Теперь Элль, наконец-то, смог отдышаться. Сердце его билось тяжелым молотом где-то в горле, одновременно отдаваясь пульсирующей болью в висках. Ноги сводило судорогой, к тому же он повредил колено, и оно теперь тоже давало о себе знать резкой, кусающей болью. Но это было не главное. Главное то, что он снова дома. Он оперся горячим лбом о прохладный серый болотный камень, единственный большой камень в этих заросших камышом болотах, и с удовольствием глубоко вдохнул полный серой прохлады влажный воздух родных болот. Великий Космос, он так никогда еще не любил эти болота. Дома, он снова дома, живой, после всего того, что произошло. Сначала то, все было хорошо. После того, как абсолютно неожиданно сами Высшие пришли на помощь посланнику Эс Торе, они начали прямо громить этих негодяев, и тем пришлось ох, как не сладко! А он, в упоении боя, только помнил, что рубился сначала с сине-зеленым увальнем, пока не убил его, да что там, долго он с ним не возился, просто нашпиговал его стрелами, да и дело с концом, а затем, и очень долго воевал, с этим проклятым седым магом, в черных очках и черной же одежде. Тот оказался очень достойным противником. А Высшие, тем временем, здорово прижали и главного колдуна, и того красного толстяка, что вздумал метать в них огненные шары. Битва подходила к концу, она почти кончилась, и в ней он не получил серьезных ран, так, какие-то царапины, но потом, что-то произошло. Земля заходила ходуном, все смешалось, даже Высшие не могли устоять на месте. А потом все стало еще ужасней: прямо в земле открылась гигантская воронка, и стала засасывать в себя всё живое и неживое, от такого было и свихнуться недолго. Какое счастье, что он был далеко от этого кошмара, и когда посланник Эс Тора, наконец, чудом выпрыгнула из этого ада, и кинулась бежать напролом через миры, он просто бросился вслед за ней. Он пытался позвать ее, как-то обратиться к ней, но она просто бежала через бесконечные пространства, как говориться, очертя голову, не оглядываясь и не обращая на него никакого внимания. В общем, нехорошо и непочтительно так говорить, но, вероятнее всего, посланник Эс Тора просто неслась в панике, не разбирая дороги. Он уже чувствовал, что у него кончаются силы, что он не поспевает за ней, что вот-вот немного, и он начнет отставать от нее настолько, что двери, которые посланник Эс Тора так бесцеремонно распахивает всем своим огромным телом, начнут закрываться прямо перед его носом, и, в конце концов, закроются, оставив его навечно прозябать в каком-нибудь неведомом ему, жутком мире. Он же не умел как Высшие и их посланники, так запросто бродит по мирам. И тут ему крупно повезло во второй раз. Когда он уже почти выбился из сил, и был готов сдаться, он, о, Великий Космос! он увидел, что неожиданно, во время этой адской гонки, попал в свой, такой знакомый ему родной мир! И тогда, он в изнеможении просто рухнул на землю навзничь. Посланник Эс Тора давно убежала далеко вперед, уже, наверное, была в десяти мирах от него, а он все дышал и дышал прохладным воздухом, и никак не мог им надышаться. Кто там говорил, что его родина те ветхие, серые пятиэтажные дома в этом мире вечной слякоти и плохих дорог? О нет, к этому толстому увальню-неудачнику, что считал тот серый мир своим, он уже не имел никакого отношения. На его глазах свершилось чудо, но он дома, все в порядке, резак на месте, арбалет цел, правда, кожаные доспехи кое-где порвались, щит и шапка из кожи черножука осталась на поле брани, но портные сошьют ему еще, лучше прежних, из пяти мечей осталось только два, но это тоже поправимо. Деревенский кузнец выкует ему еще хороших мечей, как и сделает стрелы для арбалета. Что еще у него пропало? Мешок с припасами? Ну, это вообще как-то считать потерей и несерьезно. Он залез на большой серый камень, что бы определить, в какой стороне его деревня. Та-ак, что мы тут видим? Коричневая топь с мертвым дубом справа, старый коллектор остался далеко позади, и, вот, еще одно чудо! Прямо по курсу он, новый коллектор, а слева какой-то огонек, не иначе, жилье Сысоя, болотного отшельника! Больше тут никто не живет, это точно был он! Вот бы зайти к нему, отдохнуть, покалякать со стариком о всякой всячине, пропустить кружечку-другую доброго домашнего пива, которое варит он так мастерски... Заманчиво, конечно, но лучше все-таки зайти к нему в другой раз, когда он будет не так измотан всеми этими приключениями, а сейчас ему надо идти домой, он же так давно там не был! Ведь, согласно ориентирам, до деревни не больше десяти километров! Он успеет домой даже до полной темноты. А то, что он всегда помнит все, что с ним происходило, и сейчас, и давным-давно, ну это, в конце концов, не так уж и плохо. Кто знает, может именно этот невероятный и немыслимый обычному человеку опыт и помог ему стать в его мире признанным и уважаемым вождем. Интересно, спасся ли Ян, теперь и навеки его верный товарищ, к которому он так привык в этом сумасшедшем их походе? Элль подтянул чуть спадающие доспехи, заложил одну из последних стрел в арбалет, и, помахивая резаком, как мечете, бодро зашагал по кочкам.
***
Великий мрак Космоса, вот это переделка! Давно ему так плохо не было. Да что там плохо! Он просто был почти неживым! Вот знал же он, что этот чертов колдун из адских уровней, слишком самоуверен, слишком много на себя берет! Тоже мне, возомнил себя самим судьей над Верховным Высшим! Он чуть не загнулся с ним, он думал, ну все, тут тебе и конец пришел, старый, толстый глупец, великий и могучий повелитель огня, Джин Красный Маграгорн! Ну уж ладно, он все же жив, чего судьбу гневить, правда, он совсем не помнил, почему это так произошло, что он остался жив. Почему же тот проклятый Ворон и тот адский Медведь вдруг перестали терзать его почти мертвую плоть, и куда-то разом сгинули, дав ему возможность доползти до заветной капсулы, которую эти холопы колдуна, на его счастье, так хорошо спрятали в листве. И как он, что-то, видимо, предчувствуя, догадался оснастить этот свой утлый спасательный катер механизмом запуска. А колдун, что бы он провалился, еще высказывал свое недовольство, мол, его груз слишком велик, эта его повозка ничего не потянет. Много он понимает! И повозка эта его безлошадная еще как груз потянула, и капсула еще как пригодилась! Жалко, конечно, что его корабль так не вовремя вышел из строя, а теперь еще непонятно насколько он остался валятся бессмысленным хламом на этой богом заброшенной планете, где они брали эти чертовы Ключи, но ничего, он в космосе, в капсуле, и уже нашел нужное направление, сейчас он просто подремлет, ну в худшем случае, годик-другой, и космическое течение его уж вынесет к берегам родного мира. Ну да, придется поголодать, а он так уже привык жить в этих мирах на широкую ногу, все эти обеды и ужины, вкусная еда и напитки... Ну, ничего, пилюли и консервы на крайней случай, пусть немного, но есть, а с голоду Джины не умирают. По крайней мере, не умирают, пока светят звезды, эти большие и маленькие, такие питательные солнца. Главное, он жив, и он не в плену у этих проклятых демонов! А вот как только прибудет домой - так сразу же кинется к своему такому уютному, домашнему телу, расправить все его лапки и крылышки, соскучилось оно, его любимое, видать, уже в морозильнике. Но ему и не привыкать!
***
Он знал, что случилось что-то очень серьезное, что-то из ряда вон выходящее. Он увидел это собственными глазами. А если бы даже не был свидетелем всего этого кошмара, то он точно за всю свою длинную жизнь никогда не видел, чтобы Посланник Эс Тора бежала так быстро и еще бежала без оглядки. А этот факт бы для него, даже если бы он вообще не знал о том, что произошло, свидетельством того, что в мире происходит что-то, по меньшей мере, сверхстранное. Ведь совсем недавно Высшие призвали его, Оон-Маргх-Деаяла, военнослужащего космического брига "Сила Тверди", призвали для спасения его друга и брата,второго пилота этого же корабля, Анкх-амор-тху-трехт-аматорна, или, как его называли в этом мире, Судьи Торна, одного из последних жителей некогда могучей Планеты Утренней Росы. А он не смог его спасти, он просто не успел, и последний, оставшийся в живых, соплеменник, умер почти у него на руках. Конечно, видя такое, Высший Совет уже не обращался к нему за помощью, он просто выключил его, старика, из игры, не позвав на эту Великую битву. Это было естественно, он не таил никакой обиды, да и как можно было обидеться на Высших? Вот что было для него совсем неестественно и неслыханно, так это появление на поле самих Высших - Высшего Кроолла - Великого Воина, Высшего Себека - Великого Законника, Высшего Анта-Повелителя Великой Силы. Он, хотя и не был в том мире, где сначала разгоралась, а потом и кипела битва, он наблюдал за ней посредством одного квадратного куска зеркала, который Эс Тора дала ему давным-давно, на случай срочной связи с ней. Был такой и у его погибшего друга, но тот почему-то им никогда не пользовался. Он видел, как похитители Ключей были побеждены и практически уничтожены, а потом случилось что-то невероятное - внезапно небо не только того мира осени, где была битва, но и небо его родного мира болот, и, скорее всего, в чем он был почему-то уверен, небеса других миров, на миг заволокло что-то, напоминающее огромные серые, с бело-черными прожилками, крылья, и на миг во всех обитаемых и необитаемых мирах, наступила ночь. Но только на миг, а когда через несколько секунд он снова взглянул в свое зеркало, то на осенней планете происходило что-то странное; земля ходила ходуном, как будто внезапно ожила, а все участники битвы, живые и мертвые, люди, духи, колдуны, демоны медленно, но верно сползают в невесть откуда появившуюся на поле битвы прямо из осенней травы, гигантскую воронку, как будто поле было огромной, полной воды ванной, из которой вдруг внезапно выдернули затычку, закрывающую ее слив. Это было так невероятно, а всего невероятнее было то, что Великие Высшие, их Непобедимые Боги, первые попали в эту западню, и их первыми... он выпустил тогда зеркало, он просто не мог смотреть на это. Это было выше его сил, это все равно как глянуть в лицо рыцарю, рыцарю в блестящих, как ртуть, доспехах, пришла ему в голову откуда-то дурацкая и непонятная мысль. Зеркало упало куда-то в траву, он не заметил куда. Буквально через пять минут через его мир болот очертя голову и совсем не разбирая дороги, галопом промчалась Посланник Эс Тора, как будто обычная кошка, к хвосту которой хулиганы-мальчишки привязали пустую банку от консервов. Промчалась и скрылась в других мирах. Высшие и посланники Высших так могут, он это точно знал. Еще немного погодя вслед за ней появился запыхавшийся и растрепанный Элль. Его он увидел просто в свою подзорную трубу, уже сидя на крыльце своего дома. Элль отдышался, некоторое время осматривал окрестности с большого серого камня, единственного больного камня, среди этого колышущегося моря коричневого камыша, посмотрел он и в сторону его жилья, но потом все же отправился домой. Ничего, он ко мне зайдет скоро, не завтра, так послезавтра, не послезавтра, так на днях, в этом Сысой был почему-то твердо уверен. Как был уверен в том, что весь мир, не только его мир, а все прочие миры большого Космоса скоро изменятся. Это неизбежно и это уже начинает происходить. Какими будут эти изменения? Плохими или хорошими? Появиться ли у него когда-нибудь Посланник Эс Тора? Или кто-нибудь из Высшего Совета? Или Верховный Хранитель Ану? Он этого не знал. Он знал только, что выбрал самый лучший мир, чтобы спокойно скоротать старость без бурь перемен и ураганов потрясений. Это был Срединный мир. Срединный мир болот. Он находился в самом центре Большого Космического Круга, центра Галактики, этот его мир был как отверстие для оси в центре огромного колеса. И что бы ни происходило, как бы это Великое Колесо ни крутилось, в какую бы ни было сторону, и с какой скоростью, этот его мир всегда будет самым устойчивым из всех возможных миров. Он твердо знал это, Оон-Маргх-Деаял, он же Мар, он же проводник воли Высших, он же затворник Больших болот, он же Сысой, он знал, что эти великие болота никогда не меняются. И ночами здесь всегда так тихо и так темно, и звезды на небе кажутся такими большими, такими близкими и знакомыми.
***
Павел Андреевич снял свои огромные роговые очки с толстыми стеклами и потер воспаленные глаза с переносицей. Потом, протерев линзы замшевой тряпочкой, которую достал из кармана, снова водрузил их на нос и посмотрел на зеленое электронное табло первобытных часов. "Ого, начало девятого! Вот это я засиделся", - подумал он. Ну что же, государственный экзамен бывает не каждый день. Через три дня у пятого курса самый ответственный и волнительный день. Они уже практически выпускники, после экзаменов им только остается защита уже написанных дипломов. Ну, это завтра, а сегодня ему уже давно пора идти домой. Так-с, ну, напоследок, список допущенных к госэкзамену счастливцев, сдавших все экзамены и зачеты, и написавшие дипломные работы. А вот, к счастью, куда меньший список несчастных, к госэкзамену не допущенных, заваливших сессию и диплом так и не сдавших. Да таких-то, всего и набралось трое. Из них двое жутких разгильдяев, которых надо было отчислить еще на начальных курсах, и о которых уже год как не было ни слуху, ни духи. А вот третий... да, Соломатин Артур... вот ведь реально жалко умного парнишку... учился все четыре года, пусть не отлично, но хорошо, толковый был парень, зажатый, конечно, робкий, но очень начитанный, на семинарах, бывало, просто блистал своими знаниями, не всегда конечно, но иногда, а потом, как раз в мае месяце, он вдруг куда-то пропал. К нему ходил, и не раз староста группы, но дома у него никого никогда не было. Ну, что же делать, жалко-не жалко, а отчислим мы и его. Выхода-то все равно больше нет. Завтра, как раз, для этого есть время. А пока все, пора домой. Декан встал, поморщившись, затекшие за день сидения за столом ноги давали о себе знать, сложил бумаги на столе в аккуратную пачку и направился к двери, готовясь щёлкнуть выключателем верхнего света, и, наконец, покинуть свой кабинет. И тут дверь почти бесшумно открылась. На пороге стоял он, этот самый Соломатин, которого он только что вспоминал, по обыкновению, со встрепанной шевелюрой черных волос, и, как обычно, во всем черном, футболка, туфли, джинсы, черные проволочные очки сидят, как всегда, чуть кривовато. В руках - черный же пакет, с каким-то диким красным рисунком. Павел Андреевич вздрогнул от неожиданности. "Фух, напугал-то как, мальчишка", - подумал он, - "кто его пустил в корпус на ночь глядя? Совсем вахтер распоясался. Пьяный где-то спит, что ли? Никакого порядка нет". А вслух он сказал: "Соломатин, что за фокусы? Что за ночные хождения? Что Вы себе позволяете, молодой человек? Посещения деканата осуществляются в специально отведенные для этого часы. Это первое. И второе, Ваши документы уже практически готовы. Вы отчислены, молодой человек. Отчислены, как студент, полностью заваливший сессию и не сдавший свою дипломную работу". Павел Андреевич старался говорить уверенно, тоном, не предполагающим никакие возражения. "Павел Андреевич, я все сдал. Вот моя зачетка, посмотрите, сессия полностью закрыта. Завтра методист принесет ведомости, там тоже все проставлено. А вот отметка о том, что мой диплом принят моим научным руководителем, и не просто принят, а полностью прочитан и даже зачтен. Мне осталось его только защитить. Ну и сдать экзамен, который будет еще через три дня. А приказа о моем отчислении еще нет. Вы только завтра собирались его печатать и подписывать. Поэтому я и пришел к Вам сегодня, что бы отдать необходимые документы, несмотря на поздний час", - отчеканил Соломатин негромким, но очень уверенном голосом, так не похожим на его обычную, робкую речь. А потом взглянул ему прямо в глаза. Павлу Андреевичу это не понравилось. Какой-то неприятный холодок пробежал по его спине, несмотря, что ночь была теплая, да и окно в кабинете открыто только на форточку. Чертовщина какая-то. Он явно переработал. Ему показалось... да нет, чушь все это собачья. Обычные черные глаза, под линзами кривоватых очков. "Как сдал? Когда сдал? Кому ты, то есть... Вы и что сдали?" - бормотал декан, рассматривая бумаги, переданные ему его неожиданным вечерним визитером, - "Хмм, действительно, вроде все правильно...интересно, когда Вы успели? Где Вы нашли их и как уговорили принять? Впрочем... " - он спохватился, что собственно декан и хозяин положения сейчас он, а не этот, непонятно откуда свалившийся ему на голову студент, - "я посмотрю завтра ведомости. А Вас, Соломатин, жду у себя утром. Причем явитесь, уж, пожалуйста, обязательно! Не пропадайте вот так, на полтора месяца! А теперь, до свидания. Как понимаете, рабочий день еще три часа назад закончился". "Конечно, Павел Андреевич", - кивнул студент так же уверенно и рассудительно, с ноткой какого-то неуловимого превосходства, если не над ним, то над ситуацией точно, - " уже поздно, а у Вас был тяжелый день. Завтра утром в девять тридцать утра я буду у Вас. До завтра!" Он снова посмотрел Павлу Андреевичу прямо в глаза, а затем сразу ушел, прикрыв за собою дверь. Декан подождал, пока звуки его шагов в пустом коридоре стихнут, и только после этого сам вышел из кабинета и закрыл дверь. Ну да, парень, как парень, глаза как глаза... да что я с этими глазами, зациклился прямо на них, в самом деле? Он даже чуть рассердился на себя. Ему показалось что... да нет, переработал он просто. Вот и ему кажется, черт знает что. Но все равно этот странный случай как-то неясно беспокоил его. Вроде почти штатная ситуация (хотя какая там он штатная то?) Но что-то было здесь не так. Документы в порядке, в зачетке подписи именно тех преподавателей, что читали эти дисциплины...но как, как он сдал все это? Почему никто из них раньше мне ничего об этом не сказал? Вопросы крутились в его голове, как опавшие цветы акации, уже высохшие и гонимые по тротуару вечерним весенним ветерком. "Тьфу, на это все", - подумал он, - "утро вечера мудренее". И от этой простой мысли неясная его тревога стало понемногу ослабевать, пока куда-то не исчезла без остатка. И он уже совсем не вспоминал этот взгляд, тот странный взгляд, с которым смотрел на него студент, передавая свои документы. Никогда прежде тот, робкий Соломатин не смотрел на него так. Взгляд быстрый, не более нескольких секунд, но, тем не менее, взгляд прямой и уверенный. Взгляд человека, в черных глазах которого совсем не было белков.
Студент завернул за угол корпуса и не спеша пошел к автобусной остановке. Он был уверен, что с экзаменом, как и с защитой его диплома, все будет хорошо. Он бы и раньше попал к декану, но у него были важные дела. Студент с улыбкой подошел к одному из редких уцелевших фонарей и отрыл свой черный пакет. Там, оказывается, были не только бумаги, которые он отдал декану. Там был еще новый, блестящий цилиндр благородной классической формы. Он нашел его, перелопатив гору объявлений, а сегодня специально ездил в другой город выкупать его у старухи-костюмерши разорившегося провинциального театрика. Да, это была вещь. Студент бережно упаковал его и пошел дальше, на центральную улицу, где еще шумели редкие автобусы. Двое местных гопников, сидящих на спинке поломанной лавки у входа в темный сквер, и от нечего делать, плюющих скорлупой от семян подсолнуха на тротуар, думали было окликнуть его на предмет невнятной беседы с последующим изъятием сигарет, либо мелочи, либо что там есть еще в карманах у этого дохляка, но почему-то не сделали ничего из этого. Тем временем вечер окончательно вступил в свои права, окутав и укрыв все вокруг мягкой, теплой мглой, чернильной тьмой, которая будет теперь безраздельно властвовать над миром долгие часы, вплоть до самого завтрашнего утра.