал Девочкин на активность Глагольева.
-Два слова скажи какие-нибудь, не более? - точно экзаменуя, попросил Глагольев
-Сердцеед! Лицемер! - ответил Девочкин.
-Достаточно! А я вот, что вычитал у Оноре де Бальзака. - Глагольев задумался и начал излагать свои мысли.
Вот какие они вышли из него, на удивление Девочкина.
-Победить женщину нельзя, - красноречиво говорил Глагольев, - ее можно только обмануть и то, на время, потом надо ее обманывать чем-то еще, еще и так всю жизнь.
- А чем обманывать то? - с нетерпением перебил его Девочкин.
- Разным! Кто бриллиантами, чтобы женщина оставалась рядом, кто банально - деньгами. Например: Пушкин А.С. красивыми словами, чтобы Наталья Николаевна оставалась подле. Оноре де Бальзака - бегущими строчками за женщинами. И это великий обман, великими людьми!
Кто-то покоряет горные вершины, - продолжил Глагольев, - не понимая зачем, кто-то делает открытия, не говоря уже о композиторах и певцах. И это, тоже, великий обман женщины.
-Тогда может быть, нам сначала следует покорить какую-нибудь вершину, прежде чем идти к девочкам? Эльбрус!? - точно на уроке, с места, робко спросил Девочкин.
-Нет! Мы пойдем другим путем. - тихо произнес Девочкин. - Ум - вот самый сексуальный орган в мужчине. Мы будем говорить умные слова, высказывать диковинные мысли, в разговоре с девочками, чтобы они задерживались рядом с нами. Вот путь развития! Вот наш Эверест! Вот великий обман: ум и талант мужчины.
"А где же здесь любовь?" -произнес тихо Девочкин.
Любовь? Любовь! - это болезнь, которую нельзя запускать. Обострения этой болезни периодические. Готовься страдать. Без этого мы не интересны женщинам. Некоторые из них так эгоистично любят себя перед зеркалом, что им не составит труда, заставить полюбить себя любое свирепое животное мужского пола, чтобы оно страдало. Учись прежде страдать, чтобы быть подготовленным.
-Быстрее бы жениться от твоих размышлений, - произнес Девочкин, - чтобы уже не мучиться.
- Не будь жертвой! Сопротивляйся! Развивайся! Удивляй женщин и это будет, ну не великий, но хороший обман, глубокий комплемент им, можно сказать по жизни, чтобы удержать девочку подле. - Глагольев прервался, потому что явились девочки на детскую площадку. Они походили, походили по ней, присели на скамеечки и стали о чем-то разговаривать.
- И последнее Девочкин, - продолжил свой монолог Глагольев устремляя свой взор в их сторону, - самое страшное на земле - это не катаклизмы, не атомная война, а война между женщиной и мужчиной, в которой мужчина, обречен на погибель.
Вперед! - он крикнул клич Девочкину точно животному и они, перешагивая через ямки, пошли по дорожке точно два львенка, вживаться в прайд, к девочкам.
Свежее весеннее утро прекратило свое существование. Загорелся весенний день. Солнце светило им под ноги, обещая короткую дорогу.
Так они дошли, где сидели девочки и от растерянности превратились в два рогатых животных, потом еще, еще продолжались превращения, определить какие, уже не хватило времени потому, что они начали декламировать свои заготовки. Они точно находились в прошлом веке, при дворе, и вели бессвязные великосветские разговоры вельмож из прочитанных книг, употребляя диковинные слова и мысли. Девочки поначалу были удивлены этими монологами со всяческими незнакомыми словами, которые не только были непонятны им, но и раздражали их. Через некоторое время они потеряли совсем всякий интерес к восьмиклассникам и перешли на свои разговоры между собой.
Несмотря на это Девочкин тараторил заученные слова как пулемет, Глагольев вторил ему тем же. Оба покраснели и на их лицах проступил пот. Казалось еще немного и позор неминуем. Спас друг Женька. Он шел по дороге рядом с детской площадкой, когда увидел друзей на стороне девочек. Неподдельное любопытство привело его к этому собранию и поздоровавшись он спросил:
-Что-нибудь случилось?
-Все хорошо,- ответили девочки удивленно, - даже очень хорошо, потому что хорошая погода сегодня выдалась.
Потом он поговорил о погоде с ними, о том, что видел сегодня и вчера, потом перешел на сторону друзей, представил себя и друзей на суд девочек и наконец попросил девочек сказать свои имена. При этом Девочкин и Глагольев были немы как рыбы, слушая примитивный разговор Жени с девочками и презрительно смотрели на все происходящее. Но следующее поражение самолюбия друзей произошло тогда, когда в разговоре Жени с девочками, одна из них, Лена, вдруг засмотревшись на него, произнесла:
- Женя какие у тебя усы! Какой ты мужественный!
Трудно понять, как друзья оказались в беседке, но только зажав Женю с двух сторон, ударяя локотками в его бока, начали "пытать" его, спрашивая:
-Говори скотина..., почему у тебя усы, а у нас пушок под носом.
Выходило не надо покорять вершины, развиваться, совершенствоваться для того, чтобы обмануть женщину интеллектом, а банально отпустить усы!
-Говори скотина! -орали они на него не сговариваясь.
-Мужики не бейте меня, - смеясь отбивался Женя, - я все и так вам расскажу!
И ответ его был настолько прост, что не вызывал сомнений. Он сказал:
- Я их сбрил...... Взял бритву и сбрил.
Наступила тишина. Девочкин и Глагольев смотрели на Женю как на учителя. Они пытались, потом, еще о чем-то разговаривать, но засевшая в мозгу мысль: "Я их сбрил", так заглушала все остальные мысли, в особенности самосовершенствования ради женщин, что они раздраженные и опустошенные внутри, в тот час и разошлись по домам.
Весенний день сменился вечером. Девочкин и Глагольев, желая быстро заполучить усы на своем лице, в тот же вечер, сбрили отцовскими бритвами себе пушок под носом.
Целую неделю они ходили и смотрели себе под нос.
Но вместо усов появился прежний золотой пушок.
Тогда они снова зажали в беседке, с двух сторон друга Женю, и локотками
толкая его в бока, начали снова "пытать", спрашивая:
- Почему у него усы, а у них золотой пушок растет? Ведь они сделали так в точности, как он им сказал.
Мужики не бейте, - смеясь отвечал Женька, я все и так расскажу.
-Для начала расскажите, как вы их брили? - стал экзаменовать их он
-Как, как! Пришли домой, взяли бритвы у отцов и просто сбрили...- недоумевая ответили Девочкин и Глагольев.
Во-о-от! - подняв указательный палец вверх, произнес Женька, - пришли домой и просто сбрили......, а надо было с мылом брить.
Ответ его был опять настолько прост, что у друзей не возникло и тени сомнения в правильности его ответа.
Ладно, чтобы вас не мучить! - снисходительно поглядывая на друзей, продолжил Женька. - Я вам больше скажу: все это я сделал, то есть усы сбрил, еще в первом классе и не только усы. - и он заголил волосатые руки и ноги.
Работающие в летние каникулы, десятиклассники Девочкин и Глагольев, вечером, встретились на дороге, ведущей в парк. Играла музыка. В парке начинались танцы.
-Ты откуда Глагольев идешь с колбасой. - спросил Девочкин.
-С работы задержался. Вот выдали на работе продуктовый набор - колбасой, - пояснил Глагольев, показывая большую палку варенной колбасы. - Несу домой.
В те времена, в знак справедливости, каждому гражданину страны СССР выдавались продуктовые наборы на предприятиях.
Таким счастливым обладателем продуктового набора на предприятии, стал работающий на каникулах, Глагольев.
-Пойдем на танцы! - точно желая продлить хорошее настроение у друга, предложил Девочкин.
Пойдем! Только колбасу отнесу домой! - согласился Глагольев.
Зачем тебе относить колбасу домой? Оставь ее у меня. Предки мои уехали. Холодильник практически пустой. - доходчиво пояснил Девочкин. - Положим твою колбасу, а после танцев ты ее заберешь из холодильника.
На том и порешили: отнесли колбасу к Девочкину на квартиру, положили в холодильник и отправились на танцы.
Он похлопал Девочкина по плечу, который по-прежнему силился отпустить усы и, пригласил на танец такую девушку, которая по меркам Девочкина и Глагольева, считалась недосягаемой.
После танцев, друзья пришли к Девочкину не одни, а с Леной, которая симпатизировала им обоим.
Девочкин, как все люди того времени, выставил на стол все свое, что было в холодильнике. Они ели, пили чай с вареньем, много говорили о будущем. Мечтали. Глагольев блистал красноречием и Лена понемногу склонялась мыслями к нему. Девочкина это ранило, и он удалился, страдать в свою комнату.
Лена и Глагольев еще немного посидели, поговорили, и собрались уходить. Провожая Лену, у выходной двери, Глагольев вдруг засуетился и попросил Лену задержаться на минуту и, вернувшись к холодильнику медленно вытащил из него палку варенной колбасы.
-Вот теперь можно идти! - весело произнес он.
Глаза у Лены округлились, а сама она возмутилась до глубины души.
- Девочкин, предоставил свою квартиру, напоил, накормил! - кричала она на Глагольева. - А ты, потеряв человеческий облик, еще колбасу у него стащил.
Ты весь такой Глагольев!
Она развернулась и уходя сильно хлопнула дверью.
Девочкин, в этот поздний вечер или ночь потому, что они в то время были неразличимы, засыпал без страданий и тоски.