Прибить или полюбить

1.

Подготовка к приезду посольства эльфов, обеспечение безопасности глав государств на предстоящем Празднике Середины Года и ряд других мероприятий помельче отнимали все свободное время Камюэля Барсима. На их фоне участившиеся и всегда неожиданные визиты нахального мерцающего стали для лорда-кардинала глотком свежего воздуха. Если Ефимисюкерус не появлялся больше чем три-четыре дня, Камюэль подсознательно начинал ждать его. И однажды, засидевшись в личном кабинете до позднего вечера, неожиданно поймал себя на этом ожидании. И быстро пришел к выводу, что сам не заметил, как полностью утратил вкус к жизни, если визиты этого странного типа, неопределенной возрастной категории, каким-то немыслимым образом его подбадривают и мотивируют на дальнейшие свершения. Эльф тут же сообразил, что это никуда не годиться, и, сбросив все дела на подчиненных, которые, казалось, только этого и ждали, отправился навестить одну из своих постоянных любовниц.

Причина, по которой он предпочитал поддерживать отношения с несколькими девушками сразу, была вовсе не в повышенной любвеобильности лорда-кардинала. Ему вполне хватило бы и одной, если бы она смогла воплотить в себе все его мечты и желания. Но, увы, долгожданный идеал за все годы так и не был найден. Поэтому Камюэль предпочитал держать при себе сразу несколько пассий. Устав от покладистости одной, он спешил к стервозности другой. А когда меньше всего нуждался в постельных утехах, но желал провести приятный тихий вечер за интеллектуальной беседой, навещал третью, архимага и лучшего специалиста по межрасовым взаимодействиям, которого он когда-либо встречал. При этом тяга к личной жизни у него появлялась исключительно эпизодически. Большую часть времени он о девушках и не вспоминал, был слишком поглощен любимой работой. Правда, даты маленьких торжеств, о которых ни в коем разе нельзя было забывать, всегда держал в голове. Поэтому благодаря природной памяти и феноменальной изворотливости еще ни разу не перепутал день рождения одной девушки с юбилеем другой. При этом из трех его любовниц только одна была чистокровной светлой леди. Две другие были полукровками. С человечками он предпочитал не связываться, по эльфийским меркам они слишком быстро старели и лишать одну из них радости материнства только лишь по его собственной прихоти (в ближайшее время лорд-кардинал потомством обзаводиться не спешил) он был не настроен.

В этот раз Камюэль решил навестить одну из своих полуэльфиек. Леди Марибеллу, которая была поистине воздушным и легким созданием. Ничего не понимала в политике, зато каким-то непостижимым образом создавала вокруг себя удивительный домашний уют, которого, порой, так не хватало Камюэлю. Он решил сделать ей сюрприз, что не раз практиковал до этого. И никак не известил женщину о своем визите.

Сюрприз вышел неудачным. Пассия была не одна. Компанию ей составлял какой-то юнец. Камюэль застал их в саду. Марибелла сидела на скамеечке, а юный эльф, держа руки девушки в своих ладонях, декламировал стихи у её ног. Она очень нежно ему улыбалась. Уязвленный увиденным лорд-кардинал попытался припомнить, когда она в последний раз так же на него смотрела. По всему выходило, что очень давно. Отношения исчерпали себя, а он и не заметил. Жаль. Искать новую любовницу, такую же надежную, как эта, у него не скоро появится время. Завидев его, женщина засуетилась. Попыталась оправдаться и одновременно с этим, уговорить грозного кардинала не мстить несчастному мальчику, которому она так необдуманно подарила свою благосклонность. Камюэль даже слушать её не стал. Отыгрываться на каком-то юнце он считал выше своего достоинства. Тем более, уязвленное самолюбие, это не приступ неконтролируемой ревности. Собственнические чувства кардинала были где-то далеко. Что странно. Наверное, он и сам уже не считал эту женщину своей. Так что мальчишка подвернулся очень кстати. Хороший повод уйти не прощаясь.

Он уже собирался так и сделать. Но напоследок встретился взглядом с юным эльфом, стоящим позади взволнованной полуэльфийки, продолжающей что-то говорить. Юнец нагло и даже развязно ухмылялся ему в глаза. Сначала от такой наглости лорд-кардинал даже растерялся. Не мог же этот неоперившийся птенец не знать, кто перед ним? И тут глаза юноши полыхнули желтым. Свое обещание, буквально только что данное бывшей любовнице, кардинал решил взять назад.

- А, знаете, леди Марибелл, я, пожалуй, все же пообщаюсь с вашим новым знакомым в поединке, - объявил лорд-кардинал, развернулся на каблуках и решительно зашагал в другую часть сада, не сомневаясь, что юный эльф найдет способ отделаться от перепуганной подобной перспективой женщины. И присоединится к нему в самом скором времени.

Так и случилось.

- А я угадал, - заявил юнец, приближаясь к Камюэлю, застывшему возле небольшого пруда с огненными карпами.

- Что именно? - не оборачиваясь, ровным тоном уточнил старший эльф. Хотя, теперь его старшинство было весьма сомнительно.

- Что ты именно к ней бросишься за поднятием морального духа, - ехидный голос было невозможно спутать ни с чьим другим.

Повернувшись к собеседнику, Камюэль искренне полагал, что увидит Пестрого в его хвостатом мерцании, но мерцающий все еще был эльфом. Тем самым, молодым да ранним. Синие глаза с поволокой, впалые щеки, аристократический, прямой нос. Долговязая фигура, широкие плечи, подтянутый живот и длинные ноги. Красавец-мужчина, женщинам такие нравятся. Светлые волосы были стянуты черным кожаным шнурком и подняты в высокий "хвост". Особой ярости Камюэль, несмотря на все произошедшее, не испытывал. Скорее легкое недоумение и возмущение поведением мерцающего, не более того. Взрослый индивид, а ведет себя... по меньшей мере странно. Зачем ему вообще понадобилось соблазнять одну из его любовниц? Ведь явно же не просто так он это сделал! Собственно, об этом он и спросил ненастоящего эльфа. И тот ответил. Да так, что кардиналу стоило некоторых усилий, не превратить их на первый взгляд мирную беседу в полноценный магический поединок.

- Мне было интересно, что ты из себя представляешь. Твои женщины - хороший источник, из которого можно доподлинно узнать, какой ты на самом деле.

- Даже если я обманываю всех троих?

- То, как именно ты это делаешь, само по себе говорит о многом.

Камюэль какое-то время молчал, разглядывая бурно цветущие кусты черемшенов, которые, как он знал, очень трудно разводить, но вот Марибелле как-то удавалось. Мысли о бывшей пассии отозвались внутри каким-то тоскливым сожалением. Вздохнув, эльф уточнил, не глядя на визави:

- С другими моими женщинами ты тоже уже свел знакомство?

- А как же! - все тем же развязным тоном, заявил мерцающий.

Камюэль стиснул правую руку в кулак и плотно прижал к бедру.

- И на что еще ты готов пойти, чтобы узнать обо мне?

- Ты имеешь в виду, какую еще гадость сделать? - с подчеркнутой невинностью в голосе уточнил желтоглазый нахал.

Сдерживаясь из последних сил, лорд-кардинал резко бросил:

- Тебе видней!

- Увидишь! - многообещающе усмехнулся эльф и сделал один короткий шаг назад, почти мгновенно скрывшись в воронке портала.

Вовремя он сбежал. Еще немного и самообладание предало бы кардинала. Тогда поединок стал бы неизбежен. И еще неизвестно, кто бы вышел из него победителем. Может быть, Ефимисюкерус этого и добивался? Тогда зачем надо было прикидываться дружелюбным и наводить мосты, чтобы в одно мгновение все разрушить? Но самое обидное, что этот мерцающий стал первым, кому удалось его провести. Камюэль с детства хорошо разбирался в эльфах и представителях других рас. Отец на него нарадоваться не мог. Для будущего кардинала свободно читать в душах окружающих было не лишним талантом. И только в случае с Фимой, как прозвал того университетский психолог, он не ожидал настолько двойной игры. Его мерцания ввели кардинала в заблуждение. Как такое возможно? И способны ли на такое же вероломство другие мерцающие? От ответа на этот вопрос зависело очень и очень многое. Их Учитель не мог этого не понимать. Так зачем же он так подставился сам и скомпрометировал всех остальных? Кардинал был убежден, что ответ на этот вопрос следует получиться как можно раньше. Но как это сделать деликатно и безболезненно, еще только предстояло понять.

2.

Все шло по плану. Даже странно. Прием по случаю приезда в столицу посольства орков из Диких Степей плавно вошел в завершающую стадию. Камюэль все время старался не выпускать из вида три весьма колоритные пары - во-первых, императора и императрицу, во-вторых, университетского психолога с его мерцающим другом и, наконец, последними по счету, вождя орков и его шамана. О том, что шаман на самом деле шаманка и не мужчина орк, а девушка мерцающая знали немногие. За все время пребывания в столице делегации из Диких Степей эта весьма любопытная леди не вышла из образа ни на секунду. Поэтому особого отношения к себе не требовала, хотя изначально Камюэль приказал своим подчиненным глаз с нее не спускать.

Когда зал покинули правящие особы, другие гости еще и не думали расходиться. Привычная практика. В любой другой день Камюэль ушел бы вместе с императором, но сегодня решил задержаться. Глубоко вздохнув и резко выдохнув, ему почти удалось сбросить напряжение последних часов и снова найти взглядом миловидную человечку, которая и была причиной его задержки в бальном зале дворца. Эту девушку ему всего несколько дней назад представил сам князь княжества Виланд, на территории которого располагалась столица федерации и императорский дворец вместе с ней. Леди Томасса Фаливел представляла собой очень редкое явление - человечка в свите эльфийского князя, довольно необычно для столицы, где восемьдесят девять процентов населения были исключительно чистокровными светлыми. Кроме того, молодая женщина была вдовой, что еще больше разожгло интерес лорда-кардинала, ведь обычно в княжьей свите обретались совсем молоденькие красавицы, не обремененные грузом супружеских серег. Леди Фаливел должна была быть поистине незаурядной личностью, чтобы подняться так высоко при столь сомнительных рекомендациях. Конечно, Камюэль по долгу службы уже слышал об этом феномене, сумевшем занять довольно высокое положение при князе, избежав участи временной любовницы любвеобильного эльфа. Но познакомился с ней лично только сейчас.

Кроме всего она чем-то почти неуловимо напоминала Марибеллу. Безусловно, внешне ей было далеко до изысканной красоты полуэльфийки, но разворот покатых плеч, подвижность рук с изящными кистями, рассеянность в улыбке, прямой, открытый взгляд темно-карих, кажущихся черными, глаз. Искусно подобранные украшения, невольно привлекающие взгляд к вырезу платья, в котором было что показать. И аромат каких-то необычных духов, с явственными нотками редких специй, по которым Камюэль безошибочно определил, что они были привезены из пустыни Наби - загадочного и горячего края.

Все это привлекло к молодой вдове особое внимание лорда-кардинала, который недавно порвал со всеми своими фаворитками. Подпитывать с их помощью явно нездоровый интерес мерцающего, Камюэль был не согласен. Измены всех трех женщин дали ему хороший повод отказать им в своем покровительстве. Леди Фаливел повезло вовремя попасться на глаза затосковавшему без женской ласки эльфу. И молодая женщина не упустила свой шанс. Утро она встречала в постели кардинала федерации. Точнее, должна была встречать, но при солнечном свете все оказалось не так просто, как в ночном сумраке спальни.

Леди была хороша: в меру опытна, в меру стыдлива. Лорд-кардинал поймал себя на том, что давно не испытывал столь ярких эмоций от близости с женщиной. Определенно, Томассия заслужила все то, что он готов был дать ей, приблизив молодую вдову к себе. Ночь выдалась жаркой и многообещающей. Засыпая в объятьях так увлекшей его женщины, он рассчитывал и проснуться рядом с ней. Но судьба распорядилась иначе. Точнее, судьба была тут не причем. Зато для того, чтобы найти виноватого, далеко идти не пришлось. Лучше бы он вообще не просыпался! Камюэль это понял сразу, как только, разбуженный щекочущим веки солнечным лучом, обнаружил на соседней половине кровати не миловидную девушку, а угловатого человеческого мальчишку, которого прекрасно знал в лицо. Фима сидел, подтянув к груди колени и устроив подбородок на собственном кулаке, упертом в колено. Когда мерцающий повернулся к нему, лорда-кардинала впервые за много лет предало самообладание. Взгляд задержался на нежной мальчишеской шее, почти неотличимой от девичьей даже при дневном свете. На ней отчетливо проступили следы неистовых поцелуев. Яркие отметины. Рывком опрокинув мальчишку на кровать и подмяв слабо сопротивляющуюся жертву по себя, эльф сдавил обеими руками ту саму шею. Фима по инерции схватился за его запястья, но потом, неожиданно, разжал пальцы и обмяк, не мигая глядя на разъяренное кардинала. Глаза его все еще не приобрели желтый цвет, которого Камюэль подсознательно ждал. Моргнув, резко пришедший в себя эльф, разжал руки и снова перебрался на свою половину кровати. Бешенство схлынуло так же быстро, как и накрыло с головой. Лежа на спине, Камюэль закрыл лицо рукой и несколько раз глубоко вздохнул, подолгу удерживая воздух в легких. И чуть не взбесился вновь, когда мальчишка, свернувшийся калачиком у него под боком, вдруг до ужаса взрослым и сознательным голосом проинформировал:

- Это была двухуровневая проверка. Мне было важно посмотреть, как ты будешь вести себя хотя бы с теми же Мариэлем и Борисэлем, когда заподозришь, что все мерцающие так же лживы, как я.

Камюэлю пришлось какое-то время пережидать, прежде чем очередная волна неконтролируемой злости уляжется неприятным осадком где-то глубоко внутри. Не отнимая руки от лица, он ровным тоном задал больной вопрос:

- А спал ты со мной зачем?

- Не скажу, - пробурчал мальчика и зарылся лицом в подушку. - Теперь ты все равно не поверишь, - приглушенно прозвучало оттуда.

- Нет уж, - Камюэль перевернулся на бок, подпер голову ладонью и пристально уставился на него, - Будь так любезен, удовлетвори мое любопытство.

- Захотелось! - встретившись с ним взглядом, бросил мерцающий. - Это мой единственный ответ, - а вот на этом на его губах заиграла самодовольная ухмылка, и он добавил с вызовом: - Другого не жди!

- Честный или очередная провокация? - поинтересовался Камюэль, почувствовав, что ярость, которая все еще ворочалась где-то внутри, неожиданно отпустила. Дышать стало легче, и просто смотреть на неугомонного Ефиминисюкеруса было безопасно как для мерцающего, так и для самого кардинала, который еще совсем недавно всерьез опасался потерять рассудок.

- Честный, - Фима зеркально отразил его позу, - Но ты не... - начал он и испуганно выдохнул, прервавшись, когда эльф придвинулся к нему и прижался ко рту мальчишки губами. Глаза никто из них не закрыл. И это было... Камюэль отстранился, когда мерцающий только собирался для остроты ощущений прихватить его нижнюю губу зубами. У Фимы вырвался разочарованный вздох. Лорд-кардинал не стал скрывать улыбку. Но быстро снова стал серьезным, заявив:

- Я хочу знать, как ты выглядишь на самом деле. Мне интересно, хватит ли тебе смелости предстать передо мной без мерцания. Если я правильно понял из объяснений Андрея, это для вас сродни откровению. Я так понимаю, он узнал это от твоего внука.

- От кого же еще! - фыркнул Фима и снова сел в уже опробованную позу, в которой его застал Камюэль, как только проснулся. Помедлив, он откинулся на спинку кровати, и, глядя только прямо перед собой, вдруг заявил: - Ты снова недооцениваешь меня, лорд-кардинал.

- Скорее не понимаю... - Камюэль осекся, когда увидел, как хрупкая мальчишеская фигура, вдруг начала превращаться в крепкую, мужскую.

Кожа стала смуглее, плечи раздались, контур шеи стал грубее. Профиль преобразился: стал хищным и жестким. Но... когда мерцающий повернулся к эльфу, фамильное сходство стало неоспоримым. Так мог бы выглядеть Ир, когда станет чуть старше. Именно чуть, а не на пару-тройку столетий. Как? Как при таком взрослом внуке, Ефимисюкерус мог выглядеть таким молодым? Поставь их с Камюэлем рядом, могли бы сойти за ровесников. Ни лишних морщинок, ни любых других следов подлинного возраста. Неужели, мерцающие на самом деле так ничтожно мало меняются со временем?

- Сколько тебе было, когда... - непроизвольно начал Камюэль, но договорить не успел, на губах мерцающего проступила горькая ухмылка. Ни у одного из его мерцаний он такой не видел.

- Не очень много, как ты мог догадаться. Моя жена была моей первой и единственной возлюбленной. Наша дочь родилась за несколько лет до нашего общего совершеннолетия.

- Три восьмидесятилетия назад?

- Четыре.

- А куда потом делась эта выдающаяся женщина?

- Выдающаяся?

- Конечно, раз сумела подарить миру таких неординарных личностей, - сказал Камюэль, рассчитывая этими словами поддержать мерцающего. Он отчего-то решил, что с его женой случилось какое-то несчастье. И проникся к нему сочувствием, хотя раньше ничего подобного за собой не замечал. Но и на этот раз эльф ошибся.

- Она ушла от меня в другой мир, - сказал мерцающий тихо и просто.

Камюэль не успел хоть как-то среагировать на эту новость, через долю секунды Ефимисюкерус страстно целовал его. И эльф отвечал ему тем же...

3.

Камюэль опомнился почти сразу, но не стал прерывать разошедшегося мерцающего. Не захотел. Помня, как непринужденно тот признался, что оказался в одной с ним постели только потому что ему этого захотелось, то есть всего-навсего пойдя на поводу собственных желаний, эльф испытал жгучее любопытство. Ему почти нестерпимо захотелось узнать, а как это хотеть, делать и наслаждаться, а не хотеть, думать, что из этого получиться и все контролировать от начала и до конца. Поэтому он решил воспользоваться подвернувшейся под руку возможностью удовлетворить свое любопытство.

Ефимисюкерус был опытным любовником. Для эльфа это стало очевидно, когда мерцающему легко удалось найти те рычаги, на которые стоило лишь слегка надавить, чтобы низвергнуть сдержанного по природе своей кардинала в водоворот удовольствий. Но низвергнуться окончательно эльф не спешил. Чутко прислушиваясь к собственным ощущениям, он следил за действиями мерцающего из-под ресниц. Особенно за его руками. Ефимисюкерус был настойчив, но в тоже время предупредителен. Скользя раскрытыми ладонями по мускулистой спине любовника, Камюэль решил уточнить заранее, раз уж представился подходящий случай:

- Это какая-то ваша природная способность? Чувствовать как лучше для партнера?

- Как приятнее, ты хочешь сказать? - хрипло отозвался мерцающий и выпрямился над ним на руках.

Эльф улучил момент и провел ладонью по его груди. Задержался в области живота, дразня и провоцируя. Потом решительно обхватил ладонью чужой член и одновременно с этим приподнялся, чтобы дотянуться до призывно приоткрытых губ.

- Ты не ответил, - напомнил кардинал, являя миру чудеса самообладания, когда мерцающий уже настойчиво толкался ему в ладонь и жадно посасывал острый кончик длинного эльфийского уха.

- Да, мы можем снимать с личности слепок, - невнятно пробурчал Фима, - И чем старше и опытнее мерцающий, тем четче слепок он получает.

Он оставил в покое изрядно обслюнявленное ухо и отстранился. Сел на пятки и весьма решительно попытался перевернуть болтливого эльфа лицом в подушку. Камюэль быстро осознал, что не зря, даже пребывая на вершинах блаженства, по привычке держал все под контролем.

- Ну и что это ты делаешь? - полюбопытствовал он, воспротивившись и не скрывая саркастических ноток в голосе.

И сразу же понял, что оно того стоило. То растерянное и в тоже время уязвленное выражение, которое появилось на лице мерцающего, надо было видеть. Оно сказало об этом существе намного больше любых слов и деяний. Так мог бы смотреть молодой человек, не обремененный грузом ответственности за чужие жизни, отвечающий только за себя самого. За свое удовольствие, за свое поведение, за судьбу, которую легко и непринужденно может перекроить взмахом руки или в некоторых случаях хвоста. Хочу быть сильным, мужественным и твердым - буду, а захочу стать слабым, легкомысленным и подвластным чужим желаниям - стану. Осознание этого шокировало и одновременно с этим разожгло еще больший интерес лорда-кардинала. Только поэтому он вдруг уступил, правда, далеко не сразу дал мерцающему это понять.

В ответ на его вопрос Ефимисюкерус запоздала произнес:

- Ты же уже спал с мужчинами, - причем в исполнении мерцающего это прозвучало, как обвинение.

Камюэль позволил себе кривую усмешку.

- И что? Они всегда оказывались подо мной, а не я под ними.

- Хорошо, - без промедления выдохнул мерцающий и без лишних слов попытался сам лечь на живот. Но Камюэль его перехватил, прижал к себе и выдохнул на ухо, лишь отдаленно напоминающее эльфийское:

- Не стоит.

Ефимисюкерус замер в его руках. А эльф, подарив мерцающему улыбку, за которую в любой другой обстановке можно было смело вызвать на поединок, потребовал:

- Убеди меня.

Тот все понял правильно. Задумчиво осмотрел будущее поле деятельности и вернул улыбку. Принялся убеждать. Уже через несколько минут Камюэль готов был признать, что не зря поддался порыву. Мерцающий был очень убедителен, особенно начиная с того момента, как не стал прибегать к традиционной смазке, а предпочел весь подготовительный процесс осуществить собственным языком и пальцами. Эльф, лежащий ничком, был вынужден кусать ладонь, чтобы не стонать так откровенно. Ничего подобного ни один из его любовников для него никогда не делал. И поражало в первую очередь то, что мерцающему все происходящее тоже нравилось. Не было ощущения, что он себя заставляет, например, для того, чтобы добиться от лорда-кардинала особого расположения. С самого начала в этой постели они были равны. Никакого скрытого подобострастия со стороны мерцающего не было и в помине. Осознав это, Камюэль вдруг испытал ни с чем не сравнимое чувство свободного полета. Отнял руку ото рта и больше не стал сдерживать стоны. И тут же почувствовал благодарный отклик со стороны мерцающего.

Ефимисюкерус накрыл его тело своим и нежно поцеловал в шею. Эльф все понял правильно. Приподнялся на локтях и повернул голову через плечо. То, как его целовал мерцающий, - это был ни с чем несравнимый чувственный опыт. Женщины так не целуют, нет той внутренней раскрепощенности, которую так легко перечеркнуть их природной стыдливостью. Но и мужчины, те, с которыми он спал раньше, были не способны на такое. В их ласках всегда присутствовал скрытый подтекст, некие тайные устремления и чаяния, которых они желал достичь, ублажая могущественного светлоэльфийского лорда. У Фимы не было скрытых мотивов, только одно всепоглощающее желание, искреннее и неприкрытое, актуальное для изменчивого только в этот конкретный момент, когда хмель страсти все еще бурлит в крови, а тело требует разрядки.

Камюэль с головой окунулся в вихрь новых ощущений. Им обоим помогал не малый опыт. Фима двигался в нем плавно, но решительно. Задавая размеренный ритм. Неглубокие толчки через равные промежутки сменялись глубокими, растянутыми во времени движениями. Камюэль неосознанно приподнимал бедра им навстречу, чтобы лучше почувствовать любовника. При этом Фима, как оказалось, был весьма кровожадной личностью. От чего в первую очередь страдали эльфийские уши Камюэля, которые мерцающий больше не пытался посасывать и облизывать, а довольно болезненно покусывал, от чего эльф под ним хрипло стонал и весь извивался от ранее незнакомого удовольствия. Когда после этой длительной пытки, тело вдруг приобрело удивительную и почти непостижимую чувствительность, когда член мерцающего глубоко внутри стал ощущаться, как продолжение собственного тела, и стало казаться, что, лишившись его, сразу умрешь мучительной и страшной смертью, Камюэль потерялся в пространстве и времени. Лишился рассудка и способности в любой ситуации связно мыслить, которой всегда так гордился. Он превратился в измотанное страстью тело, которое на краткий миг зависло где-то между пленом влажных от пота простыней и вечностью, без разума, без чувств, без самосознания. Без всего того, что раньше он считал для себя незыблемым. Что делало его самим собой. Не стало ни кардинала, ни эльфа, осталось только всепоглощающее желание выплеснуться, излиться и забыть себя, как страшный сон. Он кончил от того, что мерцающий сбивчиво рассмеялся у него над ухом и вдруг выдавил из себя:

- Ты такой же, как я...

На какое-то краткое мгновение Камюэль провалился в беспамятство, а когда пришел в себя, Ефимисюкерус все еще был в нем, все еще двигался, но это была уже агония. Еще несколько странных рыкающих стонов, несколько толчков, выпадающих из прежнего единого ритма, и мерцающий замер, что-то невнятно мыча себе под нос. А потом обмяк, придавив Камюэля к кровати. Оба тяжело дышали и были не в себе. Но спихивать с себя дезориентированного любовника эльфу не пришлось. Ефимисюкерус и сам сообразил, что валяться на нем никуда не годится, и переместился на соседнюю половину кровати.

4.

Эльф с самого начала казался странным, но в тоже время притягательным. Именно ему Ефимисюкерусу так многое хотелось рассказать о себе. Впервые за очень долгое время. Но было страшно. Слишком привык держаться обособленно ото всех и в одиночестве бороться с самим собой. Разве кто-то в этом деле мог бы стать помощником? А что, если смог бы? Тут эльф пошевелился и вдруг с неприкрытой мукой в голосе протянул:

- Зачем? Ну, зачем все это было нужно?!

Ефимисюкерус запретил себе даже вспоминать о том, о чем думал только что. Даже еще ничего не получив, лишиться тайной мечты о понимании, было больно. На вопрос эльфа он дал вполне адекватный в этой ситуации ответ. Очень зрелый и разумный, и ни единого намека на то, что он хотел бы сказать ему на самом деле:

- Просто захотелось и тебе, и мне.

- Мне? Не уверен.

- Не понравилось - просто забудь.

- А если понравилось?

- Ты взрослый мальчик, сам разберешься.

- Дрянь бы, причем, редкостная.

- Не возражаю, - отозвался мерцающий и чтобы еще больше подчеркнуть свою мнимую беззаботность, закинул руки за голову и потянулся всем телом, прогибаясь в пояснице и выгибая грудь колесом.

Все сознательную жизнь ему лучше всего удавалось выглядеть беззаботным, когда хотелось кричать и крушить все вокруг. Но эльф не дал ему доиграть избранную роль до конца. Тяжело опустил ладонь ему на грудь и с силой надавил, вжимая обратно в матрас. Фима повернул в его сторону голову и скривил губы в усмешке. Догадаться о мыслях эльфа, после снятия слепка, не составило труда.

- Уверен, сейчас у тебя в голове вертится только одно слово.

- Мой, - хрипло подтвердил его догадку Камюэль.

Мерцающий не смог удержатся оттого, чтобы сделать гадость. Когда у самого на душе гадко, подобрать правильные интонации очень легко:

- Это вряд ли.

В глазах эльфа мелькнула ярость. Дальше смотреть на него мерцающий не стал. Ушел порталом прямо из кровати.

Навести справки о том, как там поживает его ненаглядный эльф он решился только через неделю. О том, что Камюэль какой день бесится и начал опускаться даже до того, чтобы срывать злость на подчиненных, Ефимисюкерус узнал от его первого помощника Мариэля. Тот был сильнее других обеспокоен поведением любимого начальства, так как знал Барсима лучше других. Но вряд ли бы молодой мерцающий кому-нибудь об этом рассказал. Зря другие расы так неохотно верят в преданность представителей их расы. Но Учитель прямо спросил его об этом. Помощник и личный секретарь лорда-кардинала сразу же насторожился:

- Тебе об этом что-нибудь известно?

- Почти ничего. Но, если проведешь меня к нему, могу попробовать поговорить с ним.

Бывший ученик посмотрел с подозрением, потом осторожной уточнил:

- И это поможет?

Ефимисюкерус был в своем змеином мерцании, поэтому не стал пожимать плечами. Представителям этого хвостатого вида был несвойственен этот жест. Зато по-особому дернул кончиком хвоста.

- Ничего не обещаю.

Поразмыслив, Мариэль принял решение:

- Хорошо. Проведу.

5.

Кардинал был в бешенстве, но какое-то время ему еще удавалось держать себя в руках. У него из головы не шло все то, что теперь связывало его с мерцающим. Он желал видеть этого невыносимого типа прямо сейчас, ни минутой раньше. Но прекрасно отдавал себе отчет, что если Ефимисюкерус не захочет объявиться сам, никто, даже кто-то из мерцающих подчиненных кардинала, его к нему не доставит. Поэтому, не имея возможности разом прояснить все вопросы и внутренние противоречия, возникшие между ними, он продолжал беситься. И через неделю о неустойчивом настроении сурового начальника стали шептаться в кулуарах охранного ведомства. Камюэль считал это особенно унизительным и в самое ближайшее время собирался раз и навсегда отучить мерцающего доводить его до такого состояния.

В том, что ему хватит убедительности, Камюэль не сомневался. Кое-что о своем строптивом визави он уже знал. И сам поразился, как быстро успокоился и взял себя в руки, когда в дверь его кабинета вошел человеческий мальчишка, которого он столько ждал. Самое интересное, что вид Фима имел виноватый. Наверное, именно это вернуло лорду-кардиналу былое самообладание. Не говоря ни слова, под ледяным взглядом Камюэля, мальчишка подошел к его рабочему столу, замер на секунду, словно в нерешительности, а потом плавным движением лег грудью на столешницу. Ничего удивительного, что в таком положении перед взором кардинал предстала его филейная часть.

- Может, отшлепаешь и дело с концом? - выдал мальчишка, и у эльфа, неожиданно не нашлось слов, чтобы высказать все, что он думает о таком предложении.

А Фима лежал щекой на его бумагах и улыбался уголком губ. Глаза у него при этом были бесстыжими-бесстыжими, только типичной для мерцающих желтизны им не хватало. Но тут в голову кардиналу пришел хороший ответ на провокацию. Откинувшись на спинку кресла и отложив в сторону маго-перо, Камюэль процитировал самого Ефимисюкеруса с той же интонацией, с которой эту фразу не так давно произнес сам мерцающий:

- Это вряд ли.

Мальчишка перестал улыбаться. Встал со стола. Окинул фигуру кардинала ищущим взглядом. Камюэль не стал больше ничего говорить, ему было интересно, что ему сейчас еще предложат. Предложение не заставило себя ждать, правда, было высказано не на славах, а продемонстрировано на деле. Мальчишка вдруг исчез под столом, прополз под ним и вынырнул как раз между ног кардинала. От такой прыти Камюэль даже растерялся. Пока у него не получалось соотнести облик человеческого подростка с образом взрослого мужчины, с которым он делил постель.

- Тогда так, - решительно заявил Фима и положил узкую ладонь прямо на бедро эльфа. Камюэль опомнился. Протянул руку и погладил мальчишку по волосам. Мягкие, но ничего экстраординарного, вполне человеческие на ощупь. Вспомнилось, то ощущение, которое дарили черные пряди свободно скользящие по его спине и плечам, когда... отогнав от себя непрошенное видение, эльф решительно сказал, не позволив мальчишке придвинуться еще ближе:

- Не надо. Я... прошу. - Приказывать он посчитал неуместным.

Мальчик склонил голову к плечу, не сделав ни малейшей попытки скинуть его руку, и уточнил:

- Тогда, чего ты хочешь?

Эльф помедлил, потом встал и, не говоря ни слова, отправился к двери. Взявшись за ручку, обернулся. На лице человеческого мальчишки застыло выражение, которое было трудно понять как-то иначе. Фима полагал, что сейчас его без лишних слов выставят из кабинета. Но он ошибался. У Камюэля были на него совсем другие планы. Эльф хмыкнул, выглянул в приемную и нашел взглядом Мариэля, благодаря которому, и в этом Барсим не сомневался, к нему и пробрался Учитель мерцающих. Личный секретарь и первый помощник при его появлении встал и приготовился получить заслуженную кару, которой - о, чудо! - не последовало:

- На два часа меня ни для кого нет.

- Есть! - четко, по-военному, отрапортовал подчиненный.

Лорд-кардинал снова скрылся в кабинете и активировал магический замок, генерирующий особое поле, которое полностью отрезало его личные помещения от всего окружающего мира. Эльф вернулся за стол. Фима в совершенно типичной, подростковой нерешительности мялся возле его кресла, пока лорд-кардинал волевым решением не протянул руку и не усадил его к себе на колени. Мальчишка не сопротивлялся.

- Я очень хочу получить ответы на свои вопросы, - приглушенным голосом произнес он, почти неосознанно поглаживая напряженную спину мальчика.

- Спрашивай, - отозвался тот, прижавшись щекой к его плечу.

- В мерцаниях вы отождествляете себя с ними, но для мужчин вашего народа почти нереально спать с другими мужчинами, даже находясь в женских мерцаниях.

- Ага. Зато женщины по этому поводу не особо комплексуют. Они могут и так и так, - фыркнул Фима, но Камюэль не позволил сбить себя с мысли.

- Тогда объясни мне, с чего это, вдруг, ты решил сделать для меня исключение?

- А я не делал... то есть, делал, но не в этом... - выдал мальчишка и как-то подозрительно затих.

Камюэль все пытался свести все три его образа, что сохранились в его памяти, во что-то единое. Но мерцания и истинный облик Ефимисюкеруса были слишком не похожи друг на друга, чтобы выявить какие-то единые черты. Сейчас с ним был человеческий подросток в чем-то робкий и тихий, в чем-то дерзкий и порывистый. После бала - взрослый, уверенный в себе мужчина, хорошо отдающий себе отчет, чего хочет и как этого добиться. Третий его облик был почти лишен привычной для двуногих мимики и, как догадывался наблюдательный Камюэлья, в нем мерцающий для выражения эмоций пользовался хвостом. Очень кстати вспомнились рекомендации Андрея настаивать на том, чтобы мерцающий наедине как можно чаще был самим собой.

Именно к психологу за консультацией отправился Камюэль, как только пришел в себя после очередного побега Ефимисюкеруса. Когда тот скрылся в воронке портала посреди сада леди Марибелл, Камюэль был только рад избавиться от его общества. Совсем другое дело, когда этот коварный тип провернул тот же фокус прямо из спальник кардинала, которая находилась в императорском дворце, где заклинание телепортации действовало только в исполнение законного императора. Камюэль сначала поднял по стойке "Смирно!" всех специалистов по магической защите из своего ведомства, находящихся на тот момент во дворце и заставил искать возможные неполадки в древнем магическом контуре дворца. Потом заявился к Мариэлю, который коротал время в постели с одной знатной и влиятельной светлоэльфийской леди. Оторвал первого помощника от возлюбленной и не выпустил из поля зрения, пока тот не смог внятно объяснить, как Ефимисюкерусу удалось обойти древнюю магию. Разумеется, при этом он не вдавался в подробности, при каких обстоятельствах застал Учителя мерцающих за перемещением. И только после этого, немного остыв, он решил навестить психолога, как главного специалиста по мерцающим из тех, кто сам к этой расе не принадлежал.

Узнал массу всего интересного и не только о Фиме, но и о том, где провели ночь Андрей, Ир и ряд благородных эльфов, которых удалось втянуть в эту авантюру все тем же мерцающим, правда, без прямого участия Ефимисюкеруса. А то в первый момент, Камюэль решил, что Фима снова провернул двухуровневую интригу: получил удовольствие с ним в постели и в тоже время совершил дерзкий отвлекающий демарш. Но психолог уверил кардинала, что Ефимисюкерус тут совершенно не при чем, еще и удивился, где же прятался Учитель мерцающих во время бала, раз они с Иром его не видели. Камюэль легко переключил интерес человека в другую плоскость. И быстро узнал о мерцающих массу всего интересного. От чего вопросов к Фиме у него стало еще больше. Наконец, заполучив этого пройдоху в свои руки, он начал, как ему казалось, с самого простого. На который косвенно получил ответ еще в спальне. Но мальчишка не спешил разрождаться подробными объяснениями. Эльфу пришлось снизойти до уточнения:

- Просто тебе нравятся мужчины? Поэтому ты легко можешь себе позволить заниматься этим, будучи женщиной?

- Нет. Моему внуку тоже нравятся мужчины... мужчина. И что? Вряд ли он на такое согласится, даже если Андрей его уговаривать станет.

- Это мне ни о чем не говорит, - спокойно произнес Камюэль, - Есть масса существа, с весьма странными предпочтениями. Вполне возможно...

- Ты был первый, - перебил его мальчик.

Камюэль растерялся, поэтому следующий вопрос прозвучал довольно глупо.

- Совсем первый?

- Угу.

- Не верю. В постели это просто невозможно не почувствовать!

- Если мерцающий снял слепок с твоих желаний, легко.

- И когда же, интересно, ты успел?

- Ты меня полночи просвещал в этом направлении.

- Не тебя, а человеческую девку! - поддался эмоциям Камюэль.

Но мерцающий в этот момент его словно не услышал.

- Но ты прав, это... отклонение. Я постоянно в мерцании. Так сильно и часто менялся, что теперь не всегда точно могу отделить себя от очередного менрцания. Ты ведь с Андреем разговаривал. Скорей всего, он сказал тебе, что наши мерцания называют нас самих "он", а мы их "они". Разделяем, а я... учу детей на своем примере, первое их полноценное мерцание дублирую за ними, чтобы указать на ошибки, чтобы просто поддержать... А потом говорю им, чтобы они никогда не скатывались до такого же, как я, всегда проводили границу между собой и своим мерцанием... - мерцающий горько усмехнулся, запнулся и тихо сказал: - Наш общий знакомый, скорей всего, назвал бы это психическим отклонением.

Камюэль оказался не готов к такому откровению, поэтому долго молчал.

- Но у тебя ведь есть какой-то установившийся круг мерцаний, которые ты обычно перебираешь?

- Есть. Но иногда там появляется кто-то новый. Например, то мерцание, в котором я сейчас. - Пояснил Фима, а потом вдруг уткнулся лицом в шею эльфу и сдавленно пробормотал, - Моя жена поэтому и ушла. Сказала, что хочет точно знать, с кем ложиться в постель, со мной или с очередной маской. Хотя, возможно, мы с ней просто поспешили и с супружеством, и с ребенком, а мои проблемы были для неё только предлогом. Не надо было так рано...

Больше он ничего не сказал, негромко сопя, сидел на коленях эльфа и почти не шевелился. Камюэль все так же гладил его по спине. Потом кое-что для себя решил и легко заставил мальчишку изменить положение и оседлать его бедра. В том, что делать дальше, он уже не сомневался.

Самому избавить Фиму от одежды и при позволить шустрому мерцающему стянуть со своих плеч форменный камзол и расстегнуть рубашку, было делом пяти минут. Поцелуи в этом мерцании Ефимисюкерсура ощущались совсем по-другому. На этот раз и речи не шло о равенстве, мальчишка каждым жестом демонстрировал свое полностью зависимое положение. Ну, что ж, если ему сейчас хочется именно так, Камюэль был не против взять ведущую роль на себя. Мальчик отчаянно обеими руками хватался за его шею, а ладонь кардинала настойчиво поглаживала и сжимала оба их члена, плотно прижатые друг к другу. Тогда-то Камюэль и решил, что мерцающий дозрел для еще одного интересующего его вопроса.

- Как ты смог переместиться из дворца?

- Не надо было... ой! Водить меня к императору. Скопировать ту силовую линию, что связывает его... не надо там!..

- Связывает его? - мстительно напомнил эльф мерцающему, вздумавшему его учить, что надо, а что нет.

- С магией дворца... И там тоже... пожалуйста... Я в этом мерцании долго не продержусь!

- Вот видишь, все-таки ты их разделяешь. И никаких отклонений.

- Это... временное просветление.

- Спорим, со мной у тебя этих просветлений станет больше?

- Не буду!

- Тогда не кончай, пока не разрешу, - еще одна маленькая месть, сулящая неплохие барыши.

Мальчишка всхлипнул, потными руками скользнул по плечам мужчины, потом снова схватился за его шею и совершенно правильно приподнял бедра. Камюэль оказался внутри. Фима всхлипнул. На глазах человеческого подростка выступили слезы. Камюэль собрал их губами, не решаясь двигаться. Но терпеть долго не смог. Бедра стали приподниматься сами. Толкаясь в мальчишку, он шептал ему на ухо глупости, которых не позволял себе даже со своими женщинами, хотя с ними, казалось, они были бы уместнее. Но сейчас он не воспринимал мерцающего, как половозрелую особь и сложившуюся личность, он видел перед собой очень юного человека. Если бы с ним был именно человек, он, определенно, нуждался бы и в утешении и в нежности. Поэтому Камюэль вел себя с ним, как с настоящим мальчиком. Нежным, порывистым и безумно страстным. Но Фима не зря говорил, что его человеческое мерцание вряд ли приспособлено к длительным любовным ласкам.

- Я хочу... пожалуйста... пожа...луйста...

- Нет.

- Я сделаю все, что хочешь. Все расскажу!

- Я уже все узнал...

- Пожалуйста... мое тело... я не могу больше... больно!

- С чего бы это?

- Все тело горит!

- Значит, тебе хорошо и спешить пока некуда.

- Нет! Я хочу!

- Рано.

Голова мальчишки моталась из стороны в сторону, он выл на какой-то пронзительно низкой ноте. Взгляд желтых, уже нечеловеческих, глаз был безумен и лишен всякого намека на сознание. Все тело мальчика покрывала липкая испарина, маленький член в руке эльфа был скользким и влажным на ощупь от естественной смазки. Камюэль и сам был готов кончить в любой момент, но не отпускал себя и Фиме не давал расслабиться.

- Камю... - жарко выдохнул мальчик, впервые назвав его уменьшительным прозвищем, которым кардинала наградил психолог. Это прозвучало так интимно... кто бы мог подумать!

- Разрешаю, - прохрипел простившийся с самообладанием эльф, и тут же по его пальцам потекла густая сперма мальчика.

6.

Эльф все еще был в нем, когда мерцающий услышал его тихий голос:

- Теперь точно мой.

- Ладно, - у Фимы не было сил с этим спорить.

Впрочем, желания возражать тоже не наблюдалось. Но Камюэля, как не странно, тянуло поговорить. Усталым эльф себя явно не чувствовал. В отличие от мерцающего. Что поделать, издержки мерцания. Люди из мира Андрея не могли похвастаться крепким здоровьем и эльфийской выдержкой.

- А в первый раз почему воспротивился? - поинтересовался лорд-кардинал.

- Потому что решил, что ты это не всерьез.

- Я и сейчас могу всего лишь дурачиться.

- Можешь.

- Но ты убежден, что это не так. Почему?

- Просто... мне так хочется.

- Прямо, как маленький. Сколько тебе в этом мерцании?

- Пятнадцать... - честно ответил Фима и тут же почувствовал, как эльф напрягся, - Чего? В их мире это нормальный возраст.

- Нормальный для чего? - сдвинув брови, уточнил Камюэль.

- Ну... - Фима хороша знал, что это его утверждение сомнительно, поэтому был вынужден юлить, - для разного.

- Темнишь.

- Возраст согласия у них наступает в шестнадцать. Но многие дети начинают этим заниматься еще раньше. Твои разведчики должны были это узнать.

- Нет. Личной жизнью аборигенов они интересуются в последнюю очередь.

- Очень зря. Это бывает куда любопытнее и полезнее всех этих классических сведений о геополитике и прочей скукотище.

- Возможно. Теперь для этого у меня будешь ты, - Камюэль сказал это очень правильным тоном, не утверждая, а предлагая. Фиме это понравилось.

- А если я не уверен, что мне это надо? - спросил он только затем, чтобы послушать, как отреагирует кардинал.

Решение-то он принял уже тогда, когда открылся этому странному эльфу. Почему он считал его странным? Потому что в большинстве своем светлые эльфы были снобами и ханжами. Это каждый мерцающий знает. Но Камюэль куда реалистичнее многих смотрел на мир и существ, его населяющих. Именно этим он сразу заинтриговал и привлек внимание мерцающего, чьи слепки личностей были, пожалуй, самыми четкими из всех.

Эльф его не разочаровал:

- Лучше бы спросил, как я собираюсь обеспечить тебя комфортными условиями труда, чтобы ты мог совмещать с этим свою основную деятельность Учителя ваших мерцающих детишек.

- И как же? - живо поинтересовался Фима.

- Что-нибудь придумаю? - лукаво произнес Камюэль, с непередаваемой вопросительной интонацией.

- Ну да, ну да. Так что ты будешь делать, если я все равно не соглашусь?

- Наверное, применю запрещенный прием, - загадочно, заявил эльф.

Мерцающий подумал и, кажется, догадался, что ему хотят предложить:

- Скажешь, что согласишься терпеть мою постоянную изменчивость?

- Скажу, - тихо, но твердо произнес Камюэль, - И в постели, и в беседе, и просто по жизни.

- Об этом еще рано говорить.

- Почему? Мы оба взрослые эльфы... - заметив, как Фима изогнул брови, кардинал фыркнул и возмутился, - ну не существами же мне нас называть!

- Ладно. Так что там насчет того, что мы взрослые?

- Додумай сам, а?

- Это, значит, что ты... - мальчишка подозрительно по-взрослому поиграл бровями и встал с коленей эльфа, не стесняясь своей наготы.

Камюэль даже не пошевелился, все так же расслабленно сидя в кресле. Мерцающий смотрел на него и решал, как теперь быть. Потом подумал, что будет лучше предупредить заранее, даже если эльф и сам все прекрасно понимал:

- Это будет непросто.

Татуировки: тайный смысл

Камюэль развлекал себя тем, что разглядывал спящего в одной с ним постели мерцающего. Но прежде, чем приступить к этому весьма увлекательному занятию, пришлось поднапрячься. Во-первых, утомить Фиму настолько, чтобы он впервые с тех пор, как начал проводить с ним ночи в своем истинном обличии, заснул, как убитый и не пытался почти сразу мерцнуть в кого-нибудь совершенно на себя не похожего. Во-вторых, стянуть с него одеяло так, чтобы утомленный, но по-боевому воспитанный мужчина не проснулся. И, в-третьих, и это оказалось самым трудным, ненавязчиво перевернуть его на живот. Но Камюэль Барсим не был бы собой, если бы ему не удалось все это проделать, правда, пришлось запастись изрядной долей терпения. Но оно того стоило. И было задумано только ради того, чтобы, наконец, получить редчайшую возможность во всей красе исследовать природный узор на теле легендарного мерцающего. И сравнить его с теми, что ему уже доводилось видеть у других представителей этого загадочного народа. То, что они индивидуальны ему уже сказали. Рисунок на спине у Ефимисикеруса условно начинался между лопаток. Там две тонкие линии постепенно расширившись до некой однородной толщины ползли до середины спины, потом симметрично сворачивали в бок, зеркально отображая друг друга, оттуда начинались замысловатые разветвления. Часть из которых, судя по всему, заканчивалась в области пупка, а часть проделывала обратный путь вверх, к лопаткам. Где продолжала змеиться с плеч на предплечья. Геометрически выверенные острые и прямые углы, сменялись плавностью изгибов. Какой-то общий образ в них почти не угадывался. У Камюэля было ощущение, что его взгляд блуждает по какому-то странному лабиринту, где одна линия является продолжением другой и никогда не знаешь, где же она в конце концов оборвется. Самое интересное, что было несколько полос, которые от середины спины спускались к пояснице. Именно в этом месте узор был менее плотным и более четким. Вообще, все эти линии были не только разной толщины, но и по-разному, где отчетливее, где не очень, проступали на коже. Эльфа так и тянуло хотя бы одну из них проследить пальцем. Он сдерживался из последних сил.

Фима оказался неожиданно уютным соседом по постели. К тому же, Камюэль точно знал, что в его обществе можно опасаться за свою жизнь только в том случае, если угроза будет исходить от самого мерцающего. Но при этом был убежден, что если Ефимисюкерус когда-нибудь захочет его убить, то изобретет какой-нибудь более изощренный способ и в любом случае обставит все так, что ни один дознаватель не докопается до истины. Поэтому в редкие часы отдых, удивляясь самому себе, кардинал позволял себе расслабляться в его обществе. Если бы только не эти его вечные мерцания! Кстати, недавно Камюэль сделал просто ошеломляющее открытие, которое в чем-то потрясло его, оказывается, даже в своей змеиной форме Фима может... эльф улыбнулся собственным мыслям. Воспоминания были еще свежи, пусть то памятное свидание было почти неделю назад. Но, определенно, привнесло в богатый жизненный опыт кардинала еще одну весьма горячую строку. Вспоминать о той ночи было приятно.

Сегодня никаких экстраординарных экспериментов они не ставили. Мерцающий просто был собой. Таким он эльфу больше нравился. О чем он не переставал напоминать, когда тонкими намеками, когда прямо и открыто. После нескольких удачных личных встреч с Ефимисюкерусом, Камюэль решил прислушаться к мнению психолога, и осторожно приучать мерцающего в его присутствии как можно части быть без их вечных масок. Пока со скрипом, но в большинстве случае тот все же позволял себя уговорить. Эти уговоры, как правило, проходили в постели. И Камюэль быстро нашел те рычаги, на которые эффективнее всего можно было бы надавить, чтобы добиться желаемого. Мерцающий платил ему тем же. И тоже много о чем мог попросить и получить оное, играя на чувствах и физиологических потребностях лорда-кардинала. Камюэлю нравилась такая игра. Она добавляла их отношениям еще большую остроту.

Смотреть на спящего эльфу нравилось. Несмотря на то, что Камюэль никогда не считал себя ценителем мужской красоты.

- Чем ты там таким интересным занимаешься? - неожиданно нарушил тишину спальни мерцающий, не поворачивая головы.

- С чего ты взял, что я что-то делаю? - насмешливо поинтересовался Камюэль.

- Ты так сосредоточенно размышлял о чем-то отвлеченном, что я даже проснулся.

Вздымал мои мысли подслушивать?

- Нет. Мне такое не под силу, но твой слепок я всякий раз считываю абсолютно непроизвольно... Снова и снова.

- Всякий раз снова? - эльф позволил себе нахмуриться.

О том, что мерцающий может читать его, причем довольно легко, ему в голову не приходило. О том, как они моделируют свои мерцания, основываясь на различных слепках тех или иных личностей, как художник-портретист при желании может создать совершенно новое лицо из нескольких, хранящихся в его памяти, кардинал уже знал. И воспринял известие о том, что при первом знакомстве и его, и императора Ефимисюкерус "читал" спокойно. Как говорится, поздно стричь ушами, когда серьгу уже продели. Но он как-то не подумал, что такие "слепки" можно снимать по несколько раз на дню и всякий раз добавлять к психологическому портрету того или иного индивида что-нибудь новое. Например, настроение, присущее ему только в данный конкретный момент.

- Да, - помедлив, отозвался Ефимисюкерус, - Мы же не мальчишки, идти по пути синхронизации. Поэтому я не могу похвастаться тем, что чувствую тебя, как себя... Так что ты там делаешь у меня за спиной и зачем понадобилось меня переворачивать?

- Рассматриваю, - отозвался кардинал рассеянно, потом встрепенулся, - Так, стоп. Теперь еще раз про синхронизацию и зачем, чтобы знать о моем настроении, тебе нужно постоянно меня читать? - спросил эльф и заметил, как кожа мерцающего начала светлеть, а подкожный рисунок стал уходить вглубь, теряя свои очертания. От возмущения, Камюэль не придумал ничего лучше, чем хлопнуть мужчину рядом с собой между лопаток, - Э, нет! Никаких мерцаний! Иначе можешь проваливать в свою Чащу Лис прямо сейчас.

Ефимисюкерус замер под его рукой, которую эльф не торопился убрать, потом глубоко вздохнул и повернул в его сторону голову. Если судить по тому, что черты лица и желтый цвет глаз остались прежними и кожа, кажется, начала обратно смуглеть, требование любовника он выполнил.

- Это происходит неосознанно, - разорвал тяжелое молчание мерцающий, - я подсознательно, как сказал бы наш психолог, тянусь к тебе.

- Почему?

- Потому что ты мне нравишься. Потому что мне хочется, чтобы нам обоим в постели было хорошо. Потому что...

Камюэль пресек поток откровений движением руки у него на спине. Пробежался пальцами вдоль позвоночника, от лопаток к пояснице. Задержал руку там, потом признался:

- Мне хотелось лучше тебя рассмотреть. Но, когда не спишь, ты почти сразу срываешься в очередное мерцание.

Фима закрыл глаза то ли от удовольствия, когда чуткие пальцы эльфа стали гладить его по спине, то ли просто так. Прокомментировал:

- Я тебя предупреждал насчет них. И ты согласился терпеть...

- Я и не отказываюсь. И не сказал бы, что приходиться что-то терпеть. Просто объясняю, зачем я тебя переворачивал, - терпеливо пояснил Камюэль.

- Они могут меняться, - помолчав, выдал мерцающий.

- С возрастом? - живо заинтересовался лорд-кардинал.

Мерцающий долго молчал, потом снова открыл глаза и встретился с ним взглядом. Камюэль понял его молчание правильно.

- Решаешь, можно ли мне об этом рассказывать?

- Да. Но, думаю, если не я, то кто-нибудь еще проболтается, раз уж нас каким-то чудом стали принимать в вашем обществе. - После этой фразы мерцающий снова замолчал, Камюэль терпеливо ждал, что он скажет дальше. - У нас иные принципы взросления. Не такие, как у вас.

- В каком смысле?

- Вы взрослеете, считая годы, мы... считаем мерцания.

- Но ты сам говорил что-то о возрасте совершеннолетия, когда речь зашла о Таниэль. Или это была маленькая ложь, призванная скрыть большую?

- Отчего же. Возраст есть, потому что именно к этому усредненному числу лет, молодой мерцающий проходит двенадцать глубинных мерцаний.

- А если не проходит?

- За все время, что я их учу, даже сбежавшие из Чащ Лис дети к этому возрасту проходят полный цикл взросления. Причем, как бы сказали в мире Андрея, в условиях стресса у них это даже быстрее происходит.

- Хорошо, взросление - это одно, но как тогда вы стареете?

- Так же. Мерцающему столько лет, насколько он себя ощущает. Как я успел узнать от внука, на Земле существует некая методика, соотнесение истинного возраста человека с психологическим. Так вот, у нас эти два вида возрастов всегда тождественны.

- Поэтому ты так молодо выглядишь, а рядом со мной еще и молодеешь... - прокомментировал Камюэль, сопоставив некоторые свои наблюдения, которым он раньше придавал особого значения, так как был убежден, что молодеть в случае Фимы просто невозможно. Молодость и не возвращается? Оказывается, что и тут у мерцающих все не так, как у других.

Фима улыбнулся и прикрыл глаза от удовольствия:

- Если спросишь, почему это происходит, могу повторить то, что уже озвучил.

- Потому что я тебе нравлюсь, я понял, - кивнул Камю и, склонившись к плечу мужчины, прижался к нему губами.

Потом сместился еще немного, и накрыл его тело собой. Мерцающий даже не охнул. Крепкий. Эльф потерся носом о волосы у него на затылке, зажмурился от удовольствия. Ощущать под собой чужое, сильное тело было приятно. Но распаляться по-настоящему он себе пока не позволял. Был не уверен, что после предыдущих подвигов сегодня их с мерцающим хватит еще на один.

- М-м-м-м, - промурлыкал тот, впервые напомнив эльфу большую, гибкую кошку дроу, и совершенно спокойно сбросил его с себя и сам навалился сверху. Но эльф не дал себя поцеловать, отвернулся, толкнул Ефимисюкеруса в плечо, но тот и не подумал освободить его от своей тяжести. Камюэль этого и не добивался, просто вспомнил, о чем еще хотел его спросить. И, раз уж мерцающий настроен на откровения, надо ловить момент, пока представился случай.

- После того, как ты своим мерцанием отвлек меня, твои ученики сразу после торжественного приема умудрились провернуть одно сомнительное мероприятие. Ты что-нибудь об этом знал тогда?

- Знал. - Ответил мерцающий и снова лег рядом с эльфом, а не на него.

- Так я и думал, - произнес Камюэль, но не встал с кровати, а остался лежать рядом с коварным любовником.

- Я совместил приятное с полезным, иначе императрица так просто от этой идеи не отказалась бы, а Андрей еще долго бы бегал от нас. Его не так-то просто убедить, что не стоит тянуть с созданием методики по выводу наших детей из стазиса.

- С чем, с чем тянуть?

Ответ Фимы прозвучал немного смущенно:

- Я книжки из его мира начал читать. Попалась мне онда про то, как их люди видят свое будущее. Стазисом там назывался некий сон, когда человек может не меняться многие годы.

- Странные у тебя интересы...

- Просто искал, во что бы еще интересное мог бы... - Ефимисюкерус резко прервался. Кажется, он пожалел, что сболтнул лишнее. Но Камюэль уже все понял.

- Мерцнуть?

Тяжело вздохнув, Фима во всем сознался:

- Да.

- Давай ты с этим пока подождешь. Я еще к нынешним твоим мерцаниям не ко всем привык. Например, та девушка с синей коей и тремя глазами.

- Третий глаз у них почти никогда не открывается! - попытался защитить один из любимых образов Фима.

- И что с того? Думаешь, мне от этого легче?

- Но ты даже не представляешь, какая у земных писателей фантазия!

- Мне хватает того, что я видел, какими они в своих фильмах представляют эльфов. И драконов... и вообще, все те расы, которые у нас далеко не сказка, в отличие от них. Так что общее представление я имею.

- Ты мог бы просто ограничить те мерцания, которые тебя устраивают, и я не буду при тебе мерцать в кого-то другого.

- С какой стати? Как ты там сказал как-то? Мы не маленькие, чтобы подобными глупостями заниматься. Сам разберешься, что мне нравится, а что нет.

- И мы снова возвращаемся к тому, что я тебя постоянно читаю.

- Знаешь, не могу сказать, что мне это приятно. Но пока то удовольствие, которое я получаю с тобой, это окупает.

- А когда перестанет?

- Спрашиваешь так, словно тебе хотелось бы...

- Слушай... - начал Фима почти одновременно с ним, и они оба прервались. Помолчали. Потом мерцающий вдруг выдал:

- Не хочу ничего загадывать. Живу одним днем.

- Да, наверное, только так с вами, мерцающими, и можно.

- Это минус?

Камюэль выдержал паузу.

- Уговорил. Будем считать, что плюс. Приятное разнообразие...

Истинные чувства

Фима перехватил Камюэля прямо в коридоре. Эльф раздраженно уставился на человеческого мальчишку, выскочившего на него из-за угла. Лорда-кардинала стала весьма раздражать способность мерцающего свободно перемещаться по территории императорского дворца. Но пока ему не удавалось придумать по-настоящему веские аргументы, чтобы можно было вытянуть из Ефимисюкеруса обещание так больше не делать. Так что очередным своим внезапным появлением мерцающий наступил на свежий мозоль за что и поплатился.

- Ну и? - зло бросил в его сторону Камюэль, не потрудившись спрятать от любовника истинные чувства.

Мальчишка весьма натуралистично смутился, но лорд-кардинал был убежден, что с этим мерцающим никогда нельзя узнать наверняка играет он или искренен в своих порывах.

- Если ты не в духе, я лучше как-нибудь потом зайду, - дерзко бросил Фима.

- Я не в духе из-за тебя. Так что в следующий раз встречу так же, можешь не сомневаться, - отчеканил эльф.

- Хочешь порвать, так и скажи.

- Причем тут это? - Камюэль схватил мальчишку за локоть и втолкнул в первую попавшуюся комнаты. Выяснять отношения в коридоре - не лучший вариант.

Им повезло. Помещение оказалось одной из гостевых спален и пустовало, если не считать дворцового голема, скрупулезно искореняющего пыль влажной тряпицей в одной руке и перьевой метелочкой в другой.

- Что ты хотел? - вопрос Камюэля прозвучал почти грубо, стоило двери закрыться за его спиной.

Человеческий мальчишка решительно высвободил из его хватки локоть и отскочил на пару шагов назад. Насупился и заявил:

- Просто решил узнать, не надоело ли тебе, что мы все время только на твоей территории встречаемся, - И стойко выдерживал взгляд Барсима, пока тот решал, что именно стоит за этими словами мерцающего.

- Приглашаешь к себе? - спросил он у мальчишки обволакивающим тоном. От прошлого приступа раздражения не осталось и следа. Эльф шагнул к мальчику в плотную, чтобы тому приходилось запрокидывать голову, смотря ему в лицо, и уточнил: - В Чащу Лис?

- В свой дом в ней.

- А за его пределы я когда-нибудь попаду?

- Если захочешь.

- И какое мерцание на этот раз?

- Какое выберешь.

- Я хочу посмотреть на тебя в естественном виде и в естественной обстановке.

- Я... покажу, - мальчик запнулся, когда пальцы кардинала вывели хитрый вензель на его спине под яркой футболкой земного покроя.

- Веди, - скомандовал Камюэль, и они вместе провалились в воронку портала.

Они оказались в маленькой уютном садике, в центре композиции которого находилось нечто величиной с дом малинового цвета в ярко-желтую крапинку. Это напоминаю желе, округлой формы, постоянно колыхающееся, как студень. И эльфу, привычному к разным зрелищам, окончательно поплохело, когда это существо (как оказалось, оно все же живое), вдруг открыло глаза. Огромные, бездонно-голубые и, несмотря на отталкивающую форму всего тела, красивые. У него даже ресницы были, пушистые и густые. А взгляд чуть лукавый. Существо явно забавляла реакция эльфа. Но, когда оно вдруг начало меняться на глазах, все встало на свои места. Камюэль даже представить себе не мог, как в этом можно жить. Но в том, что это живой, дышащий, разумный дом он больше не сомневался. Теперь перед ними с мерцающим в окружении цветущего весеннего сада стоял трехэтажный особнячок с остроконечной крышей, выложенной темно-зеленой черепицей. Такие в Харьюсском княжестве строили себе люди. Но Камюэль даже не сомневался, что в любой момент данное жилище может приобрести вид оркского шатра или эльфийского дворца в миниатюре. Где мерцающий нашел этот живой дом? Или это существо всегда обитало в их мире? Об этом он и спросил стоящего рядом мальчика. Но, когда повернул в его сторону голову, обнаружил, что человека там уже нет, а есть взрослый, состоявшийся мерцающий, который испытующе смотрит на него и чего-то ждет, словно не слышал вопроса.

- Что-то не так? - спросил Камюэль напряженно.

Фима тряхнул длинными черными волосами. И было непонятно, то ли отрицательно, то ли согласно. Эльф посмотрел на него выжидающе.

- Просто было интересно, как ты отреагируешь. Поэтому я попросил Люлю показаться перед тобой в истинном виде.

- Люлю - это имя или самоназвание расы?

- Уже решил, что они отдельная раса?

- Решил. Я не прав?

- Прав. Но в их мире они считаются животными.

- Для зверя у него слишком разумный взгляд.

- Неё, - поправил Ефимисюкерус и улыбнулся. Улыбка у мерцающего, когда он был без своих извечных масок, выглядела немного печальной. Словно над ним довлела какое-то затаенное отчаяние, глубоко запрятанная, застарелая грусть.

- Ты как-то с ней общаешься?

- Ментально и не во всех мерцаниях. Но мы очень хорошо подходим друг другу. Их общину пригласил сюда мой предшественник. Они прижились. Теперь они такая же неотъемлемая часть нашего сообщества в Чащи Лис, как у вас ваши переводчики.

- Научишь? - спросил Камюэль, прищурившись.

- Не сегодня, хорошо? Она после твоего отвращения не очень расположена к общению.

- Это была непроизвольная реакция.

- Которая всегда самая искренняя, - хмыкнул Фима и пошел к дому, - Кстати, они обладают редким для нашего мира даром - эмпатией.

- Открытость для чувств - правильно я перевожу?

- Правильно. Я бы еще добавил, излишняя открытость, - заметил мерцающий и распахнул перед ним дверь.

Дом изнутри был типично человеческим. Камюэль с жадностью заскользил взглядом по окружающим предметам. И первое, за что он зацепился, стал рукописный портрет, не висевший на стене, как был принято в большинстве стран их мира, а стоящий в миниатюрной рамке на секретере. Камюэль направился к нему. Мерцающий не пытался его задерживать. Взяв в руки портрет, эльф всмотрелся в лицо миловидной девушки. Настоящей красавицы, даже притом, что она была мерцающей и взгляд желтых глаз казался хищным. Черные волосы были подняты в сложную прическу. Одета она была в траурно-черное платье странного покроя, необычность которого бросалась в глаза, несмотря на то, что девушка была нарисована только до середины груди. Длинная шея и поразительно, даже для мерцающих, высокий скулы. Впалые щеки. Тонкие брови и яркие губы, не тронутые улыбкой. Вернув портрет на горизонтальную столешницу, Камюэль спросил у подошедшего к нему мерцающего:

- Кто это? Дочь?

- Жена, - Ефимисюкерус неожиданно для лорда-кардинала решительно опустил портрет лицом вниз. - Никак не избавлюсь, - голос мерцающего прозвучал почти виновато, что изумило эльфа еще больше. Камюэля до дрожи пробрал этот его тон. Но как-то среагировать эльф не успел. Через пару мгновений, пока он подбирал слова, перед ним уже стоял не мужчина-мерцающий, а мальчик-человек.

Эльф решительно придвинулся к нему и положил руку на плечо. Мальчик поднял на него глаза.

- Не избавляйся. Пусть будет, - сказал Камюэль мягко и свободной рукой вернул портрет в исходное положение.

Фима моргнул, неуверенно улыбнулся и вдруг... снова начал меняться прямо на глазах у кардинала. Когда процесс завершился, эльфу пришлось бы нагибаться, чтобы все так же держать руку на его плече. Поэтому вместо этого он подхватил малыша на руки и усадил на секретер, пристально вглядываясь в изменившиеся черты. Перед ним был мерцающий. Ребенок. Вряд ли старше того же Клементиреферуса. Но разве мерцающие могут мерцать в себе подобных? Камюэль был убежден, что от кого-то слышал, что, определенно, нет.

- Именно эта способность определяет в тебе Учителя? - спросил эльф, упершись руками в выдвигающуюся столешницу секретера по обе стороны от мальчика.

- Да. Мы не мерцаем друг в друга в большинстве случаев. Но детям нужен кто-то, кто мог бы их направить, но при этом с их детским мировоззрением и все такое прочее... - малыш улыбнулся так же грустно, как улыбался будучи в своем взрослом виде. Камюэль почувствовал, что грустит вместе с ним. Поэтому вдруг снова взял мальчика на руки и прижал к себе. Потом спросил, глядя в лицо малыша снизу вверх: - Прогуляемся?

- Конечно, - улыбка мерцающего на этот раз получилась немного светлее. Камюэль приписал себе еще один бал и, так и не спуская малыша с рук, отправился вместе с ним в сад.

Там они надолго не задержались. Цветы и деревья интересовали эльфа в последнюю очередь и мерцающий это прекрасно знал, поэтому почти сразу попросился на землю, взял мужчину за руку и предложил:

- Пойдем, покажу тебе нашу академию.

- Она тоже живая? - заинтересовался Камюэль, выходя вслед за ним за калитку.

- Живее всех живых. Можешь не сомневаться, - важно кивнул малыш.

Сразу за садом раскинулся уютный городок. Узенькие, мощеные круглым камням улочки, с пробивающейся из-под камней геренявкой - тонколистной цветущей травой с крохотными метелками цветочных соцветий. Мостовая выглядела своеобразным сетчатым ковром, где в единое полотно были спаяны живые цветы и мертвый камень. Все дома на открывшейся взору эльфа улице были обнесены невысоким, совершенно однотипным забором из цветных дощечек, но при этом ни один не походил на соседний. Даже в садах росли разные деревья, кустарники, цветы, которые, как правило, не встретишь в одном месте. Сами же дома то появлялись, то исчезали, меня форму до неузнаваемости. Эльф тут же поинтересовался у Фимы, меняются ли они и изнутри тоже. Тот подтвердил, что меняются. Вещи остаются на местах, но стиль внутреннего интерьера трансформируется вместе с внешним обликом дома. Улицу, по которой они шли, мерцающий назвал Академической. И добавил, что тут в основном живут преподаватели Академии мерцающих наук с семьями и воспитанниками. Про воспитанников Камюэль поинтересовался особо. Фима пояснил, что, если ребенок по каким-либо причинам лишается родителей, его берут на воспитания в другую семью. И воспитывают как своего. На равне с собственными детьми.

- У нас редко в семьях рождаются больше одного ребенка. Рождение моих внуков было сродни чуду, но дочь... не оценила. Или, наоборот, переоценила значение этого факта, - поведал Фима. Слышать рассуждения о внуках и дочери в исполнении такого малютки было странно, но Камюэль вдруг осознал, что, кажется, начал привыкать к подобным несоответствиям.

- Но при этом они были полукровками, как я слышал?

- Почему были? - шуточно произнес мальчик, - Они есть!

- Это да, - согласился эльф, - но, как я понимаю, в чистокровных семьях такое произойти просто не может.

- Да. Близнецы у нас не рождаются.

- У нас тоже. Значит, велика вероятность, что отцом твоих внуков был человек.

- Это я уже давно понял. Тут дело в другом. Ты пробовал узнать, кто бы это мог быть?

- Пробовал, - не стал лукавить кардинал, - Как догадался?

- Просто просчитывал такую возможность, как вариант. И ничего не получилось?

- Именно!

- У меня тоже, и знаешь, почему? Велика вероятность, что их настоящий отец вообще был не из нашего мира, чтобы она не наврала относительно того атамана из её шайки.

- Ты на сто процентов уверен, что это была ложь?

- Как ты сам мог убедиться, с нашими мало в чем можно быть уверенным. Но процентов на восемьдесят - да, уверен.

- Одна пятая - это очень внушительный процент.

- Знаешь, есть миры, в которых можно делать анализ крови и ДНК. Не стану вдаваться в подробности что это. Только скажу, что оно позволяет с почти стопроцентной гарантией устанавливать отцовство и прочие родственные связи. Так вот, к нам он не применим.

- Потому что в ваших жилах в разных мерцаниях течет разная кровь.

- Именно! О, кстати, мы пришли, - резко сменил тему малыш.

Эльф затормозил и посмотрел вперед. Улица заканчивалась резными воротами, за которыми возвышалось здание, больше напоминающее замок. Правда, обнесено оно было не мощной каменной стеной со рвом и общими габаритами явно не вышло. Академию мерцающих окружала кованная ограда, частично увитая плющом, за ней был парк, без деревьев, зато на коротко скошенных газонах то тут, то там лежали крупные куски необработанной горной породы с различными минеральными включениями. Что они были призваны символизировать эльф так и не понял, даже попав за ограду и рассмотрев грубые камни поближе. Бесконечные зеленые лужайки были разбиты на сектора, отделенные друг от друга извилистыми вереницами круглых камней размером с кулак взрослого эльфа или мерцающего. В некоторых из этих отделенных частей сада сидели группы ребятишек, похожих на Фиму в этом его детском мерцании. Рядом с каждой из таких групп непременно находился один взрослый. Чаще мужчина. Женщины попались эльфу на глаза только дважды. Он спросил об этом:

- Почему мужчины чаще становятся учителями?

- В большинстве своем, наши женщины так любят своих детей и так над ними трясутся, что органические не приемлют разумный риск, который так или иначе присутствует на всех стадиях обучения подрастающего поколения. Кроме того, их беззаветная любовь мешает им проявить ту твердость, которая зачастую нужна нашим детям.

Они пошли дальше. Изнутри это была самая обычная школа. И никаких постоянных изменений, как было в случае с личными домами на Академической улице, эльф поначалу не заметил. Пока вдруг не обратил внимание, что двери по обе стороны коридора находятся в постоянном движении. Он держал свои наблюдения при себе, пока они не вернулись в просторный холл, с которого началось их путешествие по зданию, и кардинал не обнаружил, что это уже несколько другое помещение, чем то, которое он помнил.

- Как вы не путаетесь?

- Первый урок, который преподают ребенку, впервые попавшему в академию, это знакомство со школой. Личное знакомство, как ты мог догадаться. Так, чтобы она узнавала его и могла помочь, если такая помощь ему потребуется.

- А если при знакомстве ребенок и школа друг другу не понравятся? Или таких случаев не было?

- Были. Тогда малыш продолжает обучаться на дому. Даже в нынешнем поколении есть четверо таких детей. Причем, школа приняла двоих из них. А вот они так её и не приняли. Поэтому, чтобы не травмировать никого, их обучают на дому.

- Вместе или по отдельности?

- Ты правильно понял. Да, вместе. Для наших детей на определенной стадии очень важно именно коллективное обучение.

- А если бы такой отщепенец в этом поколении был один?

- Тогда бы вместе с учителем к нему бы домой на дополнительные занятия наведывались целым классом.

- А почему мы никого не встретили, пока бродили тут?

- Потому что никто не хотел с нами увидеться. Да и мы сами не рвались ни в чью компанию, но если хочешь...

- Нет. От знакомства с твоими коллегами я пока воздержусь. Куда теперь?

- А пойдем на озеро? - неожиданно предложил мальчик, сильнее сжав в ладошке руку эльфа.

- Хочешь искупаться?

- Прохладно еще.

- Вот и я так думаю. Но посмотреть, что у вас тут за озеро, не откажусь.

Они расположились на берегу у самой кромки воды. Фима стоял почти касаясь носками мягких полусапожек водной глади и пускал "лягушек" плоскими камешками, набранными тут же. Камюэль лежал на молодой траве чуть дальше и наблюдал за ним из-под полу прикрытых век.

- Иди сюда, - поддавшись порыву, позвал эльф и похлопал по траве рядом с собой.

Малыш-мерцающий обернулся на него, разжал кулачок, в котором держал горсть камешков. Они белыми осколками посыпались обратно на берег. Потом приблизился к мужчине. Сел рядом, как тот и хотел. Поджал к груди колени и обхватил их руками. Так и застыл.

Эльф провел ладонью по узеньким плечикам, скользнул пальцами по напряженной спинке, словно желая извиниться за что-то. За что так и не поняли ни один, ни второй. Потом Камюэль негромко спросил:

- Покажешь мне их? Владиэль говорит, это незабываемое зрелище.

- Покажу, - легко согласился мальчик и встал на ноги.

Эльф последовал его примеру. Но не отпустил от себя далеко. Взял за руку, хотя в этом не было никакой необходимости. Но мальчик не возражал. Они шли рядом. Интересное, должно быть, зрелище, подумалось Камюэлю. Он улыбнулся, но тут перед ними открылся портал, и они перенеслись на ступенчатую гору, как называлось это место у мерцающих. Прошли через нее, и вышли на плоскую каменистую пустошь, разбитую на сектора камнями, уже знакомыми эльфу по академии мерцающих. В каждом из таких отгороженных участков бил прямо из воздуха живой фонтан. Владиэль был прав, это стоило один раз увидеть, чтобы в полной мере осознать все масштабы бедствия

- Ты поэтому все это организовал? - спросил он у мерцающего.

- Что именно? - не сразу понял тот.

- Похищение императора.

- Его не похищали. Он сам ушел.

- Но с твоей подачки.

- Да. Поэтому. Он ведь собирался и дальше лишать счастья материнства не только Елинэль, но и Фанисисерус.

- Вот даже как? Всерьез задумываешься о бастарде мерцающем?

- Чего? - мальчик так искренне изумился, что кардиналу впервые за все прожитые годы стало по-настоящему стыдно за то, что заподозрил кого-то в подобном.

- Прости.

Фима попытался осторожно высвободить ладонь, но эльф его удержал. Напротив, притянул к себе, склонился к малышу и крепко обнял. А потом и вовсе взял на руки. Заглянул в глаза, попробовал извиниться еще раз:

- Я, правда, сожалею, что так о тебе подумал.

Малыш помедлил, потом вдруг обхватил шею мужчины тонкими руками и шепотом произнес:

- Спасибо, - закрыл глаза и устроил маленькую головку у него на плече.

Эльф, пугая самого себя, счастливо улыбнулся. Спустил его на землю и снова взял за руку.

- Ну, что, идем дальше?

- Нет. - Мальчик неожиданно заупрямился и быстро добавил подозрительно севшим голосом: - Ты лучше один. Без меня.

- Тебе больно видеть их такими? - догадался Камюэль.

Фима не ответил. Просто отошел в сторону скал и произнес:

- Ты иди. Я тебя тут подожду.

Эльф пожал плечами и подчинился, не став настаивать. Это потом, когда он вернулся, вдоволь побродив среди безучастных к внешнему миру фонтанов, и застав мальчика спящим прямо на голых камнях, Камюэль догадался, что именно Фима задумал. Похоже, мерцающий в тайне от всех пытался пробиться к этим детям. Увидеть их общий сон и найти способ напрямую влиять на их желание вернуться в реальный мир. Но пока не преуспел. Гуляя между ними Камюэль ни разу не видел, чтобы хотя бы один из них начал извергать вместе с водой разноцветные искры. Лорд-кардинал твердо решил позже обсудить с мерцающим его эксперименты. Ему совершенно не понравились открывающиеся перспективы. Появилось подозрение, что Фима может точно так же заблудиться во сне, как и все эти дети. Камюэля такой исход их отношений совершенно не устраивал. Но будить мерцающего, чтобы сказать ему об этом, он не стал. Взял на руки почти невесомое тело и отправился в обратный путь через гору, потом через портал вернулся в сад у дома Ефимисикеруса. Опустил взгляд на свою мирно посапывающую во сне ношу и вдруг почувствовал, как в глубине зачерствелой души шевельнулась нежность, и в сердце зародился странный трепет, который сам Камюэль всегда считал недоступным для себя. В этом не было ни намека на влечение. И лорд-кардинал прекрасно это осознавал.

Пребывая под впечатлением от своего открытия, Камюэль занес мальчика в дом, и долго сидел рядом с ним на кровати, в окружении бессчетного числа пуфиков и подушек, присушиваясь к тому, как с посвистом посапывает во сне Фима. То, что он видел внутри себя, эльфу не нравилось и в тоже время порождало особое чувство недоступной ранее внутренней гармонии с миром, которое серый кардинал идентифицировал как счастье от осознания того, что в этом мире для него появился тот, ради кого хочется жить и творить великие дела. Великолепно! Отца удар хватит, когда он узнает. Мало им с матерью было Тарэля?

Когда мальчик проснулся и с улыбкой потянулся к нему, Камюэль отрицательно покачал головой и решительно встал с кровати, не позволив себя даже коснуться. Сухо извинился, сослался на дела и, не встречаясь с мерцающим взглядом, ушел через портал. Ему срочно требовалось поговорить с другом, иначе он рисковал наворотить таких дел, о которых лучше было даже не думать, чтобы беду не навлечь.

Часть 2

Камюэль ворвался в личный кабинет императора, не постучав. Владиэль, разбирающий бумаги за массивным столом, от неожиданности даже вздрогнул. Меньше всего он мог ожидать такого поведения от своего кардинала. Иногда подобное себе позволяла Таниэль. Но мерцающая была весьма юной и порывистой особой. Но чтобы к нему в кабинет так беспардонно влетел Камюэль должно было произойти что-то по-настоящему экстраординарное. Поэтому Владиэль весь подобрался и приготовился встать из-за стола, чтобы последовать за своим кардиналом, чтобы там на самом деле не произошло. И был по-настоящему ошарашен, когда Барсим без разрешения занял кресло напротив его стола, тяжело опустившись в него, и без перехода и каких-либо вводных слов, заявил:

- Я пришел к тебе не как к императору, а как к другу.

После этой фразы Владиэль обмяк в своем кресле. Во-первых, это значило, что в стране ничего ужасного пока не произошло и можно на время расслабиться. Во-вторых, в императоре проявилось любопытство. Молодой кардинал, сменивший на этом посту своего отца, еще никогда не вел себя с ним так откровенно. Камюэль всегда, даже когда сам император просил именно дружеского совета, с чем никогда не обращался к его отцу, предпочитал держать некоторую дистанцию. Которую, как начало казаться Владиэлю по прошествии лет, преодолеть между ними было практически нереально. Когда-то, когда они только были представлены друг другу и начали работать вместе, его это раздражало. Потом он смирился и привык. И вот теперь, кардинал сам изъявил желание нарушить установленные границы. Что же у него произошло такого личного, что он за советом прибежал к своему единственному другу? Почему Владиэль оправданно считал себя единственным, Камюэль, встретившись с императором слегка рассеянным взглядом, объяснил сам:

- Мне, как не парадоксально, больше не с кем об этом поговорить. Хотя от тебя, как от своего императора, я бы предпочел скрыть все это в первую очередь, - заявил эльф, барабаня подушечками пальцев по подлокотнику кресла.

Такое начало заставило Владиэля нервничать еще больше. Что же произошло с его лордом-кардиналом, рассудительным и неподвластным открытому проявлению чувств?

- Ты уверен, что больше не с кем? - осторожно спросил император, уже засомневавшийся в том, что так уж хочет знать, что привело к нему Камюэля.

- Близких друзей у меня нет, ты и сам знаешь. Подчиненные, какими бы преданными не казались, для этой роли не подходят. Младший брат для меня не авторитет. Андрей... думаю, он мог бы меня выслушать, ему это по штату положено, но вряд ли иномирянин сможет в полной мере осознать все сложности и нюансы того положения, в котором я оказался. Хотя, я и не сбрасываю его со счетов, и если не смогу услышать внятный совет от тебя, наверное, все же попытаюсь поговорить об этом с ним. Но он мне не друг, сам понимаешь. Остаетесь только ты и отец. Но ему я предпочту сообщить об этом еще позже, чем тебе.

- А как же Пестрый? Насколько мне известно, в последнее время вас часто видят вместе, и он куда больше может претендовать на роль твоего друга, чем мы все вместе взятые. - В интонациях императора не прозвучало ревности, но в его душе она была. И Владиэль прекрасно отдавал себе в этом отчет. Ему не нравилось, что какому-то мерцающему удалось завоевать по-настоящему дружескую симпатию его неприступного кардинала.

Камюэль после этого вопроса как-то подозрительно застыл, а потом пугающе жутко рассмеялся каким-то каркающим, хриплым смехом. Сказал:

- Друг, соратник, возлюбленный... - он сделал весьма красноречивую паузу после последнего слова и, став серьезным, припечатал более жестким тоном: - Да, именно об этом я и хочу с тобой поговорить.

Император застыл в своем кресле, но заметил, что кардинал хочет сказать что-то еще, прервал его жестом и произнес тоном, не допускающим ослушания:

- Твою отставку я не приму, это я тебе как император заявляю вполне официально. Чтобы тебя не связывало с этим мерцающим.

- Даже если я ему предложу супружескую серьгу?

- Да с чего ты вообще взял, что тебе это нужно?! - он переизбытка чувств, император стукнул кулаком по столу.

Задребезжали письменные принадлежности, на пол спланировали несколько листков бумаги. Два эльфа неотрывно буравили друг другу ледяными взглядами. После небольшого, примиряющего всплеска силы, оба расслабились, и первым заговорил Барсим:

- Еще вчера я мог бы назвать все это обычным влечением. Согласись, это интересно, когда с тобой в постели вроде бы одно и тоже существо, но всякий раз оно другое. То взрослый мужчина, то подросток-человек, то женщина, а то...

- Вообще, что-то непонятное со змеиным хвостом... - пробормотал император, а потом, не удержавшись, задал вопрос, который, наверное, следовало бы придержать, но они же как друзья разговаривали, значит, все-таки можно было бы и озвучить: - А в том мерцании он может?..

- И еще как!

- Но сегодня ты заявляешь, что это не только влечение.

- Да.

- Почему? Что случилось сегодня?

- Он отвел меня в Чащу Лис.

- И?

- И принял мерцание, в котором я в принципе не способен его хотеть, вот только... - эльф подозрительно замялся, но опытный император все домыслил сам.

- Чувства никуда не делись, так?

- Хуже. Стали ярче и... словно объемнее. Не могу объяснить. Я такого еще не испытывал.

- Что за мерцание?

- Совсем детское. Как Клементиреферус.

- Понятно. Совсем ребенок, которого, действительно, невозможно хотеть, но можно любить.

- И желать стать лучше для него, - с голосе лорда-кардинала прорезались горькие нотки.

- Даже так... - не спросил, просто выдохнул Владиэль, и они оба погрузились в молчание.

- Он знает?

- Возможно.

- Если ты сам ему не сказал, как он может... - и тут императора посетила догадка, - Их мерцающие слепки?

- Да. Тебе Таниэль тоже говорит что без них не может?

- Представь себе, да. Но я не понимаю, как ты позволил ему подобраться к себе так близко?

- Осуждаешь?

- Нет. Просто хочу понять. Ты же никого к себе не подпускал все это время. Одни твои бессловесные любовницы чего стоят. Шикарные женщины, но ты их всех держал словно на расстоянии вытянутой руки, а ведь любая могла бы составить тебе великолепную пару. А тут добровольно позволил кому-то читать себя.

- Он сказал, что для них это естественно, - тихо произнес кардинал, помолчал и продолжил: - Я подумал, что если он и захочет меня убить, то сделает это более изощренным способом, чем банально придушит в постели. Такое уж он существо. Просто так размениваться он не стал бы.

- А может быть, все дело в том, что это ты сам устал от своего одиночества?

После этих слов императора, Камюэль Барсим поднял на него глаза. Тяжело и веско обронил:

- Возможно.

- Я приму тебя даже с ним, - неожиданно для них обоих сказал Владиэль и поспешил добавить, чтобы сгладить возможную неловкость, которая всегда появляется после какого-нибудь особого откровения: - Хотя, согласись, более эффектной и многообещающей связи сложно себе придумать.

- Уже просчитываешь варианты, чем это может быть выгодно для страны? - слова кардинала прозвучали в шуточном ключе. Впервые с начала разговора Владиэль смог по-настоящему расслабиться. Кажется, они поняли друг друга. И беседа помогла, как не странно, им обоим. Так что можно смело заявлять, что они не зря снизошли до откровений.

- То, чем это выгодно для тебя лично, и без того очевидно. А вот для федерации... у тебя уже есть начальные выкладки?

- Предлагаешь представить тебе отчет в письменной форме?

- И в трех экземплярах.

- Почему в трех? - живо заинтересовался Камюэль.

- Один - мне лично в тайную коллекцию, другой - тебе на память, третий - твоему отцу. - На этой фразе Владиэль снова сделался серьезным, - Я убежден, что ты должен рассказать ему об этом в самое ближайшее время.

- Знаешь, - осторожно начал Камюэль, отведя глаза, - Мне кажется, они с матерью еще не отошли от темного с Тарэлем. Если еще и я заявлюсь домой в компании с мерцающим...

- Да, за Агларэль не поручусь, но Флабэрель разумный эльф. Иногда мне кажется, слишком разумный. Если твои аргументы будут под стать твоему мерцающему, убедить его будет легко.

- То есть ты не сомневаешься, что пестрый может быть... - Камюэль сделал неопределенный жест рукой.

Владиэль позволил себе улыбнуться в ответ на это.

- Конечно, я его еще ни разу не видел полностью без мерцания, но что-то мне подсказывает, что вы с ним очень похожи.

- Я тоже стал ловить себя на этой мысли. Хотя, знаешь, по-моему, он умеет быть в чем-то искреннее, чем я.

- Ну, он же не помогает мне править целой империей, где несколько рас уже много лет готовы в любой момент вцепиться друг другу в глотки. У него даже государства своего нет.

- Зато есть целая школа мерцающих, которые, если их правильно воспитать, могут перевернуть мир.

- Поэтому нам с тобой остается лишь радоваться, что теперь ты сможешь лично присмотреть за методами их воспитания. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

- Ага. Осталось поставить в известность Пестрого. Делов-то!

- Неужели, ты пасуешь перед собственными чувствами к нему, лорд-кардинал?

- Нет, мой император, - чинно отозвался Камюэль и встал на ноги.

Пожелание удачи от самого императора полетело ему в спину, когда он уже выходил из кабинета в коридор. Стало легче, но не на много. Похоже, в самое ближайшее время ему предстоит еще один не менее напряженный разговор. Но для начала не мешало бы привести в порядок мысли и чувства. Вот только, кто бы ему дал эту передышку? Выйдя из кабинета императора, Камюэль вдруг обнаружил, что в коридоре, сбоку от двери прямо на полу сидит на корточках Фима в своем человеческом мерцании.

- Ну, и что ты тут делаешь? - хмуро вопросил эльф.

- Жду тебя, - быстро среагировал мальчик, вставая на ноги, и нахально заявил: - Я правильно угадал, что изливать душу ты побежишь именно к нему.

- И с чего же это ты решил, что мне понадобится с кем-то задушевно поговорить? - Камюэль уже знал ответ на этот вопрос, но хотел услышать подтверждение от самого мерцающего.

- По последнему слепку, который я снял с тебя перед твоим уходом, - тихо сказал мальчишка, с него быстро слетело все его нахальство. Теперь он стоял перед эльфом и почти пристыжено буравил взглядом пол. Знал на чем играть, паршивец!

Камюэль поднял руку и положил ладонь ему на макушку. Мальчик замер, ожидая своего приговора. Эльф все никак не мог решить, разозлиться или признаться, как дверь императорского кабинета резко распахнулась и на них вылетел сам император, чуть не сбив обоих с ног.

- Какого вы тут стоите?! - возмутился Владиэль. Похоже, не одного Камюэля выбил из колеи их разговор.

Правда, император быстро взял себя в руки и почти сразу принял свой извечный неприступный вид, но эффект был уже смазан. Пока Камюэль и Владиэль смотрели друг на друга поверх головы человеческого подростка, тот неожиданно заговорил им весь обзор, вытянувшись и повзрослев. Теперь между ними стояла половозрелая мерцающая особь. Причем, для императора, как и для Камюэля, оказалось неожиданностью, что Пестрый в своем истинном обличии выглядит ненамного старше своего внука. Тут уж быстрее других сориентировался Камюэль. Схватил мерцающего мужчину за руку и потребовал, не обращая внимание на присутствие императора:

- Перенеси нас на Дворцовую площадь. Оттуда я уже сам займусь нашим перемещением. И воздержись от мерцаний хотя бы полчаса.

- И куда мы направляемся? - поинтересовался Ефимисюкерус, послушно открывая портал на глазах изумленного Владиэля, который в рамках дворца всегда считал это своей личной прерогативой.

- В "Сумеречный цветок" - родовое поместье Барсимов.

- Не говори мне, что ты... - окончание фразы потонуло в воронке портала.

Да, никто не ожидал, что господин Барсим так резво решит воспользоваться советом императора и отправиться знакомить своего возлюбленного с семьей. Император покачал головой и отправился по своим делам. Мир пока еще не сошел с ума, но явно был очень близок к помешательству.

Камюэль открыл портал прямо в главный холл родового поместья, напугав до полусмерти привычного ко всему пожилого дворецкого. Эльфа, разумеется, который помнил еще их с Тарэлем прадеда и видел много такого, что среднестатистическому эльфу даже трудно себе представить. И только через секунду лорд-кардинал и действующий глава рода Барсим понял, что напугало Умифэля не его внезапное появление, а тот, кто вышел из портала вслед за ним.

- Ну, здравствуй, Умиферус, - вдруг обратился к дворецкому Ефимисюкерус.

И Камюэль на миг закрыл глаза, чтобы справится с нахлынувшими на него чувствами. Когда он заговорил, его голос звучал хрипло и надтреснуто:

- Отец знает?

- Да, милорд, - дворецкий склонился в учтивом поклоне. Ни капли подобострастия или каких-либо иных явных перемен.

- А другие, до него?

- Каждый глава рода рано или поздно узнавал.

- Почему мне до сих пор не сказал?

- Они все узнавали не от меня.

- А от кого? Сами догадывались?

- Не совсем, - вмешался в их диалог Ефимисюкерус.

- В нашем доме есть кто-то еще из ваших?

- Почему из наших? После стольких лет они всецело ваши, - заметил мерцающий и решительно направился к лестнице на второй этаж.

- Может быть, ты и с моим отцом лично знаком? - Камюэль начал злиться. Его всегда раздражали ситуации, в которых он ощущал себя недостаточно осведомленным, чтобы делать правильные выводы. Он не любил ошибаться, но, похоже, если продолжит общаться с Фимой, ему придется научиться более терпимо относиться к собственным промахам.

- Представь себе, - отозвался мерцающий, не оборачиваясь.

Такого отношения лорд-кардинал терпеть не стал. Бросил дворецкому:

- Прошу тебя, Умифэль, прости мне мою резкость.

- И оставить вас наедине с этим несносным типом? - поинтересовался старый слуга, не потрудившись спрятать лукавую улыбку.

Камюэль перевел изумленный взгляд с него на напряженно застывшую спину Ефимисюкеруса и кое о чем догадался.

- Ты старше его?

- О, да. Более того...

- Он был куратором группы, в которой я учился в Академии, - все так же не поворачивая головы проинформировал Фима.

Камюэль расплылся в мстительной улыбке. Похоже, не он один чувствовал себя сейчас неуверенно и неуютно, причем в собственном доме, что совсем край.

- То есть, - обращаясь к старому дворецкому, обронил лорд-кардинал, - ты меня благословляешь?

- На что, милорд?

- Я собираюсь представить этого несносного типа отцу как своего возлюбленного. И ты узнал об этом первым.

Он ожидал, что Умифэль поддержит его и даже благословит, пусть и в шутку (разве лорду может всерьез потребоваться благословление слуги?), но тот отреагировал совершенно иначе. Посерьезнел и вдруг совершенно неожиданно для лорда-кардинала начал меняться. Через несколько мгновений перед ним стоял мерцающий. Вот его вполне можно было назвать дедушкой. Но живые желтые глаза на морщинистом лице однозначно демонстрировали, что сбрасывать со счетов этого "дедушку" не стоит.

- Вы пожалеете, милорд, - припечатал Умиферус и обратился к спине Ефимисюкеруса, - А ты что молчишь? Сам же знаешь, что...

- Пытаюсь притвориться, что тоже имею право на счастье, - тихо отозвался тот, а потом все же повернулся к ним. Желтые глаза Учителя мерцающих смотрели только на Камюэля. Эльф никак не мог разгадать, что скрывалось за этим взглядом. А потом Ефимисюкерус произнес: - Умиферус прав. Лучше не стоит делать...

- Помолчи, - слово упало между ними повелением, которое не так-то просто было нарушить. Теперь перед двумя мерцающими стоял не просто вельможный эльф, а лорд-кардинал и глава рода Барсим, который принял решение, от которого не собирался отступаться. - Я для себя решил. И сейчас меня интересует только твой ответ.

- Нет, - не задумываясь, не менее твердо, отозвался Фима. Но эльф не удовлетворился этим. Хищно, почти зло, улыбнулся, шагнул к нему. Медленно поднял руку, а потом вдруг резко схватил мерцающего за волосы на затылке и притянул к себе уже обеими руками. Поцелуй был страстным. Головокружительным. Ефимисюкерус даже пошатнулся, когда эльф, наконец, оторвался от его губ.

- А теперь еще раз и более внятно, - потребовал лорд-кардинал, все так же держа возлюбленного за волосы. В повисшей тишине просторного холла отчетливо прозвучал скрип зубов влюбленного мерцающего, который отчаянно сражался с собственными желаниями. Но по той улыбке, какой наградил его бесстыжий эльф, стало ясно, что Ефимисюкерус проиграл еще до того, как начал свой заведомо неравный бой. Желтые глаза спрятались под веками. Хриплым шепотом прозвучал ответ:

- Да.

- Очень внятно и, главное, по существу, - удовлетворенно прокомментировал лорд-кардинал и отпустил от себя мерцающего. Обернулся к дворецкому своей семьи, который уже успел снова стать эльфом. - Это будет трудный путь, - сказал он ему.

- Но вы, милорд, с детства не любили делать что-то наполовину и сворачивать с выбранного пути. Могу лишь пожелать удачи.

- Именно этого я от тебя и ждал. Неужели нельзя было сказать это сразу? - проворчал Камюэль и подтолкнул Фиму к лестнице. - Идем. Думаю, отец примет меня без доклада о нашем прибытии.

Камюэль уже давно не испытывал трепета перед собственным отцом, как было с ним в детстве. И как не странно, даже сейчас, не чувствовал нервного напряжения, которое, казалось, искрило в кабинете императора, когда он разговаривал с Владиэлем о своих личных переживаниях. Хотя, возможно виной всему был разговор с дворецким, который многое расставил по своим местам. Теперь лорд-кардинал считал, что все очень даже удачно получилось. Осталось только донести эту простую мысль до Фимы. Тот все еще был каким-то подозрительно тихим. Эльфа так и подмывало попросить его мерцнуть в ребенка и взять на руки. Но для разговора с отцом такой образ явно не подходил. Поэтому он притормозил, не дойдя до кабинета отца совсем немного, и спросил, обращаясь к мерцающему:

- Хочешь сказать что-нибудь до того, как мы войдем?

- Хочу, - выдохнул Фима и больше ничего не сказал, буравя эльфа каким-то неприязненным взглядом.

- И что же? - поддавшись его настроению, хмуро уточнил Камюэль, не ожидая ничего хорошего.

- Я люблю тебя, - вдруг заявил мерцающий и толкнул дверь, лишь символически постучав в нее.

Все это, конечно, могло выглядеть очень эффектно. Особенно вытянувшееся лицо лорда-кардинала, которое... увы, никто не увидел. Флабэреля Барсима в кабинете не оказалось. Так что через секунду лицо вытянулось и у мерцающего. А эльф начал хохотать, впервые за последние годы так открыто демонстрируя веселье. Мерцающий насупился и... стал человеческим подростком. В этот момент их и подловил хозяин кабинета, вышедший из портала в коридоре и заставший в дверях прелюбопытную парочку: хохочущий сын, которого он таким лет восемьдесят не видел, и человеческий ребенок в странной одежде, явно не принадлежащий этому миру.

- Камюэль, потрудись объяснить, что тут происходит?

- Мне только что признался в любви мерцающий, которого я собираюсь представить тебе как... - договорить лорд-кардинал не смог, так как ему заткнули род в буквальном смысле слова. Фима налетел на него и прижал ладонь к губам эльфа. Тот изумленно распахнул глаза. Всегда удивляет, когда вдруг сталкиваешься с тем, что, как тебе всегда казалось, никто бы не мог себе позволить в отношении тебя. Но человеческому подростку было плевать на любую разумную дистанцию, которая в представлении эльфа должна была существовать даже между близкими существами.

- И я увижу твоего мерцающего в нормальном виде? - окинув их двойную фигуру долгим взглядом, поинтересовался экс-кардинал федерации.

- Возможно, - с силой отстраняя от себя мальчишку, бросил Камюэль, удерживая руки Фимы на безопасном расстоянии. - Кстати, насколько я понимаю, ты с ним знаком и без меня. - На этих его словах мерцающий сбросил мерцание и повернулся к старшему Барсиму в тот момент, когда младший отпустил его запястья.

- Та-ак, - протянул Флабэрель и прошел мимо них в свой кабинет.

Ефимисюкерус с вызовом глянул на Камюэля и вошел следом. Лорд-кардинал был последним, поэтому ему и пришлось закрывать дверь за всеми.

Флабэрель Барсим встал возле своего стола и посмотрел на них, особенно долго задержавшись на мерцающем. Потом перевел взгляд на сына. По всей видимости, все, что хотел, он прочитал по его спокойному и уверенному взгляду. И снова вернувшись к мерцающему, сказал именно ему:

- Мне следовало тебя убить в тот раз, а не вытаскивать из неприятностей.

- Возможно.

- И как ты все это можешь объяснить?

- Как говорит один мой знакомый, "так получилось", - откликнулся Фима и неожиданно совершенно по-мальчишески улыбнулся.

- А ты помолодел, старый лис, - вдруг улыбнулся в ответ Флабэрель.

Тут уж Камюэль задался вопросом:

- И давно вы друг друга знаете?

- Со времен Затмения. Именно мне тогда пришлось заминать проблемы с темными на княжеском совете.

- Но я тогда уже был твои доверенным лицом и...

- И ничего не знаешь. Император, кстати, тоже не в курсе.

- Почему?

- Это была тройная игра, которую мы с Ефимисбкерусом провернули для того, чтобы никому, особенно, темным, не пришло в голову в отместку отправится шерстить Чащу Лис. Кстати, ты там уже был?

- Да. Еще сегодня.

- Тогда, наверное, уже видел, что обороняться там нечем.

- А живые дома?

- Они, конечно, могут постоять за себя, - взял слово Фима, - но и они не бессмертны, как ты понимаешь. Кроме того, дети на начальных стадиях обучения при стрессе куда быстрее находят способ сбежать в мир своих снов. Конечно, тогда мы славно потрепали темных, да и ваших тоже. Но гарантировать, что никто не кинется мстить и разбираться не мог никто. Пришлось провернуть сложную интригу. Разыграть перед тогдашними князьями целое представление. Я выбрал Флабэреля, потому что посчитал, что он окажется самым перспективным союзником. К тому же, он уже знал о расовой принадлежности своего верного дворецкому. Это облегчало мне задачу.

- И первый контакт прошел без проблем. Но... - экс-кардинал сделал паузу и посерьезнел, - Я не ожидал, что ты и мой сын... - он нарочно недоговорил. Некоторые слова лучше не озвучивать, непроизнесенные - они могут быть куда красноречивее.

- Это вышло спонтанно, - отозвался Фима, и это прозвучало как попытка оправдаться.

Тут уж Камюэль не мог смолчать. Были у него с мерцающим свои счеты.

- Да, неужели? Напомнить, как с твоей подачи у меня из-под носа увели императора?

- Мой сын сейчас о чем?

- Я отвлекал его, пока сама императрица и нынешняя фаворитка Снежного вместе с ним отправились в Чащу Лис.

- Без сопровождения?

- Конечно, без! Еще не хватало наших детей вашими солдатами пугать! - И тут Фима вдруг стал ребенком. Тем самым, кто спровоцировал Камюэля на размышления об истинной природе своих чувств к этому существу.

- И ты готов его терпеть таким? - негромко спросил у сына Флабэрель, после небольшой заминки.

- Да, как не странно.

- Очень... необдуманный, как мне кажется, выбор. Особенно, с твоей стороны. Я смог понять Тарэля, твой младший брат, несмотря на все свои неоспоримые достоинства, всегда нуждался в чьей-то твердой руке. Но ты...

- Я пытался озвучить ему тоже самое, - подал снизу голос мальчик-мерцающий.

- Если в ультимативном тоне, то неудивительно, что мой сын сразу притащил тебя ко мне, - бросил экс-кардинал холодно и жестко.

- Ошибаешься. Никаких ультиматумов я не выдвигал, - в тон ему откликнулся Фима и сверкнул желтыми глазами, так был возмущен.

- Может быть, мы на этом закончим? - вмешался Камюэль. - Я сделал свой выбор.

- Раз ты уже все решил за вас обоих, зачем пришел ко мне? Глава рода у нас ты. Никто не посмеет сказать что-то против, даже если ты обрекаешь себя на...

Камюэль вскинул руку в протестующем жесте, призывая отца не делать поспешных выводов.

- Во-первых, поэтому что это был совет друга. Во-вторых, насчет обрекаю или нет, это мы еще не прояснили, - он опустил взгляд на мальчика, стоящего рядом с ним. Тот пожал плечами.

- Не думаю, что стоит загадывать.

- То есть отпускать ты меня не собираешься? - в голосе кардинала прозвучала откровенная заинтересованность.

Мальчик вздохнул тяжело и грустно.

- По-крайней мере не сразу...

- Ну, я в общем-то никуда не спешу... - проворковал эльф совершенно несвойственным ему тоном, отчего его собственный отец изумленно приподнял брови.

Камюэль хмыкнул в ответ на удивленный взгляд родителя и, посерьезнев, уточнил:

- Так что ты скажешь?

- Что приму любой твой выбор. И, знаешь... - последнее он явно не собирался озвучивать, но начав говорить, не смог не продолжить, - Я в чем-то вам с Тарэлем даже завидую. Нам с вашей матерью даже по прошествии стольких лет так и не посчастливилось обрести то, что уже сейчас есть у вас.

На этом они расстались. Эльф совершенно неожиданно для мерцающего, который с перепуга даже вскрикнул, подхватил его на руки и понес в неизвестном направлении. Уже в коридоре маленький Фима проворчал:

- Может быть, ты меня все же отпустишь? Я хочу сменить мерцание.

Эльф хотел воспротивится, но потом решил, что хуже не будет. В конечном итоге, он давно уже мог сказать, что видел своего возлюбленного любым. Фима стал человеческим подростком. Почему-то Камюэля это даже обрадовало. Наверное, он просто был пока морально не готов объясняться со взрослым, самодостаточным мужчиной. А вот с его человеческим мерцанием не было необходимости что-то доказывать, потому что в этом своем виде Фима всегда занимал зависимые позиции. Надавить на него и заставить принять свою точку зрения не составило бы труда. Правда, объясняться кардиналу больше не хотелось. По его мнению, все что могли, они уже друг другу сказали.

Эльф привел мерцающего в свою комнату. Мальчишка методично обошел её по кругу. Посмотрел на портреты, развешенные на стенах, а так же на пейзажные миниатюры, которые когда-то рисовал сам Камюэль, в чем неохотно признался, когда Фима прямо спросил его об этом.

- Наверное, уже считал все с очередного слепка.

- Твое смущение? - полюбопытствовал мальчишка с лукавым прищуром. На что лорд-кардинал тоже прищурился и неожиданно сказал:

- Я никогда не приводил сюда ни одну из своих любовниц.

- В свою комнату?

- В дом моей семьи. Даже на семейные торжества предпочитал являться один.

После этих слов взгляд мерцающего весьма красноречиво скользнул в сторону кровати.

- То есть опробовать твою постель на прочность мне не...

Эльф резко оказался рядом с ним и толкнул. Кровать даже не скрипнула под весом приземлившегося на нее человеческого подростка. Тот и пикнуть не успел, как оказался под мужчиной с заведенными за голову руками. Но на этом все и ограничилось. Эльф нависал над ним, больше ничего не предпринимая. Только смотрел не мигающим взглядом. Фима понял его поведение по-своему.

- Мне выскользнуть? - спросил он, не предпринимая ни единой попытки высвободиться.

- А как ты сам хочешь?

- Так.

- Почему?

- Потому что только в этом мерцании ты соглашаешься со мной нежничать по-настоящему.

- Соглашаюсь? Что-то не припомню, чтобы ты меня о чем-то просил хоть в этом, хоть в любом другом мерцании. К тому же, твоему человеческому телу явно не хватает выдержки.

- Ты спросил, я ответил. Но, если хочешь, могу создать новое мерцание специально для тебя. Каким ты хочешь меня видеть?

- Своим. И не надо новых мерцаний. Я хочу это.

- Что хочешь, чувствую, - бесстыже ухмыльнулся мальчишка.

Эльф фыркнул. Отстранился и рывком перевернул мальца на живот. Сдернул с него штаны и прижался пахом к ягодицам. Фима смял в пальцах покрывало и весь выгнулся, чтобы потереться об него. Теперь их разделяла лишь ткань брюк кардинала.

- Давай сразу, пока я еще... - хрипло пробормотал мерцающий. Беспомощность в его голосе тесно соседствовала с вожделением.

Эльф рвано выдохнул несколько невнятных слогов, в которых даже сам не сразу узнал имя своего изменчивого любовника. Немного смазки, сдернутая впопыхах футболка... и никаких дополнительных ласк. Проникнуть в тело мальчишки оказалось не так просто.

- Не сжимайся так! Ты только мешаешь! - простонал эльф, совершая короткие толчки бедрами. Мерцающий громко всхлипнул, затыкая себе рот кулаком, который тут же убрал и простонал:

- Еще! Сильнее!

У Камюэля намокли ресницы. Это была страсть. Впрочем, равное по силе удовольствие он еще не испытывал. Мальчишка выгибался под ним и отчаянно ерзал бедрами поверх покрывала. Попытался подсунуть себе под живот руку, но эльф не дал. Чутко определил, когда ритм толчков у них стал общим и правильно уловил глубину и угол проникновения. Начал двигаться глубоко и размеренно, медленно и плавно, не обращая внимание на надсадный скулеж хрупкого тела под собой.

Затылок мальчишки был влажным от пота и слюны Камюэля, который прихватывал губами пряди его волоса, потом спускался к плечам, покусывал их плавные изгибы. Вылизывал шейку, сожалея, что успев сдернуть с Фимы верхнюю часть одежды и приспустить на нем штаны, не озаботился тем, чтобы раздеться самому. Ему хотелось бы скользить грудью по влажной от пота мальчишеской спине. Но останавливаться и разоблачаться было поздно. Фима под ним уже не помнил себя. Метался, пытался вырвать руки, чтобы хоть как-то облегчить свою участь. Толкался бедрами в постель, всхлипывал, тяжело дыша и изредка вскрикивая от толчков внутри себя.

- Не могу! Не могу... больше!

- Еще немного... вместе... давай!

Кончив, Фима потерял сознание. Человеческое мерцание, что тут скажешь. Камюэль напоил его теплым вином, собственными губами раскрыв рот бессознательного мальчишки и влив в него тонизирующий напиток. Дал подремать около часа и снова усадил верхом на себя как только Фима проснулся и почувствовал, что вино коварного эльфа оказалось с сюрпризом, и он хочет еще. Сильнее, чем раньше. Не вино, эльфа. Камюэль только рассмеялся, когда мерцающий в своем человеческом обличии с остервенелым лицом взобрался на него. Насадил себя на член и расплылся в блаженной улыбке. Красивое зрелище. Возбуждающее.

Эльф уперся пятками в кровать и резко приподнял бедра, толкнувшись в него. С мальчишки вмиг слетела вся блаженная расслабленность. Он коротко вскрикнул, уперся ладошками ему в грудь и принялся двигаться, скача на эльфе как маленький, но очень страстный наездник. Камюэль беспорядочно гладил его бедра, как завороженный наблюдая за тем, как от каждого толчка дергается влажный от выступившей смазки член мальчика. Фима тонко, с придыханием стонал над ним. А потом начал поглаживать себя неспешными движениями. Камюэль поднял руку, дотянулся до груди любовника и двумя пальцами сдавил маленький, твердый сосок. Мальчик гортанно вскрикнул, дернулся и запрокинул голову. Дышал он при этом только раскрытым ртом.

Любовь во время войны

В апартаментах Камюэля было сумрачно. Рассвет за окном только занимался. Но активировать в такое время магические светильники казалось чем-то неуместным и не нужным. Фима явно вымотался и совершенно по-детски тер глаза. Ему бы поспать. Последующие слова мерцающего мальчика, развеяли все сомнения. Он поднял глаза на светлого эльфа и устало пробормотал:

- Могу себе представить, на что ты надеялся, ведя меня сюда, но мне хотя бы пару часов соснуть...

- Малыш, - ласково, но с неуловимой долей ехидства, протянул на это эльф и потрепал его по волосам, как всамделишного ребенка, - я забрал тебя с собой, потому что тут тебя точно не додумаются искать. Отдыхай, сколько хочешь, деточка.

- Даже в этом мерцании? - на лице малыша появился знакомый хитрый прищур.

- Ну, раз ничего... - Камюэль сделал паузу, - банального не предвидится, то мне без разницы, в каком ты из своих мерцаний.

- Секс с мерцающим может быть банален?

- С таким, как ты, никогда... - ответил Камюэль, и весьма говорящее окинул взглядом тельце ребенка. Ну и что тут можно хотеть? Малыш же совсем! Через мгновение перед ним стоял уже сам Ефимисюкерус без какого-либо мерцания. И весьма провокационно улыбался. Камюэль подошел к нему и крепко поцеловал. Слова вырвались помимо его воли. Наверное, серый кардинал тоже устал. И ему бы так же не мешало бы поспать те два часа, которые выпросил для себя мерцающий.

- Как я тут без тебя?

Фима, все еще обнимающий эльфа за талию, напряженно замер.

- Это важно для моего народа. - Сказал он, через какое-то время. Опустил руки и отошел к кровати, чтобы раздеться и скользнуть под одеяло. Камюэль неотрывно смотрел на его напряженную спину.

- Я могу это понять. Я тоже сделал бы для своего народа все от меня зависящее.

- Ты и так делаешь, - заметил мерцающий, не оборачиваясь и скидывая с себя тунику.

- А ты нет? Хотя, признаться, когда вел тебя сюда, опасался, что ты уйдешь дежурить у кровати Клементиреферуса.

- Ты что-нибудь понимаешь в драконьей целебной маги?

- Нет.

- Вот и я нет, - со вздохом произнес Фима. Сел на кровать, чтобы было удобнее разуться, и внимательно посмотрел на эльфа, - Так что там никто, кроме Финика, как называет его наш заполошный психолог, не нужен. Хотя... - он весело ухмыльнулся, - думаю, уже сейчас под дверью дежурит целая делегация.

- Во главе с Владиэлем, надо полагать.

- Удивительно, как ваш император к нему привязался. Что же он до сих пор своими детьми не обзавелся?

- Ты же снимал с него слепок. Сам мне ответь.

- Снимал. Но с тем опытом, который имею я, нетрудно себя контролировать. - Закончив с мягкими полусапожками, мерцающий снова встал, на этот раз чтобы стянуть с себя порты.

- В каком смысле?

- Я отсеиваю те вещи, которые считаю малозначительными. Или, если уважаю того, с кого снимаю слепок, стараюсь не лезть в душу так глубоко, как мог бы.

- А когда с меня его снимаешь?

- Я ведь не собираюсь ничего с тебя копировать. В твоем случае, - и снова эта хитрая ухмылка, - меня волнуют только чувства. Так почему император не позволяет императрице родить от него?

- Боится ответственности.

- Надо же! А еще правитель!

- Мы сейчас не о нем, - отмахнулся Камюэль и подошел к кровати, на которой в полный рост блаженно растянулся Фима. Скользнул взглядом по фигуре мерцающего и принял решение к нему присоединиться.

Фима повернул в его сторону голову и с живым интересом наблюдал за разоблачением серого кардинала федерации. Через пару минут тот оказался рядом с ним на кровати и набросил на них обоих одеяло. Придвинулся к мерцающему, совершенно наглым образом отобрал у него руку, вытащив ее у него из под голову, и устроился на ней, как ни в чем не бывало. Нашел подушку, ничего не скажешь. Фима мечтательно улыбнулся в потолок. Еще никогда за последнюю вечность он не чувствовал себя настолько неодиноким. С одной стороны оно, конечно, смущало, но с другой вызывало столько положительных чувств и позитивно направленных мыслей, что глупо было бы отказываться. Он повернул голову и невесомо прикоснулся губами к самому кончику длинного эльфийского уха. То сразу же дернулось под прикосновением и снова замерло. А его обладатель глубоко вздохнул, прижимая ладонь и обнаженной груди мерцающего и негромко, почти сонном, напомнил:

- Только два часа.

- Я прослежу.

В итоге проспали оба.

- Что ты сделал с дверью, почему ее до сих пор не вышибли?

- Ну-у-у-у... - протянул на это Фима, который проснулся чуть раньше и уже успел развить бурную деятельность по пробуждению сладко дрыхнущего кардинала. Например, сейчас он активно исследовал губами его спину. Даже жаль, что Камюэль лежит на животе, а то бы язык мерцающего уже давно занялся не выступающими под кожей позвонками, а, к примеру, соблазнительным пупком или и вовсе вылизывал нечто весьма примечательное в паху светлого.

- Ты понимаешь, что исчезновение кардинала в такой напряженной период...

- Ты ведь сказал императору о нас? - мерцающий пытливо посмотрел на профиль эльфа и кивнул, возвращаясь к прерванному занятию, - Так я и думал. - А потом попытался перевернуть Камюэля к себе лицом, но тот отчаянно не желал прекращать обниматься с подушкой. - Так что, обнаружив, что мы оба куда-то пропали, он сложит два и два.

- Ты так уверен?

- Я все же снимал с него слепок. И уровень смышлености как бы оценил... - уже откровенно проворчал мерцающий, недовольный, что его поползновениям так долго не поддаются.

- Как бы? - Заинтересовался Камюэль и перевернулся сам. Притянул к себе любовника и поцеловал, не дожидаясь ответа. А потом вдруг фактически приказным тоном потребовал: - Отращивай хвост.

- То "мерцай в ребенка", то "отращивай хвост", - проворчал на это Фима. - А как же мои потаенные желания? - спросил он с хитрым блеском в глазах.

- Если ты мне о них сообщишь, обязуюсь удовлетворить их в самые ближайшие сроки.

- Но сначала все-таки хвост?

- Именно!

- Избалованный и эгоистичный... светлый.

- Что-то меня наталкивает на смутные подозрения, что это были не комплементы... - провокационно протянул Камюэль, водя раскрытой ладонью по груди Фимы.

- И как ты догадался? - продолжил поддразнивать тот.

- Вот и я думаю... - через мгновение они поменялись местами. Теперь эльф восседал на чешуйчатом темно-зеленом хвосте неведомой твари. А ведь он так и не удосужился узнать, в каком мире Фиме удалось откопать такое чудище.

Камюэль давно перестал задумываться о своей потребности в нестандартных любовных играх, которая проявилась только с Ефимисюкерусом. Еще бы! Ни с одной из своих бывших любовниц он бы не решился провернуть нечто подобное. Да и не смог бы, если честно. С другой стороны, какой смысл переживать по столь невинным пустякам? Если его мерцающий партнер может удовлетворить фактически любую его фантазию, при этом внутренне всегда оставаясь собой. Это было удивительно. И одновременно с этим буквально опьяняло вседозволенностью. Камюэль еще никогда не знал такого разнообразия. Но кроме этого продолжал тихо удивляться тому, что с Фимой они могли разговаривать часами. Просто лежа в постели, не обязательно даже обнявшись, и поднимая все новые и новые совершенно отвлеченные темы. И никакой политики. Просто отдохновение души. Он был рад, что представил своего мерцающего отцу. И еще больше рад, что тот принял его выбор. Пусть странный, но сейчас Камюэль уже не смог бы от него отказаться. Он, правда, не представлял себе, что станет делать, будучи вынужденным какое-то совершенно неопределенное время не видеться с Фимой. И ладно бы ему грозило просто воздержание. Это не та проблема, о которой вообще стоит что-то говорить. Но их ночные разговоры, ехидные Фимины комментарии, которые тот накладывал на все подряд, его ухмылки и стихи, которые он иногда шепотом декламировал, стоя у окна и полагая, что Камюэль еще спит и не слышит. Все это было просто жизненно необходимо. Серый кардинал, несмотря на непродолжительный период близкого знакомства, уже не мог себе представить свою жизнь без этого ироничного мерцающего, прыгающего из обличия в обличье с каким-то пугающим непостоянством. Но как бы там не было, чувства, эмоции, разговоры, но кроме них... Камюэль честно себе признавался, что секс с Фимой он любил. И возбуждался легко и охотно, стоило только мерцающему начать ластиться к нему. А хвостатое мерцание Ефимисюкеруса было особым, почти запредельным удовольствием. Правда, Камюэлю казалось, что они в свое время уже выжали из него все, что смогли, скажем так, попробовали все, что только сумели придумать. Но сегодня Фима показал ему, что это было не совсем так.

Камюэль привычно стиснул коленями мясистый хвост, склонился, чтобы поцеловать любовника в мускулистый живот на стыке чешуйчатого хвоста и смуглой кожи и задохнулся, когда что-то обвилось вокруг его шеи и сдавило. Эльф замер. Он понял, что это был хвост. На конце он становился достаточно тонким, чтобы вот так обхватить его шею и сразу не задушить. Но все равно, удовольствие было не из приятных. Он медленно, не разгибаясь, поднял глаза на Фиму.

- Ты же мне доверяешь? - обронил тот, глядя на него змеиными глазами. Хотел бы эльф знать, каким он видит его этими тонкими, как ниточка, зрачками. Давление на шею ослабла. Камюэль жадно вздохнул и медленно выпустил из легких воздух. Закрыл глаза, а потом, как и собирался, вжался лицом в живот змея.

- Доверяю, - выдохнул эльф, сползая чуть ниже.

Складки чешуйчатой кожи раздались под его языком. Он погрузил его в них, исхитрившись достать до головки члена, спрятанного внутри. Над головой пронзительно по-змеиному зашипел Фима. Эльф немного отстранился, и снова почувствовал, как хвост, обвивший его шею, сжимается сильнее. Но глаз не закрыл. Ему нравилось наблюдать. Как из особого кожаного "кармашка" на теле змея по мере усиления возбуждения поднимается уже полностью затвердевший орган. Когда он впервые его увидел, Камюля несколько смутил сам цвет - темно-зеленый и чем-то отдаленно напоминающий какой-нибудь полудрагоценный камень. Но в тот раз кардинала это не остановило. А теперь даже нравилось. Экзотика, как бы сказали в мире Андрея. Он резко выпрямился на змеином хвосте и ощутил, что не может дышать. Горло сдавило с такой силой и... сразу же отпустило. Они встретились с Фимой глазами.

- Доверяешь? - зачем-то повторил тот свой вопрос.

Камюэль на этот раз не ответил, а просто улыбнулся, уперся руками ему в живот и подтянулся чуть выше, передвигая коленями по обе стороны от змеиного хвоста. Он замер, над темно-зелеными членом, обхватил его двумя пальцами и направил в себя, низко склонив голову и спрятав лицо под растрепавшимися волосами. Когтистые руки змея легли на его талию, придерживая и не позволяя двигаться слишком резко. А шею в очередной раз почти нестерпимо сдавил его хвост. Здесь грубость, там ласка, как это... остро и возбуждающе. Такое развлечение Камюэлю было доселе незнакомо. Но он с готовностью бросился исследовать новый спектр эмоций и ощущений.

Рывком, преодолевая сопротивление рук любовника, он насадился до конца, рвано выдохнув, сквозь крепко сжатые зубы. И медленно-медленно, потея и тяжело дыша, открыл глаза.

- Ты такой красивый... - вдруг сорвалось с губ Фимы.

Камюэль, неожиданно для себя польщено, улыбнулся. А потом начал покачиваться, то задыхаясь, когда давление на горло возрастало, то жадно хватая открытым ртом воздух, когда, напротив, ослабевало. Фима очень хорошо чувствовал ту грань, за которую заходить было нельзя.

Когда эльф привык достаточно, все тело змеечеловека пришло в движение. Только в этом мерцании можно было вытворять такое. Хвост извивался под Камюэлем, то подбрасывая его вверх, то заставляя мотаться из стороны в сторону, то заражая своей неистовой дрожью, начинающейся с кончика хвоста и пронизывающей все тело змея. Как при таком накале страстей Фима умудрялся контролировать давление на шею Камюэля и не придушить его окончательно, кардинал не знал. Он наслаждался. Своей беспомощностью, своей зависимостью от желаний другого, и осознанием того, что их доверие друг к другу превысило все мыслимые и немыслимые представления о нем. Стало вне правил и каких-либо категорий. Эта мысль опалила внутренности пламенем.

Эльф негромко на выдохе постанывал от удовольствия, ощущая, как руки Фимы все еще обхватывают его талию, и коварный любовник не спешит сжать в ладони его член. И правильно делает! Сделай змей это, Камю бы уже давно кончил. Но теперь... сейчас... так хорошо. Не хочется останавливаться. Не хочется вспоминать, что где-то там, за дверью его, возможно, уже ждут. Что он срочно кому-то нужен. Как бы было хорошо даже имя свое забыть, не говоря уже про должность, и просто раствориться в нем, в этом неистовом движении, в этой страсти, общей на двоих. Он знал, что в этом мерцании Фима кончает очень долго, но не думал, что сам сумеет продержаться до конца. Раньше он всегда достигал оргазма быстрее чешуйчатого партнера и доводил его до пика рукой. Но тут... здесь и сейчас... у них получилось. Шипение слилось с каким-то беспомощным, пугающим своей животной оставляющей криком светлого эльфа. Хвост, обмотанный вокруг его шеи безвольно опал. Камюэль и сам чувствовал себя не лучше, рухнув грудью на мощное тело любовника. И, когда смог немного прийти в себя, обнаружил , что лежит в объятьях Фимы, который был уже без мерцания.

- Только не говори мне, что это на прощание...

- Ну... у нас точно есть еще три дня.

Расставанье и любовь

- Не удивлен? - Спросил Камюэль с легкой издевкой и чувством своего явного превосходства, как только они остались одни.

Фима совершенно по-мальчишески прыснул и легко обронил:

- Андрей тебя раскусил, когда к нам толпами парламентеры повалили...

Знал бы кто, как дорого далась мерцающему эта легкость. Даже земное мерцание, в котором он был сущим мальчишкой, не помогло. На душе было скверно. И было от чего.

- Ох, уж это ходячее откровение, - Камюэль усмехнулся и с дерзостью посмотрел на человеческого мальчишку.

Ждет реакции? Ну да, конечно. Куда же без нее. Негоже заставлять серого кардинала ждать.

- Решил последовать примеру князя и пришел за мной? - Фима перестал улыбаться и воззрился на эльфа с непроницаемым выражением лица. Он не хотел, чтобы тот смог увидеть то отчаяние, что затопило душу и пожирало изнутри, как червь под тонкой, глянцевой кожицей пожирает сочную яблоневую мякоть. Расставаться всегда тяжело. Особенно, когда впервые за много лет смог к кому-то по-настоящему привязаться. Но, кажется, без расставания уже никуда. Лучше боль от разлуки, обида, даже злость из-за уязвленного самолюбия, чем ненависть после убийства.

- С чего ты взял? - Эльф тут же оказался почти вплотную к стоящему у окна мальчишке, вынудил упереться бедрами в подоконник, поднял руку, чтобы с приглашающей к поцелую улыбкой коснуться нежного лица.

Фима отвернулся. Камюэль перестал улыбаться. Прищурился и медленно опустил руку вниз. Уперся ладонь в подоконник, склонился к мальчишке, чтобы тот уже не мог отвернуться и впился вопросительным взглядом в совершенно человеческие глаза. И где, спрашивается, та приятная желтизна, к которой он уже успел привыкнуть? И по которой так скучал?

- Это значит, что ты не вернешься? - Уточнил Камюэль.

- Ты все правильно понял.

- Почему?

- Потому что не хочу.

- Это не ответ.

- Думаю, его достаточно.

Они замерли друг напротив друга. После паузы эльф-упрямец начал снова.

- Если так беспокоишься о подопечных, то, после более чем наглядной демонстрации, к вам уже не будут так предвзяты.

- Не думаю, что ты можешь говорить за всех, даже если это тебя стоит благодарить за то, что все эти парламентеры не побоялись прийти сюда за своими друзьями из нашего народа.

- Я только указал путь и помог добраться до места назначения. Решение они принимали сами.

- Не нужно меня ни в чем убеждать. Ты прекрасно меня понял. Кроме того, вряд ли имеешь хотя бы поверхностное представления о том, сколько мерцающих за пределами Чащи Лис знамениты как искусные воры, обманщики, авантюристы, не в самом лестном значении этого слова. Поэтому не разбрасывайся словами, просто...

- Сбрось мерцание, - потребовал вельможный эльф и провел ладонью, которой еще секунду назад опирался на подоконник, по бедру подростка. Взгляд человеческих глаз потемнел. Не от предвкушения, а как предупреждение.

- Это ничего не изменит. Мое внутреннее содержание, увы, уже давно не меняется от мерцания к мерцанию настолько кардинально, чтобы можно было что-то изменить.

Эльф тоже нахмурился. Отстранился, выпрямившись в полный рост, отчего любой другой мальчишка на месте Фимы почувствовал себя маленьким и незначительным, но он не был мальчишкой, а мерцание, как сам только что подтвердил, - не в счет.

- Послушай, - попробовал Камюэль снова, - если ты из-за того, что я заставляю тебя регулярно мерцать в постели...

- Просто все кончено, - на этот раз собеседника прервал уже сам мерцающий, - Прими это. Ты для меня слишком юн. Я устал.

- Ты, правда, думаешь, что сможешь отгородиться от меня этим? Я помню о вашем нелинейном взрослении, как ты сам это назвал. Попробуй еще раз. Уверен, что заслужил толику честности.

- Хорошо, - после паузы произнес мерцающий, вскинув голову и смахнув со лба пепельно-русую челку, - Если честно, я убежден, что будет лучше, если ты примешь наш разрыв, как данность, и просто уйдешь. Это вся правда, которую я готов тебе озвучить.

- Нет, - веско и без лишнего надрыва обронил эльф. При одном взгляде на него становилось понятно, что Камюэль Барсим с места не сдвинется, пока не услышит всю правду до самого конца.

- Ладно же, - почти с ненавистью выплюнул мерцающий и, вдруг, улыбнулся эльфу, натянутому, как тетива, и тот понял, чтобы ему не представлялось в причинах такого охлаждения любовника, все неправда. Подготовиться к откровению мерцающего не получится. Значит, остается только держать лицо до самого конца. Мальчишка продолжил все с той же приклеившейся к лицу улыбкой: - Я собираюсь убить твоего отца. Он один из патриархов Братства.

Томительно потекли мгновения. Быстро такое решение не примешь. Можно просто уйти, как мерцающий и просил с самого начала, тогда не придется ничего решать. Но это не выход. Не для него. Не для них.

- Я люблю тебя, - слова сорвались с языка обманчиво легко, но прозвучали искренне, - И прежде, чем ты доберешься до моего оцта, я прошу дать мне время все прояснить самому.

- Сколько тебе нужно?

- Два дня, начиная с рассвета. И сегодняшнюю ночь в качестве аванса. Я так долго... - голос резко сел, но заминка была почти незаметной, эльф умел держать себя в руках вопреки даже самым противоречивым чувствам, которые раздирали его на клочки, как свора оголодавших собак, треплющих несчастную кошку, - Я так долго ждал. Так соскучился, - голос снова упал, но не только он в этот момент мог только шептать, самим своим тоном прося о снисхождении.

- Потом будет только больнее, - едва слышно отозвался в ответ мерцающий.

- О, да, если будет это потом. Но знаешь, как говорят в мире нашего психолога?

- И в горе, и в радости?

***

В следующий раз эльф появился только через три дня. Просрочил. И его встретил даже не подросток, а маленький мальчик. Это сказало о многом. Мерцающий с верой, которая присуща только детям, искренне верящим в сказки со счастливым концом и вселенскую справедливость, надеялся, что дополнительные сутки форы еще могли бы что-то изменить. Отсрочить вердикт? Даже если только это. Ну, что ж, хоть что-то. Хоть какое-то оправдание его собственной нерешительности. И все-таки эти сутки оказались нелишними. Он выпал из мерцания как какой-нибудь неопытный юнец, когда эльф вместо приветствия впился в его губы недетским поцелуем. Прямо так, не дожидаясь смены облика на более подобающий для таких вещей. Значит, перестал замечать его мерцания. За всеми ними он видел одно лицо. Ефимисюкеруса таким, каков тот есть. И отучить эльфа от этой пагубной привычки, наверное, уже не получится. Мысль саданула по нервам лезвием, под нажимом которого лопнули старые раны. Застарелые, но все еще не исцелившиеся до конца.

- Ты слишком юн и склонен к излишнему идеализму. Не идеализируй меня, пожалуйста? - Выдохнул мерцающий в губы эльфа сразу после поцелуя.

- Слышали бы тебя мои подчиненные, - усмехнулся тот, - Или... мой отец. Не смотри так. Он невиновен. Вас обоих обманули. Впрочем, не только вас.

- И тебя?

- Представь себе, и меня, и даже моего младшего брата, с которым сейчас Мурзяс занимается.

- Надеюсь, не только поцелуями, но мозги вправляет, - недоверчиво прищурил глаза Фима.

- О, да! Давно пора. - Камюэль на мгновение отвел глаза, посмотрев куда-то за плечо мерцающего, - раз уж мне так и не удалось найти к Тарэлю подход.

- Хотелось бы узнать подробности, - обронил Ефимисюкерус, проведя раскрытой ладонью по крепкому эльфийскому бедру.

- Неа, - с явным наслаждением протянул на это Камюэль. Выждал, но, когда не добился ничего, кроме терпеливого взгляда, провокационно улыбнулся и снова потянулся к чужим губам, шепча прямо в них, - Сначала ночь любви, потом серьезные разговоры.

- А ты не пристрастился?

Но эльф не посчитал нужным дать прямой ответ на поставленный вопрос. Вместо этого он прижался к мерцающему всем телом, буквально вплавился в него. И не отрывая горячего взгляда от лица желтоглазого, зашептал хрипло и отрывисто, так несвойственно для себя:

- Был момент, когда я решил, что ты в своем праве. И хорошо запомнил то, что испытал, когда представил, что ты исполнил свою угрозу, и я окончательно лишился тебя. Снова жить в беспросветном одиночестве... - он не смог договорить. Оборвал себя. Закрыл глаза и замер, тяжело дыша. Признание далось серому кардиналу нелегко. Он никогда в жизни ни перед кем так не открывался.

- Ты никогда не был один, если мне не изменяет память. Все твои любовницы... - мерцающий осекся, когда услышал хриплый и злой смех оппонента.

- Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время для запоздалой ревности? - Полоснув по нему взглядом, выпалил эльф.

- Возможно, - легко согласился мерцающий. - Но, знаешь, я все равно ревную. Может быть, это что-то значит?

Эльф пораженно замер, но не придумал ничего лучше, чем включится в игру. Флирт - это так увлекательно, когда сам уже почти упираешься бедрами в письменный стол, и чужие, сильные ладони держать тебя так крепко, что в любой момент могут на него усадить и... почти сразу найти себе еще более увлекательное занятие. Как же это... возбуждает. Да, это, определенно, самое правильное слово.

- Как знать, как знать, но, если вспомнить, что еще несколько месяцев назад...

- Я даже представить себе не могу... - мерцающий перестал улыбаться, голос его зазвенел от напряжения, когда он озвучивал свое личное признание. Признание, о котором пожалел, как только произнес: - ... как я жил без тебя? - Он спохватился, хотел что-то добавить, возможно, даже опровергнуть ранее сказанное, но эльф это понял и не позволил ему отказаться от собственных слов.

- Молчи, - приказал он таким повелительным тоном, который безотказно действовал на подчиненных.

Прижал тонкие пальцы к губам мерцающего. Они какое-то время смотрели друг на друга, силясь выразить одними глазами тот ураган чувств, что бушевал между ними. А потом начали целоваться. Крепко, мокро и по-настоящему. Как мальчишки, впервые дорвавшиеся до взрослой любви. Как взрослые мужчины, сошедшие с ума и окончательно впавшие в детство, когда осознали, что это не просто страсть. Не просто стремление насытиться друг другом телесно, но и глубокая, духовная связь, от которой уже не получится отказаться. Слишком больно, слишком по живому, да еще и тупым ножом. Лучше вместе. Лучше навсегда. Вот только...

- Фима, там Ир говорит, что Камю... - раздалось от двери.

Так не хотелось прерывать поцелуй, но пришлось. В дверях стоял психолог.

- О, - парень скорчил просто непередаваемую мину, - я позже зайду. Приятно провести время, - и все было просто отлично, если бы этот человеческий мальчишка не ухмыльнулся, уже закрывая за собой дверь. Вот же угораздило именно ему заглянуть в столь неудачный момент.

- Если бы это был Ириргавирус, было бы хуже, - пробормотал Пестрый, нетерпеливо целуя Барсима в шею. И тут же рывком усадил его на заранее облюбованный стол.

Разомлевший эльф сразу и не заметил, что последнюю фразу озвучил вслух. Мерцающий улыбнулся, встретившись с его потрясенным взглядом. И сказал:

- Все нормально, если ты такой несдержанный только со мной.

- Что-то я раньше не замечал за тобой таких собственнических порывов.

- Просто хорошо шифруюсь.

- Ох, уж мне эти словечки из мира Андрея!

- Не привередничай, когда тебя раздевают.

- Раздевают - оно, конечно, хорошо. А когда будут любить?

- Уже. И не надейся. Теперь не отвертишься.