Папка всё более по тюрьмам да по командировкам скитался - так и пропал без вести; и лик его светлый в памяти у ребёнка не задержался, потому что иные святые гостили у мамы - затмили разум. И, как часто случается в таких случаях, малыш очень скоро отбился от рук, и его прибрали к рукам на улице кореша-приятели - крутые по жизни пацаны-рэкетиры.
Видный был парень - Костя, высокий и крепкий, за словом в карман не лез, да и дело у него со словом не расходилось, сожмёт, бывало, руку в кулак - быть беде, ударит - и крепко. Дрался отважно, не взирая на ранги и на возраст, вырос богатырём... Только вот подрастерял он во время роста в боях передние зубы...
Матушка причитала и плакала: - Ох... И не полюбят тебя девки!.. Беззубого-то такого... Как дальше жить?.. - и прихорашивалась перед зеркалом.
Сядет, бывало, она на рынке расфуфыренная семечками торговать, а рядом соседушки жмутся, хвалят её пострела. Ящики и табуреточки пододвигают к ней поближе, поддакивают ей, соглашаются - знают, что не даст их в обиду Костян. И в тайне от матушки копеечку парнишке на пиво подкидывают.
- Ты не обессудь, мол, нас, Константин Антонович, чем мы богаты, тем и рады...
- Так, братишка, нельзя... - вразумили его однажды друзья-товарищи. - Такса должна быть везде единой и справедливой. И на общаг подавай, а вдруг?.. - и косили они при этом в сторону милиционера, обирающего тех же самых старух, но уже "по закону". Самый сиделый авторитет на джипе подъехал на рынок, чтобы познакомиться с Костей.
- Работы у меня непочатый край, пацан, - сказал он ему и важно кивнул головою в сторону рынка, - будешь ты у меня смотрящим за этим районом.
- Как прикажешь, Серёга Дрын...
- Десятина твоя.
Посчитали они с ним вместе все места на рынке, примерную выручку; прикинули к носу что и к чему, сколько стоит и поладили - добре... На короткой ноге расстались...
- Ты копеечку-то, береги и не трать, - поучала маманя. - Время сейчас нестабильное, нехорошее время... Деньги растут и падают, как пестициды в поле и, поди-ка, доживи до завтра в достатке и с богом...
Вот и порешили с сыном все свои нелёгкие сбережения вложить в недвижимость. На чёрный день жизни. Подточили во рту клыки, и засияли золотые зубы-коронки навстречу грядущему этому дню...
Но и те с дубинками не спали. Сорганизовались не хуже. И такса у них была пониже, и покладистей они оказались для торговцев. Достойная оппозиция. При форме и во всеоружии!.. - чем она не жизнь для мента?.. Взяли они как-то нашего Константина на дознание и показали ему его поборы, отснятые видеокамерой, прошлись по его спине дубинкой "для профилактики" и запротоколировали все нарушения, как есть. Вздёрнутый, было, на время в небо хвост упал и сник, и болтался уже ниже колена в штанине потный и грязный.
Торговать на рынке скоро стало трудно и нудно. Тяжелы барыши копеечные - звереют люди, и кажется им горбатым, что жаден купец. Что не почитает он спину согбенную в три погибели долгим и упорным трудом на производстве, что не чтит он гегемона - рабочий класс. Матушка бросила это неверное дело и нашла себе по душе занятие на комбинате, стала товароведом. Благо, что есть ещё на свете места, где можно не работать и зарабатывать деньги - был бы только диплом об образовании. Старики-соседи остепенились, распродали свои томаты на рынке и возвратились на сады - рассаду лелеять. Но самое страшное, что произошло в городе (вот уже никто не мог подумать об этом) - наличные деньги исчезали... Граждане, конечно, порасчулочились немного, кушать-то хочется, но всё же оборотистость у рубля была никакая, и Костины клиенты захныкали: - Золотозубый ты наш, да голубоглазый, не губи поборами!.. - мягкосердечный пацан растаял и уступил подопечным - душа у него дала трещину.
Вот тут и вернулся на рынок старый авторитет с корешами, чтобы поинтересоваться у смотрящего - почему у того работа встала...
- Ты уже четвёртый месяц не доносишь до общага копейки... Как быть?
Костик развёл руками и ощерил в шикарной улыбке свой праздничный рот.
- Не потяну я, Серёга Дрын, на этой вот должности, помилуй!.. Кризис экономический на дворе...
- Это у тебя на сердце кризис...
И он выставил Костяну такую огромную недостачу - благородный металл во рту потускнел и покрылся испариной.
- И зубы тебе я расшевелю, пацан, и мамашу твою хитрую по миру пущу раздетую и разутую... Сроку тебе полгода...
Три дня и три ночи ворочался мальчишка с боку на бок, не спал - кручинился. Потом обошёл все пивные и трезвый прислушивался о чём судачит его народ, куда он катится.
- На севера!.. к Мирзоеву!.. Дорога уже заказана!
Ряженные с иголочки люди сорили большими деньжищами перед глазами у забулдыг, рассказывая, что есть на далёкой земле тобольской один такой предприниматель, у которого денег куры не клюют.
- Со всего нашего бывшего Союза "грачи" у него пируют: "звери и чурки", хохлы - матерь иху, и нашего брата бродяги не счесть...
- И посколько же он им платит?..
- Ого-го!..
Сумма была немалая.
- Только вот на двадцать пять процентов от зарплаты отоваривает в своём магазине...
И рекламными жестами герои показывали на себя.
- Штиблеты, костюмы... С голоду ещё ни один не подох...
- Прикид, однако...
"Неплохо, - задумался Костян, - и очень даже неплохо... Поработаю я два-три месяца у Мирзоева - разбогатею... Отдам все долги Сереге Дрыну, напою до отвала пацанов во дворе, чтобы они зла на меня не держали в туне, а то не ровен час...".
Далее парень раздумывать не стал, а вечером за ужином ошарашил маму.
- Я, маманя, взялся за ум ...
У той даже ноги подкосились от страха. А когда, наконец, она поняла о чём её сын печётся, упала от радости на диван и заревела навзрыд от счастья. Поутру они на пару обзвонили всех своих знакомых - город мал: кто он, мол, такой, вот этот Мирзоев, как его звать и величать, бешенные ли копейки взаправду платит или это фуфло толкают по пивным его алкоголики?.. И впрямь: выходило, что правда, - загребущими лопатами ворочали деньги в Сибири строители...
- Не обидит он меня, чай, этот предприниматель, поишачу я на него, не посрамлюсь, не околею от муки...
Всеми правдами и неправдами, но решил добиться мальчишка этой командировки в обетованную землю - в Тюмению...
Шняга вторая
ТРЁХСОТЫЙ КИЛОМЕТР
Но не только Костян с мамою, оказывается, обзванивали знакомых. Мирзоев со своей стороны тоже настойчиво дербанил циферблат.
- Был на хорошем счету у Дрына?.. Но сник?.. Да!.. С наличностью туговато... Я же и сам обналичиваю рабочих не сразу... А может ли кто-нибудь за него поручиться?
И нашёлся один такой человек. Им совершенно случайно оказался родной брат мамы Витёк по кличке Антабус очень большой специалист по части художественной кладки, но одна вот беда - оболтус и баламут... Мало того что горький пьяница, прохода нет: "Займи да займи", в далёкой восточной стране он пристрастился к травке - покуривал анашу и знал очень многие секреты её трансформации в иные продукты злоупотребления: варил из неё манагу и готовил жарёху. И околевал по выходным... С далёкой войны у него в груди остались поломанными рёбра, споткнётся, бывало, несчастный на ровном месте, удариться об асфальт - ни вздохнуть, ни подняться без посторонней помощи не может и на две недели в запой - лечиться. Непроизвольное мочеиспускание, как у пеленованного младенца. Потому и отказались от него давно все кореша и родственники. Но для настоящего предпринимателя такие люди - клад.
Купит, бывало, Мирзоев водки, пять или десять бутылок, принесёт их к себе в кабинет и спрячет, да так профессионально, что одна или две из них обязательно засветятся посетителю, позовёт он к себе кого-нибудь из страдающих по ней, якобы по делу, и наблюдает за ним.
- Анатолий Геннадьевич, дорогой ты наш, прикажи... Ну, а мы постараемся, - клянутся ему в любви и верности работники. И захлёбываясь слюною, косятся на зелье...
- Более всего я в людях не терплю - это пьянства... Всех собак в округе сожрали... Пошёл я вчера помочиться за стену на помойку - одни только шкуры от них валяются. Мне уже в столовой замечание сделали - бомжатник развёл - не кормишь. Любишь выпить? - спрашивает он у посетителя.
- Люблю, Анатолий Геннадьевич...
- А меру свою знаешь?..
- Я, чай, не маленький...
- Скоро... теперь уже очень скоро... Закончите к осени работу и чокнемся, армянского коньячку да хлеба с икорочкой не пожалею...
Но мучается больной.
- Анатолий Геннадьевич!?.. - умоляюще глядит он на босса.
- Чего тебе ещё?
- Дал бы ты мне одну бутылочку в долг до зарплаты...
- А что у тебя за юбилей?..
Несчастные глаза у соискателя пылают надеждой, слезятся. Тысячи домашних заготовок - одна не хуже другой буравят его мозги.
- Братишка погиб, Анатолий Геннадьевич!.. Четыре года назад в автомобильной катастрофе разбился.
И причины для сострадания находят место в душе у хозяина. Забулдыга делает вид, что он говорит правду, а хозяин ему верит, потому что водочка надёжное подспорье в его бизнесе. Стоит она в магазине тридцать рублей, на оптовой базе двадцать, но у "грачей" не бывает денег, вот и берут они её у Мирзоева каждый день по очереди под расписку в долг - за столько за сколько напишет... По шестьдесят или более за бутылку.
Порою живую матушку пять раз за неделю в гроб загонишь и вдруг звонок, звонит она сердешная хозяину на последние шиши на трубку, отыскала сына, интересуется - живой ли он и здоровый: "Вы его отчитайте, Анатолий Геннадьевич, непутёвого, если пьёт...".
- Первый день прогула - двести рублей, второй - четыреста!.. И вывезу я тебя на трехсотый километр к Тюмени, сынок, и выброшу на дорогу - тракт один... И канай ты отсюда во чрево к любимой...
- Анатолий Геннадьевич?.. А можно две?
Много строителей уходило от Мирзоева таким вот образом: пешком, не солоно хлебавши, без денег и без надежды когда-либо их от него получить...
- А вот это чья подпись в тетрадке?.. - фигурировали факты. - Вы ещё мне остались должны за жильё, за питание и за тёплую встречу.
Вот и обстроилась повсюду страна Тюмения балаганами строителей. В сумерках, бывало, блуждая, наткнешься в лесу на лагерь - плетень... О, боже!... Головы что-ли басурманские благоухают в прощальном зареве солнца?.. Ан, нет... Это дырявая кирза выветривается от запаха человеческой плоти, сушатся сапоги. Словно стяги разбитого воинства трепещут повсюду трусы и портянки... Слышна украинская речь... Люди бездомные, голь перекатная... Закорчевались!
Была бы рука владыка...
Навороченные сметы Мирзоеву подписывал его старый кореш директор Тобольского нефтехима. Вместе они пивали в молодости водчонку, дружили и любили одних и тех же женщин. Даже инфаркт получили в один и тот же день и на одной и той же кровати. Подлечились немного, очистили пирацетамом сосуды и перекодировались в праведники. Директор предоставлял работу и жильё оборванцам искусно завербованным Мирзоевым за три девять земель от Тюмении, не подпуская к столу ни одного местного подрядчика (не дело это пересчитывать отмытые деньги и судачить на всю округу кто и сколько имеет). Пайковые и полевые, командировочные - чего только не осмечивали приятели. Но откуда живая наличность, если обманутые во всём сограждане законсервировали свои копейки в стеклянной посуде, а не в государственном банке?..
"Хай они у меня сгниют в погребах невостребованными, но повторно я кормить это позорное государство не буду, - вот о чём бормотал в стране обыватель, сотрясаясь безумно всеми членами своего существа, - ни дам ни копейки!..". Он выращивал картошку на приусадебном участке и целыми мордами выуживал рыбу из луж, благо что озёр в Тюмении - море...
Мирзоев спешил. Заишаченное "грачами", он забирал на комбинате бутадиеном, по железной дороге перегонял цистерны в Нижний Новгород, обменивая этот сжиженный газ по бартеру на отечественные автомобили, чтобы раскошелить чулочников на блестящее... Но и эту наличность хозяин не спешил отдавать на зарплату рабочим. Хай она покрутиться в коммерческом банке ровно столько, сколько дозволяет закон - три месяца. "А ведь надо и мне на что-то жить...". Положишь копеечку на счёт тридцать первого марта, а первого апреля вся эта сумма уже процентами обрастает - и взаправду, а не на шутку. Старое, доброе время. Деньги росли на счету, как грибы... И что там какой-то Мирзоев?.. По году и более испытывали народ на выживание таким вот образом целые корпорации и объединения. Это экономический кризис виноват! Берите товаром, берите безналом... Под расписочку и в долг, и на трёхсотый километр... Во чрево к маме...
Шняга третья
ИЗГОИ
Все стареет, ржавеет и рушиться... Давно уже отшелушилась краска со стен в подъезде девятиэтажного дома, где Мирзоев снимал апартаменты для себя и для своих подопечных. Но искусство нетленно, старые нифеля краски ещё пылились на лестничном марше, а нерушимые надписи от подвала и до чердака уже рассказывали проницательному посетителю всю правду о времени и о людях здесь живущих. Покрытые копотью стены пестрели цветными рисунками: маленькие детские зверушки царапались в закрытые двери квартир - они тянулись весёлыми лапками к звонку, чтобы соединить два неизолированных конца проводки вместе: "Осторожно! Электрический ток!", "Напряжение 220", а рядом тремя огромными чёрными буквами было написано что дала государственная власть своему народу: крики и стоны сограждан, мечты их и чаянья. Разбросанная повсюду стремительной рукой художника это была летопись разграбления России.
Дядька у Костяна жил изгоем. Однажды, во время запоя, прогуливая работу, он неосторожно захлопнул дверь в квартиру и в позе эмбриона уснул на лестничной клетке, положив себе под голову дырявый половик. Скоро его обнаружила комендантша - невменяемого и мокрого.
- Это ещё что за запах, - удивилась она, открывая дежурными ключами злополучное помещение, а там - шаром покати: безнадёжно испорченные матрацы и та же вонь... Жёлтые простыни, рваные тряпки... На полу повсюду разбросаны окурки - туалет да и только...
Вечером Мирзоев божился у неё на приёме в девственности своих рабочих, много говорил об их трудолюбии и чистоплотности, но его поставили перед фактом и отказали в замене белья.
- Вы же всё новое и чистое брали!.. Не замызганное и не рваное... Ни одна химчистка теперь уже не поможет... Ущерб, да и только!
Сырые матрацы выветривались на балконе, когда виновника скандала пинками из общей комнаты переселили в кладовку.
- Памперсы надо носить! - глумились соседи.
В воскресение всенародно в красном уголке общежития администрация решила доесть Витька, уволить его с работы и выселить на улицу, на трёхсотый километр, подалее от цивилизации - прочь от города, но он одел мундир и медаль, и выдержал всю суровую критику в свой адрес.
- За матрацы и за простыни я, конечно, высчитаю у тебя из зарплаты, - угрюмо сказал Мирзоев, и оправдался перед администрацией, - золотые руки у этого человека, за что и держу...
- Но какой же ты пример подаёшь пацану?.. - запричитали строители. Они тыкали злыми пальцами в Костю, махали руками, словно это он, а не его дядька наложил в штаны на лестничном марше.
- Зарежу я вас сегодня ночью, падлы, - ответил им пацан и покинул спектакль.
Галочку о проведённой работе поставили, подписали протоколы собрания и, посочувствовав немного друг другу в беде, успокоились - нашли консенсус, но тонкий запах сортира и поныне благоухает в подъезде... Костю же - вчерашнего рэкетира по просьбе трудящихся забрал к себе на поруки сам Мирзоев.
- Ты его посадил нам на шею, ты его и воспитывай!..
- И то - дело!.. Пущай он потычет ножиком в меня, - согласился хозяин, - озорник!.. - и, поправляя на животе скомканную от пота, рубаху, добавил на миру: - Уже не один такой об меня ножики ломал - я толстокожий и терпеливый, прижму животиной его к стене и буду тиранить пиявками, покуда фиксы у него на наружу не вывалятся... Бык фанерный!..
Вечером, пережёвывая вставными зубами омлет, Костян оговаривался с Мирзоевым.
- Могучий ты человек, Анатолий Геннадьевич!.. Но и я не лыком шит... Меня ни маманя, ни Серёга Дрын, ни наш участковый инспектор взнуздать не сумели... И тебе не под силу...
- Завтра приедет сюда КамАЗ-барыга, он и займётся твоим перевоспитанием...
- Ну, это мы ещё посмотрим, Геннадьевич, кто из нас кого перевоспитывать будет...
- Вот и увидишь...
- Вот и увижу, - ворчал пацан.
Шняга четвёртая
АРОМАТИЗИРОВАННАЯ ДЕВКА
КамАЗа-барыгу звали Васька. Занимался он тем, что перегонял мирзоевские машины с автозавода на рынок, да помогал ему же на стройке: подвозил кирпичи и цемент, курсировал между Западной Сибирью и Уралом, таская из Тюмении на юга кедровые орешки и клюкву, а на севера арбузы и дыни из Соль-Илецка - чем и жил. Очень солидный мужчина!.. Встанет он, бывало, рядом с нашим предпринимателем живот к животу на объекте, вытянется во фрунт, и кажется рваному забулдыге строителю, что они два брата родных, два чудо-богатыря земли русской для того и рождены на свет, чтобы руководить и шоферить... Близнецы - да и только, по центнеру с гаком каждый...
Посидели пузаны в пивбаре, размялись за пивом. Оприходовали бутылочку коньяка вдогонку и, пораскинув мозгами, решили взяться за парня:
- Зарезать он всех хотел, - начал Мирзоев.
- Знаешь, Геннадьевич!.. - перебил его КамАЗ, - А пацан-то бесится от того, что подруги у него нет... Надо бы ему бабу найти красивую и работящую... Чтобы она шевелилась в постели, а не спала...
- Есть такая!..
И Мирзоев рассказал ему удивительную историю появления в Тобольске Наташки-сникерс. - Выдающаяся девчонка!.. Я её из Коломны два года назад сюда привёз. Можно сказать что на улице подобрал... Как-то смотрели мы с директором нашего комбината по Интернету крутую порнуху... Провинция у нас, а в Москве уже давно живут на широкую ногу... Вижу я, краля необыкновенной красоты предлагает свои услуги - реклама, цены кусаются, но всё же... С ног и до головы размеры указаны: талия и грудь, что она умеет делать в постели и как... Честь по чести!.. "Это по мне!", - разумею.
- И что же она умеет делать?
- Всё что захочешь!.. Позы у них там все классифицированы, как в каталоге. За что и сколько - выписывай её на дом и люби. Камасутра, однако: и так, и этак, и каком кверху... Я однажды попробовал со своею женою и...
- Не получилось?
- Конфуз!.. Глаза у неё на лоб от удивления полезли, смотрит она на меня как на полоумного: "Ты чего это напился сегодня?"... И чуть было не утопила в стиральной машинке - живот помешал, огрела щипцами для профилактики и успокоилась - поломались щипцы...
- Ну, ты и развеселил... - прослезился КамАЗ. - А что Наташка?..
- Я к ней по телефону, и так, мол, и эдак... Хочу я тебя... Украинка оказалась. Проплачивала каким-то ментам в Коломне за крышу, а сама без прописки и без гражданства... И на руки-то ей мусора копейки кидали... Я же издалека: "Поехали, - говорю, - со мною в Сибирь, поселю и отмою, получишь гражданство...". "А, что, - отвечает она мне, - поехали!".
- Не похоже на тебя... Чтобы ты раскошелился...
- Сам её живую увидел и обомлел, - тут Мирзоев кивнул головою в сторону нефтехимического комбината, - хотел уже, было, к себе вечерней секретаршей взять... Официально... Чин чинарём... Да беда, вот, приключилась...
- Какая же беда-то такая, Анатолий Геннадьевич...
- Как-то раз после бани на даче у него мы на пару захотели оттопыриться с ней втроём, и пока он сливки с неё-то слизывал - первый, я курил на балконе... Захожу в помещение, вижу - задыхается босс: пена у него изо рта и хрипы... А Наташка моя - змеюка наряжается, и, кумекаю я, уже отчалить хочет - не при делах... "Не кони, говорю, я ей, а вызывай скорую... Ситуация аварийная...". Но коньяк он и в Африке коньяк... Ударил армянский мне в голову и пока эти лекаря дорогу к нам искали, изорвал я на ней все одежды... Ты веришь?.. Три раза загнул её к полу на глазах у сипящего босса, а утром едва живой до дома добрался, и слёг...
Он сладострастно вздохнул.
- Вот это женщина!.. Бывало за моим животом, как в окопе зароется с головою вместе и работает... Глаза-то пялишь на неё, выпяливаешь выпялить не можешь - мешает живот. Только и остаётся что смотреть на картинку справа...
Мирзоев повернулся к стене. В полутьме пивбара в углу за стеклом светилась фотография популярной порноактрисы, демонстрирующей свою стать.
- А ты бы её работящую на живот к себе положил и всё хорошо увидел...
- Потому и инфаркт схватил... Одышка... Надо же - нашего любимого директора, героя труда, заслуженного гражданина города чуть было в могилу не свела... Террорист да и только...
- Ароматизированная девка... - согласился КамАЗ.
- Вот то-то... Прихарчевалась она в соседнем подъезде у земляков... "Здравствуйте, Анатолий Геннадьевич, - смеётся при встрече, - Как здоровье босса?". "Это ты боса, - отвечаю я ей, - а он обут и одет". Украинцы...
- А я то думаю, откуда здесь иностранная речь...
- Они по бартеру у нас вместе с сахаром... Отрабатывают за сжиженный газ... Носятся со своими змеевиками из комнаты в комнату - наш с тобою товар на самогонку разбазаривают, недосыпают при обмене. Звери они - не звери, а жить на широкую ногу хочется каждому, воруют все! Пойду-ка я, озадачу мою подругу и дам ей копейки на шо-ко-лат...
Шняга пятая
МЕДОВЫЕ НОЧИ
На мирзоевской хате Костяну понравилось. Были, конечно, некоторые неудобства с туалетом - перестал функционировать, два друга - два пузана, рассядутся вечером на унитазе по полчаса каждый, изучают прессу, дрожит санитарная кабина. Никакая керамика не устоит, метлахская плитка на полу подпрыгивает и переворачивается, клацая, словно зубами волк; стеновые панели качаются - осыпается штукатурка; посуда на кухне и та дребезжит. Прямо землетрясение... Первое время Костян метался спросонок в недоумении от проёма к проёму в поисках убежища, не понимая что вокруг происходит, но потом привык. В туалете вонь - не продохнёшь, человеческим духом пахнет, не только канализация, но и вентиляция забилась напрочь от этого смрада. Благо ещё, что ванна оказалась не по размеру для хозяев, не помещались в неё ни Мирзоев, ни Васька-КамАЗ, и всё своё свободное время Костян полоскался в ней один, не опасаясь дизентерии.
Вот и появилась женщина на втором этаже. Но не та женщина, которая комендант или завхоз, и не дежурный воспитатель - этим, бывало, нальёшь полстакана водки и, чу!.. - они молчок!.. И не кажут своего светлого лика из каптёрки наружу, и не ведают праведницы что твориться у них за спиною в подведомственном быту, нет их больше на месте! - и днём с огнём не сыщешь во всём общежитии ни вчерашний день, ни огнетушитель, ни телефон, чтобы позвать на помощь врачей или пожарную команду. Вот какая неразбериха случается, когда на сцену выходит настоящая женщина!
- Золотозубый ты мой, - щебетала она. - Ненаглядный... Ты сегодня принадлежишь только мне...
Солёные рабочие будни менялись медовыми ночами.
Она находила под одеялом животрепещущий источник любви и возбуждала его, играя губами и телом. К испорченным ранее матрацам добавилась кровать, её деревянные ножки не выдержали нагрузок от камасутры и влюблённые кувыркались на голом полу до рассвета, стеная и хохоча.
- Это моё!.. - щебетала подруга, вдыхая в уставшего парня могучую силу.
Мирзоев не мог уснуть. Он настороженно прислушивался к тому, что творилось у него за стеной, и всю ночь напролёт ковырялся в аптечке в поиске валидола. После таких необузданных и сумасбродных шабашей отдыхали ещё полдня - хозяин с Наташкою дома, а Костян на работе, спрятавшись высоко на лесах от сердитого баса бригадира, сладко похрапывая за спиною у дядьки, метавшего кирпич за двоих.
- Маманя! Я женюсь, - кричал он за три-девять земель в телефонную трубку по выходным, - пропиши ты её у нас!.. - и поседела она преждевременно, пытаясь представить себе новую забаву сына.
- Как её зовут, эту девушку? - перезванивала она Мирзоеву.
- Наташка-сникерс!
Но солнечные дни не вечны, и самая укатанная дорога становится тернистой. После лихого праздника получается похмелье. Много было выпито водки на день строителя: гудели татары, гудели украинцы, русские и казахи - всё постсоветское пространство. Ветер и тот гудел, разнося по подъезду шокирующие стоны оргии. Словно в калейдоскопе аромат за ароматом благоухали по всем этажам девятиэтажной трущобы. Острые запахи перегоняемой браги самотёком катились из помещения в помещение. Каждый вздох открываемой или закрываемой двери подливал в эту бешенную реку новых помоев. Тошнотворные газы блевотины и едкая вонь недостиранных портянок диффузировали в след основному потоку воздуха.
Наиль Зарипов был русским во втором поколении, и отметка у него в паспорте была, что он русский, и тянуло его исключительно на белых женщин, более на блондинок немецкого типа. Но что-то ещё остроконечное и степное у него оставалось во взгляде, бабай он и есть бабай, и никакими чернилами не перекрасишь его под европейца. А вот двоюродные братья из Донецка Мешков и Васильев называли себя запорожскими козаками Олесем и Миколой, не имея никакой такой родословной. Но всех проживающих на этом свете русских, как и, впрочем, татар и узбеков они люто ненавидели: москали поганы, кацапы... Кляты жиды! - и всякий повод для драки Олесь и Микола использовали для утверждения воли козацкой.
Наташка-сникерс была особенно хороша тем вечером. В юбчонке по самое некуда, намарафеченная до дрожи она поднималась по лестничному маршу к Костяну на "вахту", когда у мусоропровода неожиданно вырос перед нею свежеостограмившийся Наиль.
- Какая женщина! - распростёр он к ней свои голодные руки.
Но Наташка-сникерс не растерялась.
- А не пошёл бы ты на!.. Татарин!..
Она ткнула пальцем в чёрную надпись из трёх букв на лестничном марше и отказала герою.
- Меня ты на?.. - возмутился Наиль. Он ударил её наотмашь по "оштукатуренному лицу" ладонью и высокий женский голос был услышан во всём подъезде.
- Татарин, - рыдала она, размазывая по лицу полученную пощёчину, и показывала руками на мусоропровод.
- Держите татарина!
Около полусотни свирепых головорезов-козаков, потрясая чубами, покатились вверх и вниз по лестничному маршу вершить правосудие. Они лупили всех встречных и поперечных, друг друга, и после молниеносного блицкрига по этажам в сумеречном подъезде остались лежать на холодном бетоне полумёртвые москали и выдавленные с петель деревянные двери их комнат.
- Где татарин? - звучало эхо.
- Где Наташка? - кричали козаки.
Но немногие, уцелевшие во время погрома, железные двери хранили святую тайну исчезновения зачинщиков этой драки, и, когда к месту побоища прибыли милиционеры, никто из пострадавших так и не сумел припомнить, во что была одета жинка, и куда подевался татарин. Слуги правопорядка перебрали немногие имеющиеся у коменданта бумаги, с удивлением они прочитали в анкете у Мирзоева, что тот поляк и успокоились. Выпили самогонки на сон грядущий и, почёсывая в недоумении репы, чудо-архаровцы покинули поле недавней битвы, оставив покалеченных в драке людей на попечение врачам скорой помощи. Пострадавших увезли в приёмный покой городской травматологии для дальнейших разборок.
Но не угомонились два брата Мешков и Васильев. Это их самогонку выпили оперативники во время миротворческого рейда по этажам. Осерчавшие на смерть, Олесь и Микола поставили под сомнение национальную принадлежность Мирзоева к западенцам и решили атаковать облагороженный люкс героя.
- Во всём виноваты жиды и олигархи! - разумели они.
Шняга шестая
ВО ЦЕ ЗАГАДКА!..
Весь этот долгий послепраздничный вечер квартиру Мирзоевых трясло и лихорадило. Сначала дала серьёзную трещину санитарная кабина, дрогнул фаянс - пиво было не свежим. Потом неожиданно перекрыли воду в подъезде - главный виновник международного скандала Наиль Зарипов набедокурил вторично. Проживая двумя этажами выше Мирзоева, он, услышав угрозы и крики в свой адрес, не на шутку оторопел. Трещали соседние двери, визжала Наташка-сникерс, неуправляемая орава носилась повсюду в поисках узкоглазого татарина, и, уже предчувствуя скорую расправу, Наиль, слава богу что немало выпил, покачнулся на ровном месте и упал на водопроводные трубы. Старый стояк разорвало! Горячая вода ударила из него фонтаном в прихожую и очень скоро нашла дорогу на лестничный марш - топило подъезд. Белое кучерявое облако медленно поднималось по этажам в небо, заставляя жмуриться каждого встречного поперечного. Именно этот пар и убёрег жильцов на четвёртом этаже от неминуемого погрома. Кто-то самый находчивый и трезвый из них по пояс голый нырнул в подвал и перекрыл все вентиля сразу. Вода ещё долго искала лазейки в железобетонном каркасе панельного дома. Стены и потолки у Мирзоева в люксе вспотели, звенела капель, сидеть на унитазе, не замаравши задницу, стало проблематично. Но очищение организма прошло на славу, и выпитая вдогонку водка с перцем оказала положительный терапевтический эффект на всю систему пищеварения.
После ожесточённой драки в подъезде опять стало тихо. Теперь уже мешали спать комары и мухи, вони в прихожей им было мало. Они кружили над кроватью, словно бомбардировщики, выискивая на потном теле у человека самые уязвимые места. Даже зарывшись с головою под простыню, Мирзоев так и не сомкнул глаз.
- О, боже!..
С громом упала на пол пустая тумбочка. В соседней комнате Костян и Наташка-сникерс разучивали новую позу камасутры. Сладкое чмоканье их губ из-за стены, показалось Мирзоеву замызганным и противным. Его стошнило.
- Дай-ка мне чего от изжоги, КамАЗ-барыга... Ты спишь?..
Вонючее кислотное пятно на полу коробило старый паркет. Сосед молчал, сладко посапывая во все дыры сразу...
Темень на улице была беспросветная, когда первые петухи за околицей открыли новое отделение концерта. Вторили им собаки, и следом тяжёлые удары ботинок в бронированную дверь заставили нашего предпринимателя очухаться от недолгой дремоты. Скрипя от негодования зубами, он трижды перекрестился и, перевернувшись на левый бок, натянул на кипевшую от боли голову липкую от пота подушку. Но за долгие годы безбожия нечистая сила выработала стойкий иммунитет на молитвы и на проклятия, и никакие петухи и предрассудки не сумели заставить повернуть её вспять.
- КамАЗ, а КамАЗ?.. Кто-то ломиться... Откройте же двери!..
Когда настойчивый стук повторился в десятый раз, Костян, нехотя покинув свою подругу, двинулся на ощупь по коридору навстречу судьбе. Но бес его всё же попутал. Соблюдая приличия, спросонок, он поторопился и натянул на себя чужие трусы.
Два гарных украинских козака недобре взирали, як, открывший им хату, хлопче весело щурился на лампочку, оскалив в улыбке сверкающий рот.
- Чего вам надо?..
- Ты татарин? - спросил у него Олесь.
- Я мордвин! - огрызнулся пацан.
- Наташка е?.. - он опознал на нём её новые, ещё ни разу нестиранные трусы.
Костян соврал.
- А колы побачить?
- А ты побачь!
Сокрушительный удар обрушился на голову мальчишки, как молния. Зубы хрустнули и на лице, где ещё недавно желтела дружеская улыбка, образовалась пустота. Нетленное золото исчезло в желудке. Немногие, оставшиеся сегодня в живых, свидетели произошедшего скандала до сих пор ещё гадают, когда и каким образом пацан извлёкал обратно на свет своё богатство. Говорят, что его рвало при этом чёрной липучей кровью, что он засунул, контуженный напрочь, два пальца в рот - и отрыгнул золотишко, но аналитики, а мы им верим более, утверждают иное. Времени раздумывать было мало, враг уже стоял у постели Наташки-сникерс, а значит, злополучные коронки прошли по всему пищеварительному тракту полный и тернистый ворсинками путь до туалета. Время не ждало.
Костя очухался от контузии на кухне. В состояние аффекта он схватил со стола длинный нож и атаковал пришельцев.
Вжик!.. Вжик!.. Рассекая им надвое сквозняки, мальчишка погнал супостата прочь из квартиры - в подъезд и на улицу, перепрыгивая через десять ступенек кряду.
Вжик!.. Вжик!.. Веером летели искры со стен - мешали стены. Нерушимая ранее надпись из трёх букв была порушена в прах, вместе со старой промокшей насквозь штукатуркой.
Вжик!.. Вжик!.. Трещали стены. Упали наземь последние наброски камасутры, а нужна ли она мужчине?
Вжик!.. Вжик!.. Были испорчены маленькие детские зверушки - рыдали стены! Жалко, но что же? Во время войны взрослеют дети.
Вжик!.. Вжик!.. Факты из летописи подъезда канули в лету, порезанные ножом безумца - фальсифицирована история!
Вжик!.. Вжик!.. Повсюду валялись оторванные перила, разбитые вдребезги двери и окна, последние лампочки... Живите "как все" - в темноте и разрухе!
- Порежу вас, падлы!
И зарубил бы он козаков насмерть прямо там - на улице у подъезда, уже не мешали ему тесные стены и тьма - забрезжил рассвет, да вот беда приключилась - чужие трусы!.. То ли резинка на них ослабла или на самом деле не по размеру они пришлись мальчишке, но запутался он в них - горемычный и споткнулся на ровном месте, и растянулся во всю длину на асфальте беспомощный и жалкий, как дождевой червяк после ливня. Нож вылетел у него из рук и был перехвачен врагами. И пошинковали бы они его на куски, воспрянув духом, и раздавили бы его насмерть - Олесь и Микола, и размазали бы они его ботинками по земле сибирской, и осталось бы от него одно сырое место!.. Если бы не Васька КамАЗ и Мирзоев. Две несокрушимые горы, две тяжёлые свинцовые тучи, два чудо-богатыря земли русской - надежда её и опора, метая с похмелья громы и молнии, каждый в своих трусах и по центнеру с гаком - почти полтонны живого мяса!.. они выкатились на улицу, как стихийное бедствие и двинули на врага...
Но казаки не сдавались.
- Руби же посередине!.. - кричал Олесь. - Он один!.. - и, думая, что у него тоже двоиться в глазах более трезвый Микола взмахнул ножом и... промахнулся. Хлюпнули оцарапанными плечами герои по жалу ножа, более пОтом, чем кровью брызнули они друг на друга, развернулись животами к противнику и словно жерновами затянули под себя и первого, и второго буяна, перемололи их, перевибрировали и вытолкали пинками на главную улицу города... И погнали по лужам! Уже, убегая прочь, нашкодившие герои, хвалили бога, за то, что осталась непоруганной их мужицкая честь... Животы помешали! На горЕ ли, на валУ ли, за дорОгою ли в парке, что напротив Тобольского кремля, они, наконец, остановились перевести дух. Солнце уже позолотило купола собора святых Петра и Павла. Зазвонили колокола - началась литургия. Старый казацкий атаман Ермак Тимофеевич с укоризной глядел с постамента на опозорившихся бойцов.
- Утикалы, однако...
- Ты того обезбашенного козака бачив, Олесь?..
- Якого?..
- Шо за нами в жинкиных трусах по усему подъезду носився?..
- Я... бачив...
- Мордвин!..
- Стало быть, вин такой же козак, як и мы...
- Мордвин же, я гутарю...
- Но шо це таке - мордвин?..
- Це Ельцин и Сталин, Ульянив-Ленин...
- Ай, да кляты москали!..
- Ни-ни!.. Вони мордвины...
- Москали и мордвины?.. Ба-а!.. А где же татарин?..
- Во це - загадка!..
Шняга седьмая
ШАНЕЛЬ НОМЕР ПЯТЬ
Капитан Алабаев был опытным милиционером. Уже не первый год он - проницательный сыщик выводил на чистую воду отпетых мошенников и дебоширов. Офицер никогда не брал в руки дубинку, и ни разу в жизни никого не ударил, даже жена у него и дети росли послушные, минуя углы и ремень. Он умел уличить правонарушителя тонко - шелестя протоколом. Это божий дар!.. Время от времени у него стажировались молодые офицеры.
- Вот такое дело, Шафкат... - предложил ему полковник. - Доведёшь его до ума, посмотрим - майором будешь... Дам я тебе помощника...
- Младший лейтенант Аллаяров.
Вчерашний курсант подобострастно вытянулся во фрунт перед вышестоящим руководством.
- Видишь какой... - произнёс полковник и саркастически добавил: - Мальчишка! Буквально сгорает от любопытства, как это мы - менты выживаем на одну зарплату...
- Товарищ полковник, - молодой офицер сконфузился, - я и не смею думать пока об этом... От горшка три вершка...
- Если получится, - обнадёжил его Шафкат. "Но дело скверное", - прикинул он.
И, не потому что иностранные хулиганы исчезли бесследно, их ещё никто не искал, но как на ладони было ясно видно, что они бессребреники, олухи царя небесного, оболдуи и лодыри. Ни сегодня, завтра очухаются, проспятся, и бери их голыми руками прямо на производстве. Найдутся - чего уж там! Паспорта отксерокопированы, фотографии размножены, куда они денутся?.. А вот волокиты бумажной!.. Матерь божья! Тринадцать покалеченных "кастратов" мычат не проспамши в травматологии, опроси-ка ты их, попробуй!.. И запротоколируй каждого так, как надо. Проведи экспертизу или следственный эксперимент, если они не понимают зачем. Сколько бумаги, сколько чернил... Сколько энергии... Разложи-ка ты всё это по полочкам в кабинете и подшей... Измозолишь все пальцы прежде одной писаниной до косточек - и не за фунт табака... Украинский бартер...