Сначала сосед завалил подход к подъезду бревнами. Входить стало необычно, словно бегаешь по складу лесопилки, но ничего, все понимали - сосед, дело временное и мирились. Потом он сделал так, что войти в подъезд можно было лишь, просачиваясь тонким анорексичным стебельком да и то горизонтально. Я несколько раз примерялся своими пропорциями и у меня ничего не выходило. Попасть в подъезд и тем более в квартиру стало невозможно, и я здесь же, возле склада бревен, обмазанных зачем-то гипсом, стал выражать недовольство хозяину.
- И как мне теперь попасть в квартиру?
-Как хочешь, так и попадай. Вот видишь, люди проходят.
Он кивнул на молодого человека, который ловко просочился в щель.
- Так ты не будешь разбирать свои завалы?
- Нет, - нахально ответил сосед.
- Хорошо, тогда я звоню в милицию.
Сосед спокойно улыбался.
Достав свою "нокию", я долго оттирал экран от еще не успевшего застыть толстого слоя гипса. Как он сюда попал? Удивительно. Но с этим я потом разберусь.
На том конце нехотя сняли трубку.
- Добрый день, дежурный, слушаю вас.
- Здравствуйте, сосед завалил подъезд бревнами и замазал их гипсом. Войти в подъезд невозможно.
- Завалил бревнами? Пройти? Это не наш вопрос.
- Я не могу попасть в квартиру!
- Мы этим не занимаемся.
- А кто занимается?
- Не знаю.
- И что сейчас, вы мне прикажете ночевать на улице?
- Возможно. Или найти с соседом варианты решения проблемы.
- То есть, вы делать ничего не будете?
- Нет, повторяю, это не наша компетенция.
- Отлично, - сказал я, чувствуя, как внутри закипает злость, - Я буду писать на вас жалобу в МВД.
- Пишите, пожалуйста.
- Так, назовите мне вашу фамилию?
- Потапов
"Потапов..., Потопов..., Потапов..., - повторяю я про себя, понимая, что нет ничего, на чем я мог бы зафиксировать эту фамилию.
- Замечательно, я непременно напишу вашему начальству и поинтересуюсь вашим соответствием.
- Интересуйтесь.
Чувствую на том конце полное безразличие и только должностная инструкция не позволяет говорящему повесить трубку.
- Кстати, вы уже жаловались на соседей. Вот вижу двадцать третьего августа, и восьмого ноября и еще, вот, вот и вот, - голос в трубке пытается выставить меня каким-то гнусным интриганом.
- Все по существу, - начинаю оправдываться, - Не надо перескакивать с проблемы на проблему, начальство разберется.
- Ну и хорошо.
Я со злостью нажимаю кнопку отбой.
Когда я пытаюсь писать на вырванном клочке бумаги фамилию предстоящего фигуранта, приспособив для этого выступ пыльного серванта, появляется жена в старом халате и интересуется: "Что случилось?"
- Достал, - раздраженно бросаю в ответ, мельком глядя на застывшую в дверном проеме фигуру...
Проснулся. Впервые занемели сами кончики пальцев; отлежал. Чувствую, что именно этими пальцами я только что сжимал ручку. Я подумал о причудливом сне. Там соединились мой настоящий сосед с первого этажа, которому одолжил небольшие деньги и который забыл их отдать. Я не против и не напоминаю, а если еще раз попросит, то больше не дам. Старый подъезд, в старом дому, где сейчас живет брат. Какие-то знакомые и не очень лица и события, жена, совершенно непохожая на тех, с кем свела судьба и этот удручающий халат, не выходящий из головы. Но больше всего история показалась некой булгаковщиной. Может и Михаил Афанасьевич писал по утрам свои бессмертные творения, едва раскрыв глаза после ночных экзальтаций?