Как-то Вадим Иванович Замайлов пришел с работы домой, а жены нет. Сначала он даже обрадовался, поужинал, чем было, помыл посуду, сварил кофе, закурил. Сидит на кухне и блаженствует. Хорошо! Никто с папиросой на лестничную площадку не гонит, никто не раздражается, что, вот, сидит себе человек, курит, кофе попивает и ничем таким полезным не занят. Женщинам ведь, если человек, по их мнению, ничем полезным не занят, хуже, чем когда туфли жмут. Если жмут туфли, то она, может быть, еще и потерпит, а если мужик сидит и курит, то это уж нестерпимо. Туфли они разнашивают, а мужиков растаптывают. Большая между этими процессами разница, между прочим.
Час таким манером поблаженствовал, другой, телевизор включил, посмотрел какую-то ерунду, еще покурил. Пора бы и жене появиться. Вот уже программа "Время " заканчивается, музыка заиграла, про погоду у нас и за рубежом рассказали, а жены все нет и нет.
По экрану голоногие девицы прыгают, здоровенные парни их так и хватают за разные места. Смотрит Вадим Иванович на это безобразие с раздражением и думает:
- Вот и моя, небось, на такой же манер тешится. Все они из одной коробки и одной ленточкой перевязаны
В общем, выключил телевизор и пошел на кухню. Выкурил папиросу, проветривать не стал - пусть нюхает, когда явится.
К полуночи и вовсе извелся Замайлов. Все разговоры, какие мог, с женой переразговаривал про себя, сидит на кухне, не человек, а противотанковая мина. И запал вставлен - только тронь!
Тут ключик в замке защелкал - жена пришла.
Замайлов закурил и с грубостью в голосе говорит:
- Явилась! -
А жена, будто и не чувствуя табачного духа, ласково так отвечает:
- Добрый вечер, Замайлов!-
- Спокойной ночи , малыши. - бурчит Замайлов и глубоко затягивается папиросой, - Ну -, говорит, -натешилась ,нагулялась, газель коровья! -
А жена в ответ: - Это ты так говоришь, Замайлов, потому, что ты всего-навсего человек, а стало быть, существо низшего порядка, несовершенное. Тебя совершенствовать надо. -
- Я,- говорит, Замайлов, - весь вечер тут сижу один и совершенствуюсь. До того усовершенствовался, что у меня, похоже, рога выросли, скоро хвост появится, и я на стенку полезу. В следующий раз ты уж предупреждай, я тогда с какой-нибудь блондинкой совершенствоваться буду. Я ее усовершенствую, а она меня. Все-таки веселее, чем одному.
Жена на эти слова не реагирует, а задумчиво так говорит:
- Что-то меня, Замайлов, все, как будто вверх тянет...-
- Может тебе еще и солененького хочется? - интересуется, Замай лов.
- Фу, Вадим, какой ты грубый, вечно ты все опошлишь! Я, между прочим, у Лели была. У нее канал открылся. -
-Какой еще канал? -
- Канал связи. С космосом, с высшими существами. Она сама высшее существо. Я, между прочим, тоже. -
- Что ты мелешь! - Замайлов в сердцах даже папиросу на пол шваркнул, - Какой может у Лели канал открыться, что за чепуха! -
От жены, однако, не пахло шампанским и, хоть выглядела она возбужденной, но, как-то не так...
- Помолчи, Замайлов. Сейчас я тебе все расскажу. Значит, так. У Лели открылся канал связи с высшими существами. Она прямо из своей квартиры в этот канал устремляется, и ее покровитель ей все про всех рассказывает. Кто красненький, кто пушистенький, кто из саламандров, а кто - так себе - человек.
Я вот, например, пушистенькая. В космосе разные цивилизации: красненькие, пушистенькие.... И идет борьба добра со злом. Человек несет в себе зло, и если его слишком много, то к нему прикомандировывают представителя высшей цивилизации, а иногда даже двух или трех. В тебе вот зла не так, чтобы очень много, поэтому и приставлена одна я. Ты - мой крест, Замайлов, я должна тебя совершенствовать. -
- Мне и тебя одной многовато, - говорит Замайлов, - Дуры вы с Лелей пушистенькие! -
Всю ночь Замайлов ворочался на неудобном диване. Ему снились красненькие, пушистенькие твари с липкими глазами, похожие на ящериц. Он искал среди них свою жену, но они переворачивались на спину, показывая срамное, желтое брюхо и норовили лизнуть Замайлова в нос длинными коричневыми языками. Потом приснилась Оля, конструкторша из соседнего отдела, и он, наконец, успокоился.
На работу Вадим Иванович пришел в подавленном настроении. Впервые он обратил внимание на то, чем заняты его сотрудники. То, что он увидел, привело его в растерянность.
Две девицы оживленно обсуждали проблемы интимной связи с иными мирами. На обложке книги, которую они даже не потрудились убрать при появлении Замайлова, значилось:"Пришельцы среди нас". Разговоры о пришельцах велись даже в курилке, оттеснив на второй план политику и футбол. Секретарша отдела, завернув коленки в изящный кукиш, щебетала в телефонную трубку: - Говорила я тебе, Светка, не связывайся с ним, он же голубой
- Дурь какая-то! - подумал Замайлов, устраиваясь за столом и придвигая к себе ворох бумаг - Дались им эти красненькие, синенькие, пушистенькие...-
День тянулся муторно, сказывалась бессонная ночь, кошмары, поэтому с работы Вадим Иванович ушел пораньше. Постоял на автобусной остановке - домой идти не хотелось - и направился, куда глаза глядят.
Куда могут глядеть глаза мужчины уже не первой, но и не третьей молодости, прогуливающегося по тысячи раз исхоженным улицам в котором, эта самая первая молодость прошла и, судя по всему, пройдут и все другие? На женщин? Но, встречая их взгляды, Замайлов отводил свой. Ему вспоминались саламандры с коричневыми языками из ночного кошмара....Нет, решительно не до женщин было сегодня Вадиму Ивановичу.
Но куда бы глаза ни глядели, а ноги сами собой несли Замайлова в знакомый с веселых времен первой молодости погребок, где можно было выпить кружку пива, потолковать с соседями по столику о том и о сем. Право же, несмотря на то, что алкоголь, безусловно, вреден, есть в таких местечках что-то очень человеческое. А Вадим Иванович, как установила Леля, был, безусловно, человеком и, как человека, его тянуло в человеческие места. Что может быть естественней?
Хлебнул Вадим Иванович пивка, скушал соленой рыбки и, вроде бы, отпустило его.
Посмотрел вокруг - бочки, столики, народ пиво пьет, под соседним столиком мужички на троих разливают. Земное все. И напротив сидит тоже нормальный человек. Пивко прихлебывает, рачьи клешни разламывает. Господи, хорошо-то как!
- Господи, хорошо-то как! - вырвалось у Замайлова.
- Хорошо! - отозвался сосед и улыбнулся Вадиму Ивановичу.
- Рехнулись они все от безделья, женщины наши, вот и все дела. - Вадим Иванович почувствовал в соседе приятного собеседника, - Пушистенькие у них, красненькие, синенькие, саламандры всякие. Я всегда считал, что женщина - это человек. Я когда женился, думал, что моя жена - человек, а она, вон, в "пушистенькие" подалась. -
- Вы знаете, сосед пригубил пиво, - это не совсем ерунда. Во Вселенной много всяких цивилизаций. У некоторых весьма странное чувство юмора, других - хлебом не корми, дай только покрасоваться перед кем-нибудь. Все важность на себя напускают, норовят в первый ряд пролезть. А на самом деле все эти красненькие и пушистенькие - самые несерьезные существа во Вселенной. Уж Вы мне поверьте! -
- А люди во Вселенной имеются? - спросил Вадим Иванович и принялся за вторую кружку.
- А как же! Люди во Вселенной имеются. Если бы не люди, эти "красненькие" да "пушистенькие" вмиг бы все по своим черным дырам растащили. Люди, конечно, тоже разные, но в основном известны как существа порядочные и солидные. С человеком каждому приятно дело иметь. -
- А Вы, как? Человек? - Вадим Иванович задал этот вопрос и смутился. Бестактный, конечно, вопрос.
- Разумеется, человек! - нисколько не обидевшись, ответил собеседник.
- Может быть, еще по кружечке? - предложил Вадим Иванович - Или возьмем чего-нибудь покрепче? Выпьем, как человек с человеком -
- С удовольствием бы, дорогой друг, - улыбнулся собеседник, - да только мне много нельзя. Я на транспорте. У нас с этим строго. Ну, разве что, - ему явно не хотелось огорчать Вадима Ивановича, - разве что чисто символически. -
Уже стемнело, когда Замайлов с новым знакомцем вышли из такси на кольцевой дороге.
- Ну, всего хорошего! - Замайлов протянул руку - Привет людям Вселенной! -
- Обязательно передам. Ты уж, Вадим Иванович, не сердись на жену. Пустое это! Ты ведь не какой-нибудь "красненький". Ты человек, вот и держи себя достойно. -
Они еще раз пожали друг другу руки. Потом приятель Замайлова подошел к стоящей неподалеку небольшой летающей тарелке и залез в нее. Зажглись огоньки, и тарелка плавно и бесшумно оторвалась от земли. Невысоко над шоссе она зависла, огоньки словно бы подмигнули Замайлову, мол, держись, человек, потом рванулась ввысь и исчезла.
- Эх, штрафанут хорошего человека! - подумал Замайлов,- Вон он как резко рванул. Все-таки, зря мы коньяк пили! -
Домой Вадим Иванович вернулся за полночь.
Растрепанная и злая жена кинулась к нему, хотела затеять скандал, но что-то в облике мужа остановило ее.
- Такого хорошего человека проводил сегодня. Не чета твоим лоботрясам! -
- Куда же он направился твой хороший человек? - сварливо осведомилась жена, - В вытрезвитель? -
- Домой, во Вселенную. Где же еще, по - твоему люди живут? -
Вадим Иванович посмотрел на жену и добавил:
- Приготовь-ка мне чаю. Возись тут с вами, с пушистенькими. Эх, доля человечья! -