Мы с Игнатом снова едем на Великолукском поезде до ст. Кунья. Игнат отдыхал на юге, а у меня летнего отпуска не было. Так что едем на четыре дня всего, на отгулы. Игнат, турист со стажем, любит называть себя бродягой. Он загорел, глаза довольно сверкают. Я тоже рада поездке и мне не в тягость тяжёлый рюкзак, хотя на грузчицу не похожа, скорее на физкультурницу.
Торопилась на Рижский вокзал и забыла полить фиалки. Сидела в зале ожидания и читала газеты. Рюкзак получился тяжёлый, много тёплых вещей - в сентябре ночи холодные. Фотоаппарат не взяла.
Игнат не опоздал. В плацкартном купе сидела красивая брюнетка с букетом красных роз. Ещё брюнетка, тоже красивая крановщица Лида, молодой блондин. Вошли два таджика с бутылками пива "Балтика" и одним пакетиком солёных орешков. Когда они вошли, у всех в купе перекосились лица, но блондин выпил предложенный ими стакан пива, а я сообщила, что была в Таджикистане и поделилась впечатлениями. Я в восторге от озера Искандеркуль и его окрестностей, а как раз оттуда более бойкий таджик.
Таджики обрадовались мне. Они выпили 12 бутылок пива. Подарили мне часы и бусы - чёрные из кровавика и из горного хрусталя. Бусы из кровавика подарил таджик, что поскромнее. А бойкий - бусы из горного хрусталя. Пришлось дать им в подарок свисток - в походе вещь удобная, и для вечерних перемещений по городу.
Женщина с розами сообщила, что едет к отцу на похороны. Таджик из Искандеркуля удивлялся, как мы живём на наши зарплаты. Он зарабатывает на Черкизовском рынке. Но у него в Искандеркуле 13 братьев и сестёр и
здесь женщина родила ему сына. Он вручил мне подарки как землячке. Он клеился к женщине с розами, но я покачала головой, и он отстал. У Лиды он спрашивал адрес, но я напомнила ему, что у каждого из них семья.
В Волоколамске они долго сидели на платформе на скамейке, окружённые парнями, и я подумала, что они торгуют наркотиками. Игнат одел мне на руку часы. Они, конечно, скоро остановились.
Таджики принесли ещё 6 банок с пивом. Я подарила им 2 шоколадные конфеты "Красная шапочка" на закуску. Очень не хотелось безобразия. Все, кроме таджиков, легли. Они ушли и вернулись.
Мы с Игнатом легли на верхних полках. Среди ночи я видела, что он наполовину свесился с полки - одна нога почти болталась в воздухе. Подправила его своей ногой и поймала взгляд одного и таджиков.
Ночью помогла растолкать говорливого таджика его скромному спутнику, посоветовав полить его холодной водой. Он сразу проснулся и обиделся. Тот, кто поскромнее, оглянулся на мою верхнюю полку за сочувствием.
Я всю ночь не спала. Мимо нас ходила туда-сюда нервная девушка. Но я не сразу заметила, когда сошла женщина с розами. Когда заметила, то перешла на нижнюю полку. До этого попросила одеяло - поясница была холодная. Проводница не спала - всю ночь кто-то сходил. За окном был туман.
Перед выходом в Кунье я обещала написать проводнице благодарность.
Над всей Россией висел смог от лесных пожаров. Я вообще сомневалась, ехать ли - в Москве тоже было дымно. Что за отдых в таком угаре? Но Игната ничто остановить не могло.
Вышли. Поезд ушёл почти сразу, до того, как мы добрались до переезда. Если были какие-то сомнения в нужности поездки, они отпали при первом вдохе сладчайшего воздуха.
В темноте стоял автобус. Вокруг - люди. От Петухов обратно он шёл только в четверг. Касса была ещё закрыта. По словам мужчины у кассы, до четверга ниоткуда нельзя было вернуться.
Подошёл ещё автобус. Он шёл и возвращался каждый день с противоположной Петухам (это село) стороны озера Веленского (самого южного в цепи трёх озёр). А мы собрались в Петухи. Но поехали. Рядом с нами сидел человек с безукоризненным литературным языком и хорошо знавший местные леса. Игнат задавал ему вопросы и запоминал ответы. Оказалось, что можно обойтись без Петухов.
Впереди - нарядная красотка в великолепном костюме цвета бутылочного стекла и местный Дон Жуан с широкими плечами и узкой талией, узкими бёдрами и полным отсутствием живота, с длинным носом и ненасытным взглядом серых глаз.
Солнце с трудом пробивалось сквозь дым лесных пожаров. Я снова засомневалась в нужности поездки. Даже в автобусе от дыма было противно.
Вышли у ответвления на Потёмки, а автобус пошёл на Кресты.
Дорога насыпная, слева и справа - болота. Шли три часа и отдыхали каждый час по 10 мин. Одна остановка запомнилась - живописные ели, под ними мягкий ковёр ярко-зелёного мха, на нём горит под солнцем спелая брусника. Мы сели позавтракать мельбой, очень хорошие яблоки, купленные Игнатом удивительно дёшево на рынке в Выхино. У наших ног было небольшое, на полкилометра, болото с клюквенной порослью, но без ягод. Оно вызывало ностальгию по любимому болоту. Золотились чахлые берёзки, за ними был царственный ельник.
Перекусили - и снова в путь. Наконец появились первые признаки жилья, развалюхи, сараи. Потом пошли хорошие дома. Это были Большие Потёмки. Нам сообщили, что мобильник до Москвы не достанет, а надо идти девять километров до Кретивли, а там какая-то двухступенчатая и, наверно, недешёвая связь. У нас мобильника не было, а я забыла полить фиалки перед отъездом.
По деревенской улице приближалась рыжеволосая коротко стриженая женщина с мальчишеской фигурой в невероятно рваных шортах. Она выслушала про фиалки. Из другого дома вышла моложавая старуха с сыном. Сын учился в одном классе с дочкой Нади из Селищ (См. "Медвежий след"). Я просила передать привет.
Стриженую звали Наташей. Она ушла переодеваться, чтобы проводить нас до начала дороги на Борок. Сын рассказал, что работает в Кунье, на вокзал по возвращении туда не поедет и про фиалки передать не сможет.
У них в Потёмках был клуб, где крутили кино, был гараж и много домов. Было весело. Подошла ещё старушка, тоже симпатичная. Заговорили про картошку. Вернулась Наташа в новых корейских брюках. По дороге рассказала, что у неё пропал в армии сын. Её второй муж, лесник, зарабатывает 1000руб. Сейчас тушит пожар в 6-ом квартале.
Они ловят рыбу сеткой и сдают. Он не хочет переезжать в город, и она от города устала. Её в Великих Луках каждая собака знает. С властями знакома. Когда пропал в армии сын, она чуть не упала в обморок на лестнице и ей со всего посёлка собирали корвалол. Одна вырастила двух сыновей, и дать взятку в армии не может. А так сын писал оттуда бодрые письма: "Ряшку наел...". Но есть надежда, что он ещё появится.
Наташа сообщила, что от автобуса можно идти с разной скоростью. Когда встретила в лесу медведя, примчалась в Большие Потёмки за 15 мин.
Я: "Это был медведь или медведица?"
"Не успела разглядеть".
Смеёмся. Проводив до начала дороги и объяснив, как идти дальше, она ушла.
Съели сою у поворота на Борок. Поворот был от насыпи, которую вели к Борку в 60-ые годы. Многие любили это село, для многих оно было родиной. Хотели сделать там турбазу. Работа была проделана большая, насыпь почти дотянули, но деньги кончились. Слева и справа от насыпи тянулась заболоченная непролазь.
Пейзажи в дороге открывались захватывающие в своей дикости: вывороченные с корнями огромные деревья, разноцветные мхи, кое-где малина, ежевика, очень спелая брусника гроздьями... Отдельные сосны и ели - как у Шишкина. Два раза прошли не туда. Нам же нужен был Борок, а не просто дорога к оз. Веленскому. Однажды слева прокрякала утка, несколько раз нечленораздельно что-то звучало, потом в Борке поняли, что это моторки.
Игнат пошёл на разведку, а я приняла валидол и поела бруснику. Очень сладкая. Мы нашли верный поворот и долго шли без всякой уверенности в том, что он всё-таки верный.
Несколько раз впереди открывалось небо, лес расступался, но это был не Борок. Наконец дорога пошла вверх и мы увидели три старые великолепные липы, ещё зелёные, а слева и справа, как водится, заросли Иван-чая, рябины, крапивы и сирени.
Мы бросили рюкзаки, и Игнат предложил мне устраиваться под липами, но там были ржавые бочка и плита, я отказалась. Потом поняла, что помойки там не было.
Игнат пошёл на разведку и сообщил, что в одном месте на берегу стоят буржуи - мужчина и женщина. Кругом было полно яблонь с яблоками. Он разведал место стоянки в яблоневом саду, антоновка висела на ветвях и лежала под ногами. Первое время я тщательно через неё перешагивала. Ещё были сливы.
Познакомилась с буржуями - главврачём Катей и хозяином автосервиса Сашей. Оба крупные, красивые, уверенные, с умными глазами. Она - с густыми тёмными кудрями, он - тёмно русый, сероглазый.
Вымылась в озере - вода была тёплая. Звонко поздоровалась с какой-то парой в моторке. Саша вышел проверить мотор. Спросила у них про мобильник и полюбовалась на пса Гришу. Это был дог.
Я взяла коврик и легла - очень устала, а Игнат ещё не поставил палатку. Она потом стояла под яблонями, и запах яблок придавал месту особое очарование.
Лежала и думала о фиалках, недавно умершей трёхцветной кошке Зайке - у нас с ней были размолвки, но она простила меня перед смертью - подошла неверными шагами и обтёрлась о мою ногу... Как же я устала... Никак не оформят пенсию, уже полгода оформляют.
Так хочется заняться тем, о чём мечтала всю жизнь - пеньем, музыкой, графоманством, зарабатывать репетиторством и переводами, преподаванием компьютерной грамотности, просто почитать всласть, чаще бывать в церквях, монастырях, походить по музеям, галереям, выставкам, концертам, театрам, паркам, съездить куда-нибудь на экскурсию, в паломничество... Всю жизнь мечтала о пенсии.
Хорошо было лежать под нежарким сентябрьским солнцем. Комаров не было.
Поставили лагерь. От наших яблонь к озеру шла тропа по выжженному солнцем лугу. Вход в воду был с рыбьими внутренностями и чешуёй, полиэтиленовыми бутылками под водой, неглубокий, в камышах. Справа по берегу тоже росли старые, но все усыпанные яблоками, деревья. Они обрамляли берег, насколько хватало взгляда. Глубже от берега было когда-то поле, теперь поросшее осенними цветами и малиной. Ещё можно было разглядеть борозды. А слева, если стоять лицом к озеру, было владение буржуев, скрытое в камышах. За нашим лагерем в яблоневых зарослях было много зарослей сливы, очень зрелой.
Игнат возился с костром. У кострища стояла ржавая палка с тремя кирпичами внизу и неровным краем наверху. На неё был криво надет дырявый детский горшок.
У самого кострища, искореженные, как и те кирпичи, лежали два куска ярко-голубого стекла. Они словно жили своей загадочной жизнью. Свет в различных оттенках бирюзового, независимо от освещения солнцем, становился то ярче, то слабее. Словно что-то хотел сообщить таинственное тому, кто заворожено за ним наблюдал.
Они о многом могли рассказать, эти куски стекла. Может быть, они знали тайну, и не одну... Мне почему-то казалось, что если я коснусь этих осколков, что-то в жизни изменится, и может быть в моей судьбе. Но я не знала, к лучшему или к худшему, и не прикасалась, хотя мне хотелось увезти их домой.
Яблоневые ветки плохо разгорались. Сварили кашу, луковую похлёбку и компот из яблок Бабушкина (это вроде антоновки, но поздний сорт). Легли спать. Я заснула только под утро - где-то горел лес, над озером стоял дым.
Встали поздно. Мои именины. Выпили кофе. Съели финики без косточек. Рядом с лагерем - кирпичные развалины - угол дома. Кто жил в этом доме? Когда? Насколько счастливо и плодотворно?
Приплыли две пары на моторках. Один, из Жижиц, пять лет назад снимал дом у лесника. Он знал сына последнего жителя Борка. Были стекольный завод и церковь. Село было богатым. Помещик посадил липы. Жена последнего жителя уехала в город. Сын его там работает. Последний житель Борка на уговоры их не поддавался и, несмотря на прооперированные ноги, жил круглый год один и даже ходил по озеру на лыжах зимой.
Вот один из приехавших на моторке и рассказал, что в 60-ые годы сюда вели дорогу и хотели сделать турбазу.
Я опять сунулась со своим номером телефона к буржуям. Обещала, что уедем в понедельник. Они обрадовались. Гриша сдержанно и задумчиво меня обнюхал - огромный, великолепный, породистый и вышколенный. Я нерешительно погладила его по голове.
Ремонтировала одежду, стирала. Игнат вечером вернулся с болота довольный - собрал клюкву. Разложили её на газетах и разделили по-братски. Проводил на край села и показал, где проход к болоту, которое он разведал во время нашей прошлой поездки два года назад.
За ужином смотрели карту Псковской области - прежние походы. Принесли почти деликатес - так мой спутник называет дрова для костра высшего качества. Спать легли рано, но заснула опять под утро. Густой туман, вернее, смог, и звёзды.
Утром собрала яблоки, чтобы взять с собой. Пока не потеплело, перечитала в палатке газеты. Потом начала разжигать костёр и получилось! Скипятила воду, выпила калган и зелёный чай, съела яблоки и кашу. Костёр разожгла с одной спички! Обычно костёр разжигает Игнат, но вот и мне удалось.
Прибежал с последним сбором клюквы Игнат. Торопил - буржуи грузятся в машину, неудобно заставлять их ждать. Жаль было покидать это райское местечко. Сады, озеро... Катя и Саша домчали нас до автобусной остановки. Они собирались вернуться к озеру в тот же вечер. Там у них Гриша сторожит газовую плиту и ещё кое-какие плоды цивилизации. Удачи вам, милые соседи!