Мне он совсем не нравится. Убогий проситель "посмотрите-пожалуйста-у нас-розетка-искрит", сосед с заискивающей полуулыбкой. Он читает Пруста и Джойса, используя в качестве закладки чек. Да, он всегда берет чеки. И собирает сдачу в магазинах - мелочь с блюдечка, десять рублей, даже пять. Стоит и ждет, пока кассирша, рассвирепев, швырнет ему три монетки по рублю. Смиренно подберет и уйдет, довольно улыбаясь. В троллейбусе раскроет "Улисса"- сколько я его знаю, он всегда читает "Улисса"- и отрешенная улыбка осветит его лицо. Погружаясь в змеиный клубок стилистики Джойса, он теребит в руке закладку-чек. "Бакалея. 236 рублей. Отдел 05. Кассир Љ 6. Спасибо за покупку", - напечатано на чеке.
- Знаете, Настенька, - говорит он, с удовольствием наблюдая, как я чищу картошку, ненужный и нежданный гость. - Я недавно книгу издал. Стихи собственного сочинения. И немного прозы. Подражательно, несмело, но как-то, знаете ли, свежо получилось, девственно.
Он бросает на меня быстрый подозрительный взгляд, оценивая, способна ли я припомнить, что такое девственность.
Я молча киваю.
- Сборник был отмечен критикой. Тираж небольшой, но, может, книжка попадалась вам на глаза. Название "Светало". Не припомните?
- Светало, - язвительно повторяю я. - Светало. Какое там светало, когда, простите, вам уже к шестидесяти? Смеркалось и вечерело!
Он беззлобно хохочет.
- Настенька, зачем вы так со стариком? - не обижается он. - Это не более чем название. Аллитерация. Понимаете? Игра слов. У меня было две жены: Света и Алла. Вот и получилось "Светало". Книга посвящена им.
Он глядит на мои розовые пятки в шлепанцах. Молчит и жует губами.
- Две жены, две светлых повести, - продолжает он вздохнув. - Я, как вы знаете, поздно начал. И рано кончил, простите за каламбур. Уже давно импотент, извините за пикантную подробность. Всего две женщины и было у меня. Две любви. Один взгляд и навек, пардон за штампы. Излилось в книгу.
Я хмыкаю в ответ на его эакулястические метафоры.
- И обе, что примечательно, циркачки. Первая, Светлана, была наездницей. А вторая...
- Дрессировщицей? - хмуро предполагаю я.
- Все бы вам шутить, Настенька, - не обижается он, угодливо подбирая картофельную кожуру с пола. - Вы считаете, мужчин надо или объезжать или укрощать? Вы молоды, Настенька, просто молоды.
И он улыбается мудро. Раздается телефонный звонок.
- Але, - говорю я.
- Владимир Сергеич у вас? - без обиняков интересуется сварливый голос.
- Да, - растерянно отвечаю я.
- Скажите, что звонила Валентина Ильясовна. Пусть срочно идет домой! Немедленно!
И она бросает трубку.
Владимир Сергеич все понимает без слов. Сгорбившись, он тихо встает и уходит. У него спортивная сумка, в ней зябнет бутылочка пива.
- Что я вам скажу, Настенька, - он вдруг останавливается в дверях. - Эти наездницы... Там ничего сложного. Я сначала восхищался, с ума сойти, лошадь скачет, а она на ней фортеля выкидывает. Это же опасно! А потом поближе рассмотрел - лошадь очень широкая. Как тахта. На ней скакать никакого труда не составляет...
Я молча закрываю за ним дверь. Таким, как мы с Валентиной Ильясовной, увы, не посвящают книг.
љ Copyright: , 2019
Свидетельство о публикации Љ 219042800545