Окно напротив
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
ОБНОВЛЕНИЕ ОТ 24.12.13. НАЗВАНИЕ, ВОЗМОЖНО, ИЗМЕНЮ
|
Окно напротив
Глава 1
Данэл всегда любил тишину и просто ненавидел шум и суету. Неторопливая жизнь, которую он вёл соответственно устоявшимся привычкам, последние пару лет, вполне его устраивала. Небольшое наследство помогло устроиться так, как хотелось. Тихий район крупного, но достаточно удалённого от центра страны города отвечал всем его требованиям. Соседи, в большинстве своём, предпочитали такой же образ жизни, как и Данэл, размеренный и не изобилующий новостями и потрясениями. Пожилые, добропорядочные семейные пары или одиночки, которым достаток позволял приобрести или снять жильё, в этом благополучном районе. Парк поблизости, чистая, каменная мостовая в узкой улочке. Много тени и мало солнца, что не мешало цветам в горшочках, что любили соседи Данэла располагать снаружи, на подоконниках, цвести и пахнуть. В жарком климате Нардбора, наличие прохлады в узкой улочке, было благословением для жителей её домов.
Молодому и талантливому художнику повезло с тем, что всё, что хотелось, ему удалось реализовать. Много времени для творчества, своя крохотная, но такая уютная мастерская. Наличие денег на кусок хлеба и новые холсты и краски... Не жизнь - мечта. И Данэл и не хотел иной жизни, радуясь тому, что есть. Каждое воскресенье художник выбирался из полюбившихся комнаток, с габаритной сумкой на плече, в которой обычно переносил свои картины и складным стульчиком за спиной. Размеренно, щурясь на солнце и усмехаясь утренней возне воробьев, шагал в сторону центральной площади. Ветерок, налетавший со стороны порта, ерошил золотые волосы, играл кудрями, бросал их в лицо, освежал и смягчал жар недавно взошедшего, но уже палящего светила. Добравшись до места, молодой человек устраивался в привычном уголке, стелил на идеально подогнанные, каменные плиты покрывало, раскладывал и расставлял картины, которые собирался продать. После садился на стульчик и с удовольствием оглядывался.
За все те два года, что художник приходил на площадь, ему не удалось продать ни одной картины. И не потому, что желающих купить не находилось. Просто каждый раз, когда к Данэлу подходил кто-то из покупателей поинтересоваться ценой, молодой человек находил кучу предлогов для того, чтобы не продавать своё творение не способному оценить талант мастера обывателю. Вот и копились холсты непризнанного гения в его маленькой мастерской, а художник всё равно был доволен жизнью и счастлив.
Под боком яркое и живописное море. Каждый день разное. То показывающее характер, подтачивающее скалы и рокочущее, то тихо шепчущее, ласково оглаживающее гальку на пляже. Живое, тёплое, сильное... Его можно было писать бесконечно, как и закаты над крышами, как и восходы, как и паруса, белеющие вдали. И если Данэл не шёл к морю, или в воскресенье на площадь, то проводил большую часть дня на крыше домика, в котором снимал весь верхний этаж. Дом был не велик, и комнат на этаже имелось всего три... Но молодому человеку и этого было достаточно.
Данэл был свободен, летел с расправленными крыльями и ощущал себя настоящим счастливчиком. И очень ценил свою свободу, чтобы с лёгкостью с ней расстаться. Постоянной подружки молодой человек себе не заводил, пусть и дочь булочника, чей магазинчик находился поблизости от площади, уже неоднократно намекала, что не отказалась бы греть постель художника по ночам. Но гению хватало и девочек из неплохого борделя мамаши Люмпих, не самый дорогой, и не портовый, дешёвый, где работали самые выносливые и опасные для здоровья девицы. Заводить серьёзных отношений Данэл не планировал в ближайшие лет десять. Ему слишком хорошо жилось одному, чтобы портить себе жизнь присутствием в ней жены. Насмотрелся он на взаимоотношения своих папаши и мамаши, чтобы следовать их примеру.
Вот и сегодня, художник вышел спозаранку из деревянных, украшенных затейливой резьбой, дверей и улыбнулся проснувшемуся недавно солнышку. Шёл медленно, наслаждаясь утром, и совершенно особенным, благопорядочным шумом, состоявшим из позвякивания бидончика молочницы, которая обходила дома, предлагая свежайшее молоко, бодрого чириканья воробьёв и скрипа открываемых дверей и ставен.
Выбравшись из улочки на более широкий проспект, ведущий к площади и к порту, в зависимости от того, в какую сторону идти, Данэл остановился, озадаченно разглядывая крытую телегу, из-за которой пришлось проскальзывать бочком вдоль стеночки. Очень неудачно она стояла, перекрывая дорогу. Покачав головой, но решив не вмешиваться, к тому времени, когда художник собирался вернуться обратно, телега точно уедет, молодой человек продолжил путь к площади. Но день сегодня, точно был неудачным для прогулок. Данэлу пришлось отскочить к стене, когда крича: "Посторонись" мимо него проскакали два лихих наездника в военной форме, расчищая дорогу для едущих вслед за ним всадников.
Кавалькаду возглавляла молодая женщина в фиолетовой амазонке. Жгучая брюнетка, с белой кожей и ярко-синими глазами притягивала к себе взгляды тех, кому посчастливилось сегодня проснуться рано и лицезреть герцогиню воочию. Она направляла лошадь твёрдой рукой и очень уверенно держалась в дамском седле. Сопровождали её мужчины, среди которых художник заметил и супруга дамы -- герцога Траборэ. Мужчина с хищным лицом, держался в седле так же уверенно, как и его жена и смотрел на мир с тем же выражением высокомерия в чёрных глазах. Взгляд герцога скользнул по Данэлу, как по незначительной детали пейзажа, а вот синий, глубокий взор герцогини задержался на симпатичном лице молодого человека дольше. Женщина задумчиво прищурилась, словно задавшись вопросом, что за любопытная букашка попалась на её пути, склонилась к уху наездника, что следовал по левую руку от неё и что-то тихо сказала. При всём желании, Данэл не расслышал бы. Да и не желал слышать или видеть, поэтому склонился в глубоком поклоне, как и полагается простому человеку перед аристократами и в этом положении дождался, когда его минует процессия, замыкаемая каретой.
- Эй, холоп! - окликнул его кто-то высокомерным тоном, когда Данэл, поняв, что угроза спокойствию проехала мимо, собрался продолжить путь к площади.
Нахмурившись, молодой человек обернулся и глядя снизу вверх на уверенного в себе аристократа, что сидел на гарцующем, вороном жеребце, спросил:
- Меня?
- Лови! - к ногам Данэла полетел кошель, ударившись о камни мостовой, он характерно звякнул. - Купи себе чего-нибудь и не забудь поблагодарить герцогиню Траборэ в своих молитвах за доброту. Даже не знаю, чем приглянулся ей такой щенок, как ты, - в голосе темноволосого и юного аристократа звучало раздражение, но художник проигнорировал и его, и сказанные слова.
Молча развернулся и направился туда, куда и собирался до этого идти.
- Эй, ты! - гневно крикнул ему вслед аристократ. - Подбери деньги!
- Мне ничего не нужно, - соизволил остановиться и спокойно произнести художник. - Отблагодарите герцогиню и оставьте кошель себе.
- Да как ты смеешь! - воскликнул молодой аристократ и приготовился спешиться, дабы, то ли собственноручно проучить наглеца, то ли забрать деньги.
Данэл же, чеканя шаг и более не обращая на досадную помеху внимания, отправился к площади. Любопытствующего народа, привлечённого шумом, к этому моменту собралось предостаточно, и, лавируя среди зевак, молодой человек сгорбился и постарался затеряться, очень надеясь на то, что приставучий аристократ не станет его преследовать. Всадник, оставленный герцогиней, был ещё слишком неопытен, явно влюблён в неё и не должен был усердствовать в исполнении поручения. Так и случилось, парень подобрал кошелёк, поколебался немного и решил догнать свою покровительницу, а Данэл смог спокойно дойти до площади.
Утро было безнадёжно испорчено, и художник, разложив картины и устроившись на стульчике, смотрел на мир уже совсем не так радостно, как тогда, когда выходил из дома сегодня. Даже рыжий кот, который всегда приходил к нему по воскресеньям за вкусненьким, не вызвал привычной улыбки. Молодой человек достал припасённое лакомство -- кусок дешёвой колбасы -- и снова уставился в пространство невидящим взором. А когда кот наелся, и потребовал обычной, послеобеденной ласки, просто рассеянно почесал бездомного любимца за ухом и тут же снова забылся. Казалось, что случайная встреча, навсегда разрушила так любимый Данэлом покой, разом ворвавшись в жизнь и доставив неприятных минут. И сейчас молодой человек очень надеялся, что герцогиня как заметила мельком, так и забудет о существовании симпатичного художника, которому её внимание было совсем ни к чему.
Сегодня художник не стал засиживаться на площади, и через пару часиков, мрачный, так и не развеявший плохого настроения, стал собирать картины. Дочка булочника выбрала как раз этот момент, чтобы подойти танцующей походкой к нему. Симпатичная девушка, в белоснежном, плоёном чепчике, кидала кокетливые взгляды на проходящих мимо мужчина и получала в ответ заинтересованные взоры. Она вполне осознавала силу своей привлекательности и пользовалась этим знанием во всю. Бойкая, острая на язык, была неплохим подспорьем своему отцу в лавке. Много парней и женатых мужчин, охотно заглядывали в булочную, купить булку, другую, и заодно перекинуться словечком с красивой дочкой владельца, да хотя бы поотираться рядом. Девушка прекрасно знала себе цену, и не разменивала свежеть и молодость, на всех ухажёров подряд. Да и с появлением художника в городе, стала выделять только его, и последнее время откровенно намекала, что если не супругой, то хотя бы любовницей готова ему быть. Уж очень ей нравились золотые кудри и синие глаза талантливого молодого человека.
К огорчению красотки, художник оставался равнодушен к её прелестям, и хоть и захаживал за хлебом, в отличие от других посетителей мужского пола, надолго в булочной не задерживался. И, переломив гордость, девушка раз за разом, завидев его, направляющегося мимо булочной, к площади, обязательно выискивала свободную минутку, чтобы сходить пококетничать с упрямцем.
- Говорят, ты с герцогиней дружбу водишь, - заметила она вместо приветствия. - И как герцогиня? Хороша? - добавила с ревностью. - Говорят, такой красотки во всём герцогстве больше не сыскать. А я не понимаю, чего все о ней говорят? Ноги у неё кривые, мне Лями, её горничная говорила.
- Не знаю, не проверял, - ответил спокойно на этот выпад Данэл.
- А меня Луи, шорник, замуж звал, - добавила ни к селу, ни к городу девица. - Отец против. А по мне... Неплохая партия. У Луи золотые руки, и любить меня будет... И баловать.
Цели своей девушка не достигла, молодой человек только косо глянул на неё и бросил равнодушно:
- Так выходи замуж, если Луи нравится, - и, скривившись так, будто пытался вспомнить, что забыл ещё сделать, окинул взглядом собранные картины.
- А мне ты нравишься. Если бы позвал замуж, думать долго не стала бы... - с намёком сказала девушка.
- Алька, - обратился к ней Данэл. - У меня невеста есть. Вот доучится на магиню и мы поженимся. Занят я.
- А чем твоя невеста лучше, чем я? Что, я не хороша, что ли? - сердито топнула ногой Алька и упёрла руки в бока. - Меня не только шорник замуж звал! Была бы графиней, так герцог женился бы.
- В фаворитки бы взял. Герцог Траборэ женат, - поправил её, спокойный как морской штиль, Данэл.
- Другой герцог. Что в этом королевстве или в каком другом, герцогов мало? - рассердилась ни на шутку Алька.
- Много, - согласился с ней Данэл и закинул сумку на плечо. - Ты, Аль, извини, я к морю пойду. Закат сегодня обещает быть чудесным...
- И вот зачем тебе эти твои картинки дались? - ворчливо заметила ему вслед девушка, когда со стороны Морского проспекта раздался стук копыт.
- Посторонись! - кричали давешние всадники, в очередной раз расчищая дорогу для кавалькады, которая возвращалась в герцогский замок из порта.
Данэл, сориентировавшись в этот раз в обстановке быстрее, чем в прошлый, метнулся к соседнему ресторанчику и скользнул в него, стараясь скрыться до того, как появится герцогиня со свитой.
Аля пошла следом за ним, продолжая злиться на златокудрого художника. В ней боролось желание сделать что-нибудь ему на зло, например сообщить герцогине, что он от неё прячется и желание просто пойти следом и сказать какую-нибудь колкость. Остановилась она на колкости, так как прекрасно понимала, герцогиня с ней и разговаривать-то не станет. Ревность драла душу когтями, и обида не отставала. И девушка зло заметила, когда зашла следом за молодым человеком в кафе:
- Вот пойду сейчас, и покажусь герцогу. Он-то точно меня заприметит. Мужчина, не как ты... - столько детской и глупой обиды было в её словах, что Данэл покачал головой и усмехнулся.
- Делай что хочешь, Алька, - группа всадников пересекла площадь, сквозь окно это было хорошо видно, и углубилась в улочку, ведущую к замку герцога. - Удачно тебе с герцогом познакомиться, - и вышел из кафе.
- А вот и познакомлюсь! - насупилась дочка булочника и капризно надула губки. - Возьму и познакомлюсь... Уж герцог-то меня оценит!
К морю Данэл сразу не пошёл, следовало оставить лишний груз дома, и пообедать не помешало бы. Телега всё так же перекрывала въезд в улочку, правда, теперь возле неё копошились грузчики, сгружая на мостовую мебель. Любопытствовать, кто это переезжает, молодой человек не стал, скользнул взглядом по шкафу, только-только вытащенному дюжими мужиками из телеги, отметил что у неплохого мастера сделано, и отправился дальше, к своему домику.
Столовался Данэл у хозяйки дома, что сдавала ему весь верхний этаж, а сама жила на первом. И сердобольная матушка Хвэн, тут же, стоило ему только заикнуться, подогрела супчика и котлеток с овощами. Поев, поспав немного и воспрянув духом, Данэл решил сделать так, как сказал Але. Мольберт, краски, кисти, холст были собраны вмиг, и скоро художник уже спешил к морю, несмотря на то, что жара ещё не спала. Вдохновение, снизошедшее на него после сна, требовало выхода. Приготовленные матушкой Хвэн бутерброды в дорогу и питьё, Данэл чуть не забыл, если бы хозяйка не напомнила, так и остался бы его законный перекус лежать на столе.
Вернулся молодой человек поздно вечером, устало выслушал то, что хотела ему рассказать матушка Хвэн, пропустив половину мимо ушей, и отправился спать. Даже на небо с крыши поглядеть не сподобился, как обычно, перед сном. И так получилось, что главную городскую сплетню, о приезде Его Высочества наследного принца, узнал чуть ли не последним. Впрочем, эта новость волновала его только тем, что давала надежду на то, что герцогиня теперь и не вспомнит о простом художнике, полностью переключившись на такую лакомую добычу, как принц.
Однако, надеждам его было не суждено сбыться. Днём, после того, как Данэл вернулся с моря, накупавшийся и нарисовавшийся от души, он застал незваного гостя, ожидавшего его с философским терпением, развалившись прямо в хозяйкином любимом кресле. Цвета ливреи подсказывали, что это личный слуга герцогини и молодой художник тут же растерял всё хорошее настроение, как только разглядел гостя повнимательней.
- Данэл Лаверани? - обратился к нему с вопросом слуга, что не мешало ему вести себя с достоинством и величаво, не в пример давешнему аристократу. Дождавшись утвердительного кивка от Данэла, темноволосый мужчина продолжил: - Мне поручено вам передать приглашение в герцогский замок. Её Светлости захотелось, чтобы вы написали её портрет. Вам оказана высочайшая честь, если вы ещё не поняли. Завтра, пополудни, за вами заедут, будьте готовы. С собой возьмите всё, что вам понадобится для работы.
- Я не пишу портреты, - ровным тоном заметил Данэл.
- Герцог прикажет, напишите, - столь же спокойным голосом, что и Данэл, ответил слуга. - Завтра пополудни. Будьте готовы.
Мужчина давно ушёл, а художник всё стоял и смотрел на входную дверь, думая о чём-то своём. Потом, не дослушав дифирамбы герцогине и везению Данэла, что возносила матушка Хвэн, молодой человек поднялся по лестнице к себе и заперся в мастерской.
Устроившись на стуле, у окошка, художник уставился перед собой хмурым взором, полностью погрузившись в размышления о том, что предчувствие, которое в воскресенье подсказало ему, что спокойная жизнь закончена, оказалось право. И только через час обратил внимание на то, что занавески в окне напротив сменились, с полупрозрачных цветастых, на тёмно-синие и непроницаемые для чужого взора, даже при ярком освещении в комнате в самую тёмную ночь. Сопоставив сей факт и разгружавшуюся вчера телегу, Данэл сделал вывод, что у него появились новые соседи, и тут же потерял интерес к этому. Своих проблем хватало. Вот не нравилось ему внимание герцогини к его скромной личности, хоть ты тресни.
Писать молодого человека после этих новостей более не тянуло. На крыше было в это время суток ещё слишком жарко и Данэл решил переключиться на книгу новомодного писателя, которую не так давно, по случаю, купил в книжной лавке. День клонился к вечеру, когда художник вспомнил о том, что следовало бы поесть. Поужинав вместе с матушкой Хвэн, которая соизволила просветить его о последних новостях квартала -- в дом напротив переехала вдова -- Данэл поднялся на крышу, собираясь помечтать в тишине, в ожидании первых звёзд на небе.
Он сидел на привычном месте, прислонившись к нагревшейся за день, кирпичной трубе и смотрел на небо, которое затягивало его своей глубиной... Тихую сосредоточенность молодого человека нарушил шум в улочке. Мужчина, в тёмной, странно выглядящей в таком жарком климате, шляпе, прозвенел шпорами, направляясь к двери домика, располагавшегося напротив дома Данэла. Постучал в дверь и переговорив о чём-то с кем-то, невидимым отсюда, в самом домике, зашёл.
"Вот тебе и вдова" - примерные слова, которые завтра ему скажет матушка Хвэн, а вот самому Данэлу было глубоко наплевать на то, кто ходит к соседке напротив. Хоть весь полк герцогской охраны. От очередного погружения в себя, молодого человека отвлёк шум открываемого окна и мужской голос, довольно громко произнёсший:
- В твоём положении, сестрица, требуется много свежего воздуха. Выполняй предписания врача, иначе я сам лично начну следить за твоим здоровьем.
Мужчине что-то ответили, слишком тихо, чтобы Данэл смог разобрать подробности и больше гость соседки не стал выступать. Или собеседники просто перешли в другую комнату. И это дало возможность художнику спокойно дождаться звёзд, а после отправиться к себе. Спустившись в мастерскую, Данэл заметил, что окно соседки всё так же распахнуто, а комната ярко освещена. Самой хозяйки помещения не было видно и, скользнув взглядом по говорящей о достатке обстановке, молодой человек пересёк комнату, направившись в уборную, собираясь освежиться перед сном и сменить испачканную красками рубашку. Подглядывать за соседями, он точно не собирался, и даже подосадовал на то, что этот мужчина, даже лёгкие, полупрозрачные занавеси отодвинул, давая возможность каждому желающему за них заглянуть. И, подумав немного, Данэл вернулся обратно в мастерскую, решив задвинуть свои занавески, дабы хоть какое-то ощущение изолированности возникло... Как-то привык он к нему, домик напротив давно стоял пустым. Озаботившись, таким же образом, собственным личным пространством, в других своих комнатках, молодой человек занялся тем, чем и собирался... Помылся, воспользовавшись крохотной ванной и отправился спать. Мечтательное равновесие, которого он достиг, когда смотрел на небо, постепенно сходило на нет, и заснуть Данэл смог не скоро. Тревожные мысли о том, чего может от него потребовать завтра герцогиня, мешали спать.
Утро началось для молодого человека с очередного события, не вписывающегося в привычный уклад жизни. Ему пришло письмо. Обычной, не магической почтой. Матушка Хвэн принесла конверт из плотной, жёлтой, ничем не примечательной бумаги, лично. Уж очень любопытно ей было, что бы там могло интересного оказаться. Но, Данэл, забрав послание, бесцеремонно закрыл дверь перед самым её носом, перед этим тихо сказав:
- Благодарю, матушка.
Расположившись, по привычке, в мастерской, художник распечатал конверт. Несколько раз перечитал написанное и, со вздохом, поднялся с места. Достал огниво и трут, положил письмо на металлическое блюдечко, что предохраняло стол от оплывов свечи, и поджёг послание. Сдвинув брови к переносице, убедился, что плотные листы полностью прогорели, взял быстро остывающее блюдечко в руки, донёс до мусорного ведра и сдул, предварительно раскрошив рукой, горелые остатки письма в него. Отставил блюдце обратно на стол и вернулся на любимое место. Раздражённо что-то прошипел под нос, очень уж раздражали его задёрнутые занавески и тут же насторожился, услышав мелодичный голос за окном:
- Лёсс, когда ты вернёшься? Мне страшно, - добавила молодая женщина тихо.
Ответа на этот вопрос Данэл не расслышал, и движимый, вдруг проснувшимся любопытством, чуток отодвинул занавеску. Ровно настолько, чтобы, оставаясь незамеченным, иметь возможность подглядеть за новой соседкой. Всё, что он успел увидеть, это мелькнувший в окне, тонкий силуэт в чёрном, траурном одеянии. Потом к окну подошёл давешний мужчина в шляпе. Даже в помещении, она была на него надета. Да ещё и надвинута чуть ли не на самый нос. Рассмотреть лицо не представлялось возможным. Да и окошко, несмотря на разгорающуюся жару, было мгновенно захлопнуто.
- Раз ты боишься... - только и услышал Данэл.
Художник покачал головой, странности соседей из дома напротив, как-то выходили за рамки и очень сильно. Неужели какая-то шайка мошенников облюбовала этот тихий уголок? Или за этим кроется что-то другое? Отодвинув праздное любопытство в сторону, молодой человек отправился завтракать.
Время, оставшееся до полудня, Данэл решил провести с пользой. Собрал сумку с принадлежностями, которые могли ему понадобится. Раздвинул занавески, чтобы впустить немного света в мастерскую и устроился в самом дальнем её углу, не просматривающемся из окна напротив, с альбомом и чёрным, восковым мелком. Жирные штрихи уверенно ложились на плотный лист. Один портрет, второй, третий. Художник тренировался перед визитом к герцогине.
Молодой дворянчик, швырявший ему кошель... Бравые вояки, освобождавшие дорогу кортежу... Сам герцог... И можно было только диву даваться, как легко и точно из-под мелка художника, выходили портреты людей, которых, по большому счёту, он видел мельком. Сходство было изумительным. Как и твёрдость руки, и безусловный талант молодого человека.
Время до прихода людей герцога Траборэ пролетело незаметно. Данэл, как только матушка Хвэн, сообщила о том, что его ждут, подхватил приготовленную заранее сумку и спустился вниз. Слуга, которого отрядили сопровождать художника до герцогского замка, окинул молодого человека снисходительным взглядом, явно не считая Данэла ровней себе и, даже не поздоровавшись и промолчав, просто повернулся к выходу и направился к двери.
Художника вполне устраивала молчаливость герцогского лакея, и было абсолютно всё равно, что молодой человек думает о нём и о себе. Данэл спокойно открыл дверку кареты сам, не дожидаясь почестей, которыми обычно окружали аристократов. Легко забрался вовнутрь и закрыл дверцу. Более художник не мучился вопросами, что там его может ждать в гостях у герцогини Траборэ, проснувшись утром в ровном расположении духа. Да и сейчас уже был готов к любым испытаниям, решив воспринимать всё происходящее философски. Раньше или позже интерес герцогини угаснет, и можно будет вернуться к привычному образу жизни.
Данэл успел даже немного вздремнуть, навёрстывая то, что не доспал ночью из-за тревожных мыслей, прежде, чем колёса кареты застучали по камням двора в замке Траборэ. "Несокрушимый", так переводилось с древнего языка название этой, в прошлом когда-то, военной крепости.
В самом замке, по узким коридорам, лакей, что ехал на запятках кареты, провёл художника в тёмную, обставленную старинной, тяжеловесной мебелью комнату и ушёл, бросив перед этим:
- Жди.
Запасшись терпением, Данэл принялся послушно ждать. Продержали его в комнате где-то с полчаса, затем явилась расфуфыренная и разодетая горничная. Она кинула заинтересованный взгляд на симпатичного художника, и кокетливо произнесла:
- Герцогиня вас ждёт.
Данэл поднялся со стула и последовал вслед за кокеткой, которая постоянно оглядывалась на молодого человека и активно строила глазки:
- А вы взаправду художник? - наконец, не выдержала она.
- Да, - ответил Данэл односложно.
- А меня вы нарисуете? - в очередной раз кокетливо стрельнула глазками девушка и поправила чепчик.
Она всю дорогу, постоянно его поправляла, давая возможность гостю герцогини оценить изящество своей ручки. Рукав задирался, обнажая тонкое запястье, и девушка в этот момент оглядывалась, проверяя, подействовало или нет, заметил или не заметил. Капризно дула губки, поняв, что и не думает обращать внимания и продолжала свои фортели с чепчиком.
- Если Её Светлость будет не против, - дипломатично увернулся от прямого ответа Данэл.
Горничная вывела художника в парк. Живописные полянки, разливистые ручьи, извилистые дорожки, посыпанные белым песком, красивейшие пруды, в которых плавали птицы с ярким оперением. Данэл мог на что угодно поспорить, что угадает, если заявит, что и рыбы в прудах проживают необычные. Поплутав немного по парку, художник, вслед за сопровождающей, вышел к беседке, обвитой вьющейся лозой. Спелые гроздья, янтарно-жёлтого винограда свисали там и тут, служа дополнительным украшением для лёгкой постройки.
В самой беседке, на диванчике, удобно устроившись на мягких подушках, возлежала красавица герцогиня. Она томно прикрыла глаза и тихо-тихо спросила у горничной, как только та вошла в беседку:
- Привела?
Вопрос прозвучал странно... Если герцогиня как-то заметила ранее идущую к беседке девушку -- иначе чем было объяснить то, что она, закрыв глаза, знала что горничная явилась? - то должна была видеть и Данэла.
- Да, Ваша Светлость, - присела в книксене девушка.
- Поди вон, - небрежно бросила герцогиня и открыла глубокие, синие глаза.
Окинула взглядом молодого человека и обратилась к герцогу, тоже находившемуся в беседке:
- Это тот самый художник, Рэч.
- Пусть покажет свои работы, - потребовал герцог Траборэ холодным голосом.
- Покажи, мальчик, - обратилась к Данэлу герцогиня. - Морли, помоги, - это она сказала уже молодому, знакомому Данэлу, аристократу, который стоял возле диванчика, изображая из себя статую.
Что-то подобное художник предполагал, поэтому уверенно достал из сумки давешний альбом, который не забыл прихватить с собой. Протянул его сделавшему несколько шагов к Данэлу аристократу и спокойно стал ждать вердикта. Сначала Морли передал альбом Её Светлости. Она лениво перелистнула пару страниц и протянула его мужу. Герцог подался вперёд в кресле, в котором лениво развалился, и забрал альбом. Внимательно изучив всё то, что там было изображено, равнодушно сказал:
- Занятно, - и бросил альбом на низенький столик, который стоял посередине беседки. - Вы не передумали, дорогая? Не лучше ли, если я выпишу известнейшего мастера из столицы? - обратился он к жене.
- О, Рэч! - воскликнула капризным тоном герцогиня. - Выполните этот мой маленький каприз. Прошу вас. Я хочу, чтобы этот мальчик меня нарисовал.
- Как знаете, Эмилия, - раздражённо ответил герцог Траборэ и окинул художника взглядом, демонстрирующим сомнение в способности Данэла владеть кистью. - Я оставляю вас, дорогая, - поднялся он с кресла, скривив губы в любезно-насмешливой улыбке. - Дела.
- Садись, мальчик, - мягко велела герцогиня, стоило только герцогу покинуть беседку. - Морли, оставь нас, - добавила она для аристократа.
Молодой человек весь покрылся пятнами, явно возмущённый этим приказанием, но повиновался молча.
- Я хочу, чтобы ты нарисовал меня за роялем, - подумав, выдала молодая женщина.
- Красками? - уточнил Данэл, присаживаясь в кресло, которое не так давно было занято герцогом.
- Надо же, не потерял дара речи в столь высоком обществе! - герцогиня приподнялась на диване, с любопытством окинув взглядом занятного парня. - Почему ты отказался от кошеля?
- Я не привык получать деньги просто так, ни за что. Никакой работы я не выполнил, чтобы деньги брать, - ответил спокойно художник.
- Гордый, - с непонятным выражением протянула герцогиня. - Переедешь, на то время, что будешь писать портрет, в Траборэ, - она снова откинулась на подушки. - Сейчас можешь вернуться к себе. Собрать всё необходимое. Завтра переезжаешь. Оплата за работу будет высокой, можешь не сомневаться. А теперь, оставь меня.
Тон её слов не предполагал отрицательного ответа и художнику только и осталось, что встать, поклониться и выйти из беседки. За спиной раздался звон колокольчика, на который быстро явилась давешняя горничная.
- Лилу, проводи гостя до кареты, - велела герцогиня.
Девушка с радостью кинулась выполнять поручение, уж очень ей приглянулся симпатичный художник. На обратном пути она всё так же кидала зазывные взгляды на молодого человека, правда, теперь уже молча. Данэла не радовало то, что он какое-то время, пока каприз герцогини не сойдёт на нет, будет лишён любимых посиделок на крыше и прогулок к морю. Парня собирались запереть в клетку каменных стен замка и не думали спрашивать, а хочется ли ему того.
Глава 2
Его Высочество жестоко скучал. Инспекционная поездка, в которую его отправил король, обещала быть нудной. А наследник очень не любил скуку и всяческую нудятину. Книгам, он предпочитал уроки фехтования. Заседаниям королевского совета -- охоту. Учёбе -- карты и красивых, безотказных служанок во дворце. При дворе поговаривали, что поездка в Траборэ, настоящая ссылка и принц впал в немилость из-за бесконечных выходок и шалостей, которые устраивал в столице. Так же, говорили, что корона, при таком раскладе, может достаться младшему принцу, не в пример более серьёзному, чем братец. Младший, ещё не достигший возраста ответственности, принц был любимцем Его Величества. Наследник же донельзя разочаровал своего венценосного отца и теперь вынужден был прохлаждаться в замке Траборэ.
Герцогиня, вчера по приезду принц успел это заметить, была очень хороша. Но аристократкам, наследник предпочитал более простых девушек, которые выше его постели метить бы не стали и чьи мужья не смогли бы ему ничего противопоставить. Зачем напрягаться, когда есть более простое решение проблемы, а среди простолюдинок попадаются вполне себе смазливые мордашки?
Проснулся Его Высочество ближе к обеду, позволив себе всласть понежиться в постели. Позволил слугам одеть себя и позавтракал, уже гораздо позже полудня, в одиночестве. Созерцать постную рожу герцога лишний раз ему не хотелось. Впрочем, он не отказался бы увидеть герцогиньку. Просто так, чтобы порадовала глаз. Но её горничная молодому человеку приглянулась больше. Да и поведение её, вполне намекало на то, что эту ночь, выспавшийся и отдохнувший принц, точно не проведёт в одиночестве. Но время до вечера стоило как-то убить. Инспекцией, Его Высочество, точно не собирался заниматься.
Велев лакею пригласить герцога, наследник напросился на охоту, которую Его Светлость обещал вскорости организовать. И после этого, интересные занятия закончились. Можно было пойти пофехтовать... Но Его Высочество решил прогуляться по городу, и присмотреть себе самых симпатичных простолюдиночек, которые вполне могли помочь ему скрасить время, проведённое в Траборэ.
Гарцуя на коне, молодой, статный человек, с густой шапкой русых кудрей, привлекал много внимания. Военные, сопровождавшие его по приказу герцога, проигрывали на фоне столичного хлыща. Ярко-голубой, распахнутый камзол, весь расшитый золотом. Сияющие на солнце пуговицы из сапфиров. Начищенные до блеска сапоги и заправленные в них, облегающие стройные ноги, брюки. Белоснежная, тончайшая рубашка. И надменное выражение ярко-голубых глаз. Он сражал одним своим видом наповал простых горожанок, чего и добивался, и местных дворяночек, что провожали его влюблёнными взглядами. В головках юных девушек тут же появлялись мечты, в которых Его Высочество играл наиглавнейшую роль. Какой глупой и наивной девочке не хочется приручить повесу и ловеласа и наставить его на путь истинный? На тот самый, который заканчивается клятвами у алтаря, в присутствии всех родных и близких. Мало какой. А уж провинциалочкам, не видевшим ранее такого блеска и яркости, трудно было устоять от соблазна. Не зря принц старался с дворянками не связываться, понимая, что это может стоить проблем. Потому, игнорировал взгляды девушек-аристократок, и заострял внимание на хорошеньких личиках их служанок, коих доставало, что радовало наследника безмерно.
Герцог же, пообщавшись со вздорным гостем, поступил очень странно. Отправился в свои покои и, отпустив слугу, сообщил, что собирается поработать в кабинете и строго-настрого приказал никого к себе не пускать. Но в самом кабинете надолго не задержался. Ушёл в спальню и там, без помощи камердинера переоделся. Внимательно и долго разглядывал себя в зеркале, а потом нетерпеливо вынул часы из кармашка жилета, глянул и нахмурился. И тут же в зеркале, за его спиной отразилась фигура темноволосого, как и сам герцог, мужчины.
- Ещё чуть-чуть и ты бы опоздал, - недовольно заметил Его Светлость.
Мужчина молча поклонился и пропустил герцога к дверям, когда тот прошёл мимо, двинулся за ним следом. Тихой тенью он сопровождал Его Светлость, которого не замечали проходящие мимо слуги, как и его сопровождающего.
За территорией замка двоих мужчин ждали осёдланные лошади. И только когда двое отъехали на достаточное расстояние от герцогского обиталища, мужчина, являвшийся правой рукой герцога Траборэ, произнёс первые за это время слова:
- Всё чисто.
В городе прохожие не заостряли внимания на двух мужчинах, которые выглядели для них неприметными путниками. Герцог уверенно повернул лошадь с проспекта в узкую улочку и остановил её у двери симпатичного и уютного домика.
- Здесь, - подтвердил его спутник.
Всадники спешились и советник герцога уверенно постучал в дверь. Открыла им матушка Хвэн и нелюбезно, с подозрением оглядывая простую одежду незнакомых ей людей, спросила:
- Кого надо?
- Данэл Лаверани здесь живёт? - спокойно и вежливо спросил советник герцога.
- Да, - хмуро откликнулась матушка Хвэн. - А вы кто ему будете?
- Друзья, - в руке советника мелькнула серебряная монета.
- Входите, - решилась матушка, распахнула дверь пошире и монета сменила хозяина.
- Наверху? - уточнил советник.
- Да, вещи собирает. Его пригласили портрет Её Светлости написать, завтра переезжает, - с гордостью, так, будто её саму к герцогской чете на проживание определили, произнесла матушка Хвэн.
- Мы недолго, - сказал мужчина и уверенно направился к лестнице, ведущей наверх.
Данэл же вовсе и не собирался пока никуда, он сидел на любимом стуле у окна и думал. Вертел в руках мелок, тонкая доска, предназначенная для того, чтобы на ней рисовать мелом, лежала у него на коленях. Перспективы расставания с любимой крышей и полюбившимися комнатами его бы не радовали, если бы... Если бы не послание, которое он получил с утра. Два слова, которые заставляли тревожиться, а так же смириться с тем, что жизнь уже не будет такой, какой была ранее. "Я здесь". Очень мало, и очень много для Данэла. Пожалуй, предложение герцогини, после этого письма, казалось вполне себе заманчивым и своевременным.
Незваные гости, бесцеремонно ввалившиеся в мастерскую, вызвали минутный всплеск недоумения, но Данэл быстро взял себя в руки и поднялся со стула, отложив на подоконник доску с мелком:
- Как вы сюда попали? - задал он вполне закономерный вопрос спокойным тоном.
- Мой знакомый, - роль переговорщика на себя взял советник герцога, - хочет купить у вас картину. Мы наслышаны о вас. Можете показать свои работы?
- Работы? - с недоумением переспросил Данэл.
За все два года, что он жил в этом доме, покупатели впервые явились к нему прямо в мастерскую.
- Да, работы, - подтвердил советник. - В этом есть что-то предосудительное?
- Нет, конечно, - ответил художник, настороженно рассматривая посетителей. - Вы так и не ответили, как попали в мастерскую.
- Элементарно, мой друг, Лаверани, - располагающе улыбнулся ему советник. - Ваша хозяйка впустила нас, а дальше было просто.
- Да, да, - сказал рассеянно Данэл и растерянно оглянулся на несколько полотен, стоящих у стены, за его спиной. - Конечно, просто.
Но с места не сдвинулся, явно не собираясь вот так вот с ходу доверять непонятным визитёрам. В комнате повисло напряжённое молчание, хозяин её не спешил продолжать разговор, а советник сконцентрировал внимание на одной из картин за спиной художника. Герцог же подошёл к открытому окну и без интереса принялся смотреть на окошко напротив, плотно закрытое и с задвинутыми тяжелыми шторами.
- Итак... - отвлёкся от картины советник и, наконец, решил продолжить разговор.
Но завершить фразу ему не удалось, страшный женский крик, раздавшийся из дома напротив, заставил его замолчать и подскочить к окну. Звучал крик приглушённо и очень быстро оборвался, но мужчин встревожил. Его Светлость, не долго думая, бегом бросился к двери, советник метнулся за ним. Данэл же решил от них не отставать. Уж очень хорошо ему в память врезался мелодичный голос, произносивший слово "страшно". Чего же страшилась соседка, которую художник знал только по голосу и сейчас узнал его, пусть и был тот искажён криком и закрытыми ставнями?
Матушка Хвэн, хоть и мучимая любопытством, наоборот предпочла поплотнее прикрыть двери в свою комнату и не высовывать из неё носа, уж слишком жутко звучал крик, раздавшийся средь бела дня и в таком благополучном квартале. Мужчины очень быстро выбрались на улицу, и Его Светлость, не долго думая, забарабанил в дверь, не собираясь долго ждать, когда откроют. В нём вполне хватало решимости выломать дверь, если понадобится. Но не пришлось себя утруждать, не сразу, но дверь открыла пожилая и чем-то очень расстроенная служанка.
- Мы слышали крик, - жёстким, требующим незамедлительного повиновения, тоном, начал герцог Траборэ.
- Это я кричала, - хрипловатым, дребезжащим голосом ответила служанка и нервно оправила белоснежный передник.
- Она лжёт, - вмешался Данэл.
- Я... - смешалась пожилая женщина под прицелом трёх пар внимательных глаз.
- Господа, - послышался мелодичный голос от двери, тихий и спокойный. - Я приношу вам свои извинения... Мне приснился кошмар. Мне очень неудобно, что так получилось и я потревожила покой своих замечательных соседей.
Его Светлость, как охотник, заслышавший шорох в кустах, резко вскинул голову и прищурился, пытаясь разглядеть в полутьме коридора хозяйку голоса. Но потерпел фиаско, лицо незнакомки было скрыто густой, чёрной вуалью. Да и чёрное платье говорило о том, что его хозяйка в глубоком трауре.
- Вы уверены, что с вами всё в порядке? - герцог, очень заинтересовавшийся таинственной дамой, нагло, не дожидаясь приглашения, переступил порог дома.
Служанка не посмела помешать ему, почувствовав в нём сильного мира сего, от которого жди только неприятностей и просто отошла в сторону, в отличие от двух псов, крепких и даже на первый взгляд очень опасных, что выбежали из-за спины дамы и, рыча ощерились на пришельцев.
- Арон! Трау! - уверенно окрикнула их дама, протянув руку, затянутую в чёрную перчатку вперёд. - Фу!
Собаки, перестав показывать внушительные клыки, послушались, но уходить не торопились, заняв места по бокам рядом с хозяйкой.
- Простите моих любимцев, - ровно произнесла дама. - Они не любят незнакомцев.
- И, всё-таки, нам хотелось бы убедиться, что с вами точно всё в порядке, - герцогу так не терпелось посмотреть в лицо таинственной незнакомке, что он решил закинуть пробный шар ещё раз.
- Со мной всё хорошо. Просто кошмарный сон, - уверенно ответила молодая женщина. - Если вы не верите мне... Можете осмотреть дом.
Его Светлости хотелось бы посмотреть на совсем другое, и будь он не так заинтересован, то не стал бы подвергать слова дамы сомнениям дальше. Но уж очень заинтриговала его ситуация и он произнёс:
- Это было бы неплохо.
- Хэна, - обратилась дама к служанке. - Покажи здесь всё господам.
Советник герцога цепко смотрел всё время этого разговора на вуаль, скрывающую лицо дамы и отмер не сразу, когда его господин двинулся вглубь дома. Поведение хозяйки дома на взгляд советника было очень странным. Впустить в дом незнакомых мужчин, вот так вот сразу и легко. Что-то в этом было не так. Или дама не рассчитывала на такой ответ Его Светлости? В любом случае, вела она себя сдержанно и спокойно, и не нервничала. Собаки держались с ней поблизости и не отходили ни на шаг. Как иллюстрация очередной странности, в одной из просто, но со вкусом убранных комнат, обнаружилась ещё пара таких же сильных и опасных псов, как и те, что сопровождали таинственную даму.
- У вас очень занятные любимцы, - тихо заметил советник, буравя подозрительным взглядом незнакомку. - Позвольте представиться, Арон Форэн.
Данэл кинул косой взгляд на него и нахмурился. Имя Арон Форэн ему ни о чём не говорило, о таком человеке он слышал впервые. Откуда ему было знать, что советник герцога воспользовался псевдонимом, так как сейчас они с работодателем находились в городе инкогнито.
- Приношу извинения, - тут же вмешался в разговор герцог, - за наше неучтивое поведение. Но мы слишком были поражены и обеспокоены. Позвольте представиться, Раон Адэлар.
- Данэл Лаверани, - художник представился последним.
- Очень польщена, господа, - в голосе дамы проскользнуло еле заметное неудовольствие. - Амали Лоффи, - не очень охотно произнесла она.
- Госпожа Лоффи, - обратился к ней герцог после того, как дом был бегло осмотрен. - Приносим вам свои глубочайшие извинения за вторжение. Но мы обязаны были проверить, что вам действительно ничего не угрожает. Позвольте откланяться.
- Я всё понимаю, господа, - терпеливо ответила дама. - Но мне просто приснился плохой сон. Я недавно потеряла супруга... - голос молодой женщины дрогнул. - И очень тяжело переживаю эту утрату. Мне очень жаль, что это стало причиной беспокойства для вас.
Взаимно расшаркиваясь и отвешивая словесные реверансы друг другу, незваные гости и хозяйка дома добрались до выхода. Его Светлость извернулся так, что сумел напроситься на ещё один визит, прикрываясь при этом беспокойством о благополучии госпожи Лоффи. Сама госпожа делала вид, что верит этому и непреклонно намекала господам, что им пора бы уже удалиться. Что те, наконец, и сделали. Задерживаться на улице мужчины не стали, советник герцога кивнул на дверь дома Данэла и произнёс:
- Продолжим разговор.
- Господин Лаверани, - как только, миновав любопытствующую матушку Хвэн, мужчины поднялись наверх, герцог вступил в разговор. - У меня есть для вас заманчивое предложение от которого вы не сможете отказаться.
- Какое? - настороженно поинтересовался молодой человек.
- Я готов, на то время, пока вы будете жить у герцога Траборэ, снять ваши комнаты и заплатить вам вдвое против того, что вы сейчас оплачиваете любезной владелице этого дома, - не стал ходить вокруг да около герцог.
- Откуда вам известно, что я буду жить у герцога? - подозрительно спросил художник.
- Владелица дома любезно просветила нас. Она очень горда тем, что вам поступило это предложение, - спокойно ответил ему советник.
- Вы вроде бы картины собирались приобретать? - никак не хотел успокаиваться молодой человек.
- Картины тоже приобретём, - снова вмешался герцог в разговор. - Сколько вы хотите?
- За квартиру или за картины? - уточнил Данэл.
- И за то, и за другое, - ответил герцог уверенно и прищурил глаза, вглядываясь в лицо молодого человека.
- Квартира - вопрос к матушке Хвэн, - пожал плечами художник. - Картины, выбирайте, я назову цену.
- Я предпочитаю договориться насчёт проживания сначала с вами. А матушке Хвэн вы скажете, что на тот период, что вы будете находиться у герцога, ваш друг поживет вместо вас. За это вы получите вдвое от того, что заплатили за этот период владелице. Ваше решение? - Его Светлость подошёл к окну, кинул взгляд на соседний дом и повернулся к Данэлу лицом.
Долго колебаться молодой человек не стал, чувствуя в визитёрах людей, которым в таких мелочах лучше не отказывать. Озвученную герцогом сумму оспаривать тоже не стал. Наскоро составленный фальшивым Ароном Форэном контракт, он прочитал пару раз и поставил подпись, более не сомневаясь. Его Светлость выбрал первую более-менее пришедшуюся по душе картину и заплатил за неё. Данэл не стал и здесь торговаться, как делал это на площади. Первая, за два года проживания в этом городе, картина была им продана только сейчас.
Нежданные клиенты ушли вполне довольными, оставив по себе кучу вопросов для художника. Но он не стал заострять на них внимание прямо сейчас и предпочёл размышлениям сбор вещей. Убрал принадлежности для работы и сами картины в кладовую, заперев их там. Спустился к хозяйке и предупредил, что пока вместо него поживет его друг. Побросал одежду и бельё во вместительный саквояж и принялся ждать, когда за ним явятся, чтобы отвезти в герцогский замок.
Его Светлость, взлетев в седло, какое-то время сидел не двигаясь и о чём-то задумавшись. Потом, тихо, так, чтобы услышал только доверенный спутник, велел:
- В порт!
Развернул лошадь и направил её к выходу из улочки.
По проспекту, неспешно, они добрались с советником до доков. По пути говорили мало и отрывочными фразами, которые постороннему ничего бы не сказали:
- Чисто? - задал вопрос Его Светлость когда они отъехали немного от улочки, с домиком матушки Хвэн.
- Да, - отрывисто ответил маг. - Но соседи...
- Тебе тоже пришлись по вкусу хмэрские боевые? - с тонкой, ироничной улыбкой осведомился Его Светлость.
- Экзотика, - одним словом обозначил отношение к проблеме советник.
- И одежда тоже, - кратко ответил герцог.
- Если бы не хмэрские боевые... - протянул маг.
- Проверил? - полюбопытствовал Его Светлость.
- Чисто, но хмэрские боевые... - вздохнул советник. - Я тоже переезжаю?
- Будешь навещать меня. Присмотр за гостями останется на тебе, - озвучил своё решение герцог. - Хмэрские боевые в некоторых делах получше мага будут.
Дальше эти двое молчали, не сговариваясь решили оставить важный разговор на потом. В порту спешились, оставив лошадей у специальной коновязи. До доков шли пешком, а там, герцог обернулся к спутнику, следующему сразу за ним и спросил:
- Какой корабль?
- На ремонте только один сейчас, - выдал требуемую информацию советник. - Там, правее, - вытянул руку, указывая на нужный док.
Дальше Его Светлость не уточнял, а просто направился в указанную сторону, уверенно лавируя среди толкучки порта.
Толчея, шум и гам, нисколько не смущали сиятельную особу. Мужчина ни носа не морщил, чувствуя своеобразный запах порта, ни шарахался от пахнущих потом грузчиков. А добравшись до нужного корабля, легко сбежал по трапу на палубу, не ожидая чьей-либо помощи.
- Эй! - окрикнул их боцман, отнюдь не обрадовавшийся неожиданному визиту незнакомых личностей.
- Хочу посмотреть на товар, - небрежно ответил ему герцог. - Говорят, ты привёз редкие ткани. Жену бы порадовать. Как?
- А по карману ли тебе варейский арлан? - усмехнулся в ответ боцман.
- Столько хватит? - снял с пояса кошель герцог и подкинул на ладони.
- Значит, я ждал тебя, - сделал верный вывод моряк и повёл гостей к трюму.
- Сколько? - тихо спросил у него герцог.
- Все, кроме одного, - хмуро ответил боцман. - Рейс оказался не прибыльным.
- Показывай, - велел Его Светлость.
Боцман открыл трюм из которого тут же шибануло в нос гадостным, сладковатым запахом гниющего мяса.
- Проклятье! - выругался вполголоса герцог. - Почему?
- Судовой целитель так и не смог понять, почему, - развёл руками боцман.
- Где выживший? - теперь задал вопрос советник.
- Его нет на судне, - отвёл взгляд моряк.
- Сбежал, - констатировал герцог. - Арон, выясни что случилось. Вчера всё нормально было? - обратился герцог к боцману, отходя от трюма к борту.
- Нормально, - ответил мужчина в тельняшке. - Пожрали, пошумели. Полог-то скрыл шум от лишних ушей. Но мы-то слышим. А потом тишина и всё. Тэро первый поднял тревогу. Заглянули в трюм, а там... Сами видите.
- На такой жаре, проклятье, - поморщился герцог, наблюдая за тем, как маг спускается в трюм. - Скоро весь порт будет знать, что за груз был на судне.
- Раньше ночи никак не вывезти, - сплюнул сквозь зубы за борт боцман.
- Место для захоронения подготовят. Проклятье! - снова не сдержался герцог.
- Арон, что там? - подошёл ближе к трюму и поморщился от тяжелого запаха, шибанувшего в нос снова, Его Светлость.
- Сейчас выберусь, поговорим. Мрачное местечко, Раон, - в голосе мага слышалось напряжение.
Всегда выглядящий невозмутимо мужчина, явно был выбит из колеи. Да и кто бы не был выбит, прогуливаясь среди трупов молодых мужчин, женщин и детей? Притом множества трупов, гниющих на этой жаре с безумной скоростью.
- Где брали товар в этот раз? - задал вопрос герцог, снова отходя к борту.
- Там же. Места-то богатые, - ответил боцман. - Если бы не эта клятая мель, нас бы здесь не было. Утопили бы попорченный груз, и никаких проблем. Откуда она только взялась в открытой-то воде?
- Где капитан? - бросил нахмурившийся герцог.
- Лихорадка у него, второй день кряду. Плох совсем, - ответил не менее хмурый боцман. - Помощник на берегу, лекаря ищет.
- Что за чёрная хмарь творится у вас на судне? - раздражённо спросил герцог и тут же обернулся к магу, выбравшемуся из трюма. - Что там?
- Чёрный ритуал, - ответил ему бледный как смерть советник. - Не сталкивался раньше с таким, - предупредил он возможный вопрос. - Информации не хватает.
- Вторая поставка сорвалась, - еле слышно процедил сквозь зубы герцог. - Что команда? Новый кто был? - спросил он у боцмана. - Арон, посмотри капитана! - бросил он следующее распоряжение для мага. - Уриха менять не хотелось бы.
- Команда старая. Никого нового не брали на борт, - отчитался боцман и закрыл люк трюма.
- Арон повесит полог, чтобы запах дальше судна не ушёл, - сказал недовольный герцог и отошёл от борта. - Пришлю людей, которые помогут ночью с транспортировкой. Власти сегодня ночью будут заняты, сможете всё провернуть быстро и тихо. Не растягивайте на следующий день. Как починитесь, уходите в другой порт, отдыхать. Погуляете, получите новый маршрут. Старыми путями теперь ходить нельзя. За рейс будет выплачено, но без процентов. Сам понимаешь.
- Отдыхать не захотят, - боцмана перекосило при мысли об упущенной выгоде, но явно высказывать недовольство он не решился. - Будут рваться в рейс.
- Долго отдыхать не придётся, - пообещал герцог и направился к трапу, заметив, что на палубе вновь появился маг. - Что с Урихом?
- Поправимо, - пожал плечами советник герцога и, прищурившись, глянул на причал, по которому, в сопровождении лекаря, шёл помощник капитана. - А вот это зря, - обманчиво мягко сказал он боцману. - Никому постороннему не стоит здесь ходить, пока груз не убран.
- Капитана из этого помощника не получится, - заметил, жёстко усмехнувшись, герцог, тоже заприметив визитёров.
Боцман, переваливаясь с боку на бок, быстро направился к молодому, стройному человеку в тёмно-синем камзоле и начищенных до блеска сапогах. Тёмно-синие же штаны были в них заправлены, а чёрная шляпа лихо заломлена на ухо. На корабль, после короткого разговора с боцманом, молодой человек забрался уже один. Лекарь же отправился восвояси.
- Где корабельный целитель? - спросил у него Арон.
- Пьёт горькую, в кабаке, - ответил молодой человек. - Переживает.
- А не проболтается? - недобро прищурился Его Светлость.