...Анюта проспала почти три часа - глубоким сном, без сновидений. Во всяком случае, когда проснулась, не помнила ничего, долго соображала, где она и что произошло. Было тихо, тепло и спокойно. Не хотелось открывать глаза.
Постепенно восстановилась в памяти картина утра - с дождём, слезами и неожиданно родившимися строчками. Аня встала, нашла листок и, прочитав своё творение, улыбнулась: "А ничего, складно..." Подошла к окну - и удивилась переменам, произошедшим в природе за время её сна. О дожде напоминали только грязно-синие лужи, ветер стих, а сквозь поредевшие облака пробивалось холодное, но весёлое солнце.
"Прямо как в романе, - подумала студентка литфака. - Состояние природы полностью соответствует настроению героини".
- Какая гармония! Какое единение! - произнесла она вслух с иронией, но, прямо скажем, без горечи. Настроение и правда было замечательным. Захотелось что-то совершить. Что-нибудь героическое. Ну, например, подойти к зеркалу...О-о-о! Как всё запущено... Пожалуй, тут не обойтись подручными средствами!
- Ну что ж, будем меняться в корне! - решила оптимистически настроенная Анюта, умылась, собрала волосы заколкой и отправилась в парикмахерскую.
Конечно, у Ани не было "своего мастера" или хотя бы любимой парикмахерской. Она зашла в ближайшую и, поскольку время было рабочее и других желающих сделать причёску не нашлось, девушка сразу оказалась в кресле. И только, когда услышала вопрос "Что будем делать?", поняла, что не успела об этом подумать.
- Я не знаю... Но мне бы хотелось что-нибудь совсем другое... Ну, как-то измениться. Но только чтобы совсем!
- Новую жизнь, что ли, начинаешь? - понимающе прищурилась черноволосая молодая женщина в красном халате, не утомлённая клиентами и расположенная к общению.
- Ну да, наверное, - улыбнулась Аня.
То ли женщине понравилась улыбка девушки, то ли у неё просто было хорошее настроение - во всяком случае, она улыбнулась в ответ и торжественно произнесла:
- Ну, тогда ты правильно зашла! К этим старым грымзам лучше не садись - у них всё по стандарту, а я сейчас из тебя звезду сделаю!
- Знаете, я как-то...
- Лариса, - перебила парикмахерша. - Меня зовут Лариса. Не хочешь звездой? А кем хочешь?
Анюту смутил такой напор, и она робко прошептала:
- Да мне просто...
- Ну что ты мямлишь! - снова перебила бесцеремонная мастерица. - Так всю жизнь промямлишь! Смелее надо быть! Поняла? Доверяешь мне свою голову?
Аня обречённо выдохнула:
- Да...
- Ну, и молодец! А теперь можешь закрыть глаза.
- А всё-таки что Вы со мной думаете сделать, Лариса?
- Во-первых, короткая стрижка. Что ты эти свои три волосины распустила! Только печаль наводят. Во-вторых, цвет. Ну, чёрный, я думаю, не стоит, будешь как галка... Значит, рыжий.
- Как - рыжий?! - испуганно заморгала Анюта. - Совсем рыжий?..
- Ну, можно с краснотой. Но яркий надо, поняла? Ты учишься?
- Да, в институте, - Аня с перепугу даже не обижалась, что незнакомая тётя всё время называет её на "ты".
- Ну вот, завтра как зайдёшь в свой институт - парни все так и попадают, а ты будешь только подбирать, кто подходит! - Лариса расхохоталась, но так по-доброму, что клиентка тоже невольно улыбнулась:
- Да у нас парней-то - раз-два - и обчёлся...
- А что ж ты такой институт-то выбрала, голуба?.. Ну, всё! - перебила женщина сама себя. - Всё, начинаем! Да?
- Да! - решительно ответила Аня и закрыла глаза.
Вымыв клиентке голову каким-то странным шампунем, с резким, почти больничным запахом, Лариса взялась за ножницы. Бормоча что-то про "спутанные лохмы" и "никому не интересные косицы", она защёлкала своим ужасным орудием так близко к коже, что Анюта засомневалась, останутся ли у неё вообще на голове волосы. Чуть-чуть приоткрыв глаза, девушка увидела на полу всё, что она мучительно отращивала больше двух лет. Это зрелище повергло её в ужас, который сначала заморозил конечности, а потом плавно перешёл в мутное и спокойное безразличие.
"Хуже не будет. И лучше тоже. Чудес не бывает. Ну и пусть!" - коротко подумала Аня, снова закрыла глаза и перестала прислушиваться к щёлканью ножниц.
Лариса долго колдовала над головой своей юной клиентки: стригла, красила, жужжала феном.
- Вот это средство у меня купи. Импортное, в магазине не достанешь. Будешь на него укладываться. Поняла? А сверху лаком цементируй. Ну, давай, смотри! - произнесла, наконец, парикмахерша довольным голосом и развернула Аню лицом к зеркалу.
- Как - уже?.. - опять испугалась девушка, не решаясь открыть глаза.
- Ничего себе "уже"! Да я на тебя полдня потратила! У тебя деньги-то есть, красавица?
- Есть, стипендия... Так смотреть? - Аня замерла на мгновение, потом решительно открыла глаза и... Всё-таки случаются иногда чудеса! На Анюту смотрело знакомое, но в то же время совсем другое лицо! Бывает же такое - как будто видишь себя со стороны! Вроде бы знаешь, что это твоё отражение, но оно настолько новое, непривычное, что кажется - и не твоё...Стрижка, действительно, была очень короткой, но такой классной! А золотисто-красный цвет волос каким-то загадочным образом сделал мягче и нежнее черты лица. Даже нос куда-то спрятался. И щёки не такие пупсообразные... И это ещё без косметики! Такого восторга Анюта, глядя в зеркало, пожалуй, не испытывала ещё ни разу!
- Ой, здорово-то как! Даже страшно...
- Чего "страшно"? - не поняла Лариса.
- На улицу страшно выходить... Вдруг знакомого кого-нибудь встречу...
- Ну, и что?
- Так ведь это как будто и не я...
- Так ты ж этого хотела!! - вылупив огромные, в чёрной бахроме, глаза, заорала парикмахерша. - Ты ж хотела новую жизнь начинать! Хотела "совсем" измениться! Я зря, что ли, колдовала над тобой! Да если б знала, что ты такая тетёха - не в жизнь бы не взялась!
- Кто, простите? - тихонько вставила свой неуместный вопрос Анюта.
Ларисин словесный поток будто наткнулся на какую-то невидимую преграду - и рассыпался, не дойдя до самой рокочущей своей части. Женщина на мгновенье затихла в растерянности, потом усмехнулась - то ли сочувствующе, то ли устало - и, чётко проговаривая слоги, пояснила:
- Те-тё-ха.
Аня хотела спросить, что это значит, но побоялась нового извержения вулкана.
- Спасибо Вам, Лариса. Я пойду...
- Иди уже! - махнула рукой мастерица. - И это...
Анюта посмотрела вопросительно.
- Носом-то в пол не утыкайся! Выше голову, подруга! - напутствовала Лариса свою клиентку и даже подняла сжатую в кулак руку, что, видимо, должно было символизировать женскую солидарность.
Домочадцы отнеслись к Аниному преображению по-разному. Мама насупилась и поинтересовалась, сколько это стоит. Отец изобразил на лице крайнее удивление и даже, пожалуй, недоумение. И только маленький Антошка одобрительно поднял большой палец, потом коварно ущипнул свою утратившую бдительность сестрицу и с индейским воплем умчался спасаться от возмездия. Мог бы и не убегать - Анюта находилась в таком благостном расположении духа, что милостиво не обратила внимания на козни братца. Весь вечер она крутилась у зеркала, пытаясь совместить свой небогатый гардероб с новой, до дурноты яркой внешностью. Вещи казались тусклыми и слишком обычными, да такими и были на самом деле, а хотелось чего-то броского, страшно демократичного и, может быть, даже вызывающего. Спасли положение мамины импортные сапоги на высоченных каблуках, которые года полтора назад "достала" по великому блату давняя знакомая. Мама на таких каблуках никогда не ходила, но отказаться от "дефицита" не смогла. Сапоги периодически доставались из коробки, демонстрировались публике под одобрительные возгласы и вновь убирались на хранение. Анюта не первый день вынашивала мысль о прихватизации этого итальянского чуда - и вот сегодня настал момент давно подготавливаемой атаки.
- Мам... - начала она нерешительно. - А дай мне сапоги померить, а? Которые тётя Ира из "Московского" достала...
Валентина Ивановна высунула с кухни своё тусклое лицо с напряжённо насупленной переносицей:
- Куда тебе ноги ломать!
- Ну мам! Ну пожалуйста! - канючила Аня, как маленькая. - Я только примерю! Только по коридору похожу... Ты же их всё равно не носишь...
Мать вытерла руки о передник и, на ходу поправляя зачем-то волосы, молча двинулась к заветному шкафу. Сапоги хранились в огромной фирменной коробке. Валентина Ивановна раскрыла её с благоговением и, по-хозяйски поглаживая гладкие кожаные голенища, какое-то время любовалась сапожками, достойными внимания самых продвинутых модниц. Вряд ли её интересовала эта самая мода, но обладание "дефицитом" само по себе вызывало чувство глубокого удовлетворения...
- А?! - довольно произнесла мамаша. - Умеют делать! Италия...
И Валентина Ивановна не устояла перед желанием в очередной раз погрузить свои распухающие уже ноги в изящные тёмно-серые сапоги. Погрузить-то - погрузила, а вот застегнуть не смогла...
- Мам, ты же в них так ни разу и не вышла на улицу! - сочувственно откликнулась Аня. - Вот говорила же тебе! Надо было носить, а ты всё берегла...
- Да где мне в них ходить! По грязи да с сумками... Ладно уж... Чего затихла? Сама рада, небось? Давай примеряй.
Анюту второй раз просить не пришлось. Через пять секунд она уже рассматривала своё неожиданно длинноногое отражение в дверце шкафа, задрав малиновые полы халата и пытаясь изобразить грациозную походку - но так, чтобы не удаляться от импровизированного зеркала.
- Мам, а они мне не широки? - засомневалась девушка, старательно прижимая к ногам голенища. - Смотри, может, ушить?..
- Да уж, на твои балеринские ноги в Италии и не шьют. Они же макароны с утра до вечера едят - все упитанные. И ноги у них, наверное, полные... Но ты же всё равно в короткой юбке не ходишь. А так - здорово! Красотища! Носи уж. Смотри только - береги! Это ж вещь...
Вот так, без боя, всё и закончилось полной победой. Анюта не могла дождаться утра! Вскочила чуть свет, без будильника. Забыв про чувство голода, бросилась делать укладку. Может, для кого-то это естественно - не завтракать или только выпить утром чашечку кофе. Аня была из другой, пожалуй, немногочисленной породы людей, которые если уж вынуждены встать ни свет ни заря, то должны хотя бы получить удовольствие от тут же заглоченной обильной пищи - так сказать, компенсировать моральные затраты... Но сегодня желудок деликатно притих, видно, понимал: не до него! Вся состоящая из эмоций и радостных предчувствий, девушка носилась по квартире, собирая в кучу свой новый образ: заливая лаком "Прелесть" огненные волосы, уложенные на импортное средство "от Ларисы", тут же застёгивая на худых девчачьих икрах сданные мамой без боя сапоги и перерывая одновременно два шкафа в разных комнатах в поисках эффектного шарфика, который должен послужить чем-то вроде "последней точки". Найденный не без труда серый с красноватыми разводами шарф больше напоминал многоточие, так как был жутко длинным и безнадёжно мятым... Аня моментально приняла решение: обрезать, обжечь край спичками, постирать и высушить утюгом! Всё это было немедленно претворено в жизнь - да так быстро, что осталось ещё двадцать минут до выхода, а новоиспечённая красавица уже переминалась с ноги на ногу перед дверью, мысленно подгоняя стрелки часов. Потом решила, что на каблуках она будет перемещаться значительно медленнее - и вышла из дома "пораньше"...