Мы с приятелем добрались до заброшенного села на берегу одного из озёр Псковской области. Сюда, когда остался жить один безногий инвалид, тянули дорогу, делали насыпь. Но денег, как всегда, не хватило. Насыпь не дошла. Леса вокруг богатые. Здесь жили ещё первобытные люди.
Инвалида звали в город дети и внуки, а он не мог расстаться с родиной. Сделал себе специальные лыжи. Ловил рыбу, собирал грибы, ягоды, орехи, травы. Он долго там жил, состарился. Потом его нашли в доме мёртвым.
Мы с приятелем стремились туда всей душой. Пешком добраться было непросто, а моторку нанимать не хотелось, чтобы не привлекать внимания. Дотащились с рюкзаками по дороге, по которой убегала от медведя женщина из соседней деревни. Вы не поверите - убежала. Медведи быстро бегают. Наверно, было неохота догонять.
Главная улица осенялась царственными липами. В заброшенных садах зрели сливы, яблоки. К ним кое-где прислонены лестницы. На берегу - друзы голубого стекла. Был стекольный завод. На дорожках - крупные белые грибы.
Приятель ходил за село за клюквой, а я стерегла палатку на опушке леса. Из палатки открывался вид на поляну с холмиком. Я поднялась на него. Немного битого кирпича, яма чуть сбоку от вершины холма. Доцветает бессмертник. Серое осеннее небо.
Представилось, что здесь стоял храм. Патриарх Тихон родом из этих мест. Может, в этом храме, а может, в соседнем селе служили его предки.
Я часто пела Херувимскую Чеснокова в лесу. Птицам моё пение нравилось. Они замолкали и слушали. Учиться музыке не получилось. Когда пошла на пенсию, купила ноты Чеснокова, выучила оттуда это произведение и не знала тогда, что его поют только по благословению - протоиерей предупредил.
Приятель в Бога не верит и к музыке равнодушен. Так что я пела, когда он уходил на клюкву.
Я запела, и неожиданно брызнули слёзы. По воскресеньям колокол сзывал сюда на литургию. И во всех заброшенных сёлах звонили колокола. Нарядные родители крестили и венчали детей. А у меня нет детей.
Я пела и плакала. Постепенно небо расчистилось. Всё вокруг засияло. Слёзы высохли.