Если бы его спросили, кем же он является, то он не смог бы дать вразумительного ответа, потому что, действительно, не знал и, что тоже интересно, по-настоящему не задумывался над этим, так как искал что-то отсутствующее в том мире, в котором он находился, а этот поиск был постоянно сопряжён со множеством находок, которые были одновременно незначительными и значительными, ибо всё зависело от падающего угла зрения и времени обнаружения многочисленных находок, появляющихся, например, в причудливых формах ракушек разной окраски, то переливающихся весёлыми бликами от игры с ними солнечных лучей, то тускнеющих, когда небо покрывалось грозовыми облаками, и, что особо следует заметить, в результате этих открытий он вовлекался уже не столько в поиск, а точнее сказать, он невольно откладывал его на неопределённое время, сколько в занимательную сортировку своих открытий, в их тщательный отбор, с целью выявить из них то, что могло каким-то странным образом приблизить его, сначала через сюрреалистическое их восприятие, а потом постепенно к контурному, рельефному изображению того, что было для него до этого скрытым, отсутствующим, то есть происходила его своеобразная созидательность, напоминающая чем-то либо деятельность Прометея, либо Сизифа, либо Сальвадора Дали, открывающие, каждый по-своему, отсутствующий мир, хотя, тут же необходимо заметить, отметить, что он совершенно не ассоциировал свой поиск аморфно отсутствующего с творениями известных пионеров человеческой истории, не претендуя на то, чтобы стать на одну ступень с ними, так как его совсем не тянуло к какой-то амбициозности, потому что его всё же интриговало то таинственное отсутствие, которое он не мог выразить словами, например, чувствовал, глядя на проплывающие перламутровые облака или на сверкающие блики океанской гальки, сияющих песчинок, полированных раковин, в которых ютились правильной формы блестящие жемчужины, отсутствие того, что ему, безудержному,неутомимому открывателю, не хватает, чтобы наполнить свою ненасытную душу...