Аннотация: Рассказ с КОР-2. В финал не прошел. Потом буду править, а пока пусть здесь повисит - все надежнее, чем в моем бардаке. :)
Пешка
Теперь меня зовут сэр Алан из Ноттингема. Никогда там не был, но король Ричард утверждает, что это чудесное место. Наверное, так оно и есть. Я верю королю Ричарду. Верю настолько, что собираюсь убить для него одного из лучших наших рыцарей - маркграфа Конрада Монферратского...
Едва галера причалила, я немедля сошел на пристань. С моря дул холодный ветер, и я поплотнее закутался в плащ. Белый с алыми крестами плащ тамплиера, который надежно защищал не только от ветра, но и от нежелательного внимания. Мимо меня, бряцая оружием, протопал внушительный отряд городской стражи. Я привычно пересчитал бойцов. Двадцать восемь. Многовато для досмотра одной галеры. Стражей командовал хмурый рыцарь в длинной, до колен, кольчуге. На синем широком поясе висели внушительных размеров меч и длинный кинжал. Мы с рыцарем обменялись приветствиями, я узнал, какие новости в Тире - никаких - рассказал, что сарацины теснят христиан - тоже, увы, давно не новость - и спросил, где дом барона Балиана Ибелина. Как оказалось, недалеко.
Пока мы с рыцарем беседовали, стражники тщательно обшарили корабль. Не знай я доподлинно, что это городская стража - подумал бы, что бесчинствуют грабители. Судя по горестным крикам капитана, не мне одному пришла в голову такая мысль. Спустя еще минуту этот маленький, но очень живой человек стремительно сбежал по трапу и, потрясая в воздухе кулачками, потребовал объяснений.
- Благодари бога, что мы не забрали все и оставляем тебе остальное, - твердо ответил рыцарь.
Такой ответ капитану не понравился и он, призывая в свидетели всех христианских и сарацинских святых, пообещал, что так просто этого не оставит и - тут капитан призвал в свидетели самого Нечистого и большую часть его дьявольских сил - будет жаловаться самому правителю Тира. Рыцарь невозмутимо пожал плечами.
- Это как тебе будет угодно.
После чего объяснил капитану, где тот сможет найти маркграфа Конрада Монферратского, напоследок посоветовав этого не делать. Совет пропал втуне. Поминая тех немногих святых и демонов, которые не нашли места в первой части его выступления, маленький капитан умчался искать неприятностей.
- Маркграфу нужны деньги для продолжения войны, - как бы извиняясь за неприятную сцену, пояснил рыцарь. - Но с деньгами люди расстаются куда менее охотно, чем с жизнью...
Я кивнул и мы расстались. Командир стражи направился навстречу своим людям, нагруженным трофеями, а я зашагал в город. Увиденное в порту мне не понравилось. Многие еще не понимают, что мы пришли освободить Святую землю, а не завоевывать ее - и ведут себя соответственно. Сарацины должны видеть, что мы несем им свет истинной веры, а не поборы и несправедливость. Иначе нам не победить...
Перед тем, как идти к Балиану, я нашел одну лавку, что располагалась неподалеку от порта. Хозяин ее, невысокий пузатый человечек с бегающими глазками, засуетился при моем появлении, громко расхваливая свой товар и посетившего его благородного рыцаря. Говорил он при этом так быстро и так много, так драматически всплескивал руками и так неожиданно косил глазами во все стороны, что я совершенно перестал понимать - кого и кому тут продают. Хвала Господу, я ничего не собирался здесь покупать.
- Что ты скажешь об этом, любезнейший? - прервал я поток бесчисленных словес и протянул торговцу перстень с изумрудом.
Едва взглянув, торговец тотчас перестал косить, причитать и взмахивать руками. Перемена явно пошла ему на пользу. Мне даже показалось, что торговец стал выше, и оказался приличным на вид туземцем.
- Мы ждали тебя только завтра, - сообщил он.
- Мы - это кто?
- Мы - это те, кто тебя ждал.
И торговец предъявил золотой перстень, который украшала вырезанная из рубина голова льва с разинутой пастью. Подивившись мастерству ювелира, создавшего такой шедевр, я вернул перстень торговцу. Удостоверившись в том, что мы друг друга понимаем, я немного расслабился и представился своим новым именем. Торговец усмехнулся.
- Алан? Хорошо. В таком случае, меня зовут Али.
Пусть будет Али. Наверняка - шпион. Чей? Да всех, кто заплатит. Но Горный старец - государь ассасинов - заверил короля Ричарда, что этот Али, как бы его не звали, всегда честно отрабатывает свои деньги и не предаст нанимателя. М-да, не слишком-то хороши наши дела, если сам Ричард Львиное сердце вынужден обращаться за помощью к ассасинам...
- Я и сам думал, - сказал я, когда мы прошли из лавки в заднюю комнату. - Что прибуду только завтра, но человек предполагает, а Господь располагает. Попутный ветер и пираты - что может быть лучше для быстрого плавания? Хотя, как оказалось, разбойники есть не только на море.
- Люди маркграфа обобрали очередной корабль? - полуутвердительно спросил торговец.
- Да, галеру, на которой я приплыл. Капитан, вроде, турок. И я слышал, это не первый ограбленный мореход в Тире.
- Не первый, - подтвердил Али. Он оказался общительным малым, и с удовольствием молол языком. - Чуть больше месяца назад прибыл корабль из страны ассасинов. Купцы честно заплатили все положенные пошлины, но этого оказалось мало. Люди маркграфа пришли на корабль, и взяли, что понравилось. Тогда купцы пошли жаловаться к маркграфу. Он выслушал их, любезно позволил жаловаться хоть самому дьяволу, и проводил взашей. Потом было посольство от Горного старца. Маркграф принял их вежливо, но отказался вернуть что-либо. Потом были угрозы, оставшиеся вообще без ответа. Потом пришло известие о тебе. И вот ты сам в моем доме.
Я кивнул.
- Да, король Ричард сильно недоволен притязаниями маркграфа, особенно тем, что Конрад провозгласил себя королем иерусалимским.
Али искренне рассмеялся.
- Король иерусалимский - Саладин. Я слышал, что ты был там, когда Иерусалим пал, и полагаю, понимаешь, чего стоят притязания маркграфа.
Да, Святой город пал. Еще одно, пожалуй, самое горькое, звено в цепи неудач, гордо именуемой Третьим Крестовым походом. Но все изменилось, когда год назад на двадцати пяти кораблях в Палестину прибыл со своим войском король Ричард, и тяжелой рыцарской рукой склонил чашу весов в нашу сторону. Мы взяли Акру.
Это была крупная победа, но, увы: сарацины не могут договориться между собой перед битвой, христиане - после. Едва наметился первый успех, начались раздоры. И здесь Конрад Монферратский, воспользовавшись моментом, урвал свое, став причиной ссоры между королем Ричардом и французским государем Филиппом Августом. И это именно тогда, когда христиане, объединившись, начали побеждать. Вот потому, ради единства, ради окончательной победы истинной веры на Святой земле маркграф должен умереть...
Я провел в лавке Али около часа, изучая весьма подробную карту города и слушая пространные комментарии Али, с длинными и не всегда связными историческими отступлениями. Из всего сказанного меня заинтересовало лишь то, что в Тире, оказывается, есть второй порт - Южный - который давно заброшен: идеальное место для засады, если, конечно, удастся заманить туда маркграфа. Последний же явно не планировал порадовать нас своим безрассудством. По оценке Али, охрана маркграфа была многочисленной и хорошо организованной, а сомнительные авантюры не входили в число его увлечений. Вдобавок, как я знал, сам Конрад был отличным бойцом, и просто добраться до него было недостаточно.
- М-да... - протянул я. - Сдается мне, это будет не просто.
- Именно так, - почему-то радостно согласился Али. - Может быть, королю Ричарду стоило просто прийти с армией?
Я отрицательно покачал головой. Это было не возможно.
И не только потому, что битва между двумя армиями христиан была бы подарком Аллаха для сарацинов, но и потому, что до конфликта под стенами Акры Конрад Монферратский немало сделал для дела Господня. Он прибыл в Святую землю в печальный для нас год 1187 от рождества Христова. Мы тогда потерпели страшное поражение в битве при Хиттине, затем потеряли Иерусалим, Аскалон, и уже только оборонялись, сдавая одну твердыню за другой. В этом скорбном перечне был бы и Тир, но, когда армия Саладина подступала к городу, прибыл со своими воинами маркграф и удержал город. Более того, спустя два года, когда Тир оставался почти единственной христианской твердыней на Святой земле, именно он придумал трюк с картиной. Возможно, вам доводилось видеть ее - план Иерусалима, посредине которого возвышался храм Гроба Господня, внизу сам Гроб, а над ним - мусульманский всадник на коне, оскверняющем его нечистотой. Картину возили по всем городам и селениям Европы, и народ, возмущенный таким святотатством, толпами устремлялся в Палестину. За два года собралось столько пилигримов, что мы не только надежно укрепили Тир, но и смогли начать осаду Акры, которую столь блистательно завершил король Ричард.
Видимо, сомнения отразились на моем лице, потому что Али вдруг спросил:
- Скажи мне, Алан из Ноттингема: ты окончательно решил убить?
- Да.
Я сказал это твердо и четко, но в душе снова подняла голову змея сомнения. Убить крестоносца, столь много сделавшего для освобождения Святой земли, и отнюдь не в честном поединке - на что только не приходится идти ради торжества высшей цели. Суровое испытание послал мне Господь.
- Значит, решено. Тебе есть, где жить?
- Я полагаюсь на гостеприимство Балиана Ибелина. Мы с ним знакомы.
- Это для нас хорошо, - кивнул Али. - Если понадоблюсь, я всегда здесь. Если мне надо будет найти тебя, к тебе придет человек от торговца Юсуфа, и скажет, что заказ готов.
- Договорились. И еще - нам, возможно, понадобятся еще люди...
- Если понадобятся, мы их найдем.
Мне нравится его оптимизм.
Дом барона Балиана Ибелина я нашел без труда. Дверь мне открыл рыцарь в кольчуге и при оружии. Тревожный признак. Я назвал свое вымышленное имя, и попросил доложить обо мне Балиану. Дверь закрылась, потом снова открылась и тот же рыцарь проводил меня в просторную комнату, половину которой занимал огромный стол. За столом восседал Балиан Ибелин и хмуро разглядывал лежащую перед ним карту Палестины. С момента нашей последней встречи он совсем поседел, но выглядел таким же могучим, как и раньше. Одет он был во все черное, и я почему-то сразу решил, что это не к добру. Возможно, это лишь не вовремя проснулась совесть?
Услышав нас, барон медленно повернул голову. В серых внимательных глазах мелькнуло узнавание, но, прежде чем он успел что-то сказать, я поспешил представиться.
- Приветствую вас, господин барон. Меня зовут Алан из Ноттингема, и я прибыл, чтобы...
Балиан жестом остановил меня и махнул рукой рыцарю.
- Свободен, Бернард.
Тот поклонился и молча вышел, прикрыв за собой дверь. Балиан встал, подошел и мрачно уставился на меня.
- Ладно, Алан из Ноттингема, рассказывай - от кого прячешься и чем я могу тебе помочь?
Я вздохнул, собираясь с мыслями. Врать Балиану я не хотел, да и не так-то просто его провести, а рассказывать правду - чистое самоубийство, что есть великий грех. Поэтому я, пользуясь мудрыми советами короля Ричарда, заранее сочинил вполне убедительную полуправду.
- Победа при Акре вскружила некоторые головы...
Барон усмехнулся.
- О, да. Победа-то одна, на всех не делится. Я так понимаю, ты поставил не на ту лошадь.
Я облегченно кивнул. Барон открыл дверь и крикнул, чтобы принесли вина и еды. Тотчас, словно он ждал с подносом за дверью, появился Бернард, быстро накрыл на стол и вышел.
- Садись, Алан из Ноттингема, - Балиан произнес мое имя, словно пробовал его на вкус. - И рассказывай, что там произошло, а то я пока слышал только одну сторону.
Стараясь побыстрее прожевывать и глотать, чтобы не говорить с набитым ртом, я вкратце поведал о наших неурядицах. Виновником, хоть и невольно, выступил король Гвидо.
- Король Гвидо... - повторил Балиан.
Это имя Балиан произнес так, словно святой, перечисляющий ближайших сподвижников дьявола. Хотя, если разобраться, король был всего лишь неудачником. Вот только неудачи его оборачивались катастрофами для нашего общего дела. Бездарное командование Гвидо в походе к Тивериаде обернулось для нас поражением при Хиттине. Вспоминая тот поход, я вообще не понимаю, зачем Саладин взял на себя труд разгромить нашу, измученную жарой и жаждой, армию. Многие славные рыцари погибли или попали в плен, в том числе и сам Гвидо - лишь арьергарду под командованием Балиана удалось уйти. Потом была бесславная сдача Аскалона...
И вот теперь, при осаде Акры, король Гвидо потерял свою жену, дочь короля Амальрика, а вместе с ней и права на иерусалимский престол. В результате на престол, если его удастся отобрать у Саладина, должен был вступить сын Гумфрида, женатый на второй дочери Альмарика, но Конрад Монферратский отнял у него жену и сам женился на ней. Король Ричард принял сторону Гвидо, Филипп Август - сторону Конрада, который вообще гордо удалился в Тир, предоставив монаршим особам ругаться без него.
Балиан хохотал до слез.
- Любят же наши славные короли делить шкуру неубитого медведя. Так говоришь, отнял и женился? Мне он рассказывал иначе. А ты, мой юный, полный идеалов, друг, значит встрял не вовремя в спор августейших особ? Бывает, бывает.
- Каждый рыцарь обязан являть собой идеал! - вскинулся я.
При всем моем уважении к Балиану, ирония в его голосе меня задела.
- Правильно, - неожиданно согласился Балиан. - Жаль только, Палестина - не идеальное место.
- Но мы сделаем ее таковой! Мы освободим Святую землю и она станет райским местом. Уверяю вас, господин барон...
- Несомненно, все так и будет. Но, возвращаясь к твоей беде - ты ищешь безопасного пути в Европу или надеешься переждать грозу под моей крышей?
- Я полагаюсь на ваше гостеприимство, господин барон.
Балиан немного подумал, потом кивнул.
- Пусть будет так. Ты, Алан из Ноттингема, и ты служишь у меня. Определю тебя в охрану дворца Конрада, только Христом богом прошу - не проявляй инициативы без приказа.
И он снова расхохотался. На этот раз я присоединился к нему, хотя тогда мне было не до смеха. Случилось это на третью ночь осады Иерусалима. Я тогда стоял на страже, со скорбью в душе глядя на лагерь сарацинов, пятнавший своим присутствием Святую землю. И вот, охваченный праведным гневом, кликнул я пару стражников, и мы выстрелили по врагу из метательной машины. Тяжеленный камень, просвистев по воздуху, ударил точно в палисад, да так сильно, что обрушил его с изрядным грохотом. Перепуганные сарацины заметались, как зайцы.
- Измена, измена! - кричали они.
Видимо, решили, что христиане ночью проникли в их лагерь. Замелькали факелы, забили барабаны, и вся сарацинская армия забегала по лагерю в поисках неприятеля. К сожалению, поднятый ими шум перепугал уже нашу стражу, которая решила, что начался штурм и сарацины ворвались в город.
- Измена! - закричали эти бдительные христиане.
И вот уже наши воины, похватав оружие, бросились на ночные улицы в поисках врага. Я с моими товарищами с искренним недоумением созерцал эти маневры, но лишь к утру Господь надоумил меня спуститься с башни, спросить что происходит и рассказать что происходит на самом деле. М-да... Никогда ранее не были христиане и сарацины так близки к единению, как в тот час. А я усвоил, что молчание - великая добродетель.
Следующие три дня я исправно нес службу, приглядывался ко дворцу и боролся сам с собой. Оценив охрану изнутри, я быстро сообразил, как ввести внутрь убийцу с отравленным кинжалом, но моя рыцарская честь встала на дыбы, как необъезженный жеребец. Вознеся горячую молитву Господу, я примирился с совестью, дав обет не убивать маркграфа спящим. На четвертый день меня остановил Бернард и сказал, что приходил мальчонка от торговца Юсуфа, который просит забрать заказ. Я поблагодарил и поспешил к Али.
- Я слышал, ты уже стоял ночью на страже у дворца маркграфа, - сказал Али, когда мы обменялись приветствиями.
- Да. Неужели ты следил за мной?
- Физические напряжения и волнения, неизбежно сопряженные с ночной слежкой, вредны для моего здоровья, - усмехнулся Али. - Просто совсем недавно в свите маркграфа добавилась прекрасная молодая дама. Она - местная, вышла замуж за рыцаря и приняла христианство. Теперь ее зовут Клементина. Имени рыцаря я не знаю, да это и не важно, ибо он погиб. Я знавал когда-то ее родных, и знаю, что она нуждается в деньгах, а потому мы сумели найти общий язык.
- Ты даром времени не терял, - похвалил я его.
- Это точно, - самодовольно согласился Али. - А что узнал ты?
- Кое-что. Самое главное для нас - маркграф отнюдь не сидит взаперти. За три дня он дважды выезжал куда-то.
- К епископу Бове, обедать, - довольным тоном уточнил Али. - Ездил в сопровождении охраны, одним и тем же путем. Там, около монетного двора, есть вполне подходящая узкая улочка.
- Предлагаешь устроить засаду?
- Да. Простые методы часто оказываются самыми надежными.
- Но с ним охрана, нам понадобятся бойцы...
Али хитро усмехнулся.
- Кто имеет цель, тот отыщет средство.
- И ты знаешь средство?
- Да. В городе немало хороших бойцов, а король Ричард богаче короля Филиппа.
Я покачал головой.
- Эти бойцы - пилигримы. Они здесь, чтобы сражаться с сарацинами, а не с христианами.
- Ты лучше знаешь своих братьев, - согласился Али. - Но золото смывает многие различия.
- Даже если так, надо знать - к кому обратиться. Любой неверный шаг, и нас выдадут маркграфу.
Али согласно закивал.
- Да, именно так, мой друг Алан. Мы обратимся к тем, кому тоже есть, о чем умолчать.
Я удивленно посмотрел на него.
- Видишь ли, - пояснил улыбающийся Али. - Когда Саладин шел к Тиру, кое-кто из рыцарей был готов сдать ему город. Но пришел маркграф, и смешал все карты. Я знаю имена, а ты можешь говорить от имени короля Ричарда. Страх разоблачения и щедрость твоего сюзерена откроют нам дорогу к их сердцам.
Мне это не понравилось, но Али справедливо указал, что в противном случае мне придется пробиваться через охрану маркграфа самостоятельно - а он, Али, махать саблей не обучен. Скрепя сердце, я согласился на союз с несостоявшимися предателями. Ох, кто бы знал, с каким удовольствием я бы вырвал эту заразу из сердца христианского войска!
Но не сразу, потому как в тот момент были дела поважнее. Оказалось, что Али взял на себя смелость провести предварительные переговоры - надо признать, вполне успешные. По его зову приглашенные собрались незамедлительно. Я был потрясен, увидев два десятка рыцарей - я ждал двух, максимум трех.
- Больше не меньше, - резонно заметил Али. - И это еще не все.
Рыцари не скрывали, что пытались договориться с врагом и переговоры о сдаче вел сам Раймонд Сидонский, даже указали тайник, где было спрятано знамя Саладина - оно должно было взвиться над башней при подходе сарацинского войска.
- Как вы могли?! - не выдержал я.
- А что нам оставалось? - вопросом на вопрос ответил один из заговорщиков. - Почти все наши рыцари ушли с королем Гвидо, и очень немногие вернулись с Балианом. Нас бы просто перебили, а так - мы хотя бы спасли жителей.
- Но потеряли бы еще часть Святой земли.
- Мы и так ее теряем, - равнодушно заметил еще кто-то.
- Уже нет, - решительно возразил я. - Король Ричард привел нас к победе, и это только начало.
Рыцари согласно заворчали.
- Да, король Ричард - настоящий полководец, - выразил общее мнение рыцарь в красном. - Мы готовы служить ему, чтобы очистить эту землю и наши имена.
- Тогда ваша служба уже началась, - поспешил вставить Али. - Вот, сэр Алан готов огласить вам волю короля Ричарда.
Я удивленно посмотрел на него, но тотчас понял, что о главном Али предпочел до времени умолчать. Очень мудро.
- Королю Ричарду угодна смерть маркграфа Конрада, - сообщил я.
К еще большему моему удивлению, особого волнения эта новость не вызвала. Рыцари куда больше заинтересовавшись чисто практическими деталями плана, чем моральным аспектом нашей непростой миссии. Я был искренне огорчен, и даже в какой-то момент упустил нить разговора, позволив Али взять беседу на себя.
Со свойственной ему практичностью, он предложил не тянуть. Али уже все разведал, выбрал подходящее место, и с увлечением расписывал рыцарям, как они будут там побеждать маркграфа.
- Маловато нас для такого плана, - с сомнением заявил кто-то.
- У короля Ричарда есть еще преданные люди, - тотчас заверил его Али. - Всего выходит полсотни бойцов.
- Это уже дело, - довольно отметил высокий здоровяк в латах.
Мы довольно быстро разработали план нападения, который лично мне напомнил бандитские налеты - и это наполнило мое сердце сомнениями в искренности раскаяния рыцарей. Но, как справедливо заметил Али, иначе мне придется уехать с пустыми руками и надолго похоронить мечты о единстве христианской армии. Из двух зол я выбрал меньшее.
Несколько дней прошли в ожидании и тревоге, и вот, наконец, 29 апреля Конрад Монферратский любезно предоставил нам шанс выполнить свой долг перед королем Ричардом и христианством. Отправившись ужинать к епископу Бове, он провел там больше часа, что позволило нам собрать все наши силы - два десятка рыцарей и около полусотни обыкновенных бандитов, преданно внимавших повелениям Али.
Конрад возвращался в угрюмом молчании, верхом на черном жеребце, и десяток рыцарей с мечами наголо, преградивших путь, не прибавили ему хорошего настроения. Рыцари охраны - десятка три храбрых воинов - тотчас выхватили оружие, над улицей пронесся протяжный свист - и началось.
На крышах в полный рост встали бандиты с луками в руках. Засвистели стрелы, зазвенела сталь, закричали первые раненые. Наши рыцари храбро атаковали охрану маркграфа, сзади появился второй десяток и я схватился за рукоять меча. Пора! Нечего отсиживаться за чужими спинами! Но стоявший рядом Али придержал меня за руку.
- Не спеши, Алан - посмотри, что будет дальше.
Часть наших воинов на другой стороне улицы внезапно повернулась, и напала на другую часть. Наши рыцари оказались в явном меньшинстве. Они отважно сражались, но рыцари маркграфа теснили их. А на крышах внезапно появились латники и лучники, напавшие на бандитов. Выхватив сабли, бандиты ринулись на нового врага, но у того был серьезный перевес. Защищенные лишь собственной доблестью, бандиты не могли долго соперничать с воинами в латах и кольчугах. Прикрывшись щитами, те просто спихивали бандитов вниз, под копыта разгоряченных боем рыцарских коней.
- Нас предали, - пораженно прошептал я.
- Ты удивлен? - с усмешкой спросил Али.
- А ты - нет?!
- Этим людям не впервой предавать своих братьев... Но посмотри, маркграф сражается вместе со своими людьми.
Я посмотрел. Маркграф рубился с одним из наших рыцарей. Отбросив щит, он держал меч обеими руками, обрушивая на рыцаря удары чудовищной силы. Тот лишь защищался, но не слишком умело. Отбив его меч в сторону, маркграф ловким ударом снес рыцарю голову. Обезглавленное тело повалилось с коня. Яростно взревев, маркграф ринулся на уцелевшего после падения с крыши бандита, но тот, бросив оружие, пустился бежать. Я огляделся. Мы были разбиты. Немногочисленные уцелевшие разбегались - кто куда. Воины маркграфа преследовали их и рубили на месте. Пленных не брали.
- Сила и храбрость - добродетели воина, а не правителя, - философски заметил Али. - А доблесть заговорщика - быстрые ноги. Беги, Алан. Беги в Южный порт.
Бежать? Когда столько наших воинов, доверившись мне, погибало прямо у меня на глазах. Да и Али - бегун неважный.
- А ты?!
- Беги, Алан, не теряй времени. Я останусь здесь. Когда воины разбегутся - я выдам тебя. Маркграф ждать не станет и с ним будет мало людей. Ты сможешь выполнить свою миссию и спасешь христианство. Беги же!
Какой кошмар, но он прав. Я должен прожить еще немного, чтобы не погубить вместе с этими людьми доверенное мне дело. Прости меня, Господи. Я бросился прочь, свернув в первый же проулок. Сзади раздался цокот копыт. Я обернулся. Меня настигал рыцарь с копьем в руках. Выхватив меч, я принял бой. К счастью, противник мой опытом не блистал. Понадеявшись на длину копья, он погнал коня прямо на меня. Мне оставалось лишь сделать шаг в сторону, отбить копье и глубоко вонзить меч в бок рыцаря. Захрипев, он выронил копье и сполз с коня. Я выдернул меч и громко выругался. Конь ускакал. А мне бы следовало поторопиться.
Проклиная трусливого коня, подлого предателя и свою доверчивость, я побежал дальше. Эх, Али. Спасибо тебе за доверие, но я не чувствую себя в силах одолеть маркграфа даже в поединке. А ведь с ним наверняка будет хоть пара бойцов.
Решение пришло внезапно, материализовавшись в виде одинокого арбалетчика с тяжелым генуэзским арбалетом на плече.
- Что происходит, сэр рыцарь? - с тревогой в голосе окликнул он меня.
- Измена, - совершенно честно ответил я, обрушивая меч плашмя ему на голову.
Я не хотел проливать христианской крови больше, чем необходимо. Завладев арбалетом, я быстро удалился, оставив стонущего человека на милость Господа.
Южный порт оказался именно таким, каким я ожидал его увидеть. Пустота, запустение и ни одной лодки. Примыкающие к порту домики выглядели уныло и убого. Некоторые из них пустовали, другие были населены городской беднотой. Облюбовав подходящий дом, я выгнал засевшего там нищего и взвел арбалет. Не достойное рыцаря, но эффективное оружие. К тому же, предавший нас не оставил мне выбора. Я должен убить маркграфа сам, один - таково мое предназначение. И арбалет - самое надежное средство для его исполнения.
Окно в этом доме заменяла дыра в стене. Я присел рядом с ней, и стал ждать, молясь про себя. О чем? Да обо всем сразу. О спасении своей души, и о спасении души маркграфа, и чтобы Господь образумил маркграфа, и он примирился с Ричардом, чтобы мы очистили Святую землю от сарацинов, и чтобы больше не пролилось ни капли христианской крови. Молитву прервал стук копыт. Не меньше десятка всадников. Выселенный мною нищий, рискуя быть раздавленным, бросился наперерез, чуть не угодив под копыта.
- Там он, там! - мстительно визжал он.
- Вперед! - послышался знакомый голос Балиана.
Я опустил арбалет. Балиан? Откуда он здесь?
Дверь вылетела, выбитая богатырским ударом, и в проеме показался Балиан.
- Ну и что это значит? - спросил он, спокойно глядя на нацеленный на него арбалет.
- Где маркграф? - спросил я.
- Там, где была драка, - сообщил Балиан. - Под охраной моих людей.
Я поднял арбалет, и выстрелил. Стрела вонзилась в потолок, уйдя в него почти на половину.
- Хороший арбалет, - кивнул Балиан. - Почему ты не использовал его при первом нападении?
- Это не к лицу рыцарю.
- Ты совершил многое, что не к лицу рыцарю.
- Знаю. Но я должен был сделать это.
- Ради всего святого, почему?!
Я пожал плечами. Почему-то сейчас это уже не казалось таким важным.
- Маркграф претендует на то, что ему не принадлежит. Он не должен занять иерусалимский престол. Это не справедливо.
- Дьявол вас всех побери! - взревел Балиан. - Вам что, сарацинов мало?! Тебя Ричард науськал?
Я не ответил. Но Балиан и так все понял.
- Дурак ты, Алан из Ноттингема, - спокойно сообщил мне он. - Нет тут никакой справедливости, и никогда не было. Ты думаешь, Ричард ради справедливости Гвидо поддержал? Да ему просто обосновать свои, понимаешь - свои, претензии надо было. Если бы ты убил Конрада, о Гвидо бы все забыли максимум через неделю. А тебя бы убили, чтобы замести следы.
- Я в это не верю.
- Как пожелаешь.
Балиан помолчал, внимательно разглядывая меня. Потом грохнул кулаком в латной рукавице по стене, и в дом тотчас ворвались рыцари.
- Алан из Ноттингема, - официальным тоном заявил Балиан. - Ты дурак, но ты был хорошим рыцарем, пока не ввязался в эту грязную историю. Тебя бы следовало повесить, но я хочу лично выбить из тебя дурь.
- Спасибо тебе, Балиан.
Он отмахнулся. Я не обольщал себя пустыми надеждами. Меч в руках Балиана был столь же верной гарантией моего перехода в мир иной, как и веревка палача. Но рыцарю не престало болтаться на виселице.
Мы вышли из дома, сели на коней и направились вверх по улице. Балиан молчал и хмурился. Рыцари бросали на меня косые взгляды. Я пытался примириться с поражением. Али все-таки ошибся, и вместо маркграфа за мной приехал Балиан. Что ж, по крайней мере, я не стану убийцей.
Когда мы подходили к монетному двору, навстречу нам вылетел молодой воин на взмыленном коне. Он едва успел придержать скакуна.
- Барон Ибелин!
- Не спешите, юноша, - невозмутимо ответил Балиан. - Все интересное уже случилось.
- Так вы уже знаете?!
- О чем?
- Маркграф убит! Там!
И он указал назад, на площадь, где собралась толпа народу. Не говоря ни слова, Балиан спешился и широким шагом направился туда. Рыцари тотчас стащили меня с коня, и мы плотной группой последовали за бароном. Перед Балианом толпа почтительно расступилась и я увидел маркграфа, лежащего в луже крови. Поодаль покоилось еще двое. Один был мертв, над вторым еще трудился врач. Балиан склонился над раненым.
- Что произошло, Бернард?
- Эта женщина... - прохрипел раненый. - Леди Клементина... Она была одна... Сказала, что услышала битву... Испугалась... Попросила охрану... Маркграф дал ей всех... Кроме нас двоих... А потом появились двое... По виду - горожане... Сказали, от леди Клементины... Один протянул маркграфу письмо... Второй ударил кинжалом... Потом напали на нас... И...
Раненый захрипел и затих. Балиан медленно выпрямился. Двое рыцарей выступили вперед и почтительно замерли перед ним.
- Немедленно отправляйтесь во дворец и арестуйте эту женщину, - приказал Балиан.
Потом повернулся ко мне.
- Я посажу тебя в тюрьму. Думаю, через неделю здесь будет Ричард, но я сомневаюсь, что с ним будет Гвидо. Тогда сам решишь, во что тебе верить. Уведите.
Я со спокойной душой отправился знакомиться с местной тюрьмой, а Балиан занялся организацией похорон Конрада Монферратского.