Паломничество. Дивеево и Муром
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Паломничество. Дивеево и Муром 09.02.2015
1. Анастасия и Анна.
Первое в моей жизни настоящее паломничество с погружением в святую воду, исповедью, причастием.
Паломническую поездку нашла через интернет. Автобус отправлялся от метро Марксистская в 21час. Была середина ноября - темно как ночью, только огни рекламы. Чувство нереальности, часто сопутствующее путешествиям, возникло и на этот раз.
В автобусе уже сидели люди, хотя пришла заранее. А вот деньги разменять не догадалась. К организации поездки имели отношение несколько мужчин среднего возраста спортивного вида. Руководительница - статная женщина лет пятидесяти со строгим взглядом. Правильные черты лица, уверенные движения. Зовут Анной.
Послала меня разменять тысячу рублей в ТРЦ Марксистская. Покупателей мало, продавщицы менять отказывались. Пробежала весь центр и уговорила молодую кассиршу Анастасию, неулыбчивую, но добрую. Обещала за неё молиться.
Обратно бежала, но сразу не уехали. В автобусе было жарко, сняла шапку. Соседкой сначала была одна женщина, потом куда-то подевалась. Автобус колесил по центру города, собирая людей в разных местах. Тогда и подсела ко мне Лариса. Лет сорока, простое доброе лицо, приличная неброская одежда. Легко разговорились. Она упросила меня не сидеть без шапки. Анна подтвердила, что хорошо, что я читаю молитвенник, но простоволосой нельзя.
Едем по ночным улицам Москвы. Проезжаем мимо любимого для нас с мамой Елоховского собора. Впереди сидит молодёжь, мало подготовленная к паломничеству. Болтают, смеются. А я готова? Тоже болтаем. Никак не могу решить, погружаться в воду или нет. Но купальник и полотенце взяла. Ноябрь, правда, тёплый пока.
Священник Михаил, благословивший меня на паломничество, узнав, что я подвержена простудам, сказал: " Вы только ладони в воду опустите, и оботрите лицо". Ехала в Дивеево, чтобы исцелиться. Вернее, я уже исцелилась, помолившись в Хотьковском монастыре, в Черниговско-Гефсиманском ските и у мощей св. Сергия Радонежского в Лавре, но скоро надо было делать очередной анализ крови, чтобы подтвердить, что болезни нет.
Отец Михаил тоже недавно чудом исцелился, очень болел. Мы все молились о его выздоровлении. А до болезни он каждый день после службы читал литию на могиле молодого священника о. Вячеслава, который за тридцать четыре года успел сделать много хорошего. Отец Михаил тоже молод, светел лицом, почти бесплотен.
В Оптину Пустынь я летом съездила, чтобы поблагодарить об исцелении, но это не было паломничеством. Там видела в столовой женщин из одной церковной общины, которые вместе обедали. Не то что позавидовала, а залюбовалась теплотой их отношений.
Станция железной дороги Новая, Донгауэровский рынок, кинотеатр Факел. Шоссе Энтузиастов. Здесь мы бегали на лыжах, когда учились в МЭИ.
Огней поменьше, но пригороды тянутся вдоль шоссе. Неожиданно - Покров. Это наши с мужем вылазки на природу. Из темноты подступают леса. Анна предлагает вместе помолиться. Некоторых молитв не знаю. Вернее, знаю, но не наизусть.
Анна спрашивает, кто из нас планирует причаститься. Многие подняли руки. Она погрустнела и сообщила, что с этим могут быть проблемы - она не гарантирует. К причастию обычно приезжают сотни людей. Но не надо впадать в уныние, если не причаститесь.
Она подсказала, как надо себя вести, чтобы причаститься. Тут были свои хитрости. Она запела молитвы, и мы старались подпевать.
Затем свет в автобусе выключили, можно было вздремнуть. Спится сидя неважно. Главное - нет перекладины, куда поставить ноги повыше.
Навашино. Здесь были загородные дома архиереев - место живописное. Но в темноте видны только затрапезные домики. Туалет при станции. Зал ожидания, через который мы несёмся с заспанными и серьёзными лицами, почти пуст. Ждут поезда трое. Парень в военной форме, немолодая женщина с перегруженной тележкой и ещё кто-то. Про архиереев прочла потом, а тогда и названия не знала. Спросила женщину. Спросонья не расслышала, переспросила со злобным выражением лица. Она повторила.
На обратном пути испугалась - еду в паломничество, а на людей бросаюсь. Извинилась. У женщины был повод для резкости - поезд, которого она ждала среди ночи, не пришёл. Но она с пониманием простила меня и проводила взглядом наши бегущие к автобусу фигуры. Потащилась домой с тележкой.
Утро было раскрашено в фантастические цвета. Автобус нёсся по плоской равнине, залитой нежно-зелёным светом. Цвет был китайских нефритовых статуэток. Всё небо было таким, и плоская равнина отражала этот свет. Мы приближались к чуду. Анна только что проснулась и слегка заспанным голосом начала говорить. Чувствовалось, что она причёсывается, сидя на последнем сидении автобуса. Коса у неё была густая. Помолилась с нами.
Она сообщила, что в каждую поездку в Дивеево бывает много чудес. Что название - не от слова "диво", а от имени татарина - его звали Дивеем. Он владел раньше этим местом. Поговорила о Сарове, батюшке Серафиме, прп. Александре, основательнице Дивеевского монастыря. Рассказала историю монастыря. Мы приближались к первым домам посёлка.
Но в посёлок не поехали, а сразу отправились к святому источнику. Хотя я взяла с собой всё для того, чтобы окунуться, решиться на это никак не могла - всё-таки ноябрь, хотя и тёплый. Вспомнились восторженные отзывы о паломничестве одной старушки в Оптину пустынь - она там была в декабре, в самый мороз.
Дело в том, что мне надо было окунуться. У меня диагностировали заболевание, которое без чуда не вылечишь. Хотя анализ крови был хороший, но врачи предупредили, что болезнь может вернуться в любой момент.
А до этого, с кожной аллергией, а может это была не аллергия, я чудом оказалась на Иордане - подруга пригласила к себе в Израиль. И там я не окунулась!!! Не было с собой рубашки, а там было дорого купить, стыдно было сверкать прыщами на ногах, боялась заразиться от других больных и прочая глупость.
Когда осознала, что не окунулась, очень жалела. И вот теперь снова предоставляется такая возможность. Там, на Иордане, был декабрь, но тёплый. Все ходили легко одетые.
Я зачарованно бродила по улицам Праги, Иерусалима, Лондона и время от времени всплывала мысль: почему я не в Оптиной пустыни, Дивеево, Муроме?
Анна настоятельно рекомендовала окунуться в святую воду. Она сообщила, что в её группе однажды была женщина, которая окуналась в четыре источника, которые были на маршруте. У неё для этого были приготовлены 4 рубашки, чтобы не окунаться в мокрой.
2. Лариса
Погода в Дивеево в этот день была идеальная для ноября. Серенькое небо, словно заботливо прикрытое одеялом, почти полное безветрие, дождя нет. Мы вышли из автобуса. Я взяла с собой сумку с полотенцем.
Шлагбаум перед нами открыл приветливый мужчина. Улыбнулся: "Ну, кто ещё может приехать так рано, кроме москвичей!" За шлагбаумом - большое изображение батюшки Серафима. Перекрестились. Перед нами был водоём. Я вспомнила отца Михаила, благословившего моё паломничество: "Вы только руки в воду опустите". Я опустила руки ладонями книзу. И вдруг почувствовала такую благодать, что у меня сам собой раскрылся рот! И желание погрузиться в эту воду.
Мы шли вдоль берега к дальним раздевалкам. От подступавших величественных елей пахло хвоей. Собирались погрузиться в воду в основном женщины. Старше нас с соседкой никого в автобусе не было. Мне было не полных 67лет. Ей - за сорок.
Длинная очередь в женскую раздевалку. Я пока не решалась. Одна из женщин, раздевавшаяся прямо у лавки, на улице, уговорила меня, сославшись на личный пример. Подошла монахиня и открыла мужскую раздевалку.
Мы с одной милой бабушкой Верой зашли туда вдвоём. Там, конечно, теплее не было. Пол мокрый. Надо же было додуматься надеть блузку с пуговицами! Холодными пальцами расстегнуть её было долго. В раздевалке было темно и не хватало крючков, чтобы повесить одежду. Вера пропустила меня вперёд. Стала спускаться по скользким ступенькам. Представлялся совершенно больной старик, который окунался здесь до нас. Возмутилась своей брезгливости. Меня же благословил отец Михаил!
Плавать не умею, и если бы соскользнула на глубину, возникли бы проблемы.
Держась за поручень, вошла в воду. Быстро погрузилась и надавила на голову, чтобы она тоже намокла. Выскочила, кое-как обтёрлась и стала судорожно надевать тонкий шерстяной свитер на голое тело. Вот теперь почувствовала, что дует даже в раздевалке. Носки валялись в луже на полу. Пришлось отжать. Ботинки не зашнуровала и так и выскочила на улицу и побежала к автобусу. Трясло от холода.
Вокруг никого не было, но почувствовала, что кто-то смотрит мне в спину. Каждому из нас знакомо это чувство. Выглядела я как сумасшедшая. Полуодетая, в незашнурованных ботинках. Обернулась - изображение прп. Серафима, которому так неторопливо поклонилась при входе. Повернулась, перекрестилась, поклонилась. Пришло сознание, как это важно.
Побежала дальше к автобусу. Влетела в него - трясёт. Из ушей капает. Надо глоток горячего чая! Баба Вера, которую я оставила в раздевалке, почему-то оказалась уже в автобусе. Дала мне свой термос. Я отхлебнула. Нагнулась сменить мокрые шерстяные носки и зашнуровать ботинки.
Милая Вера не поняла, что чай был нужен не как еда, а чтобы не простудиться! Она подумала, что я голодна, и предложила мне пряник, добавив, что он постный. Из вежливости я взяла и снова наклонилась над ботинками. Подумала - есть нельзя, надо сначала помолиться...
Пряник был большой и не помещался во рту. Меня трясло не только от холода, но от всего пережитого. Когда так волнуешься, лучше совершать поменьше движений. А я зашнуровывала ботинки и старалась поскорее прожевать пряник. Лучше всего было бы его выплюнуть, потому что он мешал дышать. Но он, наверно, был освящённый. И вообще неудобно. И я старалась скорее его прожевать, чтобы вдохнуть воздух.
Я ещё не осознавала, как опасно было всё, что я делала. И вдруг выскочила из автобуса и побежала к забору - от пряника в горле надо было освободиться, но я не знала как. Брезгливость мешала мне засунуть пальцы в рот - ведь с тех пор, как я вошла в раздевалку, я руки не мыла, и пряник брала в упаковке.
Соседка Лариса поспешила за мной. Я показала ей, чтобы она постучала меня по спине. Это не помогло. В какой-то момент я подумала, что всё кончено. Промелькнуло, что подвела Анну - конечно, она не при чём, но всё-таки происшествие в её поездке. Лариса убеждала меня засунуть руку в рот и вытащить пряник. А он уже превратился в мокрую массу. Я сделала небольшой вдох насморочным носом и полезла пальцами в рот. Повезло, что там оставалась сухая середина пряника. Сознавая, что больше возможности не будет, я изо всех сил выдохнула, одновременно потянув пряник.
Какое это счастье дышать! Как же я благодарна Ларисе, что она настояла на том, чтобы я засунула руку в рот! Вы смеётесь, а мне было не до смеха. Я не дышала около двух минут. Словно заново родилась. Слёзы на глазах, молчаливые молитвы Богородице, батюшке Серафиму, Всевышнему. Какие же мы все утлые сосуды! По какому краю бездны ходим! Счастливые, мы с Ларисой вернулись в автобус.
Теперь мы поехали к источнику, где берут освящённую воду для питья, домой. Все, оказывается, приготовили ёмкости литра на три, а у меня был небольшой термос и маленькая бутылка. В месте, куда мы приехали, было много источников с иконами над ними. Я набирала и думала, как плохо подготовилась к паломничеству. Одежда перед и после погружения должна быть быстро снимаема и надеваема, без шнурков, пуговиц, молний. Наготове - горячий чай.
Уже потом узнала, что погружаться надо три раза - я погрузилась один. Перед каждым погружением надо перекреститься. На голове при погружении у женщин должен быть платок. Погружаться надо в рубашке. Я была в майке. Полотенец должно быть несколько, отдельно для головы, тела и ног. Шерстяных и хлопчатобумажных носок должно быть несколько пар. Перед погружением надо зажать нос.
Наконец все набрали воды, и мы поехали размещаться в гостиницу. Нас предупредили, что условия не шикарные, но в паломничестве так и должно быть. Нас не должны волновать еда и место для сна. Анна предупредила, что хозяйка гостиницы женщина набожная, будет угощать нас чаем с пирожками.
Подъехали к двухэтажной новостройке, похожей на барак. Внутри пахло свежим деревом. Нас встретила пожилая женщина. Мы с Ларисой решили поселиться вдвоём в одной комнате. Она была на втором этаже. На первом в коридоре был холодильник, но я про него забыла, и гречневая каша в моём рюкзаке испортилась.
В комнате было чуть свободнее, чем в железнодорожном купе. Две кровати слева и справа у окна, небольшой столик и тумбочка. На двери - крючок с двумя вешалками. У стола - стул.
Мы бросили вещи, и пошли на автобус. Он должен был отвезти нас в монастырь.
Не буду произносить общих слов. Мы были взволнованы. Монастырь был прекрасен. Нам дали женщину - экскурсовода. Скоро в голове образовалась каша из фактов, дат, цифр, эмоций. Мне пришлось перед поездкой вырезать из двух толстых книг страницы, касающиеся Дивеева и Мурома. Ещё дома всё это в голове не помещалось.
Троицкий собор, Преображенский собор, Казанский собор... Канавка. После экскурсии Анна добавила несколько слов и объявила о свободном времени до вечерней службы. Она была праздничной - именины настоятельницы, кажется. Ещё раз прошла в соборы, видела вериги св. Серафима и другие его вещи. Подала записки, поставила свечи. В одном из соборов дали много просвирок.
Мне было жалко тратить время на отдых в гостинице. Осталась на территории монастыря. Подруга подарила мне брошюрку с Богородичным правилом, которую купила во время своей поездки в Дивеево летом. Анна рекомендовала всем приобрести такие брошюрки и пройти с ними по Канавке.
Она сообщила, что перед вечерней службой монахини проходят по Канавке и можно следовать за ними. Но я решила пройти сразу, после экскурсии, чтобы не быть ограниченной во времени. Да и темнеет в ноябре рано, а текст наизусть я не знала. Соседка по дому каждый день утром читает это правило перед уходом на работу.
С сильно бьющимся сердцем подхожу к началу Канавки. Народу на ней достаточно много, но расстояние между людьми есть - несколько метров. Каждый идёт в своём темпе. Начинаю двигаться и читать.
Иногда останавливаюсь. Иду неторопливо. Но когда оказываюсь у креста в конце Канавки, то остаётся большой недочитанный кусок. Спрашиваю у женщин на скамейке, что делать. Возвращаться в конец Канавки и дочитать. Похолодало, руки стынут без перчаток. Но я стою и дочитываю. Звонит колокол. Отвлекает пёс с лукавыми глазами - ждёт от меня еды. Стараюсь не отвлекаться.
Дочитала. Перекусила пирожками. Пёс кусок пирожка не ест, нахально улыбается.
В часовне рядом с моим домом раздавали бесплатно акафист прп. Серафиму Саровскому. Он имел скромный вид. Большая стопка. Было обидно, что не все берут. Я взяла, ни разу не читала, но совесть мучила. Захватила в Дивеево.
Зашла в Казанский собор. Он полюбился мне больше других - небольшой, старинный, уютный. С акафистом в руке обратилась к монахине - Анна советовала нас попросить у монахини какое-нибудь послушание перед вечерней службой. Её терпение уже испытывал один паломник, который чистил подсвечники. Она сразу поняла ситуацию, обещала дать работу, как только работа появится, и я погрузилась в акафист и те вырезанные листочки из толстых книг. Читала сидя, потому что предстояло ещё отстоять утреню, а предыдущую ночь практически не спала.
Монахиня пару раз взглянула на меня и не подошла. Я была рада этому и дочитала акафист до конца как раз незадолго до утрени.
Но сначала я попыталась найти нашу группу в трапезной. Это не удалось. Мне объяснили, что можно садиться за любой стол - народу было много. Пища была постной, но вкусной и сытной. Меня подсадили к уже обедающей группе. Если не изменяет память, я молчала, да и окружающие тоже нарушали молчание только просьбой передать еду или посуду. Но когда все они встали и собирались уйти, я неожиданно для себя возопила: "Ну кто старший?!"
Люди замерли в страхе, уставившись на меня. Из угла зала тревожно смотрел рыжий молодой служитель, которого я запомнила по полднику. Я ласково улыбнулась и посоветовала: "Надо сказать - "Спасибо тебе, Господи!""
Группа смиренно хором произнесла: "Спасибо тебе, Господи!", - перекрестилась вместе со мной перед иконой Спаса, стоявшей на столе. После этого мы отправились на утреню.
В храме было полно народу. Найти кого-нибудь из нашего автобуса было почти невозможно, но я встретилась с Ларисой и тут же мы потеряли друг друга. А возвращаться после утрени надо было в темноте мимо каких-то торговых рядов с тряпками. Кроме того, я не помнила, как идти в гостиницу.
На исповедь были длинные очереди. Преображенский и Троицкий храмы размером напоминают Храм Христа Спасителя. Много служителей, поддерживающих порядок и направляющих людские потоки. Я пропустила в очереди вперёд женщину из нашего автобуса с внучкой с условием, что возвращаться будем вместе.
Она оглядывалась на внучку и время от времени теряла её в толпе.
Исповедовалась - и больше я её в тот день не видела. За мной стояли женщины, приехавшие откуда-то издалека, раздражённые тем, что уже в третий раз в Дивеево и никак не могут исповедоваться. Они громко возмущались, и я попыталась их урезонить: "Девушки, вы в храме". "Вы тоже в храме". Я пожала плечами. На нас оглядывался служащий. Я предложила пропустить их перед собой, но они почему-то не захотели.
Наконец моя очередь. Ещё в Хотьковском монастыре, куда я ездила до паломничества, монахиня в свечной лавке в ответ на мой вопрос, надо ли исповедоваться перед поездкой в Дивеево или лучше там, ответила: "Конечно, лучше там".
Священник, принимавший у меня исповедь, был довольно молод. На щеке - шрам. На левой руке все пальцы наполовину отрублены. Наверно, воевал в Чечне. Исповедовалась, что когда была у мощей св. Сергия Радонежского, не дослушала до конца акафист. Потом узнала, что это необходимо.
Он с улыбкой воскликнул: "Матушка, сколько ж вам лет, что вы таких вещей не знаете?" Я испугалась, что не допустит к причастию. Волновалась страшно, не помню, что ещё говорила. Даже пыталась оправдываться в чём-то, чего обычно на исповеди не делаю.
"Матушка, вы на исповеди или где?"
Общая атмосфера исповеди была доверительная. Мне говорили, что на исповеди в Дивеево как нигде создаётся ощущение, что ты с батюшкой наедине, в храме никого нет. Исповедают они неторопливо, будто и нет огромной очереди. Он ещё сказал, что на утрене в субботу нельзя вставать на колени. При этом почему-то сам священник стоял на коленях, и те, кто исповедовался, тоже. Зачем-то время от времени мне надо было подняться, и я для этого хваталась за аналой. Он был на колёсах и уезжал. Это слегка, в допустимых пределах, веселило священника, тем более, что я каждый раз ужасалась. Наконец он отпустил мне грехи.
3. Оксана и Саша
Не веря своему счастью, я бросилась искать в толпе бабушку с внучкой из нашего автобуса, но не нашла. Зато нашла молодожёнов из Сибири, которые в свадебном путешествии купили в Москве путёвки в это паломничество. Саша и Оксана. Приветливые, радостные. Я вцепилась в них и упросила вместе со мной возвращаться в гостиницу. Они согласились, и Саша даже приглядывал, чтобы я не отделялась.
Мы вышли из Преображенского храма и обошли Троицкий. Так нам советовала Анна. Я на радостях разболталась и не сразу заметила, что Саша пытается, обходя храм, молиться. Мы поклонились могилам каких-то знаменитых людей у самого храма - в темноте было трудно разобрать надписи на могилах.
Встали у выхода из Преображенского храма. С иконой в руках появилась одна из монахинь, возможно, настоятельница. Трудно было разглядеть, что за икона, но, наверно, это был чудотворный список с иконы Умиление, перед которой молился прп. Серафим и перед которой он умер. За настоятельницей монастыря следовали остальные монахини. Я неожиданно встала на колени перед иконой, прямо на булыжную мостовую в новой юбке.
Мы с Сашей и Оксаной пошли за монахинями к Канавке. Светили мощные прожектора, на туче на небе появилась тень креста от одного из храмов. Народу было много, шли плотно. Нас обогнала одна из монахинь. Читать правило, конечно, было темно. Шли быстро.
Вошли в храм. Отстояли утреню. Пошли в гостиницу. Оксана и Саша рассказали о себе. Саша никак не может бросить курить. Других вредных привычек нет, а вот курит. Он массажист, а Оксана - бухгалтер. Оба лучились счастьем, выглядели гораздо моложе своих сорока лет. Очень хороши глаза у Оксаны, весёлые, молодые, голос звонкий, певучий.
Недалеко от нашей гостиницы видели автобус - копию нашего красавца. Так что надо обязательно запоминать номер.
Разошлись по комнатам. Лариса была уже на месте и молилась. Она продрогла - была одета слишком легко. Священник не допустил её к причастию, потому что они с мужем не постятся в среду и пятницу. Муж неверующий. Но всё равно она молилась. Она накануне причастия всегда почти всю ночь молится. В этот раз она молилась просто перед литургией.
Пришла хозяйка Александра Фёдоровна. Начала рассказывать о трудностях своей жизни. Была учительницей. Был свой дом и корова. Пришлось продать. Двое сыновей. У одного всё хорошо, а у другого плохо, приходится помогать. Просила меня в Подмосковье съездить к какому-то старцу и попросить прощения, что не послушала его совета. Плакала. Я обещала уклончиво, что помолюсь. Совет старца касался недвижимости.
Принесла на продажу горячие пирожки, а чай с сахаром - бесплатный. Предложила всем, и Саше с Оксаной, приложиться к иконе, которую для этого принесла. Икона старая, тёмная. Лариса отнеслась к ней недоверчиво, не приложилась. Оксана и Саша с радостной готовностью приложились.
Лариса обещала разбудить к литургии. Я готовилась к причастию. Но всех молитв из последования не дочитала. Легла в два. А в четыре вставать. Лариса вообще почти не спала.
Когда она разбудила меня, я сразу вскочила, хотя спала крепко, несмотря на то, что подушка, одеяло и простыни были синтетические. В комнате было тепло. Вышли в темноту.
В храме было ещё мало народу. Я встала как можно ближе к алтарю. Вещи положила в угол, не особенно ценные. Ценные рассовала по карманам куртки. Поставила свечу, и когда прикладывалась к иконе, на мне сзади вспыхнула меховая оторочка капюшона куртки. Кто-то сзади потушил огонь.
В толпе стоял человек, похожий чертами лица на прп. Серафима и смотрел на меня. Несколько раз ловила на себе его взгляд. Почему он смотрел на меня? Вышли со святыми дарами четыре священника. Сначала причащались монахини. Я стояла у самой границы, отделённой столбиками.
Начали пускать, и я довольно быстро подошла к причастию. Сама не верила своему счастью. Храм был переполнен. Когда я шла от алтаря, поймала завистливый взгляд мужчины из огромной очереди на причастие. Он был очень несчастен и сознавал, что грешит, завидуя. Я слегка погрустнела и мысленно пожелала ему причаститься - всё-таки чаши для причастия были вынесены большие.
Сошла по ступенькам лестницы. Сказала Саше: "Хотелось бы приехать сюда ещё". Но совсем без сна было тяжело. Накупили сувениров, и пошли в гостиницу собирать вещи - уезжали в Муром.
Лариса была грустная, даже сердитая. Я стала уговаривать её, что они с мужем приедут на машине летом и тогда она причастится. Пока шли по улице к автобусу, поблагодарила её ещё раз за неравнодушие ко мне: "Ты сюда приехала для того, чтобы спасти мне жизнь". Она засмеялась. Рассветало. Мы покидали Дивеево.
На повороте к нам под колёса чуть ни навернулся частник на жигулях. Я потихоньку перекрестилась. Да здравствует профессионализм нашего шофёра!
В автобусе пригрелись и заснули.
4. Звонарь Михаил
Через час примерно нас разбудила Анна. Она начала рассказывать про Муром. Город этот всегда привлекал меня своей историей. Но в тот момент всей душой, всеми мыслями я была ещё в Дивеево и Муром не вмещался. Он требовал более внимательного отношения. У меня про него были тоже припасены вырезанные из толстых книг листочки, а в голову они пока не поместились.
Ока великолепна. Сотрудница, родом из Мурома, её переплывала, но её сопровождал сильный пловец. Впрочем, Оку я видела и раньше и без сомнения люблю её. А вот Муром - впервые. Новый Муром вполне преуспевающий, с высокими домами стандартной архитектуры. Красивый вантовый мост.
Старый Муром - полуразвалившиеся домишки, довольно много нищих. Монастыри тоже нуждаются в деньгах. Они в основном расположены на высоком берегу Оки, живописны, конечно.
Свято-Троицкий женский монастырь. Мощи св. Петра и Февронии. Их памятник недалеко от монастыря. Позади фигур - заяц с дочиста натёртым носом. Молодожёны таким образом надеются удержать семейное счастье.
Благовещенский мужской монастырь основан Иваном Грозным при походе на Казань. Мощи князя Константина и его сыновей, мощи святителя Василия Муромского и преподобной Иулиании.
Подъезжали к Спасо- Преображенскому монастырю и ахали от восторга - вид от Оки невероятно прекрасен! Анна сообщила, что каждый из нас может позвонить вон в той колокольне. Экскурсия по монастырю была насыщенная, да потом ещё обед.
Трапезная монастыря. Пища простая, но сытная. Перед тем, как сесть за стол, видели двух старушек-богомолок. Одна из них говорила другой: "Подожди, вот увидишь, кто-нибудь накормит". Я помнила, что в Хотьковском монастыре мне предлагали поесть бесплатно, и удивилась, что здесь это под вопросом. Смущала упитанность обслуживающего персонала. Я обратилась к одной из женщин в белом фартуке и наколке и попросила накормить старушек.
Повисла пауза. Анна быстро подошла и сказала: "Я оплачу". Оказывается, за старушек надо было платить деньги, и немалые. Они сели на конце стола, а Лариса - рядом со мной, с улыбкой: "Я вот тут, с подружкой моей новой". Мы встали, прочли молитву.
Анна сияла, довольная, что покормила богомолок. Они были опрятные, интеллигентные. Впервые за поездку мы с Анной обменялись улыбками. После еды старушки встали и поклонились иконе, висевшей на стене в трапезной, в пояс.
Свободное время до отъезда в Москву. Успею ли я позвонить на колокольне? Отправилась туда быстрым шагом. Колокольня была расположена не то в крепостной стене, не то рядом с ней. С колокольни открывался вид на Оку. Там уже кто-то звонил. Когда кончил, долго в воздухе стоял низкий звук.
Я дождалась своей очереди и робко прикоснулась к колоколу, невыразительно так.
Собственно, колоколов было много. За мной пришла девочка и позвонила бодро и радостно. Появился звонарь.
В его облике было что-то грустное, недосказанное, но светлое. Он для нас с девочкой исполнил красивую мелодию с помощью всех колоколов. Мы стояла зачарованные, пожелали ему здоровья.
От колокольни (это была надвратная церковь?) бежали, боясь опоздать на автобус, мимо красивого пруда, часовни в честь павших воинов, святынь и многих других прекрасных вещей, мимо которых пробегать не хотелось бы.
Оказалось, что не опаздываем и даже зашли ненадолго в церковь Покрова. Там - надгробный комплекс св. Ильи Муромца с частицей его мощей в серебряном ковчеге в виде кисти левой руки. Резная фигура из дерева. Он изображён как монах.
Нет, всё-таки Муром требует отдельной поездки, неторопливой. Вот в каком храме в годы преследования православия хранились святыни из Дивеева? Не помню.
В каждом монастыре и в каждой церкви Мурома есть икона св. Ильи Муромца, былинного богатыря. Есть они и в церквях села Карачарова. Многие из икон чудотворны. Если вы думаете, что знаете об Илье Муромце всё, то поезжайте в Муром - узнаете много нового.
Уезжать не хотелось, хотя устали. Спросила служащего у ворот: "Как зовут звонаря?". Он вспомнил не сразу - отец Михаил, дядя Миша. По тону, которым он это произнёс, я поняла, что звонаря любят.
5. Многодетная мама
Лариса сообщила, что они с Анной только что получили благословение от старца. Она впервые за день радовалась. Мы отправились от стен монастыря, проехали по улицам города, и вдруг мама четырёх детей закричала, что забыла в трапезной сумку.
Анна заявила, что если бы выехали за пределы города, то не стали бы возвращаться. А так развернулись, но не до самого монастыря - там было трудно подъезжать,- и стали ждать женщину, которая уехала на такси. Автобус был возмущён, а я оправдывала женщину - с таким количеством детей не только сумку, и голову забудешь. Лариса возразила, что у них есть папа. "Ну, папа - это совсем другое, главное - мама!", - ответила я.
Скоро вернулась запыхавшаяся, виноватая, счастливая мама.
Анна рассказала о праведной Иулиании из Мурома. Не буду пересказывать, но эту биографию стоит прочесть.
На обратном пути проезжали Судогду, р. Клязьму, Ногинск (Богородск).
Смеркалось, заморосило. Анна испуганно заявила, что мы как-то слишком быстро едем, шоссе свободно, а ведь воскресный вечер. Что-то случилось в Москве? Я промолчала, но вспомнила, что нас в дорогу благословил старец.
Нам показали фильм про инвалидов из детского дома, которые выучились петь, стали учёными, профессорами. Паломники в нашем автобусе отнеслись к теме равнодушно, даже неприязненно, и это поражало - ведь мы только что прикасались к святыням...
Многие задремали во время фильма и я, грешным делом, тоже. Проснулась, когда шёл фильм о иеромонахе Романе. Я почти ничего не знала о нём, хотя стихи попадались. Была в восторге, спросила, где можно приобрести записи. Мне ответили, что можно послушать в интернете.
От того, что ноги в автобусе без движения и были опущены вниз - не было перекладины, чтобы приподнять, - они опухали. Вспомнилось возвращение из Ферганы и Самарканда в Ташкент. Это было в советское время, я была молода. Ехала в грязном единственно доступном поезде. Напротив сидела узбечка. Мы пожаловались друг другу, что некуда поднять ноги, и договорились положить их друг другу на сидения. Такая вот дружба народов. Проходившие мимо пассажиры бросали на нас завистливые взгляды.
Еще, конечно, хотелось спать. Потом отсыпалась чуть ни месяц.
Меня высадили в темноту у какой-то станции метро на шоссе Энтузиастов. Я помахала Ларисе рукой.
17.04.2015