Молчанов Леонид Васильевич : другие произведения.

Небольшие рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.37*6  Ваша оценка:


  
   Леонид Молчанов
  
  
   НЕБОЛЬШiЯ *
  
   РАССКАЗЫ
  
  
  
  
  
  
   Издательство ЛЕМО
   Москва 2009 год
  
  
  
  
   СОДЕРЖАНИЕ
  
  
   СЛИВУХА
   ЧТОБ БЫЛО КОМУ
   МИРИХЛЮНДИИ
   ЯЗЫК ОККУПИРОВАНЫХ
   КРАСИВАЯ ЖИЗНЬ
   ПРОСТО ЗЛО БЕРЁТ
   ЧЕРНОЗЁМ
   МОЗГ СУТЬ ЭГО
   АККУРАТИСТ
   БЫЛОЕ
   ДЕВУШКИ С МЁРТВЫМИ ВОЛОСАМИ
   ТРЕВОЖНЫЙ ЗВОНОК
   МАНЕРЫ
   ВРЕМЕНА ЗАГАРАТЬ
   НЕЛОВКОСТЬ
   НА РУСИ, ЧАЙ
  
   МЕДВЕДЕЙ В КОСМОС!
  
  
  
  
  
  
   Балагуру смотрят в рот,
   Слово ловят жадно.
   Хорошо, когда кто врёт
   Весело и складно.
  
   А. Т. Твардовский
  
  
   СЛИВУХА
  
   Конечно, что и говорить, каша что надо. Рассыпчатая в меру и даже слегка сладкая. То есть на столько сладкая на сколько сладости даёт сама тыква. И что особо ценно - ломтики тыквы той попадались почти целыми. Остались два. Один плоскенький такой. Другой - неправильным кубиком. Чуток в рыжину. Подстать миске.
   Давнееенько не доводилось есть из облитoй глиняной миски. Вот сейчас доем и остатки слегка подсохшие по краям подберу. Вот теперь, коли ложкой заденешь, или специально ноготком стукнешь, откликнется миска - то. Ведь калёная, звонкая, oблита какой-то очень красивой глазурью.. И где только местные гончары такой глазури берут. Холодные оттенки успокаивают. Даже тёмно зелёные прожилки на рыже-коричневых разводах не тревожны. Разводы и наплывы слоёв глазури гармоничны. И пусть городские абстракционисты да дизайнеры готовы перепробовать все виды "дури", чтобы найти такие же ходы в рисунке и в гамме цветов - до деревенской глазури "облитoй" керамики многим слабо подняться.
   Вот осталось ложки на три. Это, если полных. Однако такая миска удачная, что каши в ней помещается в самый раз. И, поскольку каша-то вкууусная, ел бы да ел. А ведь больше этой миски было бы лишку. Вот знал же тот самый безымянный мастер-художник гончар, сколько мне надо для сытости и чтобы не объесться.
  
   То есть чуток поменьше - и вроде как и не наелся.
   В такой же мисочке - в самый аккурат.
   А ведь когда полная миска ещё горячей с дымком над ней, с запахом пареной тыквы каши оказалась передо мной на столе все важные, срочные, серьёзные и просто мысли отошли на дальний план. Так уж устроен человек.
   Голод не тётка.
   Вспомнилась бабушкина печёная тыква. От несытой жизни, иль в детстве всё сильней впечатляет, только я думаю, что в раю такую тыкву подают. С тёмной сахаристой глазуревой корочкой.
   Из полтыквы выбирались семечки с требухой. В сковороду наливалось немного постного масла и... . Вот тут прореха в знаниях. Почему-то никак не вспоминается посыпалась ли сахаром тыква внутри или из огромной толщи тыквенной массы сладость сама получалась. Эта полая полусфера опрокидывалась экватором на чугунную сковородку и помещалась в печь. С краю. Подальше от конфорок. Во время стряпни многие запахи привлекают. И мешают повседневной работе мысли. А печёная тыква с тонким духом сладкого, десерта из первых. Бело-жёлтого разваренного пшена аромат и сам по себе из изысков. Но только каша с тыквой может доносить запах из детства.
   Вот предпоследняя ложка. А вот и последняя. И ведь странное дело - наелся досыта, а запах всё равно манящий. Может следующий то раз не скоро доведётся такой-то кашки поесть. Кто знает.
   А сливуха то же самое только с картошкой, а не с тыквой, да и маслица в такую кашу непременно надо.
   И попробовать бы бататовой каши. Вот японцы едят и ничего - сообразительные. Правда, иероглифами пишут.
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
   ЧТОБ БЫЛО КОМУ
  
   Эспарцетовый мёд поселился в этой Банке на медовой ярмарке ещё давно. В прошлом году. Пришла хозяйка купить мёду. Выбрала по совету пчеловода именно такой. Протянул он руку взял верхнюю в ближнем к нему столбике Банку и стал из ковша заполнять её душистой янтарной тягучей жидкостью. На всё воля случая! Так и определилась судьба нашей героини на ближайший год.
   Теперь же наступала следующая весна. И мёд в ней кончался. Банка знала, что происходящее неизбежно. Была лёгкая грусть и воспоминания, облегчающие приближение к последней черте. В особенности живые и яркие. Отчаяния же не было.
   Банка помнила, как она впервые оказалась в руке человека. Рабочая Клавдия, вынув её ещё горячую из пресс-формы, как и десятки и тысячи предыдущих и последовавших за ней, удивилась:
   - Ну, надо же какая несуразная. Все банки как банки, а эта какая-то особенная! - возмущалась Клавдия, привычными движениями срезая заусенцы.
   - И какая же крышка подойдёт к такой уродливой банке? - недоумевала она. Ведь без крышки банка никуда не годится. Грязь и мусор в неё будут попадать, да и при случайном наклоне всё из неё вытечет. Однако в мешок с браком Банку не бросила.
   ...Да и Крышка нашлась. И очень даже премиленькая. А небольшая эллипсность, и первоначальная шероховатость краёв, оказались очень кстати. У каждого предмета, знаете ли, есть свои загадки, тайны. Мутноватый полиэтилен позволял окружающим видеть её содержимое.
   Но не отчётливо. А чтобы до конца узнать что внутри, надо было поднять Крышку и заглянуть под неё. Понюхать. Так завязывается знакомство. Своими шестиугольными гранями, добавлявшими загадочности образу Банки, она гордилась. Впереди была целая жизнь со многими интересными, а порой и не очень, событиями и приключениями.
   Поначалу жить Банку определили в буфете. Ах, как уютно жилось в нижнем его отделении. Полумрак. Проникавший через щелочку свет давал возможность, всё-таки, узнать, что в соседней стеклянке обосновалась столовая соль, которая изо всех сил гордилась повышенным содержанием йода, а в картонке из под чая ароматом делился с окружающими белый гриб, найденный хозяйкой на даче прошедшим летом и засушенный. Недоумение вызвал одурелый нечаянно заблудившийся таракан. Он судорожно общупал коварными усами край Крышки и помчался дальше по своим тараканьим делам. Семенившие мимо муравьи жаловались на хозяев соседней квартиры. Будто те положили дольки свежего чеснока во все углы, и теперь приходится из дома улепётывать.
   А порою приходилось наблюдать за событиями и с высоты самого буфета. Но за дверцами одно, а на
   открытом месте совсем другое дело. Сколько же страху она натерпелась, попав в зубы к собаке Дези. Ох, и гнусная это порода, - американский шнауцер. При хозяевах просто паинька. Но, стоит им только выйти за дверь, как это несносное животное начинало с буфета воровать еду. Собака попробовала схватить Банку своими белыми клыками за грани и норовила прокусить. Но везение было на стороне нашей героини. Ведь она была полиэтиленовой - то есть гладкой и скользкой для зубов такой бестолковой собаки. Ужас прошёл, и остались только шрамы от опасного контакта. И сколько же пришлось страху натерпеться, когда стали собираться на дачу. Это зимой-то! И, хотя из неё треть мёда уже съелась, её положили в плетёную корзинку из настоящих ивовых прутьев и отнесли в багажник. В жуткой тесноте Банке пришлось на свои стенки принять капли тормозной жидкости, запах бензина и прочие вредные пары - во внутрь их Банка никак не могла пропустить - это её гражданский, ой, то есть технологический долг. Не смотря на мороз, сковывавший её крышку сильнее и сильнее, она стойко справилась со своею миссией. А вот корзинка хоть и экологически чистое изделие, запахи автомобильные пропускала к себе во внутрь полностью. И кто после этого уловит дивный аромат знаменитой ивы? Хорошо, что дорогу после шоссе замело, и решено было вернуться. И все, кроме хозяина и самой Банки, вылезли из машины и стали её подталкивать, чтобы развернуться в сторону дома. А иначе Банке пришёл бы конец. От холода она становилась всё более и более хрупкой (а ивовая корзинка нет!). Ну, где, спрашивается, справедливость? Лежащий на ней зелёный горошек мог проломить её Крышку ребром своей жестянки. Но корзинку с Банкой принесли в дом, и всё обошлось. В тепле эластичность постепенно вернулась.
   А как все перепугались, когда простудился и слёг
   хозяин. Бегали в аптеку за лекарствами, звонили доктору
   и, наконец, вспомнили про истинных аристократов гастрономии - банку с малиновым вареньем и, уж, конечно же, про неё, с её сокровищем - мёдом. Эта элита взялась за дело профессионально и через пару дней у хозяина здоровье пошло на поправку. Ну что кроме гордости, заметьте, не ложной, могло вознаградить нашу героиню за безупречную атаку хвори.
   В умиление впадала Банка, когда её замечали дети. То мальчик Серёжа подбежит, приоткроет Крышку, сунет под неё пальчик, потом оближет, потом опять зацепит медку пальчиком, опять оближет. Сладко. Вкусно. Он и в третий раз собрался таким образом полакомиться, да в коридоре послышались шаги. Пришлось быстренько закрыть Крышку на Банке и, спрятав за спину не до конца облизанный пальчик, удрать с кухни.
   А соседский Андрюшка, пришедший в гости, поиграть с Серёжей, увидал мёд, схватил Банку и стал открывать Крышку. Но не смог. Он был глупым. А для глупых мальчишек у Крышки был специальный паз-замок. Ну, что-то вроде молнии. Вертел, крутил в своих бестолковых руках, да так и не догадался, как медку попробовать. Со зла достал перочинный ножик. Решил в боку Банки проделать дырочку и добыть через неё мёд. Но, поскольку он был глупый, то и ножик у него был тупым. Кончик ножа соскользнул с бока раз, соскользнул другой, а на третий отлетел своему глупому владельцу в палец другой глупой руки, но не поранил её. Они же были тупыми. Так, на очередной из шестиугольных граней Банки появилась ещё одна триада боевых шрамов. Сестра же Серёжи девочка Лена, в отличие от неряхи братца, доставала красивую серебряную ложечку, подаренную её крёстной на день ангела, аккуратненько зачерпывала мёд и, поместив её в ротик, поворачивала к верху донышком и медленно слизывала язычком ароматное лакомство до конца. И вот однажды Леночка зачерпнула ложечкой мёд и та коснулась дна. Холодок пробежал по пластиковым стенкам Банки. Мёд скоро должен кончиться. И в самом деле - через несколько дней дурные предположения оправдались. Одним ненастным вечером хозяйка, пришед с улицы замёрзшая и усталая, скоренько вскипятила чайник. Заварила чайку. Перенесла Банку с мёдом на стол. Банке очень нравилось стоять на льняной скатерти среди своих соратниц - сахарницы, маслёнки, большого блюда для фруктов, иногда наполненного фруктами и банки с вареньем. Правда, к содержимому сахарницы Банка относилась с пренебрежением. Подумаешь, сахар! И даже не сахар сам, а сахарный песок. По сравнению с мёдом продукт нижнего сорта. Другое дело - варенье. Это же ведь ягоды, получившиеся из весенних цветов, отдавших свой нектар пчёлам для мёда. Только к концу чаепития настроения у Банки и её хозяйки были противоположные. Хозяйка отогрелась, от тепла душистого напитка, от медового аромата повеселела и даже стала напевать какой-то мотивчик. Банке же наоборот стало грустно, так как в результате сегодняшнего чаепития лишь десятая часть её донышка осталась покрытой мёдом. Не считая, присохшего к стенкам. Да - да. Эспарцетовый мёд на воздухе удивительно скоро покрывается тончайшей корочкой. По началу, вкрадывается подозрение - не добавили ли чего-нибудь в этот самый мёд. Ан, нет. Некоторые меда обладают таким свойством.
   Хозяйка Банки была рачительной хозяйкой и, налив немного теплой воды, стала смывать осевший на её стенках подсохший мёд. Вот смоет хозяйка со стенок сладкие остатки и услуги Банки больше не будут нужны. И сама Банка превратится в использованную тару. И с этим ничего не поделаешь. И, убивайся не убивайся - делу не поможешь. Однако всё-таки ей очень повезло. Стольким окружающим радости она успела доставить. В скольких приключениях довелось ей принять участие!
   Судьба Банки была секомбрически связана с судьбою своего содержимого. В нашем случае мёда. Она-то уж заранее знала что будет, когда мёд закончится. Кинут её в грязный полиэтиленовый пакет с дырками - ведь вроде родственник тоже полиэтиленовый, но такой чумазый и такой драный! И пакет этот захватят гости, уходя домой, по просьбе хозяйки и опустят в мусоропровод. И будет она, лёжа в огромном тёмном баке, ожидать раннего утра, когда дворник Саид отвезёт этот бак на обломках детской коляски к помойке и содержимое его вместе с новыми попутчиками Банки - селёдочной головой, коричневой кожурой банана со скользким куском самого банана, который можно было доесть, а разнузданный ребёнок его выбросил. И эти останки проникнут в её нутро, потому, что нет теперь её родной Крышки. Рядом с картонной смятой коробкой в виде домика для куклы склеенного девочкой Леной, для своего подарка в день рождения с подружкой Женей. Но на днях другой кукольный дом - новый пластмассовый - принёс поклонник её мамы дядя Егор. Старый, самодельный, пришлось выбросить.
  
   В Крышку же на лестничной площадке теперь вдавливают окурки соседи. На лестничную клетку они выходят покурить, чтобы не в их квартире распространялся мерзкий запах накуренного, а чтобы дети всего подъезда вместе со стариками и больными нюхали эту дрянь.
   Очевидно, в одном из следующих контейнеров бывшая её личная Крышка с прожжёнными бычками шрамами повторит её путь.
  
   Всё-таки интересно - а куда денутся все впечатления и переживания Банки из-под мёда, и её Крышки, когда их в виде брикета пластиковых отходов захваты измельчителя поместят в приёмный бункер. На то он и построен, чтобы все превращать в мельчайшую стружку перед переплавкой.
   А как, по - Вашему - впечатления плавятся ли и можно ли их измельчить?
  
   Вот спросить бы об этой самой главной на свете тайне Николая Васильевича или Ганса Кристиана. Ведь вопрос этот возник у нашей героини именно сегодня в день их рождения. И расценивать его можно как подарок в двадцать первом веке ко дню рождения, ибо самый дорогой на свете подарок это когда о тебе помнят.
   В ночь с первого дня апреля на второй... ,
   Любого года.
  
  
   * * * *
  
  
  
  
  
   МИРИХЛЮНДИИ
  
   ... Развернулись цепью. Справа Толик глыбой, слева
   Женька с носовым платком под клапаном шапки -
   издалека белеет. У некоторых от подшлемника на морозе зуд. Прямо перед нами залегла вторая батарея. Можно сказать наши супостаты по соцсоревнованию. Ждём. Курить не велено - предстоит атака. Уж скорее бы. Хоть и не лютой мороз ( двадцать семь по Цельсию ), а всё-таки. Ну вот, наконец, ракета. Другая. Заподнимался, неуклюже пытаясь из-за пазухи вынуть Макарова, замполит и хрипло так орёт: "В атаку бегом марш!" Ну, мы вскочили и ринулись вперёд. Край пролеска, а за ним обрыв. К речке. Снегу не так уж, чтобы очень много, но есть. Толик, обогнувши куст сиганул с обрыва. Я левее его решил на боку съехать. Завалился и почти на пятой точке вперёд. Короткими очередями глухо лязгали АК. Замполитовскую хлополку, вроде как и не слыхать.
   И всё бы хорошо, да тут Женька на взрывпакет наступил. Сухо так рвануло воздух. Его маленько подкинуло и плечом этак в снег. Видать одной ногой попал. Если б не снег худо пришлось бы. А так взрыв погасил и плечу тычёк облегчил. Лежать остался. Метнулся я к нему, а он орёт что есть сил:
   - Дуй дальше. Отлежусь и догоню.
   Смотрю, к нему лейтенант из санчасти повернул. Значит можно свой расчёт догонять. Вдарился бечь. Только по снежной целине не очень-то разбежишься. Рву изо всех сил. Всё внимание складкам местности. Где сугробы-кочки взять сходу, а где кусты да молодняк обогнуть. Увлекательное это дело по морозу, по целине снежной очки в соцсоревновании набирать рысью, переходящей в галоп. Вернул меня на землю гнусный вопль. "Господи, думаю. Эт кто же так истошно вопит-то?" "Ааааа-аааа". И вроде недалеко. Оказалось это я воплю. Что есть мочи.
   Дружный всеподчиняющий крик толпы-то и проник
   даже сквозь опущенные клапана шапки, именуемые в простонародье ушами, отгораживавшими голову мою со всеми её атрибутами - ртом, ушами, мозгами от окружающего. Хорошо, что на миру. А то при таком полуфальцете стыда не оберёшься. Правда, не кривя душой, ведь остальные тоже не Паваротти...
  
   Где-то, курсе на четвертом, мы вдруг задумались: эт чёйта военкомат нас не трогает? Потом глянули: а в группах нашего потока девчонок нету. У оптиков одна Людка Журавлёва чего стоит. Глазищи с поволокой. Встретишь в коридоре - пропал. Посмотрит разок, и эпюры первого формата побежишь сам за неё чертить. И ведь, заметьте себе, каторга эта добровольная. Я уж молчу про Маринку Родкевич с автоматики. Говорят, рыжая - на половину уже красивая. А у этой ещё и походка. После лекций идёт эта фря к остановке, а за ней эскорт наших человека три - четыре. Один несёт её портфель, другой пенал с чертежами, третий пару букетов, подаренных на этих самых лекциях. А сама она в руках вертит клинок Витальки Малиновского с пистолетной рукояткой со смещённой гардой. Верёвки из мужиков вила. И каких мужиков! Вовка Ванякин за сборную Союза в баскетбол играл. Володька Бурцев чемпион Москвы по боксу среди юношей в полутяже. Серёга Слепухин выполнил мастера спорта по велосипеду.
   Оказалось, что прямо на другой день после защиты диплома каждому по повесточке принесли под расписку - спецнабор, однако. Допровожались. Теперь пришли нас проводить.
   Маринка эта самая обещала, между прочим, мне писать.
   И меньше чем через неделю новую робу подгонять пришлось. Да не где-нибудь, а посреди Нарымского края! В центре Сибири. Полдюжины специальностей, первый разряд по современному пятиборью, родина Москва и прочие обстоятельства облегчили мою адаптацию. Однако армия это ломка.
   Курс молодого бойца, а по-нашему - карантин это три месяца за колючей проволокой. За пределами войсковой части только марш-бросок в тайге непосредственно. Строем. По бокам сержанты. Сначала десять километров, потом двадцать. В части столько нету.
   Одним из самых эффективных приёмов адаптации персоны (в том числе из большого современного города) к постоянному существованию на глазах коллектива можно считать первое посещение бани. Пришли в неё люди (как городские, так и сельские) различающие друг друга по большому числу не военных признаков. Форма и вид одежды, причёска (один лохматый, другой рыжий, третий с пролысинами), поклажа - сумка, котомка, чемоданчик. Этот - грудь колесом, тот сутулый. А после помывки и поголовной стрижки под ноль от десятков минут до часов и дней уходит на обретение новых признаков идентификации персоны. Уксусом пахнущая новая роба. Кирзового запаха "новейшие" сапоги. Непривычный головной убор - пилотка ещё пока без звёздочки. Всё одинакового цвета. Кроме маек. Майки были двух размеров. Сорок шестого - салатового цвета и полсотни четвёртого - голубого. Других на складе не оказалось. Но через какое то время опять стали мгновенно узнавать друг друга в одинаковых робах и сапогах. Ну, скажем, тот пилотку носит набекрень, а другой на затылке. У одного ремень с
   начищенной бляхой, а у другого распущен и болтается ниже пупа. Сапоги на ком-то как стакан на карандаше, а на ином как гармошка.
   Оцепенение настало, когда наш расчёт повели в городскую баню не в "солдатский" день, а в другой. В ординарный наш расчёт был на боевом дежурстве - не до помывки, знаете ли. Городская баня обычного красного кирпича. Достаточно большой предбанник - целая батарея солдат за раз раздевалась. Первое, что удивило просторно в этом самом предбаннике - народу в десть раз меньше. Гражданских. Взгляду солдатскому надо было поначалу перепривыкать. Тут нет гимнастёрок и шаровар. Ботинки расшнуровывают и пряжками сандалий позвякивают. И уж если кто из местных и стягивал сапог, то и портянка оказывалась в клеточку - из старой рубахи. То есть я за армейские полгода стал совсем другим человеком. Глаза и уши поменялись. А жизнь не армия. В гражданской жизни многие мои армейские ориентиры не работают, а новые обретаются не сразу. Опять психологический нагруз. А вот пик этого самого нагруза наступил, когда из предбанника перешагнули мы с ребятами в "помывочную". Первой молнией сквозь пар и глухое позвякивание тазов: царство монстров. Как в хреновой сказке. За полгода взгляд солдатский избалован. Окружают тебя сверстники. Пожалуй, самый прекрасный возраст. И хоть кто короткошеий, кто слегка кривоногий, кто с волосатой грудью, а кто почти пропорционально сложен, но все ребята накаченные, поджарые, собранные, мускулистые. Без мускулов загнёшься. Лучше не вспоминать. Не виноват, может человек, что у него нет ноги, и этот старик с обрякшей кожей, а тот здоровяк всего вдвое больше своего пуза. Длинный кривобокий муж с руками как из Бухенвальда - мышц совсем нету. Короче, любезный читатель, чтобы не только со слов разделить впечатления огорошившее меня, обратитесь, пожалуйста, к Босху, Брейгелю, и им подобным мастерам пощекотать глубинный нерв вариантами натуры. Правда, с полотен персонажи, всё-таки уступают непосредственному окружению. Эффект присутствия.
   Письма-то от Маринки хоть и редко, но приходили. Первые два года. А потом она замуж вышла.
   Разных впечатлений приходится за три-то года и три с половиной тыщи вёрст от дома набраться. В тайге. Городскому-столичному (на Питерских тоже распространяя ется).
  
  
   < * * * *
  
  
   ЯЗЫК ОККУПИРОВАНЫХ
  
   Хочешь уничтожить нацию - уничтожь язык.
  
   РОССИЯНЦЫ аля американцы (обрезное - россияне);
   Типатавошто а не вроде или как;
   Сервисное обслуживание - заливка ойлового масла;
   "Блин!" - словесный спецпротез;
   Если начинает со штампа "Те, которые ..." - начальник!;
   Не однозначно а не трёхзначно пятизначно ... ;
   Припарковываются ( запарковываются, упарковываются
   впарковывают СЯ) а не останавливаются или стоят;
   Перезванивают а не отвечают на звонок;
   Оплачивают деньги в кассе - а не платят деньгами;
   Прикольно вместо: хорошо, сильно, замечательно, кстати, в самый раз.. и ещё десятка три задавленных НОВОЯЗОМ точных и красивых слов;
   От шетидесяти до двух сот раз в день на каналах средств массовой дезинформации употребляеся блокбастер новояза - ПРОБЛЕМЫ - кривая, всеудушающая (как зарин, хлор, заман, иприт) калька с языка оккупантов - американского;
   Даже в песнях для детей появились фразы: "мы догоним их без проблем";
   Возникают проблемы с животом а не болит живот, или не помещается в пиджаке;
   "Радиослушатели испытывают проблемы со зрением" - зачем испытывают, как испытывают, а леший его знает;
   Новязовцы могут быть только В ШОКЕ - они не могут быть удивлены, потрясены, изумлены, восхищены, напуганы, обескуражены ...;
   Занимаются любовью а не полово сношаются;
   Занимаются едой а не едят;
   Мущчинааа! Вы куда? Вы чё вааще? Дежурное обращение "работников" послесовокторга;
   Даже их политологи, надзиратели и назидатели (старшие надзиратели) на каналах средств массовой дезинформации (так называемые ведущие) не знают прямой речи: "... он сказал, что я пойду..." так, кто пойдёт он или говорящий?
   ФМ или УКВ хотя на УКВ радиовещание идёт с частотной модуляцией - по иностранному Frequentcy Modulation, а у убогих головою ЭФЭМ;
   Пальчиковые батарейки (это элементы АА) тогда элементы ААА штоли мизинчиковые? А D - фалосовые?
   Алкалайновые батарейки - шибчее обычных, а не щелочные лучше солевых;
   Проблема заместо неприятности, нескладухи (перенос порток на другой гвоздок);
   Озвучивают по радио сообщение или документ, а не зачитывают или оглашают - это они читают, читают вслух, а потом рыгнут, икнут или ещё какой приличный или не очень звучёк издадут? И каким органом? А может вообще чечёточку сбацают? Тут на радио "Культура" ведущая договорилась до того, что Пётр Ильич ОЗВУЧИЛ! Сказку Островского! - Жванецкий отдыхает;
   Один из особых видов духовной слепоты совать слово ОБЯЗАТЕЛЬНО в места речи совершенно не годящиеся для него в Русском языке (таковая наклонность обозначилась ещё криками "ШАЙБУ !" на футболе) заместо: неприменно, предпочтительно, хотелось бы, скорее да, желательно ...; Ну и тому подобное.
   НОВОЯЗ сродни бациллам и бактериям тифа, туберкулёза и прочей чумы - проказы!
  
  
   * * * *
  
  
   КРАСИВАЯ ЖИЗНЬ
  
   Парторг на институтском собрании в восемьдесят шестом году так прямо и заявил
   - В стране ожидается голод. И мы - работники науки не можем оставаться в стороне. Поэтому в совхоз будем ездить не дважды в год, а чаще. В конце этой недели должна быть сформирована, и убыть в село специальная покосная команда. Бригадиром назначен Гвоздев Николай.
   Ну а как же без меня? Особист-кадровик уж такого случая упустить не мог. Сам забоялся, а подкатил к профессору - моей начальнице и сказал, что есть рекомендации руководства Института доверить важный участок воплощения решения партии и правительства в жизнь специалистам высокого класса... Ну, короче говоря, на пару недель дышать мне свежим воздухом деревни. Несмотря на целый ряд неприятностей, связанных с поездкой в совхоз: на работе начатое дело приходилось прерывать почти на самом интересной стадии эксперимента, у подруги родители в отъезде и дома у неё никто посторонний не пристаёт, по подписке получение очередного тома усложнится, если не выкупить вовремя. Да что попусту перечислять. И, тем не менее - одно из самых радостных и светлых воспоминаний оставила эта самая экспедиция "покосной бригады".
   В совхозной общаге для "покосников" была выделена отдельная комната. Пятеро молодых здоровых мужиков жили как аристократы. Свой режим. Подъём в четыре часа утра. Сколько бы ни старались господа литераторы - описать прелести июньского рассвета не хватит ни красок, ни эпитетов. Буйства, симфонии, цветов и оттенков небосвода. Чистоты влаги павшей за ночь росы (коси коса пока роса; роса долой и я домой). Постоянно меняющееся звуковое окружение. Нежность же и тонкость ароматов утренних липы душицы и полыни так завораживала, что даже заядлые курильщики до привала утоляли свои наркотические потребности природной гаммой запахов и их оттенков. И как же легко и радостно дышится. Можно только собственными чувствами всё это воспринять. Вот мы и воспринимали, топая по росе к какой-либо дальней опушке леса на покос. А задача нашего небольшого отряда докашивать "трудные" места, что не берёт механическая косилка. Кусты и болотца. Тракторы налетали, быстренько выкашивали что могли, и удирали на другой покос. А дальше по нашей части. И, пока мы добирались до места, гарь саляры улетала. К нашему приходу природа снова возвращалась к своей красе.
   Экипироваться приходилось с учётом особенностей задачи. Плотные штаны и куртки с капюшоном. На ноги кеды, которые на первых же метрах пути не становились преградой для росы. Ногами хлюпать в утренней влаге само наслаждение. В сапоге ведь им нет прямого контакта с природой.
   А надо вам сказать, что удовольствия в жизни наивысшего эффекта дают в сочетании. И мне, как инженеру доставляло двойное удовольствие - испытать антенну (ведь КВ приём ) специальной хитрой конструкции - части капюшона, спины и рукавов куртки не привлекающую посторонних взглядов и при долгой ходьбе слушать самодельный коротковолновый приёмник, размещённый в непромокаемом кармане куртки, через наушник в её колпаке - ведь роса кругом. Сквозь шумы глушилок пробивался характерного тембра голос. Обращался ко мне запретный писатель Василий Павлович Аксёнов.
   - Доброй ночи, уважаемые Господа радиослушатели - доносилось с другого края света перед началом чтения в эфир очередной главы нового романа. При современном технологическом уровне бытовой радиотехники это бы и запросто. "Остров Крым" теперь можно пойти и купить. Не на что - так сдуть в интернете. Да и лично с Василием
   Павловичем можно на встрече в ЦДЛ побеседовать. Беда лишь в том, что особо охотников нет. Так ведь пятую часть века назад двойное удовольствие это ухищрялись получить. Даже и форма обращения "Господа Радиослушатели" в той нашей стране приятно щекотало самолюбие.
  
   - Берут низко и без огрехов, да и мозолей то кровавых ни у кого, хотя и городские! - говорил про нашу бригаду заведующий отделением совхоза. Привилегированными считали нас остальные сотрудники института, приехавшие отбывать колхозный оброк.
   Часам к девяти утра, когда прочие наши товарищи по совхозному "отпуску" отправлялись на прополку или ещё на какой трудовой урок, мы, неторопливо совершивши завтрак, отправлялись в свою спецспальню на боковую. Конечно - же, перед сном лясы поточить, покурить. А кое-кто обращался ко мне с вопросом: "Ну что там за бугром слыхать?". И я ставил на тумбочку своё коротковолновое чудо, вынимал из разъёма штекер наушника и делал погромче. Кто под вражеский говор начинал дремать, а кого начинало одолевать несогласие с вражеской позицией. Разгоралась дискуссия.
   К полудню, взяв, кто что может, - кто плотный химпакет, кто трёхлитровую банку, отправлялись на трассу ЛЭП в лес по ягоду.
   Вот это красивая жизнь.
  
  
   * * * *
  
  
  
  
  
  
   ПРОСТО ЗЛО БЕРЁТ
  
   ....и твой конь под седлом чужака...
   Из песни Газманова
  
   Сегодня из радио услышал, что правительство уменьшило количество денег на лечение больного СПИДом до полутора тысяч долларов - они больные. А Я, вроде, нет (слава Богу). Но заразил их не Я. То есть он грязным шприцом по вене ширялся, а за это ему в месяц причитается моя годовая пенсия (по размеру).
   А многодетным квартира положена. Вроде как детишкам, которых им Бог послал. Они тут не причём. А мне кооперативная квартира обошлась в пятнадцать лет дополнительной трудовой нагрузки. Это так, к сведению.
   Чернобыльцы приняли. Дозу. А их начальнички и руководители приняли, от лица своих подчинённых, кое-какие коврижки.
   А блокадникам добавляется теперь по пяти сот рублей в месяц (сходить разок в гастроном !) - так как Советское правительство не смогло объедавшей свой народ армией блокаду не допустить. И кому только не положено?
   Да менеэ!
   Мне ничего от моего грёбанного государства, чтоб ему так икалось! не положено.
   Операционной системой от Майкрософт я могу пользоваться, только заплативши за дистрибутив. За дивидишный диск с копией кина это же государство (ети его растудыть!), обратно же, доверяет мне лично заплатить из моей месячной пенсии равной зараборку американского рабочего за четыре часа. А сорок семь лет вкалывал я (лично), получая от семи до одиннадцати процентов от заработанного по эсесеровским ценам. Остальное Лукара выкушал (по Куравлёвскому герою). Из одиннадцати лет учёбы (не считая средней школы) только год получал стипендию: один тридцать шесть рублей, а другой повышенную сорок два. Остальные государство (в рот ему кило тротила!) доверило совмещать с "практической" деятельностью. По оценке американов подготовка спеца моей квалификации обходится от половины до миллиона долларов. Ну, там лабораторные, электроосвещение, рабсила преподавателей (четверть из коих кагебе на жаловании содержало - сами раскалывались) - ну пусть половина. Но другая-то половина (в эквиваленте - в эсесере ничего посчитать нельзя было) моим, пардонте, личным горбом-с.
   И уж, конечно же, никто никогда не посчитает почём три года в космических войсках [за вычетом шесть раз по три восемьдесят плюс тридцать шесть раз по пять рублей за первый (!) класс солдатское денежное "довольствие"].
   Такой вот я халявщик! И нечего принимать в расчёт, что в той же пресловутой Америке военный спец первого класса только жалования получал об ту пору от пяти до десяти тыщ грина ежемесячно. Это так, для заклеймления халявщиками небарыг, ой пардонте, небизнесменов. И что на отложенное на сберкнижке и нечаянно рассосавшееся по раздолбайству того же самого государства, можно купить десяток модификаций железа компьютеров со всею необходимой математикой на двадцать лет впрок ни один - курва политолог - и не заикается.
   Что на старость к пенсии было само собою "рассосалось".
   Лучше не задевайте.
   В семьдесят шестом году в лесок у Горок Ленинских один жирный начальничек - сука - на чёрной "Волге" кошечку гулять возил. Так поставит машину в тенёк.
   Двери правые откроет. Кошечку в травку пустит. И сидит в зубах ковыряет. Полчаса - это я на велике туда. Ещё полчасика - это я на нём же обратно. Потом у Молоковсвого поворота он меня обгонял. Я на педали налегаю и он. Правда, только на одну.
   А теперь его внучка - зассыха на своём шестисотом мерине в "дискотеку" дурь нюхать ездит.
   Не нахаляву, а честно накопленными гринами расплачивается.
  
   Так получилось. Так моя Родина меня любит.
  
  
  
   * * * *
  
  
  
   ЧЕРНОЗЁМ
  
  
   Знающие люди сказывают, будто сантиметр гумуса образуется лет за сто - триста. Можете себе представить, что это за богатство чернозём. То есть не на шести сотках из сартира, а край. От Рязани аж до Днепра.
   В отпуск повезло попасть в город Козлов. А сосед моих родственников Виталий учитель музыки до рыбалки сам сильно охоч и нас по старой дружбе пригласил. С вечера сговорились съездить посмотреть старицы. Утро майское в средне - чернозёмной полосе прототип рая. Солнце в синеве неба, на ветках зелень уже солидная. Воздух прозрачен и благоухает всеми ароматами мая. Остатки ночной прохлады всю нашу троицу подгоняли собираться попроворней.
   "Ирбит" Виталия заполнили вояжным барахлом - молока, перекусить ну и, конечно бредешок - к старице, однако. Надели каски и в путь. Городские улочки только-только просыпались. Которые с юга на север - спускались в пойму речки. Шикарный мост через неё - не хуже моста с улицы Горького в Риге (с одной береговой опорой на стальных вантах разной длины) отсёк нас от последних признаков цивилизации. Кустики поредели, а потом и вообще прекратили мелькать. Пошли нескончаемые ухоженные поля. Даль открывалась безбрежная. Виталий крутанул рукоятку газа. "Ирбит", разогнавшись, набрал приличную скорость - даже поначалу и страшновато было, а потом привыклось. На ходу он успел разуться. Ноги поставил на рукоятки руля. Причём правой держал газ. И не снимая полчасика приблизительно!
  
   Карася в старице взяли на три семьи. На три дня свежей рыбой обеспечили!
  
  
   * * * *
  
  
   МОЗГ СУТЬ ЭГО
  
   Припёршись к Лыковым в тайгу "цивилизованные" ребята пытались удивить их разными штучками: радиоприёмником, фотоаппаратом, авторучками и пр., а самое сильное удивление у этих Лыковых вызвал полиэтиленовый пакет - неломкое стекло!
   Пространственная структура мозга.
   С возрастом масса мозга (человека) увеличивается. Образуются некоторые участки ткани (тела) мозга, овеществляющие знания. Ну, там синапсы, узелки, сгустки и ниточки между ними. В народе известные как извилины коры головного мозга. Около семи миллиардов! Существует возможность, обращаясь к различным участкам коры этой самой, в определённой последовательности прикасаться к прошлому. Мозг - среда, устройство, позволяющее преобразовывать функцию времени в функцию объёма, пространства, если угодно, и обратно.
  
   Очччень смелое предположение: если найти некие закономерности локализации "определённого сорта уплотнений" образований мозговой ткани, то, взаимодействуя с оными, можно "заглянуть" в ещё пока не состоявшиеся события, которые непременно произойдут, грубо говоря, зкстраполировать их.
   Пётр Горяев (проф) наблюл появление лягушачьих уродов из икринок в пермоллоевом заточении. А вот продлить бы эксперимент, поместив в подобный гомеостат икринки с большим различием возраста особей.
   Посыл, что белки тканей "знают" как им расти (формироваться) получая инструкции из "космоса" не очень чистый (академически).
  
  
   * * * *
  
  
  
   АККУРАТИСТ
  
   - И сдалась она эта Москва. Суета. Все толкаются - обратился к своей спутнице один из трёх пассажиров купе.
   - Да ты что? Мы же в Кремль договорились попасть. Я звонила Нине - она сказала, что билеты туда не свободно, но если с утра, то пройти успеем. И потом я в книжке одной исторической читала, что бюст Ивана Грозного там есть и что он сам там же и похоронен. Кажется в Успенском соборе. Представляешь?
   - В кремль в кремль. На что мне эти покойнички. У нас вон на Уваровском погосте их знаешь сколько?
   - Сравнил тоже! - и, обращаясь к третьему обитателю купе - аккуратному и обходительному , судя по всему человеку образованному и знающему, который время от времени отрывал свой взгляд от очередного томика для того чтобы посмотреть на четвёрку белых крыс в очень красивой клетке, повешенной им над окном сразу же по приходе в купе, а затем продолжал листать разные книжки и что-то помечал там карандашиком.
   - Скажите, пожалуйста, а Вы москвич?
   - Да я из Москвы - поднял голову пассажир, опуская на колени очередной томик.
   - И возьму на себя смелость утверждать, что девушка права. Разную историческую ценность имеют памятники. Только для усыпальницы великих князей Иваном Калитой выбран Архангельский собор Московского Кремля, а не Успенский. И, только лично побывавши в этих соборах, вы испытаете особого рода трепет перед временем. Не говоря уже о красоте убранства и фресок. Ведь стены Архангельского собора расписаны образами обитателей гробниц данного собора. И Вы, молодой человек, только под упоминаемыми сводами можете лицезреть латы того времени на фигуре Архангела Михаила. А есть отдельные предметы, привораживающие навсегда.
   И после непродолжительной паузы, как бы увидав нечто внутренним взором, обратился к попутчице:
   - Внимание вашего спутника, а Ваше, милая любительница истории, в особенности, будет надолго занято небольшой иконой в Успенском соборе. Икона эта известна под именем "Голубое Умиление". И, хотя она написана приблизительно в тринадцатом веке, по восприятию совершенно современна. Когда будете её разглядывать, обратите особое внимание на сочетание голубизны ризы спасительницы и золота нитей одежды младенца. Он снова задумался. Внутренний свет угас на его лице, и он опять погрузился в чтение.
   - Вот видишь! Такой степенный человек даже прервал свои важные занятия. А ты всё, зачем да зачем. Простите нас, пожалуйста. Ведь всё это так интересно! - с ещё большим уважением посмотрела на него девушка. Затем повернулась к своему спутнику и строго скомандовала:
   - Ну-ка ступай мыть руки. Я сейчас соберу полдничать - и стала вынимать из ближней сумки свёртки, пакеты и баночки. Парень достал пачку папирос, вынул из неё одну и слегка размял, покатав меж пальцев. Предварительно дунув в гильзу, зажал её зубами, и как бы нехотя, потянувшись за полотенцем, вышел из купе. Девушка собрала в один пакет редиску, помидоры, лук и вышла из купе вслед за парнем, открыв и закрыв дверь локтём.
   Обходительный эрудит из Москвы закрыл книжку, положил её в карман пиджака и, обращаясь к мчащемуся за окошком ельнику, произнёс:
   - Что ж полдничать, так полдничать.
   Поднялся к красивой клетке. Снял и поставил её перед собою. Потом достал из портфеля льняную салфетку, развернул и заткнул её угол себе за воротник. Затем извлёк из саквояжа несессер. Расставил вынутый из него столовый прибор на одну персону. Приоткрыв дверцу клетки, рукой захватил одну из крыс. Другой же
   дверцу закрыл на задвижку и стал гладить зверька,
   обращаясь к нему доверительным шёпотом. Клетку же с остальными белыми зверьками, не вызывавшими отвращения даже наличием противных розовых хвостов, водворил на прежнее место. Опустил крыску на скатерть.
   Она никуда не убегала, обнюхивая край тарелки, ручки вилки и ножа. Обходительный взял кусочек хлеба и стал маленькой ложечкой намазывать на него горчицу. Крыска приподняла мордочку над краем тарелки и, стукнув коготками о фаянс, стала на него передними лапами. Аккуратный пассажир положил рядом с тарелкой намазанный кусок, ловко взял крыску обеими руками и молниеносным движением свернул ей голову, почти подавив последний писк. Затем, положил тушку на тарелку и стал ножом и вилкой разделывать её. Добравшись до конкретного куска тушки, и откусив хлеба с горчицей, начал уплетать за обе щеки, временами поглядывая на проносившиеся за окном лесные красоты и утирая нижним концом салфетки с уголков рта следы очередного этапа трапезы. Вся процедура происходила неторопливо, но очень споро. Дожёвывая последний кусок, он завернул отходы трапезы в другую салфетку и спрятал в саквояж. Когда же появился перекуривший молодой человек, закусывающий пассажир, сложил столовый прибор в несессер, а тот - в свою очередь - в саквояж.
   Вошла девушка с парой стаканов в подстаканниках и с овощами в пакете.
   - Вы уж нас извините.
   - Что вы что вы - повернулся он к ней с улыбкой.
   - Вкусная еда - это одно из удовольствий.
   И, пожелав им приятного аппетита, покинул купе.
   - Вот чудак-то - сказал парень, помогая девушке накрывать стол - и далась ему эта троица?
   - А про троицу он ничего не рассказывал - заметила
   девушка, дорезав овощи и смахивая со стола крошки.
   - Да я вон про этих - с хвостами - показал вилкой её собеседник на клетку.
   - И какой же ты у меня невнимательный - воскликнула она, смахивая со стола крошки, правда одна маленькая красненькая крошка не смахивалась. - Четвёрка там, а не троица. Я как увидела их в такой красивой клетке - сразу подумала, не тесно ли им там вчетвером путешествовать - продолжая накрывать, укоряла своего попутчика молодая особа.
   - Всё бы тебе меня пилить понапрасну. Упокойничков в Кремле осматривать, конечно, интересно, но лучше на хоккей сходить.
   - Ну, уж так и быть - и на хоккей сходим тоже - примирительно посмотрела на своего спутника, поднимая глаза от овощей. Поезд тем временем стал сбавлять ход, а когда притормозил сильнее, у верхней полки закачалась клетка. Взгляд девушки, бегло скользнувший по клетке, тут же снова вернулся к задвижке дверцы. Из полумрака клетки и в самом деле её сверлили три пары красных глазок.
  
  
   * * * *
  
  
   БЫЛОЕ
  
   ...Время шло и постепенно атрибуты престижности обратились в признаки убогости: обитая чёрной клеёнкой входная дверь в панельной кооперативной двухкамерной квартире, дублёнка и ондатровая шапка, узенький мохеровый клетчатый шарфик, фотоаппарат "Зенит" с "Юпитером 9" и увеличитель "Крокус", слайдпроектор, несколько коробочек с восьми супер миллиметровой киноплёнкой, с кадрами вечеринки по случаю защиты кандидатской и турпоездкой в Сигулду и со съёмкой первых шагов их дочери Светланы, живущей теперь в Израиле. Цветной переносной телевизор "Шилялис" и
   приставка, отключающая его от сети при передаче в эфире
   тональных сигналов окончания работы канала. Видавший виды кожаный портфель теперь похожий на бомжа. Пропуска в академическую поликлинику и Государственную Научно техническую Библиотеку, жена - шикарная блондинка с невероятного объёма бюстом и хитрющими кариями очами, сверлящими своего визави из гущи натушёванных ресниц... .
  
   Мэнээсы попроворней озаботились через турецкое челночество или на тропе первых жучил - кооператоров, чтобы панельную девятиэтажку махнуть на монолит в городском парке. С учётом естественной замены культуры просмотра в завершение пьянки - вечеринки слайдов или треска кинопроектора на слайдшоу из компьютера. И "Свобода" теперь вещает на средних волнах, которые объевропенная молодёжь кличет как АМ. И катушечный "Тандберг", лишавший голосом ныне уже покойного Бари Уайта, безмятежного сна кого-нибудь из его коллег или "крутого" хахаля его кузины - старшего научного сотрудника с трудом разжившегося "Маяком".
  
   ...А вместо четырёх мозолистых шишаков на тыльной стороне кисти руки один снизу справа от "мыши"...
  
  
  
   ДЕВУШКИ С МЁРТВЫМИ ВОЛОСАМИ
  
   ,,,Страшно бремя богатства. Ужас
   охватывает при мысли о жертвах его
  
   Виктор Гюго
  
   А как по Вашему - давший денег бродяге фотограф за
   разрешение поснимать его на плёнку, зафиксировать его, хотя и искажённое но всё же человеческое лицо и достаточно недурную коллекцию портретов при этом изготовивший, достоин ли уважения и признания как художник?
   Или, скажем, такой анекдот.
  
   В метропоезде. Стою, читаю занимательную книжку. Знаете ли, есть такое удобное местечко у не открывающейся двери спиною к поручню. Лицом вдоль вагона (городские знают, а поумнее из приехавших за счастьем отешутся со временем). И при этом руки свободны - чтиво держать можно. На одной из остановок появляются и располагаются в проходе две, скажем, девушки. Поскольку поручни в поезде инженеры придумали и построили не для них, держатся дружка за дружку руками. Иногда. И не подымая взгляда, могу рассмотреть их руки. По три дешёвеньких железячки в виде перстеньков на каждой. Причём на паре рук одной из них очень сложного рисунка витиеватыми узорчиками маникюр. У её попутчицы в пальцах пачка "лёгких" сигарет. Пальцы эти заканчиваются облупленными и кое-где с траурной каймой ногтями.
   Не ловко рассматривать ваших визави, однако, пришлось поступиться собственными принципами поднять глаза - на наколки и выше. Стандартные причёски. У одной на голове шапка рыжей пакли. Пряди же волос её товарки были выкрашены в различные цвета от ржавого до серебряного.
   Время от времени какая то из четырёх рук отпускала руку своей опоры и выполняла один и тот же тупой жест - заправляла не всегда выбившуюся прядь волос на своей голове за ухо. Такой дегенеративный жест - атрибут поведения, элемент причастности к слою, страту, кодле, стае - предтеча набирания эсэмэсок в толпе входящих на эскалатор. Ну, как бывало раньше сапоги гармошкой, бархат- ные портянки, фуражка с гвоздичкой, часовая цепочка в жилетный кармашек. Жест этот класса периодического пошмыгивания носом или поддёргивания штанов. Выполняют его с завидной регулярностью и состоятельные шлюхи и продавщицы с азербайджанских рынков.
   Сами собою увиделись проткнутые уши и ноздря. В одном ухе пяток убывающих по размеру серебристых фиговин. На ноздре перламутровый шарик. Отдельная песня - штаны на скрещенных икрах. В задней части штанины мокрая гармошка волочится по полу. Передняя с разводами соли выпускает часть остроносой туфли. Или сапога, внешняя сторона которого деформирована мизинцем. Подошва же протоптана по почти полусфере - при ходьбе после касания криво стёсанного каблука. Эта вот полусфера позволяет тяжесть ноги перенести на деформированный островытянутый носок. На полоске оголённой кожи живота татуировка в виде какого-то иероглифа перемежается различной величины прыщами.
   Дополнительную жалость пробуждал землисто -
   желтоватый цвет кожи лица. Как минимум, не здоровая
   печень. С шеи, у одной из них на замусоленном шнурке свисал "мобильник". Их толкали - поскольку в проходе то локтями, то рюкзаками - единственным отличительным атрибутом учащегося. Дважды уже одна из них подымала стопу, чтобы пропустить прокатывающуюся по полу при повороте или торможении бутылку из-под "Клинского".
   - Короче я ему перезвонила, чтоб он как бы мине перезвонил, короче, когда узнает, что я перезвонила Верке про вчерашнее. Прикинь! возмущалась одна из них.
   Это наши современные мадонны. Кого и от кого рожать им доведётся.
  
  
   * * * *
  
  
  
  
   ТРЕВОЖНЫЙ ЗВОНОК
  
   В 5ч 45м зазвонил телефон. Спросони поднимаю и слышу толи шуршание толи дыхание. На пятикратное "Алё" ответа не поступило. Подождал и дал отбой.
   В 6 часов повторилось. Но, поскольку сон почти прерван тревогой - стал перебирать варианты.
   Не так давно одна пожилая родственница, потерявши равновесие, свалилась с четвёртой ступеньки лестницы ведущей на второй этаж дачи, сломав себе при этом пару рёбер. Минут сорок не смогла позвонить по телефону.
   А вот другой юной родственнице родители подарили телефончик. Розовенький. Настоящий. А предельной аккуратности девочку не обучили.
   Ну разная мура может лезть в голову пуганутому то горожанину начала третьего миллениума.
   При следующем звонке снял трубку и стал внимательно слушать. Можно сказать - в анализ ударился. Размеренное шуршание сопровождалось ходьбой. Ритмом её. Топот по деревянному настилу. Потом звук электропоезда, а может метро? Шуршание ритмичное. Похоже на трение сумки об одежду. Ну конечно метро - с эхом объявление с последовавшим стуком закрывающихся дверей. Глухо, искажённо. Объявленная станция не разобралась. Но шуршание прекратилось. Шум редуктора поезда метро. Носитель едет в вагоне метро. Долгая ходьба. Шум улицы. Шаги по лестнице. Отчётливый звук расстёгиваемой молнии. Звяканье - очевидно ключей. Пауза. Сеанс заморочки длился уже двадцать три минуты. Значит или денег у абонента немерено, или за него платит кто-то. Звонок другого телефона. Объект стал отвечать. Он объяснял в другой телефон как пройти до такого-то строения на такой-то улице. По голосу, манере говорить, речевым оборотам удалось догадаться, кто этот раздолбай.
   Беспокойство сменилось досадой на нерадивого хозяина мобильного телефона.
   Помнится была такая повесть вроде как под называнием "Альтаир", на сколько мне изменяет память. В давние дополупроводниковые годы в одном НИИ собрали - вроде как геофизики - некую установку с телекамерой, с автоаккумулятарами, с подзарядкой от солнечной батареи, радиопередатчиком и таймером. А, поскольку за удовольствие пользоваться устройствами на вакуумных приборах надо дорого платить, запасом энергии, активировать его приходилось неким таймером-программатором. И вот по разгильдяйству это самое умно-дорогое устройство, упакованное в транспортный ящик, погрузили на платформу железнодорожного вагона. Но не того. А после сортировочной горки в эсэсэре найти чего-нибудь не мог даже Старик Хаттабыч. Предоставим любезному читателю удовольствие подняться на пешеходный переход над путями в Ховрино на краю Москвы или в Кочетовке да и испытать экзальтацию, подсчётом количество этих самых железных дорожных путей. Теперь представляете от чего из американских вояк лился кипяток при предположении, что с одной из таких горок скатится платформа с хищно-умной МБР?
   Интрига дополнялась малым углом обзора объектива этой самой злопотеряной видеокамеры который через стеклянное окошко в таре смотрел вверх вбок по ходу платформы. А, кроме того, подсаженный в пасмурную погоду аккумулятор, накопил-таки заряду для сеанса связи через месячишко. И тому подобное.
   В итоге конструктора этой штуки по обрывкам признаков на изображении с видеокамеры таки её нашли. А воспоминание о рассказе этом, слегка повеселив, успокоило меня. Набираю со своего мобильного телефона номер служебного телефона моего "шутника".
   - ЗдорОво!- говорю.
   - Привет! - отвечает мне он с некоторым недоумением.
   - Это кому это ты сейчас объяснял, в свою дурацкую мобилу как пройти к магазину?
   - Я? Объяснял? - перепугался он.
   - Это чего это она дурацкая? - вознегодовал мой невольный собеседник, но достал его из сумки - слышно из его нерадивого мобильного аппарата.
   - А того - говорю - что разбудил ты сегодня ни свет, ни зоря, ни за понюх табаку хорошего человека по дури своей. Как говорил мой близкий Питерец - техника в руках дикаря - кусок железа.
   - Причём тут железо? - недоумевал собеседник уже в свой работающий почти полчаса мобильный телефон. Полчаса тому назад непроизвольным нажатием клавиши в тесной сумке телефон этот активировался, и набрал мой номер из списка адресатов. Но злость моя уже сменилась через азарт догадок умиротворением. Просто прогресс постоянно подкидывает всё новые способы проявить людскую небрежность. На сей раз не тревожным сигналом беды или тревоги. Слава Богу!
  
  
   * * * *
  
  
   МАНЕРЫ
  
   Во время репетиции некоторые цирковые брали детей с собою - не на кого оставить. И вот сидит такой отпрыск во втором ряду среди пустых зрительских кресел. Белобрысенький. С вожделением следит за происходящим на арене. Новенькие кроссовки не достают до пола. Весь в джинсе. В одной ручке четвертьлитровый пакетик сока с гофроколенцем трубочки. В другой - раскрытый "детский" игровой компьютер. За щёчкой видится из раскрытого от любопытства ротика жвачка. Реснички от удивления вздрагивают при ударах барабана и бас гитары. Но вот наступает прозаическое "событие". Мальчонка чихает. И чих этот далеко не сухой. Рядом никого. То есть всё, что за деньги, заработанные на представлениях и "ёлках", можно купить, в качестве носового платочка использовать нельзя. Ни параллелепипед с остатками сока, ни раскрытую электронную книжечку с "зависшей" игрой. Да и потуг поиска салфетки или носового платка дитё не проявляет - нет привычки. Нету потребности вытереть сопли! Так и застыл бедолага. До перерыва в репетиции. Когда актриса-мама сможет, перепрыгнув через барьер, помочь дитяти своей ладонью.- у самой то платка тоже нема е!
   А наш пацан, из дворовой шпаны, хоть рукавом
   да утерся бы.
  
  
   * * * *
  
  
   ВРЕМЕНА ЗАГАРАТЬ
  
   Совхозного бригадира в деревне Холм звали Славой. Крепкого сложения, дородный, хозяйственный молодой человек. Знаете, есть такие деревенские очень располагающие к себе молодые люди. Парень он был смекалистый и как только увидал нас выгружающихся из райкомовского автобуса, сразу понял - обещанная помощь прибыла. И после крепкого рукопожатия, переводя разговор в практическую плоскость, обратился ко мне
   -Иди возьми у кого-нибудь Белорусь и дуй на машинный двор - там дизель крепкий.
   Приехавшие подались к полуразваленному зданию красного кирпича дореволюционной постройки размещаться, а я остался у конторы отделения совхоза на перекрёстке. Пришлось малость подождать. В деревне особо то торопиться некуда. По слухам, как и прошлой осенью "на ходу" были пять тракторов, да Белорусью-то хорошую сцепку не потащишь.
   И вот из-за поворота показался кто-то на тракторе. Кажется Михалыч. Показываю рукой - остановиться. Трактор сильно сбавляет ход. Подхожу к проёму, где раньше была дверца. Из под съехавшего на правый мутный глаз треуха неконкретный взгляд. Выключенная передача позволяет Белоруси сбавить ход до самого малого. Михалыч, похоже, меня признал.
   - Здаарова. Эт чёйта ты опять к нам?"
   - Да вот на посевную прислали, а инструментом не обеспечили. Дай Белорусь.
   - А и бери. Токмо матри тут тормоза не таво. Потом ко двору мому поставь. Лады?.
   Белорусь медленно, между тем, прокатилась метра три. Михалыч, как водится, был "дамши". Он начал неловко, с пьяной грацией, выбираться из кабины. И, почти выбравшись, вывалился на обочину. А трактор всё катился. Пришлось мне подняться в кабину повернуть руль - педаль тормоза свободно утопилась до полу без эффекта торможения. Что было силы, потянул рычаг стояночного тормоза. Второпях забыл, что на селе в средней полосе России тракторист, выпадая из кабины или с кресла как на "шассике" при любом "градусе", никогда не окажется в колее. Профессионализм, однако! Ещё из автобуса, когда подъезжали, в одном из проломов машинного двора я приметил целиковую ходовую часть. То есть осталось раздобыть кабину. Притормозив у общежития, свистнул, как было условлено, своему напарнику. Ждать себя он не заставил - быстренько залез в кабину и к концу рабочего дня у нас был свой ДТ75. Правда, без кабины.
   - Всего за день инструмент собрали! - восхищался бригадир. А то вон Мартын - золотые руки, но четвёртый день как гудит. И плевать ему, что зелёнка пошла.
   - Нам бы кабинку где раздобыть? - обратился мой напарник к бригадиру.
   - Так чего свою то не берёте. Она вон за тысячником перезимовала.
   - Это наша? С бортовым номером сто семнадцать? - удивился я.
   - Она самая - махнул рукой в сторону коровника, наречённого тысячником по числу голов, обитающих в нём коров.
   - Вот это подарок! обрадовался я.
   Оставленная нами, городскими, в конце сезона техника рассасывалась к началу следующего. И привычно было, по приезде, собирать из залежей машинного двора рабочую технику трактор или лущильник, или целую сцепку. И, поскольку два предыдущих заезда мне довелось работать на дизеле номер сто семнадцать, весть о том, что кабина от него жива, доставила малую радость. Прыгнули мы с напарником в Белорусь и за скотный двор. Приехали. Пошли искать. Хоть кабина от дизеля не пачка папирос, а хламу на селе столько, что не сразу отыщешь такую "мелочь". Вот угол между въездом и длинной стеной отгорожен забором. Не старым. В прошлый сезон не было его. Заглядываю в щель: Батюшки! В загородке стоит новёхонький Т150К. Мощный скоростной трактор с иголочки во время косьбы стоит за загородкой без дела. Наконец, увидали свою с бортовым номером 117. Принайтована на салазках. Ржавых. С осени. Видать кудато таранили, да бросили. Делать нечего. Зацепили. Везём к месту сборки. На встречу нам бригадир. Притормаживаю, кричу
   - Слав, а Слав! Дай стополсотый поработать.
   Отводит бригадир глаза в сторону
   - Не могу. Это свояку директора получили.
   - Так он уже вторую неделю не просыхает!
   - Не могу и всё. отрезал бригадир.
   Что ж - начальству виднее.
   На следующее утро в "родной" кабине со сцепкой лущильника подались бороновать приписанный за нашим институтом нарез в сорок восемь гектаров за большаком. Привычная рабочая обстановка. Простор. Ровно молотит дизель. Туча чаек. После второго гона у большака напарник мой с эмалированным чайником под бензин должен был сгонять на склад ГСМ и успеть поймать кладовщицу - разжиться бензинчиком для пускача. Иначе завтра утром "загорать" будем. Эх, сколько же поводов на селе, да и в городе было при родной советской власти "загорать"!
   Остановил я трактор. Напарник спрыгнул и подался через большак к складу. А сам я решил осмотреть сцепку. Мало ли что. Собирал её не сам, а в первый рабочий день хорошо бы процентиков на пять - шесть план бы превысить. Это у нас, у городских правило такое. Захожу с правого краю сцепки и вот тебе на! Превысил. Прямо на меня из-под пласта чёрной огранкой торца гильзы вылупился почти не источенный артиллерийский снаряд. И хотя молнией рванул назад и присел за гусеницу, а всё ж успел прочесть по кругу - очень ровному кругу у капсюля на тридцати двух гранной юбке - Wermacht 1938. Слыхать раньше приходилось про такие случаи. А тут, когда прямо перед носом - страх охватывает полностью. И рывок за гусеницу без участия головы - на уровне инстинкта. Мысли причёсываться начали не сразу. И первая: сгорел процент над планом вместе с самим планом.
  
   Пришлось заглушить дизель и пешим порядком в правление - оповестить сапёров.
   Положено так.
  
   Пока бухгалтер, командующий делами в отсутствие остального начальства звонил в район прибежала Лидия Фёдоровна.
   - Беда! Посередь тысячника в проходе Белорусь на лотках лежит.
   - Как лежит - то?
   - Дык Петруха стал прицеп с зелёнкой опрокидывать в лотки, да почитай половину мимо. Настька то гаркнула на него покрепче. Тот стал выправлять, прицеп запрокинулся да Белорусь-то за собою и завалил. Теперь другой час как
   зелёнку в ямы возют, а к лоткам -то не подъехть. Доярки то вилами много не покидют.
  
   Ох, беда - беда. Вот и ещё судьба подкинула случай "позагорать".
   Зелёнка должна с покоса идти прямо в коровник, а в него задним ходом не подашь прицеп. Нужно въехать, разгрузиться и покинуть тысячник через дальний выезд.
   А теперь ни вдоль, ни поперёк коровника механизм не проедет - на пути лежит Белорусь с прицепом и тысячу ревущих коровьих пастей вилами не закидаешь.
   - Ну, вот что - обратился ко мне начальствующий.
   - Ступайте со своим напарником в тысячник пособите чем возможно.
   На выходе из конторы догнала меня Лидия Фёдоровна.
   - Так ждать после обеда или как? - Хорошо, договорились.
   - Тогда побегу Матрёну и Силантия упрежу.
   А мы с напарником опять, вооружившись Белорусью,
   подались на тысячник ставить полиспаст и поднимать прицеп с зелёнкой.
   Позвольте Вам заметить, что в этих местах существовал неписаный обычай. Трактор, чья подошла очередь, вспахивал хозяйские придомные огороды. В назначенное время убирались межогородные заборы и, трактор за пару-тройку проходов, вспахивал полудюжины личных участков. Тем самым за какие-нибудь полчаса делал работу нескольких десятков трудовых дней, не очень то избалованных "свободным" временем жителей своей же деревни. И, поскольку сегодня была очередь Митрича, (точнее его Белоруси) мне и пришлось заместить его. У каждого опорного кола забора стояло по "паллитре" - гонорар, предназначенный трактористу. После помощи в водворении заборов на своё место надлежало гонорар забрать - нето хозяева обидятся - мол, штойто не так. Забрал. Положил под телогрейку в кабине.
   То-то в общаге обрадуются "коллеги" - ужин несколько дней будет весёлым.
  
  
   * * * *
  
   НЕЛОВКОСТЬ
  
   Приехал к товарищу на Урал на "халтуру" сменным мастером титан плавить.
   В Верхнюю Салду.
   Первая вахта прошла без отклонений. Кроме меня в смену шли одиннадцать человек. "Взяли" с собой шесть бутылок водки. Кто не понимает - подумает пьянка, ан нет. Для не привыкших это.
   Металлическая пыль, грохот станков и механизмов, гарь масла, гул и вибрация узлов и оборудования вакуумных печей. Шипенье вылетающих под давлением паров и газов. Гигантские токи в кабелях под ногами, над головой и по сторонам. Один олух осенью уронил коробку гвоздей - сотку - так они и сейчас ёжиком в углу под потолком прохода к пультовой висят. Иногда шевелятся и вздрагивают.
   На сутки. Без еды обойтись можно. Без водки и курева - нет. Сменные не алкаши, а работяги.
  
   Мостовые краны без тормозов. Крановщицы ударами лебёдки поддерживают слитки при постанове в поддон печи: нельзя ей крановщице не быть асом в своём деле - у слитка внизу родной мужик.
   Корявый, с нечётким торцом цилиндрической формы слиток иодидного титана, ставится краном вертикально в нижнюю часть печи. А мужики с навыком ухитряются на такую кривизну поставить ещё один слиток не озорства ради, а потому как нету другого способа подзаработать - жалования ведь только на еду и хватает. И с подобным же кривым торцом, подкладывая под верхний обрезь, в то время как крановщица ударами лебёдки поддерживает верхний слиток. А лебёдка то крана без тормозов! Начальству не хватает средств, да и ума устранить неисправности. Хотя дверцу шкафчика для робы подпирают прутком иридия величиной с монтажку на который пару шестисотых "меринов" купить можно!
   Если при приварке верхний цилиндр упадёт на стену печи, то пропадёт не только доп заработок но и основной.
   Оператор из пультовой опускает верхнюю часть печи и после цикла продувки - откачки начинает приварку слитков, следя за плавкой в чёрное стекло, скроздь которое электродугу только и видать.
   А как поперёк нижней чаши печи лежит пьяный дежурный электрик не видно. И когда пошёл вниз корпус печи только
   оглушительный на воле, а в цеху еле различимый свист помогает оператору избежать несчастья. Ребята, кто поближе, оттаскивают бесчувственный организм в сторонку на брошенную кем-то телогрейку и рабочий цикл продолжается.
   Незаурядной силой духа, знаете ли, надо обладать, чтобы всю смену не дрожали от страха коленки. Иногда и не без помощи горькой.
   В следующую вахту, как назло, на комбинате несчастие - на шестой печи - не тот кран открыли и вода попала в "рубашку". Жахнуло. Паром разворотило часть дорогого немецкого оборудования. Погиб от парового ожога рабочий. Трое с ожогами попали в больницу. Забегали, засуетились начальнички. И по охране труда, и парторг , и прочий незаметный нарост на теле трудового народа.
   Ни о какой халтуре и речи быть не могло.
   Ну и подались мы с моим товарищем в ближний пригород в деревню к его бабушке. На покос.
   А покос в тех местах - явление, целый набор обычаев и обрядов.
  
   В четыре утра мужики со связками кос и граблей в касках на Ирбитах по трое рванули по большаку верст пять. Потом по лесным тропам к болотцам. Тут по двое спешивались и помогали моторам прорваться к покосу. Через полчасика расположились небольшим лагерем на пологой опушке. Сюда через часок - другой придут бабы с перекусом.
   Встали в ряд. Мужики подтрунивают над московским. А я как на грех быстро косу бруском точить не умею. Да всем доводилось видеть как, обтерев пучком скошенной травы лезвие, упирают конец древка в землю и быстрыми движениями - справа, слева, справа, слева заставляют брусок приводить косу в рабочее состояние. Только и слышно вжик-вжик, вжик-вжик... .Вот таким навыком и до сих пор, к своему стыду, не овладел.
   Поставили меня к молодым в хвост.
   Однако к концу первого прохода всё поменялось. Володюшка товарищ мой поотстал. А после второго прохода с лидером Валеркой мы шли коса в косу. Удивление компании достигло предела на первом же перекуре. При таком темпе косьбы у московского не появились мозоли на ладонях. Так и пошло - проход, ещё проход и ещё и ещё.. . Времечко потекло незаметно. Аж до самого зною.
   А потом из крынок бабы наливали кому молока, а кому квасу.
   Далеко за полдень собрались домой.
   В избе составленные в длину столы. Лавки. По тарелкам розлит борщ. Число посадочных мест по числу косарей.
   Хозяйка дома, к кому собрались на покос родственники и друзья, подходя к каждому косарю, наливает стакан водки и даёт червонец. Тот благодарит. Выпивает и приступает к борщу.
   Дошла очередь и до меня. Гордость охватила. Я, как и все "нормальные" из покоса стал таким же объектом шуточек и дружеских подначек как и местные. Это, знаете ли, дорогого стоит! Наивысшая награда - признали!
   Одна тучка омрачала эту изумительную поездку. Родственники то, поучаствовавши в таких покосах, эти несчастные червонцы вернут по кругу дружка дружке. А мне то некому !!
   На городском погосте есть изрядный угол и нашего цеха. Кроме двоих сегодня там покоится вся наша бригада. И в начале миллениума станцию "Мир" из выплавленного этой бригадой чистейшего титана, затопили в океане.
  
  
   * * * *
  
  
  
  
   НА РУСИ, ЧАЙ.
  
   В центре Москвы в старом графском доме кирпичные стены метровой толщины разделяют помещения цокольного этажа. В одном из них приборное отделение Лаборатории Химической Трансформации Антибиотиков. Основную часть пространства занимает лучший в мире
   американский спектрометр Ядерного Магнитного Резонанса компании VARIAN, купленный на немереные деньги. За одной стенкой помещения заняты криогенным хозяйством и серьёзными компьютерами. А за другой - в оцинкованных мойках под струями кипятка из ревущих кранов иногда в перчатках, а иногда и голыми руками да ёршиками с содой бабы моют химпосуду: колбы, чашки "петри", плоские бутыли - "матрасы" с отходами и остатками биологических и биохимических опытов, частями органов лабораторных животных. И даже без марлевых повязок и защитных очков, не говоря, об респираторах. За то, чтобы их начальница отпустила домой пораньше к детям и хозяйству!
   А другая начальница, занявшая место профессора, возглавляющего отдел института, куда входит эта лаборатория, орёт на водителя служебной "Волги" (тоже женщину) на перекрёстке, чтобы та поворачивала на дорогу, что ей велят - под "кирпич", а не на другую. Главный аргумент фальцетом: " Я профессор, а ты шофёр!"
  
  
   * * * *
  
  
   КОНЕЦ
  
  
  
  
  
   Евгений ПОНАСЕНКОВ. Режиссер
  
   МЕДВЕДЕЙ В КОСМОС!
  
   Ничто занимает в мире слишком большое место.
   Станислав Ежи Лец
  
   Зачем так красива чистая бумага!? Она просто вызывающе притягательна. Она эротична, как все девственное. Ее мраморная стать благородна. Но, как всякому андрогину, бумаге необходима любовь смысловых образов, которыми некто призван ее одарить. Все счастливые (большие или "небольшiя"*) тексты счастливы одинаково - все бездарные несчастны по-разному.
   Космос - штука не вполне понятная прохожему. Он привык ходить вперед (то есть - назад), прямо, влево, вниз (по лестнице) или наверх (тоже по лестнице). Но мне не это так пренебрежительно неприятно. Этот прохожий мне не нравится внешне. Это, когда Ален Делон идет по тем же направлениям - то космос есть. А когда идет персонаж социальной литературы - космоса нет. То есть, как? - спросите вы. А просто: вот все есть, а его нет. Башмаки, банки, бутылки, даже бытовая техника есть - а космоса нет. А где же, спросят сидящие, летал Гагарин? В скафандре он летал, товарищи, в скафандре. И больше нигде. Я ведь за что люблю Чехова? Знаете, при физиях его персонажей, может не то, что космоса нет, а и самой бытовой техники не сыщешь - даже за инвалюту в присно забытой "Березке", но какой же надо иметь талантЪ, чтобы над эдакими прохожими еще и посмеяться можно было грамотному человеку?! То есть. Садимся. Открываем банку с печенью трески. Шторы можно закрыть. А можно и открыть. Можно банку не открывать. Можно вообще без закуски. Можно даже стоять. И что? И "выдавливать из себя раба по капле", глядя вниз и роняя шляпу мимо вокзала. Сели в вагон - поехали дальше (и замелькают елки, и вспомнятся паровоз с Глинкой). Собственно, в этой системе координат космос и не нужен. Он бы даже помешал - отвлек бы своим масштабом от насущности нужд.
   А вот еже ли бы в соседнее отделение вдруг, как по мановению мальчика-пажа из одноименной "Золушки", зашел бы тот же Делон?! Это же можно промазать! Нет, конечно, прохожий бы мог Делона и не распознать, но я же не про публицистику и социальный мониторинг читательской аудитории говорю.
   Я же про свой космос вам втолковываю.
   . А ничего другого художника и волновать-то в теории не может - только вот тот момент, когда вы в кабинке, заходит Делон - и вы вспоминаете про волшебную палочку мальчика-пажа. Одноименная Золушка лично мне очень импонирует. Я вообще положительно отношусь к труду и трудовым доходам. Но космоса в этом нет. Вот труд есть, а космоса нет. Вот все есть: башни, минареты, купола, шахты, магазины, кладбищенские ограды, утюги - а космоса нет. Даже при наличии бытовой техники. Нет, я за себя - как все сегодня - я только за себя говорю. Я вообще не претендую. Прохожих за рукав в противоположном направлении того же пути не тащу. Ну, да... И, что же? Вот люди пишут там... эссе, миниатюры, романы, трилогии, объявления об обмене - много чего. Только вот из космоса не ясно - зачем все это. Нет, я Чехова люблю. Он вообще - краеугольный и все такое. Но вот подошел мыть руки Делон - и что мне эти три сестры? Ну, даже если они доедут до мечтаемой Москвы - вот, кем они станут? Сестрами в 1918 году, или лысиной покрасневшего графа Толстого? С другой стороны - консервированная печень трески обладает, конечно, неким шармом. Но всё же не парижанка. Хотя и в масле, и такая вся из себя - но вот нет в ней духа взятия Бастилии. Вот нету! В Делоне, может, тоже того духа нет. Но на черта мне в Делоне дух взятия Бастилии! Вы совсем уже с ума посходили? Что за дурь в голову лезет! Другое дело - когда березка, Глинка, сестры, 1918 год, треска, труд, печенка, бытовая техника, техника молодежи, дача, жена-стерва, болгарский перец, финские боты, телесериалы, ветеранский заказ, гордость за поражение в Крымской, Японской и прочих войнах - и, конечно, гордость за зиму! Ясное дело, при таких наградах жизни - ни космоса, ни Алена Делона просто не нужно! Итак, все в ажуре: у одних писателей есть космос - у других ажур. У кого нет ажура и космоса - тот краеугольный. Это почётно.
  
   Комментарий ко второму сборнику рассказов
   Леонида Молчанова.
  
  
   Из переписки с автором:
  
   РЕЖ "...а ты оцени, как я с композицией и перспективой работаю в тексте - это не просто идеи и игра словами - посмотри, как на картину!..."
  
   АВТ "...Токмо, ой не печёсси Ты об простом народе!
   Ну, как рядовому - то крестьянину хоша под краешек мысли поднырнути? У яво зенки - то через ту самую прешпективу разбеглыми стануть!"
  
   РЕЖ "...а ты как всякий писатель-гуманист-просеветитель: бегай за темным и испуганным народом - лови за шкирку, приставляй к виску пистолет - и объясняй подробно, что такое философия бытия. Вот так он до моей глубокой мысли-то и допрёт.
   Или, что скорее, взбунтуется и тебя же на рее и вздёрнет."
  
   РЕЖ "... про то, что тебе это ублюдское государство ничего не даст - это все верно, но публицистика..."
  
   РЕЖ "...про девок в вагоне - я строк семь прочёл - все понял. Ну, а ты как думал? Я просто так выЁ__ваюсь по ориентационно-поэтической части?..."
  
  
   * * * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 5.37*6  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"