Франц стоял, прислонившись к стене, слегка прикрыв огромные чёрные глаза. Худые плечи чуть подрагивали, бледные губы непрестанно что-то шептали, словно он молился. Вдруг он резко отдёрнулся от стены и зашёл в темноту коридора. Лязгнула дверная задвижка. "Аншл?" - послышался сонный удивлённый голос. В полумраке был едва различим хрупкий юношеский силуэт, укутанный с головы до пят во что-то чёрное. Хрупкая фигура мгновенно исчезла, уступая проход входящему. Дверь снова закрылась, словно боялась что кто-то нарушит их одиночество. На столе горела единственная чёрная свеча. Рядом стоял кувшин с водой. "Будешь? -почти шёпотом спросил юноша -"Я ведь знаю - ты не любишь кофе..." Франц резко отодвинул стул и сел, не дожидаясь приглашения. Воцарилось минутное молчание. "Твой?" - вдруг глухо спросил он, указывая худым пальцем на благоухающую чёрным уже остывшим варевом недопитую чашку. "да"-эхом отозвался тихий голос. Франц взял чашку, несколько секунд подержал в руке и вдруг одним глотком проглотил содержимое. Фигура юноши не шелохнулась, но округлились печальные зелёные глаза и взлетели вверх тонкие чёрные брови. "За тебя и за нашу последнюю встречу" - прокомментировал Франц и, откинувшись на стуле, закрыл глаза. "Что ты имеешь ввиду, Аншл?" -тихим голосом, слегка заикаясь, спросил хозяин комнаты. Кафка ещё с минуту молчал, затем поднял чашку вверх и со всей силы швырнул об пол. Послышался звон разбитого фарфора.
"Я ухожу, Натаниэль. Очень далеко и ,наверное, навсегда. Я серьёзно болен. Ты можешь оказать мне последнюю услугу?"
"Всё, что попросишь"-почти беззвучно отозвался юноша.
"Ты знаешь очень много рецептов. Мне нужно пройти Коридор. Я думаю, ты понимаешь о чём я".
Плечи юноши дрогнули и по бледным впавшим щекам хлынули слёзы. Он ничего не говорил и даже не всхлипывал- ни единого звука. При неровном пламени одинокой свечи можно всё же было разглядеть его громадные глаза с чёрными стрелами ресниц, его густые чёрные кудри, волнами ниспадающие по худеньким плечам, аристократические бледные руки с тонкими длинными пальцами - весь этот хрупкий, прекрасный, почти девический облик. Хотя ни одна девица не затмила бы его красоты. Франц тихо подошёл к нему и стал рукой стирать эти текущие по щекам расплавленные бриллианты.
Тут Натаниэль несколько раз всхлипнул и схватил обеими ладонями руку Франца. "Ты уверен, что хочешь сделать это? Ведь из Коридора никто ещё не возращался. Никто не знает что за той дверью. Всё это лишь не более чем легенды".
"И всё-таки мне это нужно, Натаниэль"
Юноша встал, взял со столика мелок и подойдя к глухой стене, стал чертить какие-то знаки и бормотать обрывистые фразы, смысл которых не понимал даже и Франц, хотя изрядно увлекался в своё время Каббалой.
Вдруг Натаниэль резко отшатнулся от стены, как будто его оттолкнула какая-то неведомая сила.
"Коридор не хочет, Аншл. Он говорит, что ты ещё не готов".
"Что это значит, Нэт?"
"Не знаю"-скорбно ответил юноша -"я пытался выяснить, но Его Высочество не отвечает".
Франц несколько мгновений стоял оцепенело и вдруг схватил запястья Натаниэля. Он сжал их обеими руками.
"Ведь мы Последний раз вместе , Нэт?"- "ведь мы всё равно никогда уже не увидимся? Даже если Коридор не примет меня, я умру от этой заразы, понимаешь, Нэт"- жарким речетативом, кричащим шёпотом наполнил он комнату.
Натаниэль смотрел молящим взглядом своих гигантских миндалевидных глаз. Франц прижал его к себе и начал целовать -в лицо, в растрёпанные кудри, вшею, в укутанные чёрным плащом худенькие плечи. Натаниэль не противился. Франц любил в нём эту жертвенную покорность, эту нечеловеческую призрачную нежность. Натаниэль ведь и был отчасти призраком. Он был зачат смертной матерью от древнего духа. Эту его тайну знал только Франц. Мать умерла при родах и Натаниэль воспитывался у дальних родственников Франца, взявших его из приюта. У них они и встретились. А противоположности почти всегда притягиваются- нервный, порывистый Франц моментально прикипел к тихому, покорному, бледному мальчику с неестественно большими глазами и нечеловеческим магнетизмом, который ужасал и покорял одновременно. Они очень скоро стали больше чем друзья. Но они никогда не были любовниками в привычном, порочном значении этого слова. У Нэта не было тела как такового и Франц это знал. У него был лишь материальный облик. но им не требовалось снимать одежды и предаваться плотским увлечениям, они и так проникали друг в друга. Так, как никогда не было и не будет дано никому из смертных. После всех этих длительных поцелуев и лёгких покусываний за прекрасную гибкую шею (Натаниэль любил "играть в вампиров")) они просто сливались. Каждая клетка души и тела Франца становилась клетками Натаниэля и наоборот. Только высшим существам открыто это блаженство Абсолютного слияния душ и тел одновременно и полностью. Франц никогда не спрашивал у Натаниэля всех этих его тайн, но после первой же встречи уже не мог без него. И Натаниэль это знал. Иногда Франц изменял ему с земными женщинами - это были отпечатки всё же земной, грешной сути его тела. Иногда он даже верил, что влюбился. Но всё равно судьба возвращала его к Натаниэлю. Натаниэль никогда не попрекал его в этом - унаследовав от вышнего отца вышнюю мудрость он понимал быстротечность всего происходящего. Равно как и то, что на самом деле его Аншл принадлежал только ему,равно как и он- Аншлу. Так произошло и в этот раз -пламенные и почти человеческие объятья перешли в это неземное слияние.
Никто не знал сколько это длится. Часы на это время останавливались и всё окружающее тоже.
Когда Франц оторвался от этого прекрасного тела-облика и этой горней души, он был уже и сам как будто дух.
Натаниэль молча поцеловал его пылающую и в то же время холодную худую руку.
"Оглянись, Аншл"- плавно произнёс он -"Коридор открылся. Он принимает нас обоих. Было сказано, что лишь вдвоём мы обретём Вечность". Франц повернулся. Чёрная глухая стена будто разверзлась и сияла семи мыслимыми и немыслимыми оттенками. Среди всего этого явно виднелась очень чётко обрисованная дорога. Она напоминала картину и в то же время была реальнее любой реальности.
Их силуэты плавно скрылись в том же сиянии и стена мгновенно стала снова глухой и чёрной...
Немногим позднее был обнаружен труп Франца (Аншла) Кафки, умершего от туберкулёза. Память же о духе Натаниэле, итак доступная немногим, мгновенно была стёрта из людской памяти. Возможно, стёрли бы и память о Франце, но вышние силы решили, что то творчество, которое он оставил после себя и на которое его вдохновил его возлюбленный Натаниэль, должно жить вечно.