Аннотация: Читать еду, как музыку по нотам, ничего при этом не готовя. Худший кошмар человечества, по-моему.
Абсолютный вкус.
Серьезные музыканты могут слышать музыку безо всяких динамиков, просто глядя на ноты. Хороший программист может понять, как будет работать программа, не запуская ее. А вот у Гали однажды появилась другая способность: она могла представить вкус еды по одному лишь рецепту, абсолютно ей незнакомому.
Все детство не по годам эрудированные друзья дразнили девочку Галь-гантюа, потому что она очень любила есть. Она могла смаковать даже то, чем обычно кормят в детских садах и школах. Для нее всегда было важнее качество, чем количество, но, если вокруг было слишком много разных блюд, Галя очень быстро наедалась до состояния шарика. Понятное дело, родителям не приходилось жаловаться, что, мол, ребенок плохо ест и совсем отощал.
Лет с трех Галя мельтешила у мамы на кухне, пытаясь помогать везде, где только дотягивалась: еще бы, чем больше она сделает, тем быстрее будет готова еда! Поэтому годам к пяти она уверенно освоила кулинарный репертуар средней домохозяйки, и от перекладывания на ее плечи всей домашней готовки ее маму спасала только совесть.
Галя довольно рано научилась читать, и у нее никогда не было проблем со скоростью чтения и словарным запасом, но читала она в основном кулинарные книги всех времен и народов. Переводя одни единицы измерения в другие, раскапывая редкие издания о французской и итальянской кухне, расшифровывая устаревшие названия приправ, Галя пополняла свой интеллектуальный багаж десятичными дробями, иностранной лексикой, литературой и историей. Поэтому училась она неплохо, хотя уроки частенько приходилось делать урывками, каждые пять минут поднимая крышку очередной кастрюли или заглядывая в духовку.
Когда Гале сравнялось двенадцать, она осознала, что надо что-то делать со своим телосложением: руки у нее были сильными от постоянной необходимости что-то перемешивать, резать и взбивать, а вот остальное тело покрылось броней из всего съеденного за долгие годы. "Броня", конечно, особенно толстой не была, но девочки есть девочки.
"Надо меньше есть", - осознала Галя с тяжелым вздохом.
"Надо меньше готовить", - последовало за этим.
Галины домочадцы сравнительно легко пережили тот факт, что вместо пяти различных блюд в день Галя удовлетворялась двумя, потому что много работали и готовы были съесть что угодно, лишь бы две тарелки. А размер порций угрозы для Гали не представлял, потому что ей было достаточно как следует распробовать очередной кулинарный шедевр, а это со временем удавалось все быстрее и быстрее.
Молодой растущий организм никак не хотел сдуваться в размерах с нужной скоростью, поэтому пришлось применять радикальные меры и садиться на диету из хлеба, воды и овощей. Из них, конечно, тоже можно всякого наготовить, вроде чесночной похлебки с гренками (ах, да, там еще яйца), но ничто не сравнится с сочным мясом или огромным кремовым тортом. Ни по сытности, ни на вкус. Галя приуныла.
Она пыталась, следуя советам продвинутых друзей, которые с Франсуа Рабле перешли на невразумительные книги о нейро-лингвистическом программировании, найти себе другое хобби, размыть доминанту, но, видимо, заграничные психологи просто не понимали такой вещи, как призвание к какому-либо занятию. И она вновь и вновь возвращалась к поиску новых рецептов, водила взглядом по строчкам, представляла себе, каково это на вкус... Иногда, конечно, срывалась и готовила что-нибудь, но это случалось все реже и реже.
Если долго и безуспешно пытаться заменить одно другим, в конце концов мозг сдастся и начнет выдавать ровно те образы и эмоции, которых от него хотят. В голове Гали в итоге выстроились все нужные связи и ассоциации, созданные за много лет интенсивной готовки, и она могла по перечню продуктов и действий с ними вообразить конечный результат настолько полно, что ей даже не нужно было ничего готовить.
Открыв в себе эту необычную способность, Галя принялась глотать рецепты как книги. Готовя двухдневный запас борща, она сидела рядом и читала волшебные сказания о блинах с маком, пахлаве и куличах. Сидя на скучном уроке, она с трудом удерживалась от того, чтобы пускать слюни, прокручивая в голове увиденный накануне рецепт плова из сухофруктов.
Потом Галя превратилась в Бетховена, который продолжал писать музыку, уже оглохнув: она принялась создавать свои рецепты. Как писатель видит гармонию своего языка, ничего не читая вслух, как музыкант может сутками заполнять страницы нотами, прежде чем исполнить произведение, Галя записывала рецепты, шлифовала их по советам своего неведомого шестого чувства и делилась ими с растущей группой личных дегустаторов - ее фанатов, читателей, которые были рады получить новый рецепт и в красках описать полученный результат.
Потом, уже прославившись как величайший кулинар нашего беспокойного столетия (хотя кулинаром в прямом смысле слова ее было не назвать), Галя вышла замуж. Ее супруг поставил единственное условие медового месяца: куда бы они ни поехали, она будет готовить по своим рецептам, а потом они будут это есть. Вдвоем. Галя, десять лет просидевшая на простой здоровой пище в скромных количествах и уже отвыкшая от связи между рецептами и пищеварением, с радостью согласилась. Однако тонкие ощущения, приходящие из головы, стали ей за это время куда ближе и реальнее, чем информация, приносимая вкусовыми рецепторами. Вкус пищи то казался ей слишком грубым, то слишком нереальным. Так и осталась Галя на веки вечные сапожником без сапог, и готовила она отныне по два завтрака, обеда и ужина - для растущей семьи и для себя.