Из человеческих ценностей я люблю частые, но короткие визиты ко мне и от меня.
Мне не нравятся редкие, но длинные.
Я ценю человека, который уходит чуть раньше, чем мне бы хотелось.
Очень тяжело с тем, кто не умеет быть лаконичным.
Кто долго сидит в гостях, поддерживая себя в разговоре.
(М.М. Жванецкий)
Происходящее было ошибкой. Иванов это понял с первых произнесенных слов, но осознал остро, когда часы перевалили за полночь. С самого начала говорить было не о чем, и с каждым часом пропасть разрасталась катастрофически.
А все началось вполне безобидно. Была осень и как-то в дверь позвонили. Хозяин без задней мысли и особого беспокойства вышел в тамбур и приготовился открыть общий замок. Слышно, как шумел лифт, раздавались голоса в подъезде. Время, когда люди возвращаются с работы. И ему вдруг подумалось, что пришел именно он, тот, кто давно должен ему пять злосчастных рублей. Деньги невесть какие, но Иванову был важен принцип - взял, отдай. При встречах он не напоминал должнику, но с какой-то неохотой и даже брезгливостью жал ему руку, а потом, когда тот уходил, тихо говорил присутствующим:
- Гнида.
- Что, так и не отдал, - сочувствовали люди.
- Нет, - отвечал Иванов и зло, сквозь зубы сплевывал.
Он часто думал о планах мести, но больше чем набить морду, в голову ничего хорошего не приходило. Сделать он это конечно мог, учитывая собственные габариты и склочный характер, но ген интеллигентности, который непонятно как засорил его неэстетический организм, останавливал от непродуманных, спонтанных поступков. "Сдохнет, придут собирать деньги, так я скажу, что уже сдал", - накручивал себя Иванов. Потом быстро успокаивался и со временем все реже вспоминал об этом.
Он открыл дверь, обуреваемый раздумьями, и подбирая нужные слова. Но на пороге, к его удивлению, стоял совсем не он, а люди в форменной одежде. Не в милицейской, а в такой, гражданской, которая говорит, что пришли не просто так, а по делу - трубу проверять или про крыс спрашивать.
- Здравствуйте, - произнес один из них. Второй лишь кивнул головой, - Проверка электричества.
У Иванова подкосились ноги. Он не просел, но почувствовал острую слабость, которая иголками и влагой прокатилась по всему телу, заколдовывая эбонитовой палочкой волосы, ударяя в лицо багряным закатом.
- Приготовьте квитанции об оплате. А соседи ваши дома? Никто не отзывается.
Иванов пожал плечами и беззвучно двинулся обратно в квартиру, обделяя казенных людей минимальным гостеприимством. Но им это не особенно было и надо. Они подошли к счетчикам, зажгли фонарик, стали всматриваться в цифры и записывать.
- Что, что случилось? - перехватила Иванова жена.
- Свет пришли проверять, - буркнул он, - Ты не знаешь, где наши квитанции?
- Но мы, же давно не платили..., - прошипела змеей, испуганная супруга.
Иванов ее не замечал. Он резко открывал створки секретера, рылся в шуфлядках, создавая шум и возню, призванную достигнуть ушей незваных гостей. Эти пришедшие, должны знать, что он платил, что он переживает и вот сейчас, вот где-то здесь, найдет затерявшиеся злосчастные квитанции. Однако время шло, а искать было нечего. Последние оплаты преспокойно лежали в вазочке за стеклом серванта припорошенные забвением, и Иванов прекрасно знал об этом. Когда поиски затянулись, а из коридора раздался раздраженный голос: "Ну, скоро вы там? Нам еще много квартир обходить", Иванов понял, что все - пора сдаваться.
Он вернулся, привычно заправляя майку в трико и протянул, имеющиеся квитанции.
- Вот. Что нашел. Может не все. Что нашел. Платили... Может где-то еще... Может завалилось куда...
Голос слегка вибрировал, слова плохо получались, стали угловатыми и странно не помещались во рту.
Сотрудники Энергонадзора быстро оценили документы, сверили с показаниями счетчика и вполне буднично произнесли:
- У вас большая задолженность. Мы вам оформим предписание, чтобы в течение трех дней погасили. Если этого не случится, то придется вас отключить.
С этими словами они вручили небольшую бумажку. Она, оказывается, у них давно была заготовлена. Оставалось вписать лишь фамилию и адрес. Сказали: "До свидания". И удалились.
Иванов вернулся в комнату и плюхнулся на диван. Рядом присела жена. Они так и сидели несколько минут, ничего не говоря, опустив плечи.
- И что мы будем делать? - наконец сказала Иванова.
- Неси калькулятор, - ответил Иванов, погруженный в некие размышления.
Калькулятор не хотел слушаться, выскальзывал из рук, нажимались не те клавиши - вместо плюса - минус, вместо разделить - процент. Но в итоге сумма получилась. Это было неприятная цифра. Большая. Задолженность за год составила чуть больше трехсот долларов. Три портрета американского президента с шершавым пиджаком. Спрашивать про то, что на черный день не имело смысла. В шкафу, под толстым слоем постельного белья покоилась лишь одна вожделенная бумажка.
Три дня, плюс электрик со злобными щипцами, минус сто долларов, равно икс. Уравнение требовало решения.
Иванов набросил свитер на майку, натянул джинсы вместо полушерстяного "адидаса", тапочки решил не менять. Да и идти все ничего - подняться на этаж выше.
Нужный человек - сосед Валера был дома. Открыл сам, слегка распаренный, розовый, удовлетворенно посапывающий.
- Привет, сказал удивленно он, - Что случилось? Оторвал от стола.
- Разговор есть.
Иванов был заносчивый, хитрый, с соседями во дворе не пил, лишь пожимал руки и перебрасывался парой слов, и Валере было интересно, что же занесло этого высокомерного соседа в его пенаты.
- Ты выйдешь?
Интрига. Иванов просит выйти. Валере было настолько интересно, что он решил - ужин потерпит. А вдруг он сейчас уйдет, и тайна останется тайной. Это было выше его сил, крепче отварной свинины, что дымилась с картошкой на столе.
- Ну, давай, только быстро, - произнес он и прикрыл входную дверь, отрезая любопытных домочадцев от предстоящих событий.
В том, что Валера работал водителем в "Энергонадзоре" знали все. Обычное дело. Уазик - "буханка", канистра сэкономленного восемьдесят восьмого, кочующая по выходным из "буханки" в квартиру. Пятничный запой - день водителя, если в субботу не рыбалка или не по грибы. В общем, классика жанра.
Иванов описал ему ситуацию. Тот почесал за ухом, жирно с прихрюкиванием улыбнулся и ободряюще сказал:
На этом ударили по рукам, и Валера скрылся, влекомый запахом свинины, а Иванов решительно двинулся обратно.
- Ну как? Что сказал? Поможет? - встретила обеспокоенная жена.
- Да. Взялся, - по-деловому отчеканил Иванов.
На следующий день, ближе к вечеру Валера заглянул сам.
- Давай предписание, деньги.
Он был крайне важен, скор и жадно курил.
- Завтра зайди, поговорим, по рюмашке хлопнем, - неожиданно произнес Иванов.
Он не любил чужих людей, случайных гостей, излишней суеты, но здесь такой случай. Надо, вдруг подумал он. Надо, для большей убедительности сказал сам себе.
Прошли еще сутки, мысли стали остывать, тревоги притупляться и когда Валера появился на пороге, Иванов вдруг подумал - может откажется от рюмки, может обойдется этим полтинником, заработанным легко за сутки, может дела какие у него. Вот сейчас пожмет руку и скажет: "Извини старик, ты там готовился, ждал, а я, эдакая свинья, подвел. Жена, понимаешь, придумала к сестре съездить. Срочно. Извини". "Ну, как-нибудь в другой раз", - ответил бы Иванов, понимая, что другого раза не будет. Но ничего этого не произошло. Валера, похрюкивая протянул пятерню из баварских колбасок, мягко сжал жилистую ладонь Иванова и хитро пихнул его пузом так, что хозяин слегка попятился.
- Привет! - сказал "решала", - Вот твоя оплата. Долг закрыт.
Нужно было кричать "ура!", но будто очнувшись, хозяин произнес:
- Заходи. Давай по рюмахе.
Жена быстро накрыла стол, подрезала колбаски, достала позавчерашние голубцы, заправила капусту, выловила со дна трехлитровика расползающиеся от ароматного рассола помидоры.
Первая пошла замечательно. Под тост о здоровье.
Потом говорили о погоде, машинах, шуме, который от детей во дворе. Не преминули вспомнить об обоссаном подъезде. Долго вычисляли негодяев, но так и не вычислили. О соседских котах и собаках. Травили анекдоты.
Казалось, вершился дружеский интересный вечер, единение душ, но это было не так. Иванов любил поговорить совсем о другом. О культуре, политике, о философии жизни, о том, почему родителей любят до конца жизни, а мужей бросают раз и навсегда, о том, какие процессы происходят во сне, сколько вырабатывается инсулина, и чем полезен мелатонин, что такое смерть и есть ли бог, как физическое явление.
Валера был проще, и их разделяла пропасть. После погоды, котов и автомобилей, когда на место первой сорокоградусной появилась вторая "столичная", не без укоризненного взгляда жены, он размяк окончательно и задумчиво произнес:
- А помню, как мы с батькой косили сено...
После этих слов Иванов поперхнулся, слегка перекрестился и выскочил в коридор, ссылаясь на нужду. В коридоре он приоткрыл дверь в отхожее место, заставляя дверь скрипнуть, а сам замер на месте и, пользуясь тем, что гость находился к нему спиной, начал показывать жене всевозможные гримасы. То делал вид, что засыпает, то вдруг обмякал, как слизь, то корчил рожи - высовывая язык, выпучивал глаза, делал свиную рожу и неслышно похрюкивая, колесом выгибал живот. Жена наоборот трясла головой, мол - уйди сволочь, сгинь, а когда Валера нырял с головой в тарелку, произносила тысячу неслышных слов, превращая лицо в поролоновую мочалку.
А Валера не унимался. Он был в ударе. Хороший стол, приветливые соседи. Что еще нужно в пятничный вечер.
- Ха! А как-то поехали мы по грибы. Это были грибы! Грибищи!...
Иванов тоже к грибам относился почтительно. Но сейчас эти самые грибы стали раздражать его больше всего. Он уже не возвращался за стол. Курил нервно в коридоре, заставляя отдуваться жену. Та тоже сидела, как на иголках, выпускала шумные струи сигаретного дыма и натянуто подхохатывала на очередную "удачную шутку" гостя.
Он уже тысячу раз пожалел о приглашении. И дернул меня черт за язык. Этого полтинника за свиные уши хватило бы. Твою ж мать. Завтра, хоть и суббота, но хочется спокойствия, отдыха. Вроде уже достаточно. Хватит!
В первом часу ночи раздался звонок в дверь. Иванов вздохнул с облегчением и пошел открывать запоры.
- Ну, где там мой, неверный?
Голос жены соседа был обнадеживающе бодрым.
- Ну что? Надоел, небось хозяевам? Может домой пора?
- Нет, нет, что ты, Танюша! - с надеждой затараторили Ивановы.
- Жена. Все чинно, благородно, я еще посижу, - произнес расползающийся от водки гость.
- Первый час ночи, Валера, может соседи отдыхать хотят?
- Нет, нет, что ты! - будто побитые собаки взвыли Ивановы.
Соседка окинула взглядом коридор, стол на кухне, попереминалась с ноги на ногу.
- Может и ты присядешь? - поинтересовалась с опаской хозяйка.
- Нет. Вы уж как-нибудь сами. Завтра голова бо-бо. Надо мне это? Ладно, отдыхайте, господа. Валера, долго не засиживайся.
Валера сделал под козырек и довольно хрюкнул. Когда соседка сказала про "отдыхайте", "надо нам это", а завершила - "господа", у хозяев коварно заискрились глаза и клубы сизого дыма рванули из пастей.
- Соседи, есть у меня еще чудесная история про рыбалку. Ха-ха-ха! Поехали мы как-то с другом... Сосед, не филонь, наливай...
Утром Ивановы проснулись не от похмелья. Сначала они тупо смотрели в потолок, потом молча, курили на кухне, попивая рассол. После Иванов сказал:
- Буду платить за электричество ежемесячно. К черту.