Голубая непонятных размеров комната. Громадное окно слева от входа в голубую комнату и там, за громадным окном голубой комнаты зеленый цвет деревьев. В комнате - прозрачный воздух. В комнате - штуковина для пациентов, та, на которой они лежат. Там как раз пациент. А над ним - хирург, толстый, в перчатках, маске и очках. Он оперирует. А пациент спит. И ему снится, будто он в самом центре океана, на его глади, а под ним - свежесть и прохлада, и что в глубине, там, куда зрение не способно добраться, красные и желтые кораллы. Кораллы всюду, везде. А на единственном месте, где нет кораллов, а лежат камни, стоит художник и рисует. Рисует кораллы. Красные, желтые.
А в голубой комнате оперирует толстый хирург. Закончил.
Серые стены, грязные ступеньки, небольшое окно. Курит: затяжка, дым внутри толстого брюха, выпускает дым, иногда кольца. Держит сигарету в правой руке. Правша. Толстый. В белом халате. В очках.
- Будет?
- Нет.
Вот и все. Для него сигарета, для Маши - гроб, слезы и цветы. Коричневый гроб, пурпурные слезы и алые цветы. Алая кровь на белом халате - ничего. "Будет?". "Нет". Не будет, значит.
Виновато оно. Сердце. Красное, с бордово-черными полосами, с белыми трубками, совсем не сердце. Не сердце и не любовь. Оно остановилось. А у Маши - любовь. А у сердца - нет. Нет больше и кораллов. Красных, желтых.