Annotation

     «Переносица — анат. верхняя часть носа, примыкающая ко лбу» (Большой толковый словарь).

     — Ваше Величество, вернулся еще один отряд разведчиков! — доложил оруженосец.

     

     Король ответил не сразу. Государь усиленно молился, надеясь, что Всевышний даст ему знак. Надежда умирала последней, но где-то в глубинах подсознания бродила тревожная мысль — быть может вовсе не по воле Всевышнего его занесло в эту странную, но прекрасную местность?!

     

     Разведчики вежливо втолкнули в королевский шатер человечка в классическом одеянии деревенского священника. Или странствующего монаха. В этой части света не всякий мог бы понять разницу.

     

     — Мне сказали, что ты могущественный король, — заговорил человечек. — Право, не знаю, чем я могу тебе помочь…

     

     Государь выдохнул с заметным облегчением. Слава Богу, наконец-то вменяемая латынь. Далекая от совершенства, но настоящий герой не имеет права углубляться в лингвистические тонкости; настоящий герой должен понимать своих собеседников с полуслова, даже в такой странной ситуации.

     

     — Какой сейчас год? — прямо и решительно спросил король.

     

     — Эээ… — задумался собеседник. — Брат Патрик несколько лет назад проводил вычисления… Подожди, дай вспомнить. Да, точно! Одна тысяча двести тридцать восьмой!

     

     — Ты уверен? — не поверил государь.

     

     — Все претензии к брату Патрику, — развел руками деревенский монах (или странствующий священник).

     

     — Так ведь не похоже что-то, — задумался король. — Кто сейчас правит в Лондоне?

     

     — Лондон? — в свою очередь удивился монах. — А это еще где? А, вспомнил! Так ведь с тех пор, как римляне ушли, там так никто и не поселился…

     

     — Римляне?! Постой, ты сказал 1238-й год?!

     

     — Ну да, от основания Рима…

     

     — Черт бы тебя побрал! — не выдержал король. — Так ведь это… это ведь… — Государь принялся считать на пальцах, потом схватил со стола пергамент и принялся царапать на нем трехпозиционные графики… — …что ты мне голову морочишь! От Рождества Христова какой сейчас год?!

     

     — Точно не скажу, — понурился монах, — давно это было…

     

     — … … это же сколько часовых поясов надо было пересечь? — ошеломленно пробормотал Генри Тюдор.

     

     Несколько дней назад, то бишь 7 августа 1485 года он высадился в Южном Уэльсе, имея при себе армию в тысячу с лишним рыцарей и полторы тысячи пехотинцев — лучников, арбалетчиков и хэндгоннеров. Войско было интернациональное — англичане, французы, бретонцы, шотландцы — но опытное и сплоченное. Генри планировал набрать в Уэльсе, своей исторической родине, дополнительные войска и свергнуть проклятого узурпатора Ричарда Йорка. Он был уверен в победе, но при этом был готов достойно потерпеть поражение. Однако, прибыть в Британию на 1000 лет раньше срока -… нет, этого никто не мог предвидеть, к такому нельзя было подготовиться.

     

     — Ничего не поделаешь, — вздохнул король. — 485-й год тоже имеет свои достоинства. Проклятые Йорки нам больше не страшны! Эй, оруженосец! Развернуть королевское знамя! Стучать в барабаны! Трубить в медные трубы! Разводить огни! Мы выступаем на Лонд… тьфу, да кому он сегодня нужен?! На Камелот!!!

     Слышишь?! Очень даже слышу! Громче самых громких труб

     Грохот битвы сносит крышу, жертву пробуя на зуб,

     Кто к сражению не годен, тот увидит свой конец,

     Нас ведет могучий Один, общий предок и отец,

     Дети Хорсы и Хенгиста, против нас не сквернословь —

     Мы — саксонские фашисты, не смешаем с вами кровь!

     Пусть погибнет Пакс Романа, для чего нам этот Пакс?

     На языческих курганах станет править англосакс.

     Не забудут эту трепку до скончания веков,

     Брось поганых кельтов в топку и добавь побольше дров!

     Слышишь?! Слышу эти вопли, вижу рабское клеймо —

     Подберите ваши сопли, каледонское дерьмо!

     Тонны золота и слитков мы получим, победив,

     А сарматских недобитков пусть пожрет стервятник-гриф!

     Будут помнить этот подвиг, посвящая песни нам,

     Даже франк великий — Хлодвиг поклонится храбрецам.

     Над упавшим легионом твердым шагом пронесем

     Мы саксонские знамена с беспощадным кабаном,

     Кто сразит врагов немало, но простится с головой,

     Тот поднимется в Вальгаллу, где продолжит вечный бой!

     Истребив навек крамолу, утвердивший нашу власть,

     Над Крестом восстанет Молот, разорвавший кельтам пасть!

     И без лишних разговоров, воздвигая новый храм,

     Мы воскликнем — слава Тору! Тору — слава! Слава нам!

     

     .......................................................

     Саксы построились на противоположной стороне поля (больше негде было) и развернули знамя с черным кабаном. Их было много, они были ужасны.

     

     — А может все-таки попробуем договориться? — неуверенно заметил один из английских рыцарей. — Все-таки родственники, пусть и дальние…

     

     Один из саксов вышел на середину поля, принялся размахивать огромным боевым топором и издавать нечленораздельные звуки.

     

     — Я не стану это переводить, — заявил давешний ирландский монах, — он возносит настолько грязную хулу на наши культурные ценности, что…

     

     — Да я и сам догадался, — нетерпеливо отмахнулся от него Генри. — Кто желает сразиться с варваром?

     

     — Я, Ваше Величество! Нет, я! Нет, только я достоин… — принялись спорить благородные рыцари.

     

     — Лорд Хеллборн, поручаю это вам, — принял решение король.

     

     — Я не подведу, Ваше Величество! — откликнулся давешний рыцарь, пришпорил коня и отважно поскакал на врага, выставив вперед копье. Сакс спокойно дождался англичанина, увернулся от копья и обрушил свой топор на круп лошади. Грохот от падения услышали по обе стороны поля. ХРАК! — снова опустился тяжелый топор — опустился с такой силой, что даже прекрасный миланский доспех не спас лорда Хеллборна. Саксонский разбойник выцарапал из обломков шлема голову англичанина, ухватил ее за волосы и принялся подбрасывать, как футбольный мяч.

     

     — АРРРРРРРРРРРРРРРРГХ! — радостно завопили прочие саксы.

     

     — Ууууууууууууууу… — грустно отозвалось союзное англо-британское войско.

     

     — Плохой знак, — принялись изо всех сил креститься и сплевывать рыцари из королевской свиты.

     

     — Попробуем обратить его в нашу пользу, — пожал плечами король. — Трубить сигнал к отступлению!

     

     Христианское войско заколебалось и качнулось назад. Саксонские язычники издали еще один радостный вопль и бросились вперед. До первой линии англо-британцев оставалось менее сотни шагов, когда ряды окончательно распались и над полем битвы прогремел дьявольский гром. Сработало — первая линия атакующих саксов споткнулась на бегу, пораженная залпом английских пушек. Убитых было немного, но пораженные в переносном смысле подсчету не поддавались.

     

     — Ахтунг! — запаниковали саксы. — Это дракон! Бритты приручили дракона! Спасайтесь, мы все умрем!

     

     — Non nobis, non nobis, Domine! — воскликнул король. — За Англию и Святого Джорджа! Take no prisoners! Show no mercy!

     

     Саксы бежали, преследуемые по пятам.

     

     — Победа, Ваше Величество! Великая победа!

     

     Король снял шлем, вытер лоб и несколько раз перекрестился.

     

     — Братья, нам предстоят великие дела! Сегодня Камелот, завтра — Париж, послезавтра — Рим!

     

     Рядом пронесли останки лорда Хеллборна.

     

     — А если бы у него был короткоствол, — заметил один из рыцарей, — все могло сложиться иначе!

     Меня часто просят рассказать о своей первой встрече с великим государем, и я каждый раз уступаю этим просьбам.

     

     В то утро я стоял на берегу и пытался оценить улов, набившийся за ночь в наши сети, когда на дозорной башне зазвонил колокол. Зазвонил слишком поздно — брат Августин был подслеповат, а горизонт был затянут туманом, поэтому я увидел паруса всего несколько мгновений спустя. Бежать было поздно, бежать было некуда, поэтому я приготовился мужественно встретить свою судьбу. Кроме того, меня согревала надежда, что пришедшие с моря корабли принадлежат королю Вульфгрею, а с ним у нас давно было заключено полюбовное соглашение. Разбойники Вульфгрея обычно забирали у нас половину всех свиней и все вино из монастырских подвалов, после чего мирно убирались прочь. Вот селениям, расположенным южнее, приходилось уже нелегко, потому что саксы нападали на них в состоянии изрядного подпития.

     

     Впрочем, эти корабли заметно отличались от галер короля Вульфгрея и его сородичей. Они были гораздо больше, а на парусах были намалеваны красные кресты. Можно сказать, я был приятно удивлен. Давно к нам из-за моря не приплывали добрые христиане!

     

     Корабли пристали к берегу чуть ниже по течению, люди высыпали на берег. Осмотревшись по сторонам, они направились ко мне.

     

     Многие из пришельцев были облачены в богатые разноцветные одежды, другие носили невиданную доселе блестящую железную броню, покрывавшую все тело от макушки до пят. Мне приходилось прежде видеть лорики римских легионеров и кольчугу сарматских катафрактариев, но это было нечто другое. Уже тогда я почувствовал, что ни римский, ни варварский мир не сможет противостоять воинам, носящим такие доспехи.

     

     Предводитель загадочных гостей был высок и прекрасен собой, и даже многочисленные шрамы, покрывавшие его мужественное лицо, не могли исказить благородный облик. Было ему на вид около тридцати лет, точнее нельзя было сказать.

     

     — What is this fucking place? — спросил он.

     

     Признаюсь, тогда я не понял ни слова, хотя его речь смутно напомнила мне язык саксов. Саксы-христиане? Вот уж действительно, невиданное дело!

     

     — Простите, я не понимаю вас, добрый господин, — ответил я со всей возможной учтивостью.

     

     — Как называется это место? — повторил он свой вопрос на грубоватой, но вполне понятной латыни.

     

     — Это Британия, добрый господин.

     

     — Значит, все-таки Британия… — задумчиво пробормотал гость. — Но что случилось с Лондоном?!

     

     — Жители оставили его, — охотно поведал я. — С тех пор как император Гонорий отозвал легионы, и некому стало защищать берега от саксонских набегов…

     

     — Гонорий?! — изумился пришелец. — О ком ты?!

     

     — Август Гонорий, император Рима, — пояснил я. — Он приказал легионам отступить из Британии… вот уже… да, семь лет назад.

     

     — Какой сейчас год? — прошептал мой собеседник. Взгляд его при этом заметно потускнел.

     

     — Одна тысяча сто шестьдесят девятый, — отвечал я, гордый собой. Ведь я сам принимал участие в этих вычислениях!

     

     — Но этого не может быть! — пришелец был явно поражен. — Кто сейчас правит в Британии?

     

     — Гай Амброзий Аврелиан, — сообщил я. — Когда Гонорий бросил нас на произвол судьбы, короли и полководцы Британии выбрали нового императора.

     

     — Какой еще Аврелиан?! — почти застонал чужак. — Какой еще 1169-й год?!

     

     — Именно так, добрый господин, — подтвердил я. — 1169-й от Основания Города. От основания Рима.

     

     — Дьявол тебя разорви! — гость заметно рассердился. — От Рождества Христова какой сейчас год?!

     

     — Эээ… — не сразу ответил я. — Мы с братьями пытались подсчитать, но это было нелегко… Мы думаем, прошло не менее четырех сотен лет, но сказать точно в настоящий момент…

     

     — Неважно, — отмахнулся пришелец, — я и так все понял. Четыреста пятнадцатый. Четыреста пятнадцатый, вот оно как. Ты вообще понимаешь, что произошло?!

     

     Разумеется, я не понимал.

     

     — Десять дней назад мы отплыли из Франции, — продолжал он. — Десять дней назад, 16 ноября 1415 года от рождества господа нашего Иисуса Христа. Одна тысяча четыреста пятнадцатого года, понимаешь? И вот мы прибыли в Британию. На тысячу лет раньше срока.

     

     Он немного помолчал и задумчиво добавил:

     

     — Мы могли добраться быстрее, чем за десять дней, если бы не этот странный шторм, настигнувший нас на середине пути… Поэтому мы первым делом и решили, будто нас забросило к берегам неведомой земли. Но ведь это Темза? Эти развалины — Лондон?!

     

     Тысяча лет? «Что за дьявольские шутки?» — подумал я. Кто эти люди? Люди ли это?! Взволнованный странными речами пришельца, я опустился на колени, и принялся усиленно молиться, надеясь, что Всевышний подаст мне знак и объяснит это странное происшествие. К моему удивлению, предводитель чужаков опустился на колени рядом со мной и присоединился к молитве. Я прислушался. Нет, он не коверкал слова и не произносил их задом наперед. Следовательно, он не мог быть орудием или порождением князя тьмы. Но кем же он был?!

     

     Внезапно мой собеседник прервал молитву и снова обратился ко мне:

     

     — Скажите, святой отец, как вас зовут?

     

     — Мерлин, — ответил я, ибо не видел смысла скрывать свое имя.

     

     — Мерлин?! — воскликнул незнакомец. — В самом деле, Мерлин?! Ты не шутишь?!

     

     — Зачем мне шутить? — немного обиделся я. — Мерлин, так меня и зовут. Знаю, имя необычное для здешних краев, но я родом из западных земель…

     

     — Вот он… — прошептал пришелец. — Вот он знак, которого я ждал!

     

     И тогда подул легкий южный ветер, который разогнал туман над рекой, натянул паруса загадочных кораблей, и заставил трепетать знамена на мачтах. И я увидел одно из этих знамен — на головном корабле, с которого и сошел мой собеседник. Знамя с красным драконом!

     

     Не чувствую под собой земли, я вскочил и со всех ног бросился в монастырь.

     

     — Братья! — кричал я. — Он пришел! Он вернулся! Он вернулся к нам! Пендрагон! Спаситель Британии!

     Смотрю удивленно на карту:

     Владыка, исполненный сил,

     Построил империю Артур

     От Ганы до самой Бразил.

     

     Король обеспечил кредиты —

     Империи будущий рост —

     В Испании северной бритты

     Построят могучий форпост.

     

     В Гренландии снежные нарты

     Гоняют ленивых моржей,

     Строительством заняты Артур

     И Мерлин, седой ворожей.

     

     Проносятся ветром по льдине,

     На запад идут неспроста —

     Любимец кровавой богини,

     А также поклонник Христа.

     

     Доверившись местному гиду —

     Преграды ему нипочем! —

     Британцы пришли в Атлантиду,

     Ее покорили мечом.

     

     На берег сошли легионы —

     В блестящей кольчуге и без,

     Бежали на запад гуроны,

     За ними бежал ирокез.

     

     И там же герой-император,

     Вдыхая трофейный косяк,

     Построил для будущих Штатов

     Столицу и порт Эборак.

     

     Свирепствуют грозные бритты —

     На пленных рисуют клеймо,

     Пропали в снегах иннуиты,

     За ними ушли эскимо.

     

     Разбив северян-дровосеков,

     В броне, порождающей шум,

     Британцы идут на ацтеков

     И разных других Монтесум.

     

     Пройдя мексиканские чащи,

     Упал в океанскую соль

     Наш Артур, король в Настоящем —

     И в Будущем тоже король.

     ........................................

     — Ваше величество, гунны! — доложил запыхавшийся гонец, ворвавшийся в королевский шатер. — Гунны идут!

     

     — Да будет так, — смиренно произнес старый король. — Если гунны придут, мы их встретим.

     

     Генрих Ланкастер, пятый этого имени, Божьей Милостью король Англии, Ирландии и Шотландии, лорд-протектор Галлии и Нижних Земель, император Запада и прочая, прочая, прочая, тяжело вздохнул и перекрестился, после чего велел своим пажам облачить себя в доспехи.

     

     …Тридцать с лишним лет прошли в боях и походах. Первые дни, недели и даже месяцы Генрих надеялся, что странный морок вот-вот его отпустит. Даже в море несколько раз выходил, надеясь поймать тот самый шторм, который вернет его в родное столетие. Не поймал. Смирился. Надо было как-то жить дальше. Многое пришлось начинать с самого начала. Собирать королевство, например. Усмирять новых непокорных подданных. Бороться против собственных родных англичан, которые теперь приходили из-за моря, поклонялись языческим идолам и обижали честных христиан. Сражаться с христианскими государями Европы — ну что ж, по крайней мере, в этом не было ничего нового. Возглавлять крестовые походы в дальние страны Африки и Азии… Чем дальше, тем труднее приходилось. Римляне, византийцы, вандалы и другие обитатели этого мира не были дикарями или дураками. Они охотно и старательно заимствовали всевозможные военные и научные новшества, принесенные пришельцами из будущего. Генрих и его соратники глазом не успели моргнуть, как византийский император обзавелся целыми отрядами воинов в готической броне. Готы, как западные, так и восточные, от него не отставали. Готы в готическом доспехе… воистину, им было суждено встретить друг друга!

     

     Потом пришли гунны.

     

     Первая встреча завершилась в пользу британцев. Как и вторая. Гуннам пришлось отступить в свою варварскую пустыню по ту сторону Рейна. Но и среди них, прокатившихся огненным валом от стен далекого Катая до стен христианской Европы, хватало людей дальновидных и предприимчивых. Гунны отступили, но не признали свое поражение. Они готовились. Переманивали перебежчиков и мастеров, засылали в империю школяров и наемных убийц, истребляли или покоряли мелкие племена на восточных и северных границах своего царства. В один прекрасный — или страшный день они собирались вернуться. И день этот наступил.

     

     Вел их Аттила, прозванный Бичом Божьим. Когда Генрих впервые услышал это имя — здесь, в новом мире — не поверил. Неужели тот самый? Потом ему объяснили: Аттила — не имя, а титул. «Отец народа». Почти как «святой отец» или «отец отечества» у римлян. Кто угодно может его носить. Так что все может быть. Может быть, тот самый. Может быть и другой. Да и какая теперь разница? Мир изменился навсегда; пусть даже Аттила тот самый — его действия и намерения невозможно предугадать.

     

     Стоя на пороге шатра, король Генрих окинул взглядом свою армию, заполонившую добрую половину поля. Рыцари и пехотинцы уже почти закончили построение. Над войсками развевались почти все знамена христианской Европы. Разумеется, кое-кого не хватало… Кто-то не пришел, а кто-то и вовсе оказался на другой стороне. Как и всегда. «Если Господь дарует нам победу…» — подумал было Генрих, но не завершил свою мысль. Что делать с предателями? Покарать или проявить милосердие? Где найти правильный ответ?

     

     — Какой сегодня день? — внезапно спросил король.

     

     — 25 октября, Ваше Величество, — немедленно отозвался один из оруженосцев.

     

     — Вот оно что, — задумчиво пробормотал Генрих. — Добрый знак. Коня!

     

     Рыцарских коней тоже пришлось разводить заново, но за тридцать лет кое-что успели сделать. На таком красавце не было стыдно воевать и в давно покинутом и полузабытом родном 15 веке. Не без труда забрался в седло — годы давали о себе знать, помощь пажей оказалась не лишней. Промчался вдоль строя под приветственные крики, развернулся, поскакал обратно, притормозил на полпути. Повернулся к войскам и поднял руку, призывая к тишине. По многолетнему опыту знал, что в задних рядах его не услышат. Ничего, передние ряды перескажут. Летописцы почему-то всегда опускают эту деталь.

     

     — Сегодня день святого Криспиана… — начал было король — и осекся. Понял, что не осталось никого, кто был рядом, когда он произносил эту речь в первый раз. Вестморленд погиб в Ирландии, Талбот — в Испании; Уорика сразила отравленная азиатская стрела в разгар первого гуннского вторжения — бедный Уорик… Бедфорд утонул в какой-то итальянской речушке, подобно императору Фридриху… Только он, король Гарри, и выжил. Все, все — на короля! За жизнь, за душу, за жен, и за детей, и за долги, и за грехи — за все король в ответе…