На склоне дней, с помутневшим взором, 
с померкшими сполохами света,
без костылей опостылевшей веры, 
с единственной, неизменной любовью,
прикованный к собственной постели
в плотном, густеющем тумане страха, 
он видел изнанку своей жизни -
растение прорастающее сквозь камни,
в лишениях и упорной надежде, 
яростно стремящееся к исконному смыслу
своего существования во вселенной, -
тому, что приемлет всё живое
в кратковременном, осязаемом успехе
и в продолжительных, изнуряющих печалях;
затем, чтобы увидеть узкую полоску неба,
за серым, понависшим горизонтом.
В этом открытии дня и ночи, 
замешанном на всех грехах мира,
было что-то зверски прекрасное и пустое, 
как бессвязный лепет ребёнка 
или как сама жизнь в океане боли,  
не приносящая прибыли никому, мой милый, 
кроме себя самой и только.