Нынче у Макса отгул. Нет, в больницу не надо. И со страховкой улажено. Дело лишь в том, что Макс Ощущает себя неважно. Вернее, совсем не ощущает.
По бестолковой причине Он выжимает паузу. День отражая в год, Век уминая в секунду. Место заняв Диогеново, Ёрничает. Ведёт потолка исследование На предмет умных мыслей,
Прозрачную дверь открывает, Мёрзнет. Догадывается: ноябрь. Догадывается: цветы Живут на его балконе
(Откуда взялись? Амнезийно). И до сих пор не загнулись, Хотя по ночам теперь минус.
Они называются странно: Что-то про ногти и солнце. Требуют орошения Лейки пластмассовой из.
Макс не касается лейки. Косится почти суеверно: Ну а вдруг Тепло её рук Сохранила посудина. Лучше уж из бутылки. Жалко ведь, пусть растут.
Макс настороженно вглядывается В сигаретное имя на пачке. Литер не помнит, Слова не складываются.
Под окнами замечает Белую девушку В белом пальто, С белой собакой рядом. У кого-то из пары - улыбка От уха до уха.
Макс бы завёл собаку. Нет, не ключом - в квартиру. Потому вопрошает растенье: Нравится ли хозяйка? Как бы, ну это, знакомство?..
"Ногти" склоняются влево И возвращаются вправо. И подозрительно мудро Хрустят. Корни у них степные. Или вообще не здесь.
Кто ты такой, человече, Пофиг траве подзаборной. Поля пред тобой, асфальты, Стеклянные лабиринты, Весёлые минотавры С извечным "Опа, стопэ".
Неважно траве-шаманке, Во что и зачем ты веришь, Куда не вложил ни грамма, Куда ты вложил лишка.
Гул энтропии Максу Надоедает скоро. Он выметается из дому. Дальше по плану - центр. Осень качает троллейбус. Из стороны да в сторону. Следующая остановка: Площадь.
Макс, застегнув ошейник, Делает вид, что - куртку. С логикой всё в порядке: Думает, так надёжней. Жмётся к деревьям замшелым И переходы считает.
В новом туннеле видит Серобетонные стены. Наскальности (где идеи?), Добавить совсем неплохо.
С цоями чтоб и анархией, С вопросами про экзистенцию, С детальным изображением Первично-вторичных признаков
И оком, ну как без него, Внутри пирамиды Маслоу. Графика чистоты Ибо неубедительна.
Липы зияют кронами, Что по весне покромсаны Были благоустройствами. Снова уродцами кажутся, Цвета и объём утратив.
Максу, пожалуй, приятен Снег, похожий на дождь. И дождь, похожий на снег. Всё равно разницы ноль.
Бредёт, абсолютно король В отставке. А город безлюден, Сонно шевелит во сне Обшарпанными конечностями.
Макс набирает номер, Обещая себе, что сбросит, Как только услышит: "да". Но каждый гудок - километр, Чужой астероид и тунд-ра.
Трубка вздыхает: "Не надо звонить". Макс сочиняет вопросы Про документы, Стараясь, чтоб голос звучал Буднично.
"Спасибо, всё верно. И что-то ещё хотел?" Макс просит о встрече мысленно, Отрабатывая красноречие, Коим вроде бы отличался Когда-то. Почти умоляет.
Но вслух отвечает: "Не. Вполне Поговорили".
Шляется закоулками, Еcт невкусную пиццу, Мимоходом ругая студентов За криворукое исполнение.
Остатками кормит чаек, Спасая от смерти голодной Летучих страдальцев. Вступает в беседу со старцем, Джедайствует в тему недвиги.
Пятна, меж тем, светофоров Плавятся изумрудно. Шахтами манят и манят. Вечер в ночи распадается, Меняя режим и частотность Мигания.
На пальцах и на ладонях Следы его различая, Макс искренне удивляется. Искренне огорчается. Пытается оттереть. Не получается.
Зеленью сумрака вымазан С ног и до головы.
Едва успевает перебежать Дорогу. Заваливается в кабак. Полночь вползает следом, Приклеенная,
И вместо лиц и сюжетов С пикапом и мордобоем Показывает другое. Зачем-то совсем другое.
Макс возвращается трезвый. Сон не идёт. Макс неумело поёт Вполголоса.
Действо, конечно, достойно Призраков местной Антарктики. Очень уж инфернально, Прямо мороз по коже У исполнителя. Призраки несогласны. Каждому ибо своё.
Призраки переглядываются В стылом недоумении, Ветки ломают неистово И разгоняют ворон.
На тебе, дурень, сон,- Решают всем коллективом,- Только не издевайся.
Пение - больше хрип, - К выводу Макс приходит. - Непродуктивно оно.
Молча ставит будильник. Пара часов до рассвета. И слава седому предзимью, Пока что темно.