Глава 13 - Точка
Если вселенная появилась из точки, то почему бы не начать рассказ из точки?
Линия, выходящая из черного пятна на белом круге, спиралью устремлялась наружу, не касаясь сама себя, чтобы не погибнуть и не начать все сначала. О золотом сечении не было и речи.
Мне сказали поднять правую руку, и я поднял. Потом, мягким голосом, не допускающим пререканий, попросили встать и покружиться. Я и это сделал.
Весь ритуал сопровождался какими-то сакральными и бессмысленными мелочами: мерным счетом, танцующей и кружащейся змейкой, монотонным голосом, колебательными движениями всевозможных фетишей. Я выполнял все требования только для того, чтобы не обидеть колдуна-заговорщика. На самом деле, я не чувствовал над собой власть и сам управлял всеми движениями и мыслями.
Сейчас я в точке.
- В чем ваша проблема? - спросил голос.
- Я не ценю мгновения счастья... - ответил я.
- А почему?
- Не знаю... То есть я понимаю, что надо, но не могу. Иногда ночью не получается уснуть из-за этого. Это такой же страх, как и от представления бесконечности: вы представляете ее как очень длинную линию, потом мысленно увидев ее концы, вы увеличиваете ее, потом еще раз, и так далее, пока не устанете. Так же и я ночью: мне становится так страшно от того, что столько времени прошло, что все будет только хуже - ведь абсолютно все бессмысленно, становится стыдно за все брошенные дела, за свою беспомощность перед вселенной и отстраненность... Хочется быть визионером, а не визитером, понимаете?
- Стойте! Успокойтесь...
Я не сразу остановился и пытался еще что-то сказать.
- Очевидно, что на вас гипноз не действует: в этом состоянии так много не болтают, - старик-гипнотизер, потеряв мистический шарм колдуна-заговорщика, изобразил досаду на лице, хотя в душе он прекрасно понимал, что это просто еще один гарантийный случай: надо всего лишь вернуть деньги.
Теперь я не в точке, но за ее пределами: мы с Амальгамой находимся в красном шатре с надписью "Счастье" - очередным развлечением на пути паломников парка. У меня в руках чемодан, в котором за 11 неудачными попытками лежит нечто, существующее в одном единственном экземпляре, но не имеющее, тем не менее, определенной ценности. Я еще не показал рукопись.
Амальгама стоит за спиной мага в тюрбане, которым он, после того как я выказал признаки иммунитета к науке, вытирает пот со лба. Девушка улыбается: это была ее идея - поискать счастья на большой (бесконечной) дороге, а я вызвался подопытным кроликом в эксперименте, не стоящим мне почти ничего.
- Так вы вернете деньги, раз он не поддается гипнозу?
- Ха, какие вы интересные! А может его какие-нибудь шарлатаны однажды неправильно загипнотизировали и поставили защиту?
- Какую защиту? - мягко спросил я. - Это ведь наука, а не ведовство и ворожба. И зачем вам тюрбан, кстати?
- Может, у меня дядя - араб?
Амальгама засмеялась: такой жалкий и тщедушный старикашка, а в монеты вцепился, как мстительный дух золота.
- Восток - колыбель наук, - подтвердила она, заняв сторону шарлатана, намекая, что нам пора идти дальше.
- Я так понял, что вы мне не поможете? - примирительно спросил я, изобразив грусть и отчаяние на лице.
- Гипноз вам не поможет, это точно. Но психолог бы сказал, что ваши проблемы - детские вопросы, которыми задаются недалекие люди, не нюхавшие пороху... - старик становился все агрессивнее, несмотря на то, что от него никто уже ничего и не требовал.
- Согласен, самое главное - это комфорт и достаток.
- А пусть бы и так! Счастье - это то, чему другие завидуют и пытаются похитить. А все ваши эмоции, мысли и прочие... - тут он что-то сказал по-арабски (наверное), что-то типа "берерада", - все это никому, кроме вас, не нужно, и никто не станет вам завидовать: нищего и шайтан не ограбит!
Мы улыбнулись и вышли.
А рассказ продолжал извиваться, танцуя, как дикарь вокруг костра точки, выпрашивая у богов памяти больше подробностей: мы встретились в условленном месте, не обсуждали повод, а просто гуляли. Она ничего мне не рассказывала о себе, и я тоже молчал в этом плане. Нас заинтриговала палатка, обещающая всем счастье, и мы зашли убедиться, что там не торгуют таблетками. Проглотив не очень горькую пилюлю, мы направились дальше.
На нашем пути еще встретилось кафе, где мы выпили кофе: об этом не стоило и упоминать. А вот что действительно нас удивило, так это гадалка.
Эта старая ведьма, погадав на гуще, разложив на столе карты со страшными картинками, спрятав подальше другие карты - с мечами, монетами и кубками, покрутив руку Амальгамы (теперь она вызвалась добровольцем от скептицизма) в своих руках, посмотрев на вены и линии ладони, что-то негромко сказала, отчего у Амальгамы помрачнело лицо. Я стоял в стороне и наблюдал без особого интереса, но заметил, что на картах Таро выпали: "Дурак" (или "Шут"), "Повешенный", "Дьявол" и "Император" - несмотря на то, что я профан в магии, мне знакомы несколько старших арканов.
Нельзя было не заметить число 4, образуемое формой повешенного вверх ногами человека, на одной из выпавших карт: такое ощущение, что он отдыхает. Я подумал, что может означать это число? Если поискать, то можно найти очень много смыслов, намеков и совпадений, как и у любого другого числа (чем дальше, тем меньше). Первое, что мне пришло в голову - это кварта. "Будьте добры, угостите тетрарха квартой портера, пока он вас не четвертовал!" И я улыбнулся, глядя на перевернутого человека, подвешенного за одну ногу.
Гадалка замолчала и мы ушли.
После всех этих предсказаний, мне показалось, что настроение моей спутницы резко ухудшилось, поэтому, подумав, что дальше будет только хуже, и надо было обсудить спорный момент намного раньше, я незаметно открыл чемодан и протянул ей 7 печатных страниц.
- Вот, прочитай.
Амальгама взяла страницы рукописи, из которых посыпались лепестки роз. Она сделала вид, что не поняла: подула на буквы, чтобы очистить и одушевить. Но я-то заметил, что она схватила пару лепестков и засунула в карман. Она улыбнулась, сказала "спасибо" и приступила к чтению.
Было очень интересно наблюдать за выражением ее лица: недовольство и разочарование гирями тянули уголки рта, который, сохраняя прежнюю форму, начал подрагивать. Глаза бегали слева направо (с моей точки зрения - по-арабски наоборот). Потом они остановились и уже не читали, а думали о чем-то. Улыбка теперь не пыталась быть вежливой, а веки стали тяжелее. Прядь волос упала и закрыла лоб, заслонив немного зеркала души, став естественной защитой от моего любопытного взгляда. Она не торопилась что-либо сделать: продолжить читать, отдернуть волосы, вернуть улыбку - просто замерла на время. Через секунду, что-то решив, расширив глаза, она посмотрела на меня и нерешительно произнесла:
- Что это?
- Начало твоей книги.
- Моей? - она еще не злилась, но вектор ее настроения, флюгером при шторме, явно обозначил свое направление.
- Ну, я немного изменил формулировку... - начал я, безуспешно пытаясь ее обмануть.
- Да тут нет ни одного моего слова!
- Зато есть твоя идея... Слова не так уж и важны...
- И кто теперь автор?
- Ты.
Этот ответ ее нисколько не успокоил, и я продолжил:
- Я ни на что не претендую - просто хотел помочь...
- Это, конечно, прекрасно, но я не просила. Ты же ничего не можешь знать о моих целях и мотивах! Думаешь, это просто прихоть какая-то, досуг для избалованных?
Амальгама начала нервничать. Она права: я без спроса полностью переписал ее текст, искренне надеясь, что у меня получилось лучше. Мне тоже стало немного обидно, что моя помощь так категорично воспринимается.
- Объективно, я лучше написал. У меня больше опыта. Я, в конце концов, тоже душу вложил!
- Я этого не просила. Мне нужна была помощь, а не патронаж: я и сама могу написать. Может быть, не с первого раза, но рано или поздно... Ты всем так помогаешь?!
Вот тут я повел себя немного мерзко...
- Отдай тогда деньги за кофе, гипноз и гадание, если такая независимая. И верни мой гербарий!
Мгновенно похолодев, она вновь вернулась на "вы", совсем недолго побыв со мной на "ты", на которое мы перешли как-то незаметно, пока гуляли по парку.
- Знаете что, Юджин Моргри, закрывайте рот, пока не поздно, открывайте чемодан, забирайте свою пробу пера и убирайтесь на все... - она поглядела вокруг, - на все две стороны!
- С радостью!
Так мы поссорились. Я убрал первую главу рукописи в чемодан, уже не опасаясь, отпирая его прилюдно. Она развернулась и пошла к центру парка. Я пошел за ней. Какое-то время мы неловко шли рядом, пока она не посмотрела на меня через плечо и не сказала:
- Можете меня не провожать!
- Я и не собирался: куда мне еще идти?
- Понятно, что некуда. Просто подождите, пока я не уйду, потом и идите. Сделайте одолжение.
- Хорошо... До свидания.
- Это не свидание и других не будет.
- Да это просто форма речи, боже мой!
Она посмотрела на меня, как на идиота, и пошла дальше. А я остался стоять. Темнело...
Следующая глава