Работа по мощению камнями двора храмового была нелёгкой. Кроме того, что сами камни не были пушинками, так приходилось таскать вёдрами сырой песок для подушки, а потом ползать на коленях по нему, укладывая и забивая булыжники.
Через неделю ощутил первые боли в коленках, но не обратил особого внимания, продолжая работать даже сразу после дождей.
Вторая неделя заставила придумывать какие-нибудь приспособления, чтобы защитить колени, а то дошло до того, что не мог вставать из-за отёка ног и противно ноющей боли в коленях. Тогда только и вспомнил, что тот дедок древний на колени привязывал куски резины от автомобильной шины, чтобы влага от земли не портила суставы и не подхватить ревматизм...
Но было уже поздно. С каждым днём боли усиливались, и мне уже трудно становилось даже ходить. К своему удивлению, однажды не смог и по ступенькам храма без посторонней помощи подняться и спуститься... Вот так доработался во Славу Божию!..
И всё же домой тогда пошёл один, часто присаживаясь отдохнуть и размышляя, как же подлечить ноги-то свои?..
Терпеть не мог мазаться всякими противно пахнувшими мазями, особенно на ночь. Меня всегда раздражало, если тело моё липло, даже от обычного пота. Скорее всего, надо было растопить баньку и хорошенько прогреть ноги берёзовым веничком и паром от целебных трав, настоянных в котле с горячей водой, да с Молитвою покаянною...
Пока так сидел и тужился мозгами, осенняя погода испортилась, задул резкий ветер и брызнул холодный дождь, так что, когда добрался до дома, продрог весь до мозга костей, что и зуб на зуб не попадал, и глазные яблоки заболели, видимо, от резкого повышения температуры, поясница ныла, а косолапые ласты мои и совсем отваливались... Ба, да я же окончательно простыл!..
Чувствовал, что добром всё это не кончится, так что было не до бани...
Из последних сил натаскал дровишек, раскочегарил печку до красноты, напился горячего крепкого чаю и с полотенцем в обнимку залез под толстые одеяла потеть и лечиться, изгоняя хворь телесную и дурь душевную свою...
Но тело болело до того сильно, что я уже выл, не находя положения, чтобы хоть как-то успокоиться и заснуть...
Я прямо-таки горел и гудел, как дрова в топке при хорошей тяге. К коже даже притронуться невозможно было, и мне казалось, что её вообще не было, а лежал я куском живого мяса, поджариваемого на сковородке с придавленными тяжеленными гирями коленками и завязанной в вериги поясницей...
Вертелся из последних сил насколько мог шевелиться, время от времени впадая в беспамятство, и тогда было ощущение, что я опять проваливался в то самое небытие, в состояние уже знакомого мне полного "пшика", после чего ― о-о, ужа-а-ас! ― предстояла геена огненная невыносимых по продолжительности мук...
К счастью, я всё же выскакивал иногда из этого страшного состояния, чтобы опять ощутить всю мощь физических болей, и непонятно было, что хуже: душевные или телесные мучения?.. Или телесные лишь отражали грехи душевные?..
С этой мыслью я ещё сильнее молился, повторяя и повторяя в слезах одни и те же покаянные слова, стараясь их прочувствовать, но облегчение не наступало...
Против обыкновения при простуде, даже в нагретой хижине и под кучей одеял с головой никак не мог пропотеть, чтобы болезнь вышла наружу. Видимо, стал подозревать я, дело было не только в моей простуде или даже вообще не в ней?.. Но тогда в чём?!
И я, не переставая молиться и вертеться под тяжестью одеял, задыхаясь и скрипя зубами, пытался сообразить, в чём же Причина такого моего ужасного состояния, что я такого особенного нагрешил, чтобы так мучиться, ибо для меня в ту пору уже не существовало болезней, но были лишь отражения грехов...
Потому и лекарств никаких не принимал, презирая химию, и не признавал никаких врачей, кроме костоправов и дантистов.
Единственный Лекарь для меня был Бог, и только безоговорочная Вера в Его Законы Жизни могла облегчить мою, червяка бородатого, столь незавидную участь...
Но боли не прекращались и даже усиливались с каждым часом!.. Сердцем чувствовал, что исход грозил непредсказуемостью...
Совсем не боялся смерти телесной, ибо её, как мне прекрасно было известно по личному Опыту, не существовало. Но просто-таки ужасался, что мой переход в Мир иной мог произойти в таком жутком состоянии Наказания Божия, когда я никак не мог осознать, в чём мой грех, который посмертно потянет меня в подобные же адовы мýки и, какой ужас, навечно!..
Вот когда во мне взыграл неудержимый, прямо-таки животный страх за свою, как самоосознающего существа, судьбу!..
Когда потом пытался понять, что и как произошло в ту ночь, то так и не смог ответить себе, каким образом видел тό и пребывал в том, чтό одновременно можно было назвать сном, видением, явлением и физической реальностью?!..
Ибо, не выдерживая действительно адских болей и, как мне показалось в тот момент, не взирая даже на покаянную Молитву, теряя сознание, я терял и связь ментальную со словами, полностью всё глубже и глубже погружаясь некое пространство, в котором стал ощущать себя настолько скверно, что даже боли телесные на постели можно было бы сравнить лишь с нежными прикосновениями крыльев бабочки!..
Сперва кромешная тьма окружила, но при этом физические боли усиливались с каждым ударом моего сердца, и у меня возникло ощущение бесконечного падения...
Потом постепенно стал осознавать, что вокруг меня что-то да можно было различить, но после неимоверных усилий, превозмогая боли, я увидел только хаотично бушевавшие волны какого-то водного пространства, будто в котле варился!..
Но самое противное, что эти волны, безжалостно хлеставшие меня и заставлявшие порой захлёбываться, были на самом деле живые, и в них копошились какие-то существа всевозможных и крайне отвратительных форм, а среди тех я лишь изредка замечал человеческие лица, но тоже искажённые жуткими, иногда злобными и ненавидящими, иногда страдательными, как у Арлекино, гримасами...
И вся эта кипевшая масса каким-то образом висла на мне, заставляя погружаться в самою себя и, при этом, ещё сильнее страдать полнейшей безысходностью пострашнее физических мук...
Я барахтался что было мочи, чтоб хоть как-то удержаться наплаву, задерживая всякий раз дыхание, когда погружался в это бушевавшее грязно-бурое зловонное месиво, а выныривая, каждый раз судорожно хватал воздух ртом и руками, выискивая, за что бы зацепиться...
Но только когда вспомнил о Молитве и завопил перед тем, как в очередной раз и, как мне показалось, дольше обычного погрузиться, вдруг ощутил себя самого всей той неприглядной массой копошившихся в бушевавших в волнах существ и как бы закачался на воде... Потом непонятно каким-то образом узрел себя кораблём, или ковчегом, до отказа набитым телами людскими, но всё ещё погружённым в грязную воду по самые борта...
Но с каждым моим усилием в покаянной Молитве ко Всевышнему, борта меня-ковчега поднимались из воды, осушались и вдруг над собою заметил Крест деревянный, но как-то непонятно светившийся, а в середине его располагался треугольник в котором увидел Глаз, или Всевидящее Око Отца нашего Небесного, но при этом, Крест сам иногда как бы превращался на мгновение в парившего Белого Голубя с раскинутыми крыльями, хотя потом опять появлялся Крест, но уже с крыльями вместо крестовины ... И так много раз...
Святая Троица, осенило меня!
Я сильнее стал молиться и грести руками, не спуская глаз со Святой Троицы, умоляя спасти меня со всеми, кто находился во мне-ковчеге!..
И, наконец, Крест стал опускаться, и тогда увидел перед собою спасительный Остров, на вершину Горы которого Крест как бы мягко воткнулся и застыл намертво...
Что было сил погрёб руками к Острову и, ощутив под ногами дно, с превеликим усилием стал вытягиваться на берег, таща за собою живой груз множества людских тел...
В то же время я очень боялся потерять из виду Крест СВОЙ спасительный, но каков был Путь мой тяжек ко Кресту своему!.. Ибо только в тот момент я осознал, что действительно не было мне Спасения одному и быть никак не могло...
"Говорил же, что заставлю тебя подчиниться Предначертанию НАШЕМУ", - вдруг услышал я голос Светящегося Юноши, моего дорогого большого "Я", а по Сути ― Частицы Бога-Творца во мне!..
Но только ли во мне...
Глава 47
...С превеликим волевым напряжением и Молитвою, срываясь и опять карабкаясь, обдирая ногти и раня тело своё об острые камни, добрался я кое-как до Креста нашего с Юношей моим и схватился руками за основание его... Но стоило неимоверных усилий, чтобы удержаться, так как невидимо висевшие на мне какие-то люди, цеплявшиеся за плечи, руки, ноги мои, всем весом своим тянули назад, и была реальная опасность опять сорваться обратно в грязную воду грехов...
Впервые осознал я, что означало нести Крест Духовный, и каково было висеть пригвождённому Христу во плоти Иисуса!..
И пока, держась за Крест, пытался отдышаться, во мне звучал голос Светящегося Юноши, объяснявшего мне Божии Истины, которые ни в каких книжках, даже самых эзотерических не найти, пока сам не окажешься в подобном состоянии...
"Не думай, что только ты один так страдаешь", ― говорил мой большой "Я".
"Все тела наши задействованы равномерно в Потоке Искупления всех сущих НАШЕЙ Пирамиды, одной из многих на Земле... Во плоти ты обладаешь Свободой Выбора и неимоверным энергетическим потенциалом, чтобы помочь спасти тех, кто являются НАШИМИ ВОПЛОЩЁННЫМИ СЕМЕНАМИ для развития новыми Духовными Индивидуальностями, чтобы однажды нам всем вместе и влиться в Единую Великую Пирамиду Сущих Мироздания... Ты не одинок, ибо мы с тобой ― Верхушка НАШЕЙ Пирамиды"...
Конечно, сразу сообразить Смысл сказанного, неимоверными усилиями и с перекошенной рожей удерживаясь за основание Креста, было трудно, но слова Юноши врезались в Память, как зубило скульптора в камень, оставляя неизгладимые временем следы...
"От людей не уходи и не прячься ― тогда Сила Творца через тебя польётся", ― продолжал звучать во мне спокойный, а потому, мне показалось, издевательский, когда я еле цеплялся за Крест, голос родного Юноши. ― "Скоро приобретёшь Дары, но не игнорируй их, но используй во Благо, и тебе станет возможным невозможное... Помни, что нет тебе места вне твоего места, кроме как идти Вперёд и Вверх!"...
Последнее слово фразы эхом прозвучало во мне, будто призывно удаляясь действительно куда-то вверх, и в этот же момент какая-то внешняя сила словно оторвала меня, распластанного, от Креста и, как ветерок пушинку, увлекла меня, совсем невесомого, всё выше и выше!..
Пребывая до того во мраке грозовой непогоды и со страшной тяжестью чужих грехов на себе, я парил теперь во всё более светлевшем Пространстве всё более умиротворённый, пока не ослепил меня Свет!..
И в Свете этом, Белом и Ясном, Лучистом и Сияющем, мы с Юношей моим уже были одним Существом, хотя описать невозможно, каким это образом мы, тем не менее, осознавали себя каждый, и даже просто понимали это?!..
Да и размышления в Свете были лишними, рудиментом, от которого просто необходимо было быстрее избавляться, так как лишь движения Сердца там ценились и были знáчимы...
Однако, задерживаться там, видимо, было лишним, ибо прозвучал уже знакомый мне громовой Голос, что
"...Каждая третья Благородность, распятая на Кресте - это твои семена...",
а когда добавил:
"Только не посрами дарованные Силы",
я камнем ухнул обратно вниз, но, против ожидания, с усиливавшимся, по мере ускорявшегося опускания, опасением опять очутиться у подножия нашего Креста, вдруг упал на постель свою в хижинке и некоторое время лежал неподвижно, соображая, куда свалился, и что произошло со мною!..
До подробностей вспоминая всё виденное, испытанное и прочувствованное в каких-то совсем неземных измерениях осознания себя, даже не сразу заметил, что лежал на постели голый, а все одеяла валялись на полу, сам же я был сухой, но простыня ― хоть выжимай от пота...
Но самое важное ― я был здоров! Не ощущал никаких болей в коленях, и не было общего болезненного недомогания!..
Я даже походил по хижине туда-сюда, кривляясь, приседая и вращая, как бешенный жеребец, глазами, чтобы проверить, на самом ли деле я был исцелён?..
Обалде-е-еть!..
Но вскоре эйфория от прекрасного физического самочувствия уступила место душевной тревоге, что после всего случившегося со мною где-то Там, тем не менее, в жизни земной отразится чем-то таким, что мне ещё трудно было просчитать и предвидеть одним рассудком, а интуиции своей доверять не был приучен. Я боялся ошибиться, после ночных событий как-то совсем иначе чувствуя ответственность за свои поступки перед Богом...
Правда, поначалу ничего такого особенного за собой не замечал, и как проявиться должны были какие-то Дары Небесные во мне, не имел никакого представления.
Я также продолжал звонить в колокол, резво раскачиваясь на толстой верёвке... Также мостил булыжниками храмовый двор и беседовал с людьми, когда они ко мне сами подходили, но навязываться кому-либо я не любил и сам никогда не надоедал.
И всё-таки, вскоре заметил, что со мною что-то не так...
Это "что-то" поначалу было неуловимым, как бы мельком проскакивало пред глазами, словно солнечные зайчики от водной ряби, не позволяя присмотреться, сообразить...
Но потом я приучился ловить мгновения в самый, казалось бы, неподходящий момент, и как-то сообразил как их останавливать и фиксировать, чтобы приглядеться повнимательнее.
Так однажды, перебирая и сортируя картошку, чтобы опустить её в подполье на зиму, вдруг перед собою заметил Глаз, внимательно наблюдавший за моей реакцией!..
А какой должна была быть моя реакция, если от неожиданности картошка выпала из руки, а я сидел, словно омертвевший, гадая, кто же такой на меня зарился столь нагло, и не находил ответа?.. Однако, у меня создалось впечатление, что этот Глаз в дальнейшем будет просматривать не только все мои действия, но и любые движения мысли, а то и руководить ими!..
Быть может потому, иногда, внимательно глядя на человека, во мне что-то щёлкало, как будто я переключался на другой диапазон, и тогда рядом с ним замечал какие-то существа, чаще всего неприятные... Нечто подобное было и раньше, но только если я уж очень сильно волновался, что случалось довольно редко, и то, приписывал галлюцинациям от перевозбуждения.
Всё это было бы переживаемо, если бы в людях, ну хотя бы в некоторых, кроме крайне по форме неприятного негатива, видны были хоть какие-то проблески света, а то лишь сплошная чернота, грязь или, в лучшем случае, серость... Согласитесь, что постоянно созерцать такое ― просто любого достанет, а меня доставало втройне, исходя из моей прирождённой нетерпёжки!..
Но и это была лишь внешняя, так сказать, рабочая сторона неких, после той ночи всё ярче проявлявшихся Даров.
Скрытая же изюминка была в том, что, кроме внешних данных, как осязаемых физических, так и созерцаемых астрально-ментальных, которые мне приходилось по своей, или не по своей, воле наблюдать в человеке, каким-то неуловимым образом я безотказно ЗНАЛ саму Суть, или Причину, состояния его души, что даже для него самого закрыто за семью замками!..
Мне будто кто-то подсказывал, хотя к тому я не прилагал никаких усилий, когда видел человека, что и почему с ним происходит и что его волновало.
Правда, поначалу, зная Причину, всё же не мог определить, как именно раскручивать конкретную кармическую проблему человеческую в обратную сторону, и должно было пройти какое-то время, как потом понял, определённой подготовки опытом общения моего с людьми.
Но, тем не менее, постоянно чувствовал, что как бы ни было это моё Знание и Понимание глубинных проблем человеческих угодно Богу, лично мне самому было противно ковыряться, как говорится, в грязном белье душ людских...
Потому, я вновь и вновь пытался увильнуть в сторону от общения, но не явно, не в открытую, просто старался не глядеть на людей и не встречаться с ними, обходя стороной, выбирая безлюдные тропинки и время, когда люди в основном дома... Этакая конспирация от Бога!
Конечно, я понимал, что к первому встречному мог не иметь никакого отношения, но обжёгшийся на молоке, дует и на воду...
Но разве от Бога утаишься! Всё равно приходилось ходить в деревню не только на работу в храме и долбать колокол, но и, рано или поздно, отовариваться в магазине.
Так что, хочешь не хочешь, а Дары Небесные стали проявляться совсем непредсказуемо...
Глава 48
...Когда однажды собрался по делам в районный центр, я прихватил с собой тот самый образок Седого Дедушки, то есть Святого Николая, который приобрёл в нашем храме в тот памятный день явления его мне.
Помолившись трижды, глядя прямо в строгие глаза Дедушки, я вдруг почувствовал приятные спазмы в Сердце и комок подступил к горлу, а глаза сразу налились слезами... Какой-то мгновенный экстаз получился, и душа благоговела от избытка Благодатной Радости, от осознания моей способности чувствовать всегда живого и всегда слышащего меня Святого!..
Как всегда, с деньгами у меня была напряжёнка, и я предпочёл выйти на дорогу и проголосовать, надеясь на попутной машине добраться до места, а не на дорогом межобластном автобусе.
Чтобы не мёрзнуть в ожидании редких машин, в то утро ранней зимы я медленно продвигался по дороге, повторяя Молитву Святому Дедушке, чтобы всякая мысленная чушь, от которой устаёшь больше, чем от физического труда, не лезла в голову...
Первая же большегрузная машина остановилась, как только поднял я руку. Но водитель, молодой парень с выдающимся носом и весёлыми глазами, сказал, что в центр не направлялся, а через пару километров повернёт в сторону, но раз уж остановился, то уж довезёт меня этот отрезок дороги.
Правда удивило, зачем тогда парень вообще остановил машину, зная, что свернёт? Но когда увидел прикреплённый к щитку приборов Образок Святого Николая, всё понял и как по команде Сердцечко затрепыхалось в груди, а слёзы Умиления опять навернулись на мои прекрасные очи!..
Сев на перекрёстке на тут же, как только поднял руку, остановившуюся легковую машину, опять увидел такой же Образок моего Седого Дедушки, прикреплённый к зеркальцу заднего вида!..
Так с Благословения Святого и добрался до районного центра, а водители наотрез отказались взять деньги за услугу, хотя я честно раскрывал свой тоненький кошелёк и предлагал расчёт, лишь немного округляя цену автобусного билета!..
Справившись с делами в районном центре, пришлось уже в темноте вечерней опять выходить на дорогу, чтобы долго не ожидать на станции поздно прибывавшего автобуса.
Ветер усиливался, и мёл змейками по дороге первый снег, а я шёл в сторону дома, надеясь на Милость Божию, чтобы ещё до ночи добраться до деревни, а потом, через лес, и до нашего хутора...
Почему-то я ВЕРИЛ, даже не задумываясь о том, что всё будет так, как надо, даже если по вечерам обычно совсем редко попадались попутные машины, даже если в темноте шофера остерегались останавливаться незнакомому путнику.
Я прекрасно понимал людей в столь смутное время безумного российского капитализма, тем не менее, НАДЕЖДА была сильнее.
Но когда поднимался на пригорок и за спиной услышал натужный рёв, видимо, сильно гружённой машины, я даже не оглянулся, прикинув, что на подъёме шофёр уж никак не станет её останавливать. Однако, обогнав меня, машина остановилась на горе, и я не спеша подошёл к ней, намереваясь идти дальше, но услышал сигнал и обернулся.
При зажжённом в кабине свете "Мерседеса" я увидел, как шофёр рукой звал меня. Пришлось вернуться. Когда залез в кабину, мне лучезарной улыбкой светился хотя и молодой, но уже бородатый парень, похожий на сказочного Илью Муромца.
Оказалось, по его же словам, он просто пожалел одиноко бредущего в метель путника, но когда я увидел в кабине опять тот же самый Образок Святого Николая, то мне всё сразу стало ясно!..
Так происходило в моей беспутной, по мнению людей и батюшки, жизни уже постоянно, и сам себе удивлялся, насколько я ДОВЕРЯЛ Божиему Провидению, даже в самый безнадёжный момент, когда, судя по всему, ну никак не могла складываться благоприятная ситуация, ан нет, как только В СЕРДЦАХ помолился, так постепенно и незаметно всё устаканивалось даже лучше, чем предполагал!..
Но не всё так просто, как мог бы посторонний подумать. Именно, что думать в таком случае как раз и не на-а-адо, так как ум, или тот самый малюю-ю-юсенький "я" человеческий, вечно эгоистично выискивающий самоудовлетворения, вечно и противостоит ИНТУИЦИИ СЕРДЕЧНОЙ, или первому импульсу Божиему, уводя в дебри хвалёной логики, а в действительности ― греша дешёвым и самомнительным мозгокрутством.
И когда однажды в жаркую летнюю пору я почему-то вдруг почувствовал желание бросить в сторону надоевшую тяпку и, плюнув на очередное срочное окучивание картошки, лучше сходить на свой холм, то так и сделал, не слушая протестов рассудка своего вредного "я".
Сидя там, на разогретом солнцем валуне, я, по обыкновению, любовался потрясающе живописной картиной кисти Божией!..
Ну не мог я спокойно созерцать великолепие естественной Природы, где каждая травиночка, каждый листочек, каждая букашечка занимает свою нишу, неотъемлемую от Общей Жизни всего Мироздания!..
Я старался ни о чём не думать и даже не молился, наслаждаясь тишиной, насколько она возможной была в лесу, где шелестел лёгкий ветерок в соседних осинках, когда в распадке сойка на кого-то ругалась, или каркала ворона, сидя на вершине во-о-он той высокой ели...
Но по уже знакомому внутреннему возбуждению чувствовал, что не спроста в тот день появился на холме, что-то должно было произойти...
И действительно, звери и птицы, как сговорившись, потянулись в окрестности моего холма!..
Сперва Вόрон что-то вещал битый час, потом из кустов внизу высунулась голова Лосихи, обычно пугливой и очень осторожной... Она с любопытством озиралась по сторонам, видимо, соображая, зачем явилась...
Через некоторое время с другой стороны выбежала облезлая Лисичка, которую узнал по хромоте на переднюю ногу. Как-то зимой приходила она на хутор и однажды угодила лапой в капкан, поставленный ещё живым тогда мужем соседки, но каким-то образом всё же сумела освободиться и спастись. Я часто потом видел её увлечённо и с азартом мышковавшей на поле...
Лисичка уселась рядом с маленькой ёлочкой, забавно принюхиваясь к ветерку, доносившему запах Лосихи, но мне показалось, что и она немного озадачена была, или не понимала, почему оказалась у холма и сидела в ожидании чего-то непонятного...
Никогда в лесу я не прятался от зверей и не подкрадывался к ним, потому не терпел и камуфляжной одежды. По мне так пусть все знают, что это я иду по лесу, пусть живут себе спокойно и занимаются своими неотложными делами.
Звери же, свыкшись с моим неагрессивным и частым пребыванием на их территориях, как, впрочем, и их на моей территории, довольно близко подпускали меня к себе. Но и я старался их не беспокоить. Застав случайно, отводил глаза в сторону, так как звери не любят взгляда в упор, или сворачивал с тропинки, чтобы обойти...
Но в тот раз вокруг холма всё было как-то иначе. Животные сами собирались вокруг меня, правда, оставаясь внизу...
Хотя-я... Ничего особенного в том я не видел, привыкший почти ежедневно замечать знакомых зверей и птиц, пробегавших и пролетавших мимо, так как хутор наш был частью леса, а мы с бабульками ― такими же его обитателями...
Только вот, какой-то общий интерес у зверей и птиц был повышенный к окрестностям холма, на котором я пребывал в тот знойный день, изображая на валуне задумчивого Будду...
Вскоре надо мной послышался шелест, и я увидел крýгом парившего журавля, аристократично сложившего шею буквой "z", поглядывавшего на меня и подмигивавшего одним правым глазом...
И вообще, мне показалось, что вокруг холма прямо-таки кишело всевозможными бегающими и прыгающими, ползающими и роющими, скрипящими и шелестящими, летающими и порхающими тварями Божиими...
И звучал общий шум и гомон великой сходки, сразу незаметно, но постепенно сливавшийся с Музыкой Сфер, нараставшей с каждой минутой!..
Сперва показалось, что как бы издали слышал я великолепный Enya гимн Природе "Wild Child", но потом звук усилился и слился в резонанс со множеством гимнов не только земных Стихий и Существ, но и Планет и Светил небесных, даже Галактик дальних!..
В то же время мне странным показалось, что в столь знойный и безоблачный день, когда Солнце торчало в зените, появился сперва еле заметный, но какой-то пушисто лёгкий и прозрачно-светлый туман, медленно наполнявший всё пространство вокруг...
И всё это звучащее Движением Единой Жизни медленно, в сочный ритмичный такт под звуки Музыки Сфер крутилось хороводом вокруг меня!..
Глава 49
...И показалось мне, что ритм Движения исходил от взмахов крыльев огромного Белого Голубя, застывшего в парении над всеми нами, ибо все мы были проявлением разнообразнейшими формами этой удивительной Птицы!..
Невозможно определить продолжительность состояния Блаженства, охватившего Чувством Единства со всем Мирозданием, ибо Время знáчимо только для конкретной Сферы Жизни, проявленной в какой-либо материальности...
Но созерцал я, не задумываясь, только впитывая всем существом своим удивительные вибрации неописуемой Радости, переполнявшие до краёв!..
Однако, как бы мне ни хотелось блаженствовать вечно, но я, живя во плоти трёхмерного Пространства, продолжал подчиняться течению Времени на Земле, и события для меня всё равно имели протяжённость от момента их начала "А" и до момента окончания "B"...
Потому, когда в этом грандиозном хороводе образов и звуков я увидел, как от Белого Голубя что-то отделилось и стало, медленно качаясь, опускаться к нам, вдруг сверкнула мощнейшая Вспышка Света, растворившая всё, что мне пришлось созерцать, и я очнулся!..
Я по-прежнему сидел на валуне, но только испытывая ноющую физическую боль от онемения тела своего, больше напоминавшего безжизненную мумию, в которую мне пришлось вернуться и опять настраиваться, чтоб по земному как-то существовать!..
Пока приходил в себя и, разминаясь, оглядывался, но никого больше не видно было, и жизнь лесная вокруг протекала, как обычно...
Внимание привлекло только нечто белевшее в высокой траве прямо передо мною ... Когда кое-как, скрипя ржавыми суставами, наклонился, чтобы присмотреться, то увидел огромное, с локоть длиной, Белое Перо, и в этот же момент меня как молнией пронзило ― МАТЕРИАЛИЗОВАВШЕЕСЯ Перо того огромного Белого Голубя!..
Дрожащей рукой я аккуратно поднял его, испытывая сильнейшее Благоговение, что Сердце прямо-таки не помещалось в груди!..
"Но зачем оно мне?" - подкралась, как всегда, мыслишка, но очень осторожно, как бы боясь осквернить вопросом Чистоту благодатных Чувств моих.
Благословение? Тогда на что?..
Ответ пришёл, но далеко не сразу.
Несколько дней не мог, конечно, думать ни о чём больше, как только об удивительном событии на холме и с постоянным вопросом, что всё это могло значить в моей лесной жизни?..
Глядя на Белое Перо, бережно прикреплённое на Алтарике моём к левой Ипостаси Святой Троицы на дешёвенькой репродукции со знаменитой картины А.Рублёва, я не мог спокойно молиться, чувствуя, как Сердце сразу же начинало стучать чаще и мощнее!..
Однако, только через несколько дней, когда вечером задул свечку на Алтарике, заметил, что почему-то в хижине не становилось темно, а светилось словно матово-белым светом, как обычно бывало при явлении моего большого "Я" или Прекрасной Женщины...
Даже оглянулся вокруг себя, не понимая, где они, так как в хижине не увидел никого присутствующего...
Но когда пошёл к постели своей, то было такое впечатление, что и свечение передвигалось вместе со мною!.. Даже когда улёгся в постель, то всё равно вокруг меня продолжало светиться, и я прекрасно видел свои протянутые перед глазами руки и спокойно мог сосчитать пальцы!..
Я волчком вертелся с боку на бок, крепко закрывал глаза и опять их раскрывая, залезал с головой под одеяло, но свечение не прекращалось ни на миг, не ограничиваясь одеялом, и я застыл в недоумении...
Так и лежал без сна, наблюдая за не прекращавшимся свечением вокруг себя, когда заметил, как оно сгустилось в области головы, что мне даже показалось, что электрическая лампочка в ней включилась, но потом из этого свечения через темечко как выплыло что-то, и передо мной лоб в лоб показался родненький Светлый Юноша!..
Улыбаясь как обычно, он не был многословен, сказав только "Теперь не посрами Силы НАШИ", опять растворился в обратном порядке...
Но у меня осталось впечатление, что если раньше он в моём восприятии появлялся как бы в отдельности от меня, хотя и через меня, то в тот момент он был уже МНОЮ...
Ба! Так это он и светился ВО МНЕ?!.. То есть, я светился им?.. Или... Да мы ВМЕСТЕ и светились!
МЫ БЫЛИ ОДНИМ ЦЕЛЫМ!..
Юноша во мне и я в Юноше были Едины Светом НАШИМ?
Тогда, куда делся маленький "я"?
Меня даже дрожь пробрала от удивительной догадки... Маленький "я", наконец, ПРЕОБРАЗИЛСЯ!..
Он никуда не исчез, просто стал ИДЕНТИЧНЫМ Свету Юноши, почему и сказано было о какой-то НАШЕЙ Силе, то есть общей, или единой!..
Но надо сказать, что осознание сего потрясающего факта было всё же не Светлым Юношей, пусть уютно и пристроившегося явно во плоти моей или в конкретного меня, обладавшего именем и фамилией, а именно тем самым моим маленьким, но ПРЕОБРАЖЁННЫМ в большо-о-ое "Я".
То есть, мы каждый сохраняли свою Индивидуальность, и у меня сохранялась СВОБОДА ВЫБОРА ― быть или не быть идентичным со Светлым Юношей качествами именно моего сознания, на тот момент, надо было полагать,... ПРОСВЕТЛЁННОГО?..
Во как!
Честно признаться, было любопытно вертеться в постели, наблюдать за свечением вокруг себя и осознавать свою причастность ко всему тому, о чём когда-то только читать приходилось в эзотерической литературе, но к чему стремился мозгами, а со временем притопал Сердцем, притом незаметно и совсем неожиданно...
И, конечно, крайне зудилось индивидуальности моей, как же после этого жизнь моя потечёт, в которой какие-то НАШИ с Юношей Силы должны были проявиться и чего никак нельзя было посрамить?..
Глава 50
... Конечно, относительно внешней жизни не стал я придавать особое значение странным явлениям и ощущениям в себе самом.
Так же продолжал существовать, согласуясь с обстоятельствами, также изредка общался с людьми, чаще всего с нашими хуторскими бабулями, а в основном с соседкой, с которой сотрудничали по хозяйству: я делал мужскую работу ― дрова, косьба, ремонт, а она женскую ― уход за козочками, муторная прополка грядок и под.
И всё это без какого-либо намёка на деньги, этакая коммуна выживаемости без лозунгов и деклараций, но в сердечном уважении и бескорыстном желании помочь ближнему.
Однако, любопытство одолевало, и всякий раз, когда выключал электрический свет и оказывался в темноте, даже когда спускался в пόдпол, то проверял, не исчез ли во мне этот очень Внутренний и очень Свет?.. Не исчезал!..
И от осознания этого я даже не мог спокойно дышать, чувствуя, как Сердце начинало быстрее биться в груди и приятные спазмы Умиления прямо-таки заставляли со слезами на глазах восхвалять Всевышнего!.. И восхвалял, и плакал от Радости, и не хотел терять это благодатное Чувство Сопричастности к Великой Тайне Животворящего Духа!.. Не желал терять ежесекундной Сопричастности, а не только в храме или по праздникам...
И это о-очень удивительное состояние постоянного пребывания в Свете, эта непоколебимая Уверенность в полной зависимости от Всевышнего, и это абсолютное подчинение Его Воле не из страха, а ПО ЛЮБВИ к своему Вечному Творцу, от одной мысли о Котором хочется ликовать непрестанно, не взирая ни на какие условности человеческие, незаметным образом отражалось не только на моём самочувствии, но и на всём, к чему приходилось прикасаться, с кем случалось общаться, в какие бы ситуации не попадал!..
А осознание правильности своего восприятия удивительным образом гармонично налаживавшейся жизни только усиливало в прогрессии Чувство Радости и Веры до неимоверной Силы, которую ощущал в себе довольно своеобразно, будто во мне клокотал невидимый глазами огонь, и пламя его вырывалось изнутри меня во все щели, что мне иногда даже приходилось глубоко дышать открытым ртом, чтобы просто не взорваться...
Сначала не сообразил, что этот Свет Духовный во мне, который без Огня-то не бывает, влиял на окружение обжигающе даже без моего на то вéдома, о чём догадался, когда оказался однажды в районном центре, где все люди мне были совсем чужие.
Видимо, наши хуторские и даже деревенские жители, во всяком случае, с которыми я так или иначе общался, уже более менее притёрлись, привыкли ко мне, как и я к ним, или они всё-таки были иными, чем суетно-городские, и потому наши отношения были спокойны, как между куличками одного болота...
Но в городе, заметил, почему-то моё присутствие раздражало людей, даже в магазине, не говоря о кабинетах власть преимущих, куда мне приходилось заходить, век бы их не видать...
С удивлением всё никак не мог понять, что происходило, пока в сквере не присел на скамейку, чтобы передохнуть от шумов городских и сутолоки людской...
Некоторое время сидел в одиночестве, стараясь успокоить мысли и начинавшее клокотать во мне недовольство, что, по ряду обстоятельств, вынужден был прикасаться к тому, от чего в своё время бежал, сверкая пятками косолапых ласт своих.
Но потом в сквере на дорожке заметил человекообразное существо, как мне показалось, мужского пола, но до того безобразное всем видом своим, что обычно констатируется, как окончательно опустившийся человек...
И это нечто какой-то совсем непонятной траекторией приблизилось к длинной деревянной скамейке, на одном конце которой я сидел, и плюхнулось на другом...
Видно было, что оно мучилось какими-то своими проблемами, хотя, мне показалось, было трезвым, но, скорее всего, переполнено сильным желанием таким не быть, и как можно быстрее...
Оно сидело и мычало, плевалось и икало, даже не замечая меня, а сам я уже подумывал встать и уйти, когда вдруг это нечто вскочило со скамейки, как ошпаренное, и откуда прыть такая в нём взялась!..
Мне даже показалось, что оно как бы зависло на некоторое время в воздухе, выпучив глаза и глядя на меня таким обезумевшим взглядом, что мне даже захотелось быстрее бежать и как можно дальше...
Но человекообразное существо само вдруг завизжало, как резаная свинья в ужасе, проворно развернулось несколько раз волчком вокруг себя и с абсолютно внятными словесногрязными проклятиями, к сожалению, в мою сторону, рвануло из сквера так, что сквозняком чуть фуражку не сорвало с моей головы!..
"Во даёт бесовщина во плоти", - только и подумал я, направляясь в сторону шоссе, чтобы быстрее и самому исчезнуть из такой "цивилизованной" клоаки.
Этот неприятный случай, конечно, уже был звонок, чтобы сообразить о влиянии Силы Света Огня, удобно расположившегося в моём теле и заставлявшего иной раз дышать ртом, чтобы остудиться, и чтобы даже усы мои от давления невидимого пламени не торчали проволокой вперёд и не щекотали нос, обжигая людей, оказывавшихся рядом со мною...
Ну и дела-а-а...
Совсем неожиданным для меня образом прозвенел и второй звоночек, чего ну никак не мог предположить, когда, по обыкновению, как-то вечером зарулил к соседке за очередной баночкой молока.
За непременным чаепитием разговаривали о делах житейских. Слушая новости по ящику, вяло поддерживал обсуждение цен на товары, об агрессивности и разврате в городах, почему мало показывают жизнь провинции и деревенских людей и т.д. и т.д., в общем, одно и то же каждый вечер...
Звучно отхлёбывая чай из пиалы, мне интереснее было любоваться маленькими козочками, прыгавшими в яслях, поставленных посреди большой кухни. Пушистые белые потешки забавно глядели на людей, в ожидании очередной кормёжки, облизывая и обсасывая друг другу ушки.
Только одна бедолажка ушастая уже в который день так и не вставала, грустно глядя из своего угла на резвых собратьев своих.
Соседка, вздыхая и охая, рассказывала, что козочка эта была нормальной, но то ли переела, то ли перепила, но что-то с пищеварением у неё случилось: исчезла жвачка, перестала есть, лежала ослабленная, видимо, вскоре подохнет бе-е-едненькая...
"Ветеринара не дозовёшься, свои средства не помогали, а козочку-то совсем жа-а-алко было-о-о", - всхлипывала, рассказывая, сердобольная бабуля.
Когда по ящику какой-то бес из-под земли загробно завыл рекламу нового фильма, соседка повытаскивала из яслей козочек на пол, чтобы они порезвились, пока она готовила им молоко. Но больная бедолажка еле стояла, грустно упёршись лбом о ясли, будто о чём-то раздумывала.
Я уже не мог спокойно смотреть на неё и даже предпочёл уставиться на ненавистную рекламу, но вдруг почувствовал, как что-то прикоснулось к моей ноге...
Когда ни о чём не думая, посмотрел, то удивился: больная козочка стояла рядом со мною, и также упёршись лбом, но только о ногу мою!
Я даже боялся пошевелиться, чтобы её, крайне ослабленную, не свалить ненароком.
Соседка же внимательно смотрела на нас и молчала, будто чего ожидая...