Жили-Были старик со старухой и было у них два сына. Один - Данила - здоровенная детина, на печи лежит и в ус не дует. И второй - Владимир - вечный трудоголик - купец, которому только работу покажи, он тут же за нее возьмется. Жили они скромно, а все потому что старик - отец Данилы и Владимира - Геннадий, все по сторонам смотрел да обсуждал: то сосед сарай соорудит, то его жена в новых платьях да туфельках заморских дефилирует, а жена Геннадия - Ульяна - уже смирилась с ворчливым мужем. Шли годы, сыновья взрослели: Владимир часто в соседнюю губернию ездить, а Данила, как лежал на печи, так и продолжал лежать.
Шли годы...
Владимир переехал и стал вести хозяйство вместе с дочерью Марьяной.
На помощь от отца и матери он не рассчитывал, а сам им помогал,
Пока Данила свой отращивал задок, похожий на огромную лепешку.
Марьяна - дочь купца - частенько гостила у бабушки и дедушки, так научилась убирать, готовить и зашивать одежду. Однажды поздним вечером купец вернулся с тачкой, что сразу же не понравилось отцу и матери, а также жирному Даниле. Ругать они не стали, лишь косо посмотрели, но этого было достаточно Владимиру. Грязная, скрипучая тачка не вызывала положительных эмоций у прохожих и родителей, но Владимиру было все равно на окружающих, он полюбил ее. Отца Владимира это начинало раздражать. Он привык всегда высказывать свое мнение, даже если оно было крайне грубым и неуместным. Он прекрасно понимал, как дорога сыну тачка, но собственное упрямство и зависть давали новые силы для ругани со старшим сыном. Отец Геннадий делал все возможное, чтобы настроить семейство против успешного купца Владимира. Он вешал лапшу и распускал сплетни, как будто бы не сын ему Владимир, а враг, да тот, что пострашней черта! Данила сразу подхватил волну ненависти к брату.
Как хорошо лежать в тепле и обсуждать других, а руку предложить - зачем, ведь это враг?
Данила думал не башкой и соглашался с отцом во всем и всегда, лишь бы на печи сидеть и ни черта не делать. Одна лишь мать Владимира не поддавалась негативным волнам в адрес старшего сына.
Ну не любила она бурю, за мир молилась, но нет ведь мира там, где есть один мерзавец.
С каждым днем купец понимал, что тачка барахлит и надо бы ее отремонтировать свозить в соседнее село. Оставив дочь Марьяну, он в путь направился с надеждой на успех. Пешком прошел он сотню верст, уставший и голодный, но не было ведь помощи, один - он одинок. Увидел он повозку и замахал руками, купец купцу помочь решил, и оба добрались.
Ремонт шел более недели,
Купец все ждал, молился, верил.
Марьяна, как могла, ухаживала за отцом.
Он - на работу, и плевать, метель ил ветер,
Дождь - ведь что-то же они должны покушать вечером и завтра.
В десятый раз отвез Владимир дочку к родителям, а сам направился в село за тачкой, ведь прошел тот срок, в течение которого должны были поставить ее на ноги. И не обманули, катилась ровненько, пускай не быстро, но катилась. Улыбку на лице Владимира увидеть мог весь мир, пока не прибыл он к родным отцу и матери.
Лежит Марьяна при смерти, а нет... все обошлось.
Повозка с лошадьми задела дочь купца.
Где были бабушка и дед, опять смотрели на соседских дом и сплетни сочиняли?
Ульяна - бабушка Марьяны - упала в ноги сыну, извиняясь.
'Вставай, корга, он не достоин этого всего,
Он сам виновен в этом происшествии,
Коль нечего с той тачкой тратить время...'
Купец взял дочку за руку и молча вышел. И более его не видели у дома, где рос и вырос он в успешного купца.
Прошло не мало лет, Марьяна подрастала. Вот-вот уж наступит тот момент, когда она направится за тридевять земель, туда - где учат буквы и считать.
Ей приходилось все по дому делать лично: готовить кушать, убирать, учиться, пока отец не возвратится снова с отремонтированной тачкой вот уже в десятый раз. Марьяна понимающе встречала уставшего отца и нечто большее, чем тачку. Она подозревала, что тайна есть в сей форме с колесом. Молчала. Ждала пока отец расскажет, не давила. Владимир думал только о работе. А на здоровье, отдых, встречи он не имел и дня.
Уж выучилась дочь и стала помогать отцу, пока он регулярно тачку отвозил в соседнее село. Дела шли в гору, ведь было настроение, и не было того, что называют родом: его отец и мать и брат Данила едва ли вспоминать хотели, ну а помогать... Они не думали, что столь могущественному и всесильному Владимиру, да с дочкой, нужна какая-то там помощь от родных.
Владимир - горд, возможно это минус,
Ведь мог бы попросить родную мать и батю,
Но то ли времени, то ли желания иль обида,
Не делал шаг на примирение он.
Спустя две осени и две весны Марьяна собралась в соседнюю губернию.
'Хочу я выучится на врача! Хочу лечить! Хочу спасать!' и прямиком направилась в дорогу. Сперва было напряжно - не легко, и все формулы, как будто не родные, казались ей врагами, но потом все в гору постепенно поднялось.
Прошло не мало лет, она частенько навещала папу и замечала, как тяжело ему. Ведь он затеял перестройку дома.
'Дворец огромный, дочка, будет тут' - он поговаривал и верил, что все будет.
Он находил свободные часы и для ремонта тачки, которую уже привык видеть такой.
Одним морозным вечером, когда Марьяна снова появилась в доме, он тайну ей открыл, которую скрывал:
'Тачка эта - ведь не просто тачка, а память об умершей матери твоей. Она передала ее мне, а сама скончалась. Теперь обязан сохранить, пока живу - сей долг мой!'.
И тут же слезы навернулись бурей на глазах Марьяны. И крепко обнимая папу прошептала: 'А я же знала, догадывалась, просто первой сказать не могла, боялась ранить...'.
Подняв глаза, купец сказал: 'какая же ты умная, Марьяна, вот выучишься на врача и будет мне опора с мед.уклоном!'
Улыбка на лице ее сверкала, но все еще слезилися глаза.
Прошло еще два года, наступила осень.
Довольная Марьяна постучалась в дом.
'Ну вот же я, встречай врача, папуля', Владимир замертво лежал.
Марьяна тут же подлетела, проверив пульс 'Фух, дышит, будет жить!'.
Глаза слезились, жар, недомогание - вот то что было видно сразу ей.
'Нет, все в порядке' - отрекся тут же отец. Сказав, что подустал, что все работа, что тачкой он вчера вернулся и сказал, что спас.
Марьяна понимающе кивнула, но ужас в мысли просочился вдруг. 'Я больше не оставлю тебя, папуля, а то что-нибудь еще ненароком ты сумеешь отмочить'.
Он предложил ей навестить бабулю и дедушку, ведь столько прошло лет.
Она пообещала это сделать, но не тот день и час еще не тот.
И села, чтобы написать им телеграмму.
'Окстись, какая телеграмма, мы в деревне!' - узнала юмор своего отца.
Отправила она письмо, в котором все подробно описала и точку зрения и общее положение вещей. Спустя шесть дней пришел ответ: 'Мы ждем вас в гости', пускай с ошибками, но ведь не в них же суть. Чуть-чуть поправился отец и с дочерью отправились в дорогу.
'Работа, пап, работа, но дочь уж помогает!' - в ответ Владимир тихо произнес.
А на печи все тот же жирный брат Данила, только страшнее атомной войны - ведь печь не сделала его моложе.
На кухне что-то нервно резала хозяйка дома - мать купца, она же бабушка Марьяны. Глаза уже не ожидали встретиться с сынком и его дочкой. Она поторопилась и быстро-быстро блюда подала.
'Уже готово?' - промычал Данила, заметив, что в гостях у них Владимир, да не один, а с дочерью-красой.
Все сели за накрытый стол, и лишь Геннадий стал придирчиво рассматривать Марьяну. 'А ты то выросла! Нарядная такая!'
'Спасибо папе - он моя опора! Ведь никому я больше не нужна, и если бы не папа, пропала бы, спасибо, он живой!'
После чего Геннадия раздуло, как воздушный шаг. И он не знал, куда всю зависть, недовольство, ругань засунуть, ведь все же за столом.
Ульяна встала и предложила тост за дружбу, хотя какая дружба между ними, честно говоря. Один завидует, другой с печи никак не слезет, а женщина им, как слуга.
Так просидели, промолчали, ведь сложно с завистью и ненавистью бороться. Владимир встал, поблагодарил мать, что накормила вкусностями их и направился к выходу, за ним последовала дочь.
Спустя неделю приболел Владимир и пролежал десяток дней, Марьяна как могла его спасала. А помощи от родственников злобных к ним так и не спешила.
Прошел практически весь месяц, чуть-чуть получше стало нашему купцу, и тут же родственнички наши оклемались, зовут его на праздник, естественно, с подарком.
'Ну как же так, они же мама, папа...' - задумался Владимир, посмотрев,
Что времени осталось мало и стал в дорогу вещи собирать. На помощь тут же подоспела дочка, она то все в дорогу собрала: 'Не любят они нас, не уж то непонятно?' В ответ ни слова не сказал купец. Дорога была длинной, кашлял папа, и сила ветра не давала им добраться до тех мест, где им не так уж рады,
'Но родственники же, как тут не приехать?'. Подъехали, но ни души и даже через пять минут. 'Вот так нас ждут!' - ответила Марьяна. 'Ну погоди, сейчас все подойдут!'
И не дождавшись ни отца, ни мамы, они отправились с баулами во двор.
А на пороге, как заметила Марьяна, стоял Данила и считал ворон.
'Иди же, помоги, не видишь, что стоим мы?'
'Да-да, иду, ведь я не порш каен!'
Данила принялся стрелять глазами в сумки, а вдруг чего-то вкусненького принесли.
Вот на пороге появилась мама, а папы все, как не было и нет.
Пришли, разделись, сели, стол накрыли - Марьяна и ее отец, а родственники все, как будто бы, забыли, что в гости к ним, а не они, пришли.
Спустя мгновенье на столе стояли: печенье, торт и даже мармелад.
Данила посмотрел на брата, но помогать ему не стал. Данила наш устал.
И вот пришли и мама и отец. Все стали чай из блюдец пить и поедать печенья.
Отец опять завел беседу о заборе, который так хорош у нового соседа, а мать посматривала на отца Марьяны и чувствовала что-то в нем не то.
'Как чувствуешь себя?' - она спросила, но тут же от отца услышала ответ.
'Не видишь что ли, вон, здоров Владимир!', Владимир снова промолчал.
Печалить родственников, что поддержку порой не в силах оказать,
Это как бисер перед свиньями метать.
И вдруг зажмурился Владимир, ведь снова боли подошли. Как стрелы точного бойца, сквозь тело нашего купца прошли. Нахмурил нос отец и отвернулся,
Ведь проще сделать вид, что не увидел, чем спросить: как поживает его сын и внучка, что кушают, а помощь им нужна?
Но нет. Хрен вам, пошли все в жопу, нам тоже тут не медом бог измазал огород.
Так просидели больше часа, уже смеркалось, тьма пришла. 'Быть может вы останетесь до завтра?' - логично было бы задать вопрос, но нет, валите с богом. У вас есть дом, туда и пиздюхайте. Данила снова стал карабкаться на печь.
Так сильно приболел Владимир, что тело нету сил уже поднять. За голову хваталася Марьяна, пускай и врач, но случай был тяжелый. 'Прости, папуля, но не в моих силах тебе помочь, а помощи все нет!' Он понимающе взглянул на дочь и показал ей знак, что все 'Окей'. Марьяна мыслями облазила все щели: 'Ну как помочь?' - ответ не приходил. 'Постой, папуль, ведь есть хороший врач, он друг мой, вместе же учились!' - решила отпроситься дочь, чтобы отец ее в дорогу отпустил за доктором, что сможет им помочь. Владимир дал добро и дочь не стала ждать. Спустя три дня она явилась с гостем. Врач Петр с виду был хорошо, насколько профи он покажет время. И Петр принялся спасать отца Марьяны. 'Боюсь, что новость тут печальная, болезнь атаковала папу твоего' - он не хотел расстраивать Марьяну, ведь нравилась она ему до черепа костей. 'Ну что же делать, должно же быть спасенье?' - чуть в панику не впала дочь купца. Ведь астма - вам не насморк с кашлем, и Петр принялся решать вопрос. 'Я помогу, но тут мне нужно время. Медикаментов нужных нет!' - он принялся бежать, поймав попутный ветер и повозку отправился наш Петр на восток.
Прошла неделя, папе не легчало, Марьяна делала все, что могла. То сменит мокрое, как речка, одеяло, то принесет воды, то травы настоит на медленном огне.
'Как тачка там, взгляни!' - 'Да, все в порядке!
Стоит себе тихонечко в углу!'
Марьяна пролистала все тетрадки,
Ох, не хватало практики врачу!
Стук в дверь. Кто? Петр? Неужели! Какая радость, что стоишь - Come in! Прождали мы тебя уж более недели. 'Ура, ликуйте. Я добыл!' - кричал наш Петр, будто бы спасенье. И тут же стал откупоривать бутыль.
Карпела дочь купца, карпел и Петр. Спасали папу, как могли. Чуть лучше стало - это ли не чудо? 'Не чудо! Но он будет жить!' - ответил Петр, радостно взглянув на дочку папы.
Она блистала счастьем и слеза стекала по щеке, как бы шепча о том, что вот оно - спасенье. А сам спаситель - Петр - супермен. 'Останься, будешь чай иль кофе?' 'Прости, не буду, поздно ведь уже'. 'А оставайся-ка у нас' - вмешался тут Владимир и принялся убалтывать спасителя-врача. Не стал отнекиваться Петр, и с радостью он принял предложение это. 'Я, кстати говоря, вам бы советовал лежать еще недель так пять!' 'Но пять недель, а как же бизнес?',
'Какой вам бизнес? Вы вообще о чем?
Угробите себя, вот, скажем, прям под тем дождем!'
А врач был прав, и ливень дьявольски гремел. 'У вас же есть родные, ошибаюсь?' 'Ты правду говоришь, но только вот...' Тут наш купец засомневался, а стоит ли все говорить Петру. 'Давайте спать. Все будет ясно завтра поутру!'
Купец поправился спустя всего полгода. Марьяна счастлива была с Петром.
Сыграли они свадьбу всем народом, лишь дедушка Марьяны не пришел.
А тачка перестала ломаться, продолжая напоминать купцу об умершей жене, которая подарила ему прекрасную дочь-красавицу. Отец Владимира и брат продолжали ненавидеть купца, ища все новые и новые упреки. Бог им судья.